Текст книги "Сахар со стеклом"

Но я не из лесу приехала, и видела в интернете, знаю, для чего нужны все эти игрушки. Точнее, предполагаю.

– Значит, так ты любишь проводить досуг, – мой голос дрогнул.

Я знала, что у этого парня тёмная душа, но чтобы в девятнадцать лет пристраститься к подобному?

– А ты сильно удивлена?

Шевцов стоял в своей любимой позе – опёршись о косяк, и внимательно смотрел на меня.

Молчание затягивалось. Наверное, нам надо было потянуть время, убедив организаторов, что правила вечеринки соблюдены.

– Красивое платье, – Шевцов прервал тишину. – Тебе идёт.

– Спасибо.

Тишина комнаты давила. Меня словно заперли в клетке со зверем, потому что коктейль из злости и ярости, что полыхал в глазах Лекса, не мог не пугать. И он прав. Моя глупость доставила кучу проблем. Да и деньги немалые пришлось потратить. Не думаю, что Алексею Виктор выделяет столько на карманные расходы.

Господи, вчера вечером был наш выпускной. Так почему я чувствую себя так, будто повзрослела не на ночь, а на целую жизнь?

– Когда мы сможем уйти?

– Скоро.

За дверью послышались шаги. Шевцов стремительно подошёл ко мне, схватил за запястье и толкнул к стене. Мои руки были зажаты над головой, а к шее приникли горячие губы. От неожиданности я громко вскрикнула, но это было больше похоже на стон. И именно в этот момент дверь резко распахнулась.

На пороге стоял Антон и два парня в форме охранников. Троица замерла на пороге, глядя на нас. Внутри меня новой волной поднялась паника, а вот Алексей был спокоен.

– Тоха, – сказал он, не отпуская меня. – Третьего не берём. Извини.

Охранники недовольно посмотрели на Ермолаенко.

– Я был уверен, что они свалили, – зло прошипел парень, но теперь уже бравые парни были заняты им, вытаскивая из нашей комнаты. – Руки уберите!

Лекс отпустил меня, сделав шаг назад и убрав руки за спину, когда дверь за непрошенными гостями закрылась, но продолжав держать на острие взгляда.

А я так устала. Больше не могла уже даже нервничать. Я была так измотана и выжата. Шевцов отошёл на несколько шагов, а я осела на пол, утонув в юбках платья, и закрыла глаза.

Глава 43

Лекс.

Я думал, что убью его. Размажу его долбанную тупую башку по всему сортиру.

– Лекс, хватит! – Демьян отсморкал кровавые сопли в раковину, о которую я только что разбил ему нос. – Я дебил! Я всё понял! Откуда мне было знать, что вы с Тохой не в ладах? Ты же ничего не говорил.

– Ты, тупое обдолбище, выведешь нас отсюда!

– Ты же знаешь, что это невозможно.

– Так придумай!

Я сделал шаг в сторону этого недоноска, а он сжался, как тупая курица. Вот уж в ком я ошибся. Макс с Ромычем были правы – Демьян просто крутил меня на бабло, будучи на подсосе у Ермолая.

– Она подписала договор, Лекс.

– А ты в курсе, придурок, что ей нет восемнадцати? Знаешь, что Хоминич с тобой сделает за такую подставу клубу? – беру на понт, он ведь не знает, что Фомина уже совершеннолетняя.

Петух побледнел и осел прямо на кафельный пол.

– Твою… Ты же говорил, что вы ровесники!

– Дебил. Я говорил, что мы одногруппники. Рожай, чмо, как будешь спасать свой зад. А для этого тебе придётся вытащить нас. И раздобудь мне бабла, потому что Ермолай девчонку мне просто так не уступит.

Я вышел из уборной и пошёл в зал. Торги уже начались.

Год назад…

– И как тебе малышка? – Демьян выпустил дым через ноздри и сразу затянулся ещё раз.

– Замечательная во всех смыслах.

Ржём. Хорошо… Девчонка, что привёл Демьян, и правда огонь. Со слегка особенными замашками, но даже прикольно. Заводит.

– А тебе когда восемнадцать, Лекс?

– Уже, а что?

– Есть тема. Слышал про вечеринки, что Хоминич устраивает?

– Брат хозяина «Дракона»?

– Ага, он.

Я пожимаю плечами и разваливаюсь в кресле. Какие-то слухи ходили на тренях. Ростика за победу в бое обещали пригласить на какую-то закрытую тусовку.

– Ну так, вокруг да около. А что?

– Девчонка оттуда. Там есть ещё. Только не бесплатно.

Жить скучно.

– Слушаю.

Так я был втянут в это дерьмо. И до поры мне нравилось. Пока не появилась бестолочь. Пока не сорвала мне башку своей непорочностью и чистотой. И теперь она здесь, в этой похотливой клоаке, прикрытой смокингами и красивыми платьями. Но сколько кучу дерьма розами не украшай, вонь всё равно слышна.

Пободаться с Ермолаем пришлось. Выкуси, засранец. На бестолочь я старался даже не смотреть. Она вот-вот в обморок грохнется. Демьян смог раздобыть наши телефоны, и теперь я ждал сигнал, когда можно свалить. Подставить не должен, потому что знает, что я его попросту убью. Мы ещё не закончили в принципе с ним.

То, что Тоха начнёт рыпаться, я даже не сомневался. Даже ждал.

Сейчас бестолочь сидела на полу в этой жуткой комнате, которая раньше мне казалась сосредоточием страсти и удовольствия. Малышка снова похожа на сливочное облачко, только очень уставшее. В неверном свете торшеров, ресницы на закрытых глазах отбрасывали длинные тени на бледные щёки. Причёска растрепалась, в уголке глаза растеклась тушь.

Захочет ли она видеть меня рядом с собой, узнав, в каком дерьме я варился? Не думаю.

Пиликнул телефон. Демьян дал знак. Если получится уйти без проблем, то я позволю этому ублюдку жить.

Я быстро набираю Ромыча, он отвечает меньше, чем через секунду.

– Бро, мы уже тут, за клубом, – услышал голос моего настоящего друга.

– Пошли, – я рывком поставил бестолочь на ноги.

Девчонка распахнула глаза и посмотрела испугано. Она права, было чего бояться.

Мы вышли из комнаты и пошли по коридору в сторону уборной. Демьян должен был постараться и отключить камеры вокруг здания на несколько минут. Мне плевать, как он это сделал. Хоть ублажил охранника.

В туалете почти под потолком есть окно. Пролезем. Я взобрался на толчок и открыл форточку. Бестолочь заламывала пальцы, но молчала. Умница. Мне сейчас не до болтовни.

Её вытолкнул первой, дальше вылез сам, прихватив её туфли. Пусть бежит к машине босиком, иначе ноги переломает.

С другой стороны я увидел машину, но это была не тачка Должановых. Невольно напрягся. Ермолай тот ещё говнюк, игра может стать ещё куда опаснее.

Но тут я увидел в приоткрытую дверь знакомую рожу. Слава Богу!

Мы буквально ввалились в тачку с бестолочью. Ромыч сзади, явно навеселе, на переднем пассажирском Макс, а за рулём…твою мать! Чтоб меня! За рулём Ирландо.

Рыжая завела мотор, и мы свалили к чёртовой бабушке из этой клоаки. Потом со всеми разберёмся, но бестолочь надо увезти.

– Чья тачка? – спросил я, протягивая стучащей зубами «сестричке» пиджак.

– Тосика, – отвечает Макс.

– А Тосик где?

– На полу в кабинете алгебры отдыхает, – прогоготал Ромыч.

Я бы тоже сейчас выпил. Слишком уж всё вышло нервно. С бестолочью потом поговорю о том, что чужим взрослым дядям доверять нельзя. Чувствую, ремень опять не помешает.

А пока я просто обнял её, и мы, вымотанные, дальше поехали молча.

Бестолочь поднялась к себе после разговора с матерью. Наталья с красными глазами встретила нас, почти в пять утра, на пороге дома. Петруха звонил, сказал, что мы исчезли после часа ночи, на телефоны не отвечаем, вот и подняли панику. Отец с батей Должанова искали нас по ночным клубам и набережной, и ещё не успели вернуться.

– Это всё ты виноват, – выплюнула жена отца, развернувшись ко мне.

Наконец, Натали, ты сняла свою маску доброжелательности.

– Ты больной, Алексей. И ты заигрался, мальчик, во взрослые игры.

Её глаза сверкали, но мне было ни хрена не страшно.

– Думаешь, я не знаю, чем ты увлекаешься? И если ты втянул мою дочь…

Женщина сжала кулаки и подошла ближе. И меня тоже охватила злость.

– А ты? Это ты привезла её и толкнула мне в руки, – хочет увидеть плохиша? Увидит. Просто буду собой, раз уж мы без масок. – Что ж ты за мать, если зная, что я могу с ней сделать, даже замок новый на её комнату не поставила? Ты же помнишь, что раньше в ней жил я.

– Заткнись.

– Или что? Может, ты сердишься, что я к тебе не заглянул?

Лицо опалила пощёчина, а я заржал. Мне срать было уже на всё.

– Видно, что тебя, отродье, не воспитывали.

– Как ты свою дочь?

Это была ментальная пощёчина уже для стервы. Давай, яжемать, скажи, что я не прав.

– Значит так, – голос женщины задрожал от ярости. – На столе в гостиной твоя повестка.

– Ты же в курсе, что у меня отсрочка.

Наталья улыбнулась. Без макияжа она выглядела слегка потасканной, но вполне ещё пригодной. Понимаю, почему отец повёлся.

– Выбирай: или ты валишь на год в армию, давая моей дочери возможность поступить спокойно…

– Или? – ухмыльнулся я.

– Я расскажу твоему отцу о вечеринках в «Чёрном Драконе».

Хрен знает, откуда она узнала. Не хотелось бы, чтобы отец был в курсе. Но к армии меня так не склонить.

– Как страшно, – цокаю языком.

– И тогда он урежет твоё содержание, паршивец. А если я хорошо постараюсь, то и не только твоё.

Стерва. Вот это уже было не смешно. Мать содержится в лучшей клинике. Стоит это дорого, там есть специальное лечение, но отец уже неоднократно за эти десять лет хотел перевести маму в другую. Вроде как надежды нет, и все процедуры и занятия ни к чему. Клиника та была тоже неплохая, но очень далеко. Я не мог остаться без неё. Мне нужны мои два часа хоть и раз в несколько месяцев!

– Что? Не так уж ты и смел. Решай, Алексей. Всего лишь год и твоя мамочка останется рядом.

Сейчас мне хотелось разворотить ей морду об стену. Тварь нашла мою самую больную точку и надавила шпилькой.

Я не мог, не мог лишиться матери окончательно.

– У тебя есть четыре часа до сборов в военкомате. Поспишь в автобусе на распределительный центр.

– А отец? – спросил, скрипнув зубами.

– Скажем ему, что ты решил стать, наконец, настоящим мужчиной.

Эпилог

Яна

Как бы было просто закрыть глаза и стереть из памяти сегодняшнюю ночь. Содрать с кожи омерзительные взгляды развращённых ублюдков.

Я стащила платье, отшвырнув его в дальний угол комнаты, а потом побрела в душ. До красных полос тёрла кожу, пытаясь отмыться. Уже в третий раз прополаскивала волосы, надеясь вытравить запах того места. Не хотелось думать о завтра. Вообще не хочу ни сегодня, ни завтра. Хотелось тишины и спать.

Меня била дрожь даже после пятнадцатиминутного купания почти в кипятке. Кожа горела, а руки были как лёд. Я завернулась в тёплый халат и побрела в комнату.

На улице уже рассвело, но плотные шторы мало пропускают света. И его хватило, чтобы заметить Алексея, сидящего на моей постели. Он не переоделся ещё. Что вообще он тут делает?

Я остановилась, молча глядя на сводного брата. Шевцов встал и медленно подошёл. Крепко обнял меня и прижал к себе. Мне хотелось плакать, но я вдруг застыла камнем.

Ненавижу его. Но боюсь мгновения, когда он меня отпустит, когда разожмёт объятия.

Но Лекс этого не делал. Он продолжает так стоять и молчать. Минуту. Пять. Десять…Я почувствовала, что рубашка у него, где прижималось моё лицо, промокла.

Я всё-таки плакала.

– Прости меня, если сможешь, бестолочь, – прошептал мне в волосы.

А потом поцеловал. Так крепко и жадно, будто хотел выпить всё оё дыхание, хотел забрать его.

Уже давно забрал.

Шевцов разорвал поцелуй, на мгновение прижался своим лбом к моему, а потом развернулся и стремительно вышел. И спустя минуту я услышала, как возле дома заурчала машина.

Я подбежала к окну и не могла поверить в то, что увидела. Степан поставил в багажник дорожную сумку, а потом открыл заднюю дверь, приглашая Алексея.

А как же я? Что делать мне?

Я поймала его прощальный взгляд и поняла, что мы больше не увидимся. Просто почувствовала это нутром под сопровождение звона битого стекла.

Это крошилось на осколки моё сердце. Прощай, мой старший брат, мой сводный кошмар, сладкий и смертельно опасный, как сахар, смешанный со стеклом.