Текст книги "Шушана, Жужуна и другие родственники"

– Ика так играл на гитаре… – мечтательно закатывала она глаза. – Пусть Тенгиз тоже играет. Тогда он встретит женщину, похожую на меня, а не на его теток. Эти сплетницы не ценят искусство. У Тенгиза такой слух! Он слышит, как муха летит. Пусть ходит к Русико. Очень удобно – в соседний подъезд.

Тенгиз, который и вправду любил убивать мух и отрывать им крылья и лапки, совершенно не собирался заниматься гитарой. Слуха у него никогда не было, и вряд ли он мог бы развиться. Русико – учительница музыки – ни за что в жизни не сказала бы Шушане правду, что Тенгиз гудит на одной ноте и мучает ее любимую кошку. Даже кошка кричала в такт, когда мальчик дергал ее за хвост. Но Шушана могла убить не то что за плохое слово в адрес сына, но даже за недобрый взгляд, брошенный в его сторону. Матерью она была остервенелой, истеричной и могла порубить на мелкие кусочки, как кусок телятины на оджахури, любого, кто посмел бы сказать, что у ее сына нет слуха.

Спустя некоторое время после того, как у несчастной Русико появился новый ученик, она уехала к родственникам в дальнюю деревню под благовидным предлогом – племянница троюродной сестры выходила замуж. Девочку она никогда не видела, но бежала желать ей счастья со всех ног. Заодно забрала с собой и кошку, которая буквально вопила, оповещая весь подъезд о том, что Тенгиз поднимается по ступенькам. Вместо себя Русико оставила старшего сына Гию, который давал вместо матери частные уроки. Нина еще не до конца привыкла к местному укладу, поэтому не удержалась и спросила у Шушаны:

– А этот Гия тоже хорошо играет?

– Нет, он совсем не играет! – ответила Шушана. – Зачем ему?

– Как же он учит, если сам не умеет? – не поняла Нина.

– Так у него же мама учительница!

– Хорошо, Русико – учительница, но при чем здесь ее сын?

– Вот ты странная, – возмутилась Шушана. – Зачем ему играть, если мама учительница? Вот Арменка всегда лечила Тенгиза. У нее папа – педиатр. Она мне любой диагноз по телефону ставила! Она бухгалтером работала, ну и что? Если у нее папа – педиатр, это же передается по наследству!

– Шушаночка, как это может передаваться? Профессия – это же не нос, не подбородок, даже не уши…

– А голова, скажешь, не передается? Голова ни при чем? Все знания где? В мозгу! А мозг – в голове! Так-то!

Переубедить Шушану было невозможно. Как уж Гия преподавал гитару, никто не знал. Но Тенгиз ходил на занятия с удовольствием. Стоило ему взять дома гитару в руки и тренькнуть по струнам, Шушана заламывала руки в приступе восторженного восхищения. Такие успехи делает мальчик! Так играет! Никто так не играет! Шушана звонила всем родственникам, даже золовкам, и требовала, чтобы Тенгиз сыграл в трубку. Золовки говорили Ике, что старший сын очень похож на мать, и Ика был счастлив, слыша такой комплимент.

Шушане некуда было девать неуемную энергию, и она решила переключиться на Нину – всерьез заняться сватовством и непременно найти ей мужа.

– Не надо, Шушаночка, – просила Нина.

– Как не надо? Всем надо, а тебе не надо? Давай я тебя с Дато познакомлю. Он такой хороший! Я его так люблю! Он женщин очень чувствует!

Про Дато, который был другом Шушаны еще со школы и которого она «опекала», Нина много слышала, но никогда его не видела. Да и желания не возникало.

– Он же гей, ты сама говорила. – Нина не знала, то ли смеяться, то ли удивляться.

– Мало ли я что говорила? Он не гей, он несчастный человек. Сам не знает, чего хочет. О нем и позаботиться некому. Только я о нем забочусь. Ему женщина нужна, – размахивала руками Шушана.

– Может, мужчина? – уточнила Нина.

– Что ты говоришь? Он просто еще не определился! Если он встретит достойную женщину, сразу нормальным станет! Между прочим, никто из его родных не знает, что он гей, так что ты не волнуйся – никакого позора, а семья у него очень хорошая. Тебе все рады будут! О себе не думаешь, о нем подумай – доброе дело сделаешь, целую семью счастливой сделаешь! Дато очень страдает, так страдает, что у меня сердце разрывается. Ему ведь тоже определенность нужна. А то сегодня он с женщиной, завтра с мужчиной, тут сколько нервов надо иметь! Кто такой стресс выдержит? Его родные спать не могут, так мечтают, чтобы Дато наконец женился! Сколько лет уже глаз не смыкают! Давай ты станешь достойной женщиной?

– Нет, Шушана, пусть другая будет. Я недостойна, – хохотала Нина.

– Лучше такого взять, чем никакого, – обижалась подруга. – Хочешь одна остаться? И меня несчастной сделать? Что я скажу Карине и что она скажет Вале? Что я за тобой плохо присматривала, раз даже свидание тебе не смогла устроить! Себя не жалеешь – меня пожалей!

– Шушаночка, я тебя жалею, – продолжала смеяться Нина. – Только я не хочу замуж за гея. Совсем не хочу.

– Тогда выходи замуж за Гоги! Мадлена будет так рада! – тут же предлагала нового жениха Шушана.

– Если я найду себе жениха, ты первая об этом узнаешь, – пообещала Нина.

Конечно, на работе у Нины были коллеги-мужчины, которые оказывали ей знаки внимания. Девушки смотрели на нее косо – всех мужчин забрала. Зачем забрала, если не надо? Пусть отдаст тем, кому надо! И если она с Гоги сидит, то зачем ей другие? Почему не может определиться? После одного случая Нина вообще зареклась появляться где-либо в мужском обществе. Она задержалась на работе допоздна, и Джаник – коллега, очень хороший милый парень, который вызывал искреннюю дружескую симпатию, – предложил ее проводить. Нина не стала отказываться. Они шли по бульвару, когда Нина услышала крик:

– Нина, Нина! Кто это с тобой идет? Скинь его с плеча немедленно! Слышишь? Скинь его с плеча! Он тебе не подходит! Я отсюда вижу, что не подходит! Кто это? Пусть повернется, чтобы я его разглядела! Нет! Пусть не поворачивается! Я по его спине поняла, что он мне не нравится!

Оказалось, что в этот момент в маршрутке ехала Шушана, которая чуть из окна не выпала, увидев Нину в сопровождении мужчины. И немедленно высказала свое мнение. Все пассажиры маршрутки высунулись из окон и обсуждали бедного Джаника, который мечтал провалиться сквозь землю. Водителю велели «ехать так медленно, чтобы вообще остановиться». Маршрутка дружно решила, что Джаник Нине не пара. Сказали бы эти люди что-то другое – Шушана бы всех из машины в тот же момент выкинула.

– Нина, куда ты с ним идешь? Мне ты можешь сказать! Я никому не скажу! – продолжала кричать Шушана из окна маршрутки.

– Куда хочу, туда и иду, – рассердилась Нина и демонстративно взяла несчастного Джаника под руку.

– Что теперь будет? – шептал он, надеясь, что ему не придется жениться на Нине.

– Ничего не будет. Другой дорогой пойдем, – ответила Нина. – Надоели!

– Нина, я вас очень уважаю, но можно я дальше не пойду? – Джаник покраснел, побледнел и попытался высвободить руку. – Понимаете, у меня невеста есть…

– Джаник, я очень рада, что у тебя есть невеста, – заверила его Нина. – Мы же коллеги, просто коллеги.

– Что я ей скажу? Нас полгорода видели. – Юноша был искренне расстроен.

– Господи, что же это такое? Джаник, если надо, я лично скажу твоей невесте, что ты просто меня провожал до дома.

– Нет! Только не надо ей это говорить! А что скажут ее родственники? Нина, не обижайтесь, я пойду, можно? – Джаник был похож на школьника, который отпрашивается у учительницы в туалет.

Нина пожала плечами и отпустила несчастного кавалера. Когда она подошла к подъезду, подруга уже ждала ее. Рядом с домом была кондитерская, и Шушана в очередной раз обещала вырвать владельцам трубу, чтобы те не травили ее ванилью.

– Закрой перегородку! Пусть в другую сторону дует! – кричала она хозяйке, которая сидела на раскладном стульчике перед служебным входом, обмахивалась веером и била себя по ногам веткой. Все нижние ветки деревьев в их дворе были оборваны – хозяйка кондитерской подходила к дереву, срывала ту, до которой могла дотянуться, и с остервенением лупила себя по ногам – отгоняла комаров.

Нина подумала, что хозяйка – вылитая Мадлена. Только вместо картонки – веер.

– Ветер сюда дует, я что, виновата? – спокойно отвечала она Шушане.

– Ветер будет дуть, куда я скажу! Пусть в ту сторону дует! – кричала Шушана. – Я уже спать не могу от твоей ванили! У меня ваниль уже во всех местах!

– Так радуйся. – Кондитерша была невозмутима. – Освежитель воздуха не нужен.

Шушана заламывала руки. Но едва она увидела Нину, шедшую с остановки, тут же сменила тему.

– Ты как хочешь, но я буду тебя замуж отдавать! – заявила она, и хозяйка кондитерской кивнула в знак согласия. – У меня все спрашивают, почему моя подруга – такая молодая и красивая – без мужчины. Что я должна отвечать? У меня нет столько мыслей, чтобы придумать ответ. Ты не себя, ты меня в неудобное положение поставила. Особенно сегодня! Я про твоего Джаника уже все узнала. Это же был Джаник? Так я тебе скажу – у него есть невеста. Из очень хорошей семьи. И богатой. Если он так себя вести будет, с каждой встречной гулять, всего лишится – и невесты, и работы. Его будущий тесть в банк устроил.

– Шушаночка, я не каждая встречная, – устало объяснила Нина. – Джаник просто предложил меня проводить, потому что поздно. И передай всем своим осведомителям, что мы с ним коллеги, что он очень любит свою невесту и сбежал от меня как ошпаренный.

– Да? Что, он слова своего не держит? Раз сказал проводит, значит, проводить должен был! Какой он после этого мужчина?

– Шушана, ты его так напугала, когда из маршрутки кричала на весь город, что любой бы сбежал.

– Ничего не хочу больше слышать. Тебе нужно замуж!

– Шушаночка, я так устала, давай я завтра замуж пойду? – примирительно попросила Нина.

– Конечно, завтра. Кто говорит, что сегодня?

Нина кивнула и пошла в подъезд. Но вдруг остановилась.

– Шушаночка, а что завтра будет? – спросила она, чувствуя подвох.

– Как что? Завтра Жужуна придет! Я ее уже вызвала! Из маршрутки ей позвонила, когда тебя увидела! – ответила соседка.

– Жужуна? – не поняла Нина. – Та, которая ниткой эпиляцию делает?

– Не знаю, какую эпиляцию, но усы она очень хорошо дергает! У меня вон уже все колется. Ты тоже придешь. Она тебе усы уберет!

– У меня нет усов.

– Хорошо, не хочешь усы – бороду тебе уберет!

– Шушаночка, у меня нет бороды.

– Что ты такая капризная стала? Брови у тебя есть? Тогда она будет тебе брови щипать! Утром приходи!

– Шушаночка, мне не надо брови!

– Сейчас не надо – завтра надо будет! Вот мне тоже не надо было, чтобы у меня борода росла! Усы еще ладно – Ике нравится. А борода не нравится! Что я, виновата? Зато у меня руки гладкие. Я Ике говорю – скажи спасибо, что у меня руки гладкие, не такие, как у жен его братьев! У них такие руки, как у обезьян! И ничего, ходят, даже не стесняются! И вообще – Жужуна должна на тебя посмотреть!

– Зачем?

– Как зачем? Она же тебя сватать будет!

– Очень хорошая сваха, – вмешалась кондитерша. – Она мою крестницу так хорошо посватала, что я ее больше не вижу! Характер у нее был – ни одному мужчине такую жену не пожелаю. Только Жужуна смогла ее замуж выдать. Теперь ее муж так мучается, так мучается, зато нам хорошо! Шушана, если Нина не хочет, пусть Жужуна мне усы уберет!

– Если закроешь свою трубу! – немедленно начала торговаться Шушана.

– Хорошо, закрою, но тогда и брови пусть мне уберет! – Кондитерша тоже умела вести торги.

– Слушай, ты меня сейчас не делай нервной! Закроешь трубу, я скажу Жужуне, что у тебя уже усы отросли, – возмутилась Шушана.

– Хорошо, хорошо, только успокойся, ты еще громче всем расскажи, что у меня усы. – Кондитерша пошла на попятную.

– Мне не нужна сваха! – возмутилась Нина.

– Это мне сваха была не нужна! – воинственно сказала Шушана. – Меня Ика и без свахи бы замуж взял. Так взял, что не отпускает. А тебе нужна! Такого, как мой Ика, она тебе не найдет, но чего-нибудь подходящее подыщет.

– Кого-нибудь…

– Тебе и чего-нибудь сгодится, ты меньше умная будешь, кого-нибудь сама сделаешь! Слушай, я не сказала Жужуне, что ты слишком умная… – Шушана занервничала. – Ты завтра помолчи больше.

– Да, лучше молчи, – согласилась хозяйка кондитерской. – Только ты, Шушана, тоже молчи, как тебе Жужуна Ику сосватала. И скажи Жужуне, что и мне брови нужны.

– Трубу завтра закрой, как человека тебя прошу. Будут у тебя и усы, и брови! – отмахнулась Шушана.

– Закрою, закрою, Жужуна ваниль тоже не любит. Но учти, не ради своих усов я это делаю, а ради Нины! Такая девушка хорошая. Такую сосватать – одна радость.

Утром Нину разбудил телефонный звонок. На домашний телефон ей звонили только Шушана, Ирма и Ика. Нина нехотя взяла трубку.

– Ты что? Спишь еще?! – возмущенно прокричала в трубку Шушана.

– Уже встала.

– Я вижу, как ты встала. Жужуна сейчас придет. Я что звоню – ты макияж сделай или приходи сейчас – я тебе сама сделаю.

– Зачем?

– Как зачем? Что Жужуна скажет, если тебя увидит? Правильно! Ничего не скажет. А так увидит, что ты нормальная девушка, глаза у тебя есть, губы. Ей легче работать будет. И золото надень. Пусть видит, что у тебя есть золото. Я тебе свое не могу дать – Жужуна мое все видела, сразу поймет. Так что давай, собирайся. Ирма тоже придет. Обещала браслет принести для тебя.

Нина решила не спорить, не задавать вопросы, на которые она не получит ответов, а просто на все согласиться. Если Шушана решила продемонстрировать Нину свахе, так оно и будет. Оставалась одна надежда: Нина не понравится Жужуне и та откажется выдавать ее замуж. Нина натянула джинсы и футболку, подкрасила ресницы и решила, что для Жужуны и так сойдет. Выбрала любимые серьги – на самом деле серебро с фианитами, но такой искусной работы, что все принимали за белое золото с бриллиантами. И при всем параде спустилась к Шушане.

Ирма уже сидела на кухне, вжавшись в стену, и пила кофе. Жужуна – огромная, просто безразмерная женщина в черном обтягивающем платье – крутила на пальцах суровую нитку. Поскольку Жужуна заполнила собой всю кухню, Нина предпочла постоять. Шушана кричала куда-то вверх и вдаль, жалуясь на родственников, как догадалась Нина. На столе стояла огромная коробка с разнообразными пирожными – видимо, хозяйка кондитерской передала.

– Они называют меня интригантка! – возмущалась Шушана. – Да, я такая интригантка! А что мне остается? Вот они должны были приехать, сходить на кладбище, стол сделать. И где они? Не позвонили! Не подтвердили визит! Мы были у них на кладбище, стол сделали, а они нет! Как их назвать после этого?

– Эфэристы! – сказала Жужуна.

– Вот! Правильно! Эфэристы! Ладно, никто не заставляет на кладбище ехать, но стол пусть сделают, как положено!

– Ты опять с золовками поругалась? – уточнила Нина.

– Да я с ними не ругаюсь! – не могла успокоиться Шушана. – Я их ненавижу! Так ненавижу, как они меня ненавидят! Это они еще не знают, что у меня бабка цыганка была. Да я могу их глаза съесть, так их видеть не могу!

– Шушана, успокойся, съешь лучше шу, – попыталась разрядить обстановку Ирма.

– Слушай, вот как она шу делает? – Шушана взяла себе пирожное, размером с небольшой торт. – Я тоже шу делаю, очень вкусное шу, но она… Я ей даже трубу готова простить. Сколько раз рецепт спрашивала, она не признается. Жужуна, может, ты ей так брови выщипаешь, что она рецепт расскажет?

– Нино, ешь шу, – предложила Ирма.

– Нет, спасибо. – Нина так и не научилась завтракать пирожными и уж тем более шу гигантских размеров.

– Тебе можно кушать. У тебя ноги худые, – заметила Жужуна, бросая на Нину оценивающий взгляд. – Пока ноги худые, диета не нужна, можно кушать.

– А мне очень диета нужна! Только я не могу ее держать! – пожаловалась Ирма. – Не могу похудеть. Вот утром сажусь на диету, ем мацони с медом. И сразу срываюсь – кушаю пирожное с кофе. Рядом с работой еще кондитерскую открыли! И что – я должна мимо идти? Да полгорода в эту кондитерскую специально ездит, а мне по дороге. Меня никто не поймет, если я не зайду. Очень я люблю поесть. А когда уже не влезает, я еще пальцем могу запихнуть.

– Тебе же не надо выходить замуж? – уточнила Шушана, которая, видимо, решила поженить всех вокруг сразу.

– Нет! Не надо! Была я там, мне не понравилось! А то ты не знаешь, как я мучилась! – воскликнула Ирма.

– Ты лучше шу кушай, не надо сейчас такое говорить! Пусть рот будет занят! Не понравилось ей! – прикрикнула на нее Жужуна. – Зачем ты мне девочку пугаешь? Она тебя послушает и решит, что ей тоже замуж не надо! А ей надо! Нина, что ты стоишь? Садись, сейчас я и тобой займусь.

Нина присела на краешек и с ужасом смотрела на сваху, которая подрабатывала домашней эпиляцией. Или наоборот.

Она скрутила нитку и нависла над Шушаной, которая покорно подставила ей лицо. Жужуна крутила на пальцах нитку и даже не смотрела на клиентку.

– Ты думаешь, я не вижу? – засмеялась Жужуна.

Да, у Нины было такое подозрение.

– У меня минус три и астигматизм. Но зачем мне глаза, когда есть уши? Я по звуку все делаю. У тебя Шушана, не волосы, а струны, очень жесткие. Еле выдираются. Ну как? Посмотри мне в глаза!

Жужуна закончила с Шушаной и нависла над Ниной. Та послушно посмотрела на сваху. Проблема была в том, что глаза у Жужуны смотрели в прямо противоположные стороны и понять, в какой глаз нужно смотреть, было невозможно. Нина решила смотреть в правый, который не так сильно косил.

– Ты не понимаешь? В глаза мне смотри! – обиделась Жужуна, и Нина стала смотреть в левый.

– Лучше наверх смотри, если не можешь нормально! – скомандовала Жужуна и принялась выдирать Нине брови. Судя по звуку, лишних бровей у Нины было много.

После того как с процедурой было покончено, Жужуна села есть шу и пить кофе.

– Странная ты, – сказала Жужуна, пристально оглядывая новую клиентку. То есть Нине казалось, что сваха смотрит на нее, поскольку понять точно, куда направлен ее взгляд, было сложно. – Ты вот сейчас что делаешь?

– Кофе пью, – покорно ответила Нина.

– Нет! Ты оскорбляешь мой глаз! – торжественно заявила Жужуна. – Посмотри, как ты одета! Ты и на свидание так пойдешь? Нет! Ты не опозоришь Жужуну. Показать тебе нечего, это правда, значит, тебе такой муж нужен, чтобы, э… рассмотрел тебя.

– Да ей никто не нравится! Я ей Дато предлагала – не хочет! – поддержала разговор Шушана.

– Правильно не хочет! – встала на защиту Нины Ирма.

– Я знаю, кто тебе нужен! – воскликнула сваха и отложила пирожное. – Тебе Манана нужна!

– Кто? – Нина, Шушана и Ирма спросили одновременно.

Но Жужуна держала театральную паузу, прихлебывая кофе.

– Манана, – наконец, тщательно прожевав пирожное, ответила сваха. – Если она понравится Манане, значит, я сделала свое дело.

– Кто такая Манана? – все еще не понимала Нина.

– Как кто? Твоя будущая свекровь! – объявила Жужуна.

– Эта та Манана, у которой сын Мераби? – ахнула Шушана. – Ему тридцать пять, и он еще не женился, потому что Манана невест перебирает, как зелень на базаре?

– Тридцать четыре, и Манана перебирает, потому что очень сына любит. Слушай, ты не хочешь своим сыновьям хороших жен? Тоже будешь выбирать! Да ты так выбирать будешь, что я с того света смотреть буду и радоваться, что не я тебе невестку выбираю.

– Как не ты, а кто? – испугалась Шушана. – Нет, Жужуна, ты не должна умереть, пока моим сыновьям жен не найдешь! Нет, я даже думать не могу, что они найдут себе таких обезьян, как мои золовки!

– Жужуна, а для Нины больше никого нет? – тихо спросила Ирма.

– Для нее? – Сваха ткнула пальцем в Нину. – Нет!

– Так ей же придется со свекровкой жить! – Шушана все еще держалась за сердце.

– Зато где жить? В самом центре города!

– Так у них, говорят, не квартира, а музей. Ремонт нужно делать, такое все старое.

– Слушай, там такой сэрвис, которого нигде нет! Это ты на автобусе ездишь, а они на канатке могут ездить! Скажешь, не сэрвис? И до кладбища близко, и до роддома близко. Да ни у кого такого нет! – Жужуна не понимала, как может вызывать сомнения столь прекрасное месторасположение.

– Да, это удобно, – согласилась Ирма.

– Я же говорю – сэрвис! – обрадовалась Жужуна.

– А как выглядит Мераби? – поинтересовалась Нина, поскольку все три женщины вдруг замолчали и ждали, что она скажет.

– Как выглядит, так и выглядит, – отрезала Жужуна. – Нормально выглядит. Как мужчина выглядит, так и он. Какая тебе разница? Тебе сейчас надо думать, как ты будешь выглядеть!

– Ну хоть какой он? – не отставала Нина.

– Тебе замуж надо или фотографии смотреть? – обиделась сваха.

– У Мераби размер ноги меньше твоей. Можешь давать ему свои туфли поносить, – хихикнула Ирма. – Нет, твои туфли у него с ноги спадать будут.

– Как это? – не поняла Нина.

– Слушай, ну нога у него маленькая. Как у девушки. Ты что – на его ноги будешь смотреть? – сказала Жужуна.

– И он… пониже тебя… – призналась Шушана.

– Намного? – вежливо уточнила Нина.

– Ты что, по росту мужей выбираешь? Ты к ним с линейкой будешь подходить? Тогда я пошла! Зачем я тебе нужна? – Жужуна стала подниматься со стула.

– Жужуночка, она согласна, согласна! – подскочила Шушана. – Мы ее соберем на свидание, ты только договорись. Ирма ей браслет свой золотой даст, я – сережки. Платье ей купим. Тебе не будет стыдно!

– Хорошо, я договорюсь, – торжественно кивнула сваха, – но без гарантий! Чтобы потом не говорили, что Жужуна плохо свое дело знает!

Сваха съела еще одно пирожное и ушла щипать усы хозяйке кондитерской. Шушана суетилась и благодарила.

Они снова сели за стол.

– И что теперь? – Нине вдруг стало весело, и она начала хохотать.

– Что ты смеешься? Ирма, у нее что – нервный срыв? Скажи, ты же доктор! Она больная?

– Не больная, просто нервная.

– То есть теперь я пойду на свидание, – продолжала хохотать Нина. – С коротышкой, который живет с мамой, катается на канатке, а ноги у него случайно не в форме лотоса? И я должна ему понравиться, а потом понравиться его маме. Нет, сначала понравиться его маме, и тогда она разрешит, чтобы я понравилась ему? Шушана, скажи, что ты пошутила!

– Если ты понравишься Манане, то Мераби уже можешь не нравиться, – уточнила Ирма.

– Я же для тебя стараюсь! Может, он вырос немного. Я Мераби давно не видела! Ирма, ты его когда видела в последний раз? – Шушана была взволнована.

– На похоронах дяди Зазы, мужа тети Тины, а что?

– Это когда было?

– Подожди, надо вспомнить. Шесть лет назад или семь. Когда у тети Тины племянница Тамара замуж выходила? Вот после этого, через год, дядя Заза умер.

– Тогда восемь лет назад. У племянницы уже двое детей и старшему – семь.

– Почему ему семь? Не может быть. Пять лет ее сыну!

– Сейчас я позвоню Тамаре, спрошу.

Шушана принялась звонить Тамаре, чтобы точно узнать, сколько лет ее старшему сыну.

– Тамара, это Шушана. Как дела? Как муж? Как дети? Что ты говоришь? Отит? Слушай, у всех детей в этом году отит. Мои тоже переболели. Ты в ухо капаешь? Сколько доктор взял? Сорок лари? Это ты за свое спокойствие заплатила. Не переживай. Кому ты его показывала? Нет, не знаю такого. Новый врач? Хороший, говоришь? Дай мне его телефон, я своего Тенгиза тоже ему покажу. Да, все хорошо. Ика работает. Вот, Жужуна приходила. Нам одну девочку надо сосватать. Тебе тоже нужна? Брови сделать? Хорошо, я ей скажу. Только купи шу. Она шу очень любит. Ну хорошо, тете Тине привет передавай. Она здорова?

Шушана еще минут пятнадцать обсуждала здоровье тети Тины и детей. После чего, удовлетворенная, положила трубку.

– Ну вот.

– Что вот? Сколько лет ее старшему сыну? – спросила Ирма.

– Ой, надо тете Тине позвонить, – ахнула Шушана, забыв задать вопрос, ради которого звонила.

Обе женщины уткнулись в телефоны и звонили тете Тине, знакомым, разве что дяде Зазе на кладбище не позвонили. Они обсудили погоду, постельное белье, новые занавески, отиты, бронхиты и астмы, зубы и пломбы. И обе забыли, зачем звонили.

– Я только никак не пойму, зачем она Нине Мераби предложила? – закончив очередной телефонный разговор, спросила Ирма у Шушаны.

– Откуда я знаю, сама думаю об этом. Но ты же знаешь Жужуну, она людей чувствует.

– Да ничего она не чувствует. Цену себе набивает, и все.

– Зачем ты так говоришь? Она меня за Ику сосватала, разве плохо сосватала? Да всем известно, Жужуна знает свое дело. Сто человек скажут, что невеста жениху не подходит, а Жужуна одна будет знать, что подходит, и окажется права.

– Может, отменить все, пока не поздно? Зачем Нине такая судьба? А если она Манане не понравится? – задумчиво сказала Ирма. – Все-таки Нина не местная.

– Конечно, понравится! Как Нина не понравится? Да они таких невест не видели, даже мечтать не могли!

– Нина не хочет замуж, Мераби не хочет жениться, Манана не хочет, чтобы Мераби женился, а хочет, чтобы при ней остался, ты думаешь, у них счастливая семья получится?

– Откуда я знаю? Я уже сто раз, нет, двести раз пожалела, что Жужуну позвала. Но ты же ее знаешь: пока она до конца дело не доведет – не успокоится.

– Вот это меня и пугает. Помнишь, как братья твоего Ики не хотели его в загс пускать? И только Жужуна их на место поставила?

– Да помню я! Пусть их жены столько слез выплачут, сколько я тогда выплакала!

Соседки вспоминали достижения Жужуны, обсуждали золовок и, казалось, про Нину совсем забыли. Она, выбрав удобный момент, махнула рукой, прощаясь, и пошла домой.

Прошла неделя, самая обычная рабочая неделя, и Нина даже думать забыла о Мераби, Жужуне и сватовстве.

Утром в субботу ее разбудил телефонный звонок.

– Ты что, спишь, что ли? У тебя свидание вечером, а ты спишь? – закричала в трубку Шушана. – Я сейчас приду. Вари кофе. Ирма тоже уже идет.

Нина застонала, но покорно пошла на кухню варить кофе.

Через пять минут в квартиру ворвались Шушана с платьем в руках и Ирма, которая несла многочисленные коробочки.

Нине пришлось подчиниться – примерить платье и надеть драгоценности.

– Хорошо, – кивнули соседки, – так и пойдешь. Встретитесь у театра. В семь вечера.

– Шушана, я не хочу. Ирма, хоть ты ей скажи!

– Жужуна договорилась. Она с Мананой договорилась! Манана Мераби отправит! Теперь нельзя не пойти! – заявила Шушана, и Ирма кивнула.

– В этом я не пойду, – объявила Нина, – пойду в своем.

– Хорошо, хорошо, только идти надо, – закивали соседки.

Вечером Нина, невеста на выданье, стояла на ступеньках театра. Она первой заметила Мераби и разглядывала его на расстоянии. Мужчина, судя по всему близорукий, тыкался в грудь чуть ли не каждой женщине – выше он не доставал длинноногим красоткам на десятисантиметровых каблуках, которые двигались с удивительной пластикой и уверенностью, будто родились на шпильках. Нина, не поддавшись на уговоры Шушаны и Ирмы, надела удобные балетки, простой сарафан и торжествовала. Правда, ей было немного обидно от того, что Мераби несколько раз скользил по ней взглядом, но не замечал. Даже когда на ступеньках остались несколько человек, он прошел мимо Нины. Она решила, что ни за что не подойдет первой, – если он ожидал увидеть другую женщину, если его привлекают броские красотки с накладными ресницами, значит, Жужуна просчиталась. Нина продолжала с интересом разглядывать Мераби, как разглядывают скульптуру или архитектуру внутреннего дворика. С интересом, симпатией, ожиданием некоторой интриги.

Мераби, хоть едва дотягивал до метра шестидесяти, можно сказать, был в неплохой форме – спортивная фигура, видимые под рубашкой мышцы. Он даже был хорош собой – правильные черты лица, достаточно мужественности в подбородке, никакой слащавости. Если бы не рост и некоторая манерность и театральность в движениях, он мог бы считаться красивым мужчиной, мачо. Нину подкупило обаяние, которого ему было не занимать, – он так расшаркивался в извинениях, так улыбался, что даже красотки начинали улыбаться и строить ему глазки. Мераби успевал выдать несколько комплиментов дамам, причем весьма удачных, судя по их довольным лицам, перекинуться парой слов с их спутниками. В нем оказалось то, что Нину всегда подкупало в мужчинах, – легкость, ироничность по отношению к себе. Это было видно сразу. Ну а если ему хватало смелости шутить над собой, значит, он явно был не дурак.

– Он что – дэбил? – услышала рядом знакомый голос Нина.

– Не дэбил, это мы виноваты. Он хоть и маленький, но мужчина. А она не захотела каблуки надевать, – ответил второй голос.

– Нет, он дэбил! – заявил первый голос.

Нина повернулась и увидела Шушану с Ирмой, которые прятались за колонной, что было неудивительно. Они не могли пропустить такое событие – первое свидание.

И тут Мераби посмотрел на Нину и двинулся в ее сторону. Ирму с Шушаной как ветром сдуло.

– Вы Нина? – Мераби не пришлось утыкаться в Нинину грудь – она была всего на полголовы выше.

– Да, – ответила Нина.

– Пойдемте. – Мераби тут же взял ее под руку. Он не выразил ни удивления, ни восхищения, ни разочарования. Так, очень по-деловому повел.

– Куда? – Нина решила непременно обидеться.

– Мама нас ждет, – ответил спокойно Мераби.

– Мы разве не пойдем на спектакль? – вежливо уточнила Нина.

– Что? Спектакль? – остановился Мераби. – Зачем? Они очень плохо играют! – пожал он плечами, уводя Нину к автобусной остановке.

Нина шла за ним, как коза на веревочке, и не понимала, почему Шушана еще не крикнула: «Сбрось его с плеча!» Мераби стоял на остановке и выглядывал маршрутку, не обращая никакого внимания на, можно сказать, будущую жену. Нина обалдела от такого отношения и не знала, как себя вести. К тому же она видела, что Мераби умеет очаровывать, умеет делать комплименты и быть обаятельным. Но с ней он совсем не собирался быть не то что обаятельным, даже вежливым. Держать ее на автобусной остановке и не отвезти на такси! Хотя бы на первом свидании он мог бы подумать о такси!

– Сегодня прохладно, наверное, завтра дождь будет, – проговорила Нина, чтобы хоть как-то начать разговор. Она уже решила, что немедленно уйдет, – Мераби не был мужчиной ее мечты. Да Гоги в сто раз лучше его. Даже Дато в сто раз лучше!

– Что? – Мераби остановился и придвинулся к ней, чтобы лучше слышать.

«О господи, он еще и глухой», – подумала Нина.

– Пойдемте пешком, здесь близко, – объявил Мераби и, не дожидаясь Нины, пошел по улице. Нина подумала, что у нее есть два варианта – пойти за Мераби или поехать домой. Головой она понимала, что нужно ехать домой, но где была ее голова, когда она покорно пошла следом?

Они шли рядом и молчали. И если Нина испытывала неловкость, то Мераби шел, насвистывая мелодию.

– Далеко еще? – спросила Нина, когда они бодрым шагом прошли три автобусные остановки. Но Мераби даже не счел нужным ответить.

Нина посмотрела на своего спутника и увидела, что у него в ушах вата. То есть настоящая вата в ушах – скрученные плотно турундочки, какие были у сына Шушаны Тенгиза, когда тот болел отитом.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она Мераби.

– Что? – переспросил он.