Текст книги "Журнал «Рассказы». Шаг в бездну"

Мертвый азиат, вещал безумец, суть проводник. Перед каждым погибшим призрак открывает небесные врата, и прежде чем ступить за них, мертвые улыбаются. Ибо даже холодная плоть возрадуется, озаренная сиянием райской кущи.

«Катунда» – великий ковчег, Гаргантюа – Глаз Господень. Восславим же Чудо и поможем друг другу шагнуть во врата.

При помощи любых острых предметов.

Тогда я взял стул и расколотил динамик. Лара два дня со мной потом не разговаривала.

Она стала отстраняться. Думает, я совсем сбрендил из-за мертвецов. Вчера заметила, как я разговаривал с ними. Ну да. И что?!

Я заставлю этих покойников расколоться! Какого дьявола они так скалятся?! Я не собираюсь верить во всю эту сектантскую бредятину! Я врач. Может… может, мне удобнее рассуждать в диалоге! А о чем говорить с бестолковой медсестрой?

Тьфу.

* * *

25 мая.

Еда закончилась. Растягивали последнее, как могли. Лара совсем похудела – еще бы, на сухарях-то. На мне тоже штаны висят.

Снаружи уже давно ни звука. Неужели все мертвы? Кто тогда управляет станцией? Мы что, просто дрейфуем по орбите?

Паршиво. Любой фокус нестабильной планеты легко собьет «Катунду» с курса, и мы упадем на Гаргантюа. Ох, не о такой смерти я мечтал…

Но и не о голодной. А значит, сегодня откроем гермодверь, и я отправлюсь на охоту. Несколько этажей вниз, пробраться через инженерный сектор – и я на складе. Солью канистру концентрата, остаток сумки забью консервами. Если все получится, я выиграю нам еще несколько недель.

Одному страшно, но от девчонки никакого толку. Она едва стоит на ногах, только привлечет внимание.

А еще… А еще я больше не могу выносить этот взгляд. Она решила, что я спятил. Слишком много думаю о трупах! Говорит, я ничем не лучше фанатиков.

Идиотка не понимает, что в этой разгадке наше спасение. Все еще можно исправить – если найти ответ. Мы убедим выживших, мы снова станем командой – и дождемся корабля! Я верю, что это возможно.

На станции горы припасов, мы сможем поддерживать курс в течение года. Если будут доказательства, если получится продемонстрировать… Они не могли настолько одичать!

Нам не придется больше прятаться в медблоке – я уже каждую плитку здесь выучил. Неужели ей не надоело? Сидит там, в соседней комнате…

Она просто не верит в меня. Но ничего. Я добуду нам пищу, и она снова согласится помогать. Да. Перестанет так смотреть. Улыбнется.

Прямо как они.

* * *

26 мая.

Эврика! Я понял! Я разобрался! Я знаю, почему хитрюшки улыбаются!

Поверить не могу, столько времени потеряно просто потому, что у нас была еда. Если бы она закончилась раньше, я… мы…

Хотя нет. Все прошло как нельзя лучше. Две недели назад на станции шла война, я стал бы еще одним обгорелым трупом. Улыбающимся, конечно. А как же!

Но обо всем по порядку. Это важно для протокола! Я же запутаюсь потом, когда буду готовить доклад в Центре.

Итак.

Прошлой ночью мы долго вслушивались, а затем открыли дверь. Я раньше и не замечал, как громко скрипит эта развалюха! Большинство ламп снаружи оказались разбиты. Камеры выломаны – повезло. Я боялся, что мятежники будут следить с мостика.

Здесь шла настоящая бойня. Даже потолок в крови! Повсюду горелые пятна от лазеров, осколки щитов безопасников, внутренности…

И трупы. Никто не удосужился их убрать. Дверь открылась наполовину, мы сперва решили – заклинило. Оказалось, нет. Просто снаружи они прибили Анжелику. Хорошо, что Лара не стала выходить.

Несчастная выпотрошена до самого позвоночника, вся кожа изрезана каракулями… И эта улыбка. Как будто ей понравилось.

Кишечник сложен аккуратной кучкой. Рядом надпись во всю стену: «Обрети покой, друг».

Они решили, что сосуд понравится призраку, если будет достаточно полым. Им не откажешь в логике. Но и это не сработало.

Потому что птицы не прилетают.

Держась в тени, я пробрался к лестнице. Никого. Только сломанные двери, гниющие мертвецы и мигающие лампы. Тела уже раздулись – давно здесь лежат. Воняет гарью и разложением – кажется, сломалась вентиляция. Хорошо, что наш гермозатвор не пропускает запахи.

На лестнице остатки баррикады. Кто-то перекрыл пролет мебелью и вырванными дверями, пытаясь задержать нападавших. Бесполезно. Пятна лазеров и горелые трупы – они просто стреляли насквозь.

Я не стал вглядываться в их лица.

Протиснулся среди обломков. Несколько этажей вниз. Я то и дело замирал, опасаясь привлечь внимание. Тяжелые ботинки гулко стучали по металлу, рождая в лабиринте коридоров звучное эхо.

Если снизу покажутся фигуры в оранжевом – это конец. Договориться не получится, они прикончат меня, обвяжут тросом и выбросят наружу, как и остальных. Навстречу смертоносному излучению Гаргантюа и птицам, которые не прилетают.

Безумная рыжая планета, такая же, как их форменные комбезы. Техники – оранжевый, охрана – черный, офицеры – синий. У нас с Ларой белые халаты, как у научников.

Были белые. Я уже несколько раз вляпался в какие-то липкие пятна. Знать не хочу, что это такое.

Лестница кончилась. Инженерный сектор – я почти на месте. Здесь была настоящая мясорубка. Гермозатвор взорван и торчит из стен обломками кривых зубов. Несколько мертвецов – в рыжем и в черном. Почему их не использовали для ритуалов? Отчаялись?..

Ящики, поддоны, какие-то бочки. Одни пытались блокировать проход, другие – прорваться. Возможно, потом они поменялись местами.

– Гермозатвор поврежден, – доложил механический голос, когда я шагнул в обгорелую дыру. – Обратитесь к дежурному инженеру.

Дьявол, фотоэлемент уцелел!

Я метнулся в ближайшую комнату, нырнул под стол и затаил дыхание. В тот момент я меньше всего хотел знать, кто сегодня дежурный техник.

Целый час просидел. Никого.

Неужели все мертвы? Кто бы ни одержал победу, они должны были направить людей в инженерный! Если здесь что-то накроется, мы все сгорим в штормах Гаргантюа.

Может, «Катунда» на автопилоте? А он у нас вообще есть?

Черт.

Надо двигаться, кончилась еда. Нижние уровни оказались погружены во мрак – лампы выбило взрывами. Пробирался на ощупь. Если хотя бы один фанатик прятался в комнатах, он запросто мог всадить мне нож под лопатку. Там и остался бы доктор Александр Харпус.

Но этого не случилось. И я добрался до хранилища.

Гигантский зал, мрачные башни контейнеров, поднимающиеся к высокому потолку. Сломанный робот-погрузчик. Вдоль стены – цистерны с концентратами. Уцелели. Повезло.

Лара рассказывала, где хранятся ее запасы, и вскоре я набил сумку консервами. Оставалось слить концентрат в припасенную канистру.

Высокие цистерны держались на тоненьких титановых ножках. И как не треснут под такой махиной? Опять конструкторы сэкономили металл.

Чуть подумав, я решил набрать побольше жирового концентрата. Самое калорийное, что есть на складе, его добавляют в вечерние блюда для сытности. Наполню канистру, а затем выберу, что повкуснее, из других цистерн и…

Почти закончил, когда в проходе появилась фигура. Косматая борода, безумный взгляд, бурая кровь на рыжем комбезе.

Один из них.

Техник бормотал что-то себе под нос, то и дело оглядываясь. Заметив меня, он захохотал, с трудом удерживаясь на ногах. Кажется, пьяный или под кайфом.

Это было не слишком важно. Куда сильнее меня беспокоил обрезок трубы в грязной руке. Железка покрыта засохшей бурой коркой.

Хотелось бы сказать, что я не испугался, да куда там! У меня сердце в пятки ушло! От фанатика не убежать – мне почти шестьдесят, ему от силы тридцать. Шокера нет, лазера тем более, что я могу сделать? Прикинуться шваброй?!

Я заметался, а колонист уже летел ко мне, замахиваясь нехитрым оружием. Его бессвязные вопли разносились звонким эхом среди пустых контейнеров. Косматому хватило пары секунд, чтобы пересечь хранилище! В ужасе я отшатнулся, труба просвистела в воздухе… и тут мне повезло.

Моя канистра давно переполнилась, концентрат стекал на металлический пол. Неуклюже поскользнувшись в жирной луже, техник вскрикнул, неловко взмахнул руками и все-таки ударил… по тонкой титановой опоре.

Тяжелая труба снесла две ножки и застряла в третьей. Я выпучил глаза – безумец обладал поистине первобытной силой. Он недовольно закряхтел, высвобождая оружие, что-то противно хрустнуло… а затем послышался тягучий скрежет. Огромная цистерна покачнулась, просела, подминая остатки опоры, – и с оглушительным грохотом обрушилась на фанатика. Несчастный едва успел поднять голову.

Предсмертный вопль разнесся по хранилищу. Многотонная махина превратила техника в кровавую лепешку. Хрустнул позвоночник, изо рта хлынула кровь – цистерна придавила беднягу до середины груди. Несколько секунд агонии – и все кончено.

Я смотрел на него со смесью ужаса и отвращения, но быстро опомнился и поспешил спрятаться среди ящиков. Теперь вся станция знала, где прячется доктор Харпус.

Но никто не пришел. Через пару минут я выбрался.

Меня встретил широко улыбающийся труп. Разумеется. А как же.

Стараясь не обращать внимания на мертвеца, я подобрал канистру. Жирный концентрат разлился огромной лужей на полу, вальяжно растекаясь все дальше и дальше. Разумеется, я вляпался и затряс ботинком, избавляясь от приставучей жижи.

Тут-то я и заметил кое-что необычное.

Тягучий концентрат содержал какую-то примесь. Черные ошметки блестели в жирной толще, куски странной пленки покрывали лужу…

Я присел на корточки и ковырнул жижу пальцем. Это не могло быть осколками цистерны или грязью с пола. Какое-то масло?

Нет. Конечно же нет. Я знаю, что так выглядит. Это очень похоже на…

На биопленку. Колонии бактерий. Да. Точно такие же я выращивал в чашке Петри, изучая микрофлору экипажа.

На моих глазах точки, оказавшиеся в толще концентрата, бледнели и выцветали. Что это значит? Они умирают? Так быстро? Почему? Они как будто… задыхаются внутри жирной слизи?

Я оглянулся на мертвеца. Он продолжал скалиться окровавленным ртом. Улыбка немного расширилась, вывалился язык.

И, глядя на этот бледнеющий розовый шматок, я обо всем догадался.

Нельзя было терять ни секунды. Подобрав осколок цистерны, я резво отделил косматую голову погибшего. Позвоночник не поддавался, и тогда я перешиб его обрезком трубы. Было мерзко, но морщиться некогда!

Бросив безголового, я схватил трофей за волосы и стремглав бросился в медотсек сквозь черные коридоры, через разломанные баррикады, «Гермозатвор поврежден…». Лестница, дверь, ключ-карта – нет смысла закрывать, все равно никто не придет…

Никогда в своей жизни я не препарировал так быстро. Заставил Лару притащить кислородные баллоны, сконструировал искусственную среду – больше кислорода, надеюсь не рванет!

И я успел. На тонких срезах щечной мышцы – исчезающие вкрапления черных точек. Стремительно бледнеющие, но настоящие! Они там! Они все это время были там… но почти сразу погибали. Аэробные организмы, жившие внутри мимической мускулатуры. По всей видимости, они получали кислород из крови и умирали, едва сердце перестает биться. Попросту… задыхались.

Я своими глазами видел, как в месте гибели бактерий происходит спазм. Пока неясно почему, но у меня уже есть догадки. Черт возьми, если бы они выживали хотя бы пару часов, я бы уже давно…

Эх.

Пока я ковырялся с препаратами, голова фанатика улыбнулась еще шире.

Мне удалось записать видео, окрасить препарат и даже посеять бактерии на питательную среду. Колония обязательно выживет. Я смогу все доказать!

Откуда они взялись в мимических мышцах? Элементарно. Жировой концентрат добавляют в блюдо в самом конце, так всегда получается вкуснее. Бактерии не успевают погибнуть и проникают через слизистую оболочку рта, образуя колонии там, где больше всего крови – а с ней и кислорода. В мышцах, конечно! Куча капилляров, всегда свежий гемоглобин… который заканчивается, когда сердце останавливается.

В течение нескольких минут.

Воспаление слабое, но ничего удивительного. Мы в открытом космосе, почти в стерильной среде! Конечно, у экипажа иммунодефицит.

Потому и оскалы все кривые и какие-то уродские. Сокращаются не только «улыбательные» мышцы, а любые, куда бактерии проникли изо рта. Стоило раньше догадаться! Улыбки… Да какие ж это улыбки! Пакость, слюни и торчащие зубы.

Но вот откуда колония появилась в цистерне? Я несколько часов ломал голову, пока не догадался взять план станции.

Прямо над складом расположен сектор гидропоники. У них общий водопровод, не удивлюсь, если со своими галлюциногенами заведующий протащил на корабль какую-то инопланетную заразу. Станция старая, от герметичности здесь одно название. Пара протечек – и вуаля!

Я знал с самого начала. Какой призрак, какие ритуалы, чушь собачья! Кучка больных на голову колонистов, самая обычная антисанитария… и такие последствия.

Ничего.

Я все им расскажу. Покажу фотографии, придумаю, как убедить. Мы выживем. Обязательно.

Я вернусь в Центр героем. Может, даже ученую степень дадут. Профессор Харпус! А что? Звучит.

Вот только бы Лара заткнулась. Не принес пищу. Какую еще пищу?

Сама сходи, если приперло.

Дура.

* * *

6 июня.

Отличный результат! Колония растет с каждым днем. Я сделал множество снимков, смастерил несколько хороших препаратов и уже почти закончил статью!

Похоже, это новый вид. Во всяком случае, портативная энциклопедия упрямо отказывается их определять. Хватило всего нескольких анализов, чтобы окончательно во всем разобраться.

Их организмы содержат неимоверное количество кальция. При гибели бактерии он попадает на мышечные волокна, что и запускает сокращение. Подобно тому, как оно происходит в норме, только без нервного импульса.

Вчера я решился на смелый эксперимент! С кровью бактерии не перемещаются, проводя всю свою жизнь в мимических мышцах, но, если моя теория верна, эффект должен быть универсален.

Поэтому я отрезал себе большой палец. Пришлось отделить вместе с ним кусок ладони, чтобы сохранить места прикрепления мышц. Просил Лару помочь, но получил лишь очередную истерику. Она ничем не лучше дикарей, шастающих по коридорам. И зачем я вообще ее здесь держу?..

Да не важно.

Сразу же оказалось, что мне ужасно неудобно работать! В следующий раз стоит использовать стопу.

Но какая разница! Я сделал укол, поместив бактерии в толщу мышечных волокон. Поглубже, чтобы у них точно не было воздуха… и палец согнулся!

Пусть не сразу, пусть не целиком – без предшествующего воспаления кальций гораздо хуже проникает в волокна, однако… это несомненный успех!

Думаю, я могу выбрать им название. Может, что-то об улыбках? Или отразить нелепые суеверия колонистов? Ох и удивятся они, когда я обо всем расскажу! Или лучше в честь Гаргантюа?

Хотя чего скромничать. Я это заслужил.

Очевидно, Katundia Harpusi.

* * *

21 июня.

Есть определенного рода проблемы.

На станции остались выжившие. Это хорошо, потому что безмозглой девчонки недостаточно для обслуживания аппаратуры.

Это плохо, потому что они пытались меня прикончить.

Я давно подозревал, что эту маленькую войну выиграли колонисты. Окопавшись на мостике, они устроили там некое подобие… храма? Алтаря? Черт разберет.

Вся приборная панель разворочена, экраны расколоты, стены изрисованы птичьими силуэтами. Я видел капитана – прибит к собственному креслу. Бедняга давно разложился, его лицо… ох. Если бы не мундир, я бы его не узнал.

Да, мне случилось там побывать.

Опьяненный своим открытием, я имел неосторожность покинуть убежище и бродил по кораблю, пока не наткнулся на этот маленький анклав. Их осталось меньше десятка, но они… они даже не дали поздороваться! Похоже, я нарушил ритуал: техники ползали среди мусора, завывая какие-то песни. Собственно, по звукам я их и обнаружил.

Их не интересовали ни снимки, ни мое исследование, ничего! Да я едва увернулся от гаечного ключа!

Спасло то, что макаки оказались накачаны наркотой по самые уши. Пока они вспоминали, как правильно стоять, я уже герметизировал медблок.

Неудача.

Они скатились до уровня троглодитов. Неужели именно это творилось в колониях, когда спустя несколько веков связь была восстановлена? Поэтому после войны нам десять лет ничего оттуда не передавали?

Кошмар. Я прожил на станции целый год и даже не замечал… Дьявол, да я спускался-то в инженерный всего один раз. Когда случайно смыл ключ-карту в канализацию.

Но фанатики нужны мне! Несколько дней назад сломалась одна из антенн, электричество все сильнее барахлит. Никто не дотянет до спасения, если мы не начнем ремонт немедленно.

Думай, Саша, думай. Им без толку показывать схемы и фотографии, они даже рот разинуть не дают. Нужно что-то другое, что-то… простое. Понятное без слов.

Но как ты объяснишь микробиологию пещерному жителю?

Что может быть наглядным?

Нет-нет, отвлекись от препаратов и таблиц. Сними белый халат и облачись в драный рыжий комбез. Потный, вонючий, заляпанный кровью и рвотой. Ты не снимал его уже пару месяцев.

Говори на их языке. Нет, не говори. Думай!

Чего хочет техник с «Катунды»? Замшелый колонист с нищей планеты, снедаемый суеверным ужасом перед потусторонней угрозой? Тот, кто в каждой тени видит кровожадного духа, кто спит с открытыми глазами, чтобы не прирезали собратья? Кто каждый день ширяется наркотой, лишь бы оказаться подальше отсюда?

Ты знаешь. О да, ты знаешь.

Он хочет, чтобы прилетели птицы.

* * *

23 июня.

Сегодняшняя запись когда-нибудь сыграет против меня. И все же, если я буду медлить, от станции все равно ничего не останется. Лучше держать ответ в суде, чем сгинуть в лавовых морях Гаргантюа.

Эта планета. О, эта планета. Уже сутки летим над огромным кольцом урагана. Излучение должно зашкаливать. Раз я это пишу, значит, щиты в порядке. Пока что…

Такое чувство, будто Гаргантюа шепчет мне на ушко. Нельзя больше ждать, Саша. «Катунда» разваливается на глазах. Помощь не придет, а сам ты даже чайник починить не сумеешь.

Тебе нужны инженеры, нужны эти глупые животные… Приведи их в чувство.

Да.

Отрезви их, верни обратно.

Шокируй.

Докажи, что нашел ответ, выделил бактерию, а может – может научился звать птиц в открытом космосе. Это не так уж важно. Важно, что ты им покажешь.

Лара. Лара – вот настоящее сокровище. Милостивая судьба заперла ее вместе с тобой, и, хотя она здорово отощала, девчонка все еще жива. Давно уже не разговаривает, жрет какие-то консервы. Она что, сама сходила за ними? Ай, да плевать.

Она нужна тебе. Человек с аллергией на концентраты. Единственная из экипажа, кто до сих пор не заражен. Девственно чистые мимические мышцы, не знавшие инопланетной бактерии.

Любое исследование должно иметь контрольную группу.

Одна жертва ради нашего спасения. Это выгодно. Мы все погибнем, или же… или умрет только она.

Самое главное – не повредить лицо. Годится любой способ, который позволит его сохранить. Кроме того, смерть не должна быть мучительной, иначе рот окажется искажен гримасой. Что-нибудь быстрое.

Да. Все правильно. Все так.

Я сделаю это. Я смогу. Я не хочу подохнуть здесь!

А потом принесу ее голову на мостик.

Голову, которая не улыбается.

И они поверят мне.

* * *

24 июня.

Сегодня. Сегодня все случится.

Она что-то заподозрила. Еще бы – у меня руки трясутся от адреналина. Потею, как свинья. Несколько раз выходил наружу, искал, чем бы ее… Не знаю.

Я боюсь.

Но тянуть больше нельзя. Она может догадаться. Девчонка тупа, как ножи из столовой, но я слишком много ей рассказывал о бактериях. Что поделать, мне так удобно было рассуждать вслух…

Задушу ее. А что, пожалуй. Она давно перебралась в дальнюю комнату, но ничего. Подкрадусь ночью, возьму подушку и…

Я сильно похудел, но все еще гораздо массивнее. Потребуется меньше минуты. Если хорошенько придавлю – она не сможет разинуть рот.

Ладно, Саша. Ладно. Успокойся. Ты справишься. Ты гораздо сильнее, просто сделай все аккуратно. Всего одна маленькая девчонка.

Немного похоже на них, не правда ли? На тех, что воют на мостике. На твою будущую команду, капитан Харпус.

Соверши правильный ритуал. Принеси жертву.

И птицы прилетят.

* * *

– Парни, мне прям поверх пилить? Тут это…

Сержант растерянно ткнул бронированной перчаткой в засохшую мумию, прибитую к двери медотсека.

– Давай уже как-нибудь! – огрызнулся командир. – Мы так к ужину не управимся.

Пожав плечами, хмурый солдат щелкнул тумблером протонного резака и за несколько движений проделал в ржавой гермодвери аккуратный проход. Нижняя половина Анжелики шлепнулась на пол.

Командир поморщился, бросив взгляд на оскалившийся череп.

– Что у них с рожами? От такого жуть берет.

Мертвая девушка откровенно усмехалась высохшими губами.

– Это было в сообщениях! Улыбки мертвецов! – оживился худосочный лейтенант, лениво ковырявшийся в планшете. – Собственно, проблема «Катунды» изначально была в…

– В том, что это самый дальний рубеж и сюда отправляют всякий сброд! – Командир гулко хохотнул под гермошлемом. – А потом они устраивают мятеж, выпускают кишки офицерам и объявляют станцию независимым государством. Плавали, знаем.

– Нет-нет, это не совсем обычный случай, – поморщился лейтенант. – У них что-то произошло с лицами, из-за чего смерть вызывала мимические изменения, которые и…

– Глянь туда! – Сержант затащил резак в проход и ткнул пальцем в иллюминатор. – Отвечаю, из-за этой штуки все тут мутировали к чертям. Странно, что у них рога не выросли.

Его товарищи зашли следом и остановились, завороженные могучим ураганом, бушевавшим на рыжей планете. Вид за стеклом открывался потрясающий.

– Да, все щиты в дырах, – бросил командир. – Автопилот тут хороший, но метеориты никто не отменял. Целый год прошел все-таки.

– Точняк, босс. Брошеные станции долго не живут. – Сержант опустил тяжелый резак на пол.

Послышался противный хруст.

– Сломал, что ли? – нахмурился командир. – Ты ж знаешь, сколько эта бандура стоит!

Солдат дернулся к драгоценному прибору, но облегченно выдохнул.

– Не-а. Поставил на какую-то ерунду. Старый планшет, кажется. Мусор.

– Эй, парни! – раздалось из соседней комнаты. – Давайте сюда!

Оживившись, ликвидаторы проследовали за лейтенантом.

– Смотрите-ка, здесь еще двое! – Любопытный офицер уже включил камеру. – Это может пригодиться!

Окинув взглядом нехитрое убранство, командир остановил взгляд на мертвецах возле кровати.

Высохшее тело женщины, до сих пор сжимающее в кулаке скальпель. С шеей у дамы явно что-то не в порядке.

И крупный мужчина, лежащий посреди засохшего бурого пятна. Очевидно, как-то связанного с маленьким, но очень острым лезвием, которое так легко спрятать в рукаве ночной рубашки.

– И че? – Сержант шмыгнул носом. – Еще два трупа. Здесь все сдохли. Зря летели только.

– Она не улыбается! – Лейтенант оживленно снимал лицо мертвой девушки. – Это единственный труп, который не улыбается!

Командир равнодушно облокотился на шкаф. Ветхая мебель хрустнула под бронированным плечом ликвидатора. Несколько пробирок покатились по полу.

– Ну и что?

– В смысле? – вскинулся лейтенант. – Это может быть важно!

– Для чего? – скривился командир.

– Ну… для расследования. – Офицер озадаченно поднял голову. – Разве нет?

Недоуменно переглянувшись, его товарищи неожиданно выпучили глаза… и захохотали. Глухой смех из-под запотевших гермошлемов заставил лейтенанта покраснеть. Разве он сказал что-то забавное?..

С трудом отсмеявшись, командир хлопнул парня по плечу.

– Завязывай и пошли отсюда! Никому не нужны эти станции на краю света.