Текст книги "Счастливый билет"

Девушка подошла к ряду частных домиков и принялась украдкой заглядывать в окна. Какая мебель! Стулья и кресла с парчовой обивкой, высокие антикварного вида буфеты, почти упиравшиеся в украшенные орнаментом и лепниной потолки. Цветочные композиции, на создание которых наверняка ушло несколько часов. Кое-где в цокольных этажах женщины в белых халатах и фартуках готовили кушанья, резали овощи или замешивали тесто. В одном из подвалов четверо маленьких детей сидели за чисто выскобленным столом, а женщина в сером хлопчатобумажном платье суетилась вокруг них, разливая молоко в высокие стаканы. При виде коробки с кукурузными хлопьями Лиззи улыбнулась – совсем как на Чосер-стрит! Когда она проходила мимо другого дома, почтальон как раз постучал в высокую красную дверь, которую открыла служанка, самая настоящая служанка в черном платье, маленькой белой шапочке и переднике.

Лиза бросила взгляд на часы – в общем-то, это были часы Джекки. Сегодня утром, рассказывая об агентстве, Джекки настойчиво убеждала ее в необходимости приходить вовремя.

– Держу пари, часов у тебя нет, бедняжка ты моя нищая.

Лиза отрицательно покачала головой:

– У меня их никогда и не было.

– Что ж, зато я на свой двадцать первый день рождения получила сразу три пары. Я одолжу тебе одни. – И с этими словами новая подружка полезла в ящик комода и выудила оттуда дорогую позолоченную модель с регулируемым браслетом.

Было уже почти десять, и Лиза испытала угрызения совести. Она бесцельно бродит по округе, заглядывает в окна домов, держась от агентства на расстоянии пушечного выстрела и не зная даже, хватит ли у нее мужества перешагнуть порог.

Лиза свернула на соседнюю улицу. Здесь ее взору тоже предстали магазины и лавки, хотя и не такие шикарные, как те, мимо которых она только что прошла. Сначала она миновала бакалейную лавку, потом – цветочный магазин и наткнулась на книжный. Девушка попыталась заглянуть внутрь сквозь не слишком чистое окно. На стеллажах, тянувшихся вдоль стен от пола до самого потолка, теснились книги всех форм и размеров. Они выглядели потрепанными, многие были очень старыми, в кожаном переплете. Все свободное пространство посреди магазина занимали три высоких двусторонних стеллажа. За столом в уголке сидел и что-то читал пожилой мужчина, почти старик, в вышитой ермолке, с редкой длинной бородой.

Лиза стояла, как зачарованная, и не могла отвести глаз от сцены, которая, казалось, была позаимствована из девятнадцатого века. Она видела фильм «Дэвид Копперфильд» с Фредди Бартоломью в главной роли, читала «Записки Пиквикского клуба», и представшая ее взору картина вполне могла стать очередной декорацией для любого фильма по роману Диккенса. Лиза случайно наткнулась на благословенный оазис посреди самодовольного респектабельного Найтсбриджа.

Девушка вздохнула и уже собиралась двинуться дальше, как вдруг заметила в витрине пыльную карточку. Наклонным старомодным почерком на ней было написано: «Требуется помощник продавца». Лиза воспрянула духом, но только на мгновение. Здесь явно требовался кто-нибудь с образованием, кто разбирался в книгах и любил их. Что ж, она тоже любила читать, но все выставленные в витрине магазинчика книги, кроме «Записок Пиквикского клуба» и «Острова сокровищ», были ей незнакомы. Тем не менее, попытка – не пытка. Старичок мог сказать лишь «нет», а она ничего не потеряет, поскольку и терять-то ей было нечего.

Лиза глубоко вздохнула и открыла дверь.

Старик поднял голову. Девушке понравилась его дружелюбная улыбка, адресованная ей. «По крайней мере, можно не бояться нарваться на грубость», – подумала Лиза.

– Вы ищете что-либо определенное или просто хотите порыться на полках? – полюбопытствовал старик глубоким голосом с легким гортанным акцентом.

Лиза проглотила ком в горле.

– Я зашла, чтобы узнать насчет работы.

На лице мужчины отразилась растерянность.

– Работы? Господи боже мой, я совсем забыл о карточке. Она что же, до сих пор торчит в витрине?

– Да. – Скорее всего, это означало, что место давно занято.

– Вы первая, кто пришел по моему объявлению. Что ж, проходите и садитесь. Давайте поговорим.

В магазине чудесно пахло пылью и кожей. Лиза опустилась на стул по другую сторону стола.

– Что вы знаете о книгах? – Кожа на лице мужчины, с лучиками морщинок, мелкими и глубокими, как на древнем манускрипте, походила на пергамент. Его кустистые седые брови над карими глазами напоминали крылья серой бабочки. На мужчине была фланелевая рубашка и вязаный шерстяной джемпер, протершийся на локтях почти до дыр.

– О книгах я знаю лишь то, что мне нравится их читать, – сообщила Лиза.

– А что вы читали?

Внезапно она встала на ноги. Это была напрасная трата времени. У нее не было ответов, которых ждал от нее старик.

– Извините. Мне не следовало приходить. Просто я ищу работу. Вообще-то я собиралась зайти в агентство по трудоустройству, но почему-то пошла совсем в другую сторону. Сначала я увидела ваш магазин, а потом и объявление… Я читала только «Записки Пиквикского клуба» и «Остров сокровищ». Мне не следовало сюда приходить. Простите, – повторила Лиза и повернулась, чтобы уйти.

– И что вы о них думаете?

Лиза остановилась.

– Первая мне понравилась, а вторая – нет. По-моему, «Остров сокровищ» – это книга для детей.

– Если вам понравились «Записки Пиквикского клуба», значит, вы вполне годитесь для работы в книжном магазине. Садитесь. Садитесь же. Я не собираюсь устраивать вам допрос с пристрастием. Когда мне было столько же, сколько вам, – кстати, сколько именно? шестнадцать, семнадцать? – я не читал даже этих книг. Если вы хотите работать здесь, давайте поговорим. – Старик тоже встал, поклонился и жестом указал на стул, который Лиза только что освободила. – Как вас зовут?

– Лиза О’Брайен. Мне шестнадцать лет.

– Вы приехали из Ливерпуля?

– Да. – Лиза изо всех сил старалась подражать правильной речи Джекки. Но, очевидно, ее усилия были напрасными.

– Ливерпульский акцент – мой любимый. Одно время я подвизался пародистом в мюзик-холле. Впрочем, это было очень давно. Но я иногда практикуюсь в этих умениях. Я могу говорить, как Уинстон Черчилль. Вот послушайте: «Восстаньте, смерды, сбросьте цепи и воссядьте за столом своих господ».

Лиза звонко расхохоталась. Он в точности изобразил голос Черчилля, но говорил с ярко выраженным ливерпульским акцентом.

– А что, Черчилль и в самом деле произнес такое?

– Нет, но иногда я развлекаюсь, воображая, что он и впрямь сказал эти слова. – Старик драматическим жестом хлопнул себя по лбу. – Ах, я опять увлекся и устроил настоящее представление. Это одна из моих слабостей. Веди себя прилично, Гарри, – строго приказал он себе. – Дело серьезное. Вам нужна работа, мисс Лиза О’Брайен, и я готов вам ее предложить. Зарплата не такая уж и мизерная – восемь фунтов в неделю. Больше вам не предложат даже в «Хэрродсе», хотя некоторым тамошняя атмосфера может понравиться больше, чем та, что царит в моем магазинчике. Вы умеете считать?

– Да. По арифметике у меня всегда были одни «пятерки».

– Мои поздравления. Не могу сказать того же о себе. Мои книги пребывают в беспорядке. Ноги отказываются мне служить. Ревматизм превратился в моего злейшего врага, и, хотя я сражаюсь изо всех сил, кажется, враг побеждает. Сердце у меня уже не то, что прежде. Оно бьется слишком быстро – или, наоборот, слишком медленно? Я все время забываю как. В один прекрасный день оно остановится окончательно. Но до тех пор мне нужна помощь, чтобы управиться со своим магазином. Моя жена, Мириам, говорит, что я должен спрашивать рекомендации. Она полагает, что люди будут выстраиваться в очередь, чтобы получить эту работу. – Мужчина широким жестом развел руки ладонями вверх и пожал плечами. На мгновение сердце у Лизы упало. – Но у вас честное лицо. Я надеюсь, вас не разыскивает полиция и вы не сбежали с последнего места работы, прихватив оттуда немного наличных?

– Разумеется, нет! – с негодованием ответствовала девушка.

– Шучу, шучу. Еще одна моя слабость. Я все время шучу. Но скажите же мне, мисс Лиза О’Брайен, когда вы сможете приступить к работе?

– Завтра.

– Отлично, отлично. Кстати, меня зовут Гарри Гринбаум. Я – еврей. Ортодоксальный. Вам нравится моя шапочка?

– Она очень мила, – ответила Лиза, улыбаясь.

– Этот головной убор не позволяет моей старой голове развалиться на части. Иногда я настолько злюсь на мир, что боюсь, что она может взорваться. Хотите что-нибудь выпить? Кофе, например, или чай? Я спрашиваю так из эгоизма, потому что умираю, так хочу выпить чашечку сам, но по утрам ступеньки в кухню на заднем крыльце для меня – все равно что Эверест. Другими словами, мисс Лиза, не окажете ли вы своему новому работодателю услугу и не приготовите ли ему чашечку кофе? Очень черного и очень крепкого.

Глава тринадцатая

Восемь фунтов в неделю! Она будет получать целых восемь фунтов, работая на замечательного старичка, который все время шутит, в букинистическом магазине, похожем на декорации для съемок исторического фильма!

Обратно на Куинз-Гейт Лиза почти бежала, задержавшись только для того, чтобы купить кое-какие продукты.

Войдя в квартиру, девушка тут же направилась в кухню и приготовила себе бутерброд. Намазывая хлеб маслом, она чувствовала себя неловко. В доме на Чосер-стрит, даже когда их материальное положение улучшилось, они все равно ели по будням маргарин, а масло приберегали для воскресных дней. Лиза успокоила свою совесть, намазав масло не таким толстым слоем, как ей того хотелось.

Поев, она принялась наводить порядок в квартире.

Лиза нашла тридцать восемь старых женских журналов и воскресных газет, десять блузок, восемь юбок, три ночные сорочки, восемнадцать пар чулок и пять непарных изделий, три пары туфель и один голубой шлепанец. Считать нижнее белье она не стала, а просто запихнула его в пакет для Джекки, чтобы та отнесла его в местечко под названием «прачечная самообслуживания» – очевидно, одно такое заведение находилось прямо за углом. Под всем этим беспорядком Лиза обнаружила целый набор кружек. Некоторые из них были пусты и заросли зеленой плесенью, в других колыхалась отвратительная на вид и дурно пахнущая желеобразная масса, в которую превратился некогда находившийся в них чай или кофе. Еще Лиза отыскала три бутылки с остатками виски в разной пропорции. Она перелила содержимое двух бутылок в третью, самую полную. Затем Лиза сложила все бумаги и конверты стопкой на серванте, засунув поглубже на полку коллекцию разнокалиберных книжек, почти все из которых оказались любовными романами.

Пока Лиза наводила порядок, от колебаний воздуха лепестки и листья увядших цветов окончательно осыпались на ковер, который, как теперь обнаружилось, оказался зеленым, без узоров. Лиза осторожно взяла вазу, отнесла ее туда, где расстелила газеты, чтобы собрать мусор, и выбросила цветы.

Затем она развесила одежду в гардеробе Джекки, который оказался настолько переполненным, что Лиза невольно задумалась о том, куда же она будет вешать свои собственные вещи, когда купит их. Она отнесла в кухню грязные тарелки и вымыла их, после чего собрала оставшийся мусор и вынесла его вниз. Позади дома выстроились в ряд мусорные контейнеры, и Лиза с чувством удовлетворения свалила свою ношу в один из них.

Вернувшись наверх, девушка вытерла пыль и смахнула паутину в углах и с низкого наклонного потолка. Она заметила щетку для чистки ковров и подмела ею пол в обеих комнатах. Напоследок Лиза передвинула в угол маленький столик для чистых чашек и чайника, присовокупив к ним только что купленную бутылку молока и пачку чая.

Готово!

Стоя в дверях спальни, она с гордостью обозрела обе комнаты. Теперь, когда на полу не валялись разбросанные вещи, помещение выглядело значительно просторнее. Ковер в спальне был голубого цвета, в тон махровым хлопчатобумажным покрывалам. И тут Лиза встревожилась, что Джекки будет недовольна. Вдруг ей нравится беспорядок и она оскорбится, что Лиза навела порядок столь безжалостными методами…

После нескольких минут мучительных раздумий над тем, не разбросать ли тут и там парочку вещей, чтобы квартира не выглядела столь безукоризненно прибранной, Лиза решила, что поскольку она платит половину арендной платы, то имеет право жить в чистоте.

Лиза приготовила себе чашку чая и стала просматривать «Путеводитель по Лондону», одну из книг, найденных ею на полу. Если, выйдя из дома, повернуть направо, она окажется в районе под названием Фулхэм. Быть может, Фулхэм не столь шикарный район, как Южный Кенсингтон и Найтсбридж, и она сможет купить там кое-какие предметы первой необходимости. Несмотря на то что Джекки, похоже, готова была одолжить ей все, что нужно, Лиза не хотела злоупотреблять гостеприимством своей соседки.

Фулхэм оказался рабочим районом. Лиза ощутила острый приступ ностальгии, смешавшись с толпой озабоченных женщин, нагруженных пакетами. За юбки матерей цеплялись детишки в потрепанной одежде.

Лиза испытала облегчение, увидев несколько знакомых магазинов – большой универмаг «Вулвортс» прямо напротив аптеки «Бутс». На Хай-стрит располагался рынок, на котором товары продавались еще дешевле, чем в Бутле. Лиза купила черные туфли-лодочки, почти такие же, как те, что надела сегодня утром Джекки, за девятнадцать шиллингов и одиннадцать пенсов, и черную плиссированную юбку за такую же сумму. Белая блузка с круглым отложным воротником обошлась ей в семнадцать шиллингов и шесть пенсов. После покупки двух пар чулок и трусиков, куска мыла и недорогого полотенца для рук у девушки еще осталось немного денег. Было бы неплохо обзавестись жакетом или кардиганом, но ведь надо же на что-то жить следующую неделю.

Лиза прошла через весь рынок. На последнем лотке громоздились подержанные предметы одежды, и несколько женщин увлеченно перебирали их. Лиза присоединилась к ним. Здесь было множество мужских рубашек без воротников, брюк с обтрепанными штанинами, детских джемперов и шортов без пуговиц. Женщины рылись в одежде с каким-то исступлением, перебирая груды вещей, отбрасывая ненужные предметы в сторону, а то, что им нравилось, ненадолго подносили к свету, внимательно разглядывали и с презрением отшвыривали прочь.

– Эй, эй! – обиженным тоном окликнула их женщина за прилавком. – Поосторожнее с вещами! Они ведь еще не ваши.

Но женщина рядом с Лизой пропустила предупреждение мимо ушей и рывком перевернула гору одежды. Лиза ухватилась за уголок какой-то вещицы, которая привлекла ее внимание, и вытащила ее на свет божий. Это оказался жакет из небесно-голубого стеганого атласа с оранжевым воротником и вычурными плетеными застежками, помятый, но тем не менее выглядевший весьма недурно. Почти как новый, как любила говаривать в таких случаях Китти, найдя неплохо сохранившуюся подержанную вещь. Лиза сложила свои покупки на землю и примерила жакет.

– Тебе идет, милочка, – заметила женщина, та самая, что перевернула груду одежды и обнаружила жакет.

– Вы правда так думаете? – отозвалась Лиза, которой очень хотелось посмотреть в зеркало. Жакет доходил ей до бедер и сидел очень хорошо, если не считать того, что рукава оказались чуточку длинноватыми, хотя, пожалуй, она могла бы их подвернуть.

– Эй, Вера, смотри, какая славная вещица! – И женщина подтолкнула локтем свою товарку, перебиравшую одежду рядом с ней.

– Точно! Выглядит замечательно, – подтвердила Вера.

– Сколько он стоит? – обратилась Лиза к владелице лотка.

– Шиллинг и шесть пенсов.

– Да ладно тебе, Дорис, – фыркнула Вера. – Здесь тебе не «Хэрродс», а Хай-стрит. – Она повернулась к Лизе. – Предложи ей девять пенсов, милочка.

– Вы согласны на девять пенсов? – Лиза ни за что бы не осмелилась назвать такую низкую цену, если бы не поддержка женщин рядом с ней.

Дорис поджала губы, и на ее обветренном лице появилось упрямое выражение.

– Здесь у меня не благотворительная лавочка. Шиллинг – мое последнее слово.

Женщины принялись вновь ее урезонивать, но Лиза уже достала шиллинг из сумочки и протянула его лоточнице, боясь, что Дорис вообще передумает продавать желанный жакет, если на нее станут давить слишком сильно.

Когда Лиза ушла, женщины продолжали спорить с Дорис.

По дороге домой Лиза купила тушеного мяса и овощей, чтобы приготовить на ужин матросское рагу, а потом позвонила в «Вулвортс» и заказала иголки и нитки, чтобы подшить рукава жакета.

Наконец Лиза купила букетик цветов, чтобы сменить те, что она выбросила.

Вернувшись в квартиру, она приготовила рагу и оставила его в духовке. А потом принялась примерять обновки.

Из неряшливо одетой, угрюмой особы, которой Лиза была последние два года, она вновь превратилась в привлекательную молодую женщину. Чулки искрились, безупречную форму ног подчеркивали туфельки на высоких каблуках. Широкий пояс юбки плотно обхватывал стройную талию, плиссированные складки опускались чуть ниже колен. Белая блузка с круглым воротничком и длинными пышными рукавами придавала своей хозяйке скромный и даже чопорный вид.

Но больше всего Лизе понравился жакет. Он придавал эффектную изысканность ее обычному наряду. Разумеется, она никогда не осмелилась бы надеть его в Бутле, все бы покатывались со смеху, глядя на нее, но сегодня утром Лиза видела женщину в костюме русской казачки. Подумать только! И еще одну, в блузке с отложным воротничком и в мужском галстуке. Здесь можно было носить самые дерзкие наряды. Все будут думать, что она надела этот жакет потому, что он ей понравился, а вовсе не потому, что на рынке он стоил всего один шиллинг. По крайней мере, Лиза на это надеялась.

Она села перед заново отполированным туалетным столиком. Телефон на нем сверкал – подумать только, теперь, знакомясь с людьми, она сможет давать им свой номер! Завтра она сообщит его мистеру Гринбауму, на тот случай, если ему понадобится позвонить ей во внерабочее время. Лиза счастливо вздохнула и принялась причесывать волосы, экспериментируя с обширной коллекцией гребешков, расчесок и бантов. Слава богу, что она так и не остригла волосы, когда старалась стать как можно непривлекательнее для окружающего мира. Хотя несколько раз Лиза была готова к этому. И только мысль о том, что это расстроит маму, помешала ей это сделать…

Мама!

Лиза совсем забыла о Китти. Со вчерашнего дня, покинув дом под номером два на Чосер-стрит, Лиза ни разу не вспомнила о своей семье. Ведь с тех пор произошло столько всего волнующего и замечательного! Но мама сойдет с ума от горя, когда поймет, что ее Лиззи больше не вернется домой.

Сначала она, наверное, подумала, что ее старшая дочь с утра пораньше ушла на мессу, после чего отправилась прямиком на работу. Китти и не догадывалась о том, что Лиззи ушла навсегда, пока не наступил вечер. И вся семья наверняка отправилась на ее поиски.

Как жестоко и легкомысленно она поступила!

Лиза вскочила и принялась ходить по комнатам. Шум машин за окном не затихал ни на минуту, но здесь, на последнем этаже, он был приглушенным, и большой дом казался погруженным в тишину. Скорее всего, все его обитатели были на работе.

Нет, она никогда больше не сможет вернуться на Чосер-стрит. Там оставалось слишком много болезненных воспоминаний. Всякий раз, глядя на каминную полку, Лиза видела сахарницу, выигранную Хэнком для своей любимой девушки. Приехав в Лондон, она не вспоминала о Саутпорте, и теперь, когда ей больше не нужно было спать на огромной кровати, Лизу не преследовали воспоминания об отце.

В сущности, не прошло и двух дней, как она почувствовала себя совсем другим человеком, словно та ее часть, что оставалась мертвой на протяжении последних двух лет, вновь возродилась к жизни. И она действительно стала другой, потому что Лиззи О’Брайен более не существовало. Отныне она превратилась в Лизу, девушку, у которой была хорошая работа и красивая одежда, и мир вдруг показался ей замечательным.

Лиза набросила новый жакет и выскочила из дому, чтобы купить открытку для Китти. Она написала, что с ней все в порядке и что маме не стоит о ней беспокоиться, но не указала своего нового адреса, хотя и не понимала до конца, почему так поступила. Быть может, потому, что ей была невыносима мысль о тоскливых письмах матери, которая пожелала бы узнать, почему она бросила свою любящую, веселую семью, или потому, что Китти отправила бы кого-нибудь из мальчишек, чтобы убедить ее вернуться обратно…

Не прошло и пяти минут, как Лиза услышала шаги на лестнице. Хлопнула дверь, в кухне загремела посуда, и снизу донеслись звуки музыки. Люди возвращались с работы, и дом оживал.

Завтра утром мама получит открытку и узнает, что с ее дочерью все в порядке. «В любом случае, – успокаивая себя, думала Лиза, – им будет лучше без меня. Скорее всего, они будут даже рады, что я уехала».

Джекки должна была вернуться домой не раньше восьми. У нее был роман с женатым мужчиной, как по секрету призналась она Лизе в ресторане. Ему исполнилось тридцать пять лет, он служит офицером в королевских ВВС, и его жена не понимает его. Как только дети подрастут, он получит развод и женится на Джекки. Пока что они ужинали вместе каждый вечер после работы. А вот встречаться по выходным дням им не удавалось.

– Покажи мне занятого мужчину, и я тут же влюблюсь в него, – угрюмо заявила Джекки, и в ее круглых серых глазах появилась печаль. – Я хочу сказать, что получаю массу приглашений на свидания, но молодые люди кажутся такими пустыми и мелкими по сравнению с Гордоном. Честно, Лиза, когда ты увидишь его, ты поймешь, какой он душка.

Лиза читала, когда появилась Джекки. Она перебрала книги и отвергла большинство из них: ее отпугивало описание сюжета на внутренней стороне обложки. Девушки выходили замуж за мужчин, которые оказывались миллионерами; мужчины женились на девушках с тяжелым прошлым; двое мужчин любили одну девушку или две девушки влюблялись в одного и того же мужчину. Но потом Лиза обнаружила роман какой-то писательницы со странным именем Ричмал Кромптон о юноше по имени Уильям Браун. Повествование оказалось таким забавным, что иногда Лиза смеялась во весь голос. Она настолько увлеклась чтением, что потеряла счет времени и была страшно удивлена, когда в комнату вихрем ворвалась Джекки.

– Я привела с собой Гордона, чтобы ты с ним познакомилась!

Лиза отложила книгу в сторону и встала, чтобы встретить великолепного Гордона. Она не поверила своим глазам, когда тот вслед за Джекки вошел в комнату. Гордон выглядел старше своих тридцати пяти лет по крайней мере лет на десять. Росту в нем было пять футов и десять дюймов. Кавалер Джекки отличался довольно тучным телосложением. На нем был яркий спортивный пиджак в клетку, светло-коричневые брюки и армейский галстук. Лицо у Гордона было гладким, кожа на щеках – красной и испещренной прожилками, а губы выглядели мясистыми и полными – то есть там, где они были видны, потому что верхнюю губу почти полностью скрывали густые усы, разделенные пополам. Острые кончики были туго завиты кверху.

Ради всего святого, что Джекки нашла в этом нелепом мужчине? Пожалуй, Лизе следовало прочесть один их женских романов, а не книгу об Уильяме Брауне, и тогда она смогла бы понять, почему людей тянет друг к другу. Но потом она сказала себе, что критика сейчас неуместна. Не исключено, что у Гордона чудесный характер.

Однако вскоре Лиза убедилась в том, что это не так, потому что, когда ее представили и она пожала влажную вялую руку, Гордон окинул ее оценивающим взглядом с ног до головы, пока Джекки сновала по квартире из одной комнаты в другую, без устали восторгаясь происшедшими изменениями.

– Я же говорила тебе, что Лиза замечательный человек, не так ли, Гордон? – щебетала она. – Мне так повезло, что она стала моей соседкой. Я просто не заслуживаю этого.

Лизе стало неловко.

– Не хотите ли чаю? – пробормотала она.

Когда Лиза встала, чтобы налить чаю, она почувствовала, как Гордон смотрит на ее ноги, и пожалела о том, что не переоделась в старую одежду Джекки, но ей так хотелось показать подруге свой новый наряд.

Джекки уселась на диван рядом с Гордоном, улыбаясь и с обожанием глядя на него. Она поставила какую-то пластинку. Это был оркестр Гленна Миллера. Комнату наполнила легкая танцевальная музыка.

Лизе было неловко, и она спрашивала себя, сколько еще Гордон пробудет у них. Неудивительно, что жена его не понимает! Она не понимает, почему он не возвращается с работы вовремя.

Спустя некоторое время Гордон прошептал что-то на ушко Джекки и оба встали.

– Мы ненадолго зайдем в спальню, – со смущенной улыбкой пояснила Джекки Лизе.

Они исчезли за дверью, и Лизу охватило желание истерически рассмеяться. Сколько они там пробудут? Собрав кружки, она отнесла их в кухню и медленно вымыла. Она неспеша вытирала их, когда в кухню вошел молодой человек, держа в руках поднос с грязными тарелками.

– Хо-хо! – поприветствовал он ее. – Вы новая соседка Джекки?

– Да, – подтвердила Лиза.

– Уже подали заявление об увольнении? – с усмешкой поинтересовался он.

– Еще нет, – ответила она. – Мне, в общем-то, нравится здесь.

Черты лица молодого человека были почти безукоризненно правильными. Его лицо покрывал густой загар, чуть темнее его вьющихся волос.

– Полагаю, это вы воспользовались моей кастрюлей.

– В самом деле? Прошу прощения. Я думала, посуда тут общая, – виновато сказала Лиза.

– Нет, каждый покупает себе кухонную посуду сам, и, разумеется, Джекки никогда не готовит. Кстати, что это за отвратительная смесь у вас там, а?

Лиза приготовила порцию на два дня.

– Матросское рагу, – ответила она.

– Матросское рагу? Полагаю, это вы и есть, мисс Скоуз[33]33
  Скоуз (англ. scouse) – матросское рагу.


[Закрыть]. А меня, кстати, зовут Пирс, Пирс де Виллье.

Пирс! Лиза еще никогда не встречала подобного имени. Да еще и «де Виллье»!

– Лиза О’Брайен.

Он поставил поднос, и они пожали друг другу руки.

– Рад знакомству с вами, Лиза. Ваше матросское рагу выглядит отвратительно, но пахнет великолепно. Вы должны показать мне как-нибудь, как его готовят.

– Собственно говоря, это всего лишь тушеное мясо. Обещаю, что больше не стану пользоваться вашей кастрюлей. Можно куда-нибудь переложить все это? В какую-нибудь миску? Как только я получу зарплату, я куплю себе собственную кастрюлю.

– Ну вот, а вы произвели на меня впечатление умной девочки. Не говорите глупостей. У меня целая куча кастрюль. Просто эта – одна из моих любимых. Вот, возьмите лучше эту. Я дарю ее вам. Теперь она ваша – ваша собственная кастрюлька для матросского рагу. – Пирс порылся в буфете и выудил оттуда посудину, которая была немного больше той, которой воспользовалась Лиза.

– Спасибо, – сказала она. – Вы очень добры.

– Всегда к вашим услугам, – жизнерадостно откликнулся Пирс. – Вы здесь недавно – я имею в виду в Лондоне?

– Второй день.

– Слушайте, Лиза, мой друг – актер. Если вам когда-либо понадобятся билеты в театр, он достанет их вам бесплатно.

– Замечательно! Я никогда не была в театре, но уверена, что мне там понравится.

Пирс начал складывать тарелки в раковину, поэтому Лиза распрощалась с ним и вернулась в квартиру, про себя радуясь тому, что задержалась, и надеясь, что Джекки и Гордон уже вышли из спальни.

Так оно и оказалось. Когда Лиза вошла в комнату, Джекки была в своей розовой пижаме, завязывала пояс халата, а Гордон с самодовольной ухмылкой на лице поправлял галстук. Он подмигнул ей.

– Я готов к взлету, – сообщил он.

Лиза надеялась, что они не станут обниматься у нее на глазах. К счастью, оба вышли из комнаты вместе, и спустя минуту Джекки вернулась.

– Гордон тебе понравился? – тут же спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Ты ничего не имеешь против? Я имею в виду, что мы отправились в спальню. Это еще одна из причин, по которой уходили мои соседки. Они считали мое поведение аморальным. Что ж, полагаю, они правы. А ты строгих правил, Лиза?

– Нет, не думаю.

– Слава богу!

– В кухне я встретила симпатичного молодого человека – Пирса. Он подарил мне кастрюлю и еще пообещал достать билеты в театр.

– О, Пирс! – Джекки сморщила нос.

– Он тебе не нравится? – удивилась Лиза. Она и представить себе не могла, что Джекки испытывает к кому-либо неприязнь.

– Он нормальный парень, а вот Гордон их ненавидит – Пирса и его друга Ральфа. Ему не нравится, если я общаюсь с ними. Они странные, видишь ли.

– Странные? – Пирс показался Лизе совершенно нормальным.

– Странные – значит гомосексуалисты. Пирс и Ральф любовники.

Лиза все еще пыталась переварить эти сведения, когда Джекки поинтересовалась у нее, нашла ли она работу. Лиза рассказала подруге о мистере Гринбауме и о его букинистическом магазинчике.

– Книжная лавка! Ох, Лиза, неужели ты не могла найти что-нибудь поинтереснее? Одежда, духи… Это все, что смогло предложить тебе агентство?

Не обращая внимания на упоминание об агентстве, Лиза с вызовом заявила:

– А мне кажется, книги – это очень интересно. Кроме того, я стану получать восемь фунтов в неделю. К тому же мистер Гринбаум очень забавный.

– О господи! Ну почему я все время вмешиваюсь? Прости меня, Лиза, ты уже добилась невероятных успехов. А квартира – то, что ты с ней сделала, – просто чудо! Ты даже купила кое-что из одежды. Этот пояс! Умираю, хочу такой же. Ты выглядишь потрясающе элегантно.

Лиза продемонстрировала свой стеганый жакет. Надев его, она покрутилась перед подругой.

– Что скажешь, Джекки?

– Да он же должен стоить целое состояние. А я думала, что у тебя совсем немного денег. Как, ради всего святого, ты ухитрилась купить все эти обновки?

Джекки не выглядела подозрительной, всего лишь озадаченной. Она была такой наивной и невинной. Лиза вдруг ощутила внезапный гнев на Гордона, который, вероятно, лгал Джекки напропалую, а она верила всему, что он ей говорил.

– Я побывала в районе под названием Фулхэм, и вещи там оказались удивительно дешевыми. На лотке подержанной одежды этот жакет стоил всего лишь шиллинг.

Было совершенно очевидно, что Джекки имела о Фулхэме самое отдаленное представление и даже не знала, что тот находится всего в десяти минутах ходьбы от ее дома. Покупки, сделанные Лизой, произвели на нее такое впечатление, что она решила отправиться туда в следующую же субботу.

Лиза ждала у магазина, когда на следующее утро к нему подошел мистер Гринбаум. Завидев ее, он заспешил, смешно шаркая ногами в длинном, чуть ли не до пяток, черном пальто.

– Я дам вам ключ, – отдуваясь, пообещал он, – чтобы в дальнейшем вы открывали магазин самостоятельно. Теперь я чувствую себя виноватым, потому что у меня есть настоящая работница.

Оказавшись внутри, мистер Гринбаум сел за свой стол.

– Ах, Лиза, – вздохнул он. – Почему мое тело стареет, а душа остается молодой? Скажите мне.