Текст книги "Счастливый билет"

Глава шестнадцатая

Лиза и Ральф прислушивались к удаляющимся шагам Гордона, пока они не затихли. Вскоре до них долетел негромкий глухой стук – это захлопнулась входная дверь. Лиза взглянула на Ральфа, и оба расхохотались.

– Что за гнусная личность! – сказал наконец Ральф. – Ради всего святого, что Джекки в нем нашла?

Лиза озадаченно покачала головой.

– Не знаю. Она влюблена, а любовь слепа, как говорят.

Она попыталась встать, но у нее закружилась голова, и Лиза повалилась обратно на диван.

– С тобой все в порядке? Тебе ничего не нужно?

– Я пьяна, Ральф. Я еще никогда не напивалась. Я выпила немного виски. Я чувствовала себя очень подавленной и несчастной. Думаю, мне нужно выпить чаю, чтобы протрезветь.

– Тебе следовало заглянуть ко мне – я тоже пребывал в депрессии. Собственно говоря, я весь день раздумывал о том, а не постучать ли к тебе, но потом решил, что ты хочешь побыть одна. – Ральф поднялся на ноги – сильный, крепкий, уверенный в себе мужчина. Его обычно сдержанное выражение лица изменилось после недавнего столкновения. – Я поставлю чайник.

– Там уже есть вода, – сказала Лиза, а потом быстро добавила: – Я забыла поблагодарить тебя. Ты спас мне жизнь. Оказывается, ты храбрец.

– Храбрец! – Он улыбнулся. – Сомневаюсь, что я спас твою жизнь. Скорее уж добродетель.

– О, чего нет, того нет, причем уже давно, – не задумываясь ответила Лиза и тут же готова была откусить себе язык, хотя Ральф, похоже, не обратил на ее слова никакого внимания.

– Почему ты несчастна, Лиза?

– Я просто скучаю по своей семье, вот и все. Я пошла прогуляться в Кенсингтон-Гарденз, а там был ребенок. Ну, я и вспомнила, что у меня есть племянник или племянница, а я его (или ее) никогда не видела. А ты?

Ральф эхом повторил ее слова:

– Просто скучаю по своей семье, вот и все.

– Разве ты не можешь поехать домой и навестить их?

– Свою жену и детей, ты хочешь сказать?

Лиза ахнула:

– Так ты женат?

– Жена разводится со мной – и я это заслужил. Родители отреклись от меня. Пирс тоже уехал, хоть и ненадолго. Я вдруг понял, что остался совсем один, и это действовало мне на нервы. К счастью для меня, ты закричала и рассеяла чары, злые чары.

Он налил чай в чашки и принес их к дивану.

– Сможешь удержать?

– Я не настолько пьяна. Вот только ноги и голова отказываются мне повиноваться, они такие непослушные. – Лиза начала жадно пить чай мелкими глотками. – Я больше никогда не буду пить так много и так быстро, – пообещала она.

– Мудрое решение. За это стоит выпить. – И Ральф отсалютовал ей своей чашкой.

– Я всего лишь хотела забыться, прогнать грустные мысли.

– Ах, если бы это было возможно! – печально откликнулся он. – Я весь день думал о своих детях. Представлял, как они встречают Рождество и как праздновали его мы те несколько лет, что были вместе.

– А что с тобой случилось? Не обижайся, я не хочу показаться навязчивой. Можешь не отвечать, если не хочешь, но зачем ты женился? – Лиза искоса взглянула на него и удивилась тому, что когда-то сочла Ральфа невзрачным. Сейчас в его глазах застыла печаль, а губы кривились в горькой ухмылке.

– Я женился, потому что должен был жениться. Ведь так поступают все мужчины – или, во всяком случае, большинство. Кроме того, я думал, что влюблен. Разумеется, этого быть не могло, но я считал по-другому. Откуда мне было знать, что такое любовь? Мой брак не был идеальным, секс не приносил мне удовлетворения, но я полагал, что мне просто не повезло.

Он вздохнул. Лиза смотрела на него и молчала.

– А потом меня призвали в армию, – продолжал Ральф. – Раньше я никогда не жил среди мужчин. И вдруг это показалось мне более естественным. Я почувствовал облегчение и стал самим собой. Потом я попал в плен, меня отправили в концентрационный лагерь и… словом, об остальном ты можешь догадаться. – Ральф передернул плечами. – Вернувшись домой, я написал письмо жене и рассказал ей обо всем. Я знал, что она будет шокирована, но какое письмо я получил в ответ! Оно состояло из одних оскорблений. Детям сказали, что я погиб.

– Это ужасно.

Лиза накрыла его руку своей. Ральф повернулся к ней и сделал жалкую попытку улыбнуться.

– Прости меня. Я взваливаю на тебя свои проблемы, а тебе от этого не станет легче. Знаешь, я ведь тоже выпил. Вино, сначала одну бутылку, потом вторую… Кажется. Не помню точно.

– Не извиняйся. Продолжай, – попросила Лиза. – Как говорят, разделенная беда – уже полбеды. – Это была одна из любимых поговорок Китти.

– В лагере я увлекся драматическим искусством. К своему изумлению, я обнаружил, что из меня получился недурной лицедей. Так что, вернувшись домой, я решил продолжить этим заниматься. Это казалось мне вполне логичным. – Он так крепко сжимал чашку обеими руками, что Лиза заметила, как побелели у него костяшки пальцев.

– Знаешь, чего я хочу больше всего на свете, Лиза?

– Чего? – тихонько спросила она.

– Стать звездой. Чтобы имя Ральфа Лейтона было известно всему миру, подобно имени Чарльза Лоутона[49]49
  Чарльз Лоутон (1899–1962) – английский и американский актер, обладатель кинопремии «Оскар».


[Закрыть] или Лоуренса Оливье. И тогда в один прекрасный день моя жена, быть может, расскажет детям о том, что я не погиб на войне. Быть может, тогда что-нибудь изменится. Они перестанут стесняться того, что я – педик, гомик, или какие там еще оскорбительные названия придуманы для того, кем создал меня Господь. Как по-твоему, я могу стать звездой, Лиза?

– Я очень надеюсь на это, – прошептала она. – Надеюсь от всей души. Во всяком случае, завтра возвращается Пирс и…

Ральф резко перебил ее:

– Не завтра – на следующей неделе. Видишь ли, это не просто выходные в старом родовом особняке де Виллье. Пирс прекрасно проведет там время. Разумеется, он не мог взять меня с собой, потому что его родители ничего не знают о… Он непременно будет флиртовать с какой-нибудь девчонкой и уговорит ее остаться на ночь.

– Ты имеешь в виду, что Пирс…

– О да. Ему нравятся женщины, хоть и не так сильно, как мужчины. Вот почему, когда он в первый раз привел тебя сюда, я подумал, что… – Ральф оборвал себя на полуслове и покачал головой. – Довольно! – вскричал он громоподобным, сценическим голосом, от звука которого Лиза едва не свалилась с дивана. – Знаешь, а ведь мне и впрямь стало лучше. Теперь, после того как я обнажил перед тобой душу, пришла твоя очередь. Где это чертово виски?

Он наполнил стакан до половины и протянул его Лизе.

– Давай, выпей еще немножко. Это поможет тебе облегчить душу.

– Думаешь, я должна? Пить, я имею в виду.

– По здравом размышлении, нет, хотя со мной ты можешь чувствовать себя в полной безопасности.

– Я уже говорила тебе, в чем дело. Я скучаю по своей семье, только и всего.

– Нет, дело не только в этом. Тебя мучает что-то еще. Я понял это в самую первую нашу встречу. Для шестнадцатилетней девчонки у тебя очень таинственный вид. Судя по всему, ты прожила гораздо более полную жизнь по сравнению с Джекки. Я вижу это по твоим глазам.

Мысль довериться кому-то вдруг показалась Лизе очень соблазнительной, особенно такому отзывчивому и понимающему человеку, как Ральф, хотя совсем недавно она не могла бы даже подумать об этом. Ни одна живая душа не знала о том, что случилось с ней в Саутпорте.

И она рассказала ему. Обо всем, включая страшную смерть Тома.

День плавно перешел в вечер. Но оба не спешили зажигать свет, так что к тому времени, как Лиза закончила, комнату освещал лишь тусклый призрачный свет луны.

Ральф молчал долго, очень долго. В конце концов он вздохнул и негромко произнес:

– Моя дорогая девочка, я восхищаюсь тобой настолько, что это не выразить словами. Какие испытания выпали на твою долю! Будем надеяться, что ты всегда будешь выходить из них победительницей.

Лиза тихонько заплакала, и он бережно взял ее за руку. Они сидели рядом в дружелюбном молчании, пока она не заснула.

Проснувшись, Лиза обнаружила, что голова Ральфа покоится у нее на плече и он негромко посапывает во сне. Она тут же задремала снова, испытывая благодарность к нему за близость его теплого и такого уютного тела.

Был уже полдень, когда вернулась Джекки и застала их вместе.

– Извини, сегодня не могу. Вечером у меня занятия в классе драматического искусства.

– Ладно, а как насчет завтрашнего дня?

– По четвергам я мою голову.

Брайан растерянно заморгал, явно раздумывая, стоит ли просить о свидании в другой день.

Лиза про себя молилась, чтобы этого не произошло. Она не хотела встречаться с ним и надеялась, что он поймет это и оставит ее в покое. С того самого Рождества Брайан стал наведываться в магазин раз или два в неделю. Мистер Гринбаум потирал руки и заказал дополнительную партию канцтоваров, поскольку, как он заявил с довольной усмешкой, Брайан быстро опустошал его запасы.

– Интересно, он расходует это все у себя в конторе или относит домой? – как-то принялся рассуждать старик. – Пожалей юношу, Лиза, убеди его покупать книги вместо канцтоваров. По крайней мере, он сможет их читать. У него скопилось не меньше дюжины бутылочек с красными чернилами, а ведь существуют пределы того, что человек может сделать с таким количеством красных чернил, если только он не Дракула и не пьет их вместо крови!

Сегодня Брайан явился, чтобы купить коробку простых карандашей. Лиза положила их в бумажный пакет и с улыбкой протянула ему.

Юноша ушел из лавки безутешным, низко склонив голову.

Апрель почему-то оказался намного холоднее декабря. Дождь шел целыми днями. Джекки и Лизе пришлось ездить на работу на автобусе, а мистер Гринбаум приезжал и уезжал на такси. Вот и сейчас Лиза прошла в кухню, чтобы проверить, высох ли подол ее светло-коричневого плаща с погончиками и манжетами. Он успел промокнуть, пока она бежала от автобусной остановки до букинистической лавки. Подол высох, но измялся. Ей придется прогладить его утюгом, когда она вернется домой. Лиза очень гордилась своим плащом и носила его, подняв воротник и засунув руки в карманы, совсем как Барбара Стэнвик[50]50
  Барбара Стэнвик (1907–1990) – популярная в 1930—1940-х годах американская актриса.


[Закрыть]. Она складывала зонтик, который положила в раковину, чтобы с него стекла вода, когда дверь магазина отворилась.

Лиза обернулась. Человек средних лет переступил порог и теперь отряхивался на коврике. Она с изумлением рассматривала его наряд: черный костюм в мелкую белую полоску, лакированные кожаные туфли и тяжелое пальто-дубленка с меховым воротником. Мужчина снял мягкую замшевую шляпу с ярким пером на тулье и принялся сдувать капельки воды с манжет шикарного пальто. Лизе вдруг захотелось рассмеяться.

– Морри Сопель, – неодобрительно проворчал мистер Гринбаум. Этот посетитель, поняла девушка, не был здесь желанным гостем. – Что я могу для тебя сделать?

– Перекинуться со мной парой слов, Гарри, только и всего. Я был в этом районе по делам, заметил вывеску твоего магазина и подумал: «Я не видел Гарри Гринбаума давно, очень давно». – Мужчина стянул замшевые перчатки, обнажая смуглые волосатые руки.

– Не могу сказать, что проливал слезы по этому поводу, – ледяным тоном отозвался старик.

– Гарри, дружище, не обижай меня понапрасну.

Мужчина всплеснул руками. Его пальцы были усеяны перстнями, а на толстом запястье тускло сверкнул массивный золотой браслет. У Морри Сопеля были темные добрые глаза; судя по всему, в молодости он был очень красив, но сейчас подбородок у него обвис, а от крыльев носа к уголкам рта пролегли глубокие морщины.

Он поднял голову и заметил Лизу, стоящую на верхней площадке лестницы.

– Вот это да! – восхищенно присвистнул Сопель. – А я и не знал, Гарри, что у тебя появилась помощница. И какая помощница!

На Лизе был бледно-голубой трикотажный джемпер с высоким воротом, кремовая юбка и туфли-лодочки на высоких каблуках. Волосы она разделила на прямой пробор и заправила их за уши, в которые вдела жемчужные сережки. Она почти не пользовалась макияжем, лишь слегка подвела губы розовой перламутровой помадой да нанесла коричневые тени. Каждое утро Лиза втирала по капельке вазелина в свои длинные черные ресницы, чтобы они выглядели шелковистыми.

По какой-то ей самой не понятной причине Лиза не могла найти в себе силы, чтобы рассердиться на откровенное восхищение, которое выказал ей незнакомец. Чтобы сделать приятное мистеру Гринбауму, она не улыбнулась и, не произнеся ни слова, сошла по лестнице в магазин.

– Это мисс Лиза О’Брайен, – безо всякой охоты представил ее старик. – Морри Сопель – мой старый… э-э… знакомый.

– Здравствуйте, мисс Лиза О’Брайен.

Они пожали друг другу руки, и прикосновение его ладони оказалось теплым и дружелюбным. Мистер Гринбаум метал гневные взгляды в их сторону.

– Скажите мне вот что, – продолжал Морри. – Разве столь очаровательной молодой леди не пора пообедать? Если так, не окажете ли вы мне честь…

Мистер Гринбаум не дал ему договорить. В голосе старика клокотала едва сдерживаемая ярость.

– Нет, не окажет.

– Разве Лиза не имеет права голоса? – полюбопытствовал посетитель, и в его глазах заплясали озорные искорки.

– Я отвечаю вместо нее. Лиза работает на меня. Я несу за нее ответственность, и, более того, она уже почти помолвлена и готовится выйти замуж.

Лиза, не веря своим ушам, уставилась на старика.

Но посетитель был настойчив.

– Разве может простой обед помешать ее планам?

– Ее жених работает наверху. Он рассердится, если увидит, как Лиза уходит с другим мужчиной. Разве не так, дорогая моя?

– В общем-то… э-э… д-да, – пробормотала девушка.

Морри Сопель с философским видом пожал плечами.

– Ничего страшного. Мне нечасто приходится иметь дело с такой красотой. Я просто хотел угостить Лизу роскошным обедом в «Хэрродсе».

Ей бы тоже этого хотелось. Откровенно говоря, ей нравился этот пестро одетый посетитель, и она даже почувствовала раздражение из-за собственнического поведения своего работодателя, хотя и предпочла промолчать.

Лиза не проронила ни слова после того, как мужчина ушел. Мистер Гринбаум то и дело поглядывал в ее сторону и наконец заметил:

– Ты сердишься на меня.

– Нет-нет, – запротестовала Лиза.

– Я же не слепой и все вижу. Лиза, он очень плохой человек, этот Морри Сопель. Очень, очень плохой.

– Мне он показался довольно симпатичным.

– О да, он обладает очарованием, этого у него не отнять. Женщины липнут к нему, как мухи к меду. Его бедная жена оставила его много лет назад. Он разбил ей сердце. Ей приходилось делить его со слишком многими женщинами.

– Но, как он сам сказал, кому стало бы хуже оттого, если бы я пообедала с ним? – защищаясь, пробормотала девушка.

– Ах, Лиза! Прости меня за то, что вмешиваюсь, но поверь мне, Морри Сопель – не тот мужчина, с которым следует обедать. Или делать что-либо еще. Он водится с дурными людьми.

Лиза улыбнулась, уверенная в том, что старик преувеличивает. Он заметил ее улыбку, и, когда заговорил снова, его голос дрожал и срывался от сдерживаемых эмоций.

– В этом случае никакие слова не будут преувеличением, дитя мое. Теперь, когда Морри увидел тебя, он может вернуться. Пообещай мне, что не будешь иметь дела с этим гангстером.

– Гангстером! – испуганно ахнула она.

– Да. Морри Сопель – самый настоящий гангстер. Его окружают воры и убийцы. Я не знаю, как ему удается избегать тюрьмы. Пообещай мне, Лиза.

– Обещаю, – ответила она и внутренне содрогнулась.

На следующей неделе Брайан принес ей цветы – темно-красные розы, завернутые в фольгу. Мистер Гринбаум как раз собирался идти на ленч, когда молодой человек вошел в магазин.

– К тебе посетитель, Лиза, – с озорной улыбкой сообщил старик.

Девушка смутилась и рассердилась. Почему, ради всего святого, этот мальчишка не оставит ее в покое? Это нечестно – вот так преследовать ее.

– Что вы делаете в субботу? – храбро спросил Брайан после того, как она поблагодарила его, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучало раздражение.

– Иду в театр, – ответила Лиза. – С другом.

– А в воскресенье?

– Мне очень жаль. – Она постаралась, чтобы ее слова прозвучали как окончательный отказ и Брайан не принялся вновь осаждать ее своими приглашениями.

Тут в магазин вошла посетительница, и Лиза оставила Брайана, чтобы заняться ею.

Она как раз заворачивала сделанную клиенткой покупку, когда порог переступил Морри Сопель. Он был одет так же безвкусно, как и вчера, хотя на сей раз его дорогое пальто было распахнуто, открывая взору бриллиантовую булавку на сине-зеленом галстуке. Морри Сопель жизнерадостно подмигнул Лизе, глядя на нее поверх головы посетительницы. Девушка в ответ окинула его холодным взглядом. Когда женщина ушла, он приблизился к ней.

– Мне пришлось подождать, пока старина Гарри не уйдет. Я подумал, что так будет легче пригласить вас на обед. Ваш наставник не позволяет вам даже рта раскрыть.

Лиза затрепетала. Этот человек был гангстером – настоящим, живым гангстером, вроде тех, которых играли Хэмфри Богарт[51]51
  Хэмфри Дефорест Богарт (1899–1957) – американский киноактер.


[Закрыть] или Эдвард Г. Робинсон[52]52
  Эдвард Голденберг Робинсон (1893–1973) – американский актер. Наибольшее признание актер получил за роль гангстера Рико Банделло в фильме «Маленький Цезарь» (1931).


[Закрыть].

– Ответ тот же – нет, – коротко ответила она.

Морри Сопель ничуть не смутился.

– Тогда, может быть, поужинаем? В «Савое» или в «Кларидже»[53]53
  Фешенебельные отели.


[Закрыть]. Вы когда-нибудь там бывали?

– Нет, – ответила Лиза, – и не имею никакого желания.

– Перестаньте, – произнес Морри. – Любая девушка с радостью согласится поужинать в шикарном отеле. Пять перемен блюд, лучшее вино.

Лиза была с ним полностью согласна. Она бы с превеликой радостью отправилась на ужин в «Савой» или «Кларидж».

– А я не согласна, – сказала она. – Как бы там ни было, как вам уже говорил Гарри, у меня есть жених.

– Не верю ни единому его слову! – смеясь, заявил гангстер. – Он лгал, наш старина Гарри. Но он слишком честный человек, чтобы лгать умело. У него ничего не получилось.

– Он не лгал.

Брайан! Лиза совершенно забыла о его присутствии. Он вышел из-за стеллажей. От его неуверенности не осталось и следа.

– Я и есть жених Лизы, и как раз сегодня мы идем на ужин.

Морри явно был разочарован.

– Что ж, увы. Попытка – не пытка. До свидания, Лиза. И вам всего доброго, молодой человек. Вы счастливчик. Сообщите мне о дате свадьбы, и я пришлю вам подарок.

В воскресенье Брайан угостил Лизу чаем, а потом повел в кино.

Было невозможно отказаться от его приглашения после того, как он избавил ее от настойчивых ухаживаний Морри Сопеля. Кроме того, Брайан оказался на удивление приятным человеком и хорошим собеседником. Он был явно влюблен в Лизу по уши и оказывал ей всевозможные знаки внимания: распахивал перед ней двери, отодвигал стул в ресторане. Он заплатил за лучшие места в кинотеатре, когда они решили посмотреть «Поднять якоря!»[54]54
  «Поднять якоря!» (Anchors aweigh) – музыкальная комедия (1945) Джорджа Сидни.


[Закрыть]. Фильм был поистине замечательный, а Джин Келли[55]55
  Джин Келли (1912–1996) – американский актер, хореограф, режиссер, певец и продюсер.


[Закрыть] танцевал просто бесподобно.

Брайан говорил мало, зато оказался очень внимательным слушателем. Лиза рассказала ему о том, что каждую неделю ходит в театр и что билеты ей достает настоящий актер, который живет на одном этаже с ней и играет в спектакле «Пигмалион» в театре, расположенном неподалеку. Упомянула она и о своих уроках актерского мастерства, а также о Джекки и о ее ужасном приятеле.

– И еще есть Пирс. Он тоже живет на нашем этаже. Пирс дизайнер. Сейчас он выполняет заказ какой-то герцогини, забыла, как ее зовут.

– В самом деле?

Но когда они вышли из кино, Брайан все испортил, заявив:

– Было бы славно выпить кофе, но я обещал маме вернуться домой до десяти вечера.

И поэтому у дверей дома номер пять на улице Куинз-Гейт Лиза сказала:

– Я не стану приглашать тебя подняться, чтобы ты не опоздал на встречу со своей матерью.

Брайан уловил сарказм в ее голосе и пробормотал что-то о том, что его матери нужно помочь заполнить какую-то анкету.

– В таком случае поспеши, – ледяным тоном произнесла Лиза, произведя таким образом первый залп в военных действиях, которые вскоре развернулись между ней и миссис Дороти Смит.

Когда Лиза вошла в квартиру, Джекки уже приняла ванну и готовилась ко сну. На ней была шелковая пижама лимонного цвета и короткий халатик. Девушка развалилась на диване, потягивая виски.

– Ну и как он? – поинтересовалась Джекки заплетающимся языком, что недвусмысленно свидетельствовало о том, что этот стакан – далеко не первый.

Лиза наморщила нос и ответила:

– Забавный и впечатлительный.

Джекки хихикнула.

– Ты говоришь о нем так, словно он – маленький мальчик.

– В каком-то смысле так оно и есть. – Но потом Лиза вспомнила, как решительно Брайан выступил против Морри Сопеля. – Хотя иногда он ведет себя как взрослый мужчина. В целом я неплохо провела время.

– Полагаю, ты согласилась встретиться с ним снова? – спросила Джекки.

– В следующее воскресенье.

Брайан умолял ее назначить свидание раньше, но Лиза проявила твердость, поскольку не хотела, чтобы их отношения вылились во что-либо серьезное.

– Дорогая, мне так жаль, что в воскресенье у тебя свидание. Я уже привыкла, что в этот день ты дома, со мной.

– Я перенесу нашу встречу на другой день, – быстро сказала Лиза. – Брайан не станет возражать.

– Ни в коем случае! – возмущенно воскликнула Джекки. – Мне не следовало жаловаться. В конце концов, почти каждый вечер я оставляю тебя одну до восьми часов.

– Мы могли бы погулять вчетвером, – неуверенно предложила Лиза.

С влажными кудряшками, прилипшими к свежей персиковой коже, Джекки выглядела такой красивой, и Лизе представлялось верхом несправедливости то, что ее подруга вынуждена в одиночестве сидеть в четырех стенах, ожидая этого ужасного мужчину, которого она любила.

– Как насчет того парня в конторе, который все время приглашает тебя на свидание?

Джекки ответила вполне предсказуемо:

– О нет, я не могу себе этого позволить! Иначе получится, что я предаю Гордона.

– Но ведь он все выходные проводит со своей женой. Разве он тебя не предает?

– Нет, Лиза. Это разные вещи.

И хотя Лизе очень хотелось продолжить разговор на эту тему, она заставила себя замолчать. Она ничего не сказала Джекки о домогательствах Гордона на второй день Рождества, хотя и терзалась сомнениями, правильно ли поступила. Лиза боялась, что даже если ее подруга и узнает об этом, то не станет любить Гордона меньше, лишь будет еще несчастнее. Джекки непременно найдет ему оправдание – дескать, он слишком много выпил или ожидал, что она приедет раньше. Кроме того, она начнет терзаться чувством вины еще и перед Лизой.

Поэтому Лиза ничего не стала рассказывать, но заметила, что с того злополучного Рождества Гордон начал вести себя с Джекки еще более бесцеремонно, почти жестоко. Временами бедная девушка не находила себе места от горя.

Лиза вздохнула.

– Я приготовлю нам по чашечке чая, – сказала она.