Текст книги "Эмиссар"

Глава 9

Пустота.

Сердцебиение. Дыхание.

В бесформенной пустоте Сиско молча ждал, дока инопланетяне войдут с ним в контакт. После того, как в разговоре с инопланетянином-Джейком он упомянул понятие времени, он почувствовал, что они смутились и отдалились от него.

Наконец они снова объявились, на этот раз в лице Жан-Люка Пикара, который стоял на палубе «Энтерпрайза». Позади него виднелась планета Бахор.

Сиско подумал о том, что неужели он просто… существовал в ожидании очередного появления? Теперь он начал понимать растерянность Джейка-инопланетянина, когда тот услышал от Сиско о времени. Сейчас Сиско не ощущал, не воспринимал проходящих минут, часов – он не мог представить себе, сколько же длилось ожидание: секунды, часы или же столетия?

Пикар смотрел на него подозрительно и недоверчиво.

– Существо должно быть уничтожено до того, как оно уничтожит нас.

Перемена декораций. Главная палуба «Саратоги». Локатус на экране, он – плоть и железо, механика и органика.

– Оно несет зло.

Снова мелькают декорации. Палуба «Саратоги» сменяется бейсбольным полем. У корзины стоит Кобб, одетый в древнюю белую форму, он улыбается.

– Агрессивный противник.

Снова мелькание. Палуба «Энтерпрайза», в иллюминаторе виден «Дип Спэйс-9». Пикар настроен холодно и решительно.

– Оно должно быть уничтожено, – произносит он.

– Я не враг, – возразил Сиско и ошалело уставился на собственную фигуру в форме офицера Звездного Флота. Сиско понимал, что он физически сидит напротив Пикара на «Энтерпрайзе». Он коснулся подлокотника кресла, ощутил под пальцами гладкую ткань… Он подался вперед, страстно желая убедить Пикара-инопланетянина в своей невиновности.

– Меня сюда послали люди, с которыми вы вступили в контакт, – горячо произнес он.

– Вступили в контакт? – с холодным недоверием уточнил Пикар.

Он сцепил руки за спиной и отошел к иллюминатору, будто бы желая сохранить некое положенное расстояние между собой и человеком.

– Да, с помощью ваших приборов, ваших светящихся шаров, – продолжал убеждать Сиско. Капитан резко обернулся и посмотрел на него.

– Мы ищем контакты с другими жизненными формами, нематериальными существами, которые не могут уничтожить нас, – жестко сказал он.

– Я никого не хочу уничтожать, – заторопился Сиско, вскочив на ноги.

Смена декораций. Сотни горящих свечей в темной каменной келье храма. Кай Опака. Ее лицо покрыто ссадинами и синяками, оно освещено мерцающим светом свечей. Опака касается пальцами щеки Сиско.

– Неужели ты не видишь, сколько горя принес нам? – печально спрашивает она.

– Я не хотел этого, – отвечает Сиско. – Я здесь только для того, чтобы отыскать тех, кто делал светящиеся шары.

Опака молчит.

– Для чего? – спрашивает она затем.

– Чтобы установить мирные отношения, как мы это сделали уже с сотнями видов инопланетян, – ответил он.

Она недоверчиво смотрит на него и качает головой.

– С сотнями других материальных миров?

Смена декораций. Мостик «Саратоги». Сиско сидит в кресле рядом с капитаном Сторилом. Тамамота поворачивается к нему, у нее вид обвинителя.

– Это существо приведет их сюда.

За ее спиной, у приборной панели Дилэни, которая при этих словах поворачивается к нему.

– Они уничтожат нас.

Бенджамену хочется получить помощь от капитана Сторила, и он поворачивается к нему. Вулканец спокойно смотрит на него, потом переводит взгляд на главный экран. Там Локатус открывает рот… Можно ли назвать это ртом? Миллион голосов боргов звучат, как один:

– Уничтожить сейчас же.

Сиско срывается со своего места и бросается к экрану.

– Мы уважаем жизнь и ставим ее превыше всего на свете! – кричит он этому гибриду боргов и человека. – Можете ли вы сказать то же самое о себе? Если вы хотите меня уничтожить, то, по крайней мере, узнайте, кто я.

Сторил переводит на Сиско невозмутимый взгляд и удивленно приподнимает брови.

– Мы знаем все, что нам необходимо, – сказал он.

– Вы угрожаете нашей территориальной целостности, – говорит Дилэни.

Сиско оборачивается к своим товарищам, – Не понимаю, какую угрозу я представляю? Я ведь не враг. Позвольте мне доказать это.

– Доказать это?

Вопрос задавал Гранок, и Сиско колеблется.

– О том, что человек всего лишь – сумма опыта, можно поспорить. Вы, очевидно, можете найти ко мне подход.

Гекльберри Джейк рыбачит на солнце, он переводит взгляд с удочки на Бена.

– Опыт… А что это такое?

– Воспоминания. События из прошлого. Как, например, это.

Джейк морщит лоб и снова забрасывает удочку. От поплавка по водной глади во все стороны разбегаются круги.

– Прошлого? – переспросил Джейк.

– События, которые происходили до настоящего момента, – отвечает Сиско тем терпеливым, покровительственным тоном, которым всегда разговаривал с сыном.

Джейк пожимает плечами.

– Ты не имеешь никакого представления о том, что я говорю, – бормочет Сиско себе под нос.

Джейк качает головой. На соседнем дереве запела птичка.

– То, что происходило до настоящего момента, не имеет значения по сравнению с тем, что происходит сейчас или будет происходить в будущем, – говорит Джейк. – Это наше существование.

Сиско удивленно посмотрел на сына и присел рядом с ним. Внезапно он понял, в чем дело.

– Значит, для вас не существует линейного времени? – спросил Бенджамен.

Дженифер приподняла красивым пальцем очки над переносицей и удивленно посмотрела на Бена.

– Линейного времени? – спросила она. – А что это?

Сиско поставил поднос с лимонадом на раскаленный песок и наклонился ближе к девушке. Его влекла ее молодость и красота. И он находился достаточно близко от нее, чтобы ощутить запах чистой, нагретой солнцем кожи.

– Представители моей расы живут в определенном моменте, – сказал Бен. – И как только мы проживаем этот момент, он становится прошлым. Будущее – то, что должно произойти, – оно тоже для нас не существует в данный момент.

Дженифер приподнялась на локтях и удивленно посмотрела на Бена.

– Не существует в данный момент? – спросила она.

– Это и есть линейное время, – мягко продолжал объяснять Сиско. – И если вы разберетесь в этом, то поймете, что меня бояться не надо.

Он заглянул в ее глаза, такие знакомые, карие с золотыми ободками. И увидел глубоко в них страх.

Дыхание. Стук сердца. Ожидание…

* * *

О'Брайен остался в управлении с несколькими бахорианскими техниками. Он не мог не думать о командоре, ради жизни которого сейчас сотрудники станции собирались сотворить чудо. Бенджамен Сиско понравился Майлсу в тот же день, когда они встретились в первый раз. И, самое главное, у О'Брайена возникло чувство преданности командору, чему он удивился сам. Более того, подобное чувство, по наблюдениям Майлса, возникло также у майора Киры и Одо после того, как Сиско вернулся от Опаки с этой таинственной шкатулкой, над которой появлялся светящийся шар. Прежде О'Брайен сомневался в том, что сможет найти с майором общий язык, но в отношении командора их точки зрения совпали. И это в корне изменило отношение Майлса к станции. Когда-то у него отсутствовала уверенность в том, что удастся почувствовать себя на станции комфортно, теперь она пропала. Станция стала для мичмана О'Брайена вторым домом. Это для него тоже оказалось неожиданностью. Он до такой степени сроднился с «Энтерпрайзом», что не представлял себе другого места, где мог бы ощущать такой же душевный уют. И вот оно нашлось, причем значительно раньше, чем предполагал Майлс.

Майлсу казалось, что командор сейчас испытывает сходные чувства по отношению к станции «Дип Спэйс-9», именно поэтому он и решил остаться на ней. Конечно, если они помогут ему выбраться из космической «дыры»…

О'Брайену вдруг вспомнились ужасные события, связанные с похищением боргами капитана Пикара. Тогда все члены экипажа с содроганием наблюдали за теми чудовищными механическими и ментальными воздействиями, которые оказали на Пикара борги. Все ужаснулись от того, что борги лишили Пикара всего человеческого. Тогда О'Брайен подумал, что капитан уже никогда не вернется к ним.

Тем не менее члены экипажа «Энтерпрайза» тогда нашли выход, сумели вернуть капитана. Когда люди кого-то любят, они даже в самой безвыходной ситуации находят возможность помочь ему… Сиско должен вернуться на станцию. Ради этого О'Брайен готов сделать все, что от него зависит. А потом пусть командор принимает решение, какое сочтет нужным…

Если бы только О'Брайен мог заставить сейчас это проклятое кардасианское оборудование работать, как положено…

Было у О'Брайена еще одно опасение, которому он не давал выхода из глубины сознания. Это страх за Кейко и Молли. Майлс пережил его во время ночного кошмара и с тех пор постоянно помнил о нем. Страх настигал его в самые неподходящие моменты, и Майлс изо всех сил старался прогнать очень неприятные и совсем ненужные волнения. А сейчас вообще не до страха и переживаний.

О'Брайен переходил по инженерной от одной приборной панели к другой и контролировал меняющиеся показания приборов. Вдруг сигнальные огоньки на панели замерцали, и тон работы реактора заметно изменился. Нагрузка на реактор резко возросла, и он даже зарычал от натуги.

До этого момента оборудование работало хорошо, слишком хорошо. Майлс прекрасно понимал, что не может все идти так гладко, что-то должно усложниться. И вот оно случилось.

– Черт возьми! – выругался мичман. – Компьютер, проверить целостность подкосмического поля.

Возникший посторонний стук не давал Майлсу покоя. Слишком громкий стук. И компьютер выполняет операции так медленно. Майлс поймал себя на мысли, что компьютеру «Энтерпрайза» никогда не требовалось так много времени на обработку данных.

– Отклонения в энергетической частоте препятствуют созданию единого поля, – наконец выдал ответ компьютер.

– Подключить третий реактор! – отдал указание О'Брайен.

Он подошел к своему монитору, на котором высвечивалось схематическое изображение станции и ее силового поля. Еще несколько секунд назад силовое поле станции представляло собой нечто цельное, охватывающее ее со всех сторон, но теперь в нем был явственно виден разрыв.

– Произошло частичное восстановление поля, – доложил компьютер. – Отклонение от нормы двенадцать процентов.

– Частичное восстановление, – проворчал мичман. – Но этого мало! Инерционная масса станции слишком мала для того, чтобы сойти с планетарной орбиты и выйти в космос. Или рискнуть?

О'Брайен запросил мнение компьютера.

– В данный момент не рекомендуется, – ответил компьютер.

О'Брайен весь напрягся и по реакции бахорианских техников понял, что сейчас он был очень похож на майора Киру.

– Черт побери! – еще раз выругался Майлс. – Введи транзитный код, трехосевая позиция. Доложи состояние осевой нагрузки.

– Осевая нагрузка нормальная, – прозвучал доклад компьютера.

– Хорошо, – произнес мичман. – Пуск!

Послышался низкий гул. Под ногами задрожала палуба, в иллюминаторах медленно поплыли звезды. О'Брайен понял, что станция пришла в движение, и они покидали планетарную орбиту. Майлс пожалел о том, что не мог сейчас видеть лица тех, кто находился на Верхней Палубе.

Гул и дрожание палубы все нарастали. Но вот к гулу добавился еще один звук – неприятный звук высокой тональности, напоминающий вой. О'Брайен подошел к мониторам и проконтролировал показания.

– Предупреждаю: целостность поля снижается, – прозвучал доклад компьютера. – Отклонение – двадцать один процент.

Мысль О'Брайена лихорадочно заработала. Страх пропал, осталось только раздражение плохой работой оборудования. Мичман подозвал техников.

– Мы должны устранить образующийся в силовом поле станции разрыв, – коротко поставил он перед ними задачу. – Иначе станция разлетится на миллион частей…

– Предупреждаю: станция в опасности, – металлическим голосом проскрежетал компьютер. – Подкосмическое поле взорвется через шестьдесят секунд.

Вибрация палубы заметно возросла, вой стал еще громче и пронзительней. Теперь палуба уже вздрагивала, и Майлсу пришлось ухватиться рукой за кресло, чтобы не упасть. Информация на экран шла в виде кардасианских иероглифов, и, расшифровывая их, Майлс быстро шевелил губами. Его мозг лихорадочно искал выход. Но иероглифы не давали подсказку.

Вдруг О'Брайену пришла мысль, которая, с точки зрения технологических принципов станции, казалась нелепой. Если реактору не хватало мощности, то ведь ее можно дополнительно увеличить за счет…

– Кто из вас знает, могут ли инерционные глушители питать дефлекторы? – громко, стараясь перекричать нарастающий гул, спросил О'Брайен подчиненных-бахориан.

В ответ он увидел непонимающие взгляды. Майлс вздохнул.

– Нашел время устраивать технический экзамен, – пробурчал Майлс в свой адрес. – Компьютер, трансформируй энергию из инерционных глушителей для усиления подкосмического поля!

Мичман напряженно всматривался в экран, но там ничего не происходило.

– Данная операция инструкцией не предусмотрена, – загробным голосом доложил компьютер.

– Черт бы тебя побрал! – закричал Майлс, потеряв терпение. – Трансформируй энергию!

– Инструкцией не предусмотрено, – бесстрастно доложил компьютер. – Первый пункт перечня безопасности запрещает данную операцию.

– Исполняй команду, тебе говорят! – прикрикнул мичман.

– Предупреждаю: подкосмическое поле взорвется через тридцать секунд, – доложил компьютер.

Бесполезно терять время на воспитание компьютера и гнев. Майлс подозвал техников.

– Я трансформирую вручную, – сказал он сухо одному из них. – По моему знаку переведешь поток в дефлекторы!

Бахорианец кивнул головой.

– А ты следи за мощностью, – отдал мичман распоряжение другому технику.

– Поле взорвется через пятнадцать секунд, – невозмутимо прозвучал голос компьютера.

– Вперед! – крикнул мичман. Он бросился к приборной панели и стал с сумасшедшей скоростью нажимать десятки кнопок. Ему пришлось перебегать от одного места к другому, чтобы дотянуться до того или иного пульта. Рядом с ним так же сумасшедше действовали два техника-бахорианца. Сигнальные огоньки, предупреждавшие о критическом состоянии станции, погасли, вой стал заметно тише. О'Брайен оторвал взгляд от приборов и, затаив дыхание, посмотрел на экран: силовое поле плавно сомкнулось вокруг станции…

– Держись, командор, – тихо прошептал Майлс. – Мы летим, чтобы спасти тебя.

Постепенно вой совсем прекратился, одновременно с ним прекратилась вибрация палубы.

– Целостность поля восстановлена полностью, – доложил компьютер металлическим голосом.

О'Брайен с шумом выдохнул воздух и устало улыбнулся своим помощникам.

* * *

Кира и Дэкси пилотировали станцию. Одо сидел за майором, Башир напротив Одо. Башир непрестанно восхищался плавно меняющимся звездным пейзажем.

Одо тоже испытывал внутреннее волнение, но старался не выказывать его. Он знал, что люди принимали его сдержанность за высокомерие, не будет же он объяснять каждому его ошибку. Сейчас Одо размышлял о загадках своего происхождения…

Башир, наоборот, не скрывал свое состояние возбужденного ребенка. Он смотрел в иллюминатор и на приборы через плечо Дэкси с живой непосредственностью и тут же выражал свои эмоции в разнообразных междометиях. Единственное, чего он избегал, так это вовлечь в разговор констебля Одо. Наконец, умолк даже Башир.

Полет продолжался в напряженном молчании. Только Дэкси, казалось, ощущала полное внутреннее спокойствие. Она первой нарушила молчание.

– В радиусе обзора появился кардасианский военный корабль, – доложила она.

– Подать изображение на экран! – распорядилась Кира.

Мгновеньем позже звездное небо на экране сменилось изображением гигантского судна темной окраски. Кира проконтролировала по своим приборам направление полета, затем перевела взгляд на корабль кардасиан – он шел точно ко входу в «дыру».

– Да, они направляются прямо туда, – произнесла Кира, барабаня пальцами по консоли.

Башир подался вперед и стал пристально смотреть на изображение кардасианского корабля, облокотившись для удобства на спинку кресла, где сидела Дэкси.

– Но они должны прислушаться к дельному совету, не так ли? – некоторое время спустя произнес он, обращаясь к майору. – Мы можем и должны сказать им, что их ожидает, если они войдут в эту «дыру».

– Доктор, – неожиданно вступил в разговор Одо. – Поверьте моему опыту, что большинство гуманоидов не прислушивается к здравомыслию, если видит перед собой соблазнительную, конкретную и близкую цель. Гала Дуката можно отнести именно к таким.

В голосе Одо звучал неприкрытый сарказм.

– Но… – попытался возразить Башир. Кира энергичным жестом руки остановила молодого ученого.

– Вопрос в том, поверят ли они нам, – сказала она.

– Все зависит от них, – произнес Башир. – Если не поверят, то мы уже ничем не сможем им помочь.

Башир с разочарованным видом откинулся в своем кресле. Кира нажала кнопку внешней связи.

– Говорит майор Кира Нерис, корабль Федерации «Янгци Кайэнг», – произнесла она.

Один за другим прозвучали три сигнала высокой тональности, и на экране появился Гал Дукат. Он предстал во всем своем великолепии и казался таким мирным и безобидным… Но Кира уже убедилась в его врожденной способности совершать коварные поступки и творить зло.

– Да, майор, – произнес Дукат таким тоном, будто он делал одолжение, снисходя до разговора с бахорианкой.

Кира скрестила руки на груди и изо всех сил старалась сдержать наполнявший ее гнев.

– Гал Дукат, – заговорила Кира с непроницаемым выражением лица. – Мы знаем, что вы направляетесь ко входу в космическую «дыру».

Одо с восхищением наблюдал за тем, как великолепно держалась Кира. Вместе с тем, он был доволен, что сам не имел семьи и никого не потерял во время войны с кардасианами.

– Космическая «дыра»? – наигранно удивился Дукат, растягивая губы в презрительной улыбке. – Какая космическая «дыра»?

Кира возмущенно вскинула брови, но вовремя удержалась от дерзости.

– Я настоятельно рекомендую вам не делать этого, – сказала она подчеркнуто спокойно. – Мы обнаружили там враждебную, неизвестную нам жизненную форму.

Гал Дукат слушал ее, склонив голову набок, затем недоуменно пожал плечами.

– Возможно, с кардасианами они не будут вести себя так враждебно, как с людьми, – произнес он с откровенной иронией.

– Дукат, – внезапно вмешался в разговор Одо, не обращая внимания на выразительные взгляды майора. – Ты знаешь, что я не стану лгать. Эти люди действительно хотят спасти тебя от неприятностей. Конечно, ты можешь не послушаться и меня…

– В самом деле? – произнес Дукат с нескрываемым сарказмом. – Может быть, вы еще скажете, что совсем не эти жизненные формы посылают светящиеся шары, и что ваш командор Сиско не ведет сейчас с ними переговоры относительно технологии производства этих волшебных штучек?

С наигранной укоризненностью кардасианин покачал головой.

– Спасибо за заботу, но, думаю, мы справимся сами, – сухо закончил он.

Экран на мгновение погас. Когда он затем вспыхнул, на нем были видны звезды и кардасианский корабль.

– Вот и вся логика, – заметил Одо, повернувшись к Баширу.

* * *

Стоя на мостике своего корабля, Гал Дукат в этот момент презрительно улыбался. Он поражался глупости бахориан: столько веков они обладали светящимися шарами и большее, на что оказались способны, это создать вокруг них религиозные мифы. А теперь эта майор Нерис еще глубокомысленно предупреждает его об опасностях космической «дыры».

Звездный Флот, пожалуй, занял не лучшую позицию в отношении Бахора и его населения. Это надо же – позволить столь неразвитому этносу самостоятельно управлять своей планетой и жизнью на ней. Что вообще значат все эти красивые слова о свободе и независимости! Что может быть благородного в самостоятельности идиотов? Самоуправление Бахора закончится гражданской войной. Как только кардасиане улетели с Бахора, там сразу же начались военные столкновения.

Примитивный народ требует железного контроля. Дукат прекрасно понимал это, потому много лет блестяще справлялся с обязанностями бахорианского префекта. Его ум соответствует его амбициозности. Жаль, что ему пришлось оставить должность префекта и все связанные с нею прерогативы. Да, ему нравится власть, и он умеет ею распорядиться на благо расы кардасиан. Теперь он намерен сделать все возможное для того, чтобы вернуть ее себе. Интуиция подсказывала ему, что в этом могут помочь светящиеся шары. Дукат оказался прав, установив непрерывный контроль за станцией и новым командором. Благодаря этому он оказался в курсе всего, что происходило на станции. К «дыре» Дуката тоже ведет интуиция, и она не должна подвести Гала. «Дыра» расположена в космическом регионе кардасиан, судя по всему, она существует уже много-много лет и должна таить в себе непредсказуемые сокровища.

Ради такой цели стоило идти на все.

Размышления Дуката прервал подчиненный, контролировавший навигационную обстановку.

– Приближаемся к космической «дыре», – доложил он.

Дукат подошел к иллюминатору и посмотрел, что там происходило за бортом. Он увидел кружащиеся столбы космической пыли.

– Хорошо, – удовлетворенно произнес Гал. – Доложите Мапету, что мы приближаемся.

Кардасианский корабль продолжал движение вперед. Яркая вспышка осветила внутренности корабля, но Дукат даже не дрогнул, он самодовольно улыбнулся….

* * *

Какое-то странное, «пустое» существование. Безвременье… Но вот Сиско ощутил, как пустота вздрогнула и зашевелилась. Непонятно каким образом он понял, что приближаются инопланетяне.

И он снова оказался в своем, только более молодом теле на пикнике. Сиско сидел на одеяле Дженифер и смотрел, как она расставляет бокалы. Дженифер любила отдыхать на природе, и они часто уезжали на берег моря, в горы, в парк. Бенджамен поражался ее умению восхищаться природой, потом научился этому и сам. Хорошо, что это умение передалось и Джейку. А еще Дженифер любила древние ритуалы. Поначалу Бен находил это глупым. Но однажды… Однажды она вытащила его в парк отмечать какую-то дату в соответствии с древней традицией. И там она вдруг выпорхнула к нему в легком и прозрачном платьице из пестрой, в цветочек ткани. Ветерок развевал платьице и обнажил ее тело. Увидев ее такой, Бен рассмеялся и забыл все на свете… Тогда он рассыпал все, что до того аккуратно выставил и выложил на скатерть, и потом ему пришлось собирать все это в старую корзину, доставшуюся от отца…

Сработала ретроспектива, или же он просто узнал, что Дженифер всегда была для него единственной? Сечас все смешалось: и прошлое, и настоящее, и будущее. Время не имело никакого значения. Сиско смотрел в эти, такие родные и любимые глаза и понимал, что они принадлежат инопланетянке.

День стоял теплый, на небе ни облачка, дул приятный слабый ветерок. До них доносились смеющиеся детские голоса. Бен присел на расстеленное одеяло, Дженифер легла так, что положила ему голову на колени. Он ощущал, как его разгоряченного тела касалась ее упругая кожа, ее мягкие волосы, шелковистая ткань ее платья. Дженифер лежала рядом с ним живая и теплая.

Теперь он позволил представить себе, что по-настоящему ощущает ее тело. По-настоящему держит Дженифер в своих объятьях в этот бесконечный момент вне времени…

Она пошевелила головой, и иллюзия пропала.

– Дженифер, – сказала она.

Он быстро отстранился от нее, но заставить себя успокоиться все никак не мог. Стал рассматривать выложенные гравием дорожки. Она тем временем села.

– Да, ее звали Дженифер, – пробормотал Бен.

– Она является частью твоего существования, – сказала инопланетянка голосом Дженифер.

Сиско перевел взгляд с дорожек на линию горизонта.

…Никаких мыслей. Никаких чувств…

…Чувства не имеют значения…

– Да, она часть моего прошлого, – сказал он. – Она не живет больше.

Пауза затянулась – инопланетянка обдумывала услышанное. Бен слегка повернул голову и боковым зрением увидел ее лицо, он прочитал на нем смущение.

Сиско вздохнул.

– Да, и она была самой главной частью моего существования, – подчеркнул он. – Но некоторое время назад я потерял ее.

– Потерял? – спросила инопланетянка. – Что это такое?

Он посмотрел ей прямо в глаза, такие огромные и темные, и не увидел там ничего, кроме любопытства. Бенджамен почувствовал к ней зависть: ей незнакома боль потерь. Счастливая раса.

– Это значит, – начал Сиско и запнулся, стараясь подобрать такие слова, которые могли бы объяснить совершенно неизвестное ей понятие. – В линейном существовании мы не можем вернуться в прошлое, чтобы забрать оставленное там. Это оставленное для нас потеряно.

Она отпрянула, хмурясь и улыбаясь одновременно. А ее лицо – это лицо Дженифер. Бенджамену показалось даже, что она сейчас скажет ему: «Бен, хватит дурить меня».

– Но в такой форме неудобно существовать, – сказала она. – Вы меня обманываете.

Он встал и посмотрел на траву, на играющих поодаль детей.

– Нет, это правда, – сказал он и запнулся, не в силах справиться с нахлынувшими на него чувствами и воспоминаниями. – Этот самый парк… Этот самый день… Это все было почти пятнадцать лет назад. Для меня этот день был особенно важным, потому что он определял всю мою дальнейшую жизнь.

Он посмотрел ей в лицо. Чувствовалось, она старалась осмыслить каждое его слово. Сможет ли? Бен тяжело вздохнул.

– Это и есть сущность линейного существования, – попытался он помочь ей. – Каждый день оказывает какое-то влияние на следующий.

Она продолжала сосредоточенно размышлять, но неожиданно обернулась на чей-то смех.

Сиско проследил за ее взглядом и увидел… самого себя. Он лежал на некотором удалении на одеяле рядом с Дженифер. Лицо Дженифер он мог рассмотреть в деталях: прямая линия носа, высокие скулы, загнутые черные ресницы, чувственные губы, мягкий подбородок, шея…

Сиско почувствовал, как болезненно сжалось его сердце, и отвернул голову в сторону. Он не мог равнодушно смотреть на лежавших на одеяле, потому что это были самые настоящие Бен и Дженифер, схваченные его памятью вне времени… И все-таки… Он снова повернул голову в их сторону, потому что не мог не смотреть на свою жену, такую молодую, такую поразительно живую, любимую.

– Послушай, – прошептал лежащий на одеяле Сиско жене, глядя на нее с улыбкой.

Разморенная солнцем Дженифер слегка пошевелила рукой.

– Что? – спросила она.

– Посмотри, как здорово играют дети! – восторженно произнес он. – Что может быть чудеснее этого?

– Так, – сказала она, обнажая в улыбке свои красивые зубы. – Значит, ты любишь детей?

– Это похоже на допрос, – заметил он игривым тоном.

Улыбка пропала с ее лица, она открыла глаза и серьезным взглядом посмотрела на него.

– Я слышала, что офицеры Звездного Флота предпочитают не жениться, потому что семья осложняет их жизнь, – сказала она, пристально глядя ему в глаза.

– Офицеры Звездного Флота не часто встречают подруг, которые желали бы воспитывать своих детей на борту космического корабля, – произнес молодой Сиско и, затаив дыхание, стал ждать ответа.

– Это уже похоже на допрос, – погрозила она ему пальцем.

Он почувствовал, как вдруг бешено заколотилось его сердце, и улыбнулся.

– Думаю, что так оно и есть, – произнес он, изо всех сил стараясь, чтобы охватившее его волнение не передалось голосу.

Она ничего не сказала и не улыбнулась, она коснулась его щеки длинными нежными пальцами.

…Дыши…

А потом подставила свои губы…

Стоя рядом с инопланетянкой, Сиско молча смотрел на эту сцену.

…Никаких мыслей, никаких чувств…

Он заставил себя встряхнуться и сосредоточиться на Дженифер-инопланетянке, которая, сидя рядом с ним, смотрела на целующуюся пару с откровенным удивлением, даже растерянностью.

– Будучи материальными существами, люди считают, что физические прикосновения доставляют удовольствие, – поспешил объяснить ей Сиско наблюдаемую сцену.

– Удовольствие? – спросила она, как бы пробуя это слово на вкус. – А что это такое?

– Это хорошее, приятное чувство, – начал Сиско бесстрастным голосом. – Это счастье…

Тут его голос все же сорвался, он замолчал и наклонил голову.

Когда Сиско снова поднял голову, то обнаружил, что перед ним Дорэн. Они сидят над безжизненным телом. Бледное, вымазанное сажей лицо… Сиско повернулся. Рядом стоял Гранок, его голубоватая кожа бугрилась мускулами. В охваченных пламенем коридорах клубился ядовитый дым. Сиско зажмурился, но все равно продолжал слышать стоны людей, истерические крики и кашель.

Он не смог спуститься вниз по коридору. Не смог сделать того, чего от него ждали. Ждали именно сейчас. Именно сейчас…

…Никаких чувств. Никаких мыслей…

Но теперь Сиско не мог сдержать собственные чувства, не считал себя обязанным. Здесь отсутствовали пассажиры, которым требовалась помощь. Здесь были только тени умерших. Ошеломленный, он отвернулся, собираясь войти в турболифт, чтобы унестись отсюда.

Но он останется здесь. Останется здесь.

За его спиной вырос Гранок.

– Но это же твое существование, – сказал он.

– Да, – согласился Сиско, тяжело дыша и чувствуя, как от дыма и жара кружится голова.

Тыльной стороной ладони он вытер выступивший на лбу пот.

– Но вернуться сюда трудно, – сказал Сиско. – Это воспоминание труднее остальных.

– Почему? – тихо спросил Гранок.

В его вопросе ни малейшего намека на враждебность, только любопытство и легкое сожаление.

– Потому что это был день, когда… я потерял Дженифер, – ответил Сиско, с трудом подбирая слова. – Я не хочу здесь оставаться.

Неожиданно он почувствовал себя очень усталым и облокотился на раскаленную металлическую балку.

Из густого дыма появилась чья-то фигура. Это Дженифер, она в купальнике и в солнечных очках, как на Гилго-Бич. Она шла босиком по горящей палубе мимо скорченных фигур, через весь этот ад.

Она подошла к нему так близко, что он ощутил запах ее тела: запах солнца и моря вперемежку с запахом гари. Она посмотрела на него такими знакомыми глазами.

– Так почему ты здесь? – спросила она.

– Я не… знаю, – заикаясь, ответил Сиско.

Он оглянулся через плечо на открытые двери лифта и вспомнил, что собирался убежать отсюда и спрятаться. Но где можно спрятаться на «Саратоге», кроме как на мостике, где сейчас лежат тела его погибших товарищей?

Дженифер внимательно посмотрела ему в лицо, и ее лоб над очками пересекла маленькая морщинка. Сиско увидел в стеклах ее очков два своих изображения: двух маленьких человечков с испуганными лицами, в бордово-черной форме на фоне пляшущих языков пламени.

– Ты должен существовать здесь, – сказала она.

Непонимающим взглядом он тупо уставился на жену. Ошеломленный страхом и горем, он открыл было рот, собираясь взмолиться о помощи.

Но слова замерли на губах. Все движения и звуки вокруг стали замедляться. Все то, что происходило в коридоре «Саратоги», внезапно стало стоп-кадром: замерло пламя, остановились люди, неподвижно повисли в воздухе клубы дыма. Дженифер, Гранок и Дорэн превратились в неподвижные, безжизненные репродукции.