Текст книги "Нацизм на оккупированных территориях Советского Союза"

По всей видимости, еще более радикальными были новые устные распоряжения, исходившие прежде всего от Гиммлера, а также от других участников совещания в Вевельсбурге. Всюду, где бы ни появлялся рейхсфюрер или его ближайшие единомышленники – Гейдрих, Далюге и Бах, органы СС и полицейские получали сигналы продолжать уничтожение. Так, истребление евреев Белостока возобновилось после приезда в город рейхсфюрера СС и главы полиции порядка. По словам Отто Олендорфа, в конце июля на совещании в Николаеве глава СС четко ориентировал членов его айнзацгруппы на убийство всех без исключения евреев. «Он повторил им приказ о ликвидации и сказал, что руководители и люди, которые будут проводить в жизнь это истребление, не несут личной ответственности за выполнение этого приказа. Ответственность несет только он сам и фюрер» (Нюрнбергский процесс…, т. 1: 673). Примерно то же самое рейхсфюрер заявил чуть позже, посетив казнь евреев-военнопленных в Минске.

Кроме того, в июле Гиммлер задействовал для уничтожения не только айнзацгруппы и полицию, но и войска СС. В отличие от других эсэсовских соединений, они подчинялись напрямую рейхсфюреру и его штабу. В конце июля руководитель «Черного ордена» санкционировал операцию «Припятские болота», в рамках которой нацистам предстояло зачистить все нелояльное немцам население припятского района на территории Брестской, Пинской, Полесской и Минской областей. Эта операция по-своему примечательна, так как носила одновременно и антиеврейский, и антирусский характер; в ходе нее евреи и условно подозрительные славяне уничтожались параллельно. И среди жертв становилось все больше женщин и детей. Впоследствии после разгрома 2-го кавалерийского полка 1-й кавалерийской бригады СС был найден приказ Гиммлера штурмбаннфюреру Францу Магиллю: «Все евреи должны быть расстреляны. Еврейских женщин надо загонять в болота» (Альтман, 2002: 199).

Относительно славянского населения Гиммлер дал специальные распоряжения в приказе от 28 июля 1941 г.: «Мы должны четко понимать, что деревни в болотистых областях являются либо опорными пунктами для нас, либо опорными пунктами для противника. Опорными пунктами для нас они могут быть только в том случае, если их население состоит не из преступников, а – рассматривая с национальной точки зрения — из украинского или другого национального меньшинства, настроенного хорошо по отношению к нам и враждебно по отношению к русским или полякам… Если население – рассматривая с национальной точки зрения – враждебно, расово и человечески неполноценно или вообще, как это часто бывает в болотистых областях, состоит из выселенных туда преступников, то все, кого можно заподозрить в поддержке партизан, должны быть расстреляны, женщины и дети – вывезены. Скотину и продовольствие конфисковывать и доставлять в безопасное место. Деревни сжигать дотла…» (Justiz und NS-Verbrechen… Bd. 20: 43).

Как проходила эта операция, историку Алексею Литвину рассказали выжившие очевидцы. Жители уничтоженной деревни Черничи под Гомелем сообщили: «22–23 августа 1941 года кавалеристы СС сожгли деревню. Расстреляли 20 мужчин, в том числе советских активистов. Двоим раненым удалось уцелеть. Дмитрий Маркевич умер после войны. Савчин умер от ран в Столине. В это время через деревню немцы прогнали группу евреев, которых утопили в болоте Ковино за деревней, а также в урочище Вирок. На второй день оставшихся в живых жителей деревни собрали вновь. Их построили возле кладбища, рядом с клубом. Франя Стаховская решила, что людей будут расстреливать. Она выбежала и начала что-то громко говорить по-немецки с офицером. Она сама немка. В Первую мировую войну вышла замуж за жителя деревни Петра Стаховского, который был в плену в Германии. В 20-е годы приехали с детьми и жили в д. Черничи. Немцы ее послушались и не стали больше расстреливать» (Литвин).

В соседней деревне Кремно фольксдойче, способной поручиться за земляков, не оказалось, и там эсэсовцы «убивали всех, кто попадался на пути». «На моих глазах убили отца. Я бежал без оглядки и успел спрятаться в кустах. Деревню сожгли. Осталось несколько домов», – рассказал чудом спасшийся тогда обитатель Кремно А.А. Кременский (Литвин). Согласно отчету, в ходе операции были уничтожены 13 778 человек (Трагедия белорусских деревень…, 2011: 5), причем Гиммлер постоянно подгонял своих подчиненных: «Необходимо действовать радикально» (Трагедия белорусских деревень…, 2011: 35). Интересно, что при этом глава «охранных отрядов» поставил действия кавалеристов в пример Еккельну, который в этот период орудовал на Украине (Симкин, 2018: 115). Таким образом, именно рейхсфюрер СС раскручивал маховик уничтожения, оказывая, впрочем, таким образом услуги и вермахту, и экономическому штабу «Ост».

То, что истребление евреев учитывалось как положительный фактор в экономическом смысле, видно, например, из директивы Гейдриха от 2 июля, где есть туманный, но любопытный пассаж про то, что «долгосрочная цель [кампании] – экономическое умиротворение, и все необходимые меры должны проводиться с безжалостной строгостью» (BAB, R 58/241)[38]38
  Директивы Р. Гейдриха командирам айнзацгрупп от 2 июля 1941 г.


[Закрыть]. Еще более откровенно донесение, которое 2 декабря 1941 г. было направлено соавтору плана голода генералу Георгу Томасу от военного инспектора по Украине. В нем перечисляются меры, направленные на снабжение вермахта и рейха:

• уничтожение «лишних ртов» (евреи, жители крупных украинских городов, которые, как Киев, вообще не получают продуктов питания);

• максимальное сокращение рационов для украинцев в остальных городах;

• сокращение потребления среди крестьянского населения (IMT. Vol. XXXII: 74)[39]39
  Рапорт шефу Управления военного хозяйства и вооружений генералу Томасу о ситуации на Украине.


[Закрыть].

В другом месте рапорта открыто говорится непосредственно о Холокосте: «Форма проведения этой акции, распространившейся на мужчин и стариков, женщин и детей всех возрастов, была просто ужасна. По массовости казней эта акция была гигантской – не сравнимой ни с одной другой подобной акцией, предпринятой в Советском Союзе. В целом на данный момент на территории, относящейся к рейхскомиссариату “Украина”, казнено примерно 150–200 тысяч евреев». Первыми двумя итогами этой акции документ называет: «a) ликвидацию части лишних едоков в городах; б) ликвидацию части населения, несомненно ненавидевшей нас» (IMT. Vol. XXXII: 74).

В Симферополе айнзацгруппа D под началом Олендорфа убивала евреев по просьбе командования армии, так как этой области угрожали голод и нехватка жилья (Мюллер, 1974: 144). Комендатура Керчи сообщала 27 ноября 1941 г., что «ликвидация евреев будет проведена ускоренными темпами из-за угрожающего продовольственного положения» (Ермаков, 2009: 180). То же самое зафиксировано в Джанкое, где евреев сначала согнали в концентрационный лагерь, но вскоре там возникли «голод и опасность эпидемий». «Необходимо предпринять чистку», – сообщила комендатура, что и было сделано (Ермаков, 2009: 181). Аналогичные мотивы уничтожения принимались во внимание и в Белоруссии, чему посвящена фундаментальная работа Кристиана Герлаха (Gerlach, 1999). В ней историк делает аргументированный вывод, что евреев уничтожали в том числе и как конкурентов по потреблению: лишних ртов и бесполезных едоков. Таким образом, хотя в истреблении еврейства на первый план выходит расовый мотив, Холокост также был генетически связан с планом Бакке. Кстати, аналогичные воззрения в эсэсовской среде были и на цыганский вопрос. Во всяком случае Фридрих Еккельн, поясняя, почему нацисты убивали цыган, на следствии заявил: «Я думаю, потому что это были такие элементы, которых нельзя было использовать в какой-либо форме для работы, и они были лишним балластом» (Симкин, 2018: 309).

Выводы

Стремясь создать германскую автаркию, вожди гитлеровской Германии планировали завоевание территории Советского Союза вплоть до Урала и ее последующую колонизацию. В качестве одной из главных угроз германскому господству в Европе гитлеровские верхи рассматривали огромную численность советского населения, которая при надлежащей организации может стать фактором длительного сопротивления. Сокращение этого населения мыслилось залогом окончательной и безоговорочной победы Германии на Востоке. Более того, в исторической перспективе на захваченных землях славян постепенно должны были заменять немецкие переселенцы, и это было еще одним фактором в пользу депопуляции коренных жителей. Под контролем рейхсфюрера СС велись опыты по поиску средств быстрой и массовой стерилизации, пока не дававшие надежного результата. Таким образом, до весны 1941 г. у нацистского руководства не было конкретной программы осуществления этих замыслов.

Однако в ходе подготовки к агрессии экономический штаб «Ольденбург», позже переименованный в «Ост», обосновал тезис, согласно которому в условиях британской морской блокады приемлемые питательные рационы для вермахта и граждан рейха возможны только за счет населения оккупированного СССР. Нацистский экономист Герберт Бакке показал, что в смысле сельского хозяйства советская территория четко делится на производящую и потребляющую зоны и блокирование поставок продовольствия из одной в другую не представляет серьезных препятствий. Захватив плодородные территории на юге СССР, можно легко перенаправить продовольственные потоки в Германию и на снабжение войск. Выполнение этого рационального плана повлекло бы за собой уже зимой 1941–1942 гг. величайший голод в нечерноземной зоне СССР, который в свою очередь привел бы к смерти двадцати-тридцати миллионов советских граждан.

Руководство империи легко согласилось с тем, что Германия не заинтересована в существовании этих людей. И хотя их смерть, на первый взгляд, побочно вытекала из грабительской экономической политики, но одновременно она была также и целью. Бакке подсказал простой и быстрый способ подрыва биологической силы противника.

Вслед за идеей голода в регионах-потребителях у нацистского руководства появился замысел не оккупировать, а просто сравнять с землей – обстрелами и бомбежками – крупные города «лесной зоны», в первую очередь Ленинград и Москву. Это позволило бы либо сразу убить «излишнее» население, либо погнать его по направлению к Уралу, предоставив самому себе.

Аналитика Бакке, на наш взгляд, также стала фактором, отчасти подтолкнувшим Гитлера и Гиммлера к тотальному уничтожению евреев, которые воспринимались одновременно и как биологические враги арийской расы, и как социальные паразиты, неспособные к созидательному труду; условия нарастающего ресурсного кризиса подталкивали верхушку рейха к тому, чтобы вывести еврейство за рамки распределения пищи в первую очередь.

Особую роль в политике геноцида взяли на себя СС. Последующие события дают основания полагать, что базовые директивы об истреблении по линии «охранных отрядов» были даны Гиммлером на совещании в замке Вевельсбург 12–15 июня 1941 г. Эрих фон дем Бах-Зелевский, назначенный высшим фюрером СС в Центральной России, получил приказ о массовых убийствах населения «лесной зоны», в том числе, вероятно, в ходе подавления несостоявшихся голодных бунтов и других действий со стороны людей, доведенных гуманитарной катастрофой до одичания и безумия. Рейнхард Гейдрих с первых дней агрессии должен был обеспечить уничтожение евреев, провоцируя на «погромы» местных антисемитов и националистов.

Таким образом, трагедии войны на Востоке: блокада Ленинграда, организованный голод на оккупированных территориях, уморение советских военнопленных, сожжение деревень, истребление душевнобольных, а также отчасти цыган и евреев – были звеньями одной цепи и служили единым преступным целям.

Британский историк Адам Туз полагает, что «вермахт вторгся в Советский Союз с намерением осуществить не одну, а две программы массовых убийств» (Туз, 2019: 609). По мнению ученого, Холокост и план голода были разными акциями. На наш взгляд, есть основания полагать, что перед 22 июня 1941 г. программа уничтожения, во всяком случае в замыслах Гитлера и Гиммлера, была одна, разнообразными оказались лишь ее формы и направления. Войска СС, полицейские батальоны, айнзацгруппы и в определенной мере вермахт должны были эффективно дополнять стратегию голода, устраняя ненужное колонизаторам население, сокращая численность «враждебных» народов, освобождая землю для последующей немецкой колонизации.

Дискуссии

Германские статс-секретари, массовый голод и совещание 2 мая 1941 г.[40]40
  Первая публикация на языке оригинала: Kay, 2006b: 685–700. Печатается с разрешения «Journal of Contemporary History». Перевод с англ. С. Алексеева.


[Закрыть]

Алекс Дж. Кей

На вилле у озера Ванзее близ Берлина 20 января 1942 г. собрались пятнадцать высокопоставленных нацистских руководителей. Им предстояло обсудить «окончательное решение еврейского вопроса» и согласовать действия по выполнению плана. Заседание, созванное начальником главного управления имперской безопасности Рейнхардом Гейдрихом и прошедшее под его руководством, продлилось два часа. Его результатом стало истребление евреев Европы – шести миллионов человек. Конференция, вошедшая в историю под именем Ванзейской, сегодня подвержена праведному осуждению как главный образчик ужасающе методичного и хладнокровного подхода нацистов к планированию массового убийства.

Но более чем за 8 месяцев до указанных событий имело место еще одно совещание с участием высших нацистских чинов. Его страшные итоги во многом сравнимы с итогами Ванзейской конференции, и при этом его обходят вниманием.

2 мая 1941 г., в пятницу, когда до начала внедрения плана вторжения в СССР «Барбаросса» оставалось чуть более семи недель, в Берлине для обсуждения поставленных задач собрались чиновники, ответственные за выработку экономической политики Германии на восточных территориях. Протоколы этой встречи, где в подробностях излагаются достигнутые на ней договоренности, дошли до нас в виде двух фрагментов, каждый из которых датирован вторым мая 1941 г. Привожу их перевод.

Памятная записка

О результатах сегодняшнего обсуждения со статс-секретарями касательно «Барбароссы»

1. Успешное ведение войны возможно лишь в том случае, если на третий год войны весь вермахт будет снабжаться продовольствием из России.

2. Это, несомненно, означает голодную смерть для X миллионов человек, если с территории будет вывозиться все нам необходимое.

3. Огромное значение имеет отчуждение и вывоз семян масличных культур, жмыха, и только в третью очередь – зерна. Имеющееся сало и мясо, с большой долей вероятности, уйдет на провизию солдатам.

4. Промышленность должна возобновлять работу только в областях, где наблюдается нехватка: речь, напр., о транспортных предприятиях, предприятиях снабжения (железо), текстильных предприятиях, а также только тех оружейных фирмах, для которых существуют препятствия для работы в Германии.

Для нужд войск необходимо строить мастерские… конечно же… усиленными темпами.

5. В целях поддержания безопасности на территориях, пролегающих между основными транспортными магистралями, необходимо предусмотреть наличие специальных войск; возможно, будут подключены РАД [имперской службы труда] или вспомогательные армейские подразделения.

Необходимо обозначить районы, имеющие особую важность и, соответственно, подлежащие охране (IMG 1948. Bd. 31: 84)[41]41
  Der Prozess gegen die Hauptkriegsverbrecher vor dem Internationalen Militärgerichtshof, Nürnberg, 14 November 1945–1 Oktober 1946 (далее – IMG). Dok. 2718–PS. «Aktennotiz über Ergebnis der heutigen Besprechung mit den Staatssekretären über Barbarossa». Первичный перевод автора.


[Закрыть].

Обсуждение [с участием] статс-секретарей 2.5.41.

1. Директива Фюрера рейхсмаршалу [Герману Герингу] (в соответствии с приложением 1) подлежит, наконец, подписанию.

Более того, то же касается и письма рейхсмаршала командующему сухопутными войсками [Вальтеру фон Браухичу] (приложение 2).

2. Основные транспортные магистрали и меры безопасности в районах между ними в целях эксплуатации сельскохозяйственных земель.

3. Обеспечение униформой работников гражданского сектора. Ведущие отраслевики получат знаки отличия зондерфюреров и серебристо-серые нарукавные полоски, для сельскохозяйственных [чиновников] гражданская одежда с серебристо-серыми нарукавными полосками в случае, если они не вправе носить форму офицера (BA-MA. RW 19/739. Fol. 306)[42]42
  «Besprechung Staatssekretäre 2.5.41», Stab Ia. Первичный перевод автора.


[Закрыть].

Присутствовавшие на совещании с потрясающим хладнокровием рассуждали о том, что если Германия собралась победить в войне, то на территориях СССР, подлежащих скорой оккупации, должны будут умереть от голода «Х миллионов человек». Согласно плану, в результате голода таких масштабов на оккупированном Востоке освободилось бы продовольствие, которое на третий год войны (то есть с сентября 1941 по август 1942 г.) должно было бы быть направлено, в первую очередь, на нужды немецких вооруженных сил, прежде всего трех миллионов германских солдат на Восточном фронте. Устраняя на период войны на Востоке необходимость доставлять для трех миллионов человек повышенный рацион из Германии, планировщики таким образом рассчитывали разгрузить маршруты подвоза, протянувшиеся между Германией и советскими территориями, а также между продовольственными базами Германии и оккупированной Европы в целом и таким образом укрепить экономический потенциал Германии в свете вероятной войны на истощение с англосаксонскими державами. С точки зрения авторов данной стратегии, важность применения на оккупированном Востоке столь бесчеловечного подхода было трудно переоценить.

Выводы, к которым пришли присутствовавшие на совещании 2 мая 1941 г., свидетельствовали об одобрении германским бюрократическим аппаратом стратегии, которая разрабатывалась с начала года, – прежде всего, статс-секретарем Гербертом Бакке (1896–1947) и его ближайшими коллегами в имперском министерстве продовольствия и сельского хозяйства, а также в «Имперском земельном сословии»[43]43
  Об истории и разработке данной политики см. книгу автора: Kay, 2006a.


[Закрыть]. Согласно директиве, разработанной агрономами по итогам встречи 2 мая, эта стратегия предусматривала физическое разделение советских территорий на основании их сельскохозяйственного потенциала: регионы, производящие продовольствие в избытке («профицитные территории» – в частности, Украина, юг России и Кавказ), следовало отделить от всех остальных (так называемой территории с дефицитом, а именно северной и центральной России, а также Белоруссии), кормящихся за счет первых (IMG 1949. Bd. 36: 138)[44]44
  Dok. 126–EC, «Wirtschaftspolitische Richtlinien für Wirtschaftsorganisation Ost, Gruppe Landwirtschaft», 23 May 1941.


[Закрыть]. В протоколах встречи от 2 мая прямым текстом обозначено то, что с самого начала составляло суть стратегии, – что в случае ее внедрения обрекаются на смерть миллионы советских граждан. Соглашение, к которому пришли участники заседания и которое зафиксировано в протоколах, есть одно из множества свидетельств тому, как национал-социалистический режим одну за другой переступал границы морали.

Из продовольственных товаров, имевшихся на территории Советского Союза и подлежащих разграблению, в списке приоритетов значились семена масличных, жмых и зерно. Акцент сделан на «отчуждении и вывозе» данных товаров, то есть значительная доля конфискованного объема должна была быть перевезена в рейх, в отличие от сала и мяса, которые «с большой долей вероятности» должны были уйти «на провизию солдатам», сражающимся и выполняющим административные обязанности на Востоке. Из протоколов видно, что промышленники вовсе не преследовали цели скорейшего восстановления на советских территориях инфраструктуры. Напротив, промышленное производство предполагалось возобновлять лишь там, где военная экономика рейха испытывала дефицит: например, на транспортных предприятиях, на заводах по производству железа и текстиля, на оружейных заводах, а также предполагалось строить для солдат мастерские. Задачи определялись с упором на товары, имевшие решающее значение для германской военной кампании. А сознательное умаление ценности советской промышленной инфраструктуры связано с желанием вновь видеть Советский Союз преимущественно аграрной территорией, каковой он являлся до Первой мировой войны, и готовностью германского руководства предпринять шаги в этом направлении.

Контроль над «основными транспортными магистралями» и прилегающими к ним территориями нужен для того, чтобы при продвижении войск на восток они могли «кормиться с территории». Эта мысль звучит у экономических стратегов постоянно. Вторая, значительно менее шокирующая, часть протокола, видимо, посвящена главным образом тем вопросам, рассмотрение которых 2 мая решили перенести на несколько дней или недель вперед и решать уже после обсуждения – возможно, в преддверии итогового заседания. Глядя на финальный пункт – о снабжении невоенного персонала на оккупированных советских территориях униформой, – понимаешь, насколько сплелись на этой встрече кровожадные идеи с самыми что ни на есть бытовыми вопросами.

Помимо основных итогов встречи, можно подспудно догадаться по тексту протокола о том, в какой форме проходило собрание и какая важность ему придавалась. Заглавие к первой – основной – части протокола гласит: «Памятная записка о результатах сегодняшнего обсуждения со статс-секретарями касательно “Барбароссы”». Собрание статс-секретарей – на гражданской службе в Великобритании этот ранг примерно соответствует постоянному секретарю – обрело большое значение для административной политики национал-социалистической Германии в 1937 г., когда в стране отменили официальные заседания кабинета министров. Гитлер фактически запретил министрам собираться независимо. Тайный совет правительства, учрежденный указом Гитлера 4 февраля 1938 г., показал себя как совершенно непродуктивный орган. Номинально в его задачу входило консультирование Гитлера по внешнеполитическим вопросам, но созвать его мог только фюрер – сам совет собраться права не имел. Поскольку Гитлер созвать совет так и не удосужился, он не собрался ни разу (BAB. 99 US 7/1108. Fol. 92)[45]45
  Послевоенные комментарии д-ра Ханса-Хайнриха Ламмерса, 7 сентября 1948 г.


[Закрыть]. В последнее время ученых заинтересовали регулярные конференции рейхс– и гауляйтеров, которые нередко длились по несколько дней, – в целях распространения информации и осуществления координационной политики, а также как возможность обмена мнениями с Гитлером и другими высшими руководителями нацистской партии (Moll, 2001: 215–273).

Несмотря на очевидную важность этих конференций, – не в последнюю очередь в аспекте издания директив, чем там занимались большую часть времени, – создается впечатление, что идеи обсуждали попарно или небольшими группами (Moll, 2001: 270, 272), выносить вопросы на широкое обсуждение не удавалось. В свете этого на первый план вышли собрания статс-секретарей как наиболее эффективный совещательный орган, который можно было оперативно созвать и который занимался координацией политики. Нередко статс-секретарей из министерств определенного профиля привлекали учреждения вроде Управления по четырехлетнему плану, тем самым стимулируя межведомственное взаимодействие. Согласно утверждению одного исследователя, собрания статс-секретарей «в итоге стали заменой заседаниям кабинета» (Roseman, 2002: 57). И, пожалуй, из всех подобных заседаний наиболее дурная слава в истории закрепилась за уже упомянутой Ванзейской конференцией.

По сравнению с Ванзейской конференцией, о которой написано довольно много, собрание от 2 мая 1941 г. и его протоколы, напротив, широкой огласки не получили. Такая разница в подходе к ним весьма удивительна: очевидно, что речь идет о весьма схожих событиях. И там, и там совещание проходило на уровне соответствующих статс-секретарей, то есть замминистра. Главной темой повестки обеих встреч был вопрос истребления миллионов человек и пути достижения этой цели. Объектом решений, принимаемых в Ванзе, были более 11 млн евреев, проживавших по всей Европе. 2 мая, при том что в протоколах значится неопределенное «X миллионов», по сути речь шла о «десятках миллионов» советских граждан, о чем сказано в руководстве по хозяйственной политике, составленном и изданном ровно три недели спустя непосредственными участниками встречи 2 мая (IMG 1949. Bd. 36: 145). Во многих других источниках приводится точная цифра 30 млн (IMG 1947. Bd. 4: 535–536; Lang, 1985: 50–51; Madajczyk, 1987: 92; Gersdorff, 1977: 93; Gerlach, 1998a: 270–271)[46]46
  Послевоенный допрос Эриха фон дем Бах-Зелевски, бывшего высокопоставленного руководителя СС и полиции в центральной России, 7 января 1946 г.


[Закрыть], что в три раза больше, чем количество тех, кого обрекли на смерть на Ванзейской конференции. И выбранная цифра отнюдь не случайна: именно на 30 млн человек население Советского Союза – исключительно городское – выросло в период с 1914 г., когда началась Первая мировая война, по 1939 г., когда началась Вторая мировая (IMG 1949. Bd. 36: 136; Backe 1943: 162). Руководство Германии стремилось обратить вспять ту самую советскую индустриализацию и урбанизацию, преследуя целью создание на оккупированном Востоке долговременной сельскохозяйственной базы, которая снабжала бы находящуюся под немецким господством континентальную Европу. Здесь мы можем говорить о проекте программы массовых убийств, не имевшей прецедентов в современной истории.

Учитывая, что первая часть протокола сразу после Второй мировой войны проходила в качестве вещественного доказательства в ходе Нюрнбергского процесса над главными военными преступниками, факт пренебрежения встречей 2 мая и ее протоколами нельзя списать на то, что документ якобы найден совсем недавно. Когда с Нюрнбергского трибунала прошло немногим более десяти лет, упоминания о собрании и протоколах уже присутствовали во вторичной литературе (Dallin, 1957: 38–39), последние 15 лет – все чаще в увязке с широким историческим контекстом. Тем не менее, по мнению одного исследователя, «пока что никто не придал в полной мере значения этим протоколам в аспекте непосредственно последовавшей за ним оккупационной политики на советских территориях» (Gerlach, 1999: 46). В то время как одной только Ванзейской конференции посвящены десятки статей и книг (что справедливо), другое собрание статс-секретарей, имевшее масштабные последствия, так и не стало темой самостоятельного исследования. Удивительное упущение, если учесть, насколько скрупулезно в целом задокументированы масштабы планов Германии по завоеванию, эксплуатации и колонизации европейской части Советского Союза. Наиболее вероятное объяснение, однако, кроется в краткости самих протоколов, а также отсутствии списка участников, в отличие от Ванзейской конференции, в отношении которой подобный список имеется. Вследствие этих обстоятельств историкам и не хотелось особо углубляться в детали данной конференции.

В этой статье рассматриваются заключительные выводы, сделанные на встрече 2 мая, а также характер самой встречи и ее протоколов применительно к непосредственным историческим обстоятельствам. Основное внимание в статье будет уделено трем вопросам. Во-первых, кто именно присутствовал на встрече и от каких учреждений? Во-вторых, можно ли провести не поверхностные, а глубинные связи между встречами 2 мая 1941 г. и 20 января 1942 г., – проще говоря, между «политикой голода», обращенной против гражданского населения северной и центральной России, а также Белоруссии, с одной стороны, и истреблением советских евреев? В-третьих, какие последствия повлекла за собой политика, согласованная 2 мая, для групп на оккупированных территориях, выбранных объектом этой политики?

Поскольку маршал Герман Геринг был уполномоченным по вопросам четырехлетнего плана, на момент проведения совещания 2 мая именно его Гитлер уже поставил во главе хозяйственного управления всеми советскими территориями, подлежащими оккупации в скором будущем. Кому же принадлежат отраженные в протоколе мысли и отклики? Кто присутствовал 2 мая? Поскольку список участников не сохранился, нельзя с абсолютной уверенностью говорить о присутствии там того или иного лица. Мы можем основываться лишь на сопоставлении данных из различных источников и предположениях.

Были изготовлены две копии протокола. Первая – для архива Управления военной экономики и вооружений Верховного командования вермахта (ОКВ), которое возглавлял генерал Георг Томас (1890–1946). Первый, самый важный фрагмент данного экземпляра (то есть первая часть протокола, цитируемая выше) по указанному адресу в немецком военном архиве отсутствует по той простой причине, что его использовали в качестве доказательства на суде в Нюрнберге по делу главных военных преступников. С другой стороны, вторая часть данного экземпляра (то есть второй фрагмент протокола) сохранилась в журнале боевого дежурства Управления военной экономики и вооружений. Второй экземпляр протокола предназначался генерал-лейтенанту люфтваффе д-ру Вильгельму Шуберту (1879–1972), начальнику экономического штаба «Восток», отвечавшего за разработку и внедрение эксплуататорской военно-экономической политики рейха на оккупированных советских территориях.

Наряду с обязанностями руководителя Управления военной экономики и вооружений, генерал Томас на момент проведения встречи 2 мая взял под оперативный контроль деятельность Командного экономического штаба «Восток». Задача небольшого комитета управленцев под таким названием – не путать с упомянутым выше экономическим штабом «Восток», который ему непосредственно подчинялся – была в том, чтобы держать экономику Великой Германии в одних руках, потому его и возглавлял рейхсмаршал Геринг в качестве Уполномоченного по вопросам четырехлетнего плана, а руководил от его имени заместитель Геринга статс-секретарь Пауль Кернер (1893–1957). Распоряжение и приказы Геринга и генерал-лейтенанта Шуберта отдавались через Томаса. Учитывая, что два экземпляра протокола предназначались генералу Томасу и генералу Шуберту, 2 мая, скорее всего, имело место официальное собрание этой организации, посвященное формулированию экономического плана к предстоящему вторжению в Советский Союз и последующей оккупации.

Некоторые историки, увидев, что перед ними «обсуждение со статс-секретарями касательно “Барбароссы”», решили, что речь идет о заседании Генерального совета по вопросам четырехлетнего плана (Aly, Heim, 1991: 60, 372), который номинально возглавлял Геринг и в который входили статс-секретари, набранные в основном из ключевых для экономики Германии министерств.

Маловероятным, однако, представляется то обстоятельство, что Кернер мог открывать 11-ю сессию Генерального совета 24 июня 1941 г., уведомляя участников о том, что Совет не удавалось собрать до сих пор из-за приготовлений к операции «Барбаросса». Далее он рассказывает собравшимся о работе Командного экономического штаба «Восток» (BA-MA. RW 19/177. Fol. 163)[47]47
  «11. Sitzung des Generalrats vom 24.6.1941 unter Vorsitz von Staatssekretär Körner».


[Закрыть]. В отличие от Генерального совета по четырехлетнему плану, Командный экономический штаб «Восток» 26 мая провел уже четвертое свое заседание (BA-MA. RW 19/739. Fols. 130–136)[48]48
  «Niederschrift zur 4. Sitzung des Wirtschafts-Führungsstabes Ost unter Vorsitz von Staatssekretär Körner vom 26. Mai 1941», Dr Bergmann.


[Закрыть]. По всей вероятности, встреча статс-секретарей 2 мая была официальным заседанием данного комитета.

На заседании Командного экономического штаба «Восток» 26 мая присутствовали в общей сложности 17 человек. При этом постоянных членов данного комитета среди них было немного. Наряду с Герингом, Кернером и Томасом, из таковых там присутствовали: статс-секретарь Бакке из имперского министерства продовольствия и сельского хозяйства, унтер-статс-секретарь генерал-лейтенант Герман фон Ханнекен (1890–1983) из имперского министерства экономики и статс-секретарь Фридрих Альперс (1901–1944) из имперского управления лесного хозяйства (BA-MA. RW 19/164. Fol. 228)[49]49
  «Vortrag bei Reichsmarschall Göring am 19.3.41», 20 March 1941, Chef Wi Rü Amt (Thomas).


[Закрыть]. Наряду с ними в комитет вскоре вступили д-р Фридрих Зируп (1881–1945) из имперского министерства труда, д-р Фридрих Ландфрид (1884–?) из имперского министерства экономики, Эрих Нойманн (1892–1948) из Управления по делам Четырехлетнего плана, а также, вероятно, Вильгельм Кляйнманн (1876–1945) из имперского министерства транспорта; каждый из четверых в своей организации занимал должность статс-секретаря (BAB. R 3901/20136. Fol. 12. 24 November 1941, OKW; Gerlach 1999: 144. Fn. 101; Eichholtz 1969: 234. Fn. 127).