Текст книги "Русская фантастика 2015"

Но с вершины я увидел лишь висящие в неподвижном воздухе серые клубы и вереницу свежих следов.

…Мы устроили привал в тени бетонной глыбы, торчащей из земли, точно пенек гнилого зуба. Решили приберечь оставшиеся припасы, довольствовались лишь теплой водой и табаком.

Профессор Телье и любопытные студенты изучили останки растерзанного механоида.

– Безнадежно, – такой вердикт вынес Отто Янсен. – Все внутренние узлы уничтожены, ничего не уцелело. Едва ли мы найдем что-нибудь полезное… Кроме, пожалуй, нескольких обрезков кабеля.

А Милфорд, откинувшись спиной на бетонную глыбу и опустив шляпу так, что остался виден только подбородок, заросший рыжеватой щетиной, произнес сонным голосом:

– Сверхсимметрия подтверждена, в Объединенном Королевстве я бы стал героем… Да, Шелдон, я всегда вам завидовал. Вы совершили свое открытие наобум, преодолев тяготы перехода через Сибирию. Я же не являюсь человеком силового действия. Мое открытие родилось на кончике пера. Но мне страстно хотелось своими глазами убедиться в правильности теории. Я поплатился за свою гордыню…

Что я мог ответить этому человеку? Мы знали, что идем в неизведанное. Следовательно, осознавали степень риска.

– Не унывайте, док, – сказал я. – Это все тот же Корабль, наш Корабль. А значит, мы сможем найти дорогу домой.

– Сначала мы открыли, что Корабль пределен, а не простирается бесконечно, – продолжил лениво Милфорд. – Затем, что его внутреннее устройство высокоорганизованно… Но остается главный вопрос – зачем? Корабль не мог сформироваться сам по себе. Физики неоднократно пытались рассчитать вероятность самопроизвольного возникновения Корабля, и каждый раз мы приходили к невероятно малому числу. Наш Корабль попросту невозможен, и все же он существует! И мы живем в нем… Это лаконичное совершенство и сбалансированность физических констант, благодаря которой возможна жизнь… Зачем, Шелдон? Каков был великий замысел?

– Я не знаю, док, – чистосердечно признался я. – Надо думать, чтобы мы нашли ответ?

– И меня приводит в ярость сама мысль, что ответ может найти кто-то другой, – слабо шевеля воспаленными губами, произнес профессор. – И что я – сгину в том пространстве, которое сам открыл.

– Господь создал Корабль познаваемым, – ответил в тон Милфорду я. – Мы можем обойти каждый горизонт, прощупать и измерить каждый его дюйм.

Милфорд приподнял шляпу и посмотрел мне в глаза.

– А вы, простая душа… задумывались ли вы, каким Корабль может быть снаружи? Наверняка, нет! Что для вас предел познания? Вы не видите дальше, чем на ружейный выстрел. – И он вяло махнул рукой, словно хотел отогнать муху.

Мне не хотелось обсуждать это вслух, тем не менее я решился:

– Порой, док, мне снится, будто я вываливаюсь в забортную пустоту. Я не вижу Корабль со стороны, а только окружающую его вечную ночь. И в этой ночи я тону, словно в темной речной воде.

– М-да… – Милфорд потер виски. – Тогда вы, вероятно, задавали себе вопросы… Что есть эта пустота? Так ли уж она пуста? Конечна ли она?

Действительно, я не единожды размышлял об этом. Но каждый раз я приходил к достаточно простым выводам: да, окружающее Корабль пространство пусто и тянется бесконечно во всех направлениях. Корабль – это единственный материальный островок посреди небытия.

Неожиданно подал голос Уильям Ганн.

– Мне же, джентльмены, кажется перспективной идея, что Корабль сформировался из облака забортной пыли, – сказал он, с опаской поглядывая на своего научного руководителя, словно опасался, что Милфорд подвергнет его обструкции.

Милфорд медленно кивнул.

– Физика внекорабельного пространства – наука, за которой будущее, – подтвердил он. – Однако пока мы не можем смотреть в будущее настолько далеко.

Здесь уж я не удержался и съязвил:

– Вы не рискуете смотреть в будущее дальше, чем на ружейный выстрел.

– Будущее… – Милфорд снова опустил шляпу на лицо. – Нас отделяет пять дюймов высокоуглеродистой стали от Объединенного Королевства. Каких-то пять дюймов… Но даже это расстояние, как выяснилось, нам не по зубам.

Кажется, механоиды не знали, как относиться к пришельцам из Объединенного Королевства. Наше появление неизменно приводило эти удивительные порождения природы Корабля в замешательство.

Бронированные рогатые твари с крошечными головенками под цельнометаллическими шейными гребнями прекращали рыться в земле и замирали, не сводя с нас льдисто блистающих кристалликов глаз. В их поведении угадывалось настороженное любопытство, которое, впрочем, в любой момент могло смениться яростью и агрессией или же паникой.

Малые двуногие механоиды, что при помощи циркулярных пил, которыми были оснащены их хищно вытянутые головы, методично расчленяли помятый корпус мертвого гиганта, бросили свое занятие и попятились, сердито размахивая сегментированными хвостами.

Стальной ящер – варан, размером с паровозный локомотив, – старательно делал вид, будто нас не замечает. Он важно шествовал между терриконами, и по похожему на парус из тончайшего золота гребню на его спине ползали бело-голубые змеи электрических разрядов.

Вскоре механоиды смирились с присутствием людей, и все вернулось на круги своя. Жизнь, пугающая своей неестественностью, снова била ключом. И каждого из членов нашей экспедиции невольно пробирала дрожь, ибо то, что мы видели, было насмешкой и пародией на традиционные законы природы. Профессор Телье сравнил механоидов с чудесным образом ожившими статуями или манекенами, которые пытаются вести себя подобно существам из плоти и крови.

С замиранием сердца мы наблюдали, как пара больших двуногих механоидов загнала шестилапого исполина в ловушку – глухой угол, окруженный отвесными склонами спрессованной и твердой, как камень, земли. Гигант хромал, поэтому двуногие охотники смогли отделить его от стада, которое, несмотря на численное превосходство, предпочло обороне бегство.

Двуногие сбавили шаг. Пыхтя перегретыми котлами и выпуская пар через клапаны, расположенные на вывернутых назад коленях, они принялись искать слабое место в корпусе шестилапого. Сверкали спицы красных лучей. Этими неосязаемыми пальцами охотники прощупали броню угодившей в ловушку жертвы. Оба луча сошлись на разошедшемся сварочном шве возле правого плеча шестилапого. И сейчас же последовала первая атака – однако с другой стороны. Когда гигант развернулся, готовый отбросить охотника ударом, второй «хищник» метнулся вперед и повис на боку жертвы, использовав помимо цепких когтей еще и электромагниты. Гигант пошатнулся, присел на широко расставленных лапах, чтобы сохранить устойчивость. В этот миг на него набросился первый охотник. Завизжали дрели, заскрежетала раздираемая обшивка. А затем ослепительно засверкала сварка, ударили в стороны снопы искр, повалил едкий дым.

«Хищники» вырезали и выламывали куски с боков беспомощной, сдавленной весом навалившихся охотников жертвы, извлекали расположенные под обшивкой узлы, выдергивали переплетения кабелей. Все это они прессовали при помощи дюжины пар малых конечностей, расположенных вдоль панцирной груди и сегментированного брюха. А затем прятали лом в расположенные в передней части туловищ грузовые отсеки.

Так происходило «поедание плоти» в мире механоидов. Целесообразность процесса вызывала у нас сомнение. Телье предположил, что «позаимствованные ресурсы» автономные механизмы каким-то образом используют для собственного роста и ремонта поврежденных узлов. Однако наш биолог тут же назвал свое предположение «паранаучным» и «волюнтаристским». Все мы понимали, насколько сложным должно быть внутреннее устройство механоидов, окажись Телье прав. Едва ли даже самым совершенным механизмам доступны возможности живых организмов.

Вскоре охотники перестали терзать поверженного гиганта. Они ушли – перегруженные и неловкие, – оставляя глубокие следы на грунте. Гигант все еще сохранял остатки псевдожизни, он пытался подняться на лапы. Сквозь прорехи в корпусе было видно, как сочится масло из перебитых маслопроводов, как тяжело ходят туда-сюда поршни и плунжера, как искрят оборванные провода.

Но у гиганта не было шансов. Сначала мы услышали дробный топот, а потом из-за террикона выплеснулась стая мелких двуногих. Они в два счета покрыли обреченного живым ковром серо-стального цвета. Стервятники были такими юркими и пронырливыми, что целиком забирались сквозь дыры в корпусе под обшивку и там беззастенчиво крушили все, что попадется под дисковые пилы.

Увиденное нас удручило. Более того, нас не покидала одна простая мысль: мы ничего не можем противопоставить обитателям этого горизонта. Если нам придется сражаться против многотонных, бронированных, словно дредноуты, механоидов, то наши ружья и револьверы будут не опаснее мухобоек. Даже мелкие виды, как мы могли убедиться, были более чем опасны. Само собой, артиллерия превратила бы эти создания снова в руду, но где нам взять артиллерию?

Почти крошечный механоид, похожий на скарабея с мордочкой аллигатора, скатился со склона и упал к ногам профессора Милфорда. Встрепенулся, расправив хромированные крыльца, с присвистом выпустил струйку пара и поднял на телескопической шее головку.

Милфорд, поборов сиюминутное изумление, пробормотал:

– Это… мне?

Механоид-скарабей сжимал в челюстях прямоугольный кусочек пластика размером с визитную карточку. Не дождавшись ответа, профессор опасливо протянул к механоиду руку.

– От него пышет жаром. Надеюсь, он не оторвет мне пальцы… – Милфорд потянул за карточку, механоид курлыкнул и разжал зубы. – Voila! Джентльмены, тут какие-то дырочки…

Мы собрались вокруг Милфорда плотным кольцом. Профессор нацепил пенсне и принялся вертеть карточку в руках.

– Дайте мне! – потребовал майор Шефнер. – Надо перевернуть… Ох уж эти ученые мужи! Чистейший английский… Прошу. – Он передал карточку мне.

Я увидел, что отверстия в пластике образуют слова.

«ПРОСЛЕДУЙТЕ В СОПРОВОЖДЕНИИ»

– Что-что? – не понял Милфорд, когда я произнес написанное вслух.

Студенты принялись озираться. Действительно, в чьем сопровождении и куда нам проследовать? Не станет же нашим проводником механоид-скарабей, что едва крупнее синицы… А главное – от кого послание? Кто считает, будто он вправе отдавать распоряжения джентльменам и верноподданным королевы?

И вообще, текст послания походил на фразу, выдернутую из контекста. Смысл вроде бы понятен, но что стоит за словами – черт разберет.

Внезапно то, что мы принимали за груду темных камней, с лязгом пришло в движение. Перед нами предстал еще один механоид, он походил на шишковатого гибрида черепахи и крокодила с хвостом, оканчивающимся мечевидным отростком. Я вспомнил, что именно такой хвост мелькнул над вершиной террикона, когда я пытался вычислить слежку. Механоид был страшен и грозен. К тому же размером он был сопоставим с першероном, поэтому никому из нас не хотелось бы мериться с эдакой бестией силами. На уродливой голове стального монстра вспыхнул малиновым светом глазок. И сейчас же знакомый луч уперся майору Шефнеру в грудь. С майора луч перескочил на меня, и я ощутил тепло, затем – на Киллиана… Механоид «ощупывал» каждого из нас, словно выбирал самого опасного, того, по кому нужно нанести удар в первую очередь. Нервы у всех были на пределе. Больше всего я опасался, что кто-то поддастся панике и наделает глупостей – например, откроет стрельбу, – и тогда беды точно не избежать.

Однако в следующий миг, когда с разных сторон к нашему отряду приблизились братья-близнецы шишковатого монстра, мы поняли истинную плачевность положения.

Мы продолжили движение в полукольце страховидных сопровождающих. Механоиды ступали слаженно, с грацией крупных хищников, с четкостью швейцарских часов. Кроме натужного гула движителей, льющегося из-под обезображенной в целях маскировки обшивки, они не издавали ни одного лишнего звука.

Поддерживать темп, заданный механоидами, было непросто. Мы на ходу пили воду, вытряхивая последние капли из фляг на иссушенные языки, мы злобно курили, выпуская облака дыма, словно сами сроднились с механоидами «темной зоны».

Местность была однообразна. Один террикон сменялся другим, как две капли воды похожим на предыдущий. Верхний слой грунта был так исковеркан и перемешан, что кое-где виднелись стальные проплешины Палубы – так называемого «нулевого слоя». Иногда нам встречались остатки переборок и прочей корабельной инфраструктуры. Все было в ужасном состоянии: выворочено, спилено и сточено буквально под корень.

Наш путь пересекло высохшее русло реки, на дне которого поблескивал ручеек. Увы, его вода была грязна, как мокрота заядлого курильщика. На камнях собирались шапки серой пены, а на берегах пестрели окрашенные разнообразными химическими примесями лужи.

Несколько десятков мелких механоидов, которые бесцельно бродили вдоль ручья, поспешили взобраться на спины наших сопровождающих и перебраться таким образом на другой берег.

Металлический лязг нарастал. Он не давал покоя, как зубная боль. Звук обрастал оттенками, теперь помимо основного раскатистого «бум-бум-бум», слышался звонкий перестук сотен или тысяч молотов меньшего размера, и каждый из них бил в своем ритме. Звук расширялся в объеме, и нам уже казалось, что вся атмосфера вибрирует, грозя размазать нас по каменистой поверхности, как букашек.

Стена терриконов осталась позади. Расположенная за ней пустошь уходила вниз пологой воронкой. В ее центре виднелся полускрытый султанами пара умопомрачительный котлован. Именно здесь когда-то находился близнец Карбоновой Глыбы. Из провала доносился лязг, по ступенчатым склонам метались багровые всполохи, и изредка взлетали под самый свод пылающие искры. Это был дышащий жаром расплавленного металла ад, грозовая бездна, и именно туда нас вели механоиды.

Когда мы приблизились ярдов на двести, шум смолк. Воцарившаяся тишина была столь внезапна, что я испугался: не поразила ли меня глухота?

Но в следующий миг снова грянуло: ударили вверх струи пара, отдающие точно при извержении гейзера сероводородным душком, и следом заныли высокими голосами невидимые механизмы.

Нечто огромное неторопливо, с ленцой, поднималось из котлована нам навстречу.

Уильям Ганн принялся читать, путая слова, «Отче наш». Майор Шефнер велел ему заткнуться. Милфорд натянул пенсне, а я взялся за флягу, но, увы, в ней было пусто.

Над краем бездны появилась кособокая полусфера, примерно пяти ярдов в диаметре. Она была закреплена на гидравлических подъемниках. Блеснули в свете ламп стекло и начищенная латунь: я разглядел с дюжину объективов телескопических труб. Трубы располагались по кругу – словно стволы пулемета Гатлинга, все это угнездилось на одной стороне полусферы. На другой вспыхнула россыпь малиновых огоньков, и целая гребенка из лучей прошлась по нашему отряду, заставив щуриться и прикрывать глаза ладонями.

Что-то наподобие серебристой слезы скатилось по полусфере. Стрекоча хромированными паучьими ножками, к нам подбежал крохотный механоид. В хелицерах он сжимал уже знакомую нам пластиковую карточку. Профессор Милфорд со вздохом наклонился и протянул руку.

– Хм… Здесь написано – «ближе».

– Ближе? – пошел шепоток среди студентов. – Не очень что-то хочется…

Шефнер перехватил винтовку.

– Ну же, джентльмены! Мы ведь не испугаемся железного ночного горшка?

Мы побрели к окруженной клубами пара полусфере. Механические конвоиры остались на месте. Полусфера не сводила с нас стеклянных глаз. Барабан с телескопическими трубами проворачивался, и на нас фокусировался то один объектив, то другой. Но, к счастью, «ночной горшок» больше не слепил красными лучами.

Вскоре мы оказались в тени полусферы. Металлическая громада нависала над нами. Было слышно, как внутри нее стучат маховики, пыхтит пар и клокочет кипяток в трубопроводах. Затем коротко лязгнуло, словно подал голос велосипедный звонок, и очередной паукообразный механоид вытянул из щели в полусфере новую пластиковую карточку. «Паук» на тончайшем тросе устремился вниз: к профессору Милфорду под ноги.

– «В чем великий замысел», – прочитал Милфорд и обескураженно развел руками. – То есть мы должны ответить, в чем заключен великий замысел? Я правильно полагаю?

– М-да, – потер подбородок Телье. – Вот так сразу? А отдышаться?

Мы не сводили глаз с полусферы. Полусфера пялилась на нас объективами. Механоид принялся метаться по пыли туда и сюда, волоча за собой серебристую нить троса. Он явно был в нетерпении.

Я легонько толкнул Милфорда.

– Надо что-то отвечать, док. Иначе пришлепнет нас и глазом не моргнет.

– Погодите же! – вспылил Милфорд. – Что отвечать? Дайте подумать!

Точно торопя с ответом, из полусферы выдвинулась консоль, развернулась цветочным лепестком в нашу сторону. Мы увидели на конце консоли массивную печатную машинку, клавиши которой были подсвечены электрическими огоньками. Алфавит был английским, шрифт – готическим. Впрочем, этим языком, восходящим к протоязыку Корабля, пользовались в большей или меньшей мере почти все народы. Поэтому никого не удивило, что английский известен и на горизонте механоидов.

– «Устройство ввода информации», – прочитал Милфорд следующую карточку. – «Ожидаю ответ».

Проворный «паук» рванул по тросу вверх, блеснув хромом в дневном свете ламп.

– Профессор… джентльмены… – подал голос Отто Янсен. Выдержав паузу, молодой технолог продолжил: – Сдается мне, что мы имеем дело с разностной машиной. Вроде той, что построил в прошлом году Дервингтонширский университет для министерства промышленности. Только более совершенной и интеллектуальной.

– А что? – Телье перевел взгляд с технолога на полусферу. – Разностная машина – чем не венец эволюции в мире механоидов? Мне кажется, ваше предположение логично.

– Так что же, коллеги, мы ответим? – Милфорд положил ладонь на клавиатуру.

– Ничего не отвечайте, – предложил шепотом я. – Попросите уточнить вопрос. Затем юлите. Если это действительно разностная машина, то ее можно обхитрить.

Я почувствовал, как объективы полусферы фокусируются на мне. Проклятая машина словно пыталась заглянуть внутрь моей черепной коробки.

– Хотелось бы посмотреть, как вы себе это представляете, – буркнул в мою сторону Милфорд и забарабанил по клавишам.

– Говорите вслух, что вы там печатаете! – потребовал майор Шефнер. – Чтоб мы не оставались в неведении.

– Если бы я сам видел, что печатаю, – пожаловался Милфорд. – Бумагу ведь в машинку заправить забыли… Пишу, дескать, уточните, что вы понимаете под великим замыслом.

– Молодец, док! – одобрил я.

Звякнул велосипедный звонок. По консоли сбежал «паук» с карточкой в хелицерах.

– «План полета. Цель полета», – прочитал Милфорд и недоуменно поглядел на нас.

Слово взял Киллиан.

– Очевидно, машина приняла на веру теорию о так называемом «Перемещающемся Корабле», наверняка, вы знаете о ней, Джошуа.

– Безусловно… – Милфорд поглядел на меня. – Эта теория связана с открытым вами «краем». Сейчас идут обсуждения, движется ли Корабль во внешнем пространстве или же он незыблем, как небесная твердь. И я опять не знаю, коллеги, что отвечать…

– Эдак вы бы давно провалили экзамен, Джошуа, – высказался Телье. – Спросите лучше, что оно такое и что намерено с нами сделать. Перехватывайте инициативу, коллега.

– Тише! – зашипел майор Шефнер. – Оно нас слушает и крутит свои шестеренки!

– Позвольте, майор! – Телье тронул Шефнера за локоть. – Предполагаю, что эта машина глуха и нема. Зачем ей слух, если она проводит все время в грохоте адской кузнецы? Зато у нее отменное зрение, и, вероятно, имеются иные чувства, недоступные человеку.

– Согласен… – буркнул Милфорд и застучал по клавишам. – Прошу объяснить, что оно такое.

Паук бросился вниз с очередной карточкой в хелицерах.

– «Обрабатываю новые данные. Ждите», – прочитал наш руководитель.

Ждать пришлось недолго, мы как раз успели выкурить по папиросе и понаблюдать, как пришедшая из-за терриконов стая двуногих охотников опорожняет чрева, раскрыв их, словно чемоданы. В желоб, круто уводящий в котлован, посыпались искореженные куски механоидов из числа тех, кому не повезло. Я же подумал, что на этом горизонте царит, быть может, самая жестокая на Корабле межвидовая конкуренция. Ресурсы, скорее всего, давно выработаны. Не пожалели и пустили в утиль даже структуры, относящиеся к Кораблю. И теперь охотники выводят из строя себе подобных, а металлический лом отправляют в бездонную глотку адской кузницы.

Слеза, похожая на каплю ртути, скатилась по выпуклой щеке разностной машины. Трубчатые хелицеры разжались, вкладывая в дрожащую руку Милфорда послание.

«НЕ ХВАТЕТ ДАННЫХ. ОПРЕДЕЛИТЕ СЕБЯ».

– Ладно, – Милфорд хрустнул костяшками пальцев и потянулся к печатной машинке. – Мы живем с вами на одном Корабле. Мы все – его пассажиры. Без разницы, из плоти и крови мы или из металла…

– Да вы философ, Джошуа, – усмехнулся Киллиан.

«ОБОСНУЙТЕ ВАШЕ ПОЯВЛЕНИЕ»

– Мы пришли из параллельных отсеков, – проговорил, стуча по клавишам, Милфорд.

«УТОЧНЕНИЕ: ВЫ НЕ СОЗДАТЕЛИ КОРАБЛЯ»

– Верно, – Милфорд взмок от напряжения. – Мы, как и вы, лишь смиренные пассажиры.

«НЕ ХВАТАЕТ ДАННЫХ. ОБОСНУЙТЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ ДРУГИХ ОТСЕКОВ»

Карточки теперь приносили пять хромированных «паучков». И еще дюжина висела на нитях тросов наготове.

– Мы существуем в параллельных отсеках, – забарабанил Милфорд. – Наша зона жизни находится рядом с вашей, и до сих пор они не взаимодействовали. Два мира отделяла друг от друга переборка толщиной в пять дюймов. И долгое время мы жили, не замечая переборки и не задумываясь, что за эту преграду возможно заглянуть.

Киллиан достал и развернул одну из своих карт. Сейчас же на нее упал один из «паучков» и бесцеремонно утащил вверх: к «глазам» полусферы. Машина выдохнула облако пара, и мы на время потеряли друг друга в белесой мгле.

Когда туман рассеялся, мы увидели, что на печатной машинке сидит мокрый от выступившего на нем конденсата «паучок».

«УТОЧНЕНИЕ: РАСПОЛОЖЕНИЕ НАШИХ ОТСЕКОВ СИММЕТРИЧНО И ПАРАЛЛЕЛЬНО»

– Верно, – принялся печатать Милфорд. – Мы – ученые и первопроходцы…

Снова звякнул велосипедный звонок. Профессору не дали закончить фразу. «Паучок» приземлился на печатную машинку.

«УТОЧНЕНИЕ: ТОЛЩИНА ПЕРЕБОРКИ 5 ДЮЙМОВ»

– Да, – ударил по клавишам Милфорд. – Мы пришли с миром…

«ВЫ ВЕРНЕТЕСЬ В СВОЙ ОТСЕК»

Милфорд передал карточку по кругу. Мы, затаив дыхание, перечитывали эти простые, но согревающие душу слова. Никто не ожидал, что с этой страшной машиной удастся договориться. Неужели она прониклась словами Милфорда о том, что мы все – смиренные пассажиры Корабля? И что, в общем-то, мы все одинаковы под его сводами и в равной мере участвуем в пресловутом великом замысле.

«ДАННЫЕ ОБРАБАТЫВАЮТСЯ. ОЖИДАЙТЕ РЕШЕНИЯ»

Полусфера содрогнулась. Из форсунок ударили струи пара. «Паучки» одновременно подтянулись на стальных нитях, а затем скрылись в незаметных технических люках. Консоль с печатной машинкой двинулась вверх.

– Профессор! – крикнул Шефнер. – Нам нужна вода и припасы! Скажите!

– Ох, бог ты мой, – пролепетал Милфорд, а затем прыгнул к консоли. Уцепившись за нее одной рукой, другой он принялся что-то выстукивать на клавиатуре. Однако удержать консоль ему не удалось: профессор сорвался и упал в пыль.

Разностная машина, эта огромная глазастая полусфера, принялась спускаться в котлован. Все ниже и ниже под аккомпанемент воя гидравлики она уходила в колышущийся океан пара.

Не прошло и минуты, как вновь ожили молоты и взлетели ослепительные искры. Адская кузница продолжила огненную потеху.

Я не знаю, удалось ли профессору Милфорду выстучать на клавишах печатной машинки нашу мольбу о воде. Сам профессор, кстати, тоже не мог сказать ничего определенного, он только пожимал плечами.

Однако один механоид, подойдя к нам, стал стравливать кипяток из своего котла через клапан, расположенный на шишковатом боку. И хотя это неприятно напоминало оправление естественных потребностей, мы все же наполнили походный котелок, в котором тут же заварили чаю, и свои фляги, – их мы сложили кучей в тени, чтобы вода успела остыть до того, как придется выступить в путь.

Мы ждали, что чудовищная полусфера снова восстанет из гремящей преисподней, чтобы еще раз вступить с нами в контакт. Но разностная машина решила поступить иначе.

Часа через полтора активность механоидов возросла. Стаи двуногих охотников стягивались к котловану, и здесь они строились, точно солдаты, в каре. Рядом с ними становились в шеренги бронированные получерепахи-полукрокодилы со скорпионьими хвостами. Появились тяжелые многоногие механизмы с торчащими, словно рога, бурами всевозможных калибров вокруг большеглазых голов. Появились механоиды, вооруженные гигантскими дисковыми пилами, ковшами на роторных колесах, отвалами разных видов для разработки почвы.

Раздираемые дурными предчувствиями, мы глядели, как растет армия стальных чудовищ. И мы заметили хромированного «паучка» только тогда, когда он требовательно подергал лапкой штанину Милфорда. В хелицерах посланник разностной машины сжимал свернутую свитком карту Киллиана.

Майор Шефнер схватил свиток и торопливо развернул. На карте появились новые метки: разностная машина обозначила аккуратными отверстиями три точки на переборке, смежной с Угольным Мешком.

– Хм… – Киллиан провел слоистым ногтем по границе между Объединенным Королевством и затерянным миром «темной зоны». – Пробив переборку в этом месте, мы выйдем к железнодорожной развязке, в этом – к газораспределительной станции Надсона, в этом – к северному Кольцевому пути.

– Да-да… какое же сегодня число? Двадцать пятое июня вроде? – рассеянно пробормотал Шефнер, но в следующий миг взгляд его наполнился решимостью, и я понял, что майор что-то задумал. – Мы пойдем к Кольцевому.

– Но позвольте! – возразил было Милфорд.

– Совершенно верно – к Кольцевому, – со вздохом проговорил Телье.

– Абсолютно, – тихо подтвердил Киллиан.

– Что ж, – растерялся Милфорд. – В таком случае…

«Паучок» снова подергал профессора за штанину. Киллиан протянул Милфорду карандаш. Наш руководитель присел, положил карту на колено и обвел точку, что была рядом с Кольцевым путем.

В этот момент нас заставил обернуться могучий рев. Из парких и задымленных глубин котлована снова что-то поднималось. Но на сей раз – не разностная машина.

Мы увидели огромного механоида, стоящего на решетчатой платформе подъемника. Это был ящер на двух похожих на колонны лапах, с длинным хвостом и головой размером с рыбацкий баркас. Вместо нижней челюсти у механоида наличествовал набор дисковых пил. Удивление вызвали неожиданно крошечные передние конечности. Они были двупалыми и практически незаметными на фоне громадного корпуса. Зачем разностная машина наделила столь впечатляющее создание смехотворными передними лапками? Понять это посредством человеческого разума было решительно невозможно.

Пока мы пялились на ужасного стального ящера, «паучок» снова заграбастал карту и кинулся к котловану. И уже в следующую минуту взлетел блистающей искоркой по лапе и корпусу гигантского механоида, просочился внутрь его головы через люк, расположенный на месте уха.

Гигант ожил. С проворством, удивительным для столь крупногабаритного создания, он перешагнул с платформы на грунт. Земля отозвалась на его поступь дрожью. Механоид с высоты своего роста осмотрел наш отряд, затем перевел холодный взор на механических собратьев. Пошел нарочито неторопливо, потому что легко мог обогнать каждого, взяв курс на смежную с Угольным Мешком переборку. Следом за исполином потянулись остальные механоиды. Нас же окружила стая двуногих охотников, пилы которых угрожающе вращались. Безмолвный приказ был понятен: мы идем вместе с остальными.

– Признаться, во всем виноват лишь я. – Профессор Милфорд шагал с опущенной головой, словно что-то высматривал под ногами. – Не перестаю удивляться прозорливости комиссара Пибоди, этого верного сына Объединенного Королевства. Я же был слеп, как щенок. Моя слепота уже стоила нам дорого, и я опасаюсь даже предполагать…

– Безусловно, комиссар был прав, – перебил профессора Шефнер. – Мы могли жить и дальше бок о бок с «темными зонами», лишь гадая, таят ли они в себе опасности или же нет. Однако мы проникли на запретную территорию, и нам был преподнесен урок. Это полезный урок, профессор. Так что, не корите себя, сэр. Мы потеряли много людей, но, быть может, в будущем мы сможем сохранить несравнимо больше жизней.

– Я благодарен, майор, за слова поддержки, – отозвался Милфорд. – Но я вынужден заметить, что положение плачевное. Мы ведем в Объединенное Королевство армию вторжения. Наши войска не готовы к встрече с таким врагом. Боюсь, война будет быстротечной и кровавой.

Киллиан и Телье переглянулись. А Уильям Ганн поднял руку, словно на лекции.

– Но профессор!

Я от души стукнул юнца ладонью между лопаток.

– А чем вы займетесь, мой дорогой Билл, когда вернетесь домой? – спросил нарочито громко.

– Я… эм… – аспирант Милфорда замялся, ему не очень хотелось делиться сокровенным, но мой авторитет и его врожденная честность сделали свое дело. – Пожалуй, навещу родителей… Они живут в Крауч-Энд, я редко туда выбираюсь. Мне почему-то раньше было стыдно, что я – физик и будущий кандидат наук – родом из аграрной глубинки. Это было глупо с моей стороны, джентльмены. Пожалуй, проведу остаток лета, помогая отцу на ферме. У меня раньше неплохо получалось заботиться о лошадях.

– А чем займетесь вы, Шелдон? – с улыбкой поинтересовался майор.

Не могу сказать, что он застал меня врасплох, и все же мне пришлось ответить первое, что пришло в голову. Возможно, это и был самый искренний ответ. А может – лишь пыль, которую я пустил в глаза и себе, и своим спутникам.

– В пабе на Черити-Лок кухаркой работает одна девушка. Ее зовут Мария. Ее нельзя назвать красавицей, но она молода, стройна и преисполнена христианскими добродетелями. Вряд ли ей приглянется старый хрыч вроде меня, но чем черт не шутит – сделаю ей предложение!

– Это правильный замысел, Шелдон! – одобрил майор. – Дай бог вам удачи!

– Рискну задать тот же вопрос вам, – обратился я к майору.

– Ха! Выйду на пенсию. Буду играть в крокет в компании таких же отставников! – со смехом ответил Шефнер. – Ну, а вы, профессор?

– Я? – растерялся Милфорд. – Да мне объяснительных теперь писать столько, что…

– Бросьте! – отмахнулся майор. – Какие-нибудь человеческие планы. Вы ведь, по сути, еще совсем молодой человек.

Милфорд пожал плечами.

– Не знаю я ничего. И думать не желаю. Все это не имеет смысла…

– Что не имеет смысла? – не оставлял профессора в покое майор.

– Все это, – развел руками Милфорд, точно желал заключить в объятия однообразие терриконов, постылую пыль, которая поднималась за механоидами, и приближающуюся грязно-серую переборку, за которой – трудно поверить! – территория Объединенного Королевства. – Поиск ответов на фундаментальные вопросы физики Корабля, исследование дальних и необитаемых отсеков, протомеханизмов, природа электричества и магнетизма… Все это – возведенное в степень тщеславие. Не ради чистого знания, не ради ученых степеней, наград и званий. Даже не ради сказочной славы и богатства в пределах Королевства.