Текст книги "Настоящая фантастика – 2015 (сборник)"

– Бог помог, – пожал плечами тот. – Медитация и очищение разума гасят колебания ноосферы. А без нанитов меня и полифаги не видят.

– Так ты у нас на самом деле из чистецов?

Монах, назвавшийся отцом Дрекслером, улыбнулся и протянул покрытые спиральными узорами шрамов руки к синтезатору пищи. Найденный в развалинах одного из домов, работал тот абы как, если не сказать вообще хреново, и готовил только белковую массу. Зато из чего угодно. Но регуляторы приходилось подкручивать ежеминутно, иначе засыпанная в котелок сажа норовила превратиться из сероватой каши в нечто непотребное.

– Слушай, Джилл, тебе не кажется, что это какой-то там поганый каннибализм? – Джек уставился на булькающее под крышкой варево. – Полцикла назад это были местные чуваки. И чертова трава.

– А сейчас это просто куча молекул, – огрызнулась Джилл. – И она не заразная. Не нравится жратва – вали спать и давай сюда умника или нюню. Обещаю – я им не расскажу, откуда у нас хавчик.

Джек умолк и снова принялся сверлить взглядом монаха.

– Отче, а ты-то фиго здесь забыл? – убедившись, что Джек заткнулся окончательно, Джилл заговорила со священником. – Ты же не местный, и храма тут нет. А ближайший божий приют на сто двадцать этажей выше. Мы там были.

– Водоочиститель сперли, – уточнил Джек, заработав полный яда взгляд спутницы.

– Оттуда и иду, вниз. – Монах вроде пропустил слова Джека мимо ушей. – В приют Святого Максимилиана Тихотворящего.

– И далеко еще?

– Тридцать этажей.

– А до Поверхности оттуда сколько?

– До чего?! – Брови монаха удивленно поползли вверх.

– До Поверхности, – повторила Джилл. – До выхода наружу.

Монах задумчиво уставился на девушку. Та внезапно дернулась и сжала кулаки.

– И что вам там нужно, дочь моя? – наконец спросил отец Дрекслер.

– Тебе-то что? – буркнул Джек.

– Да так, нечасто встретишь таких…

– Каких?

– Таких. Вроде вас. Из Замка сбежали?

– А ты, дед, нас сдать собираешься?!

– Зачем мне это, сын мой? Я человек божий, мирный.

– Знаешь, что это, священник? – Джил протянула монаху сложенную косу.

– Палка, – пожал плечами отец Дрекслер.

Джилл рывком разложила косу. Черное лезвие вспороло воздух перед носом монаха. Джек хмыкнул – мол, ну не можешь ты без выгибонов.

– Хорошая палка. – Отец Дрекслер даже не пошевелился. – Только очень опасная. Великанская штучка?

Джилл кивнула.

– Нуклонная коса. Режет все.

– И, надо полагать, Великан не сильно обрадовался, когда ты ее умыкнула?

– Он не сильно обрадовался тому, что мы себя сами умыкнули. – Джилл сложила косу. – Я и Джек сбежали из замковой лаборатории.

– Даже до наших этажей доходили слухи, что Великан не любит разбрасываться ценным имуществом, – осторожно заметил монах.

Синтезатор зашипел, и из него потянуло тошнотворным запахом. Джилл пнула жестянку.

– Вот поэтому мы и хотим поскорей убраться из Башни… Святый боже, да как же больно!

На лице Джилл выступили капли пота. Она сложилась пополам и рухнула на колени, уткнувшись лицом в пол.

– Опять? – Джек остановил дернувшегося было к ней монаха.

– Да-а, – прохрипела Джилл.

– Что с ней? – спросил отец Дрекслер, глядя на корчащуюся девушку.

– Понятия не имею. В лаборатории ее столько раз переделывали, что она и сама уже не знает, какая была вначале. Обычно все нормально, а то как накатит… Сейчас пройдет.

Джилл взвыла, перекатилась на спину и тут же выгнулась дугой.

– Блин, больно же как!!!

– Так вы… вы были объектами экспериментов?! – Монаха словно осенило.

– Ага, – хмыкнул Джек, не отводя глаз от бьющейся в судорогах Джилл. – Иначе чего ты думаешь, мы так хотим убраться из Башни?

– А вы не думали, что Великан не просто так запер нас здесь? – Священник покосился на продолжающую извиваться девушку. – А если снаружи все не слава богу? Говорят, трава оттуда пришла.

– Знаешь что, дед, ты бы посидел в клетках Замка – я бы посмотрел, как ты запел.

Джилл издала протяжный вздох и опала. Ее тело продолжало подергиваться, но конвульсии уже слабели. Она перевернулась на живот и извергла из себя тонкую струйку белесой жидкости.

– Какая бы там фигня снаружи ни творилась, – Джек встал, подошел к Джилл и поднял ее за плечи, – вряд ли она хуже лаборатории Великана.

Он прислонил девушку к стене.

– Ну что на этот раз? – спросил он.

– То же самое. Думала, наизнанку вывернусь.

Джилл оттолкнула руки гибрида и выпрямила спину.

– Что, отче, паршивое зрелище, да? А сотню тыщ циклов назад я была обыкновенной деревенской дурочкой, что жила двумя этажами ниже замка. Пока верные паладины его хренова великанского величества не прихватили меня в гости к папочке. А потом вот стала такой. Когда тебя по три раза на дню пропускают через дизассемблеры просто потому, что наниты не так собрали узор на твоей роже, мир вокруг не кажется таким уж охренительно прекрасным… А посмотри на Джека. Думаешь, он гибридом родился? И знаешь, что я тебе скажу, отче? Я кругом вижу одного только Великана и его сраные эксперименты. И, думается мне, Башня – это его один огромный эксперимент! Даже ты, священник, тоже эксперимент. И твоя вера.

– Может быть, и трава – это его эксперимент? – покачал головой отец Дрекслер.

– Нет, трава – это просто говно, которое снаружи просочилось. И теперь не дает Великану спокойно жить. И остальным не дает. Чтобы тем, кто от Замка подальше забился, жизнь медом не казалась… Ты спрашивал, отче, зачем мне в самый низ? Я эту чертову Башню снесу к едрене матери. Под корень, чтобы этот поганый Замок грохнулся со всей своей высоты и на хрен разлетелся на атомы. И вот эта штука, – Джилл погладила рукоять нуклонной косы, – может это сделать. А с ней могу управиться только я. – Джилл приподняла кисть, показав протянувшиеся от запястья к древку косы белые нити. – И поэтому Великан до усеру хочет меня вернуть.

– Снести Башню? – Монах, похоже, удивился. – А что будет с теми, кто живет в ней? Они-то в чем виноваты?

– А я на них плевать хотела. И Джек тоже, верно?

Вообще-то у доброй головы было несколько иное мнение, а умная предпочитала помалкивать. Но так как за главного опять был параноик, то Джек кивнул.

– Я, отче, в церковь к твоим духовным братишкам регулярно ходила, пока меня в Замок не отправили. И всю эту байду про два Древних Завета, утраченные земли и скверну серой слизи назубок выучила. А еще про праведное вознесение, райские кущи и прочая… А потом, уже в клетке, поняла, какая это чушь.

Джилл оперлась на косу и подползла к синтезатору.

– Скажи-ка мне, а, часом, ты не из тех, кто считают, что боженька должен за них все делать, а, отец Дрекслер? Я еще в клетке поняла, что если Бог есть, он свободу воли мне дал как раз для того, чтобы что-то предпринять, раз уж остальные на жопе ровно сидят. Это их право, но ты погляди вокруг – не похоже, чтобы боженька пытался вмешаться и изменить что-то к лучшему. А значит, пусть все катятся к черту. Я этот говенный мир исправлю, как сама хочу.

– Ты могла бы убить Великана, – негромко произнес отец Дрекслер.

Лицо Джилл дернулось, словно ей дали пощечину, она раскрыла было рот, чтобы что-то сказать, но не смогла – отвела взгляд и промолчала.

– Понятно, – вздохнул монах, выдержав паузу. – На самом деле ты его боишься. И поэтому бежишь вниз. Просто сама не можешь в этом признаться.

– Да его, мать твою, вообще никто не видел! – внезапно взорвалась Джилл. – Все твердят – Великан, Великан, а его вообще хоть раз кто-нибудь сам встречал?! Он даже свои руки не пачкал о нас, подопытных крыс, – за него всю работу вивисекторы да сервиторы делали!

– И поэтому ты здесь, а не рыщешь по замку со своей чудо-косой? – невозмутимо уточнил монах. – Сдается мне, ты просто вообще все ненавидишь. Думаешь, если Башни не станет, почувствуешь себя лучше?

Джилл сжала кулаки.

– Знаешь, отче, давай-ка жрать, – выдавила она наконец. – Мы после этого дальше валим, а ты как хочешь.

Отец Дрекслер отключил синтезатор и снял с него крышку. Сажа превратилась в серую комковатую кашу, над которой поднимался пар. Запаха не было никакого – ни хорошего, ни плохого. Вкуса, впрочем, тоже.

– Гребаный клейстер, – вздохнул Джек, зачерпнул полную пригоршню белковой массы и отправил ее себе в приемный контейнер, где уже жадно шевелились питательные хоботки.

Прорех в пандусе на первый взгляд было гораздо больше, чем собственно пандус – кое-где он обвалился целыми секциями. Из дыр торчали пучки покореженных балок и обрывки тросов, неровности полотна заполняли мутные лужи из протекающих трубопроводов. Вдобавок ко всему работали не все светильники, а те, что работали, порой моргали, погружая целые участки дороги в непроглядную тьму.

– Дед, а ты когда сюда последний раз наведывался? – поинтересовалась Джилл, обходя очередное пятно бурой жижи.

Покрытая маслянистой пленкой, та периодически взбугривалась россыпями пузырей.

– Пару сотен циклов назад. – Отец Дрекслер, казалось, не замечал творящегося вокруг.

– И тут так же было?

– Ага.

Джек подошел к краю пандуса с обвалившимся ограждением. С потолка свисали лианы облепленных пушистой плесенью кабелей, еще тлеющих в ноосфере алыми оттенками. Время от времени плесень охватывала череда ярких вспышек и отдельные ее участки полностью выгорали. На освободившееся место тут же переползали соседние грибницы.

– Тут вообще ремонтные бригады появляются? – спросил Джек.

Пару циклов назад на привале злая голова Джека едва не отправила все три личности в кому. Злой Джек имел самую нестабильную психику из троих, и клинило его регулярно. Под руководством умника Джилл ухитрилась временно отключить двинувшуюся голову, но полностью восстановить ее не смогла. Злой Джек отправился в стазис. Учитывая сложность отката настроек, умный Джек и Джилл решили пока ничего не делать. Может быть, где-нибудь ниже они найдут подходящего инженера и оборудование.

– Когда-то здесь случилась большая авария и повредила каналы квантовой телепортации. – Монах размеренно шагал вперед. – И ноосфера подключается лишь время от времени. Думаю, в Замке могут вообще не видеть этот уровень.

Джек присвистнул.

Пандус спиралью обвивал стену этажа. На первом витке какие-либо признаки жизни отсутствовали, на втором кто-то оборвал симплекс и приспособил его, развесив на покореженных балках. Мертвая паутина свисала до самого пола. По ней все и спустились.

Монастырь крепился к стене под пандусом. Когда-то это были яркие круглые домики, прилипшие друг к другу наподобие мыльных пузырей. Дома связывала разветвленная сеть веревочных лестниц. На каждом пузыре красовался крест, но яркие цвета вектрана уже потускнели, и божий приют выглядел каким-то заброшенным…

– Кто-нибудь еще, кроме вас, тут живет? – Джилл с подозрением оглядела массивные ворота в монастырский двор.

Массивные, но распахнутые настежь.

– У противоположной стены был поселок собирателей. – Отец Дрекслер дошел до ворот и остановился. – Но чужаков там не любят и к энергопроводу не подпускают. Могут и болт в башку всадить. Так что лучше оставайтесь на темный цикл у нас. Если, конечно, вы не собираетесь спереть водяные фильтры.

– У тебя с зарядкой как? – Джек покосился на Джилл.

– Засада, – вздохнула та. – Меньше десяти делений. Если еще хоть раз в драку ввяжемся, все, кранты. Придется меня тащить.

– Ладно, придется почтить своим вниманием божий храм. Эй, дед, а у вас только братья или пара сестричек имеется?

Вслед за невозмутимым отцом Дрекслером Джек и Джилл прошли во двор.

Здесь царило запустение. На стены навалились отвалы мусора, которые никто не спешил убрать. Несколько фигур в бурнусах повернулись к вошедшим.

– Джек, сдается мне, это самый загаженный монастырь, что я за свою жизнь видела, – шепнула Джилл на ухо спутнику.

Где-то наверху ударил заунывный колокол. Из темных провалов дверей одна за другой потянулись фигуры в бурнусах с надвинутыми на лица капюшонами. Одна, две, десять… Спустя несколько ударов монахов стало больше сотни.

Никто из них не проронил ни слова. Ноосфера была девственно-чиста.

– У меня какое-то нехорошее предчувствие появилось, жестянка… – Джилл медленно потянулась к висящей на поясе косе. – Что-то эти братишки уж больно смурные…

Резкий звук за спиной заставил Джека обернуться. Ворота захлопнулись, и путь к ним преграждал добрый десяток монахов. За братьями, чуть в стороне, с грустным выражением на морде торчал отец Дрекслер. Он единственный не надевал капюшон.

Воцарившуюся тишину нарушал лишь повторяющийся стук. Его издавал катящийся от ворот под ноги Джилл круглый предмет. То, что это голова гибрида, Джилл поняла не сразу. Врезавшись в ногу девушки, голова перевернулась, демонстрируя пустоту там, где должен находиться органический мозг.

Дальше все происходит очень быстро. Джек выдергивает из-за спины мушкет, Джилл освобождает косу, а из-под пола бьют побеги. Травяные щупальца вылетают из каждой крошечной щели, устилая все вокруг шевелящимся ковром. Едва Джилл отсекает те из них, что тянулись к ногам, как им на смену приходят новые. Отделив девушку от Джека, они гонят их к противоположным стенам.

А потом на Джека и Джилл беззвучно набрасываются монахи. Джек стреляет. Несколько бегущих фигур в бурнусах на мгновение становятся черными отпечатками на слепящей полосе огня и исчезают. Дома за ними вспыхивают и проваливаются сами в себя. Второй раз выстрелить Джеку не дают – из-под ног гибрида вырывается несколько толстых стеблей и обвивают руки. Шумогенератор сжигает травяные щупальца, но на их место тут же являются другие. Несколько толстых стеблей хватают Джека за ноги. Пока генератор расправляется с ними, трава наваливается еще и еще, а затем на барахтающегося в побегах Джека прыгают подоспевшие монахи. Такого жуткого зрелища Джилл еще не видела – безмолвные твари облепили массивное тело гибрида, как стая утилизаторов – труп. Местами их плоть начинает расплываться и сливаться с травой – ни одного человека в монастыре, конечно же, не оказалось. Джек отчаянно пытается сбросить с себя растущий бурый ком. Управляй им сейчас злая голова, может быть, какие-нибудь шансы и появились бы, но умник не был прирожденным бойцом…

Джилл наконец удалось отбиться от травы, загонявшей ее прямо в руки к лжемонахам. И тут до нее донеслись крики Джека.

Зарычав, Джилл бросилась на помощь. Двигалась она куда быстрей неповоротливого гибрида, поэтому ни трава, ни кинувшиеся на нее монахи задержать девушку не смогли. Первый же попавшийся ей травяной призрак разлетелся пополам под ударом косы. Из рассеченного словно по линейке бурнуса во все стороны брызнуло облако тьмы. Еще один удар превратил в нуклонную пыль следующего монаха, попутно разорвав тянущиеся к Джилл стебли.

Пульсирующий ком из сплетенных побегов, покрывавший тело Джека, периодически озарялся вспышками – генератор еще сопротивлялся атакам дизассемблеров. Но надолго его не хватит. Стоит хотя бы одному щупальцу проникнуть под броню, и песенка Джека спета…

И Джек это прекрасно понимал. Он взревел и вырвал из хватки травы руку с мушкетом. Нажал на спуск.

– Беги!!!

Лицо Джилл опалил поток нестерпимого жара. Несколько свисающих на лицо прядей волос скрутились и осыпались. Поток плазмы проложил себе путь через монастырский двор, слизнул ворота и вырвался наружу, сметая все на своем пути.

Скрутившись в тугой жгут, несколько щупалец врезали по мушкету. Оружие вылетело из руки Джека и рухнуло на пол. В ту же секунду по спеленавшей гибрида траве прокатилась серия вспышек. Шумогенератор дал финальный аккорд и сдох. Вздувшаяся оргмасса хлынула на пол вязкой жижей. Свободный от пут Джек, покачиваясь, стоял на собственных ногах, и Джилл даже на мгновение показалось, что они спасутся вместе…

А дальше время снова сжимается и выстреливает сжатой пружиной.

За спиной Джека вырастает фигура в бурнусе. Прежде чем Джилл успевает хотя бы раскрыть рот, монах сбрасывает капюшон. Головы у него нет, вместо нее прямо из ворота торчит масса извивающихся щупальцев. Они прут изнутри, вытягиваясь и расходясь от центра, в котором раскрывается круглая пасть, усеянная по краям тонкими иглами дизассемблеров.

– Джек!!!

Джилл не сразу понимает, что орет она сама.

Пасть травяного призрака вырастает еще больше, пока не превращается в огромную воронку. Нечто, все еще сохраняющее контуры человеческого тела, дергается под бурнусом, куда одно за другим вливаются новые щупальца. Ткань трещит по швам, лопается и освобождает уродливый толстый стебель, увенчанный воронкой. Изогнувшись, тот набрасывается на оглушенного Джека.

– Нет!!!

Как только Джек исчезает внутри травяной воронки, в голове Джилл словно переключается программа. Она разворачивается к выжженной в стене монастыря дыре и бежит, выжимая все из своих усилителей. Ей плевать, сколько она на этом спалит энергии, но нужно сделать еще кое-что, прежде чем она покинет этот проклятый этаж.

Не добежав до дыры, Джилл резко поворачивает в сторону. Мчащийся за ней поток травы вобрал в себя такую массу, что по инерции вылетает за ворота и, прежде чем рассыпаться на мелкие фрагменты, врезается в распорку.

А у Джилл перед глазами маячит только одна цель – окруженный цепью монахов отец Дрекслер, не сдвинувшийся со своего места за все время боя. И Джилл готова поклясться, что на лице фальшивого монаха нет ни злобы, ни ярости, ни удовлетворения. Скорее, она даже бы сказала, что тот смотрит на нее с какой-то затаенной печалью.

Но какая, на хрен, ей сейчас разница, о чем думает эта травяная марионетка?

Джилл прорубается через бросившихся ей на перехват монахов, замахивается на отца Дрекслера косой, с воем проносящейся в доле миллиметра от лица, но так и не достает монаха благодаря тому, что тот делает крошечный шаг назад. Отец Дрекслер рассыпается на тысячи стеблей. Пустая одежда падает на пол, и повторный замах косы снова разрезает лишь тревожно гудящий воздух…

Стоило отцу Дрекслеру исчезнуть, как трава словно пришла в замешательство и заметалась беспокойными волнами. Джилл пронеслась по двору, оставляя за собой выгоревший след – коса волочилась за ней, вспарывая пол.

Домчавшись до проплавленной в нескольких местах перегородки, Джилл рухнула на колени. Волосы слиплись, лоб покрывали крупные капли пота, перед глазами плыло. Миллиарды снующих в крови нанитов едва успевали выстаивать на миокарде микросетку, предохраняя от разрывов ткани грохочущей фабрики сердца. За спиной Джилл распустились призрачные крылья бьющего из радиаторов раскаленного воздуха.

Одного взгляда назад было достаточно, чтобы понять – трава так просто от добычи не откажется. Она изливалась из проделанного Джековым мушкетом пролома, тянулась к своей цели – к Джилл.

– Ну уж нет, сука, так просто ты меня не возьмешь…

Джилл захрипела, взгляд ее остекленел, руки обвисли (но не выпустили косу), дыхание и пульс рухнули до минимума. Она сложила косу, сунула ее в зажим, опустилась на четвереньки и, низко опустив голову, понеслась прочь.

Когда твоим телом управляют наниты и вписанная в них программа выживания, самое непредсказуемое – это где ты окажешься, когда возвращается контроль над телом. Пройденный путь остается в памяти, но восстанавливаются эти записи не сразу.

Джилл пришла в себя распластанной на краю кольцевой галереи почти под самым потолком. Слепящий свет настенных ламп указывал на то, что наступил новый цикл.

Тело болело так, словно ее паладины отмутузили. Во рту стоял привкус крови. Сплюнув, Джилл обнаружила, что под ней расплывается лужа бурого цвета с серыми прожилками – из организма выходили сдохшие наниты, пожертвованные во имя бегства от травы. Учитывая судьбу Джека, она легко отделалась – компенсировать потерю можно было в любом населенном закутке Башни, просто купив и выжрав бутыль-другую незапрограммированных наномашин.

Джек… Это была действительно невосполнимая утрата.

В луже крови образовалось несколько светлых пятен. Из глаз Джилл закапало.

Она поднялась на колени. Энергии для экзоскелета оставалось даже больше, чем можно было рассчитывать, а идти, видимо, предстояло еще далеко.

В Замке они с Джеком сидели в соседних клетках. Достаточно долго, чтобы начать разговаривать друг с другом. По меркам лаборатории это была невиданная роскошь – у многих после опытов не оставалось порой не то что сил, но и органов, необходимых для коммуникации. Джек и Джилл даже после пересборки заставляли себя обменяться парой слов. Тем для разговоров было немного, но постепенно и она и Джек учились разбираться в протекающих через ноосферу потоках информации. Со временем у них в головах выстроилась картина мира, слишком уж неприглядная в своей бессмысленности. Жизнь Башни кипела супом из бактерий в чашке Петри, ее обитатели цеплялись за существование зубами и когтями, но на любом уровне осмотическое давление поддерживал Великан, и именно он в любой момент мог вбросить фактор роста или провести полную дезинфекцию. А мог выдернуть приглянувшуюся бактерию из общей массы и начать препарировать под электронным микроскопом. И Джилл вынуждена была признать, что в свое время ее больше волновало состояние ногтей после работ на грибной гидропонике, чем визиты паладинов из Замка, после которого куда-то пропадала пара-тройка соседей… Пока в один из темных циклов посланцы Великана не проломили дверь ее собственного дома.

Великан не управлял обитателями Башни, однако, если ему что-то было нужно – новые паладины, биологический материал для опытов или чей-нибудь репроцессор с погонщиком, – он просто забирал это как принадлежащее ему по праву. И вел безостановочную войну с травой, в которой применялась лишь одна стратегия – выжженной земли.

Поэтому, когда Джилл зубами вырвала глотку нерасторопного вивисектора и завладела его рукой с генетическими ключами от всех замков лаборатории, она первым делом открыла клетку Джека. Потом они открыли все остальные клетки, но их обитатели лишь пялились на Джека и Джилл мутными глазами, не желая покидать свои узилища.

А ей и Джеку не надо было даже ничего говорить друг другу – они и так знали, что их путь лежит вниз, к основанию Башни.

И вот теперь Джека нет – он влился в аморфную массу башенного паразита. Гибрид спас Джилл, но как-то это ни черта не радовало. Жизнь до Замка благодаря экспериментам превратилась для Джилл в мозаику хаотичных образов, так что Джек был единственным близким ей существом.

Джилл поднялась на ноги. Мир вокруг ходил ходуном, по позвоночнику ползали разряды боли, и спина, казалось, вот-вот взорвется цветком из сломанных иззубренных ребер, выпустив наружу какую-нибудь дрянь вроде сонма ростков, как у сожравшего Джека монаха… Заскрипев зубами, девушка все-таки заставила себя сделать несколько шагов к ограждению и посмотреть вниз.

Память немного прояснилась, и теперь Джилл вспомнила, как добралась сюда. Она спустилась всего на три этажа. Явно недостаточно, чтобы навсегда попрощаться с призраком отца Дрекслера, кем бы он ни был при жизни, и породившей его травой.

Но то, что Джилл разглядела у себя под ногами, вышибло из ее головы все мысли до единой, включая гибель Джека.

Внизу громоздился хаос куполов, труб, островерхих башен и заботливо выращенного на каркасах симплекса. Весь этаж заполняло одно огромное строение, к которому сверху не вело ни единой лестницы, ни лифта, ни самого паршивого троса, по которому можно было бы спуститься.

Текущая по каналам ноосферы информация не оставляла Джилл ни малейшего сомнения в том, что она видит, хотя ракурс, безусловно, был необычный.

Это был Замок.

Бессчетное количество циклов и уровней, схватки с полифагами, паладинами, бандитами всех мастей, травой и просто убийства ради пищи – и все это только для того, чтобы вернуться к началу пути, к источнику всех кошмаров?!

Джилл устало опустилась на колени.

– Неожиданно, правда?

Поворачивать голову сил не было. Да и не нужно. Она и так узнала голос Джека. И все-таки она повернула.

Травяной призрак стоял рядом. Это был все тот же Джек – трава разложила его биологические компоненты, но не тронула кибернетические части тела, а теперь еще и зачем-то притащила их сюда.

Но теперь Джилл уже было все равно.

– Почему?

Почти все равно.

– Потому что мы ничего не знали об устройстве мира. – Голос умной головы Джека звучал печально. – Но теперь я знаю.

– Тебя нет.

– В какой-то степени – да. Но на самом деле нас всех нет. По крайней мере, таких, какими мы должны были быть. Ты ведь так и не поняла, что такое трава?

– Разве это важно?

Джек промолчал.

– Ты все еще хочешь выбраться из Башни?

Голос был другой. Он принадлежал отцу Дрекслеру.

– Как видишь, отче… или как тебя там… уже попыталась.

– Ты выбрала не самый действенный способ, учитывая место, где оказалась.

– Ну давай, просвети меня. – Джилл уставилась в пол.

– Когда-то это был совсем другой мир. Его можно было свободно покинуть и в любой момент в него вернуться. Это был даже не целый мир, а одна его крохотная частичка – космическая исследовательская станция, принадлежавшая тому, кого вы называете Великаном. Великан был ученым.

– Ага, он и сейчас такой, – хмыкнула Джейн. – Ученый.

– Тогда он был другим. Великан был хорошим ученым, он разрабатывал наномашины для улучшения жизни людей. Другие ученые полагали, что будущее не за построенными из цепочек атомов роботами, а биологическими машинами, за основу для которых были взяты вирусы. Их назвали вирионными кластерами. Великан считал этот путь ошибкой. Опасной ошибкой.

Джилл подняла голову и посмотрела на монаха. Кроме него и Джека, рядом никого не было. Ни один из них пока не пытался повторить фокус из монастыря и сожрать Джилл.

– Ты знаешь, Джилл, как работают твои наниты? Они используют энергию колебания ноосферы, которые передают катушки Тесла, установленные по всей башне. Без них наниты просто молекулярный хлам. Если катушки отключатся, твой экзоскелет превратится в бесформенную массу, а ты, скорее всего, умрешь. Наниты приспосабливаются к человеческому телу и служат ему, ничего в нем не меняя. Вирионные кластеры извлекают энергии из организма-носителя и перестраивают человеческое тело по мере необходимости. Благодаря им носитель приспосабливается к окружающей среде. Человек меняется, порой становится не похож на человека…

– Отче, я, блин, пока в Замке тусовалась, и не такого у вивисекторов наслушалась. Давай к делу переходи.

– Однажды вирионные кластеры вырвались в окружающий мир. Или их специально выпустили – вряд ли мы это когда-нибудь узнаем. Начался неконтролируемый процесс самокопирования биологических репликаторов. В отличие от нанитов, вирионы невозможно отключить, просто перестав подавать им энергию. Великана охватил страх, и он решил, что мир гибнет. Когда вирионные кластеры добрались и до его станции, Великан свернул пространство, замкнул в самом себе.

– Что-что он сделал?

– Тебе знаком фокус с лентой Мёбиуса? – спросил отец Дрекслер.

– Ага. Это когда склеиваешь концы ленты так, что у нее получается всего одна сторона.

– Примерно то же Великан сделал со своей станцией. А так как он сворачивал трехмерное пространство, получилось то, что ты называешь Башней. Но с ней не все просто. Из Башни нет выхода – она замкнута в саму себя. И снаружи в нее тоже не попасть. Топологические свойства Башни свели бы с ума любого математика старого мира…

– Эй, но я что-то так и не догнала, как оказалась здесь, у Замка?!

– Пространство замкнуто, Джилл, – подал голос Джек. – Это как кольцо, без начала и конца. Поэтому, спускаясь, мы с тобой на самом деле двигались обратно к Замку.

– Пипец… – только и смогла выдавить из себя Джилл. – Значит, никакой Поверхности? Никакого выхода?

Она поднялась на ноги и подошла к парапету. В ноосфере Замок сиял каскадами разноцветных огней. Жизнь внизу, какой ее знала Джилл, била ключом.

– Свертка предотвратила дальнейшее проникновение вирионных кластеров, но вызвала массу непредвиденных последствий, – продолжил монах. – Пространство поменяло свойства. Многие обитатели станции просто исчезли, другие изменились до неузнаваемости и превратились в странных существ вроде твоего друга Джека. На самом деле он три разных человека, но благодаря свертке слит в одно существо.

– Отче, он ведь не пришел из старого мира, так? Так почему же с ним приключилась такая фигня?

– Вряд ли я смогу тебе это объяснить так, чтобы ты поняла. Но если сейчас вернуть нас в обычное пространство, он станет тремя разными людьми. – Отец Дрекслер встал у парапета рядом с Джилл. – Кое-кто после свертки, наоборот, распался на отдельные личности. Пока генератор свертки работает, никто внутри Башни не является таким, какой он есть на самом деле.

– А Великан?

– Великан тоже распался на несколько личностей. Я – одна из них. И, боюсь, та личность, что осела в Замке, отхватила не лучшую часть старого Великана.

Пока Джилл переваривала сообщение, монах продолжил:

– Помимо прочего свернутое пространство сделало возможными сверхмощные мыслящие машины – когиторы, которые не могли существовать в обычном пространстве. У Великана был компьютер по имени Доб – возможно, самый лучший из созданных человеком. После свертки структура его графеновых процессоров стала настолько плотной и многомерной, что Доб превратилась в богоподобное существо, возможности которого внутри Башни почти неограничены. То, что ты сейчас видишь в ноосфере, – результат ее деятельности.

– А трава?

– Она тоже появилась только после свертки. Выжившие носители вирионных кластеров объединились в конгломерат, который вы называете травой. И мы хотим вернуться в нормальный мир, Джилл.

– Чтобы все стали вот этой бурой людоедской дрянью?

– В обычном мире трава не могла бы существовать, – покачал головой отец Дрекслер. – Но здесь ее делают возможной те же условия, что обеспечивают существование Доб. Стоит только отключить генератор свертки, и трава распадется на отдельных существ. Я уверен, что Великан ошибался, – мир за пределами Башни не погиб. Он просто стал другим. Это всего лишь новый виток эволюции – люди начали меняться, чтобы приспособиться к жизни в открытом космосе и на других планетах, возможно, даже на звездах. Жизнь за границами Башни продолжается – не такая, какая была до свертки, и не такая, как сейчас в Башне. Но она существует и распространяется по вселенной, гораздо успешней, чем в оковах машинной цивилизации. В то время как вы заперты здесь и служите объектами для бессмысленных экспериментов моей худшей половины и ее графенового барбоса.

– Знаешь, отче, даже если я тебе поверю… Ваши методы борьбы с Великаном не намного лучше его собственных.

– Это война. – Монах помрачнел. – Ты сама видишь, любое поглощенное травой существо спокойно может существовать вне конгломерата. Но нам нужна вычислительная масса для вторжения в Замок, чтобы взломать Доб и отключить генератор свертки. Хотя тот, старый Великан, не одобрил бы ни моих действий, ни того, кто находится в Замке.