Текст книги "Повелители теней"

Поспешно кивнув, Койрег схватил фиал, выдернул пробку и быстро влил его содержимое себе в глотку. Он закашлялся, захватал ртом воздух, потом вернул склянку. Таврик с изумлением наблюдал всю эту сцену, заметив, что Сефтал в свою очередь наблюдает краем глаза за ним. Старик недобро улыбнулся ему, словно говоря: «Вот так будет и с тобой».

Койрег негромко рассмеялся, откинул назад голову и вдохнул ночной воздух, уставясь в небо. Потом он встал на ноги:

– Теперь гораздо лучше. Ах, старина Сефтал, если бы ты приносил больше этого напитка, если бы ты не скаредничал так…

– Точно, и тогда бы ты пил его все больше и больше, чтобы достичь того же результата. Неразумно, учитывая то, что он очень дорог. – Старик понизил голос. – Кстати, не так громко.

Койрег грациозно прислонился к дереву:

– Такой большой лес. Может, моя болтовня позволит друзьям быстрее найти нас…

– Едва ли, – раздался вдруг голос. – Я убил их всех.

Таврик, вздрогнув, поднял голову и увидел приближающегося Коделя, тот надвигался на них из-за деревьев, держа в руке меч. Он тяжело дышал, из ран на голове сочилась кровь, на руках тоже виднелись порезы. Его лицо пылало ненавистью, меч сверкал в призрачном свете.

– Отдайте мальчика, и я буду судить вас по справедливости! – прорычал он.

– Какое счастье! – ответил Сефтал, вставая на ноги. Он схватил Таврика за воротник и неожиданно легко поднял его над землей. – Никто из вас не смеет нас судить. Койрег, объясни ему.

– Охотно.

Кодель пересек поляну, не спуская с Сефтала горящих глаз. Койрег отбил его нападение, легко поигрывая мечом, словно детской рапирой. Когда он взмахнул мечом над головой, Таврик подумал, что с Охотником сейчас будет покончено. Кодель уверенно отбил удар, потом неожиданно шагнул к Койрегу и схватил его за плечо и опрокинул, ударив ногой. Младший Мазарет свалился на землю, Кодель ударил его по голове рукоятью меча, потом уставился на старика:

– Отпусти мальчика, ты, шелудивый пес!

Сефтал засмеялся и выбросил вперед свободную руку. С кончиков его пальцев полился яркий изумрудный свет, его лучи сплели вокруг поляны паутину, накрыв Коделя. Отступив на шаг назад, тот издал болезненный крик и упал на колени. Зеленоватое свечение с шипением расползалось по телу Коделя. Таврик видел, как оно заливает глаза бедняги, его раскрытый рот, его руки, из которых уже выпал меч. Кодель попытался встать, споткнулся о тело Койрега, потом упал, выставив перед собой руки, зеленая паутина покрыла его лицо и шею.

Зажатый могучей рукой Сефтала, Таврик рыдал от страха и горя:

– Отпусти его, пожалуйста…

Сефтал оглянулся, осмотрел поляну, глаза его сверкали зеленым.

– Когда ты сражаешься, сражайся не только силой, но и страстью. Смотри внимательно, мальчик! Это твой первый урок возмездия…

Голос старика внезапно прервался, он издал странный, булькающий звук. Таврик ощутил, как судорожно дернулась сжимающая его воротник рука. Он повернул голову и закричал. Свободная рука Сефтала царапала шею, пытаясь достать до впившегося в нее клинка. Изумрудное свечение заливало теперь только его глаза, вот оно вырвалось из раскрытого рта. Таврик пытался освободиться, но старик не пускал его, используя как опору. Он совсем придавил юношу своим весом, Таврик рванулся и ударил костистую руку, которая уже душила его. Другая рука Сефтала безвольно повисла на гарде клинка, голова раскачивалась из стороны в сторону, но хватка осталась прежней.

Таврик уперся ногой в какой-то корень, резко откинулся назад и вывернулся в сторону. Странный, пугающий вопль вылетел изо рта Сефтала, когда он ударился о землю, еще глубже загоняя в горло клинок. Его глаза и рот по-прежнему полыхали зеленым огнем. Рука Сефтала, сжимавшая воротник Таврика, наконец-то ослабила хватку. Теперь старик ощупывал собственное лицо, лихорадочно нашарил левый глаз, пальцы его вдруг нырнули глубоко в глазницу, пылающую изумрудным свечением, которое истекало, казалось, прямо из головы.

Таврик в ужасе отпрянул. Магический огонь начал угасать. Сефтал дернулся и застыл, из его рта и глаз заструился дымок. Кодель с трудом поднялся и на дрожащих ногах приблизился к трупу. Казалось, он был не в себе: хохотал и ругался, плевал на тело, потом пинал его, перекатывая по всей поляне. Потом он доковылял до лежащего без сознания Койрега Мазарета и упал рядом с ним.

– Как я хотел бы убить тебя! – произнес Кодель голосом, полным неодолимой ненависти. – Но ты пригодишься нам живым. – Сказав это, он с усилием поднялся на ноги и поискал глазами Таврика. Взор его был холоден. – Ладно, – прохрипел он. – Пошли.

Таврик вздрогнул от испуга:

– Что вы собираетесь делать со мной?

Кодель нахмурился:

– Делать с тобой? – Он недоуменно покачал головой и взял юношу за плечо. – Мальчик, я собираюсь увидеть твою коронацию, даже если это окажется последним, что я увижу в своей жизни!

ГЛАВА 10

Самые худшие страхи зарождаются на обломках нации.

Ивадуин Говур. Эпиграммы

В тени между полуразрушенной стеной и громадой упавшей колонны Керен заметила, как кучка оборванных юнцов избивает двух пожилых, хорошо одетых господ. Испуганные лица выглядывали из палаток при звуках ударов и тут же прятались обратно, а люди, готовившие у костров еду, придвигались поближе к пламени, делая вид, что ничего не замечают.

Избиение прекратилось, юнцы обшарили карманы своих жертв и убежали, хохоча и делая неприличные жесты в сторону сидящих у костров. Когда они исчезли, Керен посмотрела туда, где на обломках камней стонали и слабо копошились две неясные тени. Прошло несколько минут, но никто так и не двинулся, чтобы помочь им. Она злилась все больше, но сдерживала себя, чувствуя, что от окружающих исходит какое-то пугающее, непонятное напряжение.

Потом Керен заметила вереницу людей в капюшонах, пробирающихся в лабиринте палаток и шатров. Она отступила подальше в тень, узнав красные одеяния жрецов Огненного Древа. Они были повсюду в лагере беженцев, как огромные насосавшиеся пиявки, они задавали людям разные вопросы, распределяли деньги и пищу и наводили свои порядки, утверждая, что именно такие порядки справедливы.

Впрочем, они были не единственными из тех, кто пытался захватить здесь власть. Керен замечала молодежные шайки и ватаги нищих, появлялись также отряды наемников. Но те возникали внезапно и ненадолго, тогда как жрецы жили здесь постоянно, в основном благодаря запасам зерна и овощей, которые они привозили бог знает откуда и распределяли между беженцами по своей странной системе.

Их появление здесь казалось не случайным, и Керен была уверена, что они поддерживают отношения с могонцами. В прежние годы на Кровавое Сидение в Аренджи традиционно собирались шаманы племен и представители знатных семейств (обычно туда посылали второго или третьего сына). Но в этом году по северным лесам Кат-риза рыскали целые полки всадников, хватая всех подряд. Большинство беглецов было именно оттуда, из разрушенных и спаленных городов Катриза.

Керен увидела, как жрецы уволокли тех двоих, потом пошла дальше вдоль разрушенной стены, перебираясь через заросшие травой груды мусора, обходя большие группы беглецов и стараясь держаться в тени. Но она все равно ловила на себе подозрительные взгляды, когда останавливалась спросить, где находится палатка лекарей. Одна когда-то важная дама, сидевшая под перевернутой телегой, выслушала ее вопрос, потом посмотрела на залатанные башмаки Керен и ее безрукавку и беззубо улыбнулась.

– Какие славные ботинки, леди-воин! Мне хватило бы их до конца моих дней.

– Нет, мамаша, у меня ничего нет, кроме них. – Керен присела на корточки и, понизив голос, спросила: – Скажи-ка лучше, когда ты последний раз ела сыр?

Лицо старухи вспыхнуло от волнения.

– С самого… – Она помрачнела. – Ты смеешься надо мной!

Керен покачала головой, вытащила из кармана небольшой сверток и протянула ей. Женщина взяла его, развернула и увидела кусочек грязно-желтого сыра, не больше пальца ее руки, и впилась в него беззубыми деснами. Наслаждение волной разлилось по ее морщинистому личику, она закачалась из стороны в сторону:

– Ах да, да, да! Кабринский, из… северо-западных сыроварен, я полагаю.

Керен улыбнулась:

– Ты, похоже, разбираешься в этом?

– Когда-то у меня была таверна на Верхней Юларской Дороге, деточка. – Она сощурилась. – Задолго до того, как напали эти могонцы. О, у нас останавливались все: высокородные господа, богатые купцы…

– У тебя тут есть еще и кусочек сот. – Старуха протянула руку, но Керен мягко отстранила ее:

– Нет, мамаша, сначала я должна узнать, где стоят палатки лекарей.

– Ах это. Вон та дорога, которая уходит под гору, западная. По восточной не ходи, иди мимо этих жрецов, чтоб им было пусто. – Она снова сунула в рот сыр. – Большинство лекарей и травников превратились теперь в низших, а купцы и продавцы оружия стали знатью.

Керен согласно кивнула и отдала ей кусочек меда, который та немедленно принялась сосать.

– Мм, сладко, очень сладко. Это мы тоже продавали в таверне, и еще мятные конфетки из Яфрена, и свежевыпеченные булочки, и хоньирские сладкие яблочки, и… – Она замолчала, глядя неподвижным взором на обмусоленный кусочек сот. Через секунду он выпал из ее руки, она уронила голову на ладони и зарыдала. – Все, все пропало. И вкусная еда, и мои мужья, и дети. Будь прокляты эти могонцы и их Кровавое Сидение! И ты вместе с ними, что заставила меня вспоминать. Уходи, убирайся!..

Керен вскочила, полная жалости и чувства вины, и пошла по западной дороге, обернувшись напоследок и бросив взгляд на пожилую женщину, горько плачущую под телегой по утраченным прелестям жизни. В какой-то миг Керен захотелось ударить кого-нибудь или что-нибудь разбить, заставить судьбу расплачиваться за горе старухи, искупить то, что сама содеяла. Но потом это чувство прошло, она просто брела по дорожке между остатками стены высотой по колено и рядом тесно прижатых друг к другу шатров и навесов. Дорожка вскоре свернула направо, Керен секунду помедлила, потом завернула за угол и увидела перед собой зубчатую стену, прикрывающую лагерь беженцев. Тысячи костров горели среди руин, под верхним рядом развалин начинался нижний, там тоже были беженцы. Огни тянулись широкими лентами по всей поверхности гор. Это был Олвергост, самая большая цитадель давным-давно исчезнувших Брузартанских королей, последней значительной династии Лиги Яфрена.

Керен вспомнила то утро, когда они с Сувьель и Джилли въехали на вершину горы и увидели открывающийся с нее вид на развалины чудовищно огромной цитадели. Олвергост был возведен в южной части Катризской равнины, там, где хребет Хоньирских гор встречался с Рукангскими горами. Три уровня укреплений были врезаны в скалы, каждая линия включала в себя стены, башни, ворота и мосты. Самой мощной была нижняя линия с тремя рядами зубчатых стен укреплений, упирающихся в горы на севере и востоке.

Но Брузартанские короли, как и многие династии до них, прошли свой путь от славы к забвению. Могучие вдохновенные полководцы оставили после себя слабых потомков, чьи наследники, в свою очередь, были либо ничтожествами, либо полными безумцами. Под конец их столетнего правления Лига развязала гражданскую войну, и легендарный Олвергост оказался разрушен. Теперь древние руины, за долгие века окончательно вросшие в землю, стали пристанищем для неимущих и отчаявшихся людей. Керен видела на рассвете, как к тысячам уже сидящих здесь присоединялись новые сотни людей: горожане и фермеры Тоброзы. Дней пять назад они что-то не поделили с могонцами, о чем до сих пор напоминали стоящие на горизонте колонны дыма. Днем от вида Олвергоста щемило сердце, но ночью он зачаровывал наблюдателя тремя огромными полосами огней с поднимающимися от них струйками дыма.

Сувьель была где-то там, внизу, ухаживала за больными и ранеными…

Когда они еще спускались с горы, их заметила пожилая женщина. Она узнала в Сувьель травницу и попросила ее помощи. Сувьель сразу же согласилась, велела Керен и Джилли разбить лагерь где-нибудь рядом с мирными людьми и ждать ее возвращения. Но день прошел, наступил вечер. Потом спустилась ночь, а Сувьель все не было. Керен волновалась за нее и решила отправиться посмотреть, что происходит. Она просто поднялась, заявила о том, что уходит, и ушла, прежде чем Джилли успел произнести одно из своих замечательных ругательств.

Керен пробиралась все дальше и дальше на запад вдоль разрушенных фортификаций и вскоре дошла до лестницы, которую безжалостное время превратило в неровный ряд каменных выступов у подножия горы. Лестница спускалась к площадке, на которой сохранились круги от стоявших там некогда колонн. Теперь вся поверхность этой площадки была покрыта трещинами и канавками, промытыми дождевой водой. Повсюду были люди. Они неподвижно сидели возле костров, ссорились, спали под навесами, о чем-то умоляли, протягивая руки. Керен не обращала на них внимания и двигалась дальше.

Через некоторое время ее остановила преграда из булыжников и земли, и Керен уже собиралась перелезть через нее, когда из темноты кто-то вышел.

– Дальше ходу нет! Положи оружие!

Человек поднял руку с лампой, и Керен сделала шаг назад, как можно спокойнее вынимая меч из ножен.

– Я не собираюсь причинять беспокойства или неприятностей, – пояснила она. – Я ищу друга…

– Это женщина, – произнес чей-то голос сбоку. Человек, стоявший перед ней, засмеялся, переложил копье в другую руку и пошел к ней.

– Женщине опасно одной разгуливать по лагерю, не важно, днем или ночью. Почему бы тебе не пойти со мной? Я прослежу, чтобы тебя никто не обидел.

– Подойди поближе, и ты узнаешь, что прогулки небезопасны и для мужчин. Если ты, конечно, из них. – Керен усмехнулась.

– Э, а кошечка-то царапается!

– Что с того, Барью? Заставь ее убрать когти!

Человек с копьем оказался в пятне света: узкое лицо, лысина, глаза, полные ненависти, хотя рот и кривится в усмешке.

– Сначала, – доверительно сообщил он ей, – разрежу, а уж потом выпущу кишки.

Послышались возгласы одобрения, пока он вставал в позицию, прижимая копье к груди обеими руками. «Скверно», – подумала Керен. Человек, похоже, был опытным воином. Барью ударил ее древком по ногам, заставив отскочить, и собирался стукнуть еще раз, по голове, но тут откуда-то раздался голос:

– Эй, вы там! Что происходит?

– Поймали разбойницу, майор.

– Просто допрашиваем.

– Я вижу. Барью, убери копье.

Вновь пришедший приблизился к противнику Керен, который сделал вид, что этого не замечает. Он некоторое время пристально смотрел на Керен, потом опустил копье и с безразличным видом оперся на него. Кто-то принес факелы, майор повернулся к Керен и ахнул:

– Значит, Бернак не поймал тебя!

При свете факелов она узнала Домаса.

– Рада встрече, Домас! – улыбнулась она, убирая меч в ножны.

Бывший капитан кивнул, потом посмотрел на Барью и остальных:

– Ступайте на свои места. Все, кого вы задержите, должны быть доставлены ко мне. Ясно?

Раздалось согласное бормотание, но Барью промолчал; уходя, он еще раз выразительно посмотрел на Керен. Домас взял факел и сделал Керен знак идти за ним через насыпь. Она, поколебавшись, последовала за ним. Домас ничего не говорил, пока они не оказались на другой стороне и не отошли подальше от его шайки.

– Барью негодяй! – сказал он. – Но еще не самый худший. Он, по крайней мере, может заставить свой отряд построиться и не грабит каждого, кто встретится ему на пути.

– Да, меня он полюбил с первого взгляда, – мрачно подтвердила Керен.

Домас сочувственно покачал головой:

– Он такой же, как Бернак. Только меньше и слабее. – Он бросил на нее короткий взгляд. – Так как же тебе и юному жрецу удалось бежать от нашего командира и повелителя? И что принесло тебя сюда?

Она пожала плечами:

– Нам повезло, нам помог кое-кто. Как раз этого человека я сейчас ищу здесь. Может, ты ее видел, высокая седая травница. Приехала сегодня утром на собственной лошади.

Домас нахмурился, вспоминая:

– Да, кажется, я видел эту женщину сегодня днем возле палаток лекарей.

– Может, проводишь меня туда?

– Тогда сперва придется идти к генералу. Есть приказ: все, кто приходит с оружием, должны немедленно доставляться к нему. И никаких исключений.

Генерал оказался представительным темноволосым мужчиной, высоким, плотным, но не толстым, хотя и не слишком стройным. Его правый глаз закрывала повязка, два параллельных шрама тянулись от этого же глаза через всю щеку. Еще у него были пышные усы, нуждающиеся в немедленной стрижке. Сидя на закрытых бумагой козлах, он внимательно рассматривал Керен, поигрывая пустыми ножнами кинжала.

– Значит, Керен Эшрол, – повторил он. – У него оказался громкий звучный голос с хрипотцой, в котором звучала то ли сила, то ли угроза. – Майор Домас сказал, что вы служили в Имперской армии. Участвовали в битве у Ворот Волка, спаслись, а потом подались в наемники. Такой богатый опыт, и все здесь ясно. Мне нужны люди, Керен. Вы могли бы рассчитывать на чин капитана.

Она на миг задумалась. В это неспокойное время, когда могонские шаманы, купцы и даже города приглашают наемников, подобное предложение было очень соблазнительно. Но она знала, что не может нарушить данного Мазарету обещания защищать Шин Хантику. Это была ее обязанность, слово чести, которое она вдруг решила сдержать.

– Это великодушное предложение, генерал, но я должна выполнить возложенные на меня обязанности. К сожалению, я вынуждена отказаться.

Генерал задумчиво посмотрел на нее, поглаживая старую потемневшую кожу ножен.

– Мы живем в опасные времена, Керен. Возможно, это шанс оказаться на стороне победителя.

– Примите мои благодарности, генерал, но мое решение окончательно.

– Как пожелаете. Домас проводит к палаткам лекарей.

Когда Домас с Керен ушли, от задней стенки генеральского тента отделился коротенький человечек в драной одежде и подошел к генералу:

– Ну как?

Генерал ничего не ответил, наклонился над стоявшим у его ног мешком и достал из него ржавый кинжал. Он вложил его в ножны и протянул человеку. Тот взял кинжал и протянул генералу небольшой мешочек, в котором что-то негромко звякнуло. Когда человечек убирал кинжал в складки своего плаща, под его рваной одеждой мелькнул отсвет алой ткани. Он тут же запахнулся и молча вышел. Генерал же повернулся к столу, взял перо и начал составлять список приказов.

Палатка лекарей стояла в стороне от основного лагеря беженцев, под деревьями, на берегу потока, бравшего свое начало где-то в горах, к северу от Олвергоста. Пока Домас вел ее туда, он успел рассказать кое-что из того, что произошло с ним после их бегства с Тавриком. Похоже, резкие слова Керен в тот вечер заставили его пересмотреть планы свержения Бериака. Позже, когда обнаружилось ее отсутствие, он приступил к решительным действиям.

– Я заявил своим сержантам, что ухожу, и спросил, кто со мной. – Он засмеялся. – Все трое пошли, а с ними еще несколько человек, из самых надежных. Как только Бернак и его шайка бросились в погоню за вами, мы тоже вскочили на коней и поехали, только в другую сторону, сделав остальным ручкой.

– А потом?

– Мы думали ехать на север, в Казал или Ротаз, но у нас было слишком мало провизии, поэтому мы направились на восток по одному из горных путей, решив попытать счастья в Тоброзе. На другой стороне перевала мы встретили генерала и его людей. Они, наоборот, бежали из Тобозы с остатками войска, и, когда он предложил нам ехать с ним, мы согласились. Это было неделю назад, и последние пять дней мы сидим здесь. – Он помолчал. – Генерал – хитрющая лиса, Керен, и доблестный воин. Напрасно ты не приняла его предложения.

– Я не могу, Домас. У меня есть другие дела.

– Знаешь, что я думаю? Ты, наверное, присоединилась к одной из этих шаек повстанцев. Ходят слухи, что одна из таких банд находится сейчас в горах Бахруза. – Он вздернул подбородок. – Если ты управишься за неделю, то возвращайся сюда, понимаешь?

Керен поежилась – ей было неприятно выслушивать его домыслы, стоя здесь, под деревьями, вдали от факелов и костров, в тревожном сумраке. Она коснулась меча, потом рассмеялась:

– Ты делаешь из мухи слона, Домас. Ты просто наслушался сплетен за последние дни.

Домас внимательно посмотрел ей в лицо, потом, усмехнувшись, покачал головой:

– Ах, Керен, Керен, я ни за что не выдал бы твоей тайны, чего бы она ни касалась. – Он указал на длинный низкий навес под деревьями. – Там лечат больных и раненых, твоя приятельница должна быть там. Когда соберешься ехать, найди меня где-нибудь возле палатки генерала. Но я бы советовал тебе подождать до утра.

Она кивнула, позволив себе облегченный вздох:

– Спасибо, Домас.

Он махнул рукой:

– Не стоит, – потом развернулся, чтобы уйти, и бросил на прощание: – Керен, в следующий раз придумай какую-нибудь историю с подробностями, ладно?

Хмыкнув, он повернул обратно, туда, откуда они пришли.

Керен, ругая себя, пробиралась между деревьями. Домас прав. Она должна придумать какую-нибудь связную ложь, которая сгодилась бы для любого слушателя. Она вздохнула. Есть же некоторые вроде Джилли, из ничего они могут создать любое вранье, дивную сказку, и все это без малейших усилий, легко и естественно. Будь он на ее месте, тут же нагородил что-нибудь трогательное о несчастных беглецах, историю, полную подробностей: имен, описаний, семейных преданий. И все слушатели, включая Домаса и генерала, утирая скупые мужские слезы, стали бы снаряжать его в путь, давая в дорогу деньги и еду. Ее позабавила нарисованная в воображении картина, и она улыбнулась.

Но улыбка тут же пропала, когда она увидела женщину, сидящую на пороге палатки. Женщина горько плакала. Керен с ужасом осознала, что это Сувьель. Она бросилась к ней, села рядом на корточки, позвала ее по имени. Сувьель подняла голову, и Керен поразило выражение совершенной опустошенности и смертельной усталости на ее лице. Глаза травницы покраснели, бледное лицо казалось серым в свете горящего рядом костра.

– Они умирают, а я не могу спасти их, – хрипло произнесла Сувьель. – Они просто не хотят жить, они такие слабые, измученные, и в них нет… нет надежды. – Она закашлялась. – Я отдала все, что во мне было, я пуста. Рааль отправил меня сюда отдохнуть.

Керен сделала движение, чтобы подняться, но Сувьель схватила ее за руку дрожащими пальцами:

– Послушай, этот Рааль Хайдар, он маг. Он использует силу, которой я никогда раньше не видела. Это похоже на призрачные сети и клубки…

– Тебе необходимо отдохнуть, попробуй поспать…

Но Сувьель продолжала:

– Он сказал, что родом из островного королевства, далеко к западу от Кеременкула. Если бы нам удалось убедить его встать на нашу сторону. Я спросила его, но он заявил, что не может… Я пойду обратно, помогать ему…

Она попыталась встать, но упала на колени и снова зарыдала. Потрясенная и напуганная Керен почти волоком дотащила ее до костра и заставила лечь. Не обращая внимания на протесты Сувьель, она завернула ее в одеяла, подложив одно под голову. Через минуту Сувьель уже крепко спала, а Керен убрала с ее лба растрепавшиеся светлые с ранней проседью волосы, поднялась и пошла к палатке. Она сделала несколько шагов и замерла, увидев высокого человека в темно-зеленом плаще. Он стоял почти рядом с ней и старательно вытирал длинные пальцы куском заляпанной кровью материи.

– Вы не… – начала она.

– Я Рааль Хайдар. – Голос у него оказался глубокий и мелодичный, полный осознания собственной значимости. – Вы Керен Эшрол, женщина-воин. А где ваш приятель, торговец?

У него было узкое лицо, высокий лоб, орлиный нос, достойный императора, и темные холодные глаза.

– Он остался с лошадьми, мы остановились на верхнем уровне.

– Плохо. Эта ночь полна опасностей. – Он повернулся лицом к палатке. – Идемте, я требую от вас помощи.

– Вы требуете?! – Она подавила гневное возмущение и пошла за ним.

Внутри небольшие висячие лампы освещали три ряда походных кроватей. В железных плошках дымились ароматические травы – попытка отогнать насекомых и заглушить запах болезни. Но за ароматами трав Керен все-таки различила что-то горькое, смешанное с запахом застарелого пота. За больными присматривали еще двое, мужчина и женщина, – они показались Керен придавленными к земле грузом забот.

Человек по имени Рааль Хайдар указал на столик, заставленный мисками, мешочками и заваленный обрывками тряпок.

– Вымойте руки и принесите мне бинты! – скомандовал он, направляясь к одной из кроватей.

Она оглянулась через порог на спящую у костра фигуру, вздохнула и подошла к столику. Некоторые из мешочков она узнала, они принадлежали Сувьель. Их содержимое было выложено на стол рядом со ступкой и пестиком и другими врачебными инструментами. Вымыв руки, она нашла среди этого множества вещей длинные узкие полоски ткани, потом разорвала на такие же полоски самые чистые из кусков материи, которые ей удалось найти, и понесла Раалю целую кипу.

Высокий человек осматривал мальчика, чья обнаженная рука представляла собой сплошную язву. Керен бросила взгляд на эту руку, и по ее телу прошла дрожь.

– Это… это же черный мор.

– Хм… Обычно это смертельно.

– Обычно? От этого же нет лекарств! Ради Матери, мы все в опасности…

Он выпрямился и посмотрел на нее пронзительным взором:

– Бинты, пожалуйста.

Она молча протянула ему ворох бинтов. Он достал из кармана плаща небольшую синюю склянку, откупорил ее и вытряхнул из нее какую-то розовую пасту. Потом разровнял пасту на лоскуте, наложил его и взял еще бинтов, чтобы закрепить повязку. После окончания процедуры целитель вымыл руки и перешел к следующему пациенту, сделав Керен знак следовать за ним.

Они проработали еще не меньше часа, и за все это время высокий маг, как называла его про себя Керен, ни разу не выказал ни сострадания, ни симпатии к тем, кого он лечил. Его взгляд был холоден, движения точны и уверенны; Керен стало интересно, воспринимает ли он своих пациентов как живых людей. Она попыталась заговорить с ним, но он рубанул по воздуху рукой, требуя, чтобы она умолкла. Он даже не посмотрел на нее. Наконец он распрямился и сказал:

– Довольно.

Она хотела продолжать.

– Почему? – спросила она, когда он отошел вымыть руки.

Он стряхнул воду с длинных бледных пальцев, вытер их и только тогда ответил: – Потому что наше время здесь подходит к концу. И почти сразу же она услышала с улицы голоса, один из них принадлежал Сувьель. Керен бросила оставшиеся бинты на стол и пробежала мимо стоявшего с безразличным видом Рааля.

Двое наемников с длинными мечами стояли по бокам не совсем еще проснувшейся Сувьель, еще четверо приближались к палатке. Среди них был генерал и отводящий глаза Домас. Керен взглянула на него, потом на остановившегося неподалеку генерала.

– Брось оружие, и мы не причиним тебе вреда, – произнес тот.

Она не обратила внимания на его приказ, а только по-волчьи оскалилась, не убирая руку с рукояти меча:

– Оставьте в покое мою подругу, и вам тоже никто не причинит вреда.

Генерал только улыбнулся в ответ на эти слова:

– Думаю, ты понимаешь, что у тебя нет шансов, женщина. У меня есть приказ, требующий доставить эту травницу. Если ради его выполнения потребуется убить тебя, ты умрешь.

– Керен, – позвала Сувьель, – не сопротивляйся. Есть другие способы…

Керен не отрываясь смотрела генералу в лицо:

– Кому ты продал нас, наемник? – Она вложила в это слово все свое презрение. – Этим жрецам? Тогда подойди поближе, я не собираюсь подчиняться ни им, ни тебе.

Она выдернула из ножен просвистевший в воздухе меч. Генерал покачал головой:

– Слишком много темперамента, но сильно. Ты могла бы украсить наши ряды, Керен Эшрол. Да и все еще можешь, если проявишь немного сдержанности. Отдай мне меч, и тебя никто не тронет, клянусь.

Керен сплюнула на землю:

– Иди и возьми, шакал!

Лицо генерала исказилось от злости.

– Взять их! – бросил он своим людям.

Но прежде чем они успели шевельнуться, у Керен за спиной зазвучал чей-то голос:

– Стоять! Битвы не будет.

Рааль Хайдар стоял справа от нее, скрестив руки на груди, ветер шевелил зеленые рукава его плаща.

– Не лезь сюда, если у тебя нет меча! – буркнула Керен.

Высокий человек не обратил внимания на ее слова. Он повернулся к генералу:

– Вы совершили серьезную ошибку. Полагаю, вам придется вернуть задаток.

Генерал обнажил свой меч, широкий клинок с выщербленной рукоятью.

– И почему бы это?

– Потому что вы никого никуда не доставите, глупый вояка! – Хайдар оторвал руки от груди, поднял одну из них, выставив вверх указательный палец и прижав большой к остальным, так что они образовали подобие кольца. Он замер на мгновение, глядя прямо на генерала, который несколько растерялся под этим взглядом. – Счастливо оставаться!

Потом он произнес какое-то длинное слово, и мир изменился.

Слово это проникло в Керен. Она ощутила его на своей коже, кости ее запели, легкие превратились в что-то живущее своей жизнью. Она прижимала одну руку к груди, вторая рука мелко дрожала в одном ритме с мечом, который каким-то таинственным способом выскользнул и оказался в ножнах. Она ощущала, что ее волосы шевелятся на голове, а глаза вибрируют в глазницах. Потом слово дозвучало и угасло, а Керен огляделась.

Генерал, Домас и остальные были различимы, но казались лишь призрачными тенями, рыщущими вокруг них и в палатке. Ночная тьма ушла, ее заменило белое сияние, изгнавшее цвета из предметов: из палатки, травы, деревьев, неровного пламени костра. Все казалось сделанным из белого блестящего стекла. Все, кроме ее спутников.

Сувьель с трудом подошла к Раалю Хайдару.

– Что вы сделали? – изумленно спросила она. – Где мы?

Хайдар, все еще с воздетой к небу рукой, огляделся и несколько помедлил, прежде чем ответить:

– Это место известно у нас как Кекрахан. Это одна из нескольких радужных сфер, которая очень тесно прилегает к нашему собственному миру.

– Мы называем их просто Королевствами, – произнесла Сувьель.

Хайдар пожал плечами:

– Я понятия не имею, об одном ли и том же мы говорим. Насколько я понимаю, Королевства суть отдельные миры, где жизнь идет по их законам. А это, – он взмахнул рукой, – некий призрачный полумир.

– И сколько мы сможем оставаться здесь? – Керен была полна нетерпения.

– Не бесконечно, поэтому разумнее всего было бы найти вашего друга, который, насколько я понимаю, ждет вас вместе с лошадьми наверху.

– Откуда вы знаете?

– Когда мы работали в палатке, вы все время думали об этом человеке, Джилли. Мой народ славится своим умением чувствовать подобные эманации, а в вашем случае они напоминали по силе простое бормотание.

– Идемте, – позвала Сувьель. – Я не хочу снова оказаться у них в лапах.

Они вместе двинулись по тропе, ведущей обратно к укреплениям в горе. Это походило на прогулку среди привидений. Несмотря на то что было уже за полночь, многие еще не спали, а сидели возле костров или лежали под навесами призрачными свертками. Когда они подошли к валу, где Барью и его подчиненные играли при свете факела в кости, облезлая собачонка вскочила и принялась яростно облаивать их. Один из часовых швырнул в нее камень, и она с воем умчалась.