Текст книги "Песочные часы"

А я скрывать умею.

– Кто знает правду о тебе? – спросила я.

– Семья, «Песочные часы». – Майкл откашлялся и покрутил кольцо на пальце. – Несколько хороших друзей. Избранные.

Мне стало интересно, есть ли среди избранных и его девушка. Я хотела поинтересоваться, но решила, что в личные дела, наверное, лезть не стоит.

– Это было трудно? Рассказывать о том, что мы видим?

– Не особенно. У некоторых из этих людей тоже есть свои особенности.

– Как и у нас? – Мне нравилось говорить о нас во множественном числе. И меня пугало мое настойчивое желание, чтобы это множественное число не включало больше никого.

– Нет.

– Значит, есть и другие люди, которые… могут… что-то особенное?

– Их больше, чем ты можешь себе представить, – ответил Майкл, пристально глядя на меня.

– Хм. – Я принялась обдумывать услышанное, сосредоточившись на эмпанадас.

Майкл, видимо, не хотел меня беспокоить и вернулся к газете.

Когда я начала видеть это… эту рябь, я стала как ходячий паноптикум. А потом – как осиротелый ходячий паноптикум. Бывает, что дети теряют родителей, какое-то время они страдают, а потом приходят в норму. А я так и не пришла. Я даже не выныривала на поверхность, чтобы набрать воздуху, пока не попала в больницу, в отделение интенсивной терапии, где меня стали накачивать термоядерными лекарствами.

А теперь напротив меня сидел Майкл, вполне себе нормальный, и заявлял, что он такой же, как я. И уверял в том, что существуют и другие «неординарные» личности. Мысль о том, что на свете есть люди с особенными способностями и что я смогу с ними общаться, меня одновременно пугала и успокаивала. Я даже была не против, чтобы с одним из них у меня сложились тесные отношения, а он сидел и бросал на меня взгляды поверх газеты. Я была почти уверена – он меня оценивал.

Но, возможно, Майкл просто ждал, когда у меня сорвет крышу, поскольку хотел быть к этому готовым.

– Ладно. – Я прервала наше молчание. – Что я должна делать?

– Мы возвращаемся к вопросу, который задал я. – Майкл сложил газету пополам и положил ее на стол. – Чего ты хочешь?

– Я хочу быть как все, но я понимаю, что это невозможно.

– Необходимость быть как все преувеличена.

Как же сладко он улыбается!

– Ну… – Я не сразу смогла ответить, так как меня снова отвлекли его губы. – Если быть как все – не вариант, я, наверное, просто хочу понять как можно больше о том, с чем я живу.

– С чем мы живем, – поправил меня он. – Может, поужинаем сегодня вместе? Ты пока составишь список вопросов, которые хочешь мне задать.

Поужинаем. Сегодня. О господи! Да!

– Я зарезервирую столик в «Телеграфе». У меня там свои люди. В семь?

– У нас будет свидание, – с улыбкой сказал Майкл, поднимаясь. Но улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. – Ну, то есть не совсем. В «Песочных часах» не любят, когда сотрудники путают работу и… развлечения.

Я улыбнулась, глядя Майклу в спину, но все веселые бабочки, кружившие у меня в животе, умирали одна за одной и безжизненно падали вниз.

Разумеется.

Глава шестая

По пути домой я зашла в «Телеграф», чтобы зарезервировать столик. Все продолжали называть это место именно так, хотя Томас и пытался придумать новое название для ресторана, но потом сдался. Он даже оставил старую вывеску и кое-какое оборудование в качестве декораций. Получилось очень необычно, повсюду блестящее темное дерево и полированный металл. Красиво, если, конечно, вам вообще такое нравится.

А нравилось, по всей видимости, многим, потому что, если бы не мое положение, заказать столик мне бы не удалось. Я не стеснялась пользоваться своими связями и буквально вынудила девушку записать мое имя в самом верху списка. Свидание, то есть ужин, должно было состояться. Разнервничавшись, я чуть не хихикнула вслух, но сдержалась. Девушка посмотрела на меня краем глаза. Я осознавала, что лишь подкидывала дрова в костер городских сплетен. Ничего, пусть горит.

Уладив вопрос со столиком, я пошла через площадь в лофт, убеждая себя смотреть только под ноги и как бы плыть по течению. И у меня почти получилось, но, когда я шагнула с асфальтированной улицы на залитую бетоном пешеходную дорожку, я прошла сквозь хиппушку из семидесятых с фенечками. Она лопнула и испарилась, как и бывало всегда с временной рябью – теперь я хоть знаю, как это называется.

Я подумала о том, что, может, стоит вообще закрыть глаза и подняться на ощупь, но я не хотела упасть и сломать себе что-нибудь перед таким важным ужином. Войдя в лофт, я услышала тишину и обрадовалась возможности расслабиться и побыть одной.

Мою комнату Дрю отделала незадолго до моего возвращения, и она очень хорошо отражала мой характер. Темно-коричневые стены, всего лишь на несколько тонов светлее эспрессо, выпитого мной за завтраком. Белая мебель с плавными контурами, подчеркнутая мягким коралловым цветом обивки, оживляла комнату, а благодаря продуманно расставленным фотографиям в ней было еще и очень уютно. Между двумя эркерами стояли кожаное кресло и оттоманка. Над кроватью висели картины Джона Уильяма Уотерхауса в красивых рамах. Прямо по центру располагалась моя любимая «Леди из Шалот». Над комодом Дрю поместила большое зеркало с маленькой лампочкой наверху.

Дрю вошла без стука, и я вздрогнула.

– Извини, Эм. Я не знала, что ты дома. – Она положила на край кровати пушистое оранжевое одеяло – с него еще не были сняты бирки, – а потом вернулась к двери. – Я его только сегодня увидела и подумала, что тебе понравится… укрываться им. Оставлю тебя одну.

– Подожди… Знаешь, не обязательно мне постоянно что-то покупать, – мягко сказала я, сев на кровать и положив одеяло на колени. Я хотела сказать, что Дрю не стоит из-за меня так напрягаться. – Хотя оно мне очень нравится. Спасибо.

Дрю покраснела, ее нежная фарфоровая кожа сегодня светилась ярче, чем обычно. Она обрадовалась тому, что обрадовалась я. Я ей многим была обязана. Она приняла меня в свою семью как суррогатную дочь вскоре после того, как вышла за Томаса, и изо всех сил старалась сделать так, чтобы я в их доме чувствовала себя любимой, когда мне пришлось сюда вернуться. Благодаря ей я не считала себя неудачницей из-за того, что была вынуждена уехать из частной школы: Дрю постоянно напоминала мне о том, что не моя вина, что руководство решило сократить финансирование.

– Ну, – сказала она, усаживаясь в стоящее в углу кожаное кресло, – расскажешь о Майкле? Он вроде бы не такой, как другие, да?

Я старалась держать язык за зубами. Примерно полсекунды.

– Я не могу перестать думать о его губах.

Да, пора бы отремонтировать свой фильтр. Такую откровенность я не планировала. Глаза мои широко распахнулись, лицо вспыхнуло, и я цеплялась за надежду, что Дрю толком не расслышала.

Но тщетно.

– Что? Эмерсон Коул, ничего подобного я от тебя раньше не слышала!

Я прикусила губу, но все равно захихикала. То, что я сказала, было настолько по-человечески нормально… совсем непохоже на меня. Дрю тоже принялась смеяться.

– Ну, – она вытерла глаза рукавом, – я рада это слышать, хотя твой брат, возможно, в восторге не будет. Тебе за последние несколько лет многое пришлось пережить, – сказала она уже серьезно. – Некоторым и за всю жизнь столько бед не выпадает.

Мне совсем не хотелось говорить о прошлом, но в тот день оно постоянно всплывало. Пора было придумать какие-то новые способы от него отгораживаться. Я сбросила кеды и подтянула колени к груди, обняв ноги руками.

– Сегодня мы с Майклом ужинаем вместе.

– У вас же не свидание? – спросила Дрю, высоко вскинув бровь.

Я закатила глаза:

– Если бы. Он подчеркнул, что им в «Песочных часах» не разрешается уделять каким-либо клиентам особое внимание.

Теперь уже Дрю закатила глаза:

– Это я знаю. Томас несколько раз предупредил Майкла на этот счет, прежде чем его нанять. Но… Я же видела, как он на тебя вчера смотрел.

– Я уронила бокал и чуть не потеряла сознание во время открытия. На меня все смотрели.

– Нет, еще до этого.

Я и сама заметила.

Может, он просто был рад найти человека, похожего на него, или высказывание о том, что противоположности притягиваются, чистой воды бред… Не знаю. Я последние годы ото всех скрывалась и ни разу не была на нормальном свидании. Я ходила на встречи, на которых собиралось несколько пар – если кто-то из собравшихся был мне незнаком, чувствовала я себя просто адски, а вот на нормальном свидании никогда не была, и уж точно не на свидании с незнакомцем. Черт! Но не важно, даже если бы я и хотела на него пойти, сегодня у нас не свидание.

– Не свидание, – напомнила я себе вслух. – Это деловой ужин, ему за это платят. Томас его нанял. Майкл же не сам подошел ко мне познакомиться.

Дрю на меня не смотрела:

– Что наденешь?

У нее буквально руки тряслись от желания помочь мне выбрать наряд.

– Можно на тебя в этом положиться?

Через две минуты она уже вручила мне очередную пару убийственных туфель на высоких каблуках и блестящее платье цвета меди:

– Вот. Так мы подчеркнем твои зеленые глаза. Я сейчас позвоню… Чтобы вам досталось самое лучшее место. К тому же сегодня доставят вино, так что я буду в ресторане. Но клянусь, я буду вести себя так, словно мы с тобой незнакомы. Давай поторопись!

Я так сильно любила Дрю, что позволяла ей мной командовать.

Когда я училась в частной школе, я продала бы душу за такую ванную. Она была просто божественна. Я уже совсем забыла, как мне приходилось обходиться крохотной душевой кабинкой с полиэтиленовой занавесочкой, а иногда даже ждать, когда освободится раковина, чтобы почистить зубы. Я блаженствовала под душем – три головки, и все регулируемые. Полный восторг – после того, как я научилась направлять их так, чтобы не захлебнуться. Мне хотелось поплескаться подольше, но я сдержалась. Хоть душ и доставлял огромное удовольствие, все же с ожидающим меня ужином ему не сравниться.

Точнее, с тем, кто будет со мной.

Я вышла в комнату, завернутая в полотенце, и села перед Дрю даже прежде, чем она успела меня об этом попросить. Она вооружилась косметикой и различными приспособлениями для укладки волос. Для нее все это было искусством – одевать, подбирать макияж, отделывать дома. С художественным вкусом у нее проблем не было. А я, как никто другой, знала, что она еще и очень заботливая.

Когда Дрю закончила, я надела платье и посмотрела в зеркало. Глаза и вправду выглядели зеленее обычного. Лежавшие на голых плечах волосы казались шелковыми. Дрю нанесла на ключицы и грудь какую-то светящуюся пудру, от которой пахло сахарной ватой, и благодаря ей и отливающему металлом платью я просто заблестела. Макияж переливался нежными цветами, и я вся… сверкала. Как шарик на новогодней елке.

– Ты уверена? – поинтересовалась я.

– Верь мне. – Увидев сомнение в моем взгляде, Дрю добавила: – Нет, я серьезно. Свет в ресторане очень мягкий, почти одни свечи. Ты будешь светиться.

– Пришельцы светятся.

– Не так. Смотри.

Дрю включила маленькую лампу над комодом, выключила верхний свет и убрала с моего лица распрямленные светлые волосы. Я посмотрелась в зеркало. Из него на меня смотрела экстравагантная незнакомка.

– Он подумает, что я слишком ради него стараюсь.

– Он будет тобой только любоваться, думать у него просто не будет времени.

О да, я прямо резко перестала нервничать.

Глава седьмая

В ресторан я пришла пораньше, решив, что мне будет комфортнее, если я появлюсь первая и подожду Майкла. Метрдотель провел меня к уединенному столику для двоих, расположенному в уютном алькове. Освещался он двумя бра цвета металлик. Я чувствовала себя какой-то соблазнительницей и подумала даже о том, чтобы перебраться в другое место, но, заметив направляющегося ко мне Майкла, решила остаться.

Белоснежная рубашка идеально подчеркивала его смуглую кожу. В слаксах цвета хаки с низкой талией его мускулистая фигура смотрелась очень мужественно. В мягком свете ресторана он походил на некоего темного ангела, а глаза его казались почти такими же черными, как и волосы. Майкл встретился со мной взглядом, а потом посмотрел вниз, на шею. Поначалу я чувствовала себя неловко, но он тихонько присвистнул. Тогда мне стало неловко уже по-другому.

– Привет, – выдохнула я. Прозвучало это так, как будто я пыталась сымитировать Мэрилин Монро.

Майкл не ответил, лишь улыбнулся и сел за стол. Я уловила аромат его одеколона: легкий, свежий, с ноткой цитруса. Мне захотелось подвинуться к нему поближе.

Я чуть было не прикусила губу, но вспомнила о том, как старательно Дрю накладывала блеск для губ, и остановилась.

– Как провел день?

– Продуктивно, – ответил он, раскладывая на коленях салфетку. – А ты?

– Тоже.

– Я обсудил с Томасом возможность занять один из лофтов в вашем доме. Парень, с которым мы в прошлом году снимали квартиру, переехал, и я предпочту жить один, а не незнамо с кем.

Хорошо, что я еще не успела ничего положить в рот, потому что я бы непременно подавилась. Если бы, например, у меня из носа брызнул бы холодный чай, не очень красиво получилось бы.

– Лофт? В нашем доме? Правда? Здорово. – Я откашлялась. – Значит, ты планируешь обосноваться тут на какое-то время.

– Сколько потребуется. – Майкл внимательно смотрел на меня, задержав взгляд на губах на долю секунды дольше, чем следовало бы.

Я опять еле сдержалась, чтобы не прикусить губу.

Мне вообще огромного труда стоило не думать о том, чтобы впиться в него поцелуем.

– Итак, – начал Майкл, наклоняясь ко мне, – подготовила вопросы?

Пора переходить к делу. У меня в сумочке лежал список, но я не была уверена в том, что стоит его доставать. Нервничая, я протянула руку к розовому бутону, стоящему в вазе на столе:

– Я думала о вчерашнем. Мои видения набирают обороты. Это было целое трио! Да еще и с роялем! У тебя тоже ухудшения наступали постепенно?

Он немного помолчал.

– Я не могу объяснить того, что ты видела вчера. Подобные декорации для меня тоже в новинку. Но я бы не беспокоился из-за этого. Полагаю, это связано с тем, что с возрастом наши способности усиливаются.

– Ты полагаешь? Очень утешает. – Я рассмеялась, не веря своим ушам. – Ты это серьезно? Не волноваться, когда ты даже на первый мой вопрос как следует ответить не можешь?

Майкл смотрел на что-то позади меня. Голос его звучал твердо:

– Я найду ответ. Не волнуйся.

– Хорошо, – сказала я, хотя мое любопытство уже сменилось неуверенностью. – Бывало так, что кто-то из рябчиков что-то о тебе знал?

– Ты о чем? – Майкл снова посмотрел на меня.

– Ну, имя, например, или… – Я смолкла. Может, не стоит ему об этом случае рассказывать? Я постаралась припомнить другие вопросы из списка. – М-м-м, когда ты видишь рябчика, как правильно к нему подходить?

– Потихоньку. – Майкл ухмыльнулся, разряжая обстановку.

Я все еще крутила в руках розу. Его улыбка привела меня в смущение, я опрокинула вазу и пролила воду на стол.

Хорошо, что это не свидание. Иначе я бы смутилась.

Мы оба одновременно протянули руки к вазе, коснувшись друг друга. От пальцев Майкла к моим пробежал электрический импульс. Мне вдруг стало тесно в собственной коже, страстно захотелось увеличить контактную поверхность. В это же время я услышала какой-то писк, и вокруг потемнело.

Очень, очень странно.

Я медленно подняла взгляд на Майкла. Его лицо было напряжено, и совершенно нельзя было понять, о чем он думает. Смутившись, а может, испугавшись, я убрала руку. Но я все еще чувствовала силу тока, пронзившего меня насквозь. Освещение вернулось в норму.

Я поклясться была готова, что вся дрожу. Майкл убрал руку под стол и опустил взгляд на меню.

– М-м-м… Что это было? – снова выдохнула я. Вода впиталась в белую скатерть.

– Это сложно объяснить.

Значит, не померещилось.

– Это мы сделали?

Майкл кивнул. Лицо у него было такое же выразительное, как у игрока в покер.

– С тобой такое уже было?

– По большому счету, нет.

К нам подошла официантка. Но напряжения ее появление не рассеяло. Мне хотелось, чтобы она поскорее ушла и можно было снова дотронуться до Майкла. Я закрыла меню в надежде, что мое тело вскоре вернется в нормальное состояние. Майкл заказал блюдо дня, и я попросила то же самое, даже не выяснив, что это было.

– Сейчас подам, – пообещала официантка, забирая у нас меню. Она посмотрела на висевшие над столом бра, поджав соблазнительные розовые губки. – И принесу вам свечу… Как-то тут темновато, согласны?

Ни я, ни Майкл не ответили, и она ушла. За меню я прятаться больше не могла и чувствовала себя слишком уязвимой.

– Мы будем говорить о… о том… что только что случилось? – поинтересовалась я.

– Ты поверишь мне, если я скажу, что пока этот вопрос лучше отложить?

– А выбор у меня есть?

– Наверное, нет. – Уголки губ Майкла чуть приподнялись, обозначив улыбку, но взгляд его был очень серьезный. – Задавай, наверное, остальные вопросы.

– Как насчет «что за фигня только что произошла»?

Лицо его окаменело – Майкл был намерен пресечь любой разговор на эту тему.

– Отлично. – Я попыталась ухватиться за какую-нибудь из мельтешащих у меня в голове мыслей, чтобы сказать хоть что-то. Но не получалось, так что пришлось достать список. Развернув листок, я положила его на столе перед собой. – Как отличать рябь от настоящих людей?

– Ты не хочешь бить их всех в живот?

Я покраснела, но не потому, что я ударила Майкла, а потому, что вспомнила, какие у него на животе кубики.

– Меня интересуют другие способы.

– Они могут проходить сквозь материальные объекты. – Майкл постучал пальцем по губам. – А еще я… ну… я так давно их вижу, что уже нутром чувствую.

Да уж, это было бы полезно.

– А что сделать, чтобы они исчезли? – задала я следующий вопрос по списку. – Не совсем, а когда видишь кого-нибудь прямо у себя на пути, например?

– Я стараюсь не обращать на них внимание. Я теперь знаю, что это такое, и мне проще их избегать, но если почему-то хочется, чтобы конкретный человек исчез, я просто до него дотрагиваюсь. Хотя дотрагиваться там не до чего. А у тебя какие способы?

Я вздохнула, не в состоянии отвести взгляд от пальцев Майкла. И думала лишь о том, как хорошо было бы, если бы он снова до меня дотронулся.

Подали еду, которая отвлекла меня от этих мыслей. Я убрала список в сумку. Почувствовав запах, я захотела есть, это был глазированный в чем-то лосось и приготовленная на гриле спаржа. Майкл поклевал чуть-чуть и отодвинул тарелку в сторону. Он поставил локти на стол, сплел пальцы, подняв указательные вверх, и сказал:

– Со временем ладить с рябью становится проще. Ведь тебе уже, наверное, стало? С тех пор, как ты увидела их впервые?

Проще?

– Наверное.

– С чего у тебя все это началось?

Я вдруг как-то сникла и принялась гонять по тарелке кусочек спаржи.

– Что ты обо мне знаешь?

– Томас кое-что рассказал – о том, что ты начала видеть мертвых людей незадолго до того, как погибли ваши родители. И что дома, в которых он работает, провоцируют эти видения.

– А еще?

Майкл сделал большой глоток холодного чая, а потом заговорил, похоже, очень внимательно выбирая слова:

– Он сказал, что тебе многое пришлось пережить.

Я уставилась в тарелку, мне было слишком неловко, и смотреть на него я не могла.

– Он рассказывал о том, что я лежала в больнице?

– Да. Но не уточнил почему. Я сказал, что будет лучше, если об этом мне поведаешь ты сама. – Майкл говорил тихо, его голос успокаивал.

– Из-за депрессии. По большей части. – Не поднимая глаз, я схватила оставшуюся булочку и принялась отрывать от нее маленькие кусочки. – Я начала видеть рябчиков. Вскоре после этого мои мама с папой… умерли. И я слетела с катушек. Выглядело это ужасно. Меня положили в больницу и пичкали там лекарствами. Очень усердно. После чего все исчезло. Не только мои видения, то есть рябчики, но и моя личность, все желания… все пропало. От меня осталась лишь раковина…

И даже меньше, чем раковина.

– Какое-то время мне даже нравилась это пустота. Боль исчезла. Но шло время, и я как бы начала слышать собственный голос – он был очень далеким и просил разрешения вернуться. – Я принялась разламывать булочку на еще более мелкие кусочки. – После того как я вышла из больницы и уехала в частную школу, я нашла терапевта, Алисию. То, что я могла с кем-то поговорить, рассказать кому-то все, очень мне помогало…

Ну, почти все.

– В прошлое Рождество я перестала принимать таблетки. – Невероятно, что я призналась в этом Майклу, но слова так и лились из меня. Меня заставлял говорить его взгляд – Майкл смотрел на меня внимательно, без осуждения. – Томас с Дрю не в курсе. Я не хочу, чтобы они за меня волновались, а они обязательно начнут беспокоиться, если узнают, что я «отказалась от химии».

– Оставь ты булочку в покое. Или ты хочешь крошки на дорогу сыпать, чтобы потом вернуться домой? – В голосе Майкла слышалось едва скрываемое волнение. Мое сердце бешено заколотилось.

Я бросила на тарелку оставшийся кусочек хлеба и, скрестив руки на груди, продолжила:

– Когда воздействие лекарств прекратилось, вернулись видения. Но за последний семестр это случилось всего несколько раз. В начале лета я видела рябчика дома у моей подруги Лили. А вчера я встретила и южную красотку в кринолине, и мужчину у нас в гостиной, а вечером…

– Джаз-банд, я помню. – Майкл покрутил серебряное кольцо на пальце. – Ты рада, что слезла с лекарств?

– Было просто ужасно. Мне казалось, что у меня нет контроля над ситуацией, хотя не многие психи могут похвастаться его наличием.

– Прекрати. – Майкл произнес это тихо, но приказным тоном. – Ты не псих. Эмерсон, то, что ты видишь, реально. Это нормальное явление, и ты нормальная. То, что ты пережила, было ужасно – я имею в виду потерю родителей…

И потерю рассудка.

– Я лишь хочу сказать… не будь так строга к себе. – Он протянул руку, будто хотел дотронуться до меня, но потом отвел ее. – Расслабься.

От его слов на душе стало легче. Не только от того, что он сказал, но и от того, как он это сделал – словно не принимая отказа. Волнение отступило, и это доставляло такое удовольствие. У меня выступили слезы.

– Черт! Я не плакса, клянусь. Я никогда не плачу. Я это ненавижу. – Я вытерла глаза салфеткой, не дав ни одной слезинке упасть.

Майкл подозвал официантку и попросил счет, давая мне время прийти в себя.

– За счет заведения, – весело ответила девушка, бросила взгляд на меня, а потом нерешительно улыбнулась Майклу.

– Спасибо. – Он тоже ей улыбнулся.

Когда она ушла, он положил на стол двадцатку.

Щедрые чаевые. Это говорит о хорошем характере.

Через несколько секунд я снова посмотрела на него.

– Спасибо.

Майкл кивнул. Он понял, что благодарю я его не за ужин.

– Ну что, идем к тебе?