Текст книги "Секреты обольщения"

Глава 17

– Никто не отказался от приглашения. Обед обещает пройти успешно, – сообщила Алексия приятную новость, пока они с Роуз выходили из дома на Хилл-стрит. – В этом розовом, оттенка герани, платье ты будешь выглядеть прелестно. Мы на пути к еще одной маленькой, но важной победе.

Роуз сжала руку Алексии, выразив этим жестом свою благодарность.

Держась за руки, кузины не спеша направились к Гайд-парку.

Роуз вернулась в Лондон три дня назад. Это были три счастливых дня и три прекрасные ночи. Ее опасения, что вновь обретенная теплота, появившаяся в их браке, закончится с возвращением в Лондон, к счастью, не подтвердились. В первую ночь после возвращения они с Кайлом были настолько полны энтузиазма и желания продолжать исследования друг друга, начатые прежде, что даже занимались любовью в темной гардеробной.

К несчастью, последовавшее за этой ночью утро омрачило приятные ощущения удовлетворения и довольства. Прибыло письмо от семейного поверенного, просившего позволения встретиться с ней по поводу ее собственности в графстве Оксфордшир.

Роуз вовсе не думала об отчаянном положении Тимоти, пока была на севере. В отсутствии мыслей и беспокойства о брате была своя свобода. Теперь его требования снова терзали и будоражили ее совесть.

Предстоящая встреча с поверенным расстроила ее. Роуз пригласила Алексию на прогулку, отчасти чтобы хоть на несколько часов отсрочить эту встречу.

– Ты пробыла на севере дольше, чем я ожидала, – сказала кузина. – Я боялась, что миссис Воун подумает, что я решила не устраивать этот обед или не приглашу ее. Весьма досадное недоразумение. И как семья твоего мужа?

– Очень хорошо. Они мне понравились, Алексия. Честные и добрые люди. Мне хотелось бы думать, что теперь и они обо мне лучшего мнения.

– Никто из тех, кто знает тебя, не подумает о тебе плохо. Вот почему нам так удаются наши планы. Это и иное объяснение скандального аукциона, о котором все еще шепчутся. Та самая интерпретация, в которой ты предстаешь невинной девой, а Норбери – отъявленным негодяем. И признаюсь, что я не сочла нужным никого разубеждать на этот счет.

– Но обычно люди склонны предполагать худшее и не ломать голову, чтобы найти извинение женщине, оказавшейся в центре такого скандала.

– Свет знает виконта, и его не любят. Он не слишком приятный человек, и уже много лет ходят слухи о его проделках. А ты, в свою очередь, всегда вела безупречную жизнь. Уж одну ошибку можно простить. А поведение Норбери по отношению к тебе было настолько порочным, что он заслужил такое истолкование своих действий.

Они вошли в парк. Публики в нем было мало. Тут и там можно было видеть редких прогуливающихся.

– Я очень ценю все, что ты для меня делаешь, Алексия. И все же мне хотелось бы, чтобы Кайл тоже мог присутствовать на этом вечере. Он говорит, что тебе не следует вести войну на двух фронтах сразу. А я считаю странным то, что миссис Воун и ее муж готовы закрыть глаза на то, что меня называют шлюхой, но не могут примириться с тем, что мой муж родился в поселке углекопов.

– То, что тебя раздражает эта несправедливость, говорит в пользу вашего брака. Это знак того, что ваша взаимная привязанность растет.

Роуз сомневалась, чтобы Алексия догадывалась хотя бы о половине того, что происходит между ней и Кайлом. Ей хотелось рассказать кузине о человеке, за которого она вышла замуж. Она подыскивала слова, чтобы описать, насколько защищенной, и живой, и не нуждающейся в опасениях она чувствует себя в его объятиях. Но самое меньшее, что она хотела бы сказать, это то, что ей плевать на свет и что она готова отказаться от приемов, из которых намеренно исключают ее мужа.

Алексия нарушила молчание первой:

– Теперь что касается Айрин. У меня есть насчет нее предложение. Весьма ошеломляющее.

Упоминание об Айрин заставило Роуз забыть о словах, уже висевших у нее на языке. Эта война велась скорее ради Айрин, чем ради нее. И даже в этот брак она вступила главным образом из-за сестры.

– Думаю, еще слишком мало времени прошло, чтобы Айрин могла найти мужа в этом сезоне, – сказала Роуз. – И ты, пожалуй, сверхоптимистична, если считаешь иначе.

– Выслушай меня, прежде чем высказывать свое мнение. Я прекрасно осведомлена, что твой скандал не мог не отразиться на нашей девочке. – Алексия положила руку на свой живот. – Я упомянула об этом потому, что мы с Хейденом две недели назад обедали в доме его брата. Хейден сочувствует положению Айрин, но занял несокрушимо твердую позицию в отношении моего участия в устройстве ее судьбы. Он считает, что я беру на себя больше, чем позволяет мое положение.

– Твой муж прав. Самый веский аргумент – твоя беременность. А Айрин может подождать еще годик.

– Похоже, таково общее мнение, и после этого обеда я и сама заколебалась. Представь же мое изумление, когда несколько дней назад ко мне приехала Генриетта и предложила устроить в апреле бал, с тем чтобы на нем появилась Айрин.

– Генриетта? Ты меня удивляешь.

– Я и сама удивлена. А она удивляет меня с каждым днем все больше. Если любовная интрига может так изменить женщину, то я молю Бога, чтобы все светские гарпии нашли себе любовников до начала сезона.

– И возможно, устройство подобных отношений должно стать нашей стратегией. Счастье в этой области жизни может изменить взгляд на многие вещи.

Алексия удивленно подняла бровь:

– И каково теперь твое отношение ко многим вещам в жизни, Розалин? Ты предложила эту прогулку по парку, несмотря на холод, пасмурное небо и эти нависшие над головой облака. Возможно, ты не заметила, какая сегодня погода, и, невзирая на холод, видишь прекрасный ясный день?

Роуз почувствовала, что лицо ее вспыхнуло. Алексия рассмеялась, склонилась к кузине и поцеловала в щеку.

– Поскольку я уговорила тебя вступить в этот брак, я испытываю облегчение оттого, что хотя бы какая-то его сторона оказалась удачной.

Кайл всегда был чутким и внимательным любовником, понимающим, что их брак принесет им обоим удовлетворение. А теперь, после той ночи в Тислоу, время, проводимое вместе в супружеской постели, стало для Роуз самым лучшим. И некоторым образом оно стало единственным, когда она чувствовала себя с мужем вполне естественно и легко и не сомневалась в том, что все делает правильно.

Этого было достаточно. Слова, которые он шептал ей на ухо, ощущение его дыхания на волосах и даже то, как он обращался с ее телом и требовал от нее полной отдачи, – обо всем этом она не спрашивала и ни на что больше не претендовала. Одного наслаждения было достаточно, чтобы оправдать их брак, но обжигающий след, который Кайл оставлял в ее душе, еще больше привязывал ее к нему, и после каждой проведенной с ним ночи Роуз еще больше принадлежала ему, чем себе.

В тот день, когда она приняла его предложение, Кайл сравнил плотские утехи с хорошей трапезой. В последнее время эта «трапеза» удавалась им на славу. И успех следовало приписать его стараниям. Он разнообразил еженощное меню все новыми восторгами.

Так почему же в этом браке по расчету с каждым днем Роуз ощущала себя все менее расчетливой? Возможно, Кайл сказал бы, что она повторяет свою ошибку в приятии наслаждения, какую совершала в его отсутствие, смешивая физическую сторону любви с эмоциональной. Новое знание друг друга, приходившее вслед за этими изысканиями, становилось неизбежным. Вероятно, мужчины точно так же реагировали и на чувственные удовольствия в борделях.

И все-таки связывавшие их узы кое-что усложняли. Как, например, ее предстоящую встречу с поверенным.

– Алексия, было ли когда-нибудь, чтобы ты обманывала Хейдена? Чтобы ты его ослушалась?

Алексия, обдумывая вопрос кузины, продолжала идти.

– Раз или два. Я убеждала себя, что это не так, но, конечно, только этим я и могла оправдать себя. – Она улыбнулась собственным воспоминаниям. – Он поймал меня на самом страшном обмане. Сомневаюсь, что совершу новую попытку в этом роде. Или что мне это потребуется.

– Ты испытывала чувство вины?

– Было такое. Но есть вещи, которые мужьям знать не обязательно. Я совершила несколько грехов умолчания, если поставить на весы абсолютную честность, потому что в то время для меня этот вопрос был очень важен, а он бы меня не понял. – Она размышляла над ответом. – Но теперь бы понял. Правда, достижение такого взаимопонимания в браке требует времени даже при самых благоприятных обстоятельствах, а у нас этого не было.

Такой взвешенный обдуманный ответ был типичен для Алексии, если возникал любой сложный и не слишком деликатный вопрос. Роуз догадывалась о том, о чем умолчала ее кузина. Этот важный для них обеих обман касался Роуз, Айрин и Тима, а также решения Алексии любой ценой сохранить и защитить семью, которую ненавидел ее муж.

– Почему ты спрашиваешь, Роуз? В силу обстоятельств я осталась одна, когда мне пришлось делать выбор, но ты не одинока.

Роуз обдумывала, стоит ли посвящать Алексию в свои сложности. Кузина проявит скромность и не расскажет Хейдену об их разговоре, если Роуз попросит ее молчать. И все же Алексия не согласилась бы с ней в вопросе, что Тим нуждается в помощи. Она занимала твердую позицию и возражала против поездки Роуз к нему.

Для Алексии Тим был все равно что мертв. Она первая и из первых рук узнала о нем все худшее. Она была свидетельницей бегства Тима и видела, как он предоставил Хейдену рисковать собственным состоянием ради спасения остатков семьи и репутации Лонгуортов. И Алексия, вероятно, долгое время знала, сколько денег было украдено. Алексия никогда не прощала ни малейшего обмана, чему Розалин и была свидетельницей теперь. И уж никак не ради благополучия Тима. И было бы несправедливо снова отягощать ее грязными последствиями скверного поведения Лонгуортов.

– Я люблю тебя, Алексия, и благодарна тебе за то, что ты согласилась выслушать меня. Боюсь, что обстоятельства вынуждают меня самой принимать решение, как это всегда делала ты.

Мистер Ярдли ухитрялся проявлять безупречный профессионализм во всех отношениях. В своей конторе, расположенной возле «Линкольн инн», он приветствовал Роуз вежливо, но прохладно, как и следовало вести себя в деловой обстановке. Он усадил ее на стул, положил перед ней стопку документов и улыбкой ободрил Роуз, чтобы она почувствовала себя непринужденно. Рядом с ними за письменным столом сидел клерк, молчаливый и незаметный, с пером в руке, приготовленным для того, чтобы делать записи.

Жесткие концы высокого ворота мистера Ярдли сжимали его пухлые щеки, а галстук обнимал двойной подбородок. Его по моде уложенные седеющие волосы теперь не топорщились, потому что сильно поредели. Этот опытный поверенный много лет служил семье Лонгуорт – сначала отцу, потом сыновьям, – но уже с год они не предоставляли ему достойного дела.

Роуз ждала, пока он начнет задавать ей вопросы. Поверенный выглядел осторожным и осмотрительным. Вне всякого сомнения, и его репутация пострадала из-за всем известного и оглушительного разорения ее брата. И теперь служить Тимоти мистеру Ярдли было так отвратительно, что он пришел к заключению, что не хочет принимать участие в управлении его имуществом. Эта встреча могла стать для Роуз последней.

Он откашлялся, прочищая горло.

– Миссис Брадуэлл, я внимательно изучил закон и пришел к заключению, что тот факт, что ваш брат выбрал вас своим доверенным лицом, потребует длительного рассмотрения. На основании этого письма я мог бы продать его собственность от его имени.

– Это хорошая новость. Когда мы сможем это осуществить? И сколько времени может занять процесс продажи?

Он снова откашлялся.

– Тут возникает одно осложнение. Я с сожалением должен вам сообщить, что эта собственность не может быть продана.

Роуз вопросительно склонила голову:

– Вы ввели меня в заблуждение. Пожалуйста, объясните почему она не может быть продана.

– Продать ее возможно, но только после того, как я встречусь с вашим мужем.

– Эта собственность принадлежит не мне, а моему брату, и мой муж не может иметь никакого влияния в этом вопросе. Думаю, я смогу понять, если вы мне все как следует объясните.

Поверенный надулся и запыхтел. Похоже было, что он находил затруднительным объяснять Роуз финансовые вопросы.

– Миссис Брадуэлл, когда ваш брат бежал от своих долгов, его собственность оказалась уязвимой из-за его должников. – На слове «долгов» мистер Ярдли сделал особое ударение, тем самым показывая, что существует по крайней мере хотя бы один человек, знающий, какие преступления стоят за этими долгами. – Лорд Хейден Ротуэлл в то время наложил арест на имущество. На этот счет у меня имеется документ. Это оказалось единственным, что удержало кредиторов от того, чтобы забрать это имущество в качестве компенсации за их потери.

– Я знаю о том, что лорд Хейден кое-что сделал, чтобы защитить нашу собственность. И я благодарна ему за то, что он сделал. Я не сознавала, что на имущество все еще наложен арест.

Ей бы следовало это предвидеть. Едва ли можно было осуждать лорда Хейдена, если это имущество до сих пор находилось под арестом даже после выплаты всех долгов. Он сам выплатил долги. И даже если бы в качестве компенсации забрал эту собственность, Роуз не стала бы возражать.

– На самом деле арест был снят в конце прошлого лета.

– Если это так и теперь эта собственность свободна, а я являюсь представительницей и доверенным лицом брата, то почему усадьба не может быть продана?

– На нее снова наложен арест.

– Значит, существует уже два ограничения? Не верю, что лорд Хейден снял арест, целью которого было защитить нашу семью и имущество, а потом оставил его на милость другого кредитора.

– Этот второй кредитор еще не появился, когда лорд Хейден снял запрет на продажу поместья. Это новый человек. И запрет на продажу был наложен всего несколько месяцев назад.

– Это весьма меня тревожит, мистер Ярдли. Почему вы мне не сообщили, когда это произошло?

– Я поверенный вашего брата, который, похоже, больше не нуждается в поверенном, учитывая то, что произошло за последний год. Я имею в виду потерю его состояния, его долги и новое место жительства за границей. Короче говоря, мадам, я так полагаю, что наше сотрудничество окончено, и потому я больше не ведаю делами вашей семьи. Что же касается вопроса насчет вашего права распоряжаться имуществом вашего брата в качестве его доверенного лица, то он меня удивил, как мой сегодняшний отчет удивляет вас.

Роуз встала и прошлась по комнате. Окно его рабочего кабинета выходило на улицу, где моросил мелкий дождь, орошая водяной пылью людей и экипажи.

Новый арест. Похоже было, что лорду Хейдену срочно понадобилось получить долги. В искусно сотканной паутине подлогов и обмана было бы невозможно найти новые жертвы.

– И на какой срок распространяется это ограничение, мистер Ярдли?

Очень скоро они могли лишиться этой земли. Они с Айрин могли потерять дом, в котором жили с рождения. Они могли оказаться вырванными из почвы, как растения после сбора урожая. Розалин не позволяла себе думать об этом, когда продажа дома и земли означала помощь Тиму, но теперь возможные последствия этого причиняли ей боль.

На нее нахлынули воспоминания, десятки воспоминаний о счастливых и печальных временах. О ее старшем брате Бене и его заявлении о том, что он купил право работать в банке, и хотя это означало, что они спустились на одну ступень во мнении света, в конечном итоге смогли улучшить свою жизнь. Воспоминания о Тиме, когда он был еще ребенком… Воспоминания о том, как она лежала на холме… О том, как Кайл столь неожиданно поцеловал ее в первый раз, пренебрегая их неравенством и разницей в общественном положении, разделявшими их.

– Если не считать ограничения на использование земли, никаких других шагов предпринято не было. Все осталось на месте, как при лорде Хейдене. И все же запрет на продажу земли сохранился.

Роуз повернулась лицом к мистеру Ярдли.

– Если этот новый запрет означает всего лишь сохранение status quo, может быть, можно убедить лицо, наложившее его, снять запрет? Как вы видите из письма моего брата, его положение серьезно и обещает осложниться, если я не пошлю ему денег.

Мистер Ярдли был слишком учтив, чтобы ответить должным образом, но его взгляд был достаточно выразителен. То, что Тим оказался в тяжелой ситуации, никого не могло опечалить, кроме его ближайших родственников.

– Я думаю, что маловероятно, чтобы запрет был снят. Это серьезное дело, и капризы в нем неуместны.

– И все же я должна попытаться. Понимаю, что это не та услуга, которую вы могли выполнить с охотой, сэр. Я попытаю счастья сама. Пожалуйста, запишите мне имя кредитора. Я напишу ему письмо или попрошу лорда Хейдена сделать это для меня.

Поверенный заколебался. Потом посмотрел на клерка и кивнул. Клерк взял перо, склонился над конторкой и принялся что-то писать.

Сложив бумагу, он вручил ее Роуз. Она положила записку в ридикюль и ушла.

Оставшись в уединении своей кареты, Розалин вынула листок из сумочки, отодвинула занавеску на окне кареты и развернула записку.

И тотчас же поняла смущение мистера Ярдли и его уклончивые объяснения.

Оторопев, Розалин смотрела на имя лица, наложившего запрет на продажу земли и лишавшего ее права распорядиться ею по своему усмотрению.

Мистер Кайл Брадуэлл.

Глава 18

Посетитель Кайла ушел с подписанным соглашением в руке, но ни тот ни другой не остался доволен условиями этого соглашения. Первый его результат они обсудили, как только человек вошел в дверь. Последнее же явилось следствием неожиданного решения, принятого Кайлом во время переговоров. В нормальных обстоятельствах он бы пожертвовал несколькими фунтами в обмен на приятное для обоих расставание. Однако сегодня не принял этого поставщика леса с обычным спокойствием. Переговоры приняли характер игры, в которой Кайл намеревался выиграть, а не тянуть до бесконечности.

Он смотрел, как закрывается дверь его рабочего кабинета. Бумага, которую унес с собой посетитель, стоила дорого, целую кучу денег. Этот лес прибывал из Норвегии. Возможно, все-таки дело могло затянуться.

Кайл снял сюртук и положил его на стул. Теперь он видел, насколько тяжело балансировать на краю нового мира, в котором он теперь жил и работал. Его энергия помогала ему восстановить силы, затраченные на то, чтобы подавлять свою истинную натуру. И Роуз способствовала этому. Когда он был с ней, чувствовал себя самим собой. Даже в мыслях и планах в последние годы он воздвигал стены и ограничения. Пытаясь скрыть, кем он был на самом деле, Кайл потерял представление о том, кто он.

Он стоял над своим письменным столом и разглядывал бумагу, в которой в общих чертах было изложено заключенное соглашение. Кайл отложил ее и теперь рассматривал свои замечания, написанные сегодня утром. Они в черновом виде представляли новые и необычные идеи. Дерзкие. Смелые. Идеи, которые изливались из него водопадом, когда он был моложе. Но после возвращения из Франции он не демонстрировал эту сторону своей натуры.

Похоже было, что Роуз нравилась эта, истинная, сторона его личности. Похоже было, что она одобряла эту смесь, сотворенную из прошлого и настоящего.

Заметки, которые Кайл просматривал, вдруг поблекли, и теперь он видел только ее. Он вспомнил, какой она была нынче утром на рассвете – с шелковистыми волосами, струящимися в его руках, и теплом, проникающим в него с каждым биением ее сердца. Как и всегда, ее красота загипнотизировала его, но теперь это была не незнакомка, от вида которой у него захватывало дух. Не была она больше и милой леди, обменявшей на спасение свою жизнь и права на свое тело. На память пришли новые образы. Эротические, и в то же время желание играло в них не слишком большую роль. В его мозгу были будто выжжены огнем простые подробности. Очертания лица в освещении оксфордширского зимнего сада. Ее рука, поднимающая вилку… В сознании Кайла постоянно возникали беглые образы красоты и грации. Возможно, он оказал такой нажим на поставщика леса для того, чтобы отвлечься от мыслей о Розалин.

Она снова и снова удивляла его. И не только в постели. И это означало изменение их отношений. Он не ожидал многого от этого брака, и уж меньше всего – от нее. И никак не предвидел радости, которую приносило ему ее общество.

Сегодня она собиралась к Алексии. Он гадал, вернулась ли она уже домой.

Если бы он явился к ней прямо сейчас, она бы ничем не показала, что он нарушил ее планы. Возможно даже, изменила бы их и снова соблазнила его, ввергла в яростное пламя желания с обычным, похожим на взрыв, завершением, когда оба они теряли и вновь находили себя.

Возможно…

Его счастливые мысли нарушил шум в соседней комнате. Кайл сделал несколько шагов и открыл дверь приемной.

Там взад и вперед расхаживала Розалин. Он словно вызвал ее своими мыслями. Ее шаги ритмично отзывались на деревянном полу. Роуз посмотрела на место стряпчего на возвышении, потом остановилась и перевела взгляд на Кайла, замершего в дверях.

Что-то было не так. Что-то случилось. Это было заметно по ее нервным шагам и наклону головы.

А уж гневный взгляд Роуз подтвердил мысль о том, что она не в духе.

– Я прежде здесь не бывала, – заявила она, будто отвечая на воображаемый вызов, которого на самом деле не было и в помине. – Я ездила в Сити и решила заглянуть к тебе.

– Рад, что ты это надумала. Если бы я знал, что тебе будет интересно, давно бы привез тебя сюда.

– Где твой клерк? Он где-нибудь поблизости?

– У меня его нет. Я не пользуюсь услугами клерка. Я сам пишу письма и составляю контракты.

– Поверенные полезны во многих отношениях.

– Ты не войдешь? Там есть стулья.

Роуз заколебалась, потом прошла вслед за Кайлом в кабинет.

Ее медленный цепкий взгляд замечал все: дорогой ковер, мебель красного дерева, высокие книжные шкафы и просторные неглубокие ящики для карт.

– У тебя отличный вкус. Неброско и не вызывающе, как и твоя одежда.

В ее оценке не было теплоты. Это была не та женщина, которую он знал прежде. Эта женщина сочла его тщательный выбор образа жизни и обстановки полным обмана и расчета. Кайл не обиделся, потому что отчасти она была права.

Он подбросил в камин пару поленьев.

– Сегодня сыро, и тебе надо согреться. Ты была у Алексии? До того как побывала в Сити?

Роуз устроилась у камина.

– Да. Кузина полна планов насчет меня и Айрин. Алексия слишком добра.

В отблесках пламени ее лицо приобрело золотистый оттенок. В течение нескольких секунд, пока Кайл смотрел, как тепло придавало блеск ее глазам и окрашивало румянцем совершенную кожу, он забыл, что ее визит в офис был необычным и что Роуз чем-то разгневана.

Она повернулась к нему лицом.

– Я приехала сюда не потому, что мне было любопытно посмотреть на место, где ты занимаешься делами. Хотя следовало бы сделать это раньше. Как следовало бы проявить больше интереса к твоей семье и прошлому. Я повинна в ужасной и непростительной погруженности в свою недавнюю жизнь. Я все воспринимала только через свои собственные впечатления, не задумываясь о том, что другие могут видеть все в ином свете. Правда заключается в том, что я настолько ничтожна и незначительна, что даже вопросы, имеющие ко мне непосредственное отношение, на самом деле связаны с другими, более важными делами.

– О каком бы событии или действии ни шла речь и каковы бы ни были его причины или результат, ты не права, утверждая, что ничтожна и незначительна.

– Сомневаюсь.

Кайл заметил скептицизм в ее взгляде и поверил ей. Она усомнилась в его словах.

– Кайл, я всегда считала, что все жертвы Тима, все клиенты банка, потерпевшие ущерб, полностью удовлетворены. Ты меня в этом уверил. Все, включая твою тетку и дядю.

– Так и есть.

– Но не все получили компенсацию из рук лорда Хейдена?

– Нет. Не все его выдоили дочиста.

– Выдоили? Никто не требовал от него денег.

– И все равно он был сильно обескровлен.

Роуз попыталась осознать это. В затратах лорда Хейдена можно было не сомневаться – то была крайне неудобная и неприятная правда.

– Я полагаю, что большинство пострадавших были очень разгневаны, Кайл? Но ведь они приняли деньги от лорда Хейдена, что, должно быть, умерило их гнев?

– Тебе Алексия сказала об этом? Что я не взял денег от ее мужа?

– Нет.

Но ведь кто-то сказал ей. Или Роуз сама пришла к такому заключению?

– Жертвами оказались Пру и Харольд, а не я. Но я был их доверенным лицом, распорядителем их средств. Потому я не мог принять предложение лорда Хейдена. И не понимаю, как могли другие. Преступление совершил не он.

– Но они же смогли! Они просто хотели получить свои деньги назад, Кайл! И это была единственная возможность усмирить их гнев и забыть о преступлении. А что вместо этого сделал ты? Как ты возместил их потери? Ты основал для них новый траст, вложив собственные деньги?

– Я нес ответственность перед ними. Ведь мое неверное суждение о банке стало причиной их потерь. И разумеется, я должен был возместить эти потери.

– Они бы ничего не потеряли, если бы ты позволил лорду Хейдену возместить ущерб. Думаю, ты этого не сделал, потому что тогда у тебя не было бы оснований для мести.

В этом была большая доля правды. Кайл тотчас же осознал это. В то время он об этом не подумал. Во всяком случае, Роуз затронула вопрос, ответ на который он никогда не смог облечь в такую форму, чтобы она приняла его точку зрения или поняла его.

Она подошла к нему вплотную. Теперь Роуз смотрела ему в глаза внимательным вопросительным взглядом, будто изучала незнакомца.

– Ты не Хейден Ротуэлл. Смею предположить, что двадцать тысяч фунтов заставили бы тебя дрогнуть. Думаю, что и меньшая сумма заставила бы.

– Я думал об этом долго и основательно, Роуз. И все еще продолжаю думать.

– Нет, я полагаю, что ты нашел способ прекратить раздумья. Если не сегодня, то довольно скоро.

Она с трудом могла скрыть ярость, жарко сверкавшую в пронзительном взгляде и заметную в необычно напряженном выражении лица.

Он заметил кое-что еще: едва проглядывающую жесткость, которую увидел при первой встрече. Теперь она вернулась. Роуз снова облачилась в латы гордости, позволившей ей выжить, когда ее семья разорилась и она была вынуждена терпеть бедность и одиночество.

Кайл потянулся к ней и привлек к себе. Он хотел обнять ее так крепко, чтобы исчез повод к ссоре, какой бы ни была ее причина, чтобы это не отдаляло ее от него. Роуз вывернулась из его объятий.

– Ты очень умен и хорош в своем деле, Кайл. Неудивительно, что добился успеха. Ты всегда действуешь наверняка. Ты предпочитаешь ничего не говорить, если разговор не сулит успеха.

– Я полагаю, ты объяснишь, что тебя так расстроило? Я жду твоих объяснений.

– Расстроило? Расстроило?! Прекрасное слово!

Слова ее резали воздух комнаты. Роуз на мгновение закрыла глаза, пытаясь восстановить равновесие.

– Сегодня я узнала о состоянии моей собственности в Оксфордшире. Я знаю, что ты претендуешь на нее.

– Как ты об этом узнала?

– Как?! Как я узнаю о двуличии, которого никак не подозревала?

Она снова принялась ходить по комнате. От нее исходили волны ярости. Теперь и в Кайле тоже поднялось негодование.

– Когда ты это проделал? После того, первого, визита ко мне? Ты в тот день осмотрел дом и произвел основательную оценку земли? И спросил о безусловном праве на недвижимость. Как глупо с моей стороны, что я восприняла этот вопрос как интерес небезразличного ко мне друга. Как вопрос моего рыцаря в сверкающих доспехах. А ты только подсчитывал потенциальную прибыль!

– Это неправда, черт возьми!

– Ты же знал, что это собственность моего брата! Только я не знала, что ты единственный кредитор, не получивший компенсации. Господи! Ты на самом деле и произвел анализ почвы, чтобы понять, будет ли выгоднее превратить фермы в новые поместья.

– Как ты об этом узнала?

Она не обратила внимания на его вопрос. Ее глаза были широко раскрыты.

– О! Я даже сказала тебе имя человека, готового купить все, если бы ты не потрудился сам построить там новые дома. Ты самым недостойным образом ввел меня в заблуждение! Ты меня использовал.

Этого было довольно. Кайл подошел к Роуз и снова заключил ее в объятия. Она извивалась, сопротивлялась и пыталась вырваться, однако он держал ее крепко. Она смотрела на него с яростью.

К нему пришло воспоминание о том, как она сопротивлялась в ночь их знакомства и как укусила его.

– Пусти меня, Кайл!

– Сейчас. Но сначала ты меня выслушаешь. Да, я наложил запрет на продажу собственности.

Его признание не умерило ее гнева. Роуз продолжала извиваться и пыталась вырваться, как разъяренная кошка. Но он не выпускал ее.

– У меня нет намерения присвоить эту собственность. И никогда не было. Я наложил арест на землю, чтобы никто не мог ее присвоить или продать.

Она замерла. Их глаза встретились.

– Как ты узнала об этом, Роуз?

– Мне сообщил наш поверенный.

– Он мог сказать об этом, только если бы его попросили. Значит, ты спросила его. Почему? Ты собиралась продать собственность и уехать к Тимоти?

Одно только предположение этого вызвало в Кайле злость.

– Конечно, нет!

Мрачное лицо Розалин просветлело. Она поняла.

– Так вот почему ты это сделал? Чтобы быть уверенным, что я никогда не смогу к нему уехать? Ты ведь предупреждал меня, что я не смогу этого сделать вне зависимости от того, буду ли замужем или нет.

– Если бы ты не попросила денег у своей кузины, это оставался бы единственный способ найти средства для такого путешествия.

– Я же сказала, что не поеду к нему. Я вышла за тебя замуж. Разве не так? И я не настолько бесчестна и не настолько глупа, чтобы дать обещание выйти замуж, а потом бежать в неизвестное будущее с братом.

Казалось, это вполне логичное объяснение принесло ей успокоение.

Но не ему. Если она не по собственным соображениям и не ради своей цели пыталась продать землю, значит, это делалось для кого-то другого.

Они смотрели в глаза друг другу, и в этих взглядах было все – радость двух последних недель и понимание, что с этих пор никогда больше они не будут так свободны и откровенны друг с другом. Кайл догадался, что Роуз понимает, какой вопрос он собирается ей задать. И ощутил, как напряглось ее тело в его объятиях.

– Ты снова получила от него письмо, верно? Он попросил тебя продать землю. Ты поэтому разговаривала с поверенным?

Ответный ее кивок не выражал смирения. А во взгляде было пламя гнева, способного соперничать с его собственным.

Она ослушалась его. И это было самым меньшим из неизбежных заключений, пронзивших его мозг с остротой меча.

Роуз не только вступила в контакт с братом, но и предприняла шаги от его имени, и это легко было доказать. Если бы кому-нибудь пришло в голову назвать ее его сообщницей, она дала доказательство этого тому, кто пожелал бы выдвинуть против нее правдоподобное обвинение!