Текст книги "Ключ к сердцу"

Ключ к сердцу
Mel RedWolf

Дизайнер обложки Mel RedWolf

© Mel RedWolf, 2022

© Mel RedWolf, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0059-1470-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эпилог

 
Шумят ветра
И мягкий бриз уносят
К далёким берегам
Восточных вод.
 
 
Там, где когда-то развернется
Эпилог, не пролог.
И среди сказок мира,
Звучит одна, запрятанная правда.
 
 
Все только вымысел, разврата
Полета мысли гордецов,
Но эта хрупкая страница
Содержит больше, чем ничто.
 
 
Но отыскать иголку в спицах,
Средь тысяч миллионов
Для чего?
И для наивных гордецов
То не в задачах.
 
 
Пускай мерцает в небесах,
Одна, горючая звезда,
Но даже так найти тот путь,
Сумеет только одинокий,
 
 
Лишенный преданной тревоги,
Искатель истинного смысла
И, как на дне колодца горько,
Найдёт запрятанную правду.
 
 
Узнает мир о том, что было?
Что живо, чем держать мосты?
Иль почему так дует бриз,
Средь жаркого полудня штиля?
 
 
То выбор будет для него,
Искателя истинного смысла
Раскрыть для мира четкий принцип
Или сокрыть и сгинуть в тишь.
 

Душа просторов

 
Проходят луны и дожди,
Не удивить просторы луга
Огнями красочной Москвы
И дорогим авто у плуга.
 
 
Душа просторов и полей
Совсем иным дышала. Будет
Терновый куст и пряный дым.
Там будет чай и ягод думка.
 
 
Простая жизнь и конь упрямый,
Что тихо тянет лямку вспашь.
Там, где крестьянин только рьяно
Серпом срезает новый стяг.
 
 
Ему пшеницу бы растить,
А не идти да с войсковыми
Зазря топтать тропы градские
И сапоги в износ пускать.
 
 
Но сноп пшеницы вновь срезает
Совсем младой его сынишка.
Конь так упрямо тянет лямку
И пахнет хлеб сельской избицы.
 

Житель леса

 
Он потерялся так давно
Среди людских чужих ветров
И буревестников вернулся
К пустыне таун – городов.
 
 
И позабыл он запах леса.
Лесные шишки и снега,
Как хруст звучал и море искр
Ссыпались с ветки прямо в глаз
 
 
Но что же нужно?
Лишь бутыль, билет в кино
И шах за триста.
Как сигареты с кнопкой виста
 
 
Не пахнет он уже лесным
Душистым духом, что был тризно,
Звуча в ушах, как рокот волн
И убивая страхом жизни,
 
 
Что по несчастью занесло
В леса поросшие бурьяном
И мхом, мягчайшим, как тропа,
Которой вышел он когда-то
 
 
В далёкий путь,
Где нет конца.
И в городе он так давно,
Что позабыл лесные тропы
 
 
Забыл, как манит лунный свет
Искать ночные приключения
И сказки-жизни нынче след.
Ведь так давно он потерялся
 
 
Среди людских далёких троп.
Уже не рушится сознание,
Когда с утра звонит рингтон,
Но все же ночью гложет сердце
 
 
Тоска по выси, глубине,
Мерцающим так гулко звёздам,
По очень тихой тишине.
И лес зовёт шурша ветвями.
 

Звучит телефон

 
Завтра уж пьеса звучит,
Но лишь молчит телефон
И как чужой камертон,
Глухо стучит внутри сердце.
 
 
Жаль, ведь на площади свет,
Красным зажгутся огни
И оживет фейерверк,
Так ведь зовут те огни.
 
 
В сумерках и до зари,
Шатко ступать по камням.
Им лишь по истине рад,
Тот, кто мерцает в веках.
 
 
Жаль, но звучит телефон,
Снова звонок от судьбы
И ведь ступает во тьме,
Тот, что ведёт руку тьмы.
 

Серость

 
Звучит в веках молва,
Что песня в суетах
И в лживых языках
Звучит святая ложь,
 
 
Но жажда все понять,
Принять лишь то, что смог,
Приводит к тем грехам,
Что ты отмыть не смог.
 
 
И серый силуэт
Отживших время звёзд
Звучит глухо в горах,
Беленных пеной слез.
 
 
В веках, давно забытых,
Звучат слова чтецов,
Тех, кто считался мудрым,
Не гневил он богов.
 
 
И серость горьких будней,
Как рокот, отстучит,
Тот знак, что был отброшен,
Как жребий средь могил.
 

Песнь и стихи

 
Север сияет
И мириады звёзд
Вновь путь укажут,
Там, где конец оков
 
 
И, как волна,
Вновь воссияет рассвет,
Где есть пушистый,
Столь же душистый свет.
 
 
Вереск цветет
И Монтессори в ночи,
Вновь сочиняет
Песни и горьки стихи.
 
 
Шелест ветров
Вновь по округе несёт,
Знамя надежды
И шелест прежних времён.
 

Свет и дождь

 
Север сияет
Вновь воцарится луна
И где мерцало,
Вновь будет свет и дождь
 
 
Ветер сметает,
Все, чем дышало ничто
И волновалось,
Когда бывала тоска.
 
 
Серая матча,
В трюме пусто и что
Вновь принесет
Штиль запоздалой вражды,
 
 
И небоскреб
Снова снесла гроза
Как экономики,
Так и гнилых столпов.
 
 
Там, где родилось ничто
Без основ и дельцов,
Там не бывает жажды
Святой любви.
 
 
Вновь волновалось море,
Как тысячи слез
Вновь проливались
С жалких черных небес
 
 
Север скучает,
Там средь холодных снегов,
Только ледовые глади
Хрустят в ночи.
 

Дуэль

 
Шаг по бульвару,
Шлёпает снова лужа
И как мышьяк,
Горькая кровь в устах.
 
 
Сабли сияют,
Вновь возродится воля
И воевать и желать,
Чтобы праведным стать.
 
 
В воде дуэли
Только дремучих богов.
Новый удар
И мушкет выпал без секунданта.
 
 
Серая сталь,
Вновь украшает сияние
Белый по серому
Крепких каменьев узор.
 
 
Путь до желанного,
Долгий, пол мили за свет.
Там, где желалось,
Не оживают лучи.
 
 
Серая сталь
Вновь украшает рассвет.
За шаг до сказки
Вновь украшают кресты.
 

Черная кровь

 
Лавою плавится
Яростный горизонт.
Горький бурьян,
Черная кровь.
 
 
И волноваться в душе
Гордецу не дано.
Суд волновался,
Но не дрожала плоть.
 
 
Висельный путь
Новая серая плеть
И для ребенка
Судеб жестокий рок.
 
 
Вновь зазвучала
В серой глухой тоске
Песня начала
Песня чужих времен.
 
 
Белое пламя
Лучиком от зари
По водной глади
И по людским стопам.
 
 
Снова дышало
Свой вдох последней зари
Бедное тело
Рано зашедшей зари.
 

Море

 
Славится море,
Что забирало грады.
Только увидешь —
Больше не жди судьбы.
 
 
Сверху укажет,
Чем твой прославится путь.
Горькой полынью
Иль городскою молвой.
 
 
Вельфы взывают
И волны снова текут.
Серая пена
Белым бельмом к ветрам.
 
 
Синь воспевает
Дань гордецам и лжецам.
Снова купцы ступают
На шаг ближе в тень.
 
 
И воспевают
Новую волю векам.
В ночь наступает
Жаркий паром веков.
 
 
Волны сметают
Скатертью пламя времен
И всадник бездны
Снова снимают куш.
 

Кредо огня

 
Вельфы ступают,
Там, где погасли огни
И Совнгард взывает
Крепких щитов, глупцы.
 
 
Крылья взывают
Вверх Овильхельма вражду
И поднимается в высь
Зов драконьей плоти.
 
 
Новая жажда
И пламя пятых кругов.
Вновь в огне город.
Нет жителей и хлебов.
 
 
Серый костяк
Вырвется стрел на утек.
Там, где когда-то
Был мирный свет, небосвод.
 
 
Светлый поток
Чар от волшбы
Вновь восклицает
Песни забытых времен.
 
 
Серые всадники
Им до земли лишь поклон
Из пепла вновь
Отправляются в поиск врага.
 
 
Черные крылья.
Пепел и кровь агнцов.
Крик и огонь —
Кредо огня Хельмиварг.
 
 
Конь подгоняет
Почва летит с копыт.
Трупы в золе возвещают
Как близок враг.
 

Вальс

 
Вальс былых мечтаний
Сыпется гроздьями листьев
И как отжившие мысли,
Падают капли дождя.
 
 
Слитком сияет фонарь,
Жёлтый мерцающий свет
Бликами гасит бульвар
И черный стали гранит.
 
 
Цокот от тысяч копыт,
Тех, что забылись в веках,
Все ещё мерно звучит
В бое Биг Бена и врат
 
 
Тех, что решают превратно,
Кто войдёт, кто же – уйдет.
И отмеряют двукратно
Шаг стрелки старых часов.
 

Весна

 
Ландыши поспели
И взошли в снегах.
Белые проталины
Украшает сад.
 
 
Только цвет то вешний,
И взойдет не долго.
Как мечта, но детская
Остывает скоро.
 
 
Зреет личность долго
И к поре осенней,
Засыпает горько
Лист желто одетый.
 
 
Отживают искры,
Прежние мечтания.
Мысли не столь беглы,
Вдумчиво прекрасны.
 
 
И улыбка грустью
Охлаждает душу,
Как и ветер лёгкий
По скверам и лужам.
 
 
Там, где красным цветом
Крашен лист кленовый
И желтеют дуба
Жёлуди, листочки.
 
 
Только наливается
Силой хвойный дух,
Как и тот немногий,
Кто по жизни мудр.
 

Выбор

 
И лист кленовый снова отзвучит
Раскатом гроз ночей октябрьского вала
И среди темноты бульвара
Не разобрать искрящихся мечтаний.
 
 
Средь высоты карьеры
Не узнать цены,
Что платят люди,
За любовь и дружбу.
 
 
Ведь каждый выбирает то, что нужно.
И отгорает этим лишь в ночи.
Когда мерцают звёзды в небесах
И алчущие алчут только больше.
 
 
Средь небоскребов карьеристов можно
Лишь отыскать ячейку для суда.
И так живёт и царствует Москва,
Средь миллиардов расколовших жизни,
 
 
Чтобы успеть, что не собрать в века,
Чтобы увидеть то, что не увидят.
И жизнь меняют на блага,
Которые отрава на века.
 

Валет

 
Валет остался
Дамы остались пусты
И бури искры
Вновь поднимают снега.
 
 
Белый вихри,
Их не познали хребты
Волн, что разнятся
И ждут вольные брега.
 
 
Мечты сбываются,
Только в долине без слез
И без всех снов,
Что сбываются, алча зори.
 
 
Белые бьются
Пеной стоя у брегов
И отбиваются искры
Заря до зари.
 

Тризна

 
Научиться дышать не спеша
И жалеть, только там, где звучало,
Ну а там, где уже отзвучало,
Пусть растет, но растет лишь ковыль.
 
 
И глубокая чистая тризна,
Словно скрипка, разбудит округу
И средь леса и тихого пруда
Вновь пробудится искра судьбы.
 
 
Забывается, но на страницах.
Вырви их – и забудется суть.
Только там, где рождается искра,
Вновь пробудится светлости путь.
 

Судья

 
Борец забывшихся веков
Ты старец тысячи дворцов
И на заре мирских даров
Ты выделял надел, другой.
 
 
Вершитель судеб и судья,
Одна лишь чаша – дар богов,
Не отрицая горький звон,
Ты отрицаешь злат даров.
 
 
Не лживый, но горька дорога,
Где каждый шаг – шипы и колья,
Но тем, кто выбран у престола,
Дарован истинный удел
 
 
И среди поднебесной кузни
Рождается ещё портрет,
Того, кто разжимает узы
И высекает бренный тлен.
 

Зов войны

 
Из книг, газет и радио:
Один лишь зов.
То зов войны и пушек, гром
 
 
Гремит по Питеру и мостовой,
Скрипит цепями башен.
 
 
И кто не первый – не король.
На шанс ударит пуля
И где бывает нужно,
Там снова пуст ночлег.
 
 
Уходят, только лучше,
Чтоб больше возвращались
И в письмах восхищались,
Тем, что дано нам свыше.
 
 
И между многоточий,
Снарядов, дыма, мины,
Мерцала яркой искрой
Одна лишь цель – вернуться.
 

Найдешь

 
В этой бездне запутаться
Так легко, что не зови
Ни волхвов, ни великих,
Не слепых жизни творцов.
 
 
И бездонное море
Жизнь поглотит в пути,
Где рождаются мысли
И прогорают мечты.
 
 
Только сердцем найдешь ты
Судьбу и вселенский покой,
Воплощение мечт и стараний
Жажды чужой тоски.
 
 
Пусть тебя не терзают
Ни судьбы, ни путь и покой.
Вот штурвал, твой компас —
Ты за него держись.
 
 
И красивым мигом
Вновь повернет мечта,
Возвращаясь к судьбам
И берегам мирским.
 
 
Там, где крепость рук
Превращается в крепость врат,
Вновь вращаются судьбы
И прогорают мечты.
 

Кот

 
Реальность преломляя через призму
Кот катит неба солнечный клубок
И облака пушисто преломляют жизни,
Как лучик катит день к ночи в чертог.
 
 
И жаворонок в небе вновь ныряет,
Поет игриво песни соловей
И лепестки скрывают радости мгновения,
Шепча удары молодых влюбленных дум.
 
 
И серебрится волшебство в ее глазах,
Ласкает локон огонек лучей от солнца,
Среди журчащих ручейков и дикой чащи
Одно свидание дано для царства бога.
 

Борцы

 
По мраморной дорожке
По следу лунных дней
Сквозят улыбки вольных
Борцов чужих цепей.
 
 
Встают тенями древа,
Возвышен древний лес
И горький север дышит
Терновником полей.
 
 
Мерцает лучик звездный,
Мгла ночи всех темней
Шумит поток еловый
От дома всех теней.
 
 
Полночь настанет полной
И вновь по всем селам
Пройдет поток невольных
Теней, сильней преград.
 

Вокзал

Вокзал провинциален. Суета

И вереница снов спешит по крышам,

Как мимолетный сон и Ницше,

Вновь перелив струится между строк.

И гул вокзала только между строк,

Там, где не сложится минута вешних снов

И вновь сияет зов чужой звёзды

Средь неба и мирской вражды.

Велик удел и бренен час,

Когда уходит вдаль чужой поток

И мысли превращаются в секунду снов

О тех, кто был и не был в миг погасших снов.

Оттенки

 
Полуоттенки снов, полуоттенки мглы,
Так, чтоб сиять до зари,
Так, чтобы тлеть, но в веках,
Вешние падают сны,
 
 
Сны, что взывали к векам,
Но лишь мерцали в сердцах,
Что отгорали в мечтах.
Серость, но та между строк,
 
 
Словно мерцает судьба
И огоньками стихов
Вновь возвышается в снах.
 
 
И волновались творцы,
Те, что мерцают сред снов,
Там, где горела любовь
И вновь рождается сласть.
 

Родина

 
Россия матушка, страна —
Ты широко раскрыла плечи
И смотришь с горечью на сечи
Чужих краев и сил умов.
 
 
Тебя понять дано едва ли,
Ведь дух сибирский дышит мглой
И засыпает ум ночами
Под треск костра и угольков.
 
 
Здесь радость быть, а не родиться,
Не выжить, но успеть чуть-чуть
В бегу страданий и мечтаний
Раскрыть немыслимую суть.
 
 
Россия – матушка, угрюмо
Глядишь ты в будущий завет
Там, где когда-то волнырялись
Приветы братьев средь вестей.
 

Патруль глубины

 
Патруль глубины
Редко любуется солнцем
Тем, кто мерцает во тьме
Не смотреть в небеса.
 
 
И вновь стихает мечта
В ледниковых краях,
 
 
Тех, что закрыты
Под тенью зловещей тиши.
 
 
Там нет любви,
Улыбаются лишь маньяки.
Горьким концам
Кораблей и забытых эпох.
 
 
Вновь волновался закат
И гуляли раскаты
В пене полнится
Так много старинных стихов.
 
 
И волныряется буря
Полней тех чужих берегов,
Там, где корабль стоял,
Вновь качается штиль.
 
 
Северный ветер
Вновь проклинает творцов,
Тех, что родили,
Но позабыли пути.
 
 
Тех, кто остался
И тех, кто был доселе.
В волнах рождается буря
И пьяная жизнь.
 
 
От глубины отзывается
Гул по ночам
Ведь тот патруль все ведёт,
Все сжигает мосты.
 
 
И там, где в ночь
Вновь рождается буря и страх
Плещутся рифы
И рыбы темных глубин
 
 
Там, где русалки волнуются
И сочиняют мечты,
Там есть так много,
То, что скрывают в тени.
 

Там, где…

 
Там, где рождается свет,
Там бывает и тьма.
В тихой лачуге
Тешатся ночью грехи.
 
 
Серая воля
Вновь разжимает кулак
И вновь вбивается,
Словно в надгробье гвозди.
 
 
Серая заводь
Вновь поддается ветрам
И шелестит вновь рассвет,
Как простуженный дух.
 
 
Жалкой улыбкой
Вновь возрождается мрак,
Там, где когда-то
Вновь возродится рассвет.
 

В ожидании Стикс

 
От меня прежнего
Нет уже ничего
Серый асфальт,
Серое алым бельмо,
 
 
Красные искры.
Кровь по ветру.
Титры стучат
На судьбу.
 
 
Жалость мертва,
Тихим кончается свет.
Был я когда-то,
Но там отпетый завет.
 
 
Заводь полнится
Темных ручьев и грозы,
Серые титры
Жаждят чужой вражды
 
 
Жало ударит,
Но лишь ударит тот час.
Бьют стрелки вновь,
Час отбыл и погас.
 
 
Пребывает паром,
Тот, что отходит к брегам
От зари до зари
Реки Стикс обдувают ветра.
 

Будь последней печалью

 
Будь последней печалью
Средь моей горькой судьбы.
Отгорели все ночи
И позабылись все сны.
 
 
Пусть ляжет грозно
Боли багряный букет
Без откупных угасает
Души мой рассвет.
 
 
Жалости нет и не будет,
Куплет отпоют.
Яд разъедает
Серость и сладости уст.
 
 
Вновь угасает
Память о прежних мечтах.
Что мне они?
Если в жизни
Один только прах.
 

Звезды

 
Вновь позабудется ночь.
Будет лишь тишь и звезда,
Серая черная даль
Горькие льды под огнем.
 
 
Стелется черным чутьем.
Бойкая синь проживет
Те звёзды, что далеко
И боль, что будет живьём.
 

Морок

 
Северный мажет закат,
Будет гроза до зари
И сеют злые ветры
Горсти чужой лишь волжбы.
 
 
Морок, но то не для снов.
Вельвы мерцают средь срез
И мысли, только меж строк,
Тех, что взывали в ночи
 
 
К горьким чужим ныне снам,
К горю, что выше всех строк,
К тяжким, но не средь грехов,
К грезам, что грезят в грехах
 
 
И среди пустоши слов
Вновь воцарятся снега
И как невеста во снах
Стелется в пустошь гроза.
 

Север

 
Жалобный закат вновь отгорел
Север крашен белыми снегами,
Ну а мир весь возникает красно,
Как палитры северных цветов.
 
 
Ярким жало, тусклым лишь рассвет
И среди снегов горят тюльпаны
В заводи затихло, но едва ли
Будут титры среди бурь снегов
 
 
И где титры, там лишь между строк
Вновь звучат мотивы так двучастно,
Там, где ели замирали властно
И звучит поток мирских грехов.
 

Полночь

 
Полнилась картина и сияла
Полночь и огни былой Москвы,
Но то были отзвуки рассвета
И былой чужой мирской тоски.
 
 
И сиял отзвуки поэта,
Что бродил по улице в ночи,
И сидя полночи завета,
Там, где были отзвуки грозы.
 
 
Пули были но лишь от мгновений,
Где бывал и Пушкин, и тот Блок,
Что сиял лишь строчкой для сонета
И был титром, но лишь между строк.
 
 
И сияли звуки до рассвет,
По бульвару дальше и в фойе,
Но сияли титры между встречных,
Тех, что были, но лишь бы суметь.
 

Умерьте пыл

 
Умерьте пыл. Наденьте свой камзол
И пусть сияет эта ночь заветом
И вдоль Невы вновь зазвучит раскол,
Как небеса расколотые без ответа.
 
 
Идти вперёд и мучиться во лжи,
Ведь где гроза, там будет гром и воля,
Но без нее полночный эшафот
Звучит как музыка забытого фольклора.
 
 
В окне качнувшись, кончится любовь
По капле выпита напитком крепким
И нет микстуры для рассвета,
Чтобы зажечь его напевом чувств.
 
 
И камертон опять читает письма,
Тех старых, не пустых, но тлевших лет,
Что в искорках ночей заветом
Лишь ярость краше всех прошедших дней.
 
 
Грозит совесть всем при свете фонаря,
Но так лукаво кот мигает глазом,
Что покачнувшись, ляжет вновь рука
И дрогнет чувство из запретной дали.
 
 
И ревность вновь возьмётся за кольцо.
Святыня алтаря залита кровью,
Но там где был святой Антоний,
Не будет ссоры по чужим дворцам.
 
 
И вдоль Невы так тихо заструится
Поток мирской и искренней вражды,
Средь мыслей, слов и писем,
Среди эпох и чувств чужой тоски.
 

Судьбы

 
Волновались судьбы
И в снегах
Сияли судьбы
Во грехах.
 
 
И жалок путь,
Что выбрал в лес
И север стелет
Жалость дней.
 
 
И горе будет,
Но черед
Ступает ночью,
Жребием в точь
 
 
И волноваться средь туманов
Не будет ведьма и бурьян,
Как жалость будет, но во тьме
Сияет свет чужих вестей.
 

Казак

 
Жеребец стучит копытом
Твердой почве все бурьян
И сияет в одночасье
Сталь на острие клинка
 
 
Жалом будет, но во тьме,
Где клыки и жало яда,
Все звучит инаковыйно,
Но обыденно и жалко.
 
 
Серость дней и серость пустошь,
Все огни, но только ночью
И в топи услышат ночью
Зов и волю единицы,
 
 
А луна, как будет полной,
Вой возвысится над рощей
И в ночи, но не для многих
Вновь звучит тоска другая.
 

Улыбка

 
Серый ветер дует по ветрам
И стелится пепел в одночасье,
Где звучат ветра, звучат ненастья,
Словно засуха среди хлебов
 
 
И горька удача, но двулика,
Доля все успеть, но не помочь,
Как и горе, все звучит двулико
И сияет волнами порок.
 
 
Жало будет, но не от цветов,
Не в ядах улыбка, но горька,
Серая улыбка во снегах,
Все звучит, как северный поток.
 

Вершить

 
Север машет, но звучит восток
И глумится дымом звонкий дол,
Шалость ведьмы и дриады сон,
Серым машет крыши потолок.
 
 
Среди города лишь кутерьма,
Между будних будет день тоски
И отбудет жалость во снегах
По деньгам средь неба и мечты.
 
 
Будет бой, но звучать средь строк
Слово за слово, а там молва.
Там где други, не бывает боль,
Там лишь воля все вершить в снегах.
 

Слово мысли

 
Волны волныряются в снегах,
Белая метель, но пахнет громом,
Жалости звучат потоки,
Но звучит пора чужих веков.
 
 
И среди томов и пыли
Будет слово, будет мысли звон.
Жалости звучат лишь блики,
Как и небо, что полно звонков.
 
 
И читая письма от Давида,
Вспомню слово, вспомню мысли звон,
Как звучали ночью переливы
И струился во снегах лишь гром.
 

Сизокрылые

 
Радость будет, но лишь во грехах,
Серым машет, но не небосвод
Воля жизни, но не во снегах,
Там, где больно, но сияет звон.
 
 
Зелено, желанно, для веков,
То, что дышит долом и волхвами,
Горести дышали, но ветрами,
Жизнь вселялась в вековой поток.
 
 
И где был желанный духу бой,
Тишь стелилась ровно и двулико,
И как были сизокрылы,
Вновь сквозили в неба мысли прочь.
 

Вдова

 
Плыть, но только до буйка,
Черная вдова все стелет хладом
И в ночь звучит, но так лукаво,
То бывало тесно, но всерьёз.
 
 
Серая тоска, но так двулико
Пепел будет вместо подписей.
Там, где отгорело, не погасло,
Там лишь пепел для других страстей.
 
 
И фиалки бархатом струятся.
Так наивно, тесно, в забытьё
Жалости нет места для начала,
Для чужих серебряных оков.
 

Строфа

 
Вокзал провинциален. Суета
И мысли стелются потоком,
Как сивый ветер между прочим
Мерцает в отблесках луны
 
 
И зарево, но только тише
Шумят приливы и отливы
И нет Нептуновых двустиший
Лишь заводь и горька строфа
 
 
Сияет полночь, между строк
Один мольберт, вода и краски
Все будет, но лишь безучастьем
Сияют буквы на строке
 
 
И только пустошь в одночасье
Вновь обратится в дивный сад,
Когда в ночи сияют травы
И зелье отбывает в прах.
 

В серебре

 
Жалок бывает рассвет,
Где не бывает грозы,
Где только судьбы тоски
И пламя старых костров
 
 
Где не бывает ветров,
Нет жажды, что до зари
Вновь воспылает враждой
И будет бить до поры.
 
 
Вновь восстают листья врозь
И в золотых будет пыль.
Там, где пылает господь,
Будет пылать жажда жить.
 
 
И в серебре янтаря,
В жажде в веках все забыть
Будет тоска по ветрам
В серых ветвях ивы жить
 
 
И в октябре все замрёт,
Там, где касался жил мрак,
Там будет в горе восход,
Там будет в искрах мечта.
 

Волнуется

 
Волнуется лазуревый закат
И машет
Пальмовый поток
Дурмано-пряным.
 
 
Как будто во снегах цвели
Мерцали ярко
Все искры,
Во снегах тиши.
 
 
И ярл был, как во снегах поры,
Как тот утес, что был и не был,
Чтобы закрепить фрагмент,
Что был во тьме веков.
 
 
И жало было, но било впотьмах
И жаворонок пел в снегах,
Как жалость била выше всех оков
И волнырялся свет чужих веков.
 

Черный омут

 
Чёрный омут до донышка —
Не достать.
Ни теплу, ни лучу.
Ничему не достать.
 
 
И мерцает солнышко
Голая тень
Только жало мерцает – чужих плетей.
 
 
Еремей над заводью вновь зовёт
«Я тебя отыщу! Не сыщи чертом»
Причитает: «Видишь, я все холостой—
Слово моё, словно камень земной.
 
 
И пускай называю меня дураком,
Все сила земная звучит замком
И пусть халы несут,
Все звучит шабатом.
 
 
Пусть сияет заречье,
Их звон лишь должок
И сияют зубья —
Все трын-трава.
 
 
И молчит трезубец
Сияет тлен
Жаркий будет бурьян,
Все сияет брен
 
 
Мне их зубоскаленье – трын-трава,
 
 
Ведь под волнами жизнь
Жаркий плоти свинец
И волнуется высь,
Научусь дышать вглубь,
 
 
Чтобы жить, где не будь,
Чтобы быть, где не рай.
И наземный мир,
Там, где не было вплавь.
 

Тебя любить

 
Тупая боль струится в мыслях.
Тебя любить и жаждать живо
Порой мне кажется что это
Одна большая моя прихоть,
 
 
Но между тем и между будней
Кружится вальс из теплых судеб,
Из весточек о главном, нужном,
Что сложится и в наш черед.
 
 
Какая мелочь, но так важно,
Очнувшись было ото сна
Так живо и навязчиво увидеть
Твой темный свет и ласков взгляд.
 
 
Понять, что мне необходимо
Средь серости и длани лет,
Как мне прожить далеки годы
Средь проклятых на жизнь людей.
 
 
Тебя одну хранить неловко,
Мечтая в тайне оградить
От всех невзгод и горьких кочек,
Что встретятся в нашем пути.
 
 
Забрать не много и не мало
Крупицы боли, ревности и лжи.
Закрыть от туч порока и раздора,
Быть как и зонт – хранителем твоим.
 
 
Чтобы средь тихих мокрых улиц
В волнение не искать мотив,
Которым сложится немного
Из жизни судеб шелест лир.