Текст книги "Кара-справедливость!"

* * *

– Виновен! – прошептала Кара, не без содрогания наблюдая за гибелью более чем двадцати человек. И пусть разбойники-душегубы заслужили смерть, кто такой Рональд Райнер, чтобы вершить чужие судьбы? У той же подавальщицы двое мальчишек остались сиротами. А подслеповатый мастер амулетов, запертый в подвале? А тройка малолетних оборванцев, ютившихся в каморке на чердаке? Об их существовании герцог и не подозревал, и, тем не менее, обрек на неминуемую гибель.

* * *

Деревянный трактир занялся огнем довольно быстро, и как только пламя добралось до редких алхимических реактивов, хранившихся в тайнике бандита, то строение взорвалось, за считаные минуты превратившись в громадный столб огня.

Оказавшись на улице, Райнер чертыхнулся. Извозчик, которого он просил подождать, испарился. А другой кэб, стоявший поодаль, сорвался с места и исчез прежде, чем молодой человек опомнился. Впрочем, далеко беглец не уехал. Рональд обнаружил перевернутый экипаж в двух кварталах от таверны. Герцог бросился к кэбу, но отнюдь не для того, чтобы помочь пострадавшим пассажирам. Его интересовала лошадь, на которой можно добраться до дома, но у бедняжки оказались переломанными задние ноги. Кучер, свернувший шею при падении, ничком лежал на земле, и только внутри экипажа кто-то еще копошился. Рональд намеревался избавиться от случайного свидетеля, если бы в этот момент ему не помешали.

Разбойники, те самые, которые отправились по душу Фаоста, окружали герцога с мрачной решимостью безжалостных убийц. Только по счастливой случайности первый полетевший в мужчину кинжал лишь чиркнул по коже на виске и срезал прядь волос. Дальше Райнер окружил себя щитом и угостил ближайших противников воздушным кулаком. После дуэли сил у мага оставалось не так много, но даже с минимальным резервом перебил бы разбойников за минуту, если бы не защитные амулеты на них. К длительному же сопротивлению Рональд был неспособен. Двух или трех противников удалось вывести из строя в первые минуты боя. Но удача отвернулась от благородного нлера. Взрыв-камень, брошенный под ноги, откинул молодого человека к кэбу, вокруг которого неожиданно вырос защитный купол из битого камня, пластов земли и сплетенных корней деревьев, острые концы которых торчали в разные стороны. Невероятная боль прошила Рональда насквозь. Опустив глаза, он с ужасом обнаружил, что из груди торчат окровавленные шипы. Крик ужаса, родившийся внутри, сменился хриплым бульканьем и потоком крови, хлынувшей изо рта. Все силы и магические ресурсы герцог бросил на исцеление и защитный купол, блокировал нервные окончания, чтобы не сойти с ума от боли. Однако жизнь утекала, как вода сквозь песок. Повреждение сразу нескольких важных внутренних органов вело к неминуемой гибели. А когда невидимый игрок вдруг разом вынул деревянные колья, удерживающие тело на весу, то Рональд тут же рухнул на землю, прямо в лужу собственной крови, толчками вырывающейся из ран.

* * *

Выпустив блеклую сферу из рук, Кара обхватила голову руками. Скрючившись, девушка содрогалась в рыданиях, которые замирали в те секунды, как фантомное тело прошивала нестерпимая боль, а потом начинались с новой силой. Ужас чужой агонии заполонил все существо и, если герцог умер всего лишь раз, то Кара переживала это мгновение вновь и вновь. Сколько времени она пробыла в непрерывном кошмаре, девушка не помнила. Пришла в себя уже в комнате, закутанная в теплое одеяло и крепко прижатая к мужской груди.

– Умберто? – подслеповато щурясь из-за слез, склеивших ресницы, девушка посмотрела на мужчину, – это ты? Я… – судорожно ощупав себя, Кара убедилась, что на теле нет жутких ран и она не истекает кровью, – это бесконечно больно… невыносимо. Все случилось так, будто на самом деле… будто это я умерла.

– Кара… – длань подавил в себе желание высказать, что думал о поступке будущего неофита. Большей глупости и представить сложно. Предупреждая о возможных опасностях, Умберто само собой имел в виду, что ни в коем случае нельзя сливаться с жертвой. По крайней мере в тот момент, когда та гибнет. Ведь то, что пережила Кара, останется с ней навсегда. Для большинства неофитов это верный путь к безумию. Только единицы справлялись с тяжелейшей проверкой на прочность и находили в себе силы дальше служить Антору верой и правдой. Но не на первом же испытании! Умберто никак не мог подобрать правильные слова – они казались тленом по сравнению с жутким знанием чужой боли. – Изменить уже ничего невозможно. Либо ты научишься с этим жить, либо… другого выбора нет. Поняла? Соберись! Осталась последняя попытка. Подумай, кто прольет свет на эту историю. Да и нужно ли? Для начала определись, кто такой Рональд Райнер, жертва или преступник?

– Рональд Райнер виновен! – произнесла Кара осипшим от слез, но тем не менее твердым голосом, – а Лернейл Фаост заслуживает справедливости. В этом я уверена на сто процентов.

– А в чем же состоит справедливость? – подавив горькую усмешку, спросил Умберто, – неужели в том, чтобы Карисса нлер Шатор стала его женой? Заслужил смертный такую награду?

– Но ведь это его заветное желание! Смысл жизни.

– Хорошо, тогда слейся с телом и скажи судьям, с кем юноша провел ночь. Его оправдают, а опозоренной графине не останется иного выбора, как выйти замуж.

– Но ведь Лерни никогда бы так не сделал! Да и Ари не простит ему этого. Не на Мелиссе же в самом деле жениться? Вот та бы не побоялась во всеуслышание заявить, что провела ночь в доме мужчины.

– Подумай еще, Кара, – длань не хотел озвучивать правильное решение, всячески подталкивая к тому, чтобы девушка сама его нашла. – В любом случае, для брака Лернейл и Карисса еще слишком молоды.

– Молоды? – фыркнула Кара, – вот еще! Для всего остального уже созрели, а как жениться – молоды. Эх! И почему виконта король услал в такую глушь? Одного его слова было бы достаточно, чтобы оправдать графа, – посетовала она, – есть же какой-нибудь способ, чтобы расспросить его и представить доказательства судьям?

– Увы! В данном случае это невозможно. Ищи что-нибудь другое, обрати внимание на свидетелей.

– Карисса видела многое, но если станет давать показания, всплывет и то, где она провела ночь. А кроме виконта Вардела и Террена Райнера других свидетелей дуэли нет. Еще сам Лернейл Фаост, конечно. Но он был в таком состоянии, что краше в гроб кладут. О! Если кто-то подтвердит, что Лерни физически не мог отправится вслед за Рональдом и расправиться с ним, то этого хватит, чтобы его оправдали. Террен Райнер… но захочет ли он свидетельствовать в пользу возможного убийцы племянника?

– Сам-то, может, и не захочет, – Умберто с видом крайней заинтересованности посмотрел на меч, пристегнутый к поясу, смахнул невидимые пылинки с рукояти и, как бы невзначай обронил, – можно ведь и хорошо попросить. И, вообще, Кара, ты крайне невнимательна к деталям. Научись уже задавать правильные вопросы. Посмотри на ситуацию в целом, со стороны, не поддаваясь на эмоциональное состояние участников. А еще лучше, возьми лист бумаги, грифель и запиши факты. Что удалось выяснить про остальных участников этой истории? Собери только факты, Кара. И тогда, возможно, ты поймешь, кто будет третьей попыткой.

– Снова загадки? Это же займет уйму времени, – девушка тяжело вздохнула. – Как я все успею-то?

– Тому, кто способен снова и снова возвращаться в прошлое, и от кого зависит настоящее смертных, глупо жаловаться на отсутствие времени, – резко осадил длань. – Ты должна справиться сама, помнишь? Или отказываешься от собственных слов?

– Нет! Ни в коем случае! – заверила Кара, – я все сделаю. У меня получится. А…

– Письменные принадлежности принесет дворецкий. Просто скажи о просьбе вслух, – предвосхитил вопрос мужчина и, перед тем, как исчезнуть, добавил, – не подведи. Я в тебя верю.

Уже растворяясь в воздухе как настоящий призрак, Умберто напоследок оглянулся на озадаченную и глубоко задумавшуюся девушку.

– Что же, лучшее лекарство от стресса – заняться делом. И чем меньше останется свободного времени, тем меньше остальных переживаний, – удовлетворенно хмыкнув, длань сосредоточился на собственных ощущениях. Именно сейчас на Груоне десятки смертных жаждали торжества справедливости, и преданному слуге Антора снова предстоял выбор, на чью просьбу откликнуться в первую очередь.

А Кара, уже не замечая ничего вокруг, старательно корпела над большим листом вощеной бумаги, расстеленной прямо на полу. Анций нор Фагенсштаттен расстарался, исполнив заказ единственной гостьи, едва та успела попросить. Он бы с удовольствием предоставил удобный письменный стол, кресло – любую мебель, если бы девушка хоть словом, хоть намеком выказала пожелание. Однако испытуемая настолько увлеклась работой, что на неудобства не обращала ни малейшего внимания.

– Гордиен Шатор, Шейлин Шатор, Лиса, Ари, Лернейл Фаост-старший, Лерни, Рональд и Террен Райнеры, виконт Вардел – каждое из этих имен Кара вписала, не задумываясь. Все они, так или иначе связаны с жертвой или друг другом. Итак, Гордиен Шатор. Опытный маг, двустихийник, глава рода, по древности не уступающий королевскому. Богат. Импозантен. Вполне еще привлекательный мужчина. Примерно шестнадцать лет назад скоропалительно женился на Шейлин Шатор, урожденной герцогине Роску. Уже странность, чтобы огонь сошелся с водой, такие семьи быстро распадаются. Но не в этом случае. Двойняшки Лиса и Ари тому подтверждение, и появились они на свет аккурат через девять месяцев после свадьбы. Одна из них трехстихиница, другая – будущий Повелитель огня. Редкая удача, чтобы оба ребенка унаследовали магию родителей. Как правило, самым сильным рождается первенец. И Карисса в будущем оправдает это, но вторая девочка одарена не меньше. О мощи ее огня, когда он войдет в полную силу, можно только гадать. Примечательно, что опального герцога, Террена Райнера, выслали из столицы в то же время. Совпадение? Может быть. Однако там, на балу, Террен и Шейлин разговаривали как старые знакомые. Могли ли они знать друг друга в юности? Вполне. Был ли нлер Райнер достойной партией для герцогини? Более чем. Но Шейлин предпочла графа Шатор. Почему? Быть может, дело в том, что Террен всего лишь младший брат, которому вряд ли удалось бы занять место главы, а Гордиен уже тогда был правой рукой отца и вел дела семьи. И что же он сам? Увлекся бы граф Шатор огненной герцогиней? Скорее да, чем нет. Она и сейчас красавица, так что нет причин для сомнений. А Рональд? Каким образом он попал в дом графов Шатор? Почему из всех подходящих по возрасту и сословию молодых людей выбор пал именно на род Райнеров? Для чего было Гордиену привечать Лерни, если впоследствии тот не видел парня зятем? Что изменилось с тех пор, как Ари сосватали семье Фаост, не потомственным аристократам, а получившим дворянство в честь сильного дара? Определенно, в этом кроется какая-то тайна.

«Лиса и Рон?» – Кара вдруг вспомнила реакцию Террена на слова Лерни. Следующая фраза касалась невесты графа Фаост. Его тогда взбесила сама мысль о том, что Карисса достанется другому, потому и не обратила внимание на убежденность герцога, что брак между его племянником и Мелиссой невозможен. Почему?

Может, сам влюбился в молоденькую девушку? Маловероятно. Тогда бы не предложил Лерни взять ее в жены. О чувствах Лисы знал каждый, кто близко общался с семейством Шатор. Но герцог вернулся недавно, и какой бы хорошенькой ни была Мелисса, кроме внешности ей нечем заинтересовать взрослого мужчину. Не то, что Шейлин, несомненно, умной и эффектной женщине, которую с Терреном связывает какая-то тайна. Почему же тогда Райнер ратовал за союз Рона и Ари? Если на секундочку предположить, что Шейлин и Террена связывает нечто большее, чем давняя дружба, то желание быть ближе к любимой женщине вполне оправданно. На правах ближайшего родственника он мог бы часто бывать в доме Шатор, не вызывая подозрений. Почему именно Ари, а не Лиса? Что отличает девушек?

Вопрос непростой и с большим подвохом, чем Кара могла бы вообразить. Казалось бы, родные сестры, но какие же они разные! Отличаются не только внешностью, но и противоположными направлениями дара. Ари – полная копия нлера Шатор, Лиса же – истинная дочь своей матери. Наверняка не одному человеку, знакомому с семьей Шатор, приходили в голову те же мысли, что сейчас бродили в голове будущего неофита. Шейлин могла и не быть родной матерью Кариссе. Но ее явная схожесть с отцом говорила за то, что она его дочь. Если все сложить и на мгновение представить невозможное, то тогда легко объяснить странности, связанные с благородным семейством. Тогда нежелание Шейлин и Террена выдать Мелиссу за Рональда объяснимо, потому что Террен Райнер – на минуточку – мог оказаться отцом девушки, а Рон, соответственно, кузеном. Однако доказательств тому никаких – лишь домыслы, основанные на предположениях. И все же, эти рассуждения наводят на определенные выводы: Шейлин либо Мелисса могут повлиять на Террена Райнера. Осталось только решить, чьей просьбе он не откажет.

Чем больше Кара размышляла, тем правильнее казался выбор кандидатуры. Соблазнительно было изучить самого Террена Райнера, но что-то внутри противилось этому. Немалую роль играл и тот факт, что желания и мысли мужчин слишком прямолинейны, и не находила девушка радости в том, чтобы любоваться другими женщинам и сгорать от пылких чувств к ним. Собственно, и кандидатуру Шейлин Кара отвергла по той же причине: у замужней нлеры есть обязательства перед супругом. Хотя соблазн окунуться в чужие тайны был немалый. Но стоило только вспомнить о Лернейле, ожидающем помощи, как все сомнения были отринуты прочь. Итак, Мелисса нлер Шатор. Яркая огненно-рыжая сфера возникла перед будущим неофитом, стоило только о ней подумать.

* * *

Удивительно, но сколько рыжеволосая нлера себя помнила, она всегда соперничала со старшей сестрой, завидовала и частенько подражала. Лиса и сама не знала истинной причины, и много раз ловила себя на мысли, что это неправильно, что есть более важные вещи, чем пытаться переспорить Ари или придумать шутку, которая переплюнула бы очередную забавную проделку. Еще Мелисса не понимала, почему отец так холоден с ней. Папиной любимице прощали многое, Лису же постоянно ругали, одергивали и наказывали за двоих. И даже заступничество матери не спасало от горьких слез, частенько проливаемых в подушку. Если бы не магия, которая ярким пламенем выжигала обиды, девушка давно бы замкнулась в себе и превратилась в нелюдимую затворницу. Но огонь слишком сильно влиял на характер носителя. Вспыльчивый нрав и бурная реакция на малейшие выпады окружающих компенсировались незлобивостью и быстрой отходчивостью. Огненных магов считали самыми любвеобильными и непостоянными особами. Вспыхивающие, как спичка, чувства, лава страсти и колоссальный напор покоряли любые вершины. Гораздо сложнее было сохранить длительные отношения с избранником, не утратить той новизны и жажды познаний, что испытывали вначале отношений. Потому в пару самой неуравновешенной стихии идеально подходили маги земли, ну и на крайний случай, воздуха. По любвеобильности с огненными могли поспорить лишь воздушники, но и те становились самыми верными спутниками жизни, когда находили истинную любовь. Чего не отнять у огненной стихии – это жажды главенствовать всегда и во всем. Возможно, поэтому Лиса жила в постоянном соперничестве с сестрой. Смесь трех стихий наложила на Ари свой отпечаток: безмятежная холодность и гибкость досталась от воды; ветреность и жажда новизны – от воздуха; непоколебимое спокойствие и расчетливость – от магии земли. В какой момент возобладает та или иная черта характера предугадать невозможно. Будь это рассудительная девушка, решившая блеснуть острым умом, холодная расчетливая нлера, безжалостно растаптывающая чужие сердца, ветреная кокетка или все три личности разом, у Лисы еще ни разу не получилось просчитать или в чем-то обойти Кариссу. Особенно в том, что касалось поклонников.

Лернейл Фаост, сам того не желая, стал камнем раздора между сестрами. Еще с первой встречи, когда выделил Ари из остальных детей. Не по годам серьезный мальчик с грустными и невероятно красивыми глазами цвета сочной зелени участвовал во всех проделках, что придумывала Карисса, выгораживал ее, если их ловили на горячем и защищал, когда дело доходило до наказания. Лиса подмечала, как он смотрел на сестру, как на сосредоточенном и как правило хмуром мальчишеском лице, разглаживались малейшие складочки, а уголки губ растягивались в искренней улыбке. С ней же Лерни был предельно сдержан и учтив, в чем-то строг, в чем-то снисходителен, напоминая тем самым ее отца. Мелисса испробовала все способы, чтобы заполучить внимание юного графа, но раз за разом терпела поражение. Взрослея, девушка стала подмечать, какие взгляды бросают на нее другие юноши. Лисе льстило, что ее сравнивали с матерью, считавшейся одной из красивейших женщин ланибергского королевского двора. Шейлин научила дочь многим уловкам, благодаря которым она очаровывала даже равнодушных к женским прелестям почтенных храмовников. И любой молодой человек, оказывающийся в окружении рыжеволосой бестии, неизменно падал к ее ногам. Но не Лерни. Тот, казалось, не замечал тех усилий, что Лиса прилагала для покорения юноши. Даже откровенное признание в любви не тронуло его ни капельки.

– Отчего же он так равнодушен? – спрашивала девушка у матери, – ты ведь обещала, что он не устоит, стоит лишь открыться.

– Милая, мне бесконечно жаль, – Шейлин обожала свою любимицу, и тем горше было наблюдать за любовными переживаниями дочери, – нлер Фаост, несмотря на юные годы, относится к тому типу мужчин, которые любят только раз. Мы не властны над чувствами. Как ты не можешь забыть его, так и он терзается и страдает, ведь наша Ари далеко не подарок. Будь его сердце свободно, уверена, он бы не устоял. Знаешь, все считают огненных магов ненадежными спутниками. Доля истины в том есть. Однако мы тоже умеем любить, только выбираем, зачастую, не тех, кто достоин. Огонь неразделенной любви выжигает нас дотла, и чтобы не погибнуть, мы ищем новых ощущений, яркого пламени эмоций и лавы страстей. А истинные чувства прячем так глубоко, что, порой, и сами забываем о них. Только это помогает нам выжить.

– Мама, а ты счастлива с папой? Вы ведь такие разные и, если честно, я не понимаю, почему вы до сих пор вместе, – впервые Мелисса увидела Шейлин серьезной и задумчивой. Сколько Лиса себя помнила, ее родительница была беспечна и весела. Она рассказывала интересные истории, заразительно смеялась, заражая окружающих таким позитивом и оптимизмом, что никому бы и в голову не пришло, что графиня хоть сколько-нибудь знакома с бедами или страданиями.

– Вот как? Не знала, что ты такого мнения о нас, дочь, – хмыкнула нлера, – но в чем-то ты права. У нас с твоим папой все не так просто. Однако брак – это не только любовь и страсть, но и взаимное уважение, дружба, ответственность, общие цели. А любовь… она ведь разная бывает. Ты поймешь это однажды. Несомненно, нужно ценить и беречь, если находишь ее настоящую. Но если она действительно глубокая и истинная, то ты должна научиться жертвовать. Иной раз благополучие любимого человека, его жизнь важнее собственных желаний. Вот ты, к примеру, влюблена в Лернейла, и на слова, что с ним не будешь счастлива, не обращаешь внимания. Так и Лерни видит себя рядом с Кариссой, хотя мы знаем, что этого никогда не произойдет. Любовь – это дар Лейты всем людям без исключения, но истинную благодать этого дара познают лишь избранные, те, для кого она взаимна, и кто готов заплатить за это самую высокую цену.

– Ты ведь сейчас не о папе говоришь, да? – сообразила девушка, – я ведь не слепая, вижу, что между вами видимость нормальных отношений. У вас разные спальни, и днем вы встречаетесь только за завтраком. Папа целиком посвятил себя делам семьи, тогда как ты ведешь светскую жизнь. Ежедневно посещаешь модные салоны, чаевничаешь у подруг, да принимаешь приглашения на всевозможные вечера.

– Милая моя девочка, – очаровательная улыбка вновь расцвела на точеном личике графини, – ты уже такая взрослая. Ах, будто и не было этих лет, – Шейлин театрально закатила глаза и, приложив руку ко лбу, тяжело вздохнула, сетуя на прожитые годы. Уже через секунду на лице проявилась маска искренней заботы и материнской любви. – Конечно же, я говорила о папе. Просто со временем чувства притупляются, и каждый из нас учится находить радость в иных вещах. Горди вот печется о нашем благополучии, прикладывая все силы, чтобы приумножить доходы и позволить семье жить на широкую ногу. Я же целиком отдаю себя вам, мои дорогие девочки, и подыскиваю достойную партию каждой из вас. Именно поэтому я всегда в курсе столичных новостей и поддерживаю светскую репутацию нашего несомненно благородного и уважаемого рода.

– Да, ты права, матушка, – Лиса, подавив тяжелый вздох, церемонно поклонилась, после чего отправилась к себе, по дороге прокручивая в мыслях недавний разговор. Девушка любила такие моменты, когда мать становилась домашней женщиной, без светских условностей и пустых речей, но стоило завести речь о ней и папе, как тут же ловко менялась тема и начиналось веселое щебетание ни о чем, в котором Шейлин особенно преуспела.

Оказавшись в своей комнате, Лиса первым делом ослабила шнуровку на платье, скинула каблучки, от которых затекли ноги, и с удовольствием вытянулась на кушетке. Однако деятельная натура не позволила долго бездельничать, потому девушка перебралась за стол, на котором было разложено рукоделие. Вышивать графиня не любила, но, как и все благородные нлеры, научилась этому нехитрому занятию еще в детстве и овладела им в совершенстве. Сейчас же это был отличный способ показать слугам, что она занята, и в то же время незаметно наблюдать за подъездной дорогой. Кто знает, может, обожаемый Лерни навестит их с визитом? А, может, еще кто-нибудь из гостей разбавит извечную скуку.

После рокового бала Мелисса практически срослась с жестким креслом. Злосчастная вышивка в который раз оказалась распущена и начата вновь. Девушка застыла молчаливой и недвижной статуей, лишь ловкие пальцы с исколотыми подушечками порхали над пяльцами, стежок за стежком выводя сложный рисунок на белоснежном рушнике. Поясница нещадно ныла, и шея затекла из-за неудобной позы, только покрасневшие от слез глаза неотрывно следили за вяло текущей за окном жизнью. Из комнаты Лиса не выходила, отказавшись принимать кого бы то ни было. Антимагический браслет, сдерживающий всплески магии, потускнел, а кожа под ним стерлась до крови. Склянка с успокоительными каплями была опустошена наполовину. Лиса пила их тайком, двойными дозами, понемногу добавляя воду, чтобы перерасхода никто не заметил. Капли притупляли чувства и боль, разрывающую сердце на кусочки.

Неделю, что Лерни провел в тюрьме, девушка не находила себе места. Она умоляла отца и мать спасти его, поругалась с Ари, не понимая ее равнодушия к судьбе жениха, извела служанок придирками и довела домашних до ручки непрекращающимися истериками. Такие вот периоды затишья, на самом деле, пугали домочадцев больше, чем вспышки гнева, потому что неуравновешенный маг мог запросто сжечь себя изнутри.

Завидев кэб, остановившийся у калитки для слуг, Мелисса насторожилась. Большинство работников проживали в специальной пристройке, и даже в законный выходной не торопились покидать дом. Тем более, используя наемный экипаж. Не то, чтобы графы Шатор мало платили прислуге, скорее уж, те находились на полном пансионе. Если кто-то и выбирался в город, то тихо, незаметно, чтобы не привлечь лишнего внимания и не стать объектом для пересудов нерины Жаклин. Дородная экономка была в курсе всех событий, происходящих не только в родной вотчине, но и на соседней улице.

Пока Лиса соображала, что же необычного в том кэбе, калитка приоткрылась и во двор проскользнул мужчина. Это еще больше удивило, потому как нор Ратмор, управляющий, тщательно следил за безопасностью и держал двери закрытыми. А ключи от калитки хранились у него, нерины Жаклин и у хозяина дома. Раз никто из слуг не встретил гостя, то, следовательно, он воспользовался собственным ключом. Очень странно. Лиса не помнила, чтобы кому-то из посторонних настолько доверяли. Мужчина закутался в плащ и спрятал лицо под капюшоном, однако не догадался сменить обувь или избавиться от шпаги, которую носили все без исключения маги. Такие сапоги Мелисса уже видела на одном из нлеров, в последнее время часто навещающих их дом. Тем удивительнее, что он явился тайком, когда глава Шатор отсутствовал.

Лиса еще какое-то время сидела неподвижно, пока тягучие мысли возились в голове как мухи в киселе. После встала, превозмогая секундную месть затекших мышц, мазнула взглядом по своему отражению. Не самый лучший вид: измятое от долгого сидения платье, тусклые волосы, заплетенные в простую косу, бледная кожа и темные круги под покрасневшими глазами. Девушка и не собиралась никого очаровывать, однако не посмела нарушать приличий и потратила полчаса на то, чтобы привести себя в порядок. Служанка, что помогала переодеться, рассказала, что гостя приняла нлера Шатор в малой гостиной. Туда Лиса и направилась в надежде узнать хоть что-нибудь о судьбе Лерни. Встретившаяся почти у самых дверей Карисса едва не сбила с ног.

– Ари? – пока заторможенная успокоительным Мелисса сообразила, что давно не видела сестру в таком взвинченном состоянии, той уже и след простыл. – Что-то случилось? С Лерни? – прошептала в пустоту коридора.

Ни медля ни секунды, Лиса открыла дверь и застыла, натолкнувшись на удивленные взгляды нлера Райнера и своей матери. Те, чинно устроившись в креслах, чаевничали и вели светскую беседу. Будь девушка более искушенной в таких вопросах, то обратила бы внимание, что чай так и не был разлит по чашкам и давно остыл. Что в комнате прохладно, тогда как нлера Шейлин прерывисто дышит и обмахивается веером. Что камзол у Террена Райнера застегнут не на все пуговицы, а шпага, так и вовсе брошена в углу.

– Милая, что с тобой? – Шейлин снисходительно улыбнулась, подавая дочери знак, что та совершенно позабыла о приличиях.

– Простите, – девушка присела в реверансе, – нлер Райнер, матушка. Добрый день.

– Что случилось? Ты выглядишь взволнованной и, судя по всему, еще не оправилась от недомогания. Мелисса, лучше вернись к себе, – строго заявила хозяйка дома. Последняя же фраза прозвучала как приказ. В другое время юная нлера не стала бы спорить или выказывать неповиновение. Но не сейчас, когда от ее усилий зависела жизнь любимого.

– Нлер Райнер, я бы хотела поговорить. Умоляю, это вопрос жизни и смерти! – не обращая внимания на вскипевшую от подобной наглости Шейлин, Лиса смотрела только на Террена, – пожалуйста, нлер.

– Если вы собрались просить за нлера Фаоста, то вынужден огорчить: убийца моего племянника будет наказан, – резко ответил девушке герцог, – да и что я могу сделать? – смягчился он. – Расследованием занимается королевский дознаватель, а мне нечего добавить следствию, кроме того, что уже рассказал.

– Но ведь Лерни не делал этого! Не мог! Неужели вы желаете, чтобы судьи наказали невиновного, тогда как истинный убийца останется на свободе?

– Но что я могу? – Террен кисло улыбнулся, – мое слово не будет иметь веса.

Сообразив, что еще немного и Мелисса упустит шанс спасти Лернейла, Кара решилась на слияние. Ее сущность устремилась в тело, тогда как личность девушки покорно отошла в сторону, затаившись где-то на задворках подсознания. Новые ощущения, обрушившиеся снежным комом, вскружили голову, и комната вдруг поплыла перед глазами. Кара поразилась той кипучей лаве, что бушевала в венах живого человека, мага. Чувства стали стократ мощнее, а запахи острее. Особенно этот – отвратительно резкий запах нашатыря.

– Апчхи! – громко выказала неудовольствие Кара, – уберите эту гадость.

– Слава Лейте, очнулась! – с облегчением выдохнул кто-то.

Распахнув глаза, Кара увидела склонившиеся над ней лица. Какое-то время девушка таращилась на них, не узнавая и не понимая, что происходит. А потом вспомнила, и горечь жгучим ядом омрачила само существование. Она – будущий неофит бога мести, лишенный прошлого и нормальной жизни, и сейчас ключевой момент, от которого зависит дальнейшее существование.

– Милая, как же ты нас напугала! – во всем облике Шейлин Шатор сквозила забота и искреннее сочувствие, – нельзя так истязать себя. Я уже вызвала лекаря, хотя и так знаю, что он скажет: исключительный покой и постельный режим.

Кара прикрыла глаза и закусила нижнюю губу, чтобы не дай Антор, не сказать что-нибудь не то. Несколько глубоких вдохов помогли собраться с силами и вновь посмотреть на присутствующих. Если она рассчитала правильно, то перед ней находятся настоящие родители Лисы. И если реакция Шейлин вполне ожидаема, то шоковое состояние и неестественная бледность Террена поразили.

Неужели так сильно переживает? Знает ли он правду? Какова на самом деле эта правда?

– Мне уже лучше, – лже-Лиса коснулась ладони матери и ободряюще ее пожала, не сводя при этом взгляда с возможного отца. – Нлер Райнер, вы единственный, кто может подтвердить, что Лерни после поединка был чуть живой и сил на то, чтобы выследить и напасть на Рональда, у него совсем не осталось. Пожалуйста, пообещайте, что заявите об этом судьям! Быть может, это даст отсрочку и возможность найти настоящего убийцу. Виконт Вардел мог бы его спасти, если бы только находился в столице.

– Мелисса, – нлер прокашлялся, потому что голос неожиданно его подвел и вместо слов изо рта вырвался сип, – нлера Мелисса, обещаю… нет, клянусь, что если меня спросят, то отвечу честно, без уловок. Но я не лекарь, моего опыта недостаточно, чтобы поставить диагноз или правильно оценить состояние человека. Тем более, что Вардел сразу после поединка занимался лечением Лернейла, и тот покинул парк самостоятельно. Я же полночи восстанавливал поляну, и не видел, когда и как ушел нлер Фаост.

Зато я знаю, кто видел это и подтвердит, – добившись от Террена клятвы, Кара с сожалением поняла, что показаний Райнера недостаточно. Поэтому впереди ожидал еще один непростой разговор.

– Нлер Террен… можно вас так называть? – дождавшись от герцога неуверенного кивка, продолжила, – я в вас не ошиблась. Поверьте, я ценю это… и примите мою искреннюю благодарность, – Кара порывисто подалась вперед и обняла оторопевшего мужчину, а в довершение – чмокнула его в щеку. – Спасибо!

Пока Шейлин и Террен не опомнились, лже-Лиса поднялась с кушетки, на которую ее уложили, чтобы привести в чувство. Зажмурившись на секундочку, чтобы справиться с накатившим головокружением, Кара решительно вышла из гостиной. Уже за дверью девушка с облегчением выдохнула, с радостью осознавая, что первое слияние и поставленная задача выполнены. Однако впереди ожидало еще немало дел, так что Кара не позволила себе расслабляться и направилась в комнату Кариссы. Той на месте не оказалось, и ни личная служанка, ни кормилица, пользующаяся огромным доверием и бескорыстной любовью юных нлер, не обнаружили Ари в доме. Лишь для Мелиссы не было секретом, куда подевалась сестра. Тайное убежище, которое шкодливая троица обнаружила лет десять назад, служило штабом для разработки новых проделок, а также местом уединения и тайником для всяческих редких вещичек.