Текст книги "Не доверяй незнакомцу"

Глава 8

В лесу всегда было тихо, а Грэм не терял бдительности, и поэтому, как правило, он замечал, что к хижине кто-то приближается задолго до появления гостей. Но этот день стал исключением.

Правда, у Грэма было оправдание: целую ночь, не смыкая глаз, он провел со своей пациенткой. Он лежал рядом, прислушиваясь к ее дыханию. Он сотню раз прокрутил в голове каждый свой шаг. Правильно ли он наложил шов? Правильным ли было его решение накачать ее спиртным, чтобы она не чувствовала боли?

Что, если леска слишком груба для этой цели? Его стежки – достаточно ли они ровные? Вдруг ей станет хуже от алкоголя – при ее сотрясении?

Грэм так напряженно думал об этом, настолько ушел в свои размышления, что услышал шум приближающегося снегохода, когда его уже было видно. Он едва успел закрыть за собой дверь, как человек, тот, что стоял сейчас перед ним, уже припарковал снегоход у крыльца.

Грэм постарался изобразить на лице улыбку. Он доверял Дэйву Старку, но нужно было вести себя осторожнее. У Грэма возникло предчувствие, что присутствие девушки может Дэйву не понравиться. И даже как-то повлиять на его преданность. Одно дело, когда о тайном убежище Грэма знают лишь они двое, и совсем другое, если появляется третий.

Грэм засунул руки в карманы джинсов и замер, ожидая, пока Дэйв справится со шлемом. Он старался смотреть прямо перед собой и не оглядываться на хижину.

Дэйв снял шлем, и Грэм удивленно сдвинул брови. Один глаз Старка украшал темно-лиловый синяк, а от левой брови до угла губ протянулась длинная ссадина. Однако вид у него был совершенно невозмутимый.

Грэм присмотрелся: Дэйв выглядел так, будто его хорошенько потрепали, что было очень необычно. Его куртка была грязной и порванной в нескольких местах. Холодный луч солнца вылез из-за туч, и на поясе у него что-то блеснуло. Пистолет.

Раньше он приезжал в хижину без оружия. Пистолета Дэйв не скрывал, и Грэму это сильно не понравилось.

– Какого черта? Что произошло?

– Я хотел задать тот же вопрос, – парировал Старк.

– С какой стати? Со мной все в порядке.

Дэйв пожал плечами:

– Обычный производственный риск. Не хочешь мне объяснить, что ты имел в виду под «изменившимися планами»?

– Я имел в виду, что до города я доберусь сам.

В глазах Дэйва мелькнуло изумление. И даже какой-то намек на испуг.

– Но зачем тебе делать это самому?

– Надо тут кое-что закончить.

– Мы ждали этого четыре года. Ты потратил все свои деньги, до последнего цента, чтобы найти этого человека. Что еще тебе надо закончить… – Он осекся на полуслове и подозрительно сощурился. – Так. Давай выкладывай, в чем загвоздка.

Грэм успешно выдержал этот недоверчивый взгляд.

– Я не могу уйти просто так, Дэйв, и все здесь бросить. Что, если с Майклом Фергюсоном ничего не выйдет? Мне нужно заранее позаботиться о том, чтобы это место оставалось для всех тайной. Нельзя, чтобы его раскрыли.

Дэйв вздохнул:

– Да его уже практически раскрыли.

– Что это значит?

– На шоссе произошел несчастный случай. На том, что ведет к курорту. Я случайно услышал по радио, когда уже выезжал. В общем, машина свалилась со скалы. Вчера. И полностью сгорела. Не смогли разобрать даже ее номер.

Грэм почувствовал, как по спине пробежала дрожь.

– А какое это имеет отношение ко мне? Где я, и где эта авария. Да и к тебе тоже, если уж на то пошло.

Дэйв бросил взгляд на хижину.

– Не хочешь немного подумать?

– Я живу здесь уже четыре года, и полиция, слава богу, обходила меня своим вниманием.

– Значит, ты не доверяешь даже мне…

Грэм вздохнул. Он доверял Дэйву практически так же, как и всем остальным. Что означало – не слишком.

Но он ни в коем случае не собирался признавать это вслух.

– Тогда объясни мне, – сказал Грэм. – Скажи, каким образом авария может повлиять на мои дела.

– То, что я перехватил из разговора копов по рации… короче, они что-то подозревают. Считают, что машина сгорела как-то уж слишком идеально.

– И?…

– И… единственный, кого я знаю еще лучше, чем копов, это ты. Ты так и рвался поскорее добраться до Фергюсона. Я целый день был как на иголках; ждал, что ты объявишься на курорте и мне придется как-то придержать твоих лошадей. Так что я полагаю, вчера ты все-таки двинулся в путь. И что-то тебя остановило. Может быть, то, что раньше было автомобилем, а теперь превратилось в кучу горелого металла.

– Шоссе в сорока милях отсюда. Ты считаешь, я успел бы туда добраться и вернуться обратно?

Дэйв покачал головой:

– Ты вряд ли пошел обычным путем. Маршрут ведь можно сократить до десяти миль, только придется очень постараться – там почти не пролезть. Но опять же, мы ведь говорим о тебе, да? А ты никогда не искал легких путей.

Грэм на наживку не клюнул.

– Шоссе – это последнее место, где мне хочется оказаться. Я по-прежнему не вижу связи. Повторю: где я и где авария?

– Это не маленький инцидент на дороге. Они будут копать. И им будет нетрудно дотянуться до этого места. Так что лучше поедем со мной, прямо сейчас. Если только у тебя нет веских причин остаться…

Дэйв замолчал. Волоски на шее у Грэма встали дыбом.

– Садись на свой снегоход, Дэйв, – твердо сказал он. Разве что не рыкнул. – Я приеду к тебе, когда буду готов.

– Да ладно, Грэм, давай…

– Дэйв. Не сейчас.

– Ну хорошо. Дело твое.

Старк надел шлем, сел за руль снегохода и поднял защитное стекло. Грэм одарил его ледяным взглядом.

– Еще кое-что, – сказал Дэйв. – Она вроде как соседка.

– Она?

– Водитель автомобиля.

– Откуда ты вообще можешь знать, что это она? – фыркнул Грэм. – Ты же сам сказал, машина сгорела дотла.

– Сгорела, – согласился Дэйв. – Но я нашел вот это. Рядом с цепочкой следов мужских сапог.

Дэйв расстегнул сумку, притороченную к снегоходу, вытащил оттуда черную женскую сумочку и бросил ее Грэму. Грэм поймал ее одной рукой. Ему не нужно было даже заглядывать внутрь; он и так знал – это ее сумка.

– Они расширят круг поисков и, по моим расчетам, доберутся сюда максимум через два дня, – добавил Дэйв. – Но это ведь не важно, да? Потому что к этому времени ты будешь уже на пути к дому.

– Все правильно, – согласился Грэм. Его голос показался фальшивым даже ему самому.

Снегоход Дэйва скрылся из вида. Грэм с досадой сжал руку в кулак, смяв сумочку, потом очень медленно он разжал его. Еще медленнее расстегнул кнопку и молнию. Сразу же достал бумажник и нашел права. Да, все так и есть. Черным по белому.

Кира Ландон Найлз. Проживает в Дерби-Рич. В городе, где Грэм обнаружил мертвое тело Холли. Каковы шансы, что это просто совпадение? Да почти нулевые.

Он сделал три решительных шага по направлению к хижине и замер. Дверь была приоткрыта. Он сделал еще шаг, уже осторожнее. Он никак не мог оставить дверь открытой.

Обернулся он как раз вовремя – чертова девчонка, в его сапогах и слишком большой для нее футболке с длинными рукавами, уже замахнулась на него металлическим прутом. Она держала его, как бейсбольную биту. Ноги у нее отчаянно тряслись, но лицо было решительным, а глаза горели от ярости. Она замахнулась, целясь кочергой – вот что это было – прямо ему в грудь.

Глава 9

Кира собрала все силы и нанесла удар, но проклятый здоровяк оказался слишком ловким – он отклонился в сторону, и кочерга ткнула воздух.

Девушка едва не упала, человек-гора протянул к ней свои громадные ручищи, как будто хотел ее поймать. Кира снова занесла кочергу над головой. И Кэллоуэй отступил на полшага назад.

– Дай мне куртку, – скомандовала она.

Он молча нахмурился, и Кира закатила глаза.

– Можешь уже прекратить эту дурацкую игру в молчанку и не сверлить меня взглядом, – сказала она. Ее голос слегка дрожал. – Я слышала, как ты разговаривал со своим гостем. Кто он?

Кэллоуэй еще немного побуравил ее глазами, но все же решил ответить:

– Брось свое оружие, и я брошу играть в молчанку и всякие там взгляды. Что ты слышала?

У Кэллоуэя был глубокий голос «с песком». Хороший голос.

– Я услышала достаточно, чтобы понять – ты врун. Отдай мне куртку и скажи, кто тот, второй мужчина.

Он пожал плечами и стряхнул с себя куртку.

– Какая тебе разница? И вообще забавно. Ты полагаешь, что вру здесь я?

– На что это ты намекаешь? – Сама того не желая, Кира почему-то принялась защищаться.

Кэллоуэй протянул ей куртку.

– Я хочу сказать, что не верю в совпадения.

– Значит, нас таких двое. Я тоже не верю. Брось ее мне.

Кира поймала куртку на лету, стараясь держать в поле зрения Кэллоуэя.

– Я играла в бейсбол в старших классах, – сообщила она и стала судорожно обыскивать карманы. – А однажды я даже сделала хоумран[2]2
  Хоумран – удар в бейсболе, при котором мяч перелетает через все игровое поле; дает бьющему право совершить перебежку по всем базам и принести своей команде очко. (Примеч. пер.)


[Закрыть] со сломанной рукой. Не думай, что от ран я лишилась сил, буду бить всем, что попадет мне под руку.

– Разве бы я посмел так подумать?

Кира прищурилась. Он что, улыбается? Но Кэллоуэй был серьезен.

Кира снова сунула руку в карман: где же ее телефон?

– Ты ищешь что-то конкретное? – невинно поинтересовался Кэллоуэй.

Кира бросила на него злобный взгляд.

– Слушай. Может быть, ты и спас мне жизнь…

– Может быть? – перебил он. – Ты была без сознания. В снежную бурю. Мне кажется, что «может быть» не совсем точное выражение.

– Я не это имела в виду…

– А что ты имела в виду? Я мерзну на улице, а женщина, которую я нес на руках десять миль, которой предоставил свой кров и свою кровать, «может быть», замахивается на меня кочергой?

Она покраснела, и он заметил, что ее рука дрогнула.

– Я…

– Пожалуй, я сейчас еще подумаю и, «может быть», взвалю тебя на плечо, отнесу обратно к месту аварии и там оставлю.

– Ты так не сделаешь?

– Ну почему? Может быть, и сделаю.

Он сказал это так серьезно, что Кира испугалась и даже сделала шаг назад. Смотрела она уже не на его лицо, а на руку.

– Это моя сумка.

– Кира Ландон Найлз из Дерби-Рич. Активный член низшей профессиональной бейсбольной лиги, класс ААА. Двадцать четыре года исполнилось как раз в прошлом месяце. Кстати, с днем рождения. Ты в курсе, что твои права просрочены?

– Отдай ее мне!

Кэллоуэй протянул ей сумку, но взять ее Кира не смогла. Она уже держала куртку и кочергу.

– Что, передумала? Она тебе больше не нужна?

– Я тебе не дура! – рявкнула она.

– О, совсем-совсем не дура, – согласился он.

Он положил сумочку на перила, сунул руку в карман своих штанов и достал оттуда небольшой черный предмет. Кира побледнела. Куртка упала на землю.

– И кому ты собиралась звонить? – спросил Кэллоуэй.

Это был хороший вопрос, а главное, Кира не знала, как на него ответить. Звонить Дрю – это даже не обсуждается. Родители в отъезде. У них ежегодный круиз по Европе. А лучшая подруга, скорее всего, ей просто не поверит.

– В полицию, – почти прошептала она и сама удивилась тому, как неуверенно это прозвучало.

Кэллоуэй склонил голову к плечу и постучал телефоном о подбородок.

– Не кому-нибудь из Дерби-Рич?

Почему он так это произнес? С ударением на названии ее родного города? Внезапно Кира вспомнила альбом с вырезками, посвященный убийству в Дерби-Рич, и похолодела.

Грэм внимательно наблюдал за ее реакцией. Небольшая морщинка между бровями. Вопрос в изумрудных глазах. Он перевел взгляд на ее пухлые губы и почти поверил, что этот удивленный взгляд искренен. И чуть не пропустил еле уловимое движение – она завела локоть назад, готовясь нанести удар.

«Я жалкая личность, – вдруг понял Грэм. – Большие зеленые глаза, красивый решительный рот – и вот я уже растекся и поплыл».

Кира взмахнула кочергой, он нагнулся, пропуская удар, и бросился на нее. Конечно же она снова потеряла равновесие, споткнулась и чуть не упала на ступеньки крыльца. Машинально он протянул руку, чтобы поддержать ее. И слишком поздно понял, что это был обманный маневр.

«Боже, ошибся, как зеленый новичок», – мысленно отметил он.

Она уже бросилась бежать.

– Да какого дьявола! – крикнул Грэм вслед.

Пора бы ей понять, что скрыться у нее нет ни малейшего шанса, но даже если она это понимала, то, видимо, решила, что попытаться все равно стоит.

Грэм догнал ее у деревьев, там, где опушка переходила в лес. Он обхватил ее за плечи, грозное орудие – кочерга – вывалилось у нее из рук, и они оба упали в снег.

Она отчаянно лягалась и выворачивалась. Ей все же удалось ногой ударить его в грудь, и Грэм тяжело приземлился на спину.

– Мать твою! – выругался он.

– Твою, – сердито огрызнулась Кира.

Она быстро отползла в сторону, ухватилась за ствол дерева и с усилием поднялась. Но уже через секунду Грэм оказался рядом.

– Тебе все равно со мной не справиться, – сказал он.

В глазах Киры мелькнуло отчаяние. Внезапно она бросилась на него, и Грэм – больше от неожиданности, чем от силы толчка – снова рухнул на землю. Рыкнув, как медведь, он вскочил и увидел, что кочерга опять у нее в руках. На этот раз она держала ее над головой.

– Отойди! – крикнула она и с диким блеском в глазах взмахнула своим орудием.

Грэм пренебрежительно посмотрел на кочергу и перевел взгляд на Киру.

– Положи ее.

– Ага. Сейчас.

– Положи, или я заставлю тебя ее бросить.

– Не думаю.

– Отлично. Не хочешь, чтобы все было просто – пожалуйста.

Он двинулся вперед. С отчаянным криком Кира швырнула в него кочергу и снова попыталась убежать. Ей удалось сделать всего четыре шага. Грэм специально их посчитал. Потом он сгреб ее в охапку и легко оторвал от земли.

Кира завизжала – так громко и так пронзительно, как только могла, но ее крик эхом прокатился по лесу и затих. Она ударила Грэма локтем в живот, но он быстрым, почти неуловимым движением развернул ее, прижал к стволу сосны и уставился ей в глаза.

Теперь все было серьезно, и она наконец прекратила дергаться. Сил у нее совсем не осталось, и она стала сползать на землю, но Грэм, нависая над ней, все еще держал ее запястья своими ручищами.

На земле она снова показалась ему маленькой и беззащитной.

На секунду Грэм почувствовал себя виноватым. Он принес ее к себе домой, чтобы позаботиться о ней. Ну да, она накинулась на него без всякой видимой причины. Но она страшно напугана и еще не до конца пришла в себя. И может быть, то, что она из Дерби-Рич – действительно совпадение.

Он слегка ослабил хватку, и она тут же попыталась вывернуться. Чувство вины мгновенно испарилось. Он стиснул ее поднятые руки, затем осторожно, как мог, но все же твердо наступил ногой на ее ноги, и она оказалась полностью обездвижена.

– Хватит с меня игр, – тихо сказал он.

Кира вызывающе задрала подбородок.

– И что ты собираешься сделать? Убить меня?

Грэм почувствовал себя так, будто его ударили прямо в сердце. «Все же она меня знает, – решил он. – Вернее, думает, что знает».

– Я не убийца, – холодно произнес он и отпустил ее руки. – А что я собираюсь сделать… отведу тебя обратно в дом. Там мы позавтракаем, как два нормальных взрослых человека. И ты расскажешь мне, за каким… зачем тебя понесло в горы и как ты оказалась на этой дороге. Все ясно?

Она кротко кивнула, пламя, бушевавшее в ее взгляде, неожиданно утихло.

Он немного отодвинулся и внимательно посмотрел ей в глаза, оказалось, огонь в них погас не до конца. Она просто слегка его притушила.

Глава 10

Кира поняла всю тщетность своих попыток сбежать. На что она вообще надеялась?

– Пошли, – бросил он.

Грэм сжимал ее плечи, а она с трудом волочила ноги по снегу. Эти проклятые огромные сапоги.

«Вот же дура, – твердила она себе. – Просто дура. Надо попробовать убежать в лес. Но нет. Я решила, что он обязан мне все объяснить».

На самом деле он ничем ей не обязан. Чем больше Кира размышляла над сложившейся ситуацией, тем больше ей казалось, что это она ему должна. Сказала ли она ему хотя бы спасибо за то, что он ее спас? Этого Кира не помнила. Она уже открыла рот, чтобы сделать это сейчас – лучше поздно, чем никогда, – но вдруг передумала. Стоит ли благодарить его теперь, когда она подозревает, что Кэллоуэй как-то связан с убийством четырехлетней давности, которое произошло в ее родном городе?

– Я не убийца, – сказал он.

Кире отчаянно хотелось ему верить. И не только потому, что она заперта вместе с ним в избушке в горах. Нет. Просто в Кэллоуэе есть что-то правильное.

Они поднялись по ступенькам, и он протянул руку, чтобы открыть дверь. Кира ощутила чистый, чуть отдающий деревом аромат его кожи и на секунду совсем перестала соображать. Громадный сапог зацепился о порог, и она, разумеется, разбила бы себе нос, если бы не он.

Одна рука Кэллоуэя оказалась у нее под коленями, а другой он обхватил девушку за плечи. Она снова оказалась в его объятиях.

Оба тяжело дышали. Кира старательно игнорировала свое предательски податливое тело, которое желало, мечтало, требовало узнать, почему же ей так приятно и сладко просто смотреть этому мужчине в глаза… и чтобы он тоже смотрел на нее и его дыхание было таким же сбивчивым, как и ее.

Капелька воды упала на лицо Киры, и он осторожно смахнул ее. Его пальцы коснулись лица девушки, и она почувствовала невыразимое блаженство. Они не могли оторвать друг от друга взгляд. Кира прочла бешеное желание в льдисто-серых глазах Кэллоуэя. Надо было отвернуться. Но она не могла.

Он был варварски хорош. Дикарь-супермодель. Человек-гора. Горец. И как же приятно от него пахло! Это был очень мужской, завораживающий, какой-то первобытный запах – что-то древесное, с нотками дыма.

«Поцелуй меня», – мысленно взмолилась она.

И глядя на Кэллоуэя, на то, как вдруг изменился его взгляд, она поняла, что именно это сейчас и произойдет.

Очень медленно, внимательно наблюдая за ее реакцией, он провел по ее щеке, нежно обхватил подбородок и чуть запрокинул ей голову. Кира едва сдерживалась, чтобы не попросить не медлить. В этот момент она вдруг осознала, что мечтала об этом с той минуты, в которую он прижал ее к себе во время снежной бури.

Он коснулся ее губами, глядя ей в глаза. Это был сладкий и нежный поцелуй, но он возбудил в ней страсть, подобную которой она еще не испытывала в своей жизни. Она вздохнула, но этот вздох был больше похож на стон. Она не смогла его сдержать. И не смогла удержать свои руки – когда ладонь Кэллоуэя скользнула по ее шее. Кира, не осознавая, что делает, обняла его за талию и притянула к себе. Он ей позволил, и она разрешила себе полностью отдаться поцелую, его жадным губам, и весь мир, кроме Кэллоуэя, будто растворился в тумане.

Но все закончилось слишком скоро. Он оторвался от нее и оставил ее умирать от желания.

– Кэллоуэй, – прошептала она.

Он опять наклонился к ней, скользнул губами по ее губам, подхватил на руки и понес к кровати. Несколько безумных секунд ей казалось, что сейчас все случится, но Кэллоуэй сунул руки куда-то за изголовье кровати, достал веревку, в мгновение ока крепко стянул ее запястья и привязал к кровати.

То, что Грэму понравилась Кира Найлз, представляло для него огромную сложность. А как раз сложности ему сейчас не нужны.

Ему нравилось, что на ней его одежда. Нравилось, как рубашка едва прикрывает ее бедра. Ему нравилось даже то, как она смотрела на него. Вместо того чтобы испугаться, она пришла в бешенство. Было видно, что желание еще не покинуло ее. Губы были слегка приоткрыты, и вдобавок, несмотря ни на что, ее взгляд то и дело возвращался к его рту.

Красивая, сильная, умная и отважная.

– И что ты делаешь? – прошипела она.

– Ты знала, что я нахожусь здесь? – спокойно спросил он, вместо ответа. Пусть себе злится. – Или тебе просто повезло?

– Я бы не назвала это везением. – Она подергала веревку.

– Если ты не будешь отвечать на мои вопросы, то вернемся к тому, как все было раньше.

– И как же было раньше? – ядовито поинтересовалась она.

– Раньше я вообще с тобой не говорил.

Грэм уже хотел отвернуться, но Кира громко и насмешливо фыркнула, и он снова воззрился на нее.

– Опять молчание? «Я с тобой не дружу»? Тебе сколько лет, мальчик? Десять?

Этот вопрос почему-то разозлил его больше, чем то, что она отказывалась рассказать правду. А она уставилась ему прямо в глаза и уже открыла рот, чтобы сказать еще что-нибудь колкое, но он впился ей в губы. Он целовал ее яростно и беспощадно, как будто наказывал, и, когда наконец отпустил ее, Кира никак не могла отдышаться. Грэм видел, что она хочет еще. Чтобы совсем выбить из нее желание язвить, он запустил руки ей в волосы и покрыл короткими жадными поцелуями ее подбородок и шею. Дойдя до ключицы – боже, какая она тонкая и хрупкая, – он остановился.

– Когда ты будешь готова поговорить честно, я с удовольствием послушаю. А пока подожду, – пробормотал он ей в шею.

С этими словами Грэм встал и направился в кухонную зону, чтобы приготовить завтрак.

«Обычное утро, такое же, как всегда», – мысленно убеждал он себя.

Вот только сегодня ему понадобились две тарелки, а не одна, и две вилки. И вдвое больше теста для оладий. И кофе, чтобы хватило на двоих. И еще в воздухе витал тонкий, еле уловимый аромат ее духов, головокружительно женственный. Все это, и вдобавок то, как она пылающим взглядом следила за каждым его движением, – Кэллоуэй изо всех сил, как настоящий стоик, пытался игнорировать.

Ну почему «несчастная жертва аварии» оказалась так возмутительно хороша, что он практически забыл о Майкле Фергюсоне? Как легко она отвлекла его от главной задачи. Ему бы надо попытаться как можно скорее выдворить ее отсюда и вернуться к своей миссии, а вместо этого Грэм то и дело застывал посреди кухни, мечтая о том, как это могло быть.

– Если я отвечу на твои вопросы, ты ответишь на мои?

Грэм вздрогнул и как будто проснулся. Его рука, державшая сковороду, неловко повернулась, и золотистая, поджаристая, уже совсем готовая оладья, соскользнув, приземлилась на пол у его ног. Пару секунд и он, и Кира тупо смотрели на нее. Наконец Грэм нагнулся и поднял оладью.

– Ну? – поторопила Кира.

Он пожал плечами.

– Может, да, а может, и нет.

– Что это значит?

Грэм вздохнул, отправил оладью в рот, медленно прожевал и проглотил. И только потом ответил на ее вопрос:

– Это зависит от того, скажешь ли ты мне правду. Вернее, решу ли я, что ты говоришь правду. И еще от того, не поставит ли тебя в опасное положение честный ответ на твой вопрос.

– Разве не я решаю, в опасности я или нет?

Грэм погладил бороду, чтобы скрыть улыбку.

– Не сегодня, – сказал он.

– Послушай, Горец, ты спас мне жизнь, но потом напоил до полного отупения своим зельем, залез со мной в постель, а теперь привязал и…

– А еще я тебя раздел, – перебил Грэм. – И тщательно осмотрел твое тело – нет ли на нем серьезных ссадин, глубоких порезов или следов внутреннего кровотечения. А потом зашил твою рану.

Кира покраснела.

– Ты раздел меня? – пискнула она. – Зачем было меня раздевать? Да еще и сообщать мне об этом?

Грэм снова пожал плечами.

– Мне было бы трудновато осматривать тебя через одежду. Кстати, теперь ты должна мне два ответа.

– Я тебе ничего не должна! – почти завопила Кира. – Ты не можешь прикасаться ко мне или целовать меня просто потому, что тебе вдруг захотелось! Ясно? И ты не можешь брать меня в охапку и тащить, куда сочтешь нужным.

– По-твоему, я делал все это для своего удовольствия? – возмутился Грэм.

– Да, конечно, я уверена, что, раздевая меня, ты испытывал огромные неудобства. И отвращение.

Грэм вовремя прикусил язык и не сказал ей, что да, раздевать ее и в самом деле было очень неудобно. Чертовски неудобно. Даже в какой-то степени мучительно. В первый раз в жизни он с трудом сохранял профессиональную беспристрастность.

– Ты спала, – буркнул он.

– И во сне я перестала быть женщиной? Привлекательной женщиной?

– А ты о себе высокого мнения, да? – мрачно поинтересовался Грэм. Достаточно мрачно, чтобы она поняла – он ее не дразнит.

– Это еще что значит?

– Ты, похоже, всерьез полагаешь, что одно только созерцание твоего голого тела способно превратить мужчину в истекающего слюной, трясущегося сексуального маньяка.

– Я этого не говорила!

– А я услышал именно это.

– Просто все это, знаешь, немножко мешает мне поверить в то, что ты действуешь исключительно в моих интересах.

– Прошу, – сказал он.

– Что? Кого? Я…

Не отвечая, Грэм подошел к кровати, развязал веревку, сграбастал Киру – так, что она взвизгнула, – перенес ее в кухонную зону и усадил на один из стульев.

– Хорошо, я разрешил тебе задать два вопроса и ответил на них. И отвечу на третий – во имя всех благородных рыцарей.

– Так ты считаешь себя благородным рыцарем?

Грэм мрачно ухмыльнулся:

– Ага.

– Может, ты заглянешь в словарь и посмотришь, что означает это слово?

– В любом случае сейчас моя очередь. Ты задала уже три вопроса, а я пока ни одного.

– Ты сказал, что первые два не считаются!

– А я передумал. Мой дом – мои правила.

– Как же ты меня бесишь! Ты невыносимый человек!

– А еще я верный, все и всегда делаю тщательно и прекрасно готовлю. Хочешь есть?

– Могу я считать это твоим первым вопросом?

– Ну… на самом деле можешь.

Кира закатила глаза.

– Нет, я не голодна.

– Первый же вопрос – и ты мне уже врешь. – Грэм подтолкнул к ней тарелку с оладьями.

– Я не вру. – Она оттолкнула тарелку. – Я не буду есть только потому, что ты мне приказал.

Он молча поставил тарелку перед собой.

Кэллоуэй улыбнулся и стал разрезать оладьи на кусочки. Потом подтащил свой стул поближе, наколол на вилку один кусочек и поднес к ее губам.

Оладья пахла невероятно вкусно, однако Кира отвернулась, потом повернула голову, собираясь съязвить, но не успела она открыть рот, как в нем оказался аппетитный кусочек. И – о господи – он был таким вкусным!

Кэллоуэй взял с тарелки еще один кусочек, и теперь уже Кира сама открыла рот. Она так жадно прихватила его зубами, что даже куснула кончики пальцев Кэллоуэя: оладьи действительно были дивно хороши.

Кэллоуэй удовлетворенно кивнул.

– Ну хорошо, – сдалась она. – Беру свои слова насчет еды обратно. Но все, что касается остального, – нет. Никаких прикосновений… и всего такого.

Он улыбнулся так, будто не поверил ни единому ее слову – подцепил еще один кусочек оладьи и опять поднес к ее губам. Поколебавшись долю секунды, она открыла рот и схватила его. Кэллоуэй расхохотался. Перед четвертым кусочком он сделал паузу и довольно долго водил вилкой перед ее носом. Кира с готовностью открыла рот, но чертов Кэллоуэй отдернул руку.

– Эй! – возмутилась она.

Он поставил локти на стол.

– Ты готова ответить на очередной вопрос? И честно на этот раз?

– А я и в первый раз не врала, – огрызнулась Кира. – Просто я не знала, что хочу есть. И кроме того, я уверена, что сейчас моя очередь спрашивать.

– Мы оба знаем, что это не так, – ухмыльнулся Кэллоуэй.

Он держал оладью двумя пальцами, близко к ее рту, когда он в очередной раз поболтал им перед ее носом, она изо всех сил дернулась вперед и схватила оладью зубами. Она так энергично втянула оладью, что во рту у нее оказались и его пальцы, которые она слегка прикусила и провела по ним языком. Ее обдало волной жара. Кэллоуэй большим пальцем погладил уголок ее губ, стер капельку сиропа, и Кира, совершенно неожиданно для себя, его облизнула.

– Спасибо за помощь, – тихо сказала она.

– Всегда пожалуйста. В любое время.

Он медленно развязал веревки, стягивавшие ее запястья, она переплела свои тонкие пальчики с его, крупными и сильными, и поднесла его руку к своей скуле. Он нежно погладил ее. Его губы были так близко, что она почти чувствовала их вкус.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

Вопрос немного выбил Киру из колеи.

– Со мной? В порядке?

– По шкале от одного до десяти.

– Так… значит, головная боль. Где-то три из десяти. Ты меня развязал, так что общее самочувствие улучшилось – я бы сказала, стало пять из десяти. И я не умерла. Это, наверное, я скажу… десять из десяти.

– Итого… в среднем получается шесть из десяти. Шестьдесят процентов – это не так уж плохо.

– Но не так уж и хорошо.

– Может, наденешь мои штаны, согреешься, и процент повысится?

Желание, которое чуть поутихло, вернулось с удвоенной силой. Кира вдруг осознала, что у нее голые ноги. И она обнимает ими бедро Кэллоуэя. Очень неохотно Кира отодвинулась.

– Штаны не перевесят того, что ты оставил меня привязанной к кровати и, как последний извращенец, рылся в моей сумке. Могу я сейчас задать тебе свой вопрос?

– Что касается вопросов, боюсь, ты все еще находишься за красной чертой.

Он сложил на груди руки и сурово посмотрел на нее.

Мгновенно разозлившись, Кира вскочила, но от внезапного приступа дурноты у нее закружилась голова. Кэллоуэй нежно поддержал ее за талию, подхватил на руки и прижал к своей груди.

Кира сразу же почувствовала себя лучше. Ей вдруг захотелось спать, но головокружение определенно исчезло. Она была почти счастлива.

Кэллоуэй сдул с ее лба волосы и на секунду приложил к нему свою ладонь.

– Перестарался, – пробормотал он.

От его покаянного тона Кире стало стыдно. Ей захотелось разуверить его, сказать, что он ни в чем не виноват. Это она, все она. Она не обратила внимания на плохую погоду и упрямо вылезла на дорогу, что и привело к аварии. Это она набросилась на него с кочергой.

Но слова не шли с языка, тогда она просто уткнулась лицом ему в грудь. Она слышала, как бьется его сердце – сильно и мерно. И ей понравилась эта сила. Его сила. Кира осторожно вздохнула, растворяясь в ритме его сердцебиения и его надежных объятиях.

Подойдя к кровати, Кэллоуэй откинул одеяло и аккуратно уложил свою ношу на постель. Она поняла, что продолжения не будет. Внутри у нее все заныло.

Она протянула к нему руки и прошептала:

– Не уходи.

Кэллоуэй посмотрел ей в глаза, и в их серебристой глубине мелькнуло что-то… какое-то чувство, которое она не сумела определить. Он снова откинул одеяло и лег рядом с ней.

Грэм проснулся, будто его толкнули, глубоко вздохнул, почувствовав аромат Киры, замер и все вспомнил. Она взглянула на него, пробормотала «не уходи», и он не смог устоять. Он лег в постель рядом с ней, прижал к себе и баюкал до тех пор, пока она не уснула.