Текст книги "Искусственный интеллект"

Я решила посетить несколько таких школ и узнать, правда ли это. «В старшей школе у нас были книги, но они, кажется, издавались в 1980-х гг.», – ответил мне тогда Дэвид, выпускник общеобразовательной школы Филадельфии. А ученица нынешних старших классов жаловалась на то, что на каждой странице ее учебника истории изображены мужские гениталии.

Я также посещала занятия в Академии Паламбо – школе, куда стекаются ученики со всей южной Филадельфии. Учитель математики Брайан Коэн, кажется, был очень удивлен той информации, которой я поделилась. Согласно моим данным, в академии использовались учебники под названием «Кратчайший путь к пятерке: Углубленный курс по математике для подготовки к экзаменам» (Fast Track to a 5: Preparing for the AP Calculus AB and Calculus BC Examinations). В системе также значилось, что этих книг в школе нет вовсе.

– Странно, – сказал Коэн, когда я рассказала о своих находках. – Я не очень понимаю, почему в системе такие данные. Получается, что программа была выбрана, но ее никто никогда не заказывал? Или учебники заказали, но они не были доставлены?

Я поинтересовалась, можно ли взглянуть на библиотеку. Коэн повел меня туда. В холле мы остановились поболтать с его коллегой, которая также преподавала математику.

– У тебя хватает книг? – спросил Коэн.

– Теперь да, – ответила она. – В западной Филадельфии закрылась одна школа, и благодаря моему знакомому удалось заполучить тамошние учебники.

Однако она тоже не пользовалась учебниками «Кратчайший путь к пятерке»; учила она по книгам, которых не было в моем списке.

Коэн объяснил, что у учителей существует нечто вроде подпольной экономики. Некоторые из них готовы на многое, чтобы добыть учебники, тетради или парты для своих учеников. В свободное время они даже организуют кампании по сбору средств на платформах вроде DonorsChoose.org и следят за тем, что можно было бы достать из других школ. Согласно опросу Федерации учителей Филадельфии, ежегодно они тратят от $300 до $1000 собственных средств сверх годового бюджета $100 на то, чтобы обеспечить все необходимое для учебного класса.

Когда мы дошли до книжного шкафа с учебниками математики, оказалось, что он занимает небольшой уголок в запертом и пустом кабинете заведующего школьной математикой. «Здесь мы храним все лишние книги», – произнес Коэн, указывая в сторону двух небольших книжных шкафов. Две открытые коробки стояли на полу. Он заглянул внутрь. «Что ж, мы нашли учебник по углубленному изучение математики», – констатировал Коэн. Коробки действительно была забиты новенькими учебниками «Кратчайший путь к пятерке».

Эту ошибку было бы легко объяснить банальным отсутствием централизованной системы. Проблема заключалась в том, что такая система существовала, и я как раз сверялась с распечаткой данных из нее. И, согласно распечатке, в Академии Паламбо не должно было быть ни единой копии этих книг, однако прямо передо мной в коробке на полу запертого кабинета лежало 24 учебника.

Проблема филадельфийских школ заключалась не в отсутствии книг, а в работе с данными, что в некотором смысле является человеческим фактором. Данные представляются нам какой-то непреложной истиной, но частенько мы забываем о том, что данные и системы их сбора созданы людьми. Человеческим существам из плоти и крови необходимо вручную считать школьные учебники и затем вносить информацию в базы данных. Нередко этими человеческими существами становятся административные работники школ или помощники учителей. Вместе с тем финансирование школ резко сократилось за последние годы, что привело к сокращению штата администраторов. Даже самая лучшая система сбора данных бесполезна, если нет людей, управляющих этими данными.

Майкл Мэш, директор финансового отдела Манхэттенского колледжа, в прошлом директор финансов школьного округа Филадельфии, рассказал мне, что в свое время он отправлял сотрудников подсчитывать книги и заниматься другой административной работой, на которую у директоров не хватало времени из-за переработок. «Директорам тяжело давалось финансовое управление и ведение учета. Из-за недостатка сотрудников им нужна была административная поддержка, – пояснил он. – На директора сваливается много шишек, если он не встречается с каждым родителем, не включается в решение каждой проблемы. Однако в газете не прочитаешь о том, как они справляются с незаметной работой вроде делопроизводства. Приходится расставлять приоритеты».

А когда дело касается нехватки учебников, они выбирают вполне предсказуемую стратегию. «Они ревностно относятся к учебникам, – сказала мне Ребекка Донт, мама учеников второго и четвертого классов начальной школы Дженкса. – Моей дочери нельзя приносить домой учебники, поскольку они боятся, что дети их потеряют». Последние два года Ребекка просит учителей составить списки пожеланий (которые в основном включают учебники и расходные материалы), а затем собирает деньги на это посредством фандрайзинга. «Когда я сделала это в первый раз, директор сообщил мне, что все это у них уже есть», – пояснила она. Как в случае с учебниками по математике в Паламбо, все недостающее находилось где-то в школе, однако не попало в руки людям. «У них не получается выстроить связку между запасами книг в хранилищах и библиотеках с учителями, – констатировала Донт. – У них недостаточно средств, чтобы выстроить цельную картину».

Одно дело решить проблемы с предметами снабжения, но совсем другое – отслеживать учеников, использующих их. Многие школьники Филадельфии находятся в приемных семьях или в сложных жизненных условиях и часто меняют место жительства, и соответственно переходят из одной школы в другую. Согласно данным детского госпиталя Филадельфии, один из пяти учеников старшей школы имеет сложности с социальным обеспечением или системой правосудия. Одна из учителей рассказала мне, что, когда она преподавала в старшей школе Вест-Филли, каждые две недели у нее уходил или приходил новый ученик.

«Есть ряд логистических проблем, возникающих только в крупных округах, – пояснила Донна Купер, исполнительный директор организации “Граждане в поддержку детей и молодежи”. – Все на самом деле не так, как выглядит на первый взгляд».

В 2013 г., закончив первый этап анализа данных, я отправилась в Управление школьного округа, чтобы продемонстрировать результаты исследования их руководителю Уильяму Хайту. Его представитель сообщил мне, что Уайт занят, и предложил встретиться со Стефаном Спенсом, его заместителем по обеспечению деятельности учебных заведений. Спенс был бывшим учителем физкультуры и в свои 60 занимался подготовкой к учебному году, с чем вполне справлялся вместе со своими сотрудниками. Однако после сокращений ему пришлось заняться всем самостоятельно – от обеспечения партами до предоставления ковров.

Я спросила его, как он проверял наличие книг в школах перед началом учебного года. Он ответил, что каждый директор представлял открывающие и закрывающие листы. В каждом из них (отправляемых в формате документа Word по почте) директора проставляли галочки, свидетельствующие о наличии или отсутствии необходимых учебников.

«Инвентаризация не осуществляется на уровне управления, – пояснил Спенс. – Директор, хорошо владеющий технологиями, может создать систему инвентаризации онлайн. Другой, не очень хорошо владеющий компьютерными технологиями директор может поручить эту работу своему помощнику, а тот, в свою очередь, считает книги, переносит их с места на место и проверяет их наличие».

Меня это удивило, ведь несколько лет назад была разработана система инвентаризации для округа. «У меня нет учебника, – сказал один из школьников, стоя перед Комиссией Филадельфии по школьной реформе в 2009 г. После этого Арлен Акерман, руководившей тогда департаментом, пришлось внедрить компьютеризированные системы инвентаризации. А директор отдела компьютеризации Мелани Харрис рассказала мне, что система была создана внутренними силами.

«Вы имеете в виду, что онлайн-система больше не работает?» – спросила я у Спенса.

Как он сказал, директора школ предпочитали использовать собственные системы и самостоятельно высылать ему списки. «Я полагаюсь на директоров. И, скажем, на свежие данные. Их можно отследить по спискам, которые составляются перед началом и в конце учебного года».

Спенс, получая данные от директоров, вводит их в таблицу Excel.

– А открыт ли доступ к вашей таблице у кого-то еще? – я продолжила.

– Да, у помощников руководителей отделов, – ответил он. – Во время совещаний перед началом учебного года мы обращаемся к таблице, она демонстрируется через проектор.

Как специалист по данным я понимала, что Спенс просто утопал в работе. Миллионы книг, сотни тысяч парт – отследить все это невозможно без должного технического оснащения и команды. Практически так же сложно понять, как правильно следует использовать имеющиеся данные.

В результате получается, что цифры по округу попросту не сходятся. Например, рассмотрим ситуацию в восьмом классе средней школы Тильдена на юго-западе Филадельфии. Согласно окружным данным, литературу там изучают по программе «Основа литературы» (Elements of Literature), изданной Houghton Mifflin. Согласно данным окружной системы инвентаризации (заведомо неточной), в 2012/13 учебном году в восьмом классе в Тильдене учились 117 человек, однако в распоряжении школы было лишь 42 учебника. Многие ученики провалили тестирование, их средний бал составлял 29,4 % при окружной норме 57,9 %.

Первая проблема заключается в том, что никто не следит за актуальными нуждами учеников. Вторая обусловлена небольшими бюджетами на образование. Учебник «Основы литературы» стоит $114,75. В 2012/13 учебном году Тильдену (как и всякой средней школе Филадельфии) выделили лишь по $30,3 на покупку книг на одного ученика. Предполагалось, что эта цифра, почти равная четверти стоимости одного учебника, покроет приобретение всех необходимых книг, а не одной. По моим собственным подсчетами, школы Филадельфии были обеспечены только 27 % необходимых книг на 2012/13 учебный год, а стоимость всех учебников обошлась бы в $68 млн. Из-за того, что окружная управа не собирает актуальные данные о наличии учебников, это цифра может быть завышена. Но, что вероятнее, результаты моих подсчетов сильно занижены.

К концу 2012/13 учебного года бюджет на закупку книг был упразднен. В июне 2013 г. Комиссия по школьной реформе, в 2001-м заменившая Школьный совет Филадельфии и ныне функционирующая от имени штата, преодолела бюджетный «Страшный суд», недополучив $300 млн на операционные нужды на 2014 налоговый год. (В 2011-м губернатор Пенсильвании уже лишил бюджет общего образования примерно $1 млрд.) В тот год школы Филадельфии не смогли выделять деньги на покупку учебников. В 2015 г. ситуация не изменилась.

Казалось, технологии – отличный способ навести порядок в бюрократическом болоте. Ведь это как раз то, для чего технологии были созданы: смоделировать бюрократические стандарты в виде программы, затем при помощи данных проверить, насколько система соответствует собственным стандартам. Такой метод можно было бы применить для любого другого бюрократического процесса. Однако на этом примере мы также видим, насколько сложны наши общественные и социальные системы.

Фонд Билла и Мелинды Гейтс, эдакая «силовая станция» от финансирования образования, приложил много сил, чтобы был принят Единый комплекс стандартов штата. Они также высоко оценили мою работу над этим проектом. В каком-то смысле решение проблемы, сформировавшейся в школах, похоже на проектирование. Комплекс стандартов – это проект дома. И, если у вас есть такой проект, с которым согласны все ключевые лица, подрядчик может приступать к строительству с учетом его особенностей. Однако если меняется проект, то подрядчик вынужденно сдвигает сроки сдачи. И при каждой новой перемене проекта увеличиваются цена и срок исполнения.

Схожие метаморфозы происходят и в программировании. Обычно в начале заказчики не утруждаются описанием особенностей проекта. И, когда особенности всплывают, стоимость разработки увеличивается, а срок запуска сдвигается соответственно. Это называется расширением области определения. Будучи главой Microsoft, Билл Гейтс, вероятно, управлял наиболее масштабными проектами разработок, чем кто-либо. С этой стороны становится понятно, почему фонд включился в разработку образовательных стандартов: финальную выверку, согласование со штатами, внедрение программ и определение их эффективности. Это изящно спроектированное решение. И, если бы люди могли договориться, а стандарты оставались неизменными хотя бы несколько лет, все получилось бы.

Однако школьная проблема связана не только с технологиями, она имеет и социальную сторону. Образовательные стандарты не являются естественными законами. Они представляют идеи, сформированные на почве конкретного политического и идеологического контекста. Например, избранные представители школьных советов Техаса и Калифорнии, вероятнее всего, имеют разное представление о том, насколько важными для общеобразовательных программ являются концепты эволюции и климатических изменений. Школьные советы Калифорнии, скорее всего, не согласятся друг с другом, равно как и представители округов Техаса. И, если вам любопытно, что может развернуться вокруг образовательных стандартов, изучите споры в Колорадо, произошедшие в 2014 г. на почве обсуждений вопросов экзамена по истории[36]36
  Lane, “What the AP U. S. History Fight in Colorado Is Really About.”


[Закрыть]. Республиканцы, демократы, Национальная ассоциация просвещения, Американская федерация учителей, «Американцы за процветание» (группа консерваторов, финансируемая либертарианцами братьями Кох), активисты от школ, компании-застройщики, представители местных школьных советов, комиссии по вступительным экзаменам – все включились в это сражение, сообщения о котором гремели во всех новостях. Образование еще долгое время было полем боя для американской войны за культуру.

Случай с крахом попытки внедрения образовательных стандартов служит примером того, что происходит, когда проектные решения применяются к общественным сферам. Формальные решения становятся настолько сложными, трудоемкими и завязаны на такое количество данных, что погоня за технологиями затмевает социальные проблемы, которые в действительности стоят во главе угла.

Проектные решения – это фактически математические решения. Математика отлично решает конкретные задачи с прозрачными условиями. Школа – это антоним конкретики. Образование – одна из наиболее превосходных и сложных систем, когда-либо созданных человеком. Я каждый день вхожу в аудиторию и каждый день покидаю ее – удивленная своими открытиями. У моих студентов бесконечно сложные жизни. У них дедлайны по другим курсам, семейные перипетии, планы на путешествия. Кроме того, некоторым из них приходится заниматься собственными детьми. Такая среда непредсказуема. И это то, почему я в том числе люблю преподавать; есть в этом элемент игры, я помогаю студентам стать лучше.

Но иногда непредсказуемость также докучает мне как специалисту в области информатики. Составляя программу курса, я фактически пишу план на семестр. Если бы все следовали правилам и расписанию программы, семестр прошел бы нормально и все бы учились как задумано. Но не раз за мою более чем 10-летнюю карьеру я, выставляя оценки и двигаясь по программе, корректировала курс.

Сразу оговорюсь, что корректировки только улучшают его. Я их использую, чтобы совершенствовать программу и расширять опыт студентов. И, если мне кажется, что они не слишком освоили основы представлений о вычислениях или журналистики, прежде чем переходить к сложным темам, я возвращаюсь к началу и поясняю необходимые детали. Такая стратегия соотносится с лучшими педагогическими практиками и учебным эмпирическим исследованием. Корректировки программы улучшают опыт студентов по итогам курса, хотя мой внутренний инженер вздыхает каждый раз, когда я вношу изменения в упорядоченную сетку, где подробно расписано все, что студентам нужно изучить, прочитать и выполнить.

Программа легко трансформируется, поскольку я в среднем учу по 30 весьма мотивированных студентов каждый семестр. Они могут приходить на мои занятия (на которых им предстоит знакомиться одновременно с качественными и количественными методами) раз или два в неделю. Если бы я преподавала в общеобразовательной школе, ситуация была бы иной. Конечно, учителя тоже слегка подстраивают программу, однако они также работают более чем с 30 учениками целыми днями, пять дней в неделю. Более того, их ученики обязаны быть на уроке независимо от того, хотят они этого или нет. А, поскольку я преподаю в частном университете, я могу посреди семестра попросить своих студентов докупить учебники, если это необходимо для обучения. В общеобразовательной школе учебники выдаются самой школой. Немногим учителям разрешается покупать новые учебники посреди семестра, и даже если бы это можно было делать, то процесс согласования покупки занял бы недели. Внедрение небольших изменений в программу для небольшой группы студентов похоже на включение зажигания у спорткара. В случае со школой это скорее выглядит как попытка развернуть круизный лайнер, идущий на предельной скорости.

Техношовинист, глядя на эту проблему, наверняка предложил бы технологическое решение. Можно было бы перевести все учебники в электронный формат, так у школьников был бы к ним доступ, например, со смартфонов. Ведь у всех же есть смартфоны.

Это заблуждение.

С помощью смартфона удобно читать лишь небольшие тексты, однако длинные параграфы сложно и не слишком комфортно читать с маленького экрана. Исследования показывают, что чтение с экрана хуже чтения в учебном классе. Скорость, точность и глубина погружения при обучении страдают, если мы читаем с мониторов. Бумага в этом смысле – попросту превосходная технология для погружения в материал, которого мы ожидаем от студентов в рамках их обучения. Чтение с экрана – веселее и сподручнее, да, но ведь чтение с целью понимания не подразумевает веселье или легкость. Оно предполагает обучение. И, когда дело доходит до обучения, студенты предпочитают экранам бумажные формы[37]37
  Broussard, “Why E-books Are Banned in My Digital Journalism Class”; Wästlund et al., “Effects of VDT and Paper Presentation on Consumption and Production of Information”; Noyes and Garland, “VDT versus Paper-Based Text”; Morineau et al., “The Emergence of the Contextual Role of the E-book in Cognitive Processes through an Ecological and Functional Analysis”; Noyes and Garland, “Computervs. Paper-Based Tasks”; Keim, “Why the Smart Reading Device of the Future May Be… Paper.”


[Закрыть].

Другой техношовинист предложил бы выдать ученикам планшеты iPad или Choromebook или электронные книги и также оцифровать учебники. Однако и здесь проблема очевидна. Вы когда-либо находились рядом с ребенком или подростком? Замечали, как часто они все теряют? Дети теряют буквально все: перчатки, шапки, ключи, планшеты – серьезно. Дети также постоянно все ломают. Так что в школе, где учится 500 или 1000 человек, бессмысленно покупать каждому планшет или компьютер за $200, чтобы затем заменить его таким же. Цикл жизни компьютера в классе или просто при интенсивном использовании составляет примерно два года.

Цикл жизни книги – более пяти лет. Книга в бумажной обложке для занятий по словесности стоит около $0,99. Ее не нужно обслуживать и обновлять. Ее можно сравнительно дешево заменить на новую. Компьютеру требуется инфраструктура. Покупая компьютеры для 500 человек, вы также получаете комплекс сопутствующих услуг и расходов.

Предположим, вы занимаете административный пост в школе, где как раз хотят приобрести компьютеры для всех 500 учеников. Вам понадобится обеспечить круглосуточную техническую поддержку по телефону или электронной почте для каждого из учащихся, а также более чем для 50 учителей, свыше 20 администраторов и иного персонала, а также всех родителей. Вам также придется приспособить изношенную электрическую сеть и удостовериться в том, что энергии хватит на все компьютеры. Кроме того, необходимо обновить системы вентиляции, отопления и кондиционирования, поскольку компьютеры производят много тепла и плохо работают при высоких температурах. Нужна также мощная сеть Wi-Fi, которая, во-первых, способна справиться более чем с 600 единовременными подключениями и передачей данных с шести утра до семи вечера. Во-вторых, сеть должна работать везде, даже в тех классах, которые были построены в 1950-х гг. из шлакобетонных блоков – тех самых, что не пропускают сигналы Wi-Fi. Предстоит также контролировать все пароли для будущей сети и, например, помогать тем, кто их забыл, даже в три часа ночи. Вам нужно будет создать безопасную инфраструктуру для системы управления обучением, где учителя могли бы передавать домашние задания, а также общаться с учащимися и их родителями. Более того, эта безопасная сеть должна быть создана в соответствии с Законом о правах семьи на образование и неприкосновенность частной жизни (Family Educational Rights and Privacy Act, FERPA), очевидно защищающим приватность образовательных данных, при этом не слишком очевидно объясняя, что следует понимать под этими данными. Вам также понадобится подготовить все для реализации Закона США о защите конфиденциальности детей в интернете (Children’s Online Privacy Protection Act, COPPA), согласно которому компании обязаны получать согласие родителей, а также защищать персональные данные детей младше 13 лет, хоть дети и идут в школу в шесть и уж точно начинают пользоваться компьютерами раньше 13 лет. Предстоит внедрить сотни идентификационных карточек для учащихся, учителей и персонала, и вам же предстоит отключать тех учеников или сотрудников, которые уходят из школы или увольняются. Именно вам предстоит проверять электронные книги до и после начала семестра. Придется получать лицензии на использование учебников, оплачивать их, поддерживать их актуальность и, конечно, бесконечно разбираться с теми, у кого лицензии по каким-то причинам оказались неработающими, в результате чего они не могут выполнить домашнее задание. Вам нужно будет иметь дело и с файрволами. И решать проблемы тех учеников, у кого нет домашнего интернета: как тогда им делать домашнее задание? Кроме того, на вас также ложится обязанность по ремонту компьютеров. Не забудьте также докупить зарядные кабели для тех, кто будет «внезапно» забывать их дома. Нужно будет заменять потерянные и украденные компьютеры. Вам придется разработать адекватную политику использования компьютеров, которая бы отбила у студентов желание потреблять неуместный контент. Политику, которая бы на деле значила «не нужно использовать компьютеры, выданные школой, для просмотра порно, жестоких видео, контента, связанного с наркотиками или чем-то иным, из-за чего ваши родители рассердятся на нас». И именно вам предстоит удостовериться в том, что ученики (а также учителя и сотрудники) соблюдают эту политику, и выстроить такую культурную практику, при которой все согласны ее соблюдать добровольно, а не по принуждению. Вам предстоит собрать всю эту инфраструктуру, обеспечить ее бесперебойную работу и внедрять новые технологии, как только они появляются. И все это вам предстоит делать с минимально обученным персоналом, при минимальных бюджетах и за крошечную зарплату.

Испытания на этом не заканчиваются. Как показали итоги программы 2005 г. «Ноутбук каждому ребенку» (One Laptop Per Child, OLPC), которая обошлась в $20 млн, недостаточно просто выдать учащемуся ноутбук, надеясь, что он будет с его помощью учиться. Реализация проекта в Парагвае показала, что, несмотря на все принятые меры, не позволяющие пользоваться компьютерами ни для чего, кроме обучения, дети, равно как и учителя, умудрялись играть в игры и смотреть видео[38]38
  Ames, “Translating Magic.”


[Закрыть]. Кроме того, учителям требовалась помощь во внедрении компьютеров в свои планы уроков – и даже тогда всплывали проблемы (поломка, потеря и т. д.). А когда взрослые обнаружили, что дети в нигерийской школе смотрят с учебных компьютеров порно, поднялся масштабный скандал[39]39
  Kraemer, Dedrick, and Sharma, “One Laptop per Child”; Purington, “One Laptop per Child.”


[Закрыть].

Нелегкая задача. После всего этого самым дешевым и простым решением кажутся книги.

Впервые я написала на эту тему в 2014 г.[40]40
  Broussard, “Why Poor Schools Can’t Win at Standardized Testing.”


[Закрыть] Однако перемены были небыстрыми. Школьный бюджет на 2017 учебный год наконец включал пункт с заказом новых учебников. «Бюджет на 2016–2017 налоговые годы включает вложение $32 млн на обновление учебных материалов и $12 млн – социальным педагогам и медсестрам» – сказано в бюджете школьного округа Филадельфии на 2017 г. Благотворительные организации пожертвовали $10 млн «на установку книжных шкафов во всех классах третьеклассников». Последнее было частью 440-миллионного вложения, направленного на покупку учебных материалов для восьмых классов, обновление технического оснащения старшей школы, расширение спектра углубленных программ и возможностей для одаренных детей, а также для социальных педагогов и медсестер в каждой школе[41]41
  School District of Philadelphia, “Budget Adoption Fiscal Year 2016–2017.”


[Закрыть].

Однако, если мы посмотрим на все это через призму интернета, скорость которого предполагается равной скорости света, весь этот проект занял слишком много времени. Чтобы он принес свои плоды, потребовалось полгода на разработку и два года на сами перемены. Техношовинист бы сказал, что два года на социальную трансформацию – это слишком долго. Менять массивную бюрократическую машину – тяжело. Подобно тому как попытка развернуть круизный лайнер требует полной мощности, перемены требуют времени. Иного не дано. Это же справедливо и для расследований цифровой ответственности: их производство занимает много времени, вы даже можете не знать, что конкретно ищете. А перемены могут не происходить годами.

Я стараюсь оптимистично оценивать «обновление учебных материалов», запланированное для Филадельфии. Я не уверена, что это сработает больше чем на год. С одной стороны, потому что, вероятнее всего, стандарты снова поменяются, потребуются новые материалы, возможно, сменят также разработчика тестов, из-за чего учителя будут вынуждены подстраивать свои программы вновь и т. д. Я надеюсь, что стандарты перестанут менять хотя бы на несколько лет, тогда учителям, ученикам и школьной системе в целом удастся создать и реализовать программы, эффективные для их непосредственного контекста. И я надеюсь, что руководство штатов полностью возьмет на себя финансирование общеобразовательных школ – начиная от карандашей и заканчивая ноутбуками в классах, вплоть до включения картофельных шариков в меню буфетов. Я хотела бы увидеть успех общего образования. Хочу, чтобы следующее поколение было технически грамотным, хочу видеть вдохновенных молодых людей, изучающих общественные науки, литературу и искусства, математику, информатику, статистику, историю и иные чудеса окружающего мира. Я хочу видеть их активными участниками американского эксперимента и американской мечты. Однако я не слишком верю в свои надежды.