Текст книги "Немного опасный"

А еще он умолял ее дать ему шанс.

Теперь Кристина еще раз убедилась, что безумно влюблена в этого человека. И все же…

И все же она не верила в счастливый исход, потому что больше не была той девятнадцатилетней девочкой, которая бросилась с головой в любовь. Она постаралась бы избежать такой любви, если бы дала себе труд узнать Оскара получше. И все же она любила его до последнего дня, хотя в глубине души понимала, что у него очень слабый характер. То, что происходило между ними, совсем не походило на великую страсть на всю жизнь, о которой она мечтала.

Сейчас Кристина стала мудрее и осторожнее. Теперь она понимала, что принятие предложения руки и сердца еще не обеспечивает счастливую семейную жизнь. И все же…

И все же перед ней стоял мужчина, который, несмотря ни на что, нравился ей и которым она против своей воли начинала восхищаться. Как она могла не восхищаться человеком, для которого долг и честь превыше всего, а чувство ответственности перед сотнями или даже тысячами людей, находящихся у него на попечении, важнее личного счастья? Быть может, его обучение проходило тяжело и в какой-то мере жестоко, но отец следил за тем, чтобы оно не сломило его дух. После смерти отца Вулфрик мог бы закрыть глаза на все, чему его учили. Он мог стать беспечным модником, как поступали на его месте многие молодые люди. В конце концов, у него было достаточно власти и средств, чтобы осуществить любые свои желания.

Но он оставался твердым как скала. В семнадцать лет он принял титул герцога Бьюкасла и с тех пор нес этот крест, ни разу не дрогнув.

Как могла она не восхищаться этим человеком? И, Бог свидетель, как могла она не любить его?

Кристина улыбнулась.

– Спасибо, – мягко произнесла она. – Я понимаю, что вы очень закрытый человек. Спасибо за то, что показали мне это замечательное место и рассказали о себе.

Герцог смотрел на нее, такой же суровый и безупречный, как всегда. Его глаза были непроницаемы.

– Я целый год мечтал о том, чтобы привести вас сюда, увидеть вас сидящей в этом кресле. Сегодня я не буду задавать никаких вопросов. Пока не время. Но я вам кое-что скажу. Я привел вас сюда не для того, чтобы соблазнить, но я хочу вас, и вы это знаете. Я хочу вас сейчас, здесь, на этой кровати. Я хочу, чтобы это было свободным выражением тех чувств, которые я испытываю к вам и которые вы, быть может, испытываете ко мне. Никаких привязанностей, никаких обязательств, за исключением, разумеется, определенных последствий, которых вы, насколько мне помнится, не ожидаете. Вы будете моей? Да, все-таки я задал свой главный вопрос.

Кристина утратила способность рассуждать здраво, и в то же время у нее в голове теснились сотни мыслей. Тело ее, напротив, жило собственной жизнью. Груди напряглись от охватившего ее желания, и острая боль, пронзившая все ее существо, резко скатилась вниз. Ей вдруг стало трудно дышать.

Здесь?

Сейчас?

Снова?

На нее нахлынули воспоминания о той ночи в Скофилде. И она ответила то же, что и тогда, когда герцог задал тот же вопрос:

– Да.

Он сделал несколько шагов и протянул правую руку ладонью вверх. Кристина высвободила руку из-под овечьей шкуры и вложила ее в его ладонь.

Глава 21

Вулфрик взял овечью шкуру и бросил на кровать, после чего отогнул край покрывала вместе с одеялом. Обернувшись, он увидел, что Кристина по-прежнему стоит на месте. Она лишь сняла накидку и повесила ее на спинку стула.

На Кристине было платье из бледно-желтой шерсти, хотя в красноватом свете, лившемся из маленького окошка под крышей, оно скорее казалось абрикосовым. Это был простой наряд с завышенной талией, высоким воротником и длинными рукавами, без каких-либо украшений. Достаточно было того, что оно плотно облегало стройную фигуру молодой женщины.

– Подойди поближе к огню, – проговорил герцог, приблизившись к Кристине. Он легонько подтолкнул ее, и она оказалась возле пылающего камина, сразу же ощутив исходящее от горящих поленьев тепло. Вулфрику не хотелось простого удовлетворения сексуального аппетита, как в прошлый раз. Он, естественно, не собирался признаваться в этом Кристине, но на этот раз мечтал заняться с ней любовью, поэтому не стал сразу же целовать ее. Вместо этого он взял в ладони ее лицо и провел большими пальцами вдоль линии бровей. Ее глаза были широко раскрыты и поблескивали в свете пламени. Розовые и сиреневые лучи, проникавшие из окон, придавали ее лицу неповторимое свечение. У нее были красиво очерченные мягкие губы с приподнятыми уголками. Герцог запустил пальцы в ее волосы, наслаждаясь их чистотой и мягкостью. Мелкие кудряшки, вырываясь из-под его пальцев, легко возвращались на место. Такая прическа удивительно шла ей.

Скользнув ладонями по плечам Кристины, герцог нащупал у нее на спине длинный ряд пуговок и принялся расстегивать их по одной, пока наконец ему не удалось спустить платье до талии. Оно упало к ее ногам. На ней не было корсета – у Кристины Деррик было от природы красивое тело: под платьем у нее обнаружилась лишь тонкая льняная сорочка, закрывавшая ее от груди до лодыжек.

Сделав шаг назад, герцог опустился перед ней на одно колено, снял туфли, ослабил подвязки и наконец снял с нее чулки.

Прежде чем отпустить ее ногу, он поцеловал сначала ступню, а потом нежную кожу под коленом.

Поднявшись, он вдруг подумал о том, что Кристина так до сих пор и не дотронулась до него. И все же, глядя на ее полураскрытые губы и опущенные ресницы, герцог не сомневался, что она хочет этого так же сильно, как и он.

Прижавшись губами к ее плечу, он провел языком по теплой гладкой, слегка солоноватой коже. Кристина вздрогнула, хотя в комнате было очень тепло. Опустив бретельку сорочки, Вулфрик взял в ладонь ее грудь и начал прокладывать дорожку поцелуев от ее плеча к груди. Грудь была великолепна – мягкая и тяжелая, но в то же время высокая и упругая. Обхватив губами сосок, герцог втянул в себя воздух, потом выдохнул и принялся легонько посасывать.

И тут Кристина впервые коснулась его. Ее пальцы запутались у него в волосах, голова склонилась к нему, и она издала низкий стон.

Герцог подумал о том, что, хотя они уже однажды занимались любовью, он никогда не видел ее раздетой. Теперь ему хотелось исправить это. Он хотел заниматься с ней любовью так, чтобы между ними ничего не стояло.

Жгучее желание усиливалось в нем с каждым ударом сердца. Тепло от камина становилось просто невыносимым.

Вулфрик поднял голову, и Кристина сразу же опустила руки.

– Пойдем в постель, – прошептал он.

Когда она легла, он освободил ее от остатков одежды. Полоса розового света из окна высветила верхнюю часть ее тела, прочертила красный след по ее бедру.

Вулфрик мог бы стоять часами, наслаждаясь видом ее обнаженного тела, но кровать находилась довольно далеко от камина, и тепло от огня сюда еще не проникло. Накрыв Кристину простыней и овечьей шкурой, он присел на край кровати, стянул с себя сапоги, потом встал и разделся окончательно. Оставшись обнаженным, он откинул покрывало и лег рядом с ней.

Тепло ее тела сводило его с ума. Вулфрик повернулся к Кристине, натянул повыше одеяло и снова прикоснулся к ней.

Он использовал все умение, на какое был способен, чтобы возбудить ее ладонями, пальцами, губами, языком… Все это время он сгорал от желания, с нетерпением ожидая того момента, когда овладеет ею и сможет дать волю страсти.

Кристина старалась не меньше, чтобы доставить ему удовольствие. Ее ладони скользили по его телу, сначала робко, потом все смелее по мере того, как ее кожа становилась горячее, а дыхание резче.

Наконец Вулфрик почувствовал, что момент настал: он испытывал непреодолимое желание лечь на нее, обхватить ее руками, раздвинуть ее ноги коленями, войти в нее и довести их обоих до исступления.

Но прежде всего ему хотелось заниматься с ней любовью.

Подняв голову, Вулфрик посмотрел ей в глаза.

– Кристина, – прошептал он и впервые поцеловал ее, легко прикоснувшись губами к ее губам.

Ее зрачки расширились.

– Боже, – выдохнула она.

– Кристина, – повторил он, – какая же ты красивая!

На этот раз его поцелуй был очень глубок.

Их обоих захватила страсть. Вулфрик лег на нее сверху, и она открылась ему, широко разведя ноги, подняв их вверх и обхватив его бедра. Он навис над ней и вошел в нее одним медленным радостным движением. В этот момент Кристина прижалась к нему всем телом, вбирая его еще глубже.

Высвободив руки, он перенес часть своего веса на предплечья, поднял голову и посмотрел на нее. Ее глаза смеялись.

– Вулфрик, – прошептала Кристина, – сильное имя для сильного человека. Очень сильного. – Она рассмеялась мягко и чуть-чуть насмешливо.

Прижавшись губами к нежной коже у нее за ухом, герцог застонал. Кристина снова рассмеялась, крепче сжала его ногами, одновременно обнимая его естество внутренними мышцами.

Он любил ее медленно, растягивая удовольствие, пока в камине потрескивал огонь, а красные отблески плясали на покрывале из овечьей шкуры. Он любил ее до тех пор, пока они оба не начали задыхаться и не покрылись каплями пота и пока она не начала отзываться стоном на каждое его движение, крепко прижимаясь к его телу.

А потом он довел их обоих до стремительного, мощного освобождения.

– Вулфрик, – сонным голосом запротестовала Кристина, когда он отодвинулся в сторону, осознав, что придавливает ее своим весом. Ему вдруг стало холодно, и он поспешно натянул одеяло.

Кристина заснула, и Вулфрик воспользовался случаем, чтобы как следует рассмотреть ее. Бледные пятна света лежали на одной половине ее лица, в то время как другая оставалась в тени. Ее локоны разметались по подушке.

Только что она сказала, что он сильный человек. Казалось, у него было все, о чем можно только мечтать. Но ему нужно было еще кое-что. Он не собирался задавать ей этот вопрос ни сегодня, ни завтра, ни даже в ближайшие дни.

Он боялся задать этот вопрос.

Он боялся услышать в ответ «нет». Если она скажет «нет», то он никогда больше не сможет повторить свои слова.

Ему нужна была ее любовь.

К тому времени, как они вышли из голубятни, тучи разошлись, и на небе засияло солнце. Правда, было по-прежнему ветрено и прохладно.

Они шли по направлению к дому точно так же, как возвращались в Скофилд-Парк с озера год назад: храня молчание и не касаясь друг друга. Но на этот раз все воспринималось по-другому. Сейчас им было легко молчать. У них теперь появился общий секрет. В Скофилде они были близки физически, теперь же разделили друг с другом самих себя.

Кристина до сих пор ощущала слабость в коленях. Она была безумно влюблена. В то же время она пыталась убедить себя в том, что, поскольку влюбленность и любовь – это две разные вещи, надо вести себя разумно. Особенно ее радовало, что герцог не задал роковой вопрос. Она надеялась, что он никогда не задаст его, ибо в противном случае ей придется отвечать, а она не знала, как это сделать.

Но вдруг он на самом деле никогда не спросит ее? Сумеет ли она это пережить? Однажды герцог уже задал ей этот вопрос, и она ответила «нет». Второй раз он, разумеется, унижаться не станет.

Тогда зачем он пригласил ее в Линдсей-Холл? Зачем привел на голубятню?

Он назвал ее по имени. Глупо, конечно, вспоминать об этом, как о самом драгоценном моменте из всех. И все-таки это было очень приятно – услышать свое имя – Кристина, – произнесенное его хорошо поставленным аристократическим голосом, хотя в первый раз он лишь прошептал его. А когда она назвала его Вулфриком, он прямо-таки зарычал.

Кристина посмотрела на герцога и обнаружила, что он тоже смотрит на нее. Она немедленно отвела глаза.

– Как! – воскликнул он. – Неужели сегодня я так легко выиграл поединок взглядов?

Кристина почувствовала, что краснеет.

– Здесь слишком много деревьев, – пробормотала она. – Если я не буду смотреть, куда иду, то врежусь в одно из них и опять опозорюсь.

Кристина подумала о том, что вынудила его заняться с ней любовью на голубятне во второй раз, и от этого покраснела еще сильнее. Она проснулась с удивительным ощущением тепла и уюта, повернула голову на подушке и наткнулась на его взгляд. Опершись на локоть, она наклонилась и поцеловала его в губы. А потом, когда он откинулся на спину, она потянулась следом за ним, устраиваясь на нем сверху, наслаждаясь теплом его обнаженного мускулистого тела. Когда Кристина призывно потерлась о него, Вулфрик с готовностью ответил на ее предложение.

Никогда раньше она не делала ничего подобного.

Заниматься любовью с герцогом Бьюкаслом – с Вулфриком – было самым захватывающим, самым волнующим переживанием в ее жизни.

И все-таки, напомнила она себе, нельзя принимать влюбленность и даже радость от занятий любовью за саму любовь.

Обратно герцог повел ее другой тропой. Они вышли из-под сени деревьев на дальнем берегу озера, менее цивилизованном, где деревья подступали к самой воде. И тут же они увидели целую ватагу взрослых и детей, которые наслаждались игрой в прятки среди деревьев.

Памела заметила Кристину и бросилась к ней.

– Тетя Кристина! – закричала малышка. – Мы катались на лодке, и я скользила рукой по воде, а Филипп хотел попробовать грести, но папа Бекки ему не разрешил, потому что озеро сегодня неспокойное; а потом Лору вырвало, и мы сделали остановку на острове, а потом Лора не хотела залезать обратно в лодку, но папа Бекки сказал, что если она будет все время смотреть на горизонт, то ее не стошнит. Меня тоже не тошнило, хотя Филипп сказал, что меня будет тошнить, потому что меня всегда тошнит в карете.

Кристина рассмеялась.

– У вас был просто замечательный день, – подтвердила она, в то время как Бекки взяла герцога за руку и принялась раскачивать ее.

– Дядя Вулф, – сказала она, – мы с Памелой хотим поиграть в школу, но в детской нельзя, потому что там слишком много детей. Можно взять твою библиотеку, когда мы вернемся домой?

– Только если вы пообещаете не уносить ее слишком далеко, – отозвался герцог.

Обе девочки заливисто рассмеялись.

– Глупенький! – сказала Бекки. – Мы не собираемся никуда ее уносить, мы только поиграем там.

– Ах, – серьезно проговорил Вулфрик, – в таком случае – пожалуйста.

Похоже, игра в прятки закончилась. Дети и взрослые собрались на берегу, и девочки подвели к ним герцога и Кристину.

– Мы только что говорили детям о том, что нам разрешали плавать по всему озеру, за исключением этого места, – сказал лорд Рэнналф.

– Потому что искушение спрыгнуть с ветки было слишком велико, – добавил лорд Аллен.

– Но это было бы так здорово, – воскликнул маленький Дейви, показывая куда-то рукой. – Вы только взгляните на ту ветку, дядя Эйдан. Уверен, я легко мог бы нырнуть с нее.

– Это очень опасно, Дейви, – вмешалась леди Эйдан.

– Ни за что на свете, парень! – строго проговорил лорд Эйдан.

– Так было всегда, Дейви, – попытался утешить мальчика лорд Рэнналф, – и от этого нам еще сильнее хотелось спрыгнуть.

– Да, и вы не отказывали себе в этом удовольствии, – заметил герцог Бьюкасл. – Вы все, даже Фрея, особенно Фрея. И даже Морган.

Мелани рассмеялась, и все Бедвины как по команде удивленно посмотрели на своего старшего брата.

– Ого, Вулф! – воскликнул лорд Аллен. – Ты, оказывается, все знал? А мы всегда считали себя такими хитрыми!

– Когда я впервые попробовала спрыгнуть с этой ветки, Кит вошел в воду и предложил поймать меня, – сказала леди Росторн. – Кажется, мне было восемь лет, и я готова была умереть, только бы он не посчитал меня трусихой. Я тогда была по уши влюблена в него.

Все собравшиеся дружно расхохотались, а лорд Росторн обнял жену за плечи.

– Мне уже восемь лет! – закричала Бекки. – Папа, можно я тоже попробую спрыгнуть, когда будет потеплее?

– Ну вот, смотри, что ты наделал, заведя этот разговор в присутствии детей, – возмутилась леди Эйдан.

– Это Вулфрик начал, – заметила леди Холлмер. – Откуда ты знаешь, что мы любили здесь нырять, Вулф?

– Потому что я сам в детстве так делал, – сказал он. – Мы с Эйданом любили прыгать отсюда, но никогда не брали с собой Рэнналфа из страха, что он ударится головой о камень или корень дерева, а нас отшлепают по попе.

Дети издали дружный восторженный возглас.

– Дядя Вулф сказал слово «попа», – воскликнул Уильям, и все снова зашлись хохотом.

– Вулфрик нырял в озеро с ветки? – усмехнулся маркиз Холлмер. – Да еще и вопреки наказу родителей? Не верю.

– И я тоже, – насмешливо проговорил лорд Рэнналф. – Я бы ни за что не согласился остаться в стороне.

Герцог Бьюкасл поднес к глазу монокль.

– Меня хотят назвать лжецом, я правильно понимаю? – осведомился он.

Этот вопрос вызвал новую бурю шуток и смеха. Кристина заметила, что Бекки тянет герцога куда-то за руку.

– Покажи им, дядя Вулф, – шептала она, – покажи им!

Вулфрик с сомнением взглянул на ребенка, и Кристина услышала, как он вздохнул.

– По-другому никак нельзя? – спросил он. Неожиданно, к вящему удивлению Кристины и остальных собравшихся, герцог снял шляпу, перчатки, пальто и передал их Бекки.

– Бог мой, – воскликнула леди Холлмер, – Вулф собирается нырнуть! Дай мне руку, Джош, я сейчас в обморок упаду.

– Вулфрик, вода очень холодная, – предупредила леди Эйдан.

– Даже на берегу страшно холодно, – сказала Мелани.

Берти издал какой-то нечленораздельный звук.

– О, какой отчаянный поступок! – воскликнула леди Аллен.

Сняв с себя пиджак, жилет, галстук и монокль, герцог протянул все это Кристине. Стянув через голову сорочку, он водрузил ее поверх общей кучи.

– Вулфрик, – вмешалась леди Рэнналф, – не стоит этого делать. Это опасно. Ты можешь покалечиться.

Детвора скакала вокруг, веселясь от души.

– Я должна посмотреть на это, – проговорила леди Росторн, похлопав мужа по руке.

Лорд Рэнналф и лорд Аллен стояли рядом, почти одинаково ухмыляясь.

Герцог умудрился, не садясь на землю, снять сапоги и поставить их рядышком на траву.

«Он, должно быть, уже продрог», – подумала Кристина, продолжая восхищенно наблюдать за его действиями.

Далее герцог Бьюкасл стянул с себя чулки и запихнул их в сапоги. В конце концов на нем остались лишь брюки да скрытые под ними кальсоны.

Он босиком прошел по траве и взобрался на дуб с такой легкостью, как будто делал это каждый день. Конечно, он имел случай потренироваться пару дней назад, когда осуществил похожий маневр во имя спасения монокля.

Вулфрик ступил на толстую ветку, протянувшуюся над водой, и начал двигаться по ней, цепляясь, пока это было возможно, за верхние ветки. Потом ему пришлось удерживать равновесие только при помощи рук.

Герцог подошел к самому краю ветки, проверил ее на прочность, сделал несколько приседаний и помахал руками. «Он рисуется, – подумала Кристина, – а публике это нравится».

В следующую секунду Вулфрик спрыгнул головой вперед, вытянув прямые руки перед собой. Он вошел в воду практически беззвучно.

С берега донесся коллективный вздох, который мгновенно сменили аплодисменты. Кристина прижала ладонь к губам и не отпускала ее до тех пор, пока голова герцога не появилась над водой и он не начал отфыркиваться.

– Кто-то должен был предупредить меня, что вода холодная, – весело прокричал он.

В этот момент Кристина еще сильнее почувствовала, что любит этого человека и назад пути нет.

И тут произошло нечто еще более невероятное, чем давешний прыжок герцога. К Кристине подбежала леди Холлмер и с силой прижала ее к себе.

– Если это ты его сподвигнула на такое, – сказала она, – то я буду любить тебя всю жизнь.

В следующую секунду она уже присоединилась к компании, наблюдавшей за тем, как хозяин поместья в несколько взмахов преодолел расстояние до берега, вылез из воды и отряхнулся. Вода катила с него градом, как с мокрого тюленя.

– И тем не менее прыгать в озеро с этого дерева категорически запрещено, – строго проговорил он, обращаясь к детям, хотя зубы у него явно постукивали от холода.

– Эй, Вулф, тебе не кажется, что ты немного переборщил? – спросил лорд Эйдан. – Если уж им было так интересно узнать, сказал ли ты правду, они могли бы удостовериться у меня. – Улыбнувшись своей особой улыбкой, он вдруг несказанно похорошел.

Кристина подбежала было к герцогу, но отчего-то предпочла отдать его одежду лорду Эйдану. В этот момент глаза герцога Бьюкасла, сверкающие сталью под мокрыми спутанными волосами, встретились с ее глазами.

– Я очень рад, – проговорил он, – что не стал смеяться над вами в тот день на берегу Серпантина. Теперь я понимаю, как вы себя тогда чувствовали.

Кристина все-таки засмеялась, но не вслух, а одними глазами.

Она была уверена, что он сделал это для нее, желая доказать ей, что он не только герцог Бьюкасл, но еще и Вулфрик Бедвин.