Текст книги "Древний свет"

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 13. Насилие и видение

Я очнулась от глубокого сна. Было жарко, и хотелось пить. Через окно, имевшее форму полукруглой арки, внутрь проникал свет. В воздухе пахло сыростью. В дальних комнатах звучали голоса. Мою кожу царапал тюфяк, набитый соломой дел'ри , на котором я лежала. Я смотрела на потолок: белая штукатурка и на ней трещины, тонкие, как волос.

Что-то плюхнулось на тюфяк из соломы дел'ри .

– Макс? – сонно спросила я.

Повернув голову, я увидела крошечное лицо с узким подбородком и короткой бледной гривой. Ребенок, не старше двух или трех лет. Ке зевнуло, показав зубы, потом легло на тюфяк, свернулось калачиком возле моей спины. Маленький комок тепла, дышащий в ритме, не свойственном землянину.

«Наверно, я знаю что-то об этом», – подумалось мне.

Ребенок, такой доверчивый, воздух, пропитанный запахом дождя. И, прежде чем осмыслить это, я канула в сон, как камень в колодец.

Я проснулась с ясной головой, как после долгого выздоровления.

Сначала один крик, затем еще два или три, затем целый хор: скрежет ящероподобных птиц рашаку . Воздух казался влажным и мягким, заряженным непонятной энергией; он искрился от наполнившего его озона и был насыщен запахом моря. Окно представляло собой арку с ободом в закругленной белой стене. Утро рисовало мягкие голубые тени на потолке купола в десяти или двенадцати футах над моей головой. Я перевернулась на тюфяке из дел'ри и увидела молодого ортеанца, сидящего на скамье у входа.

Его голова с коротко подстриженной гривой была наклонена вперед. Он сидел, расставив ноги в сапогах, наклонившись вперед и зажав между коленями шестипалые руки. Под курткой-безрукавкой с вырезом на спине виднелось костлявое туловище. На поясе висели ремни для ношения харуров , но самих мечей не было.

– О Боже, дай же мне сил! – сказала я, садясь. – Не знакомы ли мы с вами, шан'тай !

Меня бросило в жар; я поняла, что голая: комбинезона, СУЗ-IV, наручного коммуникатора – ничего не было. Одеялом мне служила грязная мантия мешаби . Я натянула ее через голову, медленно завязала пояс.

– Отправлено для проверки, – сказал молодой ортеанец. Его темная грива казалась подстриженным гребнем. Ему, наверное, не больше шестнадцати или семнадцати? Едва вышел из возраста аширен . Было трудно понять, что он невнятно произносил на морвренском диалекте своим поразительно низким голосом.

– Что вы говорите?

– Для вашей проверки. Трудно, Т'Ан . Вы ходите вокруг домов-Орденов. – Он встал. – Я приведу Дамори.

Дома-Ордены?

Я потянулась, чувствуя, как по коже скользит мантия мешаби . На мгновение боль ожила, когда я протирала глаза, чтобы прогнать последний сон. Я подняла глаза на парня:

– Думаю, традиционным вопросом является такой: где я нахожусь? Но я знаю, где я. Пытаюсь понять: как, черт побе ри, я сюда попала, и зачем!

Он пробормотал что-то невнятное и, когда я спросила, повторил:

– Вы это приказали, Т'Ан . Я послушался вас.

– Кто вы?

У него были широко расставленные, слегка раскосые темные глаза, мигательные перепонки скользнули вниз, прикрывая их.

– Я – Браник. Из группы Халдин Дамори.

Выложенный плитками пол под ногами был теплым.

Я встала, подошла к окну, прислонилась к широкому подоконнику. Небо, бледно-голубое, в этот рассветный час все же было покрыто дневными звездами, как веснушками. Легкий туман серебрил высокий небесный свод. К западу падали влажные тени, они лежали на белой земле, на белой пыли. Кричали рашаку .

От земли поднимались бледные, неяркие округлые купола, промежутки между которыми вряд ли были шире, чем переулок, двери одних были затенены навесами на непрочных шестах, а другие имели лишь ряд низких ступеней и вход в форме арки. На ступенях такого купола сидела группа из четырех или пяти ортеанцев. Они не разговаривали друг с другом. Один из них беспрестанно покачивался взад и вперед. Лица трех других скрывали маски. Пока я наблюдала за ними, на ступени вышел еще один ортеанец и стал сметать веником пыль. Его мантия мешаби была чистой, а веревочный пояс оплетен разноцветными нитями.

– Внутренний город…

Я знала это, даже во сне. Внутренний город Касабаарде, порождающий в своих стенах философское неистовство и жестокие видения. Почему я думала, что мне нужно было прийти сюда, именно в это место на Орте?

– Дома-Ордены внутреннего города… А какой сейчас день Зимнего солнца?

Парень проворчал:

– Не Зимнего. Зимнее солнце прошло. Сейчас Штормовое солнце-18.

– Черт возьми!

– Я приведу Халдин…

– Я иду с вами. – Я снова оглядела небольшую комнатку. Она была пуста. Сквозь арочный выход я видела ступени, что вели в подземные помещения, но это также было бы бесполезным. – Они не постеснялись забрать даже мои ботинки, маленькие воришки…

В его языке для этого последнего слова даже нет соответствия. Парень, проходя по внешней комнате, сказал:

– Я видел кого-то, кто их носит, Т'Ан .

Я едва не засмеялась, но удержалась. Ортеанец, подметавший наружные ступени, посторонился, чтобы пропустить нас, и слегка поклонился. Я помедлила, повернулась к Бранику и протянула руку к шнурку с монетами на его шее.

Мужчина из дома-Ордена улыбнулся. Он стоял на верхней ступеньке, а голова его была на уровне моего плеча. Он взглянул на монеты, которые я ему предложила.

– Вы забываете, – спокойно сказал он, – хотя мы говорили вам об этом, когда вы сюда приходили. Это внутренний город. Согласно древнему обычаю, здесь вы можете свободно есть, пить и обрести крышу над головой. Дома-Ордены оденут вас, – сказал он, и я разгладила сморщившуюся мантию мешаби . – Это не дар; дар внутреннего города – время. А это рождает неистовство и видения, праздность или мудрость.

– Да, я помню…

Браник снова надел на шею шнурок с монетами и осенил себя напротив груди круговым знаком Богини. Повернулся, не говоря ни слова, в другую сторону. Я последовала за ним. Трудно следовать обычаям внутреннего города: мои инстинкты кричали мне, что это преступно.

Я почувствовала слабый утренний ветерок, ощутила босыми ногами влажность земли и немного забеспокоилась на счет мирских вещей: болезни, инфекции. А затем подумала с крайним недоверием: «Штормовое солнце-18!» Парень пошел вниз по кривым проулкам, двигаясь в сторону рассвета, а я шла следом, с трудом поспевая за его шагами.

Когда мы вышли на открытое место и я увидела возникшую перед нами высокую стену, я спросила:

– Браник, где Халдин?

– Торговый квартал. Все наши.

Я остановилась. Находившаяся передо мной стена высотой не уступала вершинам куполов и была построена из массивных блоков песчаника. Примерно в тридцати ярдах от нас она расширялась. Тут в ее толщу, составлявшую около двенадцати футов, была встроена низкая сторожка. Большая часть домов-Орденов выглядела необитаемой.

– Нет. Скажи Халдин, чтобы пришла ко мне во внутренний город.

Он почесал свою подстриженную гриву, а его рука машинально легла на то место на бедре, где должна была находиться рукоятка харур-нилгири .

– Не могу – она не захочет: они заставляют сдавать оружие в сторожке! Она не войдет безоружной.

– У нее нет оснований находиться снаружи, ведь у нее все еще контракт со мной.

Глаза парня прояснились, затем снова прикрылись перепонками.

– Здоровы ли вы? Тогда вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы заплатить нам.

Тут я рассмеялась. В воздухе стоял аромат цветущего кацсиса , а я стояла под лучами встающего солнца и смеялась до тех пор, пока не обессилела и не стала задыхаться, так что мне пришлось внезапно схватить парня за плечо, чтобы удержать равновесие. У него был оскорбленный вид. Я похлопала его по плечу, сопя и стараясь снова не засмеяться.

– Не знаю, зачем они посылают идиотов вроде меня в такие места… Браник, пожалуйста, не соглашайтесь со мной. – Это вызвало проблеск веселья на лице парня. – Скажите Халдин Дамори, чтобы она сейчас же пришла повидаться со мной. Я буду в… – Я порылась в памяти, перебирая имена десятилетней давности. – …в доме-Ордене Су'ниар. Это рядом с Морскими воротами. Скажите ей, что я не могу сейчас покинуть внутренний город. Это единственное место, где я в безопасности.

Он ушел, но я едва заметила это.

Там . Все прочие проблемы оттеснены в сторону. Компания и правительство, Побережье и Сто Тысяч – все, кроме этого, теперь второстепенно, потому что все там, и я ясно это вижу. Между низкими белыми куполами, над искусственно остановленными в росте покрытыми листьями ветвями лапуура , в сердце внутреннего города. Небольшое и приземистое здание, окруженное садами, построенное из темного кирпича и высотой не более двух этажей: Коричневая Башня.

Бокал ударился о стену, разлетелись керамические осколки. Я быстро наклонила голову. Высокая женщина все еще стояла с поднятой рукой. Что-то невразумительное кричал темногривый аширен . Затем оба они повернулись и выбежали вверх по ступеням лестницы из этого подземного зала, возможно, преследуя один другого, а может и нет. Снова все стихло. Мужчина со светлой гривой на соседней скамье вынул из руки глиняный осколок и завороженно смотрел на сочившуюся кровь. Отраженный зеркалами свет падал на скамьи, на почти пустой теперь зал.

– О Богиня! – по ступеням лестницы от входа в купол спускалась Халдин Дамори. Пальцы ее рук с когтеобразными ногтями стискивали пустой пояс. Она что-то недовольно проворчала и плюхнулась на скамью рядом со мной. – О, Богиня, ну и жара здесь наверху! Значит, вы снова можете разумно говорить, Т'Ан ? Я подумала, что Браник пошутил.

Молодая женщина с вплетенными в ее веревочный пояс цветными нитями дома-Ордена Су'ниар принесла кувшин с арниаком и несколько керамических бокалов. Затем, не выразив ни удивления, ни неприязни, сходила за веником, чтобы подмести обломки бокала. Она не обратила никакого внимания на рану мужчины со светлой гривой.

– Сколько времени прошло с тех пор, как мы покинули Махерву? – спросила я. – Должно быть, более двух недель.

– Двадцать пять дней, – ответила Халдин Дамори, отхлебнула немного арниака и состроила гримасу. – Что бы я отдала за хорошее морвренское вино из зиира … Да, вы неплохо выглядите. Насколько я могу говорить это о С'аранти . – И она ухмыльнулась.

– Я «здорова», – сказала я, зная, что это верно, что я каким-то образом – на каком-то подсознательном уровне – могла поддерживать в равновесии память, видения и прошлое. Я не решила проблемы, но научилась жить с этой неизвестностью.

– Вы выбрали верное время, – одобрительно сказала Халдин, прислоняясь к стене и кладя на соседнюю скамью ноги в сапогах. – Наш контракт заканчивается через два дня. Я подумала о том, чтобы отправить вас вверх по Архипелагу, в Свободный порт Морврен, нравится вам эта идея или нет, – ваши люди в Свободном порту могли бы выдать вознаграждение моему дому Гильдии!

Она довольно хихикнула. Она сделала бы это: отослала бы меня на одном из каботажных джат-рай , просто как любую другую часть груза.

– Но я не хочу покидать Побережье именно сейчас, – добавила она. – Дело идет к превосходной схватке, Т'Ан .

Ее энтузиазм был беззастенчивым, бессовестным.

– Предполагались переговоры… – Непрошено явилось отчетливое воспоминание. Я зажмурилась в мягком свете зеркал. Подумала: «Почему же, ведь это прошло. Этот туман в голове, синестезия, – это прошло. Я – это я, и я знаю, что мне это известно, а остальное – под моим контролем…»

Я улыбнулась Халдин.

– Я помню, что когда была в Свободном порту Морврен, шла речь о переговорах между какими-то хайек Побережья и Ста Тысячами. Они уже идут? Или закончились? Или что-то еще?

Она откинула огрубевшей от меча рукой свою нависшую на глаза взлохмаченную черную гриву, и ее темные глаза прояснились.

– Вот это звучит разумно, Т'Ан , и свидетельствует о хорошей осведомленности. Это говорит не хныкающий младенец, за которым мне пришлось ухаживать по пути из Махервы в Касабаарде.

Ее слова задели меня. Я встала и сделала несколько шагов в ту сторону, где в подземном зале находился декоративный бассейн со спокойной мерцающей водой. Под водой мягко сиял хирузет . С ее поверхности на меня смотрело худое лицо, покрытое въевшейся в рыжевато-коричневую кожу грязью, волосы выгорели под солнцем Побережья. Я окунула пальцы в воду и потерла кожу, но бледность вокруг глаз осталась. Конечно: во время поездки мне пришлось носить маску…

Теперь ясно ожили эти воспоминания: металлические палубы джат-рай и судов на каналах, которые слишком горячи, чтобы ходить по ним под полуденным солнцем. Плоская земля, где движется лишь вода: ни летящих рашаку , ни облаков в небе. Лишь изнуряемая жарой земля. Бурая и коричневая, цвета охры и черная, белая и серая. Море, блестящее, как битое стекло. Спуск в зииран : любопытные лица с бледными гривами. Полуденные остановки и полночное плавание, и я не могу вспомнить, чтобы в то время разговаривала с Халдин, с наемниками из телестре , с ортеанцами Побережья в заношенных и залатанных ярких мантиях, скученно живущими под землей, прячась от этой нечеловеческой жары.

Двадцать пять дней, в течение которых жара переходила в муссоны, мимо всей тысячи хайек между Махервой и Касабаарде на северо-запад, четыреста миль. И в течение последних двадцати пяти дней меня одолевали видения.

Теперь я свободна от них и должна действовать.

– Так много джат-рай в поселениях при гаванях. – Я повернулась, чтобы сесть на край бассейна, и встретилась взглядом с Халдин. – Штормовое солнце – не лучший сезон для торговли. Почему так много кораблей?

Халдин беспокойно напрягала худые руки, шестипалые кисти перебирали ремни для крепления харуров . Десять лет назад, когда я впервые пришла во внутренний город Касабаарде, они забрали у меня в сторожке мой поясной нож. Я достаточно долго жила по-ортеански, чтобы чувствовать, как этого недостает.

– Я не Посол Короны, – строго ответила она. – Даже не Посланница С'арант , если бы было нечто подобное. Я сражаюсь, а не шпионю и не собираю сведения. Но это довольно просто. Эти джат-рай – военные корабли. Семъи-хайек собираются устроить друг другу резню, чтобы только добиться благосклонного взгляда вашей Компании.

Эта мысль, казалось, радовала ее.

– Им не нужно воевать. Боже упаси! Молли введет Миротворческие силы Компании для защиты наших интересов…

Нет «наших» интересов. Больше нет. Халдин сказала:

– Большие семьи-хайек сейчас в Касабаарде, они ведут переговоры с нами и друг с другом. Вы ждете. Они находились здесь в течение всего Штормового солнца. Я предполагаю, что пройдет еще дней девять, прежде чем они рассорятся. Тогда я выберу для своей группы подходящую сторону и…

Опять эта ухмылка. Мне сложно удержаться от такой мысли: то, что с таким энтузиазмом предвкушает эта женщина, – это харуры , арбалеты и – при всей бескровности шахматной стратегии войн на Побережье, ведущихся с помощью наемников – неизбежные потери: убитые и раненые.

– В Свободном порту Морврен… – Кажется, это было больше месяца назад. – Это ведь были не хайек , не так ли? Я слышала разговоры. Что вы станете делать, Халдин, если хайек Побережья нападут на Сто Тысяч?

Халдин согнула обутую в сапог ногу и поставила ее на колено другой, обхватив лодыжку тонкими шестипалыми руками. Покачала головой с ленивой жизнерадостностью.

– Вы имеете в виду вторжение вместо просто набегов? Ах, до этого никогда не дойдет. Для этого нет возможностей. Хайек не могут быть союзниками надолго. И никогда не были. Куирдуж собирается драться с Телшан, Пелата – с Анжади, можете поверить мне на слово, Т'Ан С'арант . Нам нужно только дать им поговорить еще несколько дней. А потом это все развалится.

– А если нет?

Халдин провела длинными пальцами по своей лохматой гриве и посмотрела на меня с добродушным превосходством.

– Т'Ан , так будет. – Она помолчала. – Есть ли у вас еще что-нибудь ко мне, прежде чем мы закончим контракт?

В верхней части купола послышались шаги и голоса, но вниз никто не спускался. Я слегка прикоснулась рукой к воде, понаблюдала за рябью на ее поверхности, а потом взглянула на Халдин. По меньшей мере, отчасти ее лицо выражало презрение. «Но она видела меня все эти дни пути сюда от Махервы, – подумала я, – а потому в этом случае всегда будет присутствовать некоторая доля презрения». Мысленно возвращаясь к тому времени, я могу с ней согласиться.

– Вы можете сказать мне две вещи, Т'Ан Халдин. Кажется, я припоминаю… не просила ли я кого-нибудь из ваших наемников оставаться в Махерве?

– Чтобы отбивать охоту у изгнанников из Харантиша. Шанатару и бел-Риоч. – Она пожала плечами. – Вы не велели их убивать. Они не испугались. Вы помните, как нас догнали в Кварте Тай и Габрил? Они сказали, что двое из Харантиша все-таки сумели поговорить с вашей Т'Ан Рэйчел.

Когда каждый зрительный образ, каждый звук, каждый запах погружает тебя в поток памяти – нет, тогда невозможно отличить происходящее от происшедшего.

– Сколько времени я уже здесь, в Касабаарде?

– Два дня.

С каждой минутой в ней росло напряжение, это было заметно по ее выпрямленной спине. Я знала ортеанцев, которые вообще отказывались входить во внутренний город Касабаарде. На Орте нет места, которое бы так действовало на расстоянии, как это – даже Башня Касабаарде.

– Давайте выйдем наружу, а? – Я первая стала подниматься по ступеням лестницы, что вела из купола на воздух.

Из-за штормов полуденный воздух казался горячим и тяжелым. Мы стояли под навесом из дел'ри -ткани. Легкая дымка усиливала облачность. Над вершинами куполов сверкнула зарница, и мы заметили, что тяжело, словно пули, забарабанили капли дождя, разбрызгивая пыль. Тридцать ударов сердца – и пыль стала грязью, дождь хлестал словно розгами, брызги подлетали на фут от земли.

Я спросила:

– Вы знаете, где сейчас посол Клиффорд?

– Он здесь. – Молодая женщина несколько повысила голос, чтобы пересилить шум ливня. Я уныло улыбнулась.

– Я была в своем роде идиоткой… Я думала, мне нужно все сделать самостоятельно. Кто-то когда-то сказал мне: мир слишком велик, чтобы быть ответственностью одного человека. Или даже многих людей. Но мы лишь те, кто мы есть. У меня есть друзья. Нам необходимо понимать, что мы можем сделать.

Халдин насупилась.

– Т'Ан , я не понимаю, о чем вы говорите.

– Я лишь думаю вслух, вот и все.

Дождь быстро ослабевал. По лужам, возникшим в проулках, куда ударяли последние капли, расходились и таяли круги. Халдин всмотрелась в небо, двинулась вниз по низким ступеням, а потом быстро обернулась, когда следом за нею к арочному входу подошла женщина из Су'ниар.

Халдин пробормотала с акцентом на северо-западном диалекте Побережья:

– Извините, шан'тай , вот, возьмите…

Женщина из дома-Ордена покачала головой, с улыбкой отказываясь от предложенных ей монет. Халдин резко отвернулась и зашагала прочь. Когда я догнала ее, она, обернувшись, бросила быстрый взгляд на ортеанцев, что сидели развалясь возле дома-Ордена, и, будто говоря сама с собой, возразила:

– Но ведь люди не могут просто ничего не делать!

Это было и моей инстинктивной реакцией, когда я пришла сюда десять лет назад. Я дала ей пройти еще немного, а затем спросила:

– Где сейчас Т'Ан Клиффорд?

– В одном из Домов-Орденов вблизи Западных ворот: то ли Цирнант, то ли Гетфирле, не помню. – Перепонки прикрывали ее глаза, хотя затянутое облаками небо не было ярким. Т'Ан , вам здесь не нужны наемники?

– Дом Гильдии в Медуэде может остаться должен мне за два дня службы, – ответила я. – Вы можете уйти, когда сочтете нужным, Т'Ан Халдин.

Она ушла, никак не попрощавшись, не обращая внимания на последние капли дождя, промочившие ее гриву и тунику, торопясь обратно к стене внутреннего города и сторожке, где она оставила свои харур-нилгири и харур-нацари . Возвращаясь туда, где люди просто не могут ничего не делать. То, чего она не сказала, но что читалось на ее лице с того момента, как она вошла во внутренний город, было: «Это – сумасшедший дом!» «Конечно, это необъяснимо, – подумала я. – Что от этого получит „ПанОкеания“?»

Я повернулась и проворно отправилась по грязным улицам в сторону Цирнант, Гетфирле и других домов-Орденов возле Западных ворот. Я прошла мимо нескольких ортеанцев, собравшихся под одним из навесов из дел'ри -ткани. Один из них крикнул хриплым голосом что-то явно враждебное. Я продолжала идти с колотящимся сердцем.

Переулки расширялись в широкие улицы, вдоль которых также рядами тянулись низкие белые купола. По их округлым стенам ползли побеги вьющегося кацсиса с лопающимися почками, а у оснований куполов виднелась какая-то серо-голубая растительность. Кричали рашаку . Несмотря на облачность и жару, земля под моими ногами была холодна, а когда я взглянула вниз, то увидела исцарапанную полупрозрачную поверхность хирузета , под которой тускло просматривалась вода подземного канала.

И это тоже был город Золотого Народа Колдунов.

В конце длинной широкой улицы я остановила молодую белогривую ортеанку.

– Здесь есть С'аранти ?

Она взглянула на меня, прикрыв глаза перепонками.

– О да, шан'тай . И у некоторых из них лица ортеанцев.

Она прошла несколько ярдов, а затем встала на колени и начала вытирать грязь со ступеней ближнего дома-Ордена голыми шестипалыми руками.

– Линн? Линн!

Я ошеломленно обернулась и, прежде чем успела что-то понять, Дуг Клиффорд схватил меня за руки, а потом крепко обнял меня (что, казалось, удивило его, пожалуй, даже больше, чем меня). За те двадцать пять дней, что мы не виделись, в его облике произошли изменения: Звезда Каррика покрыла загаром его морщинистую кожу и начала обесцвечивать песчано-рыжие волосы. К спецодежде Службы добавились ортеанские сапоги и поясной нож. Тут он отступил назад и оглядел меня с ног до головы, все тот же невысокий, скромный мужчина.

– Линн, вы ли это?

– Ах, как я погляжу, сначала идут трудные вопросы, не так ли?

Он засмеялся, покачал головой, удивленно разглядывая меня. Я подумала: «Это один из немногих случаев, когда ты лишился дара речи».

– Халдин Дамори сказала мне, что вы в Касабаарде, – заметила я. – Однако почему же во внутреннем городе? Или это из-за тех самых переговоров между хайек и Ста Тысячами?..

– Боже мой, женщина! Вы ушли месяц назад, и Компания включила вас в список лиц, пропавших без вести, а теперь вы возвращаетесь и задаете мне вопросы!

Мертвенно-бледное небо уронило несколько дождевых капель, но он не обратил на это внимания. У входов в дом-Орден появились удивленные лица, привлеченные звучанием незнакомого языка и видом такого явного мужчины-С'аранти . Дуг нахмурился. Потом опять беспомощно покачал головой.

– Я не верю в это! В разницу между тем, какою вы были тогда, и какая вы сейчас. Линн, почему же вы не дали мне знать, где были? Более безответственной глупости… – Он помолчал, понемногу снова обретая свою природную сдержанность. Потом добавил: – Вы не представляете себе, как я за вас боялся. Это, в общем, незаметно по мне, однако я не испытываю сомнений; кажется, я вспоминаю, что во времена вашей работы в Службе вы усвоили привычку к прогулкам.

– Это было глупо, – кротко сказала я. – Прекрасно видеть вас, Дугги.

Он чопорно сжал губы в ниточку, но потом рассмеялся.

– Впрочем, зачем я так стараюсь?

– Давайте будем считать это риторическим вопросом. – Я взяла его под руку. – Мы можем войти? Думаю, снова будет дождь.

Дуг Клиффорд вызывающе посмотрел на небеса.

– Она пропадает на месяц, а потом внезапно появляется из ниоткуда и говорит о погоде. Почему я? Что я сделал, что бы быть достойным ее?

Я смогла лишь засмеяться, зная, что он прибегал к такому юмору, чтобы дистанцироваться от какого-либо очень реального ощущения. Мы прошли несколько ярдов к дому-Ордену и вошли под купол. Принесенный дождем сумрак вызывал странное яркое свечение стен внутри. В подземных помещениях теперь не было света, отражаемого зеркалами, и потому мы сидели в комнате, находившейся на уровне земли. Аширен в мантии Ордена подал нам арниак .

Клиффорд подошел к окну и выглянул наружу. Никакой театральщины с самолюбованием.

– Дэвид Осака и девчонка Ишида здесь. Или вам это известно? Вы видели их? Я не был уверен, что вы следили за этими переговорами.

– Или что я была в состоянии это делать. – Я уклонилась от вопросов. – Я могла бы сказать вам то же самое.

Его лицо было повернуто в другую сторону, и я не видела его выражения.

– Рэйчел предоставила мне выбор. Не вмешиваться в дела Компании в Махерве или быть отозванным в другой мир этого участка. Поэтому я отправился сюда, в Касабаарде. Мне нужно в любом случае проследить за этими переговорами. Или я так это себе объясняю. Компания занята в Махерве. Вы знаете, что Харантиш разрешил Рэйчел направить исследовательскую группу в систему каналов?

Страх, наконец, обратился в реальность: я восприняла это с безразличием. Я мысленно видела перед собой этот купол и колонны, золотоглазое лицо Калил бел-Риоч. Не стоит спрашивать, что это за Харантиш. Хочет ли она иметь Компанию своим союзником или же только нанести ответный удар по Повелителю в Кель Харантише?

– Они успели провести анализ?

– Линн, я услышал бы об этом последним.

Вспышка молнии осветила низкий купол, а спустя мгновение ударил гром. Теплый весенний воздух принес прохладу. Еще одна из коротких бурь северного Побережья. Клиффорд вернулся к низкому столику. Я заметила, что он критически изучал мое лицо.

– Вы уверены, что хорошо себя чувствуете?

– Если вы имеете в виду то, что в моей голове все еще есть чьи-то воспоминания, то я отвечу: да. Отправившись на прогулку, как вы это называете, я сделала вот что: научилась управлять ими. Вместо того чтобы они управляли мною.

Я ожидала встретить неверие и бодрилась, рассчитывая увидеть такой взгляд на его лице. Но вместо этого Дуг медленно кивнул. Ясные, как у птицы, глаза были полны задумчивости.

– Я просмотрел ваши старые отчеты. Линн, я все же думаю, что вы неверно интерпретируете что-то, что произошло с вами, однако меня можно было бы убедить в ином. – Дуг улыбнулся. – Работая в Службе, многое видишь. Вы не должны недооценивать мою способность понимать инопланетян. Но мне нужно знать, что с вами произошло. А, кроме того, мне нужны более весомые доказательства, чем – простите меня, Линн, – всего лишь ваше ничем не подкрепленное слово.

Меня охватило ощущение тепла и облегчения. Я вытерла руки о грязную мантию мешаби ; я не заметила, что у меня вспотели ладони. Подыскивая слова в мгновение между намерением заговорить и речью, я управляла воспоминаниями; я подавляла их звучание и вид до тех пор, пока они не становились моими и их можно было использовать.

– Дугги, я расскажу вам, как это было. Это начинается с Чародея в Коричневой Башне…

Помещение, уставленное рядами полок, на которых лежат свитки и пергаменты. Вечерний свет падает на сплетенные из дел'ри коврики, на стол и стулья. Библиотека? Да, такою могла быть любая библиотека на Орте. Задувающий внутрь летний бриз приносит облегчение. Через арку окна я вижу последний шпиль Расрхе-и-Мелуур, находящийся за пределами Касабаарде, – это насчитывающее тысячелетия напоминание о Золотом Народе Колдунов.

Помещение в Коричневой Башне, похожее на библиотеку, потому что именно это помещение (единственное) иногда видят посторонние. Оно предназначено для успокоения, для уменьшения страха перед давно умершей техникой. Я стою в этом помещении. Передо мной, в кресле рядом с холодным очагом, сидит Чародей из Касабаарде.

Как и большинство жителей Касабаарде, он на целую голову ниже меня ростом и к тому же придавлен грузом лет. Его руки похожи на птичьи когти, кожу покрывает ромбовидная сетка морщин, от гривы остался один гребень, проходящий от лба до позвоночника. Поверх туники надета коричневая мантия без рукавов.

– Что вам обо мне известно? – спрашивает он.

Я говорю:

– Я знаю, что вам не снятся сны о предыдущей жизни, потому что вы бессмертны, что вы видите все, что происходит в мире, что в архивах Коричневой Башни собраны все знания.

Все это истории, рассказанные мне ортеанцами.

– Что за предрассудки, – кротко и удивленно говорит он. – Ну что же, посланница, нам с вами нужно многое обсудить, и я скажу вам почему. Я знаю многое о том, что происходит в известных странах, потому что большая часть сведений поступает в этот город либо самостоятельно, либо потому, что ее слышат мои люди, которые постоянно всюду путешествуют. И обычай таков – еще с тех пор, когда Таткаэр не был городом, – что они сообщают мне эти сведения. Архивы содержат много знаний, но не все. Нет, давно уже не все. А что касается последнего, то на это ответить еще легче: да, я бессмертен.

– Простите, но я не верю в это. Не могу в это поверить.

– Вы должны поверить, посланница, – сказал он. – Иначе вы не поверите ничему из того, что я вам расскажу. А тo, что я расскажу вам, могло бы коснуться отношений между двумя нашими мирами.

Он подается вперед в своем кресле, опершись руками о стол, как это делают старые люди. Я непроизвольно берусь помогать ему. Его теплая рука обхватывает мою шестью пальцами, после чего он встает.

– Думаю, что должен доказать вам, кто я.

Мы идем по слабо освещенному коридору, медленно, со скоростью пожилого человека. Вес его, который я ощущаю рукой, значителен. Мы проходим в открывающуюся перед нами искользнувшую на место дверь, входим в небольшую комнату. Под ногами я чувствую давление, меня тошнит. Мы спускаемся вниз. Затем движение прекращается, дверь открывается. Просторный зал. Характер освещения меняется, воздух здесь сух, прохладен.

– Это не нагонит на вас страху, – говорит старик. – Впрочем, удивляться нечему, ведь вы пришли со звезд.

Меня парализует неверие. Я думаю: «Кирриах, этот город в Пустошах, внушал страх, но Кирриах наверняка мертв, а вот все это здесь…»

– Коричневая Башня стоит десять тысяч лет, – негромко говорит он, – и еще никогда не отказывалась заимствовать технику Золотых, если то было необходимо. Видите ли, машины подвержены отказам. Даже те, что здесь. Хотя, как мне думается, они прослужат еще долго. – Он делает несколько шагов по залу без моей поддержки, кладет руки на край каких-то металлических корпусов. – Эти вещи для меня драгоценнее всего, потому что ныне таких уже не найти во всем мире.

Подземный зал, стоящая рядами аппаратура, дисплеи и камеры, похожие на саркофаги. Тихо, прохладно, слышно слабое гудение, действующее на подсознание.

– Слышали ли вы, – спрашивает он, – о тех из нас, кто располагает превосходной памятью?

– Да. У некоторых людей бывает то же самое.

– Они запоминают, хранят и передают в неповрежденном виде такие личные воспоминания другим людям.

Неужели мое неверие столь явно? Гипноимплантаты могли бы сойти за подобные прототипы, но только примитивные – однако, нет, такое невозможно!