Текст книги "Странные клятвы"

Мериэль подняла нож, предназначенный для затачивания перьев. Схватив одну косу, она туго натянула ее, чтобы нож сразу отсек волосы, блестевшие в свете свечи, как эбеновые. Чтобы считаться красавицей, нужно быть высокой и белокурой, как ее сестры, но в глубине души девушка всегда верила, что у нее чудесные волосы, несмотря на цвет. Они спадали почти до колен блестящей черной волной.

Тщеславие! Чем скорее волосы будут обрезаны, тем лучше. Девушка поднесла лезвие ножа чуть ли не к корням волос, сжав рукоятку так, что костяшки пальцев побелели. Но рука застыла, и Мериэль поняла, что не сможет осуществить задуманное.

Однако заминка произошла вовсе не из-за любви к себе. Мериэль чувствовала, будто грудь придавил тяжелый камень, мешая дышать и двигаться. Пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, она на мгновение закрыла глаза, но результат получился противоположный – будто стены сошлись у нее над головой, не давая дышать и лишая жизни.

Иллюзия казалась настолько полной, что, открыв глаза, несчастная и наяву видела сомкнувшиеся стены, повисшие над головой, словно рок, грозящий неминуемой гибелью.

Мериэль еще никогда не испытывала такого ужаса. Нож выпал из ослабевших рук, и она, рухнув на колени, спрятала лицо в ладонях и зарыдала, содрогаясь. В отчаянии девушка закричала:

– Матерь Божья, помоги мне, помоги мне!

Вначале казалось, будто на ее горячие мольбы не будет ответа, и паника целиком поглотит ее. Но ужас уступил место умиротворению. Сначала послушница ощутила какие-то теплые потоки, несущие покой, затем словно легкое покрывало опустилось на девушку, будто Божья Матерь спустилась на землю и обняла, стараясь успокоить свою несчастную дочь.

Совершенно отчетливо Мериэль увидела себя, стоящей на перекрестке. Дорога направо вела в монастырь – чистая, безопасная.

Левая казалась такой же темной и неизведанной, как правая – светлой и чистой. Эта дорога лежала перед ней, окутанная таинственным туманом, в котором таились радость и опасность, свобода и смерть. И все же выбора не было. На мгновение перед глазами встало видение неземной красоты – ангел с горящим мечом и безжалостно-великолепным лицом, преграждающий путь в монастырь, к благочестивой и праведной жизни.

Не успела Мериэль перевести дыхание, как видение исчезло. Девушка просила помощи и совета и получила их. Теперь ей следует идти неизведанной тропой, пробираясь сквозь туман, невзирая на ловушки и опасности, подстерегающие ее на пути.

Слезы все еще блестели на щеках, когда Мериэль, взяв свечу, пошла по длинному узкому коридору на первое в жизни судилище. Звон колоколов возвещал о заутрене, а послушница уже стучалась в дверь к настоятельнице.

Матушка Роуз пригласила ее войти. Она готовилась к выходу в церковь, и даже в этот глухой предрассветный час казалась существом из другого мира. Взирая на послушницу без всякого удивления, мать Роуз мягко спросила:

– Да, дитя мое?

Мериэль пыталась найти слова, чтобы объяснить причину своего прихода, но смогла только выдавить из себя:

– Я не могу этого сделать, матушка, просто не могу.

Сразу все поняв, настоятельница заключила девушку в объятия.

– Все в порядке, дитя мое, все в порядке.

Мериэль поставила свечу и, зарывшись лицом в темную одежду настоятельницы, заплакала, бормоча сквозь слезы:

– Я люблю Бога и Божью Матерь, и монастырь, но монахиней быть не могу.

– Есть много путей служения Господу, – мягко произнесла мать Роуз, поглаживая плачущую Мериэль по спине. – Мария была женой и матерью, а чтобы последовать ее примеру, лучше жить вне стен монастыря – женщины стригутся в монахини по многим причинам, но ты, дитя, совершишь большую ошибку, став одной из нас. Для этого нужно иметь призвание.

– Где-то в глубине души я понимаю, что поступаю верно, – прошептала Мериэль, – но не имею ни малейшего представления, что со мной станет. Мой брат Вильям будет очень недоволен.

– Нисколько не сомневаюсь, что у Господа другие планы на твой счет, и в свое время ты поймешь, что он задумал, – мать-настоятельница ничуть не удивилась такому решению послушницы. Хорошо зная человеческую душу, она давно поняла – девушка не предназначена для ношения клобука, однако несчастное создание вполне может дать обет, ведь ничего другого ей не остается. Из нее получилась бы смиренная и благочестивая монахиня, но лучше, если она найдет в себе мужество покинуть монастырь.

Мать Роуз с сожалением подумала, что ей будет не хватать милой, простодушной Мериэль, приносящей с собой свет и веселье, однако окружающий мир больше нуждается в радости, чем Ламборн.

– Утром я пошлю сообщение в Болейн, чтобы твоя семья знала о решении и не приезжала на церемонию.

Мериэль кивнула, затем с видимой неохотой отошла от настоятельницы. Прекрасно понимая, что делает правильный выбор, она не осмеливалась думать о последствиях.

День, когда послушница де Вер должна была дать обет, настал. Ее отказ произвел в Ламборне настоящий фурор. Лишь немногие сестры выражали одобрение и желали удачи, большинство избегали ее, как прокаженную. Продолжая выполнять поручения настоятельницы, молясь Божьей Матери и умоляя о заступничестве, Мериэль с нетерпением ожидала того времени, когда нужно будет сделать первые шаги по незнакомой, окутанной туманом дороге. Это время скоро придет.

Тремя днями позднее один из слуг пришел в комнату, где монахини занимались перепиской догматов, и объявил о приезде брата Мериэль. Девушка оглядела большое помещение, где полдюжины монахинь занимались кропотливым трудом. Ей больше не придется переступить порог этой комнаты, и мысль об этом тревожила. Она осторожно положила перо, внезапно опечалившись. Кто-то другой должен будет закончить эту страницу, а де Вер так никогда и не увидит результат.

Машинально она поправила накидку. Мериэль все еще носила клобук. У нее просто не было другой одежды. По возвращении в Болейн она перешьет одеяние послушницы в обычный наряд, который еще послужит долгие годы.

Перед входом в гостевую комнату девушка остановилась в нерешительности, надеясь, что Вильям согласен с ее решением и не будет настаивать на постриге. Без сомнения, все эти три дня брат и Халева спорили о ее дальнейшей судьбе. Может, Вильям все же будет рад видеть ее? Он очень серьезно относится к своим обязанностям, но хоть улыбнуться-то ей может?

Открыв дверь, девушка шагнула внутрь и остановилась в изумлении при виде красивого молодого человека, ожидавшего ее.

– Алан! – воскликнула она и бросилась в объятия брата.

Рассмеявшись, тот схватил ее и легко, словно пушинку, поднял и закружил по комнате.

– Не удивительно, что они не хотели, чтобы ты стала монахиней, мадам проказница!

Алан, на пять лет старше Мериэль, был ее любимым братом. Будучи самыми молодыми из де Веров, они постоянно держались вместе, и именно благодаря брату девушка научилась ездить верхом, охотиться с соколом и плавать.

Алан, как и Мериэль, унаследовал иссиня-черные волосы и ярко-голубые глаза – типичную уэльскую внешность. Девушка во всем походила на мать – и лицом, и тонкой, хрупкой фигуркой, а брат унаследовал рост и силу их отца-нормандца.

– Зачем ты приехал? Я думала, что ты с сэром Теобальдом на севере, – Мериэль нахмурилась. – Ты все еще один из его рыцарей или уже нет?

– Как много вопросов! – брат осторожно поставил девушку на пол, и оба уселись на скамью. – Не бойся, он достаточно мудр, чтобы не выгонять такого хорошего парня, как я, Алан де Вер, – посерьезнев, молодой человек продолжил: – Ему надо было отправить послание в Винчестер, и милорд поручил это мне, разрешив на обратном пути заехать в монастырь и присутствовать на церемонии принятия пострига. Когда я приехал в Болейн, следом прибыло сообщение от матери-настоятельницы. Честно говоря, я был рад услышать эту новость, потому что никогда не представлял тебя монахиней. В тебе слишком много сил и энергии, чтобы провести всю жизнь за стенами монастыря.

Девушка благодарно взглянула на брата.

– Если ты и мать Роуз считаете меня непригодной к монашеству, то почему никто раньше не сказал мне об этом? Это намного облегчило бы мою жизнь в последние несколько месяцев.

– Я очень мало знаю о монахинях, обетах, постригах и молитвах, но мне кажется, а мать Роуз в этом, несомненно, уверена, что человек должен сам принять решение, каким бы трудным оно ни было. Кроме того, – Алан вздохнул, – в твоем положении у тебя просто не оставалось выбора.

Мериэль нахмурилась, вспомнив нелегкую в прошлом жизнь.

– Вильям и Халева, наверное, ужасно сердятся на меня?

– Ну, Халева снова ждет ребенка, а ты прекрасно знаешь, как это отражается на ее характере.

Сестра кивнула – жена брата никогда не отличалась дружелюбием, а к концу беременности становилась просто невыносимой.

Алан продолжал:

– Она не хочет, чтобы ты возвращалась, и отказывается принять тебя обратно.

Мериэль молча смотрела на брата, лишившись дара речи. Затем выдавила:

– Но я буду много работать и не причиню беспокойства и неприятностей. Даже Халева как-то признала, что я хорошо справляюсь с детьми и они любят меня, – девушка с трудом сглотнула. Ей и в голову не приходило, что семья будет недовольна и откажется принять ее обратно. – Сказала ли Халева, почему не желает моего возвращения?

Брат поднял руки:

– Да не волнуйся ты так, все будет в порядке, даже лучше. Что касается нежелания Халевы видеть тебя… – молодой человек усмехнулся. – Да она просто ревнует, опасаясь, что ты затмишь ее.

– Ревнует! – девушка нервно хихикнула. – Алан, ты шутишь. Она прекрасна, и я никак не могу затмить ее.

– Халева не уродлива, но все портит ее острый язычок. Но ты… ты, Мериэль… – не давая сестре открыть рот, он продолжил: – Не волнуйся, ты можешь поехать со мной в замок лорда Теобальда и находиться при его жене, леди Алиции. Думаю, в Мортоне тебе будет гораздо лучше, чем в Болейне. А позднее, через пару лет… – Алан намеренно тянул время. – Ты сможешь жить со мной в моем собственном поместье.

Девушка, затаив дыхание, пыталась найти нужные слова, никак не желая поверить в правдивость предложения брата. Безземельные младшие сыновья шли в рыцари к богатым землевладельцам в надежде получить за верную службу и воинскую доблесть собственную землю, однако везло немногим. И уж конечно, не таким зеленым юнцам, как Алан.

– Ты хочешь сказать, что лорд Теобальд подарит тебе поместье?

Брат кивнул, торжествующая улыбка появилась на его лице.

– Как чудесно! – не в силах больше сдерживаться, Мериэль вскочила и сжала брата в объятиях. – Расскажи подробнее. Ты совершил геройский поступок и заслужил благодарность лорда Теобальда?

– На нас напали враги, и я пришел на помощь милорду. Так поступил бы любой рыцарь на моем месте.

– Значит, ты спас ему жизнь?

– Может быть. Знаю точно, что сохранил ему свободу и деньги, которые он заплатил бы в качестве выкупа, – Алан пожал плечами. – Милорд решил, что меня следует наградить. Одно из его поместий, Эвонли, находится в восточном Шропшире. Рыцарь, которому принадлежит эта земля, уже стар, слаб здоровьем и не имеет наследников. Поэтому лорд Теобальд пообещал после смерти нынешнего владельца отдать поместье мне.

– Я так рада за тебя! – улыбнулась девушка. – Ты скоро станешь настоящим лордом, сможешь жениться на девушке из богатой семьи, чье приданое увеличит твое состояние, – глаза Мериэль сияли от радости. – Станешь еще богаче, чем твой хозяин.

– Ты слишком шустра, моя маленькая сестренка, – остудил Алан ее пыл. – Это маленькое поместье, и дохода едва хватит, чтобы прокормиться. Не забывай, оно еще пока что не принадлежит мне. Если все пойдет так, как задумано, и лорд Теобальд подарит его мне, придется сделать очень многое, потому как нынешний хозяин не слишком хорошо его содержит, – он наклонился, глядя на сестру. – Ты нужна мне, Мериэль. Когда Эвонли будет принадлежать мне, я хочу, чтобы ты жила со мной, вела хозяйство, следила за замком, пока я буду служить милорду. Мне нужен кто-то, кому я могу доверять, а таких людей, кроме тебя, у меня нет. Люди с радостью подчинялись тебе, даже когда ты была маленькой девочкой, – Алан хитро улыбнулся. – Если я когда-нибудь женюсь, мне нужно быть уверенным, что моя будущая жена понравится тебе и ты с радостью назовешь ее сестрой. И кто знает, может, мне удастся захватить богатого пленника и потребовать большой выкуп, который составит твое приданое.

– Я не уверена, что хочу замуж, Алан, ведь из меня вряд ли получится послушная жена, – девушка рассмеялась, с благодарностью думая, что брат нуждается в ней. Хотя, в действительности, она нуждается в нем намного больше. – Буду счастлива, если смогу хоть чем-то помочь тебе.

Она откинулась назад, прислонившись спиной к стене. Впереди ее ждало окутанное тайной будущее, но сейчас начало пути стало хоть немного яснее и понятнее.

ГЛАВА 2

Замок Монфор,

Шропшир,

март 1148 года.

– Милорд, с юга движется большой отряд всадников.

Поднятый по тревоге дозорным, Ричард Фитц-Хью, приставив ладонь ко лбу, пытался разглядеть девиз, начертанный на знаменах. Стояла ранняя весна, и молодой человек решительно взялся за оборону замка, стараясь подготовить его к лету, к любым непредвиденным событиям. Он напряженно всматривался вдаль – гражданская война не утихла, и весна могла принести неприятные сюрпризы.

Дозорный сообщил:

– Это Уорфилд, милорд, – но его зрение оказалось ничуть не острее, чем у хозяина, потому что в то же самое мгновение Фитц-Хью разглядел на знаменах серебряного сокола. Ему даже показалось, что он видит блестевший на солнце серебряный шлем брата, скачущего впереди отряда.

– Адриан вернулся рано! – радостно воскликнул Ричард. – Я не ожидал увидеть его в Англии раньше апреля.

Он торопливо начал спускаться по каменной лестнице, чтобы отдать распоряжения управляющему к подготовке пира в честь возвращения брата, хозяина Монфора. Жаль, что во время поста запрещается есть мясо и придется ограничиться рыбой, но это даже к лучшему – в конце зимы невозможно отыскать жирного, откормленного быка. Вздохнув полной грудью, Ричард довольно улыбнулся – хорошо после долгой разлуки увидеть брата и узнать, к каким выводам тот пришел после поездки в Нормандию.

Пир удался на славу, невзирая на слишком большое количество рыбы.

После еды оба брата уединились для беседы, покинув обитателей Монфора и рыцарей Уорфилда, продолжавших пировать и веселиться.

Весна вступала в свои права, и днем было тепло, но ночи все еще напоминали о зиме, и Ричард склонился над очагом, разжигая огонь, а Адриан устроился в кресле, радуясь возвращению. Как всегда, он вознес хвалы небу за то, что у него такой брат, чья преданность, любовь и воинское искусство не вызывают никаких сомнений.

Дел в последние годы оказалось очень много. Когда восстановление Уорфилда находилось в полном разгаре, его владельцу пришло в голову, что для защиты южных владений требуется еще один замок. Назначив Ричарда управляющим, Адриан был в полной уверенности, что все будет в порядке и работа продолжится под неусыпным надзором брата. Неудивительно, что Монфор строился по замыслу и вкусу незаконнорожденного де Лэнси, а Уорфилд – Адриана.

Разведя огонь, Ричард поднялся и отряхнул руки:

– Как императрица?

Брат переплывал через пролив в эскорте Матильды, возвращавшейся домой после девяти бурных лет в Англии. Подвинув кресло, Адриан ответил:

– Она не поддается отчаянию, не показывает вида, что переживает смерть брата.

– Огромная потеря для всех, кто знал его, – печально подтвердил Ричард. Внезапная смерть графа Глостера оказалась сокрушительным ударом по надеждам императрицы. Решив встать на сторону сводной сестры, он бросил к ее ногам свое богатство, влияние, могущество, преданность и военное мастерство. Для Адриана и других землевладельцев, поддерживающих Матильду, потеря их главного сторонника могла означать катастрофу, особенно, если королю Стивену удастся захватить корону.

– Матильда может одержать победу, просто сидя в Руане, – Адриан коварно улыбнулся. – Клянусь, Стивен – самый худший из всех врагов. Как только у него появляется какое-то преимущество, он тут же его теряет, причем, делает это совершенно сознательно. Он, должно быть, сошел с ума, если в теперешнем своем положении решился на конфликт с церковью.

Ричард согласно кивнул, разливая по кубкам отличное французское вино из собственных запасов.

– Конфликтуя с архиепископом Кентерберийским, Папой и Бернардом Клерво, он с трудом может ожидать, что церковь с энтузиазмом воспримет конфирмацию его сына.

– Несомненно, Юстас – самый лучший союзник Матильды. Стивен, пожалуй, единственный человек, который не видит, что его сын будет плохим королем, способным сбросить Англию в пропасть. Юноша унаследовал все пороки отца и ни одного достоинства.

Адриан рассеянно отпил глоток вина и блаженно вытянулся в кресле, думая о рыжеволосом юноше, которого он посетил в Анжу. Желание как можно лучше узнать сына Матильды, чтобы сделать соответствующие выводы, и явилось главной причиной, побудившей его сопровождать императрицу в Нормандию.

– Мне понравился сын Матильды Генрих. Ему всего пятнадцать, но через несколько лет из него получится прекрасный король, ничуть не хуже деда. Если настанет время выбирать между Юстасом и Генри, думаю, Англия предпочтет Генриха. Даже самые алчные из землевладельцев начинают уставать от гражданской войны и анархии.

– Будем надеяться на это, – довольно пессимистично заметил Ричард.

– Когда Генрих унаследует земли отца, у него хватит сил взять Англию силой, если ее не отдадут ему добровольно. Союзникам Матильды здесь, на западе, необходимо просто держаться вместе и ждать, пока не победит их партия, – в голосе Адриана ясно слышалось удивление. – Чтобы удерживать сторонников, Матильда не скупится на подарки. Хотя такие дары вряд ли обходятся ей дороже, чем пергамент или бумага, на которых они написаны.

– Что же она подарила тебе? – заинтересованно спросил Ричард.

– Письменную дарственную на Уорфилд и Монфор и разрешение на строительство еще одного замка, если возникнет необходимость.

Брат тихо присвистнул.

– Ценное добавление.

– Да, если учесть, что Генрих, став королем, разрушит все постройки, на которые нет письменного разрешения. Так он сказал мне сам, – Адриан усмехнулся. – У парня нет ни уверенности, ни доверия, ни здравого смысла.

– Матильда наградила тебя еще чем-нибудь?

– Несколько привилегий, таких как право охотиться в королевском лесу, и самую главную, – юноша намеренно медлил, смакуя вино, но затем сжалился над собеседником и небрежно бросил: – Она сделала меня графом Шропширским.

– Господи! – новость на несколько секунд лишила Ричарда дара речи. – А ее решение не связано с тем, что после вашего отъезда из Англии король сделал графом Шропширским Ги Бургоня?

– Именно. Когда новость достигла Руана, меня это совсем не обрадовало, – голос юноши стал сухим и жестким. – Догадываясь о моих чувствах и мыслях, Матильда предложила мне этот титул, надеясь подтолкнуть к решительным действиям – расправиться с Бургонем и взять в свои руки власть над графством, – глядя на бушующий у камине огонь, Адриан успокоился, на лице вновь появилось невозмутимое выражение. – Она не знает, что меня не надо подталкивать.

Уже не в первый раз король и императрица назначали своих сторонников на одни и те же земли. Власть и титул доставались сильнейшему из соперников.

Ричард кивнул, одобряя стратегию императрицы.

– С тех пор, как Ги силой женился на наследнице Честена и контролирует половину Шропшира, ты будешь самым подходящим человеком, чтобы держать все в кулаке.

– Верно, – Адриан вздохнул. – Бедная Сесили из Честена, ей остается только посочувствовать. Сначала похищение, потом изнасилование – это слишком для наследницы богатого состояния. Будь она самая сварливая женщина во всех христианском мире, и это не остановило бы Ги.

Собеседник пожал плечами – все богатые наследницы были игрушками в руках короля, и он раздавал их как призы для своих сторонников, не принимая во внимание желания самих девушек. Наследница Честена оказалась самой несчастной.

– Когда мы убьем Ги, она станет свободной, – Ричард наполнил свой кубок. – Кстати, говоря о наследнице… теперь ты официально помолвлен с Изабель Руанской?

– Я вновь говорил с ее отцом, но к окончательному решению мы не пришли.

Брат удивленно поднял брови.

– А я-то думал, что ты помешался на женитьбе. У нее большое приданое, и, говорят, она красива.

– Она хорошая партия, однако мне не очень нравится. Красива, да, но слишком большая и шумная, – Адриан вспомнил девушку, неприятную встречу с ней и насмешливо улыбнулся. – Я ей тоже не понравился.

Ричард знал брата достаточно хорошо, чтобы не напоминать ему – жена не обязательно должна нравиться, для этого существуют любовницы. Вместо этого он спросил:

– Существуют ли другие богатые наследницы, которые могут сравниться с Изабель?

– Увы, нет, – Адриан пожал плечами. – Нам с ней придется научиться быть вместе. Мысль о женитьбе никто не отметал, она просто отложена на некоторое время, – юноша махнул рукой. – На этот момент женитьба мало для меня значит. Скоро начнется самая настоящая война между Уорфилдом и Бургонем. Придется охранять границу наших владений, чтобы Ги не разорил наши деревни и поля. Я решил разместить маленькие отряды рыцарей в нескольких поселениях, чтобы они давали своевременный отпор Бургоню. Что ты на это скажешь?

– Думаю, лучше напасть на владения Бургоня и сжечь его деревни и урожай.

– Это больше повредит простым людям, чем ему. Нет никакой нужды охотиться за Ги, потому что скоро он сам начнет охоту за нами, – спокойно объяснил Адриан. Нападение на вражескую территорию было обычным делом, но бывший послушник еще не забыл, что в глазах Бога души и жизни крестьян ценились так же высоко, как и жизни людей благородного сословия. Юноше неоднократно приходило в голову, что такие мысли не должны посещать богатого и знатного землевладельца.

– В каких деревнях лучше разместить отряды?

Беседа повернулась в практическое русло – братья говорили о предстоящих сражениях до тех пор, пока дрова в камине не превратились в угли. Наконец Адриан поднялся и зевнул.

– Хорошее начало. Завтра я возвращаюсь домой и хочу, чтобы ты через две недели приехал в Уорфилд. У нас есть что обсудить, – затем пожелал брату спокойной ночи.

Но сон бежал от усталого лорда. Сегодня он отмел в сторону мысли о женитьбе, но все же когда-нибудь подумать об этом придется. Пять лет назад Адриан обручился, но, к сожалению, девушка умерла, не достигнув брачного возраста, а он пока не .выбрал другую по душе.

Де Лэнси ворочался на пуховой перине, прекрасно понимая причину своих колебаний. Все-таки глупо желать от женитьбы большего, чем хорошее приданое и здоровую жену, способную родить сильных сыновей. Для людей его ранга брак являлся практическим и политическим выбором, а любовь и удовольствия можно найти вне супружеской постели. Но, к несчастью, такое решение не подойдет человеку, решившему следовать догмам святой церкви, предписывающим моногамию, поэтому Адриану придется как следует постараться, чтобы найти подходящую жену. Он хотел спутницу жизни, способную стать другом и любовницей одновременно и, к тому же, богатую.

Он попытался представить идеальную жену – естественно, она должна быть из знатной семьи, но не обязательно очень богатой, к тому же, должна нравиться мужчинам, однако быть необыкновенной красавицей вовсе не обязательно. Более важным Адриану представлялись мудрость, благочестие и доброта, – как у его матери. Изящество и очарование – как у юной монахини, которую видел всего лишь раз и так и не смог забыть. Чувственность и добродушие – как у Олвин – своей первой любовницы.

Пятью годами старше Адриана, вдова незнатного происхождения, женщина находилась у него в услужении и соблазнила своего юного господина плотскими утехами. Именно Олвин научила его, как ублажать женщину, и убедила, что в любви нет места стыду и вине.

Несколько лет эта женщина была его любовницей, однако пришел день, когда она захотела выйти замуж за мельника, овдовевшего и оставшегося с четырьмя детьми. Спокойно, как поступала всегда, Олвин объяснила хозяину, что без ума от мельника, и кроме того, мечтает вырастить четырех ребятишек. Ее материнская забота о чужих детях объяснялась бесплодием. И хотя женщина не упомянула об этом, но ей, несомненно, хотелось вновь называться достопочтенной женой, а не любовницей господина.

Адриан дал бывшей подруге большое приданое в память о былых отношениях, втайне сожалея о разрыве. Он очень скучал по ней – одно только воспоминание об Олвин заставляло его сгорать от желания, ведь прошло уже несколько месяцев с тех пор, как он имел женщину.

Теперь де Лэнси воочию осознал, что такое физическая потребность в женщине, однако его аскетическое религиозное воспитание не позволяло провести ночь с женщиной, а наутро забыть ее. Для него было бы гораздо проще продолжать жизнь монаха-схимника или же вовсе не приходить в монастырь.

Поразмышляв о качествах, необходимые для жены, Адриан улыбнулся – не удивительно, что ему так и не удалось отыскать девушку, подходящую для брака: вряд ли такая существует. А если она все же есть, то ей, несомненно, захочется иметь мужа себе под стать. Адриан, естественно, не подойдет для этой роли.

Перевернувшись на живот, он зарылся лицом в подушку. С Изабель Руанской все было в полном порядке. Женитьба на ней даст ему необходимые владения в Нормандии. Без сомнения, мысль о свадьбе покажется ему более привлекательной, если он не будет ее видеть несколько месяцев.