Текст книги "Расколотая радуга"

Глава 3

Брюссель, Бельгия.

Апрель 1815 года

Когда Майкл по знаку адъютанта вошел в помещение штаба, он застал там герцога Веллингтонского, с хмурым видом склонившегося над бумагами. Герцог бросил взгляд на Майкла, и лицо его просветлело.

– Рад вас видеть, майор Кеньон. Наконец-то эти болваны из штаба конногвардейского полка дали мне опытного человека, а то присылают сопливых мальчишек, которым нечем похвастаться, кроме влиятельных родственников.

– Пришлось выдержать с ними схватку, сэр, прежде чем я убедил их, что еще на что-то гожусь.

– Хотелось бы, чтобы со временем вы возглавили полк, ну а пока вы мне нужны в штабе. Здесь такая неразбериха!

Герцог подошел к окну и с неодобрением посмотрел на марширующих голландских и бельгийских солдат.

– Будь здесь моя армия, та, что воевала на Пиренейском полуострове, все оказалось бы куда проще. Но в моем распоряжении уйма неопытных английских солдат, а среди голландцев и бельгийцев опыт имеют лишь те, что воевали под французскими знаменами и теперь не знают, чью сторону принять. Возможно, в первом же бою они просто разбегутся. – Он рассмеялся лающим смешком. – Не знаю, устрашит ли такая армия Бонапарта, но, Бог мой, меня она очень пугает.

Майкл натянуто улыбнулся. Как бы ни был мрачен юмор герцога, он свидетельствовал о том, что Веллингтон достаточно силен, чтобы не пасть духом.

Они поговорили еще несколько минут о предстоящих обязанностях Майкла, и герцог проводил его в просторную приемную, где работали адъютанты, которые сейчас собрались в дальнем углу.

– Вы где-нибудь остановились, Кеньон?

– Пока нет, сэр. Я приехал прямо сюда.

– Половина жителей Брюсселя сейчас – это военные, а половина – модные бездельники. – Герцог бросил взгляд на мелькнувшее среди мундиров белое платье. – Вот, полюбуйтесь! Я смотрю, миссис Мельбурн отвлекает от дела моих адъютантов?

Адъютанты разбежались, оставив смеющуюся миссис Мельбурн посреди комнаты. Майкл взглянул на нее и остановился как вкопанный. До чего хороша! Не хуже Кэролайн, его бывшей возлюбленной. Как и в те далекие времена, Майкл почувствовал себя пойманной на крючок рыбой.

Миссис Мельбурн подошла к ним и протянула герцогу руку. Майкл твердил себе, что ему уже тридцать три года, что давно пора проститься с юношескими увлечениями и не терять головы при виде любого смазливого личика, но такая женщина способна была поднять целую бурю даже в мужском монастыре, что же говорить о молодом офицере? Гладкие темные волосы великолепно оттеняли черты ее лица, а изящные линии фигуры не оставили бы равнодушным самого привередливого мужчину.

– Сожалею, что помешала вашим офицерам, – кокетливо сказала она Веллингтону. – Мне надо было передать послание полковнику Гордону. Но я уже ухожу, пока вы не арестовали меня за пособничество врагу!

– Вас арестовать? – воскликнул Веллингтон. – Никогда! Кеньон, – обратился он к Майклу, – вы случайно не встречались с миссис Мельбурн на Пиренейском полуострове? Ее муж – капитан Третьего драгунского полка.

– Боюсь, не имел такого удовольствия, – ответил Майкл, поражаясь собственному спокойствию. – Кавалерия и пехота редко общаются друг с другом.

– Что верно, то верно, – хмыкнул герцог. – Кстати, миссис Мельбурн все называли Святой Катериной. Она была сестрой милосердия и выхаживала раненых. Миссис Мельбурн, лорд Майкл Кеньон.

Женщина повернулась к Майклу. Что-то мелькнуло в ее взгляде, но тут же исчезло, и она с дружеской улыбкой протянула ему руку. Ее аквамариновые глаза светились каким-то удивительным светом и повергли Майкла в шок. Таких глаз он никогда не видел.

– Миссис Мельбурн.

Склонившись к ее руке, Майкл думал о том, что миссис Мельбурн была сестрой милосердия. Бог мой, неужели эту элегантную, кокетливую женщину он увидел тогда в госпитале после битвы при Саламанке, когда раненый лежал в амбаре на соломенном тюфяке?

Майкл выпрямился.

– Майор Кеньон только что прибыл в Брюссель, ему нужна квартира, – сказал герцог. – Не найдется ли у вас с миссис Моубри в доме комната еще для одного офицера?

– Найдется, – ответила Кэтрин и с жалобной миной обратилась к Майклу: – Не знаю только, как вы поладите с тремя детьми и целой кучей домашних животных, обитающих в доме. Еще у нас живет холостяк, капитан Уилдинг, это не считая моего мужа и капитана Моубри.

Наконец-то Майкл узнал этот грудной, ласковый голос и вспомнил, как женщина, поившая его водой, пела колыбельную умирающему юноше, провожая его в последний путь. Да, это была она, та самая сестра милосердия из Саламанки. Просто уму непостижимо!

– Уилдинг – ваш друг, не правда ли? – спросил герцог.

Внутренний голос шептал Майклу, что не следует жить под одной крышей с женщиной, поразившей его воображение, однако заметил:

– А знаете, я люблю детей и домашних животных.

– Тогда добро пожаловать к нам, – приветливо сказала Кэтрин. – С каждым днем в городе прибавляется народу, и рано или поздно придется кого-нибудь подселить, так почему не сделать это сейчас?

Не успел Майкл опомниться и найти вежливый предлог для отказа, как Веллингтон сказал:

– Тогда решено. Жду вас здесь завтра утром, Кеньон. А вас, миссис Мельбурн, рад буду видеть на скромной вечеринке, которую устраиваю на следующей неделе.

– С удовольствием воспользуюсь вашим приглашением, – улыбнулась миссис Мельбурн.

Герцог вернулся к себе, а Кэтрин обратилась к Майклу:

– Пойдемте к нам прямо сейчас, майор. Мы живем на рю де ла Рейн, недалеко от Намурских ворот.

Миссис Мельбурн не ждали ни экипаж, ни горничная.

– Надеюсь, вы не путешествуете по городу одна? – спросил Майкл.

– Конечно, путешествую, – мягко ответила Кэтрин. – Я люблю ходить пешком.

Майкл подумал, что женщине, привыкшей к тяготам походной жизни, Брюссель должен был казаться очень однообразным и скучным. И еще он удивился, что такая красавица ходит в одиночестве по городу, кишевшему солдатами.

– Тогда позвольте мне сопровождать вас.

Денщику и ординарцу, дожидавшимся неподалеку с лошадьми, навьюченными багажом, Майкл велел идти следом. Миссис Мельбурн взяла его под руку, и они двинулись по рю Руаяль. В ее жесте не было кокетства. Скорее непринужденность замужней женщины, привыкшей к мужскому обществу.

«Веду себя, как настоящий осел», – подумал Майкл и сказал:

– Спасибо, что согласились приютить меня в вашем доме. Наверняка здесь нелегко найти хорошую квартиру.

– Кеннет Уилдинг будет рад такому соседству, ведь он, как и вы, пехотинец. Майкл усмехнулся:

– Надеюсь, для вас, миссис Мельбурн, не секрет, что один пехотинец стоит двух кавалеристов.

– Ваше ехидство неуместно, – рассмеялась миссис Мельбурн, – хотя всем известно, что английские кавалеристы охотятся на врага так же яростно, как на лис. И пожалуйста, зовите меня Кэтрин. Кто знает, как долго нам придется жить под одной крышей, словно брат и сестра.

Брат и сестра. Видимо, она не представляла себе, какие чувства в нем вызывает, однако напряжение у Майкла постепенно прошло. Тем более что ему и раньше приходилось жить в одной квартире с супружескими парами.

– Тогда зовите меня Майклом. Вы давно в Брюсселе?

– Около двух недель. Мы с Энн Моубри и раньше жили вместе и ведем домашнее хозяйство по всем правилам науки. – Она насмешливо взглянула на Майкла. – У нас, если хотите, не дом, а настоящий пансион. Когда бы наши мужчины ни возвращались со службы, всегда найдется, что перекусить. Обед готовится ежедневно, и еды хватает даже на одного-двух нежданных гостей. Взамен мы требуем от мужчин, чтобы не устраивали попоек и не мешали детям спать.

– Я вас понял, мадам. Какие еще правила поведения в вашем доме мне следует знать?

После некоторого колебания она нерешительно произнесла:

– Будем признательны вам, если часть расходов по дому вы возьмете на себя и станете регулярно вносить свою долю.

Все ясно, у них туго с деньгами.

– Разумеется. Вы скажете сколько и когда.

Она кивнула и, имея, видимо, в виду его зеленую форму пехотинца, спросила:

– Вы недавно приехали из Северной Америки?

– Нет, я демобилизовался в прошлом году после отречения Наполеона и зажил тихой мирной жизнью. Но как только услышал, что император бежал…

Он передернул плечами.

– Мирная жизнь, – мечтательно произнесла Кэтрин. – Интересно, что испытывает человек, постоянно живущий на одном месте?

– Неужели вы все время кочуете?

Она кивнула:

– Другой жизни я не знала, отец был военным.

Неудивительно, что она умела создать комфорт везде, где бы ни поселилась. Повезло же ее мужу.

Вести разговор им было не трудно, поскольку нашлась общая тема – время, прожитое на Пиренейском полуострове. Но все это сейчас не имело для Майкла никакого значения, он ощущал на своей руке ее пальцы в перчатке, и это вытеснило все остальные чувства.

– Кэтрин, а ведь мы познакомились с вами еще три года назад.

Она нахмурилась:

– Что-то я не припомню, простите.

– Я тогда был ранен в битве под Саламанкой и лежал в полевом госпитале, мечтая о глотке воды. И вы напоили меня. Я никогда этого не забуду.

Она долго смотрела на него, словно силясь припомнить.

– Неудивительно, что вы не узнали меня, я был одним из многих. Но может быть, вы вспомните мальчика, лежавшего рядом со мной? Он звал мать и в бреду принял вас за нее. Вы сидели с ним до самой его кончины.

– Ах… – она вздохнула. Куда девался ее легкомысленный шарм. Перед Майклом снова была та женщина, нежная, добрая, которая утешала Джема. – Бедный мальчик. Я так мало сделала для него. Чертовски мало. Но это было не в моих силах. – Она отвернулась и добавила:

– Я заблуждалась, когда думала, что привыкну ко всем этим страшным вещам.

Пораженный ее красотой, Майкл был теперь вдвойне поражен ее способностью сострадать, – годы войны научили его ценить нежность. И Майкл с глубоким вздохом ответил:

– Быть бесчувственным куда легче. И важно не только сострадать человеку, испытывающему боль, но и помнить об уникальности и ценности его личности.

Она осторожно взглянула на Майкла:

– Вы это понимаете, правда? Военные обычно считают, что лучше не думать о подобных вещах. – Она помолчала и сказала уже более веселым тоном: – Мы почти пришли. Видите вон тот дом на углу? В Брюсселе плата за жилье невысокая, поэтому мы сняли дом с чудесным садом, где дети могут играть, и даже экипаж, уже совсем за смехотворную плату.

Окруженный стеной дом был большой и красивый. Майкл распахнул перед Кэтрин калитку и кивнул слугам, которые следовали за ними. Глаза у Брэдли, молодого ординарца, стали величиной с блюдце, когда он увидел Кэтрин. Но Майкл хорошо его понимал и не мог упрекнуть.

Кэтрин, словно ничего не заметив, закончила свой рассказ о доме, после чего отправила слуг во двор, где были конюшни. И снова на месте нежной, легко ранимой Кэтрин появилась уверенная в себе жена офицера, миссис Мельбурн.

Когда они вошли в дом, навстречу им с лестницы сбежали трое детей и две собаки. И звонкий голос произнес:

– Мама, мы сделали уроки, так что, пожалуйста, разреши нам поиграть в саду.

Пока дети и длинная, с низкой посадкой собака вертелись вокруг Кэтрин, вторая собака, пятнистая, неопределенной породы, облаяла Майкла.

Кэтрин произнесла со смехом:

– Замолчи, пожалуйста, Клэнси, а то мистер Кеньон уйдет на другую квартиру.

Кэтрин еще больше выросла в глазах Майкла, когда заставила умолкнуть не только детей, но и собак.

Обняв рослую девочку лет десяти, Кэтрин обратилась к Майклу:

– Это Эми, моя дочь. Эми, позволь представить тебе майора, лорда Майкла Кеньона. Он будет жить у нас.

Майкл галантно поклонился:

– Мисс Мельбурн.

Девочка грациозно сделала книксен. У нее были такие же удивительные аквамариновые глаза и такие же темные волосы, как у матери.

– Рада вас видеть, майор Кеньон.

– А это мисс Молли Моубри и мистер Джеймс Моубри, – произнесла Кэтрин, указав на рыжеволосых, с живыми, подвижными лицами девочку и мальчика.

Молли было лет восемь-девять, а Джеймсу года на два меньше. Оба отличались безупречными манерами, как и Эми.

– Вы лорд? – спросила Молли, сделав реверанс.

– Это так принято меня называть, – ответил Майкл. – Мой отец – герцог, но я не стану настоящим лордом, потому что у меня есть старший брат.

– О! – Молли пыталась осмыслить эту информацию. – Капитан Уилдинг учит нас рисовать. А вы что умеете? Эми взяла ее под руку и прошептала:

– Не задавай таких вопросов.

Молли заморгала своими огромными карими глазами.

– Это невежливо?

Майкл улыбнулся.

– Боюсь, никаких особых талантов у меня нет.

– Нет? – разочарованно произнесла девочка.

Что бы такое придумать, соображал Майкл. Вряд ли девочку заинтересует добыча угля или стратегия вложения капитала.

– Ну, я умею предсказывать бурю, но научить этому кого-нибудь вряд ли смогу.

Молли просияла:

– А вы попробуйте!

Кэтрин вмешалась:

– Майору нужно устроиться на новом месте. А вы отправляйтесь в сад и возьмите с собой Клэнси и Луи Ленивого.

Майкл не переставал удивляться тому, как слушаются Кэтрин дети и собаки.

– Луи Ленивый?

– Это длинная собака, которая только и делает, что спит, будто в летаргической спячке. Больше она ни на что не способна, – раздался голос с верхних ступенек.

Майкл поднял голову и увидел, как спускается с лестницы рыжая женщина, стройная и очень хорошенькая.

– Я – Энн Моубри, – произнесла она с улыбкой. После того как Кэтрин их представила друг другу, очи немного побеседовали, и Энн призналась: – Я снова в интересном положении, и меня все время клонит в сон, так что вы уж меня извините.

Майкла позабавила ее откровенность. Она была обаятельна и дружелюбна, но, к счастью, не могла свести Майкла с ума, как Кэтрин.

Энн ушла, а Кэтрин стала подниматься по лестнице.

– Ваша комната здесь, Майкл.

Она привела его в залитую солнцем комнату, окнами на улицу.

– Мы знали, что эту комнату со дня на день займут, и постелили свежее белье. Комната Кеннета – через холл.

Она повернулась к нему и теперь, в лучах солнца, казалась настоящей богиней, излучающей тепло и способной осчастливить мир. Майкл невольно вспомнил Клер.

Кэтрин стояла возле кровати, и у Майкла мелькнула сумасшедшая мысль схватить ее, бросить на постель и без конца целовать эти нежные губы, ласкать ее прекрасное тело, забыться в ее объятиях…

Их взгляды на миг встретились. Кэтрин видела, что Майкл без ума от нее, и хотя знала, какое производит впечатление на мужчин, смутилась, опустила глаза и принялась сосредоточенно стягивать перчатки.

– Если вам что-нибудь понадобится, скажите мне или Энн, или Розмари, старшей горничной.

Он заставил себя посмотреть на обручальное кольцо, сверкавшее на ее пальце. Она замужем. Это свято. Жена офицера-товарища… Он должен немедленно выпроводить ее из своей спальни.

– Уверен, мне здесь будет удобно. Сегодня не приду к обеду, но при первой же возможности постараюсь познакомиться с остальными жильцами.

– Я пришлю горничную с ключом, – произнесла Кэтрин, избегая его взгляда, и быстро вышла из комнаты.

Майкл запер дверь, опустился в кресло и потер виски. После трагедии с Кэролайн он поклялся себе никогда, ни при каких обстоятельствах не связываться с замужней женщиной, чего бы это ему ни стоило. Видно, сам дьявол послал ему Кэтрин Мельбурн, чтобы ввести в искушение.

Только законченному эгоисту могла прийти в голову подобная мысль. Подумав об этом, Майкл слабо улыбнулся. Если и был в его встрече с Кэтрин какой-то тайный смысл, так это упрек его самоуверенности. Ведь он не сомневался в том, что возраст и жизненный опыт спасут его от безумной страсти, что он никогда больше не поддастся чарам смазливого личика и не наделает глупостей.

Каким же он был идиотом! И все-таки он ни словом, ни жестом не выкажет своих чувств к Кэтрин Мельбурн, будет контролировать каждый свой шаг.

Нет, не так. На этот раз он не допустит ни поцелуев, ни объятий, пусть мимолетных, случайных. Тем более что он собирается прожить в этой квартире всего несколько недель, а с завтрашнего дня ему вообще будет не до амуров, столько свалилось на него дел.

И все же чувство беспокойства не проходило. Майкл подошел к окну, выглянул наружу. Все военные суеверны, и Майкла не покидала мысль, что это судьба посылает ему испытание. В прошлый раз он не справился с ситуацией, но сейчас справится. В этом он убежден.

Глава 4

Ничего не замечая вокруг, Кэтрин медленно спустилась в холл. После многих лет, проведенных среди военных, ее не удивляло, что военная форма идет любому мужчине. Стоило Колину появиться в форме, при всех регалиях, и девушки замирали от восхищения.

И все же было что-то в майоре Кеньоне, что влекло Кэтрин к нему. Темно-зеленая форма у пехотных стрелков была строже, чем в других полках, но до чего она шла к его ярко-зеленым глазам какого-то удивительного оттенка. И к его широким плечам, каштановым волосам и стройному сильному телу…

И дело заключалось вовсе не в его мужском обаянии. Как и в Веллингтоне, было в нем что-то властное, что за-. ставляло остальных чувствовать его превосходство без единого слова. Видимо, он был очень уверен в себе, так думала Кэтрин.

Ей нравилось разговаривать с ним, но его проницательность все время держала ее в напряжении. Как бы майор Кеньон не разглядел за созданной ею с таким трудом внешней оболочкой ее истинную жизнь.

Странно, что она думала о нем как-то отчужденно. Обычно Кэтрин называла знакомых офицеров по имени. Но инстинкт подсказывал ей, что с Майклом не следует быть на короткой ноге. К счастью, ей удавалось держать мужчин на почтительном расстоянии.

Тряхнув головой, Кэтрин прошла к себе в спальню и занялась починкой одежды. Ничто так не отрезвляет, как штопка. Кэтрин спустилась с неба на землю.

Только Кэтрин собралась сойти вниз проверить, как идут дела с обедом, как вернулся муж.

– В конюшне новые лошади.

Колин снял черный кавалерийский кивер и бросил на кровать.

– Неплохие лошадки. У нас еще один квартирант?

Она кивнула и сделала маленький аккуратный стежок.

– Майор лорд Майкл Кеньон из стрелкового полка. В прошлом году вышел в отставку, но, узнав о побеге Наполеона, вернулся в армию. Пока он в штабе герцога.

Колин поднял брови.

– Офицер знатного происхождения, которых так любит Старина Хуки за то, что они танцуют так же хорошо, как воюют.

Он снял куртку, потом рубашку.

– Знакомство с ним может оказаться полезным. Он уже намекнул, что не прочь в тебя влюбиться?

Она опустила глаза, досадуя на цинизм Колина. Красивая жена для военного – большое преимущество, но Кэтрин не терпела, когда Колин заставлял ее кокетничать с его начальством. В первый раз она категорически отказалась сделать это. Тогда Колин заявил, что долг жены – заботиться о карьере мужа, и Кэтрин подчинилась.

Но о том, что Майкл от нее без ума, Кэтрин умолчала.

– Майор Кеньон остался равнодушным к моим чарам, – бросила она небрежно. – Не знаю, хорошо ли он танцует, но воюет, наверное, неплохо, поскольку принимал участие во всех крупных сражениях на Пиренейском полуострове.

– Что же, ценное приобретение. Постарайся его очаровать. Мне давно должны дать майора, а Кеньон наверняка имеет влияние на герцога.

– Ты и так получишь свое звание, – вздохнула Кэтрин. – И очень скоро. В ближайшие месяцы будет много возможностей отличиться.

– Очень на это надеюсь.

Переодеваясь в парадную форму, Колин нахмурился:

– Кеньон… знакомое имя. – Он щелкнул пальцами. – Вспомнил. После битвы под Бароссой он решил выдать памятные медали своим подчиненным, чтобы увековечить их подвиг. – Колин хохотнул. – Ты только представь себе! Памятные медали – роте пьяных солдат!

Кэтрин холодно взглянула на него.

– Я думаю, он прав – отважных следует поощрять. Стрелковые пехотинцы – гордость армии, и в частности потому, что их офицеры ценят своих солдат.

– Солдат есть солдат. Его любимые вояки наверняка пропили свои медали.

Колин провел расческой по своим светло-каштановым волосам.

– Я собираюсь пообедать с друзьями и вряд ли вернусь сегодня.

«Кто же эта женщина?» – равнодушно подумала Кэтрин. Жительницы Брюсселя радушно принимали офицеров союзных войск, способных помешать возвращению императора.

Кэтрин взяла измятую рубашку и белье мужа и сунула в корзину.

– Желаю приятно провести вечер.

– Постараюсь, – бодро произнес Колин. Кэтрин в этом не сомневалась.

Майкл обедал с расквартированными неподалеку армейскими друзьями. И хотя они подшучивали над тем, что он жить не может без армии, встреча с ними доставила Колину удовольствие.

Разговор, само собой, вертелся вокруг военной обстановки. Война пока еще не была объявлена, но никто не сомневался, что Наполеон, как только укрепится в Париже, выступит против союзных войск.

На свою новую квартиру Майкл вернулся поздно и, стараясь не шуметь, вошел в дом. В холле и на лестнице горели свечи. Кэтрин и Энн и в самом деле были отличными хозяйками.

Майкл не пошел к себе, а постучал в дверь напротив, из-под которой виднелась полоска света, и услышал в ответ знакомый баритон: Кеннет Уилдинг пригласил его войти.

Майкл застал приятеля за блокнотом для рисования. Кеннет был первоклассным карикатуристом и вообще хорошим художником. Этот талант пригодился ему в Испании, где он служил в разведке.

– Боже мой, откуда ты свалился? – воскликнул Кеннет, выпучив глаза.

Майкл хмыкнул:

– Разве наши прекрасные хозяйки не сообщили тебе, что я теперь твой сосед?

– Нет, когда я вернулся, все уже спали. Кеннет поднялся и протянул Майклу руку.

– Черт возьми, вот так встреча!

Смуглый, ладно скроенный, кряжистый, Кеннет Уилдинг смахивал скорее на рабочего, чем на офицера и джентльмена. Один из немногих, он начал военную карьеру рядовым и дослужился до офицерского чина благодаря исключительной храбрости. Еще сержантом он выручил Майкла из беды, когда того только что произвели в младшие офицеры и сделали командиром. Взаимное уважение перешло в дружбу.

Пока они обменивались приветствиями, Майкл успел заметить, что Кеннет уже не выглядит таким напряженным, как во время Пиренейской кампании.

– У меня есть немного виски. Принести? – спросил Майкл.

– С тех пор как ты покинул Испанию, я в рот его не брал, – ответил Кеннет, и его серые глаза озорно блеснули. – Даже соскучился. Бренди по сравнению с виски просто дамский напиток.

Майкл отправился за виски и чуть не наступил на Луи Ленивого, который растянулся напротив его комнаты. Собака увязалась за ним, когда он возвратился к Кеннету, и снова улеглась, положив морду на ботинок Майкла.

– Этот зверь всех новичков так приветствует или мне просто не повезло? – смеясь, спросил Майкл, разглядывая пса.

Кеннет наполнил два стакана и ответил:

– Да ты просто счастливчик. При таком стороже любой противник умрет. Но не от страха, а от смеха.

После того как они обсудили последние новости, Майкл спросил:

– Хотелось бы знать, Кэтрин и Энн существуют на самом деле или они плод моего больного воображения?

– Они необыкновенные, правда? Мне посчастливилось жить вместе с ними на вилле в Тулузе. Когда я отыскал их в Брюсселе, то на коленях молил найти место в их доме для стрелкового пехотинца. Они обладают искусством окружить мужчину теплом, хорошо накормить и сделать счастливым.

– А что представляют собой их счастливчики-мужья? – осторожно спросил Майкл, стараясь не проявлять особой заинтересованности.

Кеннет отпил из стакана виски.

– Чарльз Моубри тебе понравится. Спокойный, но очень способный и с большим чувством юмора.

– А Мельбурн?

Кеннет долго не отвечал.

– Твое молчание весьма красноречиво, – заметил Майкл.

– Я не очень хорошо знаю Мельбурна, – сказал наконец Кеннет, сосредоточенно изучая стакан. – Неотесанный, как и все кавалеристы. Не дурак, но ведет себя глупо. Говорят, неплохой офицер. И бесстрашный.

– В храбрости кавалеристам не откажешь. Чего нельзя сказать об уме. Достоин ли Мельбурн обворожительной Кэтрин?

– Не мне об этом судить. – Кеннет наклонился и потрепал Луи по длинным ушам. – Во всяком случае, сама Кэтрин считает, что достоин. В Испании ее прозвали Святой Катериной. Добрее ее не было сестры милосердия. Все мужчины были в нее влюблены, но она ни на кого не смотрела.

Майкл понял: он один из многих и должен знать свое место. И все же приятно было узнать, что она не только красива, но и чиста. Когда-то он не верил, что такое бывает.

Кеннет, конечно, не все сказал. Но довольно вопросов.

– Можно? – Майкл потянулся к блокноту.

– Пожалуйста!

Майкл улыбнулся, взглянув на карикатуру, над которой работал Кеннет.

– Здорово ты изобразил Бонапарта в виде злобной горгульи. Продай этот рисунок в издательство, его опубликуют большим тиражом.

Кеннет в ответ лишь пожал плечами. Он всех уверял, что его талант не что иное, как профессиональная сноровка.

Просматривая блокнот, Майкл после нескольких зарисовок ратуши в стиле барокко увидел Эми Мельбурн и брата и сестру Моубри. Легкими штрихами Кеннет запечатлел особенности характера детей и их едва уловимые движения во время игры. Майкл не переставал удивляться. Как умудрялся его друг своими грубыми руками делать такие тонкие и изящные рисунки!

– Великолепно, Кеннет! – восторженно воскликнул Майкл и, перевернув страницу, добавил: – Молли первым делом мне сообщила, что ты их учишь рисовать.

Кеннет улыбнулся:

– У девочек хорошие способности. А Джеми интересуется только тем, что имеет четыре ноги, гриву и хвост.

Продолжая листать альбом, Майкл понял, что больше всего Кеннет любит рисовать детей, среди них был один портрет Энн Моубри и один Кэтрин Мельбурн. Когда Майкл его увидел, у него сжалось сердце. Кэтрин на скале, на берегу моря, с отрешенным видом. Ее длинные темные волосы развевались на ветру, словно знамя, под туникой обрисовывались изящные линии фигуры.

Майкл глаз не мог оторвать от рисунка. Рассматривай он так живую женщину, это было бы верхом неприличия. Но чтобы Кеннет ничего не заподозрил, Майкл бросил небрежно:

– Ты, когда рисовал ее, имел в виду греческую богиню или сирену, которая своим волшебным голосом завлекает мужчин в гибельные места?

– Сирену. – Кеннет нахмурился. – Вообще-то рисунок не удался. У Кэтрин слишком правильные черты лица, их трудно передать. Особенно глаза. Невозможно уловить их выражение.

Майкл еще раз посмотрел на рисунок.

– Но ты уловил. О чем может думать красивая женщина?

– Не имею понятия, – ответил Кеннет. – Несмотря на кажущуюся общительность, Кэтрин очень скрытна.

Нет сомнений, Кеннет чего-то недоговаривает, полагая, что личная жизнь Кэтрин Мельбурн не касается Майкла.

– Если еще раз нарисуешь ее и рисунок тебе не понравится, я буду счастлив взять его у тебя. Кеннет пристально взглянул на Майкла:

– Возьми этот, если хочешь. Я же сказал, что он мне не нравится.

Майкл взял рисунок и снова стал листать блокнот. Что за глупость, попросить портрет совершенно чужой ему женщины! Но ведь может случиться, что на старости лет у него возникнет желание посмотреть на ее лицо, которым он так восхищался.

Веллингтон сказал правду, в штаб-квартире была ужасная неразбериха. И как только Майкл появился, на него свалилась куча дел, включая поставки продовольствия и материальную часть. Как в шутку заметил герцог, майор Кеньон, возможно, и не интендант, но хорошо знает солдатские нужды.

Работа требовала полной отдачи, и к концу дня Майкл почти забыл о Кэтрин Мельбурн. Но, когда отправился обедать в дом на рю де ла Рейн, размышлял о том, что неплохо бы сейчас увидеть Кэтрин. Что и говорить, она красивая, очаровательная женщина, но он не юнец, чтобы потерять голову от любви… И сейчас встреча с ней спасет его от этой едва не вспыхнувшей страсти.

Кэтрин как-то вскользь заметила, что у них в доме принято собираться перед обедом на рюмку шерри. Переодевшись, Майкл спустился вниз и застал в гостиной Энн Моубри и какого-то мужчину.

– Хорошо, что вам удалось выбраться пообедать, Майкл.

Энн повернулась к нему, отчего пришли в движение ее огненно-рыжие кудри.

– Это мой муж, капитан Чарльз Моубри.

Мужчины обменялись рукопожатием.

– Я восхищаюсь вашими лошадьми, майор Кеньон. Не знаю только, зачем пехотному офицеру такие первоклассные животные. Эта даже несправедливо.

Майкл усмехнулся:

– Вы, безусловно, правы, но мой друг, полуцыган, разводит замечательных лошадей и продал мне пару. Обычно он отдает их только в обмен на сына-первенца.

Моубри лукаво посмотрел на жену:

– Такая гнедая стоит нашего Джеми, верно?

Она округлила глаза:

– Лучше не говори мне сегодня об этом! После его проделок я на все готова.

Все трое рассмеялись и вскоре уже болтали, как старые друзья. Но вот появилась Кэтрин Мельбурн в платье из блестящего шелка цвета морской волны, в тон ее удивительным глазам.

– Добрый вечер, – весело произнесла она.

Майкл взглянул на Кэтрин, и его решимость не поддаваться ее чарам растаяла как дым. Он снова был потрясен, но это его больше не удивляло.

Пока Кэтрин шла к ним, Майкл не сводил с нее глаз. В ней привлекали не только красота и исходившее от нее тепло, но еще и незащищенность, скрытая под ослепительной внешностью, которую Кеннет с его взглядом художника разглядел в ней. Только сейчас Майкл это понял. Кэтрин принадлежала к наиболее опасному типу женщин. Она вызывала не только страсть, но и нежность.

– Добрый вечер. – Майкл, как ребенок, всячески старался скрыть свои эмоции и молил Бога помочь ему совладать с собой, чтобы никто не догадался о его чувствах, особенно сама Кэтрин. – Я благодарю свою счастливую звезду за то, что нашел эту квартиру. Впервые на моей постели спит собака.

Ее глаза лукаво блеснули:

– Интересно. Будь я собакой, дважды подумала бы, прежде чем вам докучать. Но Луи виднее. Вы уже попали в его лапы.

Пока Майкл раздумывал, чем так напугал Кэтрин, Моубри принялись рассказывать разные истории про Луи Ленивого. Этот пес, где бы ни появился, становился центром внимания.

Сразу после обеда явился Колин Мельбурн, очень красивый, самодовольный мужчина. Кэтрин подошла к мужу, взяла его за руку. Они хорошо смотрелись вместе.

– Колин, позволь представить тебе нашего нового жильца.

– Очень рад познакомиться, лорд Майкл. А я все боялся, как бы в вашу комнату не вселился какой-нибудь проходимец. Или еще один выскочка – офицер, который начинал солдатом.

Моубри и Кэтрин заерзали, а Майкл возмутился и в то же время испытал облегчение. Теперь по крайней мере есть за что невзлюбить Мельбурна, за ярый снобизм, а не за то, что он муж Кэтрин.

– Вы хотите сказать, что у вас в доме мог поселиться кто-то вроде Кеннета? – спросил Майкл.

– Я никого не хотел оскорбить, – спохватился Мельбурн. – У Уилдинга, несмотря на его происхождение, манеры джентльмена. И все же происхождение играет огромную роль. Как сын герцога Эшбертона, вы должны со мной согласиться.

– Не вижу связи между происхождением и характером. У Кеннета, к сожалению, оказался плохой вкус, и он отправился в Хэрроу, хотя от единственного сына лорда Кимбелла можно было ожидать большего.