Текст книги "Бумажная звезда"

Они вернулись в гостиницу.

– Я хочу попросить тебя кое о чем. Вера, об одном одолжении. Если ты не согласишься, я пойму.

– Почему я не соглашусь? – рассмеялась Вера.

– Ты не могла бы сегодня лечь со мной в постель? Мне просто необходимо, чтобы кто-нибудь был рядом. Мы просто полежим, и все.

– Хорошо. – после минутного колебания согласилась Вера, – но только полежим.

Это было самое неожиданное, что она могла сделать для друга.

Арни не стал зажигать свет. Вера надела белую ночную рубашку, которую Джи Би подарила ей на день рождения', и легла с ним рядом. Снаружи трещали цикады, и поднявшийся ветер шелестел разлапистыми листьями пальм.

Арни повернулся к Вере, заключил ее в объятия и поцеловал в губы. Его руки все крепче обнимали ее, и девушке стало трудно дышать.

– Поцелуй меня как следует, Вера, – прошептал Арни.

Слишком неожиданная просьба, но Вера была не в силах отказать ему. Но не успела она приоткрыть рот, как Арни ввел туда язык. Вера отдернула голову.

– Что ты делаешь, Арни? Пожалуйста, не надо.

– Прошу тебя. Вера. Разреши мне любить тебя.

– Арни, нет… я…

Но его губы уже прильнули к ее губам, пальцы больно защемили соски. На какое-то мгновение Веру захлестнула ответная страсть, но очень скоро она поняла, что Арни не испытывает к ней никакой нежности, просто он, как хороший актер, разыгрывает ее, исполняет роль страстного любовника.

– Потрогай меня. – Арни опустил руку Веры в свой пах, его плоть была вялой. – Пожалуйста, Вера, – умолял Арни, – сделай так, чтобы все наладилось. Ну сделай же что-нибудь.

Вера начала осторожно гладить его, и вскоре плоть шевельнулась под ее пальцами. Арни застонал и спрятал лицо у нее на шее.

– Пожалуйста, поцелуй его, – услышала она сдавленный шепот.

– Арни, я не могу…

– Ну пожалуйста.

Без всякого желания Вера нагнулась и стала водить языком, чувствуя, как с каждой секундой символ мужественности становится тверже. Арни лежал на спине, раскинув руки и откинув голову. Широко открытыми глазами он смотрел в потолок, где бесшумно крутился вентилятор. И умом, и сердцем он был где-то далеко, с кем-то другим, но только не с ней. Вера посмотрела на ночное небо, где ярко светили ночные звезды.

Чуть позже она лежала на нем, заключив его в свои объятия, и пыталась успокоить. Арни плакал.

– Прости меня. Вера. Мне казалось, что я…

– Успокойся, Арни. Это не имеет никакого значения.

Постепенно он успокоился, его дыхание стало ровным, и Вера уже решила, что он заснул, как вдруг Арни совершенно бодрым голосом сказал – Это все стресс. Вера. Завтра я буду в порядке.

– Арни, нашел о чем волноваться.

– Я люблю тебя. Вера.

– Я тоже люблю тебя.

– Мне кажется, что я всегда любил только тебя.

Арни сел и посмотрел на Веру. В темноте его лицо выглядело расплывчатым белым пятном. Он долго молчал, потом неуверенно спросил:

– Ты выйдешь за меня замуж. Вера?

– Нет, Арни, – ни минуты не раздумывая, ответила она.

– Почему нет? – спросил он голосом обиженного ребенка. – Мы ведь любим друг друга, и нам будет хорошо жить вместе.

– Не сомневаюсь, но…

– Я дам тебе все, что ты захочешь.

Арни начал перечислять, что он может ей дать: роскошные дома, одежду, машины, драгоценности, всевозможные путешествия и даже игрушки.

– Мне не нужна вся эта дребедень, – резко оборвала его Вера. – В жизни это не самое главное.

– Другие женщины считают это главным.

Вера медленно покачала в темноте головой.

– Я не другая женщина, – ответила она, мысленно представив себе, что сказала бы маме: «Между прочим, тут одна кинозвезда просит меня выйти за него замуж. Что ты думаешь по этому поводу?»

– Но ты нужна мне, Вера. Мне с тобой легко общаться, а мне так необходимо иногда с кем-нибудь поговорить.

Вера почувствовала, что тело Арни содрогается от подступивших к горлу рыданий.

– Сегодняшние съемки доконали меня. Люди увидят в кино, как мы с Джи Би занимаемся любовью, и опять будут считать меня секс-символом. Но ведь это не я! Неужели ты не понимаешь? Я просто не могу быть таким!

Вера молча обняла Арни, давая ему возможность выговориться.

– Так может продолжаться до бесконечности. Я так и слышу шепот у себя за спиной: «Кто его последняя подружка?»… А кто будет со мной рядом во время вручения «Оскара»?.. А если рядом со мной не будет девушки, все начнут спрашивать себя – почему? Всем будет казаться, что я чесоточный или, того хуже, что у меня СПИД. Уверен, студия подберет мне кого-нибудь и позаботится о том, чтобы повсюду появились наши фотографии. Мне придется целоваться с ней в публичных местах… дети будут таскать с собой ее фотографии… все будут говорить, что у меня новый роман, а что толку? Через неделю или даже раньше все закончится. И так будет повторяться снова и снова. Пожалуйста, Вера. Ты нужна мне.

– Ты собираешься жениться на мне для отвода глаз.

Нет, Арни, так дело не пойдет. Это совсем не то, что необходимо нам обоим.

Арни спрыгнул с кровати и подбежал к окну. Он молча стоял там: обнаженный силуэт на фоне звездного неба.

– Ты права. Вера, – сказал он наконец. – Прости, что давил на тебя.

– Ничего страшного, для этого и существуют друзья.

– Ты знаешь. Вера, ведь я девственник, – сказал Арни с ироническим смешком. – Я секс-символ, который никогда не занимался сексом. Интересно, правда? Мне казалось, что я стану увереннее, если займусь любовью с той, которую хорошо знаю, но даже с тобой у меня ничего не получилось. Прости меня. Вера.

– Но ведь где-то существует человек, который тебе подходит, – сказала Вера и, глубоко вздохнув, выпалила:

– Ты встретишь его, и в самое ближайшее время.

Наступила пауза, затем Арни медленно повернулся к Вере и попросил:

– Повтори, что ты сказала.

– Я сказала «его». Не надо больше притворяться и терзать себя.

– Что значит «притворяться»?

– Арни, – решительно произнесла Вера, – ты не единственный мужчина на свете, который вдруг открывает для себя, что он гей.

Ну, наконец она все ему сказала, пусть теперь сам решает. Вера видела, что Арни весь напрягся.

– Тебе об этом рассказал Сент?

– Не совсем так, я сама сопоставила некоторые факты.

Догадаться было нетрудно.

Арни вздохнул и снова посмотрел на звезды.

– С тех пор я не могу смотреть Сенту в глаза, – сказал он. – Мы с ним едва разговариваем.

– Дай ему прийти в себя, – успокоила его Вера. – Ты прекрасно знаешь, как трогательно Сент относится к людям. Ты мне об этом сам говорил не раз. Его не волнует их внешность, богаты они или бедны и кого любят.

Ей послышалось, будто Арни шепотом согласился с ней.

– Он много раз пытался сказать тебе, что вы остались друзьями.

– Я старался избегать его.

– Тогда нечего делать из этого проблему. Просто скажи ему, что вы по-прежнему друзья.

– Что ты делаешь во время своих путешествий в Пуэрто-Валларта? – спросил Даймонд.

Сент давно ждал этого вопроса, поэтому с готовностью ответил:

– Сдаю воду на анализы, потом гуляю по городу, разбираясь в своих ощущениях.

– Разве этого нельзя делать здесь?

– Здесь не город с вооруженными полицейскими.

– Что верно, то верно, – согласился Даймонд, удовлетворенный его ответом.

Он выключил мотор «Зодиака». Их лодка стояла у входа в залив, покачиваясь на воде, в небе висела яркая луна.

– Ну и каковы твои ощущения?

– Лучше, чем я ожидал.

– Я рад это слышать. – Даймонд посмотрел на небо. – Скоро полнолуние.

– Ты для того привез меня сюда, чтобы узнать, что я делаю в Пуэрто-Валларта? – спросил Сент.

– Нет. Мне надо поговорить с тобой.

– О чем? – Сент нагнулся и по локоть погрузил руку в воду, а когда вытащил ее, она фосфоресцировала. – Посмотри-ка, – показал он.

– Красиво, – согласился Даймонд. – Я хотел поговорить с тобой о моих планах. Но прежде всего мне бы хотелось рассказать о себе. Я хочу, чтобы между нами была полная ясность.

– Хорошо, – согласился Сент.

– Начну с самого начала. Ты знаешь, я никогда не видел своих родителей. Меня нашли завернутым в мешок в одной из аллей Бруклина. Я воспитывался в католическом приюте для сирот.

Сент сочувственно кивнул.

– Монахини невзлюбили меня. Я всегда был гордым ребенком, а для них гордыня – это грех. Они хотели выбить из меня эту гордость и сделать смиренным. Монахини без конца твердили, что их не удивляет тот факт, что меня выбросили на улицу, как мусор: кому охота иметь дело с таким чудовищным ребенком, от которого одни только неприятности? Они придумывали для меня бесконечные испытания, от которых я наотрез отказывался. Когда мне было шесть, я убежал, но вскоре меня поймали и поместили в воспитательный дом, затем в исправительную колонию. Уже не помню сейчас, сколько их было. Я был злым, но гордым, а такого ребенка трудно любить. Я убегал – меня ловили, и так без конца, так я научился искусству выживать.

Сент молча слушал, водил рукой по воде и смотрел, как она фосфоресцирует. Он прекрасно понимал, что Даймонду не нужна его жалость, и потому не проронил ни слова.

– Одним из слагаемых была ложь. Я возвел ее в степень искусства. К четырнадцати годам я пришел к заключению, что бесполезно бороться с системой и что я уже сам могу тем или иным способом заставлять людей делать то, что хочу. К шестнадцати годам я уже основательно подрос, стал высоким и в меру симпатичным. Я поменял имя и подался в актеры. Я был уверен, что сделаю хорошую карьеру, но вскоре понял, что актер мало чем отличается от простого служащего. У него нет власти, нет связей, а я уже понял, что власть – это все, я пришел к выводу, что должен сам контролировать свою жизнь и жизнь других людей.

Сент выпрямился на сиденье и посмотрел на сверкающее кольцо Ориона.

– Что же ты для этого сделал? – спросил Сент.

– Я обосновался в Голливуде и стал вести свою игру.

Все шло хорошо… Затем я встретил Вэнджи Селлорс.

– Твою жену?

– Не только жену. Она мое творение. До встречи со мной она была ничем, просто хорошенькая девушка из Техаса, которая получила приз на конкурсе красоты.

– Я слышал, что Вэнджи была самой красивой женщиной в мире.

– Возможно. Для нее я был богом. Со мной, сделавшим ей карьеру, она могла бы стать великой звездой, возможно, одной из величайших актрис в мире. У меня тогда была мечта, превратившаяся затем в навязчивую идею: я, Джо Смит, которого когда-то выбросили на улицу, как мусор, создам правящую династию в кинобизнесе, а потом мы с Вэнджи – самый могущественный мужчина и самая прекрасная женщина – нарожаем красивых, одаренных детей, которые унаследуют нашу империю.

– Но этой мечте не суждено было сбыться, – устало продолжал Даймонд. – Я потерял ее. Ты уже знаешь эту историю. Династия умерла, так и не родившись, а я похоронил свою мечту, потому что знал, что второй такой Вэнджи не встречу. Я постарался убедить себя, что дети мне не нужны. Я был тогда еще молод, а когда ты молод, то тебе кажется, что жить будешь вечно. Но я ошибался, – добавил Даймонд с горькой усмешкой.

– Какое все это имеет отношение ко мне? – спокойно спросил Сент.

– Я старею, и, как это ни странно, я тоже смертный. Я стал бесплодным, и у меня никогда не будет детей.

Со своего места на носу лодки Даймонд посмотрел на Сента. В темноте его глаза напоминали две черные дыры, а голос, когда он говорил, оставался спокойным и ровным, как если бы речь шла о предстоящей работе.

– Сейчас я подхожу к главному, Сент. Ты мой единственный ребенок и должен стать отцом моих детей.

Лодку несло на скалы, и Сент автоматически взял весла из уключин и отогнал «Зодиак» в открытое море. Он никогда не спрашивал Даймонда об отцовстве, а тот до сегодняшнего дня не заводил об этом разговора.

– Ты действительно думаешь, что я твой сын? – спросил Сент.

– Зачем бы мне тогда понадобилось освобождать тебя из Санта-Паулы? – с раздражением спросил Даймонд. – И зачем мне тогда было заботиться о твоей карьере? Конечно, ты мой сын.

Сент со стороны услышал свой равнодушный голос:

– Тебе об этом сказала мать?

– Она сказала мне, что скорее всего отцовство принадлежит мне, и, учитывая ряд обстоятельств, я ей верю. А сейчас послушай меня внимательно. – Голос Даймонда вновь стал холодным, размеренным:

– Я хочу, чтобы ты стал отцом моего сына. После этого я завладею «Омегой». Это не займет много времени, потому что уже сейчас студия фактически принадлежит мне. Циммерман и его окружение стали историей. А теперь представь себе, что мы вместе можем сделать, я и ты. Мы заработаем все деньги на свете, отберем самых талантливых, самых лучших актеров, будем выпускать товар высшего качества, и все это будет принадлежать мне, а со временем и тебе, а потом твоему сыну, моему внуку. Я предлагаю тебе весь мир на тарелочке, а с ним и бессмертие.

«Господи!» – мысленно воскликнул Сент, ощущая нереальность происходящего.

– Я не уверен, что сумею справиться с такой властью, – сказал он, воспользовавшись молчанием Даймонда. – И потом, в мои ближайшие планы женитьба совсем не входит.

– Это к делу не относится. К тому же она уже будет замужем.

– Кто она? – спросил Сент затаив дыхание.

– Моя новая Вэнджи. Да, Сент, я снова повстречал ее.

Я же говорил тебе, что часто ошибался в своих прогнозах.

Лодку покачивало на волнах, они с тихим шуршанием бились о борт, а Сент сидел и слушал и не мог поверить своим ушам.

– Ты и она родите мне ребенка, в глазах всего мира я буду его отцом. Никто никогда ничего не узнает.

– Ты хочешь сказать…

– Старфайер и я поженимся сразу, как только вернемся в Соединенные Штаты. А твоя задача поскорее сделать ей ребенка.

На следующее утро Старфайер снова заболела. Даймонд со страхом смотрел на ее искаженное лицо.

Он заявил доктору Шиффрину, что в лаборатории сделали не правильные анализы, что они упустили что-то самое главное.

– Мне нужно мнение другого специалиста, – сказал он, – такого, кто хорошо знает свое дело. Происходит что-то странное.

Вечером того же дня на самолете студии «Омега» прилетел доктор Ринальдо Суарес из Калифорнийского медицинского центра, расположенного в Сан-Франциско. Доктор был всемирно известным специалистом в области тропических болезней, особенно тех, которые присущи западной Мексике, где он родился.

Он был невысокого роста, хрупкого телосложения и выглядел слишком молодо для такого известного врача. Старфайер с надеждой посмотрела на него.

– Не забывайте, что я инопланетянка, – сказала она. – Мой организм еще не выработал иммунитета против болезней землян.

– Сейчас мы разберемся, не так ли? – Доктор Суарес склонился над кроватью, вглядываясь в изможденное лицо, которое было белее подушки. – Мне надо осмотреть ее, – обратился он к Даймонду. – Прошу вас оставить нас наедине.

Когда Даймонд с явной неохотой вышел из палаты, доктор стал задавать Старфайер привычные в таких случаях вопросы относительно ее здоровья, на которые она отвечала с заметным раздражением. Он посмотрел ее глаза, уши и горло, прощупал груди, постучал по спине и прослушал легкие, измерил давление и, наконец, подстелив ей простынку, прощупал брюшную полость и область таза.

Проделав все необходимое, он взял стул, подсел к кровати и взял ее руку в свою.

– Мы сделаем дополнительные анализы, – сказал он, – но я уверен, что все они будут отрицательными.

Старфайер согласно кивнула.

– Все за исключением одного, – продолжал доктор Суарес. – Люди иногда бывают настолько глупы, что за деревьями не видят леса. Ответ лежит на поверхности, а они просмотрели его.

– Какой ответ? – удивилась Старфайер.

– Вы молоды, красивы, и у вас есть мужчина, который в вас влюблен.

– Какое это имеет отношение к моей болезни?

– Самое прямое, у вас нет ничего страшного. Налицо все признаки беременности, а она, как вам известно, не болезнь. – Доктор выпустил ее руку и поднялся. – Примите мои поздравления, дорогая. Я рекомендую вам отдых, хорошее питание и поскорее вернуться домой. А пока лежите в этом трейлере. Ребенок гораздо важнее всех фильмов на земле, вместе взятых.

Она быстро села в кровати и с удивлением посмотрела на доктора.

– Беременна? Но это невозможно. Старфайер не может быть беременной.

– Почему нет?

– Потому что я… Боже мой, – сказала уже Джи Би. – Я никогда не думала… Пожалуйста, доктор Суарес, задержитесь на минуту.

Доктор остановился в дверях.

– Могу я попросить вас об одном одолжении? Пожалуйста, не говорите ничего Даймонду.

Доктор понимающе кивнул:

– Конечно, обещаю. Я отлично понимаю, что вы сами хотите преподнести ему эту радостную новость.

Доктор ушел, а Джи Би, глядя ему вслед, думала: «Да, для него это будет большим сюрпризом».

Глава 26

Вера вытирала пот со лба и желала только одного: чтобы Сент ехал быстрее. Воздух был неподвижен, небо ослепительно ярким, и море далеко на западе сливалось с ним в одну мерцающую линию. Ехать обратно в моторной лодке из «Хойя эскондиды» было гораздо приятнее, так как чувствовалось хоть какое-то дуновение ветерка, но когда лодка останавливалась, жара наваливалась на нее, словно девушка сидела у раскаленной печки.

Время близилось к полудню. Пляж, хижины и джунгли дрожали, как мираж, но Сент, казалось, ничего не замечал или на него совсем не действовала жара. Он медленно греб вдоль мелководья с прибитым к нему мусором и не видел, что рядом с ним Вера просто умирает от жары.

– У него мания величия: его династия должна править Голливудом, как королевская. Он решил, что я вполне могу подменить его. Виктор, видите ли, не может иметь детей и считает, что именно я должен сделать Джи Би ребенка и обеспечить его наследником. – Сент с яростью отшвырнул в сторону плавающую на воде пластиковую чашку. – Я, понимаешь ли, его сын, так что с преемственностью все будет в полном порядке. Он долго распространялся о том, как все расчудесно сложится, что у нас будет все: власть, положение, слава, и все это говорилось таким само собой разумеющимся тоном, как будто это обычные вещи.

– Ну и что ты ответил? – спросила Вера, стараясь казаться спокойной.

– А как ты думаешь, что я мог ответить? Конечно, отказался, но его это мало волнует. Даймонд считает, что я обязан так сделать.

– А как же Джи Би? Я уверена, что она никогда…

– Он сказал, что еще не говорил с ней, но у него нет никаких сомнений на ее счет. Все это делается в наших общих интересах.

– Боже! Ну и что же дальше?

– Затем мы вернулись назад. Я высадил его у причала, и Виктор сказал напоследок, что у меня нет выбора, так как от моего решения зависит судьба многих людей. Я был для него пробным камнем. Сейчас по крайней мере ничего не надо делать… Вот вернемся в Нью-Йорк, и они поженятся, а что будет потом? Господи, Вера! – Сент засунул в карманы шорт сжатые в кулаки руки и с ненавистью посмотрел туда, где на высоких, отливающих нефтью волнах покачивалась «Десперадо». – Он считает, что я должен оплодотворить ее, как жеребец кобылу. Это какое-то сумасшествие.

– Это больше, чем сумасшествие, – ответила Вера. – Это чистейшей воды безумие, это возмутительно и в то же время смешно. А что он имел в виду, говоря о судьбах других людей?

– Не знаю.

– Мне это совсем не нравится. Он как будто угрожает тебе или, может… кому-то еще.

Они дошли до сгоревшего ресторана. Их ноги ступали по горячему песку, поднимая в воздух пыль и пепел.

– У меня какое-то нехорошее чувство в отношении него, – начал медленно Сент. – Он напоминает мне огромного паука с восемью глазами, который спрятался в темноте и поджидает очередную жертву. А когда я думаю о Флетчер…

Сент повернул обратно к деревне. Его босые ноги, казалось, не чувствовали обжигающего действия песка.

– Я все время думаю о Флетчер. – Сент перевел дыхание. – Я бы мог послать Даймонда ко всем чертям, сказать ему, что ничего подобного никогда не сделаю, но я боюсь его, Вера. Боюсь не за себя, а за Джи Би. Иногда думаю:

«Господи, он же мой отец, и я стольким ему обязан!» Даймонд все для меня сделал. Я уважаю его талант, его ум, и иногда мне бывает его жалко. Просто не знаю, что делать.

Послушай, Вера… – Сент нетерпеливо провел рукой по лицу, как бы отгоняя дурные мысли. – Ты знаешь, мне совсем не хочется быть его сыном.

Ноги Веры горели, кофта прилипла к спине, перед глазами плыли черные крути. Одним рывком девушка догнала Сента, схватила его за локоть и потащила в воду. Вода пенилась и кружилась вокруг лодыжек.

– А Даймонд абсолютно уверен, что ты его сын? – спросила она.

– Он говорит, что все проверил еще после того, как впервые поговорил с Арии. К тому же Виктор сам звонил Спринг.

– А что, если Спринг снова врет? Если это так, то все его разговоры о создании династии просто не имеют смысла.

– По словам Даймонда, только он может быть моим отцом, и я ему верю. Моя мать слов на ветер не бросает.

Она делает все только с большой выгодой для себя.

– Но, может, на этот раз у нее и была какая-то выгода. Возможно, был кто-то еще, о ком никто не знает, даже Даймонд.

– Неужели ты думаешь, что она мне скажет?

– Естественно, не скажет, если ты не спросишь, – разумно заметила Вера.

Тем же голосом, каким он произносил свою излюбленную фразу «есть желающие поиграть в теннис», Арни спросил:

– Это место свободно?

Арни сел, налил пива в запотевший стакан и выжал туда сок лимона.

– Я хочу поговорить с тобой, Сент, – сказал он. – Вера говорила… – Голос Арни звучал ужасно виновато. – Вера говорила, что ты не будешь возражать.

Сент издал звук, похожий на одобрение.

– Она правильно говорила, – сказал он, видя нерешительность Арни.

Арни вздохнул и понуро опустил плечи.

– Вчера вечером мы ездили в «Эскондиду». Знаешь это место?

Сент кивнул.

– Мне надо было уехать отсюда. Я не мог здесь, больше оставаться ни на минуту.

– Мне знакомо это чувство.

– Сомневаюсь, – ответил Арни. Его пальцы, сжимавшие стакан, побелели. Арни выглядел совсем растерянным. – Откуда ты можешь знать, что я чувствую?

– Прости. – Сент с трудом оторвался от мыслей о Даймонде, Спринг и Джи Би. – Я не хотел тебя обидеть.

– Я привык всегда во всем советоваться с тобой.

– Ты можешь это сделать и сейчас.

– Правда могу?

– Прекрати, Арни, конечно, можешь. Если тебя все еще беспокоит та ночь в Тахо, то напрасно.

– Просто не знаю, что и сказать.

– Ты что, перестал доверять мне? Тогда о чем разговор?

– Прости.

– Прощаю. Как говорится: доверяй, но проверяй. А сейчас шутки в сторону. Допивай пиво и выкладывай, что там у тебя.

Арни положил ладони тыльной стороной на стол и принялся внимательно рассматривать свои пальцы. Немного выждав, он решительно начал:

– Эту ночь мы с Верой провели в одной постели. Я надеялся, что Вера – та самая женщина, с которой я смогу понять, что такое любовь. Она красивая и очень мне нравится. Вот черт, я ведь люблю ее. Но у меня ничего не подучилось и не получится, если я не представлю…

– Что она – это кто-то другой?

– Да. Мне сейчас так плохо, Сент. Я чувствую себя предателем по отношению к ней, все вышло так отвратительно, так ужасно, что я сейчас чувствую себя еще хуже оттого, что она с таким пониманием отнеслась ко мне.

– Да, – согласился Сент. – Это она умеет.

– Я врал ей, врал себе. – Голос Арни срывался. – Вся моя жизнь – сплошная ложь, мне с каждым днем все труднее притворяться и разыгрывать из себя того, кем я не являюсь на самом деле.

– Значит, тебе нужно принять решение, не так ли?

– Тебе легко говорить, а я…

– Привет, парни!

Они разом повернули головы. Около их столика остановился Томас с торжественной улыбкой на лице.

– Посмотри, Санто. Иносенсио взял это напрокат в Пуэрто-Валларта. – Мальчик повертел под носом у Сента видеокассетой в красочной пластмассовой упаковке. Его лицо горело от возбуждения. – Это Майкл Джексон, триллер…

– Успокойся, – сказал Сент. – Можно подумать, что у тебя есть телевизор.

– И видеоприставка, – добавил Арни.

Томас вытащил стул и плюхнулся на него.

– Сент, сделай мне одолжение.

Он объяснил, какое одолжение должен сделать Сент, на таком быстром испанском языке, что Арни его речь показалась бессвязной. Фильм нужно показать в конце недели, в субботу, когда в кантине проводится дискотека. Томас был хорошо осведомлен о телевизионном оборудовании, размещенном в трейлерах. Он видел его собственными глазами и хотел, чтобы кто-нибудь из техников установил в кантине проекционный аппарат. Томас объяснил, что им для этого еще потребуется электропроводка.

– У нас никогда ничего подобного не было, – продолжал Томас. – Это лучше всякого видео. Вы сами представить не можете, парни: на стене самое настоящее большое кино. – Томас, как крылья, раскинул руки, чтобы показать, каким большим оно будет. – И два парня сражаются в церкви на лошадях.

Если бы все желания исполнялись так просто, а все проблемы решались так легко!

– Конечно, – согласился Сент. – Нет ничего проще. Я думаю, они протянут сюда кабель и передвинут киноустановку, я прослежу за этим, – Ну, мужики! – закричал Томас, отшвыривая стул. – С кинопроектором и Майклом Джексоном я вам устрою такой вечер, что закачаетесь.

Томас перепрыгнул через стойку бара и стал с возбуждением пересказывать все своему брату Иносенсио.

– О чем речь? – спросил Арни. – Я с самого начала потерял нить разговора.

Сент объяснил.

– Прощальный вечер, – сказал Арни, смущенно улыбаясь, – да еще с Майклом Джексоном. Нам всем казалось, что мы никогда не уедем отсюда, и вот все кончено. А мне придется начинать все сначала.

– Я уже сказал, Арни, тебе решать.

– Я это знаю.

– Если тебе трудно оставаться Арнольдом Блейзером, тогда ты должен покончить с этим раз и навсегда.

– Я не могу.

– Уверен, что можешь. – Мысленно Сент представил себе одинокого толстого мальчика, который мужественно выдерживал все издевательства своих одноклассников, и добавил:

– У тебя есть сила воли.

– Тогда это было легко, – ответил Арни. – Я просто изменил свою внешность, и все пошло как по маслу.

– Я говорю о школьных годах, когда ты еще не изменял внешность.

Арни тупо уставился на грязную столешницу.

– Могу себе представить, что со мной будет, – сказал он. – С моей карьерой сразу будет покончено. Все пойдет псу под хвост.

– А ты не представляй, – посоветовал Сент. – Просто скажи им все, как есть, и пусть сами решают, оставлять тебя или нет. Неужели твоя интуиция не подсказывает тебе, что лучше вообще отказаться от карьеры?

Арни закрыл глаза.

– Ты можешь себе представить, что тогда будет? На меня выльют столько грязи. Представляю, какими заголовками запестрят газеты. Сколько будет разных сплетен, люди возненавидят меня.

– Возможно, некоторые и возненавидят, но пройдет немного времени, и все успокоятся. А подумай о людях, которые восхищаются тобой, но у них кишка тонка сделать то, что сделаешь ты.

– Это сразит его наповал.

– Кого?

– Даймонда. Я задействован у него на три года. По два фильма в год.

– Сбеги. Ты потеряешь только деньги, но зато спасешь свою душу.

– Я не могу этого сделать, я ему многим обязан.

– Чем именно?

– Всем. Тем, что он выслушал меня, что заинтересовался проектом «Старфайер». И потом, мне кажется, он прекрасно знает, что у меня нет девушки, и старается защитить меня от прессы, подбрасывая им маленькие истории о моих «похождениях». Ему бы, конечно, не следовало этого делать.

– Он защищает свои капиталовложения, а не тебя.

– Как-то Виктор спросил меня, нет ли у меня чего-то такого, что я скрываю от него, что со временем может выплыть наружу и доставить всем большие неприятности. Он ненавидит сюрпризы. «Скажи мне лучше сейчас, – предложил он, – и мы все уладим». Но я сказал, что ничего от него не скрыл, что выложил все как на духу. Тогда я действительно говорил чистую правду. – На лице Арни было написано отчаяние. – А сейчас «Омега» собирается продать лицензию на выпуск куклы Арни, которую начнут продавать вместе с куклой Старфайер. Ты можешь это себе представить? Кукла Арни-гей? «Омега» и лично Даймонд должны заработать на этом большие деньги.

– Это их проблемы.

– Тебе легко так говорить, ты можешь противостоять ему, а я нет.

– Ты тоже делал это прекрасно, когда преследовал его с проектом «Старфайер».

– Да, – согласился Арни, – но тогда я просил не за себя.

Сент поставил лодку на якорь и, взяв такси, отправился в гостиницу аэропорта, интуитивно он каждый раз звонил из разных гостиниц. Так, на всякий случай.

Потребовалось много времени и денег, прежде чем он дозвонился до Спринг Кентфилд. Сект уже подумывал о том, чтобы послать все к черту, когда трубку наконец сняли. Когда он услышал ее голос, немного раздраженный, перекрываемый звоном бокалов, приглушенным смехом и музыкой, то сразу без обиняков спросил:

– Мама, зачем ты сказала Виктору Даймонду, что я его сын? Ты же прекрасно знаешь, что это не правда.

Он услышал ее прерывистое дыхание, полное возмущения и негодования:

– Слоун, что за смешную игру ты затеял?

– Это не игра, мама. Зачем ты соврала ему?

– У меня нет возможности говорить с тобой сейчас. У меня обедают очень важные люди.

– Мне все равно, с кем ты обедаешь, будь то Стивен Спилберг, Джордж Лукас или Френсис Форд Коппола. Послушай меня, если ты сейчас повесишь трубку, то горько пожалеешь об этом.

Снова возмущенное пыхтение.

– Я не боюсь твоих угроз, Слоун. Даю тебе на разговор пять минут. Подожди, пока я возьму другую трубку.

До Сента доносились отрывки разговоров, взрывы смеха, музыка. Наконец мать взяла другую трубку, наверное, в столовой, а может, где-то еще, и все сразу стихло.

– Ну что? – спросил он. – Теперь мы можем поговорить?

– Надеюсь, ты не забыл, что, если бы не я, ты все еще сидел бы в тюрьме? – произнесла Спринг тоном холодным, как воздух Арктики. – Ты должен быть мне благодарен, а не обвинять мать во лжи. Уж поверь мне, только Даймонд мог вытащить тебя из дерьма, в которое ты угодил по собственной глупости.

– Мне непонятно только, почему ты так долго выжидала?

– Я не понимаю тебя, Слоун.

– Ты все прекрасно понимаешь. Я пробыл в Санта-Пауле почти два года, прежде чем ты посоветовала Арни обратиться к Даймонду и сослаться на тебя. Если ты знала, что он мой отец и такой всемогущий, почему же сразу не обратилась к нему?

– Я не хотела просить его, пока не будут исчерпаны все возможности.

– Ты не обратилась к нему, потому что поначалу тебе это даже в голову не пришло.

– Слоун, это не правда. Я ждала подходящего момента.

– Нет, это не так. Ты не думала о нем, потому что он не мой отец, но потом, возможно, ты решила, а почему бы не попробовать. Ты знаешь Даймонда достаточно хорошо, знаешь, что тот всегда хотел иметь сына, и решила подсунуть ему готового, правда, сидевшего в Санта-Пауле.

– Ну а если и так? Я сделала только то, что на моем месте сделала бы любая мать. Я за тебя очень переживала и готова была пойти на все.

– Все это прекрасно, мама, но я не верю тебе. Я тебя хорошо знаю. Главное для тебя – твоя карьера, которая пошла на убыль, и ты решила поправить ее с помощью Даймонда, дав ему то, что он так сильно желает.