Текст книги "Бумажная звезда"

Глава 4

– О'кей, беби, – произнес мужчина дрожащим голосом. – Давай посмотрим, что у тебя там.

– Согласна. Поехали!

Джо-Бет угрожающе оскалила зубы и начала игру. Она задрала высоко вверх ноги, обтянутые гольфами в красно-белую полоску.

– Первая буква – Д…

– Вторая – и…

– Третья – к…

– Четвертая и пятая – и, е…

У Джо-Бет теперь были ярко-рыжие волосы, заплетенные в тугие косички, на губах вульгарная красная помада.

Нейлоновая сетчатая футболка, не скрывавшая ее полные, крепкие груди, теннисные туфли и гольфы в красно-белую полоску – вот все, что на ней было.

– К… о… ш… к… и…

Мужчина средних лет, одетый в добротный дорогой костюм из легкой шерсти, тяжело дышал, и воздух с шумом вырывался через раздутые, побелевшие от напряжения ноздри.

– Продолжай! – закричал он охрипшим голосом. – Давай, давай, давай!

Он сидел, широко расставив ноги и возбуждая себя руками.

– ДИКИЕ КОШКИ!

– Дикие кошки! Ура!

Джо-Бет взмахнула в воздухе ногами. Мужчина подался вперед, его лоб покрылся каплями пота, глаза, казалось, вылезали из орбит. Пылкое воображение рисовало то, что таилось за треугольником светлых волос: жаркие влажные глубины женского тела, куда он так стремился.

– О Господи! – воскликнул мужчина и еще яростнее принялся массировать себя, со стоном заглядывая туда, где за крепкими ягодицами таилась вожделенная цель. Джо-Бет шире раскинула ноги, нарочно дразня его.

– Господи! Не может быть!

Случилось то, чего уже давно не случалось: у него на ладони осталось несколько капель липкой жидкости.

Джо-Бет, сведя к переносице брови и уперев руки в бока, встала перед ним.

– Ну что, доволен? Хватит с тебя?

Он умоляюще посмотрел на нее:

– Может, ты… ну пожалуйста… очень прошу…

– Что пожалуйста? – Джо-Бет окинула его холодным взглядом. – Хочешь, чтобы я поцеловала тебя там?

– Если ты не возражаешь…

– Возражаю. – Джо-Бет содрогнулась. – Еще как возражаю. Это мерзко.

Губы мужчины задрожали.

– Я знаю, но все же…

– Даже не думай об этом!

В долю секунды Джо-Бет натянула на себя короткую кожаную юбку, жакет цвета хаки и обмотала голову цветастым шарфом, концы которого свисали на плечи. Анжело настаивал, чтобы она носила этот шарф, так как с ним девушка больше походила на школьницу, которой, впрочем, и была всего лишь полгода назад.

Дрожащей рукой мужчина протянул ей пятидесятидолларовую купюру. Двумя пальцами она с отвращением взяла ее, словно нечто мерзкое.

Девушка с шумом захлопнула дверь.

В этот вечер воздух казался Джо-Бет таким густым, что его можно было резать, как сыр, температура все еще держалась на отметке девяносто градусов[5]5
  По Фаренгейту, примерно 32° по Цельсию.


[Закрыть]. Джо-Бет трясло от возбуждения, сказывалось нервное напряжение. «Это больше никогда не повторится, – уговаривала она себя. – Никогда, никогда, ни за что на свете».

Как он ей был отвратителен, этот уверенный в себе мужчина, богатый бездельник, которого возбуждали только молоденькие девушки. Как вообще могут существовать на земле подобные типы?

Джо-Бет не раз говорила ему, как он ей отвратителен, как она его презирает. Да тот и сам все отлично знал. У него было особое чутье на человеческие слабости.

Как только земля терпит таких людей, как Анжело Примавера?

А что ей самой делать дальше?

Всего за полчаса она заработала три с половиной сотни баксов. В столовой же зарабатывала два с половиной доллара в час, плюс жалкие чаевые.

Конечно, если сделать над собой усилие и думать о чем-то постороннем, может, и удастся… Этим так легко зарабатывать деньги, но ведь это ужасно.

Именно так и попалась Мелоди Рос, но у Мел хотя бы был выбор, а у нее, Джо-Бет, выбора нет.

Мимо прошел мальчик-подросток, неся в руке транзистор. Его голова покачивалась в такт музыке. Он даже не взглянул на Джо-Бет. Навстречу попалась пожилая женщина с изможденным лицом, и Джо-Бет сразу вспомнила маму.

Глаза девушки наполнились слезами. От мысли, что она оставила ее одну в таком ужасном положении и даже не дала о себе знать, сердце Джо-Бет заныло. Но что можно сделать? Ведь ее разыскивают как убийцу. И что всего ужаснее, девушка никак не могла вспомнить, стерла ли отпечатки своих пальцев с этой статуэтки. Она помнит лишь лежащего у ее ног мертвого Флойда, мамина статуэтка вся испачкана кровью, на нежный лик Девы Марии налипли волосы отчима, а потом она убегает из дома, покупает билет на автобус до Нью-Йорка.

Поездка в Нью-Йорк обернулась для нее шестидесятичасовым кошмаром. Сначала она не осмеливалась выходить из автобуса, уверенная, что на каждой остановке ее поджидает полиция. Боялась разговаривать с людьми и всю дорогу притворялась спящей. Уткнувшись головой в стекло, она сидела на заднем сиденье, стараясь стать совсем незаметной. Где-то на середине пути автобус снизил скорость, пропуская полицейскую машину. Ее сверкающие огни и звук сирены пронзили темноту ночи. Джо-Бет сжалась, но полицейские проехали мимо, даже не остановив автобуса, и у нее отлегло от сердца. Понемногу девушка начала успокаиваться, и тут же напомнили о себе больное горло и ломота во всем теле.

Измученная и дрожащая, как в лихорадке, Джо-Бет снова и снова погружалась в кошмар, где Флойд хватал ее и она мчалась от него по бесконечному коридору, но каждый раз он ловил ее и прижимал к стене; девушка отбивалась и била его по голове маминой статуэткой, била до тех пор, пока лицо не превращалось в кровавое месиво, затем отчим падал к ее ногам, истекая кровью. Джо-Бет вздрагивала и просыпалась, сердце гулко стучало в груди.

Стараясь не заснуть, Джо-Бет считала часы, оставшиеся до Нью-Йорка: пятнадцать, двенадцать, десять. В Нью-Йорке она встретит Мелоди, она бросится в объятия сестры, и все страхи исчезнут.

Когда она добралась до Нью-Йорка, был уже вечер. Автобус опоздал из-за плохой погоды, было темно и шел снег.

Вест-Сайдский вокзал весь пропитался смесью всевозможных запахов: пота, жареного поп-корна, гарью выхлопных газов, от невообразимого шума кружилась голова.

Джо-Бет никогда не видела такого скопления народа. Люди всех возрастов, размеров и цвета кожи сновали взад-вперед, толкая друг друга и натыкаясь на нее, пока она оглядывала зал в поисках телефона. Однако Джо-Бет чувствовала себя здесь более уютно. Никто не замечал ее, никому не было до нее никакого дела, и страх постепенно исчез. Девушка была здесь лишней и оттого чувствовала себя невидимкой.

В телефонной книге она нашла номер «Экзотика инкорпорейшн», но адрес агентства там не указывался.

К телефону подошла женщина и, мурлыкая, осведомилась, что ей нужно. Голос ее сразу посуровел, когда Джо-Бет попросила к телефону Мелоди Рос. Казалось, женщина даже не знала такого имени, несмотря на то что Мел была их известной моделью и ее фотографии красовались во всех – журналах, однако она милостиво согласилась навести справки. Джо-Бет сообщила, кто она и где будет ждать сестру.

Звонок прервался, автомат потребовал дополнительную плату. Денег у Джо-Бет не было, и оставалось только ждать.

Девушка без сил опустилась на скамью, вертя в руках пустой кошелек. Она вся дрожала, несмотря на жару, где-то в середине ночи ее сморил тяжелый сон.

Джо-Бет проснулась оттого, что кто-то тряс ее за плечо.

– Джи Би, Джи Би, проснись!

Это была Мел, часы показывали три утра. Сестра выглядела уставшей и измотанной; на лице ее не было и тени радости от встречи с сестрой.

– Джи Би, какого черта ты здесь?

Рядом с Мел стоял элегантно одетый мужчина маленького роста. Его добрые карие глаза, опушенные длинными ресницами, с нежностью смотрели на Джо-Бет, он внимательно изучал ее. Так она впервые встретилась с Анжело.

Дети Респичи играли с крышкой мусорного бака, с громкими криками отпасовывая ее друг другу. Тупо уставившись в стоптанные тапочки и что-то невнятно бормоча себе под нос, на ступенях сидела старая миссис Карлучи. Ее худые пальцы стягивали на груди видавшее виды рваное кимоно, женщину знобило как от холода. Янни Спатис, в забрызганном кровью фартуке, с хмурым видом протирал металлические, скованные одной цепью столы и стулья, расставленные на улице рядом с рестораном.

Джо-Бет помахала ему рукой, Янни небрежно ответил.

– Тебе не жарковато? – спросил он.

Еще один квартал, и она дома, если, конечно, можно назвать домом убогую квартирку в облупившемся трехэтажном доме из коричневого кирпича, где она жила вместе с Мелоди.

В первую ночь для нее это было убежищем. Тогда она, поддерживаемая сестрой, с трудом поднялась по низким ступеням, с тупым видом наблюдая, как Анжело отпирает железные ворота, затем окрашенную темно-бордовой краской входную дверь. Узкая лестница, покрытая грязным линолеумом и освещенная лампочкой без абажура, еще замки, и вот они входят в розовую комнату. Все розовое и на вид горячее, как и ее больное, распухшее горло. Анжело плеснул в стакан какой-то жидкости и приказал выпить. Джо-Бет повиновалась и проглотила обжигающий горло напиток.

Как сейчас, она помнит слова Анжело:

– Похоже, у тебя был трудный день.

Он с нежностью, как ребенка, уложил ее в постель, закутал в одеяла. Комната оказалась маленькой и тесной, заполненной всевозможными коробками, какой-то одеждой, ящиками. Последнее, что она помнит, прежде чем впасть в забытье, его легкий поцелуй в лоб, запах дорогого одеколона и нежный голос, прошептавший: «А ты хорошенькая девочка».

Больше недели Джо-Бет неподвижно лежала в постели, накачиваемая антибиотиками, антигистаминами и поливитаминами. Следующие две недели девушка в полной прострации слонялась по квартире, чувствуя апатию ко всему, происходящему вокруг. Ее беспокоили только счета от врачей, но Анжело просил не волноваться – он обо всем позаботится.

Как только Джо-Бет немного окрепла, он лично отвел ее в косметический салон, где ей изменили лицо и покрасили волосы в другой цвет.

Взглянув в зеркало, Джо-Бет себя не узнала: ее волосы стали того же рыжего оттенка, что и у Мел, брови выщипаны и приподняты. В целом лицо прибрело совершенно новое, незнакомое ей выражение. Джо-Бет сразу почувствовала себя свободнее. Анжело сказал ей, что она настоящая красавица. Анжело был первым мужчиной в ее жизни, который к ней хорошо относился, был добрым и нежным, не требуя ничего взамен. Он даже не пытался склонить ее к сексу.

Джо-Бет хорошо понимала, почему Мелоди по уши влюбилась в него.

– Он такой заботливый, – сказала она как-то сестре. – Просто не знаю, как мне отблагодарить его.

Почти целый месяц, до самого апреля, Джо-Бет жила как в тумане. Она была слишком слаба, слишком больна и слишком напугана, чтобы понимать, что происходит вокруг нее.

Только в начале апреля девушка начала понемногу прозревать.

Мелоди действительно работала моделью, но не дорогой, которая позирует для журналов высокой моды. Чарлина оказалась права: фотографии, в «Воре» были не ее.

– Зачем же ты тогда их мне прислала? – спрашивала Джо-Бет, не понимая намерения сестры.

– Я просто не могла удержаться, – уклончиво ответила Мелоди. – Девушка так на меня похожа. Мне все время казалось, что она и есть я. Меня так и подмывало послать их тебе. Мне и в голову не приходило, что ты можешь приехать сюда… – Голос Мелоди сорвался. – Ты знаешь, золотко, я честно пыталась, но все эти люди из агентств только смеялись надо мной. Они говорили, что у меня тело, как у ребенка.

Но маленькое, чувственное тело Мел оказалось вполне подходящим для агентства Анжело «Экзотик инкорпорейшн», чьи модели работали спутницами богатых бездельников, позировали для порножурналов, демонстрировали нижнее белье и снимались обнаженными для календарей.

Джо-Бет представила себе обнаженную Мелоди на календаре, висящем в конторе Флойда, и рассматривающих ее мужчин и, не удержавшись, спросила:

– Это ужасно, Мел. Как ты можешь?

– Это не так уж и ужасно. Все дело в привычке, да к тому же за это хорошо платят. Подумай о деньгах, Джо-Бет.

Деньги для Мелоди всегда были на первом месте.

– Я никогда не буду заниматься этим, – сказала Джо-Бет Анжело. – Лучше умру.

Он отнесся к ней с пониманием.

– Конечно, беби. Эта работа не для тебя. Ты девочка высшего класса. Просто выплати мне то, что должна, и мы квиты.

Он показал ей счета на тысячи долларов Джо-Бет была в шоке Она даже не подозревала, что доктора берут так много. Когда к расходам на лечение добавились счета за работу дантиста, посещение косметического салона и новую одежду, девушка пришла в ужас. Не стоило забывать, что она жила на квартире, арендуемой Анжело для Мел, и он кормил их.

– Мне жизни не хватит, чтобы расплатиться с тобой.

– Ты можешь их отработать, беби, – с улыбкой ответил Анжело.

Джо-Бет не сразу поняла, а когда до нее наконец дошло, на что он намекает, то вспыхнула и, выпрямившись во весь рост, с презрением посмотрела на него.

– Я не собираюсь позировать для твоих грязных журналов. Даже не надейся на это. Забудь об этом раз и навсегда!

Качая головой, Анжело прищелкнул языком:

– Мне кажется, что ты кое-что забыла, о чем забывать не следует. Не так ли, детка?

Джо-Бет почувствовала, как все внутри у нее напряглось и похолодело. Ей стало стыдно за свою наивность. Как можно быть такой доверчивой? Анжело вовсе не добрый и ласковый человек, каким казался, он мужчина и мужчина в худшем понимании этого слова. И сейчас она полностью в его власти. Если не подчинится, он выдаст ее полиции.

Джо-Бет решила посоветоваться с Мелоди:

– Что мне делать. Мел?

Мелоди не имела об этом ни малейшего представления.

– Я бы одолжила тебе денег, если бы они у меня были, золотко, но сейчас я на мели.

Джо-Бет была потрясена. Мелоди зарабатывала кучу денег. Почему же вдруг ничего нет?

– Ну ты же понимаешь, как это делается.

Джо-Бет ничего не понимала, но внезапно к ней пришло прозрение: деньги, заработанные Мелоди, текли мимо ее кармана.

– Перед тобой большие перспективы, – сказал девушке Анжело. – Тебя ожидает прекрасное будущее. Ты можешь жить на широкую ногу, иметь все, о чем мечтала.

Подумай о своей матери. Разве тебе не хочется, чтобы она жила с тобой? Но все это стоит недешево, детка.

Джо-Бет попыталась получить работу официантки в бифштексной на Бродвее, но там потребовали страховку, и девушка запаниковала. Полиция сразу пойдет по ее следу. С месяц она поработала в кафе, где не задавали никаких вопросов, но и платили мало. Анжело только улыбался и ждал своего часа.

В конце июня он предложил ей сняться обнаженной для календаря, и Джо-Бет согласилась, прекрасно понимая, что ее загнали в тупик.

Ей повезло, что фотограф и два его ассистента были людьми деловыми и знали цену времени. Они разглядывали тело девушки с профессиональной точки зрения, не замечая ее присутствия, обсудили все детали, вымазали какой-то косметикой и не разрешили сидеть, чтобы, не дай Бог, на коже не осталось рубцов от стула. Она позировала им в нескольких ракурсах, пока фотографы не пришли к окончательному решению. Они сняли ее, стоящую на коленях и поддерживающую руками полные высокие груди, с волосами, свисающими с одного плеча. Девушка категорически отказалась улыбаться. Перед ее глазами всплыли фотографии Мелоди с застенчивой улыбкой на губах, что показалось ей верхом унижения.

В конце концов все обошлось хорошо. Фотографы спокойно расстались с ней, сказав на прощание:

– Если ты нам снова понадобишься, мы дадим знать.

Никто даже не пытался приставать к ней, и ей не пришлось защищаться.

Джо-Бет заплатили сто долларов, которые пошли в карман Анжело в уплату долга.

Спустя две недели ей предложили встретиться с Кохом.

Кох был постоянным клиентом Анжело. Самые что ни на есть сливки. Он даже не дотронется до нее, а если и дотронется, то у него ничего не выйдет, он недееспособен.

Кох, президент большой электронной компании, находил удовольствие в том, чтобы над ним издевались и унижали девочки-школьницьь Джо-Бет сделала все как надо, и он, довольный, заплатил за нее три сотни баксов да еще дал пятьдесят долларов чаевых.

Джо-Бет плотно прикрыла за собой дверь и, едва переставляя ноги, стала подниматься по лестнице, ведущей в квартиру, которая в мечтах представлялась ей огромной и красивой, а на деле оказалась маленькой и затхлой.

Она ненавидела в этой квартире все: вычурные кресла, обтянутые розовым искусственным шелком, с салфеточками на изголовье, маленькие круглые столики, покрытые розовыми скатертями и кружевными салфетками, но особенно горка, где на полках стояли пастухи и пастушки – имитация дрезденского фарфора. Это было ужасное помещение, комната дешевой проститутки.

Войдя в квартиру, Джо-Бет сразу поняла: что-то случилось. Мелоди Рос сидела, развалясь в одном из кресел, и выглядела больной и усталой. Анжело стоял у розового бара, держа в руках стакан с коричневой жидкостью. Оба разом повернулись к Джо-Бет.

Что-то во всем этом настораживало, что-то явно произошло. От страха у Джо-Бет засосало под ложечкой. Неужели полицейские напали на ее след?

Анжело резко поставил стакан на стойку бара.

– Слава Богу, ты пришла вовремя.

Припухшие веки Мелоди выдавали, что она плакала.

Джо-Бет почувствовала, как холодок пробежал по спине. Мел смотрит на нее с явной ненавистью. Господи, что же все-таки случилось?

– Вовремя для чего? – потребовала ответа Джо-Бет.

Анжело набрал в легкие воздуха и изобразил на лице подобие улыбки.

– Иди скорей переодевайся. Надень что-нибудь классное. Постарайся выглядеть как школьница.

– Как кто? – переспросила Джо-Бет, заливаясь краской.

– Ты прекрасно слышала. Сегодня на Лонг-Айленде грандиозный прием. Ты будешь подарком нашего агентства для одного парнишки, известной кинозвезды. Для нас наступили хорошие времена, детка. Теперь мы будем грести деньги лопатой.

По голосу чувствовалось, что Анжело нервничает.

– Почему же я не подхожу для этой роли? – впервые подала голос Мелоди.

– Ты что, свихнулась? – Анжело с презрением посмотрел на нее. – Они хотят девочку, совсем молоденькую.

– Ты считаешь, что я недостаточно молода? Господи, мне всего двадцать.

– Заткнись! – Анжело, размахнувшись, ударил Мелоди по лицу.

– Не смей ее трогать, ублюдок! – закричала Джо-Бет.

Анжело пристально посмотрел ей в глаза.

– Настал твой звездный час, детка. Иди переодевайся. – Он взглянул на свои золотые часы «Ролекс». – Они будут здесь через пятнадцать минут.

– Я никуда не поеду, – ответила Джо-Бет сквозь зубы.

– Еще как поедешь. Может, у тебя есть выбор?

Когда Джо-Бет выходила за дверь, то услышала, как Анжело сказал Мелоди:

– У нее есть кое-что, чего у тебя нет уже давно. Она девственница.

Глава 5

Старинное поместье Блейнз-Лендинг являло собой образец готической архитектуры с ее стрельчатыми сводами, куполами и огромными окнами, украшенными витражами.

Из окон открывался божественный вид на пролив Лонг-Айленд. Широкие французские двери вели из гостиной на кирпичную террасу и далее к плавательному бассейну, выложенному флорентийской плиткой. За террасой располагались лужайки, зеленые и мягкие, как мыльная пена, сбегавшие вниз к полуразрушенной дамбе.

Сент припарковал машину позади дома, втиснув ее между «роллс-ройсами», «шевроле» и «ламборгини». Во втором ряду машин виднелся огромный старинный катафалк.

Его окна закрывали черные шторы, а панельные бока испещряли гротескные знаки и буквы. Вся машина была заляпана красными пятнами, словно чья-то неведомая рука вылила на ее крышу ведро красной краски.

– «Скриминг Скаллз», – сказал Сент, кивнув головой в сторону катафалка.

– Кто? – переспросила Вера, не понимая, о ком идет речь.

– Рок-группа. Тяжелый металл.

Сент провел Веру между машинами, минуя троицу здоровенных парней с непроницаемыми лицами, которые перекидывались в картишки на капоте «кадиллака». Все трое были одеты в черные майки, испещренные на спинах такими же непонятными знаками и буквами, что и катафалк. У каждого на одной из рук от плеча до локтя виднелась татуировка в виде змеи.

– Это и есть «Скриминг Скаллз»? – спросила Вера.

– Кто? Эти? Конечно, нет. Для этого ребята слишком чистые и гладкие. Это просто охрана.

Они остановились у входа в особняк, где широкоплечий мужчина по списку сверял имена приглашенных.

В холле девушка с ослепительной улыбкой на лице и минимумом одежды на теле предлагала гостям шампанское, наливая его из бутылки, оплетенной венком из белых цветов.

Сент взял у нее два бокала и протянул один из них Вере.

Холодное шампанское приятно щекотало небо. Вера почувствовала себя увереннее, вспомнив, что Диана Старр пила шампанское каждый день. А уж Старфайер, конечно, чувствовала бы себя как дома в любой, самой разношерстной компании. Глубоко вздохнув, Вера задержала дыхание и сделала глубокий выдох. Она мысленно рассуждала: «Это то, чего ты всегда хотела. У тебя появился шанс изменить жизнь».

Теперь она знала, что ей будет так же легко и непринужденно здесь, как было бы Старфайер.

Пол в холле, где они стояли под огромной, сверкающей огнями люстрой, был выложен в шахматном порядке черно-белыми плитами. Прямо перед ними находилась широкая лестница, разделенная на два крыла, за ней виднелось круглое витражное окно с изображениями изумрудных и бирюзовых павлинов, гуляющих под сенью раскидистой магнолии.

– Это единственное, что осталось от старого дома. Все остальное он к черту переделал, – сказал Сент Вере, ведя ее в глубь дома.

Сент помнил Блейнз-Лендинг с детства. Они часто гостили здесь, когда проводили лето на Северном побережье, где тетя Глория арендовала большой особняк. Тогда он играл на этих зеленых лужайках или в зарослях рододендронов – ему не разрешалось одному ходить на пляж, пока тетя Глория и ее кузина Бетси Блейн Уэллс пили на террасе холодный чай и слушали пластинки Мантовани.

Сент помнил удобную обветшалую мебель, потертые ковры, спальни, оклеенные пожелтевшими обоями с потускневшими розами, и покрытую пятнами плесени акварель с видом Венеции, которую написала еще прабабушка Блейн во время своего путешествия по Европе перед первой мировой войной.

Сейчас же по желанию богатого и известного Арнольда Блейза старинный особняк превратился в чудовище и вы глядел так, как выглядела бы почтенная вдова в ярком макияже и мини-юбке. Старую фамильную мебель заменили вычурные сооружения из нержавейки, кожи и стекла; в столовой шестиногие стулья из прозрачного зеленого пластика окружали черного стекла стол, поддерживаемый футуристическим сплетением медных трубок; абстрактная мазня невообразимых расцветок заменила прабабушкину акварель с видом Венеции, и весь дом от погреба до чердака заполнили стереоколонки; патефон выбросили на помойку.

– И он гордится всем этим, – сказал Сент Вере. – Говорит, что это впечатляет.

– Кого впечатляет?

– А черт его знает.

– Зачем ему это надо?

– Это долгая история. Давай сейчас не будем говорить об этом. Пусть себе наслаждается.

Сент взглянул на стоявшую рядом с ним Веру, которая, потягивая шампанское, с искренним удивлением смотрела на все происходящее глазами человека, впервые попавшего в подобное место и никогда не встречавшего таких людей. Увидев всю эту толпу глазами невинной английской няни, Сент почувствовал запоздалое раскаяние.

Какого черта он привел ее сюда? О чем он только думал?

Сент решил было схватить Веру за руку и увезти обратно в Нью-Йорк, но передумал: во-первых, потому, что им овладело какое-то тревожное чувство, даже предчувствие, что;

Арни действительно очень нуждается в нем, и, во-вторых, потому, что, несмотря на первоначальную панику. Вера уже успокоилась и стала чувствовать себя увереннее. Ей даже удавалось неплохо выглядеть в тесном для нее вечернем платье матери. Хотя, впрочем, ему все равно, во что она одета.

На этом приеме одежда не имела никакого значения.

Некоторые гости, в основном отпрыски известных на северном побережье семей, с кажущейся небрежностью оделись в дорогие слаксы и юбки из крокодиловой кожи; новые приятели Арни по Голливуду, молодые люди с голодными глазами, щеголяли в костюмах, продающихся в единственном экземпляре в бутиках на Родео-авеню; представители артистических кругов Манхэттена носили все, начиная с одежды от Кристиана Диора и кончая тряпьем Армии спасения. Мимо прошел шатающейся походкой пьяный молодой человек, волоча за собой хихикающую девицу в розовом вечернем платье, корсаж которого украшали увядшие гардении. Они явно сбежали с какого-то молодежного бала ради этого приема, где в избытке выпивка, наркотики и громкая музыка.

Сент резко обернулся, почувствовав на плече чью-то сильную, тяжелую руку.

– Привет, Сент! Так ты все-таки решил прийти?

Мужчина был мускулистым, преждевременно полысевшим в свои тридцать с небольшим. В толпе гостей он выглядел белой вороной, но это, возможно, потому, что был абсолютно трезвым. Звали мужчину Фрэнк Зелинский. Он служил телохранителем у Арни. На Фрэнке пузырился надувной клетчатый жилет. Сент знал, что под жилетом в пристегнутой к плечу кобуре лежит «вальтер РРК380».

– Как у него дела? – спросил Сент.

– А как ты думаешь?

И сразу Сент вспомнил морозный, холодный день, когда прошлой зимой, в очередной раз поссорившись с отцом и чувствуя себя отвергнутым, позвонил Арни, чтобы поплакаться тому в жилетку. Прогостив у него пару дней, он стал свидетелем его сумасбродного поведения и постоянной смены настроений. Арни серьезно беспокоил Сента. Наркотики вошли у приятеля в привычку. Тогда многие увлекались наркотиками, но в случае с Арни дела обстояли достаточно серьезно. Это был тяжелый случай.

– Господи, Сент! – кричал тогда Арни. – Не будь занудой! Со мной все в порядке. Давай я и тебе дам нюхнуть порошочка.

– Нет, Арни. Это не для меня.

Тогда Сент думал, что может помочь Арни, удержать его от роковой черты, к которой друг стремительно катился, но ошибался. Арни не нужна была его помощь.

– Какие проблемы? Что ты придумываешь? Я легко могу отвыкнуть от водки и кокаина. – И уже совсем злобно:

– Если тебе все это так не нравится, можешь убираться отсюда. Здесь в тебе никто не нуждается.

Когда же Сент решил вернуться в Калифорнию, у Арни началась истерика:

– Сент, не уезжай. Не оставляй меня одного. Без тебя мне с этим никогда не справиться.

Сент чувствовал себя предателем и трусом, но ничего не мог поделать.

После всего увиденного школа показалась ему райским уголком, и, к своему удивлению, Сент ее прилично окончил. Он очень надеялся, что отец придет на выпускной вечер. Стоя на возвышении в ожидании диплома, молодой человек с надеждой всматривался в лица родителей, расположившихся на раскладных стульях в тени развесистого дуба, ожидая, что вот-вот появится отец. Тот, конечно, не пришел, а вместо этого прислал чек на солидную сумму и приглашение в Нью-Йорк, чтобы обсудить его будущее.

Первым желанием было разорвать проклятый чек, но его приятель по комнате, сын адвоката из Сан-Франциско, вмешался.

– Ты что, совсем из ума выжил? – кричал он.

– Мне не нужны его паршивые деньги.

– Тогда отдай их мне. Я не гордый.

Немного поразмыслив, Сент решил взять деньги и потратить их на что-нибудь несуразное, что явно не вызвало бы одобрения отца. В салоне подержанных машин ему на глаза попался «ягуар», элегантный автомобиль, но целиком и полностью непрактичный, что и заставило Сента его купить. На нем он целый месяц гонял по стране, вел машину не торопясь, а все возможные поломки и аварии делали путешествие еще более интересным и привлекательным.

Прежде чем отправиться в Манхэттен, Сент решил подышать свежим воздухом, а заодно и повидаться с тетей Глорией, которая жила затворницей недалеко от Стамфорда, штат Коннектикут в полуразвалившемся старом доме на более чем скромную ренту. Помимо великолепного сада, у тети Глории было мало интересов, ну разве что вновь и вновь перечитывать по вечерам «Героев» Хогана. Однако она очень обрадовалась Сенту.

От тети Глории он наконец позвонил отцу, чтобы вновь разочароваться. Мисс Геррити сказала, что тот улетел в Лондон.

Тогда молодой человек решил позвонить матери.

– О, это ты, Слоун? Мне очень жаль, что я не смогла присутствовать на твоем выпускном вечере, но я приготовила тебе подарок. Может, ты заскочишь ко мне вечером в пятницу? Только, пожалуйста, не слишком рано. Что-нибудь часиков в девять-десять. Ты еще не потерял ключ от моей квартиры?

И напоследок он позвонил Арни, о котором постоянно тревожился.

– Господи, Сент, куда ты запропастился? Я тебя везде разыскиваю. Я купил этот дом, Сент. Теперь Блейнз-Лендинг мой. Ты должен его помнить, это тот самый дом, куда вы ездили в гости с тетей Глорией, когда ты был еще ребенком. – Дальше скороговоркой:

– У меня в пятницу прием, обязательно приходи.

И вот теперь в двойных дверях, ведущих на террасу, появился сам Арни, Арнольд Блейз, мечта всех подростков, в облегающих бедра ярко-красных брюках и такого же цвета рубахе, в сопровождении, как и полагается, ослепительной модели.

Лицо Арни горело от возбуждения.

– Сент! Пришел все же! А я боялся, что ты не придешь, старик.

За показной веселостью и яркой внешностью Сент снова увидел толстого восьмилетнего мальчика с молящими глазами и жалкой улыбкой. Холодный страх сковал сердце, Сенту стало тревожно, но он взял себя в руки и с притворной веселостью закричал:

– Послушай, старик, ты выглядишь как настоящая кинозвезда!

В следующую минуту Вера почувствовала, что ее руки сжимает, а щеки целует самый известный тинейджер в мире.

В мгновение ока она была очарована теплотой его приема, дружеской улыбкой, его знаменитыми зелеными глазами.

Он вытащил вперед свою подружку, и девушка услышала:

– Сент и Вера, это…

Имя потонуло в шуме голосов.

Приятельница Арни была высокая, в коротком белом льняном платье, волосы цвета осенней листвы заплетены в толстую косу. При ближайшем рассмотрении она выглядела необычайно красивой, но ей не хватало тепла и живости.

Девушка посмотрела сначала на Сента, затем на Веру, и ее прекрасные серые глаза засветились и засияли, как драгоценные камни.

– Привет, – сказала Вера, не в силах оторвать от незнакомки глаз.

– Привет, – с равнодушным видом ответила та.

Девушка смотрела поверх головы Веры на витражное окно. Чувствовалось, что она глубоко несчастна. Вера заметила это сразу и была потрясена до глубины души. Художница понимала, что девушке не хочется присутствовать на этом приеме, что она не расположена разговаривать с ними и ей не нравится быть подругой Арни. Вера вдруг осознала, что знает эту девушку и что знакомство не случайно. Она знает ее хорошо и даже может читать ее мысли.

– Мы встречались с вами раньше? – внезапно для себя спросила Вера. – Где это могло быть?

Девушка выразительно покачала головой:

– Мы никогда не встречались.

Здесь Вера заметила, что Арни разговаривает с ней:

– ..Он мой давнишний приятель. Самый лучший на свете парень, единственная добрая душа. Только зачем он меня покидает… – Арни схватил Сента за руку. – Будешь пить? Если тебе чего-нибудь захочется, только намекни… Я сделаю для тебя все… – Блейз зашатался, согнулся пополам и ударил себя пониже спины. «Скаллз» заиграли… – Тебе нравится эта группа? – спросил он, обращаясь к Вере.