Текст книги "Пропавший"

Глава 14

Утром я проснулась очень рано и побежала в ванную. Там меня вырвало. Склонившись над унитазом, постаралась вспомнить, сколько выпила накануне вечером, но при одной мысли о белом вине меня снова стошнило. Стало только хуже.

Позднее я расположилась в кухне при холодном свете рассвета, глядя на сад и стараясь как можно меньше двигаться. В голове стучало. Наверное, сказывалось похмелье, в также причиняли боль мысли, непрерывно прокручивавшиеся в мозгу. Я понимала, что должна хоть что-то съесть перед выездом на работу. Выглядела я ужасно, и если бы вошла в офис, дыша перегаром, то рисковала потерять работу.

Я приняла душ и оделась, размышляя над предстоявшим днем. Первым пунктом в моем расписании значилась встреча с одним из клиентов у него в конторе. Люси должна была сопровождать меня, и мне необходимо было заехать за ней в нашу фирму в девять часов. Предварительную бумажную работу мы с ней проделали еще в пятницу, убедившись, что документация готова и мы можем смело отправляться на деловую встречу в понедельник. Обычно мне нравилось наносить визиты клиентам, получая шанс на несколько часов вырваться из своего кабинета. Но сейчас хотелось спокойно посидеть за письменным столом, закрыв жалюзи, и продолжать названивать Мэтту. Спросить, зачем прислал мне сообщение, что он дома, если его там не было?

В кухне, опустив в тостер ломтик хлеба, я вдруг заметила разложенные на мраморном столике позади стойки желтые стикеры. Снова просмотрела их, а потом решила обновить информацию. «Оливия переехала 30 ноября», – написала я на еще одном квадратике. Затем вошла в Интернет и провела поиск по спискам избирателей, но поняла, что для получения реальной информации мне придется либо посетить мэрию, либо побывать в главной городской публичной библиотеке. Усмехнулась, прочитав предупреждение: «Ваша фамилия и адрес будут включены в общедоступные списки, если вы не пришлете личное заявление с просьбой удалить их». Почему-то я не сомневалась, что Оливия именно такое заявление им и прислала, однако решила заглянуть в библиотеку по дороге с работы. За неимением других вариантов стоило попробовать хотя бы этот.

На отдельный листок я выписала номер телефона, с которого мне прислали сообщение. Его я тоже «пробила» через поисковики Интернета, но не сумела ничего найти.

Я сидела у стойки, пытаясь заставить себя съесть подогретый хлеб, в надежде унять бурю в желудке и продолжая просматривать записи. Я разложила их в ином порядке, но сведений в них содержалось крайне мало. Мне необходимо было узнать значительно больше, иначе я бы никогда не выяснила, где Мэтт сейчас находится.

Внезапно я сообразила, что просидела так уже слишком долго, и теперь мне нужно спешить. Отправила Люси текст с напоминанием о встрече в холле нашей фирмы в девять часов и быстро подкрасилась. Нельзя позволить себе появиться там в таком виде, словно я махнула рукой на то, как выгляжу.

Впрочем, встреча прошла удачно, хотя от меня не ускользнули взгляды, которые бросала на меня Люси, но я не понимала причины, вызывавшей их. Это меня обеспокоило. Я всегда гордилась умением схватывать такие вещи на лету. Позднее, когда мы ехали обратно в свою компанию, я задала ей вопрос:

– Во время встречи я заметила, что ты странно смотришь на меня. Что-то было не в порядке?

Мои слова застали ее врасплох и повергли в смятение. Она покраснела:

– Нет, все было в полном порядке.

– Тогда почему ты так пялилась на меня? Я испытывала от этого дискомфорт. – Я продолжала вести машину, крепко держа руль обеими руками. – Если тебе есть что сказать, говори прямо.

– Просто… Порой у меня создавалось впечатление, будто вы мыслями где-то далеко и уже не понимаете, о чем мы ведем переговоры. И меня беспокоило, не заболели ли вы.

– Что? Со мной ничего подобного не происходило!

– Вот я и подумала, что вам лучше знать об этом, – тихо пробормотала Люси. – Но такое случалось лишь изредка. – Она явно не хотела обострять отношения. – Не часто.

Дальше мы ехали молча. Я была уверена в том, что не отвлекалась от темы беседы ни разу. Вникала в смысл всего сказанного за столом в конференц-зале. Неужели со стороны я могла производить впечатление человека рассеянного и сосредоточенного на личных проблемах? При этой мысли меня пробрала дрожь. Если Люси говорила правду, слух о моем пренебрежении своими обязанностями распространится по нашей конторе очень быстро.

В офисе я задержалась в кабинете Сэма, встревоженная словами Люси.

– Сэм, когда мы проводим совещания, тебе не кажется, что я отвлекаюсь на посторонние размышления?

Он смутился:

– С тобой все в порядке, Ханна. Иногда ты отвлекаешься, но лишь на мгновение. Ничего серьезного. Вряд ли кто-нибудь еще замечает это.

Я ушла от него, исполненная решимости работать с особым напряжением. Полностью сосредоточиться. Но уже в течение следующих десяти минут снова набрала номер Мэтта и отправила ему четыре сообщения.

Вечером по дороге домой я заглянула в супермаркет, решив приготовить ужин сама. Нужно следить за собой. Со времени ухода Мэтта я ни разу как следует не поела, а после разговора с Люси поняла: необходимо взять себя в руки. Я купила курицу и овощи, а дома принялась готовить жаркое по-азиатски. Собралась порезать огурец и снова заметила свои заметки. Как колоду карт, я разложила их на мраморной поверхности и стала анализировать, что могла упустить из виду. Ничего нового в голову не приходило. Еще раз сменила порядок их расположения и только тогда случайно бросила взгляд на обеденный стол, вздрогнув от неожиданности. На нем по-прежнему стояла квадратная ваза, полная тюльпанов. Утром цветы уже не только полностью раскрылись, но и начали вянуть. Но я оставила все как есть, подумав, что выброшу потом засохший букет.

Но теперь цветы оказались совершенно свежими, крепкие фиолетовые бутоны набирали силу, чтобы раскрыться, а глянцевые листья вытянулись, как солдаты по стойке «смирно».

У меня все поплыло перед глазами. Неужели я сходила с ума? Но я прекрасно помнила, что утром цветы выглядели полумертвыми. Мне не хотелось даже прикасаться к ним, потому что приходилось спешить, и я решила избавиться от них по возвращении домой вечером. В последнее время меня слишком занимали другие дела, чтобы менять в вазе воду. Утром она была мутной, а некоторые листья уже отделились от стеблей и плавали в затхлой воде. Какие-то лепестки скрутились, другие склонились вниз и почти касались поверхности стола.

Напрашивался элементарный вывод. Если цветы завяли к сегодняшнему утру, но вечером снова оказались свежими, значит, кто-то сменил их. Разумеется, это сделала не я. Я же целый день провела на работе! И я точно не покупала цветов в супермаркете. Открыв кошелек, чтобы достать чек из магазина, отругала себя, потому что выбросила его в урну по дороге домой.

Затем постаралась вспомнить, продавались ли вообще тюльпаны в супермаркете. И не могла. Мои мысли все еще занимало полученное накануне сообщение. Да, фиолетовые тюльпаны были моими любимыми. Да, я бы заменила их на такие же цветы, если бы имела возможность, но я никак не могла этого сделать сама. У меня не оставалось для этого времени. Память стала подводить меня в последние дни, но я бы наверняка запомнила такую покупку.

Я осмотрела мусорную корзину в кухне. Ни полиэтиленовой обертки, ни пустого пакетика из-под удобрений для цветов в ней не было. Там лежали лишь остатки пиццы, которую я заказала с доставкой на дом в субботу вечером. Открыв заднюю дверь, проверила мусорные баки в саду. Бак для бумажных отходов содержал в себе только коробку из-под пиццы и газеты, выброшенные мной в воскресенье утром. Остальные баки мусорщики очистили в пятницу, и в них не осталось вообще ничего.

Корзина в саду тоже пустовала. Увядшие тюльпаны пропали. Я нигде не могла их найти.

Я дотронулась до поверхности вазы. На ощупь она оказалась сухой. Я приподняла вазу и марокканскую подставку под ней, которую всегда подкладывала снизу, чтобы уберечь от воды поверхность стола. Тоже сухо. Ни капли воды на столе или рядом на полу. А ведь я вернулась домой полчаса назад. И если бы наполнила вазу водой сама, она все еще оставалась бы влажной.

Подошла к раковине. Я не открывала в тот день кран, и она тоже выглядела сухой. Понюхала, чтобы определить, не слили ли застоявшуюся воду в отверстие, но не почувствовала никакого запаха.

У меня снова застучало в голове. Ведь цветы завяли. Я точно знала это!

Неожиданно я обратила внимание на рулон с бумажными кухонными полотенцами. В субботу вечером, когда ела пиццу на мраморном столике, я случайно опрокинула бокал с вином. Схватилась за рулон, но в нем оставалось лишь последнее полотнище. Я обновила рулон и оторвала верхнее полотенце, чтобы вытереть винное пятно, и больше не прикасалась к нему. Сейчас мне бросилось в глаза, что кто-то воспользовался полотенцами в мое отсутствие. Я сняла рулон с крепления и поставила на стойку. Запасные полотенца хранились в шкафчике под раковиной. Я достала из упаковки еще один рулон и водрузила на стойку рядом с первым. Тот оказался значительно более полным. Я медленно намотала полотенца на руку, пока оба рулона не приобрели один и тот же объем. Потом посмотрела на обмотку вокруг своей ладони. Этого вполне хватило бы, чтобы протереть раковину, стол, вазу и даже пол в случае необходимости.

Я села на мраморный столик и оглядела рулоны, бумагу, вазу со свежими тюльпанами. Неужели Мэтт все-таки побывал сегодня в доме? Он купил для меня цветы? Зачем ему это понадобилось?

А если не он, то кто?

Глава 15

В пятницу, когда я была на работе, Кэти прислала сообщение:

Привет, Ханна! Давай встретимся сегодня вечером? Джеймс отправляется заниматься в спортзал. Так что мы будем вдвоем.

У нас сложилась традиция. Мы с Кэти обычно сначала шли в кино, потом ужинали, но на сей раз, когда я предложила фильм для просмотра, она отказалась.

Только ужин и выпивка, как насчет этого? Кажется, мы с тобой не общались наедине уже целую вечность.

Мы договорились встретиться в итальянском ресторане рядом с ее домом в восемь часов. Но сначала я заехала к себе, приняла душ и переоделась. Я знала, что мне нужно сделать усилие над собой, но почти разрыдалась, посмотрев в зеркало. Кожа пересохла и шелушилась, под глазами обозначились глубокие тени, какие порой возникали после долгих перелетов и смены часовых поясов. Я понимала, что это не останется незамеченным.

Войдя в зал ресторана, я увидела Кэти за столиком с бутылкой просекко и вазочкой оливок. Она смотрела на дисплей телефона и улыбалась. Меня это заставило рассмеяться: однажды я застала ее смотревшей на дисплей и сиявшей улыбкой, хотя она воспользовалась им всего лишь как зеркалом, сделав собственное фото для проверки своей неотразимой внешности. Когда я приблизилась, Кэти подняла голову и расплылась в еще более широкой улыбке, поспешно убрав телефон в сумочку.

– Ты плохо выглядишь, – сказала она, когда я села за столик. – У тебя проблемы со сном?

– Да, я плохо сплю, – ответила я. – А тебя это удивляет?

– Ничего, скоро будешь в полном порядке, – заявила Кэти, наливая мне вино в бокал. – Что закажем? Лично я умираю от голода.

Мы заказали еду и болтали, дожидаясь, чтобы нам принесли закуски. Кэти рассказывала о своей работе, о недавней конференции, как и о еще одной в Торонто, куда должна была скоро отправиться. Меня же она расспрашивала о поездке в Оксфорд, о словах начальства по поводу моего будущего, хотя мне совсем не хотелось обсуждать сейчас эту тему.

Кэти хотела налить мне еще вина, но я остановила ее.

– Спасибо. Больше не надо. Я за рулем. Перейду на минеральную воду.

– На воду? В пятницу вечером?

– Я не очень хорошо себя чувствую, – пояснила я. – И пить мне не хочется.

На самом деле я опасалась вновь потерять контроль над собой, если выпью еще вина. Необходимость вести машину стала для меня хорошим предлогом не расслабляться на людях, оставаться настороже.

Кэти сочувственно посмотрела на меня и налила вина себе.

– Скоро тебе станет намного легче, – произнесла она. – Не переживай так сильно. Справишься с этим испытанием. Нам всем порой бывает тяжело.

Я удивленно вздернула брови. Кэти хватил бы удар, если бы ее бросили. Не говоря уже о том, чтобы быть брошенной подобным образом. Она рыдала неделю напролет, когда после бурной ссоры рассталась с предыдущим возлюбленным, но чудесным образом воскресла для жизни, как только вскоре вновь встретилась с Джеймсом и у них начался роман.

Я не стала рассказывать ей о тюльпанах, пока нам не подали горячее, а потом как бы вскользь бросила:

– Кэти, произошло нечто странное.

Она мгновенно отложила вилку в сторону.

– Что такое? В чем дело?

– Помнишь, ты приезжала ко мне в последний раз? Когда Мэтт только ушел?

Она наморщила лоб:

– А что тогда случилось?

– Ты заметила цветы на столе?

Кэти удивленно уставилась на меня:

– Да. Ты говоришь о тех фиолетовых тюльпанах в квадратной стеклянной вазе?

Я знала, что она непременно запомнит их. Кэти всегда с любопытством присматривалась к обстановке в моем доме, подмечая любые изменения. И можно было смело предсказать: через неделю нечто подобное появится в ее доме тоже. Впрочем, в этом смысле мы походили друг на друга. Я ведь уже заказала себе такое же платье, в каком Кэти встретила меня к ужину в прошлый раз.

– А какими они тебе запомнились? Это были бутоны или уже распустившиеся цветы?

Кэти прикрыла глаза и на минуту задумалась.

– Не бутоны, – сказала она уверенным тоном, – но и распустились еще не полностью. Смотрелись очень красиво. Свежо. Я на следующий день купила себе такой же букет. Тюльпаны напомнили мне о скором наступлении лета.

– Мне тоже, – кивнула я. – А сколько дней может простоять такой букет?

Она снова взялась за вилку и отправила в рот очередной кусочек тортеллини.

– Несколько дней? Может, неделю. Многое зависит от того, насыпала ли ты удобрение в воду.

Она знала, что я непременно сделала бы это. В подобных вопросах я следую всем предписаниям.

Какое-то время мы ели молча, и наконец Кэти поинтересовалась:

– А почему ты спросила? Они простояли слишком долго?

– Да, невероятно долго, – ответила я. – В понедельник, отправляясь на работу, я вообще не обратила на них внимания. Но они уже немного подвяли. Ты же знаешь – лепестки отпадают один за другим. И я еще подумала: «Пора бы их выбросить». Но так торопилась, что решила повременить с этим.

– Понятно, – отозвалась она.

В ее голосе прозвучала скука, хотя я редко заводила разговор о таких банальностях, как обыкновенные цветы, пусть даже красивые.

– Я отправилась на работу, вернулась домой около шести часов. И цветы изменились.

В глазах Кэти опять вспыхнуло любопытство:

– Каким образом?

– Точнее, не они изменились, а их заменили. В вазе стояли свежие цветы.

Она положила вилку на край тарелки.

– Что ты несешь?

– Когда утром я уезжала, цветы почти завяли. А вернувшись вечером, обнаружила в вазе другой букет. Фиолетовые цветы. Еще в бутонах.

– Тюльпаны?

– Да, разумеется, это были тюльпаны! – нетерпеливо воскликнула я. – Но уже другие. Другие, понимаешь?

– Если честно, ничего не понимаю, – пробормотала Кэти. – Ты имеешь в виду, что цветы сами собой ожили?

Я кивнула. Она окинула меня сочувствующим взглядом:

– Или предположим – только на минутку предположим, – что ты сама купила букет и забыла об этом. Что тебе кажется более правдоподобным, Ханна?

Я постаралась не прислушиваться к своему внутреннему голосу, пытавшемуся тоже настаивать на данной версии. Я ведь побывала в супермаркете всего за час до того, как заметила цветы. Нет. Невозможно было допустить, чтобы я купила цветы, сама поставила в вазу и забыла об этом. Я сделал глоток воды.

– Есть еще одно объяснение, – произнесла я. – Кто-то заменил букет для меня.

– Кто мог это сделать?

Я многозначительно посмотрела на нее.

– Что? Ты намекаешь на Мэтта? Не будь дурой.

– А кто же еще?

– Но ведь Мэтт даже своего ключа от дома не взял! Ты же сама нам рассказывала в воскресенье.

– Он мог изготовить копию.

– Ты действительно думаешь, что он собирается вернуться?

– Мэтт прислал мне сообщение, что уже вернулся!

– То сообщение пришло не от него!

Кэти заговорила так громко, что посетители за соседними столиками стали оборачиваться. Я покраснела и стала рыться в своей сумочке.

– Посмотри, – прошептала я. – Прочитай сообщение: «Я дома».

Она взяла у меня телефон и уставилась на дисплей.

– Но Джеймс сказал, что его отправили не с номера Мэтта. Ты сама видела его номер в сотовом Джеймса, разве не помнишь? И номера не совпадали. Это мог быть кто угодно, Ханна. Даже обычная ошибка.

Я знала, что никакой ошибки не произошло, но не видела смысла настаивать. Мы закончили есть в молчании, а когда заговорили снова, то уже старались больше не упоминать о Мэтте.

Ресторан располагался буквально за углом от дома Кэти, а потому подвозить ее мне не пришлось. Я припарковалась ниже по улице, и она дошла со мной до машины. Когда мы приблизились к ней, Кэти вдруг воскликнула:

– Смотри, Ханна!

– На что?

Она указала мне на неряшливую бетонную уличную клумбу на тротуаре.

– Возьми их к себе домой и заставь ожить. Как тебе моя идея?

Кэти рассмеялась и помахала мне на прощание, пока я садилась за руль. Я натужно улыбнулась ей, но думала о цветах, уже тоже считая себя ненормальной. Цветы никто не мог заменить – вот какие мысли угнетали меня, когда я вставляла ключ в замок зажигания и запускала двигатель. Включив фары, я сдала чуть назад, чтобы затем выехать на проезжую часть.

В динамиках зазвучали первые аккорды музыки. Я вслушалась. Это была песня «Будь рядом со мной». Одна из моих самых любимых. Я бросила взгляд на шкалу магнитолы, чтобы узнать, какая радиостанция ее передавала, и резко затормозила. На мониторе высветился указатель, что работала система воспроизведения компакт-дисков. Я нахмурилась. Сама я почти никогда не пользовалась в машине дисками. Либо слушала радио, либо подключала свой айпод. Да у меня вообще не было диска с этой песней. Я полюбила ее, поскольку на одной из виниловых пластинок Мэтта песню исполнял Бен Кинг, и мы слушали ее постоянно, когда Мэтт только переехал ко мне.

Я достала диск. Пустая болванка, на какие самостоятельно делают записи дома. Поперек незнакомым почерком вывели мое имя – Ханна.

Глава 16

Тем вечером я проигрывала эту мелодию, сидя на полу и прижавшись спиной к дивану. В самом начале нашей совместной жизни с Мэттом мы прослушали все пластинки из его коллекции. Садились вечером с бутылкой вина и разговаривали о своем прошлом, как и о надеждах на будущее. Я рассказывала, как провела день, Мэтт делился событиями у себя на работе, а потом он целовал меня, и мы опрокидывались на ковер, а музыка начинала звучать заново. Я так давно влюбилась в эту песню, что сейчас с силой зажмурилась, стараясь отогнать воспоминания о том, как мы слушали ее вместе с Мэттом.

У меня было только два ключа от машины. Один всегда висел на стене рядом с ключом от дома Мэтта. Второй находился при мне. Его и свой ключ от дома я держала на одном кольце. Вернувшись домой, я проверила запасной ключ от автомобиля. Он, как всегда, болтался на своем крючке. Ничто не изменилось. Загадка заключалась в том, каким образом CD заработал, как только я включила зажигание. По пути в ресторан я слушала по радио программу о Дэвиде Боуи и даже прибавила громкость, вспоминая школьные дискотеки, куда ходили мы с Кэти, где в программу обязательно входили «Герои», а юнцы буквально заходились от восторга. Именно эта песня закончилась, как только я припарковала машину.

И я никогда не видела, чтобы Мэтт занимался самостоятельной перепиской музыки на компакт-диски. Если он хотел, чтобы я послушала что-нибудь, то говорил мне название и имя исполнителя, а я скачивала песню из Интернета на айпод. Мне с трудом припоминалось теперь, когда он вообще в последний раз ездил вместе со мной. Выбираясь куда-либо вдвоем, мы обычно пользовались его автомобилем. Но суть заключалась даже не в этом. Я твердо знала, что когда вновь заводила мотор, магнитола автоматически включалась на той же радиоволне, на какую была настроена прежде. Помнила, что за те два года с тех пор, как у меня появилась эта машина, я ни разу не ставила диски вообще.

Кто же это сделал?

Работать мне становилось все труднее и труднее. Я по-прежнему плохо спала, часто проводила ночные часы, сидя в кухне за бутылкой вина, делая записи и стремясь понять, куда же мог уехать Мэтт.

Я сама не понимала, что со мной происходит. Я всегда была неуравновешенной, а теперь постоянно находилась в возбуждении. Возникало ощущение настороженности, ожидания чего-то плохого. Разумеется, я непрерывно думала о Мэтте. Иногда о том, что мне в нем особенно нравилось, а порой о том, как он злил меня и раздражал своими привычками. И уж, конечно, я отнюдь не возводила его на пьедестал святости. Вовсе нет. Больше всего меня нервировал факт, что я не знала, где он. И теперь мне казалось, будто подсказка к ответу на этот вопрос существует, но пока для меня недостижима. Нечто, совсем близкое от меня, чего я в упор не могла разглядеть. Стоило мне лишь ухватить за конец ниточки, как распутался бы весь загадочный клубок.

А потому я упрямо продолжала сидеть при свете одного лишь дисплея компьютера и перебирать свои краткие заметки, перемещая их по столику то так, то этак, в попытке обнаружить недостающее звено или, назовем это так, конец той самой ниточки.

Если возникала какая-то идея, я хваталась за компьютер и рыскала в поисковых системах, полностью сосредоточившись и не упуская ничего, что помогло бы напасть на след Мэтта.

И пока мой мозг активно трудился над сложной задачей, я почти избавлялась от последствий шока, вызванного его уходом. Поглощенная необычной проблемой, я даже забывала, что дело-то у меня глубоко и сугубо личное. Изучила материалы о частных детективах и методах, какими пользовались. Как же мне хотелось знать сейчас маленькие секреты, доступные совсем недавно на айподе и мобильном телефоне Мэтта, догадайся я всего лишь просмотреть их! Но на свою беду я деликатно в них не заглядывала, за исключением редких случаев.

На следующее утро я проснулась, потому что в комнату проникали ослепительно яркие лучи солнца. Я знала: если солнце поднялось уже так высоко, значит, я опаздывала. Я бросилась в ванную, поспешно оделась, но, несмотря на все старания выглядеть хорошо, понимала, что мне едва ли это удастся.

Люси теперь каждый день дожидалась моего появления с уже приготовленной чашкой чая. Еще недавно она радостно приветствовала меня, и ей откровенно нравилось проводить со мной время, обсуждая все, что нам предстояло сделать. Я давала ей советы, как лучше справляться с обязанностями, и посвящала в детали своей работы, чтобы она понимала то, чем я занимаюсь. Вечером мы ненадолго встречались снова и подводили итог сделанному каждой из нас за день. Джордж Салливан, мой первый начальник, так же вел себя со мной и в свое время помог мне освоиться и быстро добиться прогресса. А Люси была человеком амбициозным. Я это знала и даже ценила. Мне в ней виделось нечто от меня самой в ее возрасте. Но с недавних пор она, кажется, начала терять терпение в общении со мной.

У меня давно создалось впечатление, что у нее вызывает восхищение моя личность, мой характер. А потому она обсуждала со мной не только работу, но и часто советовалась, если возникали проблемы в личной жизни, обращалась за помощью в учебе, неизменно подмечала, как я одевалась, нередко интересуясь, где я купила ту или иную деталь своего гардероба. Но теперь Люси просто садилась передо мной и аккуратно записывала мои поручения, причем часто именно она напоминала мне о каком-то важном деле, а не я сама просила занести его в список. Порой я ловила на ее лице совершенно новое выражение, которое определила бы как смесь жалости с легким презрением. И хотя меня это возмущало, я понимала оправданность такого отношения к себе. В прошлом Люси никогда не позволила бы себе смотреть на меня подобным образом. У нее не было для этого причин.

Однажды утром, когда после ухода Мэтта миновало три недели, ко мне в кабинет зашел Сэм. Я не избегала его в эти дни, но у меня не оставалось времени встречаться с ним по заведенной привычке в обеденный перерыв. Я заметила, как Люси смотрит на нас сквозь стеклянную стену, когда он входил ко мне, и пришлось бросить на нее выразительный взгляд, заставив смутиться и вернуться за свой стол. Сэм закрыл за собой дверь, и я вдруг сообразила, что Люси, наверное, как многие в нашем офисе, подозревала нас с Сэмом в интимной связи. Она знала о Грейс, возлюбленной Сэма, поскольку видела ее на наших корпоративных вечеринках, и все знала о нас с Мэттом. О том, что он бросил меня, я не рассказывала никому, кроме Сэма. Люси считала и его, и меня аморальными людьми.

Я посмотрела на Сэма. Он был бледен и явно нервничал.

– Что случилось?

– У тебя есть свободная минута?

Я бросила взгляд на компьютер. Мне не терпелось продолжить свои поиски. Я только сейчас вспомнила, что еще не догадалась связаться с парикмахером Мэтта, Джонни, и спросить его, когда он в последний раз обслуживал своего постоянного клиента. Понимала, насколько ничтожна вероятность выяснить что-нибудь новое, но уже практически зашла в тупик, хотя по-прежнему даже предположить не могла, где находится Мэтт. Однажды мы случайно встретили Джонни в одном из ресторанов Ливерпуля, и я подумала, вдруг он где-то видел Мэтта в течение хотя бы последнего месяца.

– В чем дело? – Я слышала в своем голосе интонации нетерпения и недовольства, что мне помешали.

– Ты очень тревожишь меня.

– Не волнуйся напрасно, – быстро произнесла я. – Со мной все в порядке.

– Ханна, ты действительно очень тревожишь меня.

Мне пришлось оторвать взгляд от экрана.

– С чего бы это?

– Ты изменилась, – объяснил Сэм после легкой заминки. – С тех пор, как рассталась с Мэттом. Что происходит? Несмотря ни на какие обстоятельства, ты всегда умела…

– О чем ты? – резко спросила я, и он даже вздрогнул от моего неожиданно жесткого тона.

– Всегда умела оставаться профессионалом. Умнейшей из женщин. Но вот уже несколько недель я совершенно не узнаю тебя.

Я окинула его суровым взглядом, и Сэм замолчал.

– Лично я не заметила в себе никаких изменений, – усмехнулась я. – Естественно, что уход Мэтта расстроил меня, но я это уже пережила. Справилась со своими эмоциями. Но ты же понимаешь, что для полного возвращения к норме требуется еще немного времени.

– Да, – кивнул Сэм. – Конечно, понимаю. Но даже со стороны заметно, как ты выбита из колеи… Насколько все еще не в ладу с собой.

– Выбита из колеи? – прошипела я, не в силах больше притворяться равнодушной. – Интересно, что ты вкладываешь в это понятие? Выбита из колеи! Ты хотя бы понимаешь, через что мне приходится проходить?

Его щеки стали пунцовыми.

– Но ты же сама говоришь…

– Уходи! У меня нет времени на пустые разговоры.

Сэм повернулся и вышел из комнаты. Люси делала вид, что сосредоточенно работает, но я заметила: она смотрела в спину Сэму до тех пор, пока он не добрался до своего кабинета и не закрыл дверь.

Я снова склонилась над столом и придвинула ближе к себе клавиатуру. Ввела в строку поисковика слова: «Джонни, парикмахер, Ливерпуль». На дисплее отобразилось восемьсот тысяч ссылок. У меня вырвался стон.

Странно, что даже Сэм не мог понять, насколько трудно было искать пропавшего с лица земли Мэтта.