Текст книги "Воспевая рассвет"

Она только что публично призналась в своих чувствах, а он, освободившись от своей клятвы, ни слова не сказал о том, любит ли он ее. Широко улыбнувшись, Вульф решил исправить это упущение.

– Я полюбил тебя с первого взгляда, еще тогда, в пещере у подножия холма, когда взглянул в твои прекрасные глаза, – он нежно обнял Брину за плечи и привлек к себе, – а когда я услышал твою чудесную песню и увидел, как соловей слетел к тебе на плечо, я понял, что не смогу устоять перед твоими сладкими чарами. Ты околдовала меня навсегда.

Слова Вульфа растопили сердце Брины, как огонь плавит воск свечи. Его объятия превратили ее тело в податливую глину в руках гончара.

– А ты не пожалеешь теперь, когда я оставила все свое колдовство и близнецы заняли мое место? Теперь я простой человек, как и все. Я доверила тебе и душу, и тело.

– Я отвечаю за тебя, и нет на земле для меня более сладкой ноши. Я не побоюсь ничего на свете, лишь бы ты была со мной. А ты? Не захочешь ли ты вернуться в прежней жизни?

– Для меня в этом мире существуешь лишь ты, а мою задачу выполнят те двое, и я уверена, что у них все получится. Я верю в них.

Вульф прижался щекой к ее блестящим волосам. Он был счастлив. Но осталось лишь одно облачко, омрачавшее небосвод их прекрасного будущего.

– Но, – сказал он, глядя прямо в глаза Брине, – как же наши дети? Они никогда не станут друидами, если отец их – сакс. Не пожалеешь ли ты об этом?

Брина улыбнулась и уверенно отвечала:

– Ты говорил, это Бог создал землю и всех, кто живет на ней. В таком случае те тайные силы, в которые я верю, созданы тоже им. И дети наши пойдут по пути твоей веры.

Последние опасения Вульфа рассеялись. Всей душой он ликовал, сердце его переполняла любовь. Не осталось ни клятв, ни недосказанных слов, ни запретов, разделявших их.

Брина прильнула к его широкой груди и страстно поцеловала его. Этот поцелуй словно освободил всю силу его страсти. Он провел ладонями по ее спине и с силой прижал к себе ее тело. Брине нравилось ощущать себя маленькой и беззащитной рядом с таким сильным мужчиной. Она жадно вдыхала запах его тела, наслаждаясь его красотой. Его губы осыпали поцелуями каждую ямку и каждую выпуклость ее тела. Она дрожала, трепетала в его руках, жаждая все большего наслаждения. Острые ноготки Брины вцепились в тугую кожу на его плечах, и из горла вырвался стон. Не в силах бороться с собой, Вульф осторожно уложил ее на траву, и, пожирая глазами ее стройную фигуру, несколькими движениями сорвал с нее одежду. Потом, привстав, он освободился от своей и набросился на ее молодое, горячее, зовущее тело. Их губы и тела слились воедино, воспевая любовь.

Брина суетилась в углу комнаты за развешанным на веревке одеялом. Ей предстояло одеться и причесаться для визита в королевский замок. Выбрать одежду было нетрудно, ведь кроме домотканого крестьянского платья у нее было только одно, василькового цвета, в которое ее одели в башне Вортимера. Она оделась и вышла из-за одеяла. Вульф взглянул на нее и замер в восхищении. Тугая шнуровка тесно обтягивала ее высокую грудь, легко вздымавшуюся при каждом вздохе. Густой черный водопад волос ниспадал на плечи и складки платья, словно был продолжением ее наряда. Серебряные ленты были вплетены в ее волосы и своим блеском оттеняли их черный цвет.

Видя изумление Вульфа, Брина облегченно вздохнула. Похоже, она сделала правильный выбор.

Вульф готов был расцеловать ее, но сдержался, потому что они были не одни. Она поняла, чего стоило ему превозмочь свой порыв, и одарила Вульфа торжествующей улыбкой.

– Хм! – услышали они вдруг знакомый голос. Казалось, Глиндор хотел сказать: «Ну хватит с меня! Что еще за глупости!»

Ночью он долго размышлял и в конце концов пришел к выводу, что решение, принятое Бриной, было единственно правильным. Сейчас он уже примирился с этим. Он любил свою внучку, уважал сакса и в глубине души желал им счастья.

В другом углу близнецы играли и болтали на набитом соломой тюфяке и совершенно не обращали внимания на взрослых.

Глиндор нахмурился. В этом доме, похоже, никто не замечал его. Это немного раздражало его, тем более что он собирался сообщить важные новости.

– Хм! – повторил Глиндор, привлекая всеобщее внимание. Наконец взгляды влюбленных и близнецов устремились на него. Старик прокашлялся, готовясь начать говорить.

Вульф, чувствуя некоторую неловкость, поспешил нарушить возникшую паузу и спросил:

– К тебе сегодня приходил кто-нибудь?

– Да, – кивнул Глиндор своей седой головой, – сегодня ко мне приходили воины Вортимера. Они осмелились прийти сюда, во владения Эсгферта. Эти глупцы называют меня героем.

Брина улыбнулась. Теперь дед загладил свою вину перед народом кимри за эту бурю на Винвидском поле. Тогда много воинов погибло из-за него, а теперь он спас целое войско. Старик понял, что девушка угадала его мысль.

– Они сообщили мне, что Вортимер позорно изгнан с земель Талакарна. Они пообещали, что когда мы вернемся, башня Вортимер будет уже разрушена. А затем на престол взойдет новый принц и будет править достойно и справедливо. Я ответил им, что вскоре я вернусь в нашу пещеру у подножия холма вместе с близнецами.

Брине было грустно расставаться с дедом, но, с другой стороны, она была рада, что он заслужил уважение и признание у своего народа. Теперь его ждет радушный прием, и он сможет спокойно жить в лесах Талакарна, обучая Ивейна и Ллис всему, что он знал сам.

Она подбежала к деду и порывисто обняла его. Радость и счастливое ожидание будущего светилось в ее глазах, с любовью смотревших на старика.

Он словно прочел ее мысли. Он гордился своей внучкой, хотя предстоящая разлука с нею омрачала его радость.

– Не волнуйся за меня. Теперь у меня есть два новых ученика. Они сообразительны и способны, и я вновь и вновь удивляюсь их пытливому детскому уму. Я позабочусь о них, а когда придет время, они смогут позаботиться обо мне. Теперь моя жизнь обрела смысл – я должен передать им все тайны, все сокровенное знание, которым обладаю, чтобы не прервалась нить, связующая поколения.

Вульф подошел к Брине и взял ее за руку. Пришло время покинуть этот домик и отправиться в замок на королевский пир. Глиндор и дети последовали за ними.

К вечеру они прибыли в замок.

Идя длинным коридором в тронный королевский зал, Вульф мысленно перечислял все беды, миновавшие их вчера: Эдвин разоблачен и бежал, Эсгферт и его трон спасены, Ястреб повержен. Колдун с двумя новыми учениками отправится в свои родные леса, а прекрасная колдунья подарит свою любовь ему, Вульфу.

Вульф взял Брину под руку, и они медленно вошли в огромный зал, освещенный множеством свечей и факелов. Все присутствовавшие в зале громкими криками приветствовали этлинга Вульфа, спасшего короля, и волшебницу Брину, победившую целое войско.

Они были молоды, они любили друг друга и верили, что впереди их ждет счастье.

ЭПИЛОГ

Брат Эльрик уныло вздохнул. Вот уже несколько часов он сидел над чистым листом пергамента и не мог решить, какие события минувшего года внести в летопись. Скоро монастырский колокол зазвонил, созывая братьев к вечерне. Но вряд ли после молитвы Эльрик смог бы собраться с мыслями. Он хотел закончить сейчас это дело, не откладывая на завтра. Эльрик окунул свое длинное гусиное перо в чернильницу и снова задумался. Чернила высохли, но он так и не написал ни строчки. Так что же выбрать? Какие события станут вехами истории для будущих поколений христиан? Монах начинал уже нервничать. Он задумчиво кусал кончик пера. Раньше такого не случалось, уже много лет он успешно справлялся со своей задачей, порученной ему отцом настоятелем. А теперь он сидит и не знает, о чем написать. Вечерний холод и сырость заставляли его то и дело ежиться. Черная сутана совсем не грела костлявое тело монаха.

Монах поднял глаза к потолку своей кельи и откинулся на спинку стула, потирая морщинистые желтоватые ладони.

Что же произошло в минувшем году?

Эсгферт правит страной, в соседних королевствах тоже все по-старому. Никто не умер в этом году – ни король, ни епископ, ни аббат. Не припомнив никаких знаменательных событий, Эльрик встал и собрался было уйти, как вдруг ему в голову пришла одна мысль.

Он снова уселся за стол и взялся за перо. Упустить что-то в летописи было грехом не меньшим, чем записать неправду. Эльрик макнул перо в чернила и написал, торопливо выводя слова и даже поставив одну кляксу, чего с ним раньше не бывало:

«И был средь птиц великий мор…» И это было правдой.

С чувством выполненного долга Эльрик положил перо, задул свечу и вышел из кельи, аккуратно закрыв за собой дверь.