Текст книги "Королева бурь"

9

В это время в Большом зале Дорилис с Маргали принимала гостей. Она впервые была одета как женщина, в длинное синее платье с кружевным воротником и расшитыми золотом рукавами. Ее блестящие медно-золотистые волосы были уложены башенкой на затылке и прихвачены брошью-бабочкой. Она казалась гораздо старше своих лет. На вид ей можно было дать лет пятнадцать – шестнадцать, и Донел невольно поразился красоте сестры, хотя и не обрадовался при виде столь резкой перемены.

Дурные предчувствия оправдались, когда Даррен во время официального представления невесте не сводил с Дорилис глаз, словно пораженный в самое сердце. Галантно склонившись над ее рукой, он произнес:

– Это воистину нежданная радость, кузина. Ваш отец заставил меня поверить, будто меня обручают с маленькой девочкой, однако я вижу перед собой очаровательную женщину. Все так, как я и думал: ни один отец не считает свою дочь созревшей для брака.

У Довела становилось все тяжелее на сердце. Почему Маргали это сделала? В брачном контракте Алдарана было четко указано, что о браке не может быть и речи до тех пор, пока Дорилис не исполнится пятнадцать лет. Старый лорд особенно подчеркивал юный возраст дочери, но теперь, когда она предстала перед гостями во взрослом наряде, этот аргумент не выдерживал никакой критики. Когда Даррен, по-прежнему бормотавший комплименты, вывел Дорилис на первый танец, Донел с беспокойством посмотрел им вслед.

Потом он обратился с вопросами к Маргали, но та лишь покачала головой:

– Это было сделано не по моей воле, Донел. Дорилис сама захотела одеться и причесаться по-женски. Я не могла ей перечить, она слишком сильно этого хотела. Ты не хуже меня знаешь, как неразумно провоцировать Дорилис, когда она чего-то хочет. Это платье ее матери, и хотя мне жаль видеть свою маленькую девочку такой взрослой, надо признать, что…

– Но она не взрослая, – перебил Донел. – И мой приемный отец потратил много времени, убеждая лорда Скатфелла в том, что Дорилис еще ребенок. Маргали, она в самом деле лишь маленькая девочка, и ты прекрасно знаешь об этом.

– Да, она девочка, и очень своенравная, – согласилась лерони. – Я не могла спорить с ней перед праздником. Кто знает, какую форму могло бы принять ее недовольство? Пока я могу настоять на чем-то важном, но если попытаюсь навязывать ей свою волю в мелочах, девочка вскоре вообще перестанет слушать меня. В самом деле, разве важно, какое платье она надела на помолвку, если, как ты говоришь, лорд Алдаран записал в брачном контракте, что Дорилис выйдет замуж в пятнадцать лет?

– Это не так уж важно, пока мой приемный отец здоров, – угрюмо заметил Донел. – Но этот случай может привести к неприятностям, особенно если с лордом Алдараном что-нибудь случится в течение ближайших нескольких лет.

Донел знал, что Маргали не выдаст его – она заботилась о мальчике с раннего детства и была близкой подругой его матери, – но все же вести такие речи о лорде Домена было неразумно, и он понизил голос:

– Лорд Скатфелл и его сын – совершенно беспринципные люди. Они не постыдятся принудить ребенка к браку ради своих амбиций и присоединить Алдаран к своим владениям. Если бы сегодня вечером Дорилис оделась как подобает ее возрасту, то общественное мнение составило бы противовес подобной угрозе. Теперь же никого не заинтересует ее настоящий возраст. Все вспомнят, что на церемонии обручения сестра выглядела взрослой, и решат, что правда на стороне Скатфеллов.

Теперь Маргали тоже забеспокоилась, но попыталась уйти от неприятного разговора.

– Думаю, ты зря воображаешь всякие ужасы, Донел, – сказала она. – Нет причин полагать, что лорд Алдаран не проживет еще десяток лет; во всяком случае, проживет достаточно, чтобы защитить дочь от слишком раннего брака. И потом, ты знаешь Дорилис. Она капризная девочка. Сегодня вечером ей нравится играть роль знатной леди, одетой в материнское платье и увешанной драгоценностями, а завтра все будет забыто, и она как ни в чем не бывало начнет играть с другими детьми. Тогда все смогут убедиться, кем она является на самом деле: маленькой девочкой, которой вздумалось поиграть во взрослую даму.

– Да будет так, во имя милосердной Аварры, – мрачно бросил юноша.

– Не вижу причин сомневаться в этом, Донел… А теперь ты должен исполнить свой долг перед гостями лорда. Многие женщины хотят потанцевать с тобой. Дорилис тоже будет удивляться, почему ты не приглашаешь ее на танец.

Горький смех зазвучал в душе Донела, когда он увидел, как Дорилис, шедшая рука об руку с Дарреном, оказалась в центре внимания группы юношей из мелких дворянских родов, именовавшихся Стражей Алдарана. Возможно, Дорилис и забавлялась, изображая знатную леди, но притворство оказалось неожиданно удачным. Она смеялась и флиртовала, открыто наслаждаясь лестью и восхищением окружающих.

«Отец не станет увещевать ее. Сестра слишком похожа на мать, и он гордится ею. Почему я должен беспокоиться или винить Дорилис? Здесь, на балу, среди друзей и родственников, ей ничто не угрожает. А завтра, несомненно, все будет так, как говорила Маргали: девочка наденет короткое платье, заплетет волосы в косичку и начнет носиться по замку как маленький демон. Тогда Даррен увидит настоящую Дорилис – девочку, которая уже может получить удовольствие от легкого флирта и танцев, но еще слишком далека от того, чтобы стать женщиной».

Стараясь отделаться от гнетущих подозрений, Донел всецело посвятил себя гостям. Обменивался вежливыми фразами с пожилыми вдовами, танцевал с молодыми женщинами, по тем или иным причинам оставленными без внимания, незаметно встревал между лордом Алдараном и назойливыми прихлебателями, которые могли взбесить старика неуместными просьбами. Но каждый раз, когда он смотрел на Дорилис, юноша замечал, что ее окружает толпа молодых мужчин.

Было уже за полночь, когда Донел наконец получил возможность потанцевать с сестрой. Она дулась на него в притворном негодовании, разрумянившаяся и прекрасная.

– Я думала, братик, что ты уже вообще не захочешь танцевать со мной.

Ее дыхание было свежим, но он ощутил слабый запах вина и нахмурился:

– Дорилис! Сколько ты выпила сегодня вечером?

Она виновато опустила глаза:

– Маргали сказала, что я могу выпить не больше одного бокала, но разве это справедливо, когда на твоей помолвке с тобой обращаются как с маленькой девочкой, которую укладывают спать с заходом солнца?

– Но ведь ты и есть маленькая девочка, – возразил Донел, едва сдерживая улыбку. – Я скажу Маргали, чтобы она отвела тебя наверх, к няне. Ты можешь опьянеть, Дорилис, и тогда никто не будет считать тебя настоящей леди.

– Но сейчас я вовсе не пьяна. Мне просто очень весело и хорошо. – Она вскинула голову и улыбнулась: – Полно, Донел, не брани меня. Весь вечер я ждала случая потанцевать с моим дорогим братом. Разве ты не пригласишь меня на танец?

– Как ты захочешь, чиа.

Он провел сестру в бальный зал. Дорилис отлично танцевала, но сейчас, выполняя пируэт, зацепилась за непривычно длинный подол платья и тяжело рухнула на Допела. Он удержал ее; девочка со смехом обвила его шею руками и положила голову ему на плечо.

– О-о-о, может быть, я в самом деле слишком много выпила! Каждый из моих партнеров после танца предлагал мне бокал вина, а я не знала, как отказаться, чтобы при этом не выглядеть невежливой. Надо будет спросить Маргали, как вести себя в таких обет… обстоятельствах. – На последнем слове Дорилис запнулась и хихикнула. – Если это и значит быть пьяной, Донел, – чувствовать себя веселой и воздушной, похожей на куколку из бусин на нитке, какие продают старухи на рынке в Каэр-Донне, – то мне это нравится!

– Где Маргали? – спросил Донел, озираясь по сторонам в поисках пожилой лерони; про себя он решил, что сегодня ему придется серьезно поговорить с ней. – Я немедленно отведу тебя к ней.

– О бедная Маргали! – Дорилис с невинным видом взглянула на него. – Ей нездоровится. У нее сильно разболелась голова, и я уговорила ее лечь отдохнуть. – Девочка агрессивно добавила: – Мне надоело, что она стоит надо мной с укоризненной миной, словно это она – леди Алдаран, а я – простая служанка. Слуги не имеют права приказывать мне…

– Дорилис! – сердито перебил Донел. – Ты не должна так говорить! Маргали – наша лерони. Она благородного происхождения. И если дом Микел препоручил тебя ее заботам, твой долг – слушаться ее, пока ты не вырастешь и не сможешь сама отвечать за свои поступки. Сейчас ты ведешь себя как скверная маленькая девчонка. Как ты можешь насылать головную боль на свою приемную мать? Смотри, как ты уронила свое достоинство: напилась, словно последняя девка из конюшен! А Маргали даже не может поставить тебя на место!

Донел не на шутку рассердился и встревожился. Он сам, дом Микел и Маргали были единственными людьми, против которых Дорилис раньше никогда не применяла свой ларан.

«Если она больше не хочет слушаться Маргали, то как ее образумить? Она испорчена и неуправляема. Я надеялся, что Маргали сможет держать ее в узде, пока она не подрастет, но теперь…»

– Мне очень стыдно за тебя, Дорилис, и отец будет недоволен, когда узнает о том, что ты сделала с Маргали, которая всегда была так добра к тебе, – сурово сказал юноша.

– Я леди Алдаран и делаю только то, что захочу! – ответила девочка, упрямо выставив маленький подбородок.

Донел обескураженно покачал головой. Этот контраст поражал его. Дорилис выглядела как взрослая женщина, и притом очень хорошенькая, но разговаривала и вела себя как испорченный ребенок, которым, в сущности, и была. «Хорошо бы ее сейчас увидел Даррен. Тогда бы он разглядел в ней капризную девочку».

Однако, поправил себя Деллерей, она уже не совсем ребенок. Ее ларан позволил ей поразить Маргали жестокой головной болью. «Может быть, нам стоит считать себя счастливчиками, пока сестра не обрушивает на нас громы и молнии? А ведь, уверен, она смогла бы это сделать, если бы рассердилась по-настоящему!» Донел возблагодарил богов за то, что Дорилис не обладала телепатическими способностями и не могла прочесть его мысли.

– Ты не должна оставаться в мужской компании, если ты пьяна, чиа, – умиротворяющим тоном произнес юноша. – Позволь мне отвести тебя наверх, к няне. Уже поздно, и гости скоро разойдутся по своим комнатам. Разреши мне проводить тебя, Дорилис.

– Я не хочу спать, – капризно ответила сестра – Мы с тобой потанцевали только раз, а с отцом я вообще не танцевала. И потом, я обещала Даррену еще один танец. Смотри, вот он идет сюда!

– Но ты не в состоянии танцевать, Дорилис, – настаивал Донел. – Ты же едва держишься на ногах.

– Нет, я в самом деле… Даррен! – воскликнула она, подойдя к своему жениху и умело состроив ему глазки. – Потанцуй со мной. Донел выбранил меня; он считает, что как старший брат имеет на это право. Но мне надоело его слушать.

– Я пытался убедить сестру, что вечеринка продолжается уже достаточно долго для столь юной девушки, – сказал Донел – Возможно, она лучше прислушается к твоим словам, Даррен, ведь ты ее будущий муж.

«Если он пьян, то я не разрешу ей уйти с ним, – сердито подумал Деллерей. – Даже если мне придется поссориться с ним прямо здесь».

Но Даррен, казалось, прекрасно владел собой.

– В самом деле, Дорилис, уже поздно, – заметил он. – Как ты думаешь…

Внезапно в дальнем конце зала послышались крики.

– Боже милосердный! – воскликнул Даррен, повернувшись на шум. – Это младший сын лорда Сторна и тот молодой хлыщ из Дерриел-Форст. Они сцепились. Как бы дело не дошло до драки!

– Мне нужно идти туда, – торопливо сказал Донел, вспомнив об обязанностях распорядителя церемонии и официального хозяина празднества. Но, уходя, он встревоженно взглянул на Дорилис.

– Я присмотрю за ней, Донел, – пообещал Даррен с обычной невозмутимостью. – Иди и разберись с ними.

– Благодарю тебя, – ответил Донел. Даррен был трезв; кроме того, в его же интересах удержать невесту от скандального поведения в обществе. Он поспешил на звук сердитых голосов – туда, где два молодых парня из враждующих семей ожесточенно спорили друг с другом. Донел был искушен в тактике разрешения подобных споров. Подошел к молодым людям и, присоединившись к дискуссии, убедил каждого из них в том, что правда на его стороне, а затем тактично развел их в стороны. Старый лорд Сторн взял под опеку своего вспыльчивого сына, а Донел отвел молодого Патрика Дерриела в другой конец зала. Через некоторое время юноша протрезвел, извинился и присоединился к своим родственникам, собиравшимся уходить. Донел обвел взглядом бальный зал, надеясь увидеть свою сестру и Даррена. Но их не было, и он подумал, что Даррен все же убедил Дорилис отказаться от танцев и идти спать.

«Если он имеет влияние на Дорилис, то, может быть, нам стоит даже поблагодарить его. Некоторые Алдараны владеют командным тоном; например, отец, когда он был моложе. Может быть, Даррен таким образом повлиял на Дорилис?»

Он безуспешно искал взглядом Даррена. Им начало овладевать смутное предчувствие беды. Словно подтверждая его страхи, вдалеке послышался слабый рокот грома. Когда Донел слышал гром, он всегда думал о Дорилис. Усилием воли юноша приказал себе выбросить из головы глупые мысли: в горах уже наступил сезон гроз, и гром был естественным явлением. Тем не менее он был испуган. Неужели что-то случилось с Дорилис?

Как только Донел направился к ссорящимся гостям, Даррен положил руку на плечо Дорилис:

– Твои щечки порозовели, дамисела. Это от жары в бальном зале, или ты натанцевалась до изнеможения?

– Нет, – ответила она, подняв руку к лицу. – Но Донел считает, что я выпила слишком много вина, и постоянно бранит меня. Он хочет, чтобы меня отправили в постель, словно маленькую девочку.

– Мне ты вовсе не кажешься девочкой, – заметил Даррен.

Она придвинулась ближе.

– Я знала, что ты согласишься со мной!

«Почему они так упорно пытались убедить меня, что она не созрела для брака? – подумал Даррен. Его взгляд скользил по ее стройной фигуре. – Она вовсе не ребенок. Кого они хотели обмануть? Или этот старый козел, мой дядюшка, тянет время в надежде на более выгодную партию? А может, он собирается объявить наследником бастарда из Рокравена?»

– Здесь в самом деле очень жарко, – сказала Дорилис, придвинувшись к Даррену. Ее горячие, потные пальцы легли на его руку.

Он улыбнулся невесте.

– Тогда выйдем на балкон, там прохладнее.

Он повел ее на балкон, Дорилис замешкалась, зная, что молодой девушке не подобает покидать бальный зал без сопровождения родственников. «Но Даррен мой кузен! – возмущенно подумала она. – И к тому же мой будущий муж».

Холодный горный воздух освежил Дорилис. Она глубоко вздохнула и оперлась на перила балкона.

– Спасибо, Даррен, – сказала леди Алдаран. – Я так рада уйти из этого людного места! Ты очень добр ко мне.

Ее тон был таким бесхитростным, что Даррен нахмурился и удивленно посмотрел на девушку.

Как же она ребячлива для своих лет! А может быть, она идиотка или слабоумная? Впрочем, какая разница? Дорилис была наследницей Домена Алдаранов, и Даррену оставалось лишь развить свой успех – так, чтобы она стала протестовать, если ее родственники найдут повод для расторжения брачного контракта. Чем раньше это случится, тем лучше; просто позор, что старый лорд хотел заставить его ждать целых четыре года! Девушка явно созрела, и отсрочка казалась Даррену совершенно неразумной.

А если невеста ведет себя по-детски, то его задача упрощается. Даррен сжал ладонь, доверчиво вложенную в его руку, и ласково сказал:

– Любой мужчина не раздумывая оказал бы тебе такую услугу, Дорилис. Кому не захочется побыть наедине со своей невестой? А если она к тому же так прекрасна, как ты, то услуга становится не обязанностью, а удовольствием.

Дорилис покраснела:

– Я в самом деле красива? Маргали говорила мне об этом, но она всего лишь пожилая женщина и едва ли может судить о красоте.

– Ты прекрасна, Дорилис, ты очаровательна, – ответил Даррен, и она увидела его белозубую улыбку.

«Он говорит правду, – подумала девочка. – А не просто хочет казаться вежливым!» И ощутила первый, еще полудетский толчок осознания собственной силы – власти женской красоты над мужским естеством.

– Мне говорили, что моя мать была очень красивой, но она умерла, когда я родилась на свет. Отец говорит, что я похожа на нее. Ты когда-нибудь видел ее, Даррен?

– Лишь в детстве, – ответил тот. – Но это правда: Алисиана из Рокравена считалась одной из прекраснейших женщин от Кадарина до Стены Мира. Некоторые говорили, что она околдовала твоего отца, но ей не требовалось ничего, кроме красоты. Ты в самом деле очень похожа на нее. Может быть, ты так же хорошо умеешь петь?

– Не знаю, – задумчиво сказала Дорилис. – Я могу «держать мелодию», как говорит учительница музыки, но, по ее мнению, я еще слишком мала и неизвестно, будет ли у меня настоящий голос. А ты любишь музыку, Даррен?

– Я плохо разбираюсь в этих материях, – с улыбкой отозвался он, придвинувшись к девочке. – Но для того, чтобы женщина была привлекательной в моих глазах, ей не нужен хороший голос. Ну же – я твой кузен, родственник и жених… ты поцелуешь меня, Дорилис?

– Если хочешь, – наивно ответила она и подставила щеку для поцелуя. Даррен снова задался вопросом: дразнит ли она его или же у нее не все в порядке с головой? Он взял ее лицо в ладони, повернул к себе и поцеловал в губы.

Дорилис подчинилась поцелую, но в полупьяном вихре ощущений, закружившем ее, послышался слабый сигнал тревоги. Маргали предупреждала ее… «А, эта Маргали всегда старается испортить веселье!» Она прижалась к Даррену, позволяя ему крепко обнять себя, наслаждаясь его прикосновениями, раскрыв губы для жадных поцелуев. Дорилис не была телепаткой, но обладала сильным лараном. Среди неясных и расплывчатых эмоций уловила его желание и смутную мысль: «В конце концов, это может оказаться не так плохо, как я полагал!» Ей было интересно, чему он радуется, но потом поняла – вернее, подумала, что поняла. Конечно же, молодой человек был недоволен тем, что ему предстоит обручиться с незнакомой родственницей, которую он считал маленькой девочкой. Но теперь он увидел, что она вовсе не маленькая, назвал ее прекрасной! Дорилис была на седьмом небе от счастья.

Даррен продолжал целовать ее – медленно, настойчиво, не отрываясь от ее губ. Дорилис была слишком пьяна и слишком неопытна, чтобы понять, что с ней происходит. Но когда он расшнуровал ей лиф и его пальцы заползли внутрь, подбираясь к груди, она внезапно вспыхнула и оттолкнула его.

– Нет, Даррен, это неприлично! Ты не должен… – запротестовала девочка, еле ворочая языком. Впервые подумала, что Донел, наверное, был прав: не следовало так много пить. Лицо Даррена раскраснелось. Он не собирался отпускать Дорилис. Она крепко вцепилась в его руки своими маленькими пальчиками и оттолкнула их.

– Нет, Даррен, нет! – И принялась лихорадочно зашнуровывать лиф.

– Все в порядке, Дорилис, – произнес он таким хриплым голосом, что ее бросило в дрожь. – Все нормально. Мы поженимся, когда ты пожелаешь. Ты же хочешь выйти за меня замуж, правда?

Он снова привлек ее к себе и поцеловал, грубо и настойчиво.

– Дорилис, послушай меня. Если ты позволишь овладеть тобой сейчас же, то твой отец будет вынужден согласиться на бракосочетание.

Теперь Дорилис встревожилась. Отодвинулась от жениха, начиная понимать, что ей следует как можно скорее уйти с балкона. В своей невинности она еще не могла понять, чего от нее хотят, но знала, что это неправильно. Ее пальцы, зашнуровывавшие лиф, нервно дрожали.

– Мой отец… Маргали говорит, что я еще недостаточно взрослая для настоящего брака.

– А, эта лерони! Что может знать о любви и браке какая-то старая дева? – Даррен рассмеялся. – Иди сюда и поцелуй меня еще раз, моя крошка. Ну, ну, не дергайся. Вот так, теперь так…

Она чувствовала грубую, пугающую силу его поцелуев. Его руки больше не ласкали, но грубо лапали ее.

– Даррен, отпусти меня, – умоляла девочка. – Пожалуйста, пожалуйста, ты не должен! – Ее голос звенел от испуга. – Отцу это не понравится. Убери руки! Умоляю тебя, кузен, родич!

Дорилис оттолкнула его, но она была лишь опьяневшей одиннадцатилетней девочкой, а Даррен – взрослым мужчиной, к тому же абсолютно трезвым. Ее затуманенный ларан выхватывал из мешанины образов его желание, решимость с оттенком жестокости.

– Нет, не сопротивляйся, – бормотал жених. – Когда все закончится, твой отец с радостью отдаст тебя в жены, и ты будешь довольна – не так ли, моя маленькая, моя красавица? Ну, иди же ко мне!

Охваченная ужасом, Дорилис слабо отбивалась:

– Отпусти меня, Даррен! Отпусти меня! Папа очень рассердится, и Донел тоже рассердится. Отпусти меня, Даррен, иначе я позову на помощь!

Она заметила, что в его глазах мелькнула тревога, и открыла рот, собираясь закричать. Но Даррен опередил ее. Жесткая ладонь зажала ей рот, заглушив крик.

Ужас Дорилис неожиданно сменился бешенством. Как он посмел? Не сдерживая ярости, она потянулась, как делала это с младенчества, когда кто-то прикасался к ней против ее воли, и ударила …

Даррен отпрянул с приглушенным криком и зашипел от боли:

– Ах ты маленькая ведьма! Как ты осмелилась?

Размахнувшись, ударил ее по щеке с такой силой, что Дорилис чуть не потеряла сознание.

– Ни одна женщина не смеет так поступать со мной! Ты же хочешь, чтобы тебя целовали и обнимали! Ну нет, теперь уже слишком поздно!

Когда она упала на пол, Даррен опустился на колени рядом с ней, срывая с себя одежду. Дорилис, ослепленная гневом и ужасом, снова ударила. Раскат грома заглушил ее крик, и она увидела сверкающую белую вспышку, ударившую в грудь жениха. Он откинулся назад с искаженным лицом, потом покачнулся и тяжело упал на нее. Девочка оттолкнула его в сторону и поднялась на ноги, хватая ртом воздух и борясь с подступившей тошнотой. Даррен лежал без чувств, не двигаясь. Никогда, никогда еще она не наносила удар с такой силой… «О, что я наделала!»

– Даррен, – умоляла она, склонившись над неподвижным телом. – Даррен, вставай! Я не хотела сделать тебе больно, но ты не должен был так грубо приставать ко мне. Мне это не нравится. Даррен! Даррен! Тебе в самом деле так плохо? Кузен, ты слышишь меня?

Но он молчал. Ужас снова пронзил Дорилис, она побежала к двери бального зала, забыв о своей растрепавшейся прическе и расстегнутом платье.

«Донел! – Сейчас она могла думать только о нем. – Донел знает, что делать! Я должна найти Довела!»

Панический крик сестры эхом отозвался в сознании Довела, хотя его и не услышали в бальном зале. Деллерей торопливо извинился перед пожилым другом своего деда, остановившимся поговорить с ним, и устремился на поиски, направляемый беззвучным зовом о помощи.

«Этот ублюдок Даррен!» – Он открыл дверь балкона, и Дорилис почти сразу же упала в его объятия. Прическа в беспорядке, платье на груди порвано.

– Дорилис! Чиа, что случилось? – спросил брат, чувствуя, как гулко забилось его сердце. Боги милосердные, неужели Даррен осмелился приставать к одиннадцатилетней девочке? – Успокойся, бредилла. Никто не должен увидеть тебя в таком виде. Зашнуруй лиф, быстренько!

Он мрачно размышлял о том, как скрыть этот инцидент от лорда Алдарана. В противном случае вспыхнет ссора с родственниками из Скатфелла. Донелу даже не приходило в голову, что это может принести ему выгоду.

– Не плачь, сестренка. Твой кузен, несомненно, был пьян и не знал, что делает. Теперь понимаешь, почему молодая девушка не должна много пить. Пошли, Дорилис, не плачь.

– Даррен… – дрожащим шепотом произнесла она. – Я ударила его. Я не знаю, что с ним случилось. Он лежит там и не отвечает. Он очень грубо целовал меня. Сначала я хотела целоваться с ним, но потом он стал домогаться меня. Я остановила его, он ударил меня. Потом я рассердилась и… и вызвала молнию. Но я не хотела сделать ему больно, честное слово, не хотела! Пожалуйста, Донел, пойди и посмотри, что с ним случилось.

«О, милосердная Аварра!» – Учащенно дыша, Донел вышел с сестрой на балкон и склонился над Дарреном, уже зная, что предстоит увидеть. Лицо Даррена смотрело в ночное небо невидящими глазами. Тело уже начинало остывать.

– Он мертв, Дорилис. Ты убила его.

Донел обнял сестру, словно пытаясь защитить ее от огромного и жестокого мира. Она дрожала всем телом, как молодое деревце на ветру. Над башнями замка Алдаран прокатывались сердитые раскаты грома, постепенно затихая вдали.