Текст книги "Спуск"

Глава двенадцатая

У Луизы на посту детектива не было выходных. В принципе, она могла иногда не выходить на работу, но реальность вечно вносила свои коррективы. Даже теперь, доехав от Уорла до дома родителей в Бристоле, то есть совсем недалеко, она испытывала вину за то, что покинула участок. Последние два дня она по большей части занималась делом о самоубийствах и все больше заходила в тупик. Пока очень мало что связывало Викторию и Клэр. Обе уроженки Уэст-Кантри[5]5
  Неофициальное название региона на юго-западе Англии, букв, «западное графство».


[Закрыть], они, однако, ходили в разные школы и выросли в разных семьях. Клэр жила в детдоме с тринадцати лет, а Виктория – с матерью, пока та не умерла, когда Виктории было девятнадцать. Они внимательно изучили места, где жили жертвы, но пока что сходство обнаружили лишь в предсмертных записках. Даже отчеты токсикологов не помогли – общим были лишь следы марихуаны у обеих в крови. Луиза запросила дальнейшее исследование, но результаты должны были прийти не раньше чем через неделю.

Она поехала по трассе А-370, которая ей нравилась больше, чем монотонная М-5 – сплошь повороты мимо маленьких деревушек, отделяющих Уэстон от большого города.

Эмили ждала ее. Заезжая во двор родителей, Луиза увидела лицо племянницы, та стояла, прижавшись к окну гостиной, и, когда она вышла из машины, Эмили уже выбегала из входной двери. Луиза присела на корточки, и племянница обхватила ее, словно заранее не желая отпускать обратно. Эмили еще не научилась толком выражать эмоции словами, но то, как крепко и как надолго она ее обняла, сказало Луизе все, что нужно было знать о чувствах ребенка.

– Давай пойдем в дом.

Луиза осторожно отцепила от себя девочку.

– Бабуля блинчики жарит, – сказала Эмили, прыгая по коридору.

– Да? А меня в детстве не угощали блинчиками.

– Вкусное – внукам, а не детям, – сказала Эмили. Ее этот факт явно радовал, но Луиза заметила нелицеприятное замечание о родительстве, которое малый возраст племянницы заставил звучать еще жестче.

В доме ее мать переворачивала блинчики на плите, а отец пил кофе и читал субботние газеты. Она поцеловала обоих в щеку и, испытывая что-то вроде ностальгии, села за кухонный стол.

– Как ты, милая? – спросил отец, откладывая газету.

– Устала.

– Ты слишком много работаешь.

– Кто бы говорил.

– Ну вот, – сказала ее мать, ставя на стол панкейки, – налетайте.

Отец потер руки.

– Дай-ка мне кленовый сироп, Эмили.

За разговором никто не упоминал отсутствующего члена семьи. Предполагалось, что Пол возьмет Эмили погулять после обеда, и Луиза надеялась, что к тому времени у него пройдет похмелье.

Эмоции племянницы было так легко прочесть. Улыбка появлялась и исчезала на ее лице, пока она ела добавку блинчиков, словно в голове царил хаос. Луиза была не уверена, что простит брата, который заставил ее пережить такое.

– Давай-ка переодевайся, – сказала она, когда они закончили с едой. – Хочешь, пойдем в парк?

Эмили просияла и умчалась наверх.

– Когда вы в последний раз говорили с Полом? – спросила Луиза, едва та удалилась на достаточное расстояние.

– Вчера, – сказала ее мать.

– И что он?

– Был, судя по голосу, не в лучшей форме, но сегодня обещал прийти вовремя.

Луиза загрузила посудомойку, заметила усталость в глазах матери при свете солнца.

– Он еще что-то сказал по поводу того, что Эмили живет здесь?

– Спросил, когда сможет ее забрать. Сказал, что поругался с тобой по телефону.

– А вы что сказали?

– Что поговорим с ним, когда он приедет.

Отец налил себе еще кофе.

– Не уверена, что просто разговоров будет достаточно, – сказала Луиза.

– А что ты предлагаешь? – спросила мать.

– Нужно, чтобы он понял: это серьезно.

Мать опустилась на стул, тихонько кряхтя.

– Он передал нам, что ты сказала.

– А что вы хотели, чтобы я ему ответила?

Луизе самой не нравилось, что она говорит, будто оправдываясь.

– Даже если бы Эмили могла жить с нами постоянно, подумай, как это может повлиять на нее. Все равно что потерять обоих родителей.

– Мам, не думаю, что до этого дойдет, но Пол должен понимать – это не исключено. На него может подействовать лишь страх потерять Эмили. Мы ему можем помочь, но лишь если он сам того захочет. Если угроза потерять Эмили может заставить его действовать – значит, мы ее применим.

– Я не хочу без папы.

Луиза мысленно выругалась, когда на кухне показалась грустная Эмили.

– Подслушивать нехорошо, – сказала ее мать.

– Не хочу без папы, – повторила Эмили, чуть не плача.

Отец Луизы подхватил девочку и прижал к себе, она расплакалась.

– Никто не хочет, чтобы ты уезжала от папы, – сказал он, и у него у самого покраснели глаза.

– Прости, Эмили, – сказала Луиза, подходя к племяннице. – Ты же знаешь, папа сейчас не в порядке.

– Он скучает по маме, – сказала девочка, всхлипывая.

– Знаю, милая, мы все скучаем. Мы хотим помочь твоему папе справиться – всей семьей. Так что, пойдем в парк?

Эмили нахмурилась, поцеловала деда и схватила куртку в коридоре.

– А ты сможешь остаться, чтобы мы могли поговорить с Полом все вместе? – спросила мать тихо, чтобы Эмили не услышала.

Луиза отвернулась.

– Мне пора возвращаться, мам. Я и так не имела права уезжать.

– Так выходной же.

– Знаю. Возможно, стоило попросить отгул, но через час мне пора.

– Ладно. Понимаю.

Впрочем, язык тела ее матери противоречил словам.

В парке в конце дороги Луиза сама играла в детстве, ей вспомнилось, как они играли там вместе с Полом, и это счастливое воспоминание тут же испортило другое: годы спустя он же, с друзьями, пьет и курит, велит ей идти домой и этим причиняет боль.

Эмили все еще была не в духе, когда они прошли в сторону теннисных кортов.

– Может, на качели?

Племянница нахмурилась, будто услышала глупейший вопрос, и Луизе в этот момент было легко представить, каким подростком Эмили однажды станет. Она подняла руки.

– Ладно, просто предложение.

– Неудачное, – сказала Эмили с ноткой юмора.

– Тогда чем ты хочешь заняться?

– Можем просто погулять.

Такой хорошей идеи Луиза давно не слышала.

Должно быть, они обошли парк раза четыре, прежде чем отправиться домой, причем последние два круга Эмили держала ее за руку. Они шли практически молча, наслаждаясь тишиной в воздухе и просто тем, что были вместе.

Когда они вернулись к дому родителей, Эмили остановилась и посмотрела на нее. В глазах ее была такая печаль, что Луиза невольно отвернулась.

– Что такое, милая?

Эмили помолчала сосредоточенно.

– А ты все еще любишь папу?

– Конечно, глупышка, разумеется, да. – Луиза присела на корточки и обняла девочку. – Все любят твоего папу. И как раз поэтому мы хотим, чтобы он снова был в порядке.

Луиза осталась дома столько, сколько могла. У нее было вечернее совещание с техспецом из Портисхеда, на которое нельзя опаздывать, но было так тяжело покидать Эмили, даже под присмотром родителей. Девочка смотрела на нее так грустно, что Луиза хотела бросить все и остаться с ней. Из пробки на шоссе А-369 она хотела было позвонить Полу, но поняла, что не вынесет еще одной ссоры. Придется надеяться, что он поступит правильно, а она сделает все возможное, чтобы так оно и было.

Глава тринадцатая

Отдел полиции Эйвона и Сомерсета располагался в специально построенном здании в Портисхеде на окраине Бристоля. Оно напоминало новый участок в Уэстоне, только более старый и побольше. Один из техспецов, с которыми Луиза прежде работала, Саймон Коулсон, оказал ей любезность и согласился ускорить обследование ноутбука Клэр. Он закончил работу накануне ночью и предложил встретиться после обеда.

Луиза ненавидела возвращаться сюда. Все приятные воспоминания, связанные с этим местом, были уничтожены делом Уолтона и его печальным исходом. Она отказывалась робеть перед Финчем: если он окажется там – пускай, они типа члены одной команды, но все равно испытала облегчение, дойдя до отдела ИТ и не встретив никого знакомого.

– Приношу дары, – сказала она Коулсону, как всегда, прячущемуся за монитором. Она поставила кофе и положила круассаны, и он поднял голову, пусть и не сразу.

– Луиза, рад вас видеть.

Он не без труда посмотрел ей в глаза.

У Коулсона была бледная кожа человека, проводящего слишком много времени перед светящимся экраном. Белки его глаз покраснели, и Луизе стало интересно, а часто ли вообще он выходит на улицу.

– Я тоже рада, Саймон. Похоже, погодка не та, какая вам по нутру.

На улице ярко светило солнце.

– Ну, вы же знаете – пока я тут, что мне до погоды?

Она отчасти завидовала его одержимости. Он буквально жил работой и точно просиживал бы за компом, даже если бы ему за это не платили. При желании он мог быть общителен, обладал суховатым чувством юмора и не боялся говорить открыто, но Луиза была уверена, что жизнь его почти полностью посвящена работе. Возможно, именно поэтому он сейчас и сидел за работой – впрочем, как и она: иронию ситуации нельзя было не оценить.

– Ну, и что тут у вас есть для меня?

Она откусила от круассана.

Лицо Коулсона переменилось так заметно, что Луиза невольно улыбнулась. Его словно включили – в глазах появились жизнь и любопытство, и он вытащил два ноутбука из ящика стола.

– Старые машины. Вот эту забрали из дома Виктории Уоррингтон. – Он протянул ей технику в защитном пакете. – Одинаковые. Я удивился тому, что нашел – и, надо признать, я не нашел почти ничего.

Энтузиазм мешал ему говорить по делу.

– И что вы нашли, Саймон?

– А, да, простите. Вот. – Он показал скриншоты на своем ноутбуке. – Пришлось копнуть глубоко, чтобы обнаружить это. Ловко было спрятано. Видите ли, пользователь вводит IP-адрес в строку поиска, чтобы получить доступ к странице, но программа автоматически уничтожает адрес в истории страницы и в самой системе. Это похоже на доступ к так называемому дарк вебу, но сложнее, особенно для такой допотопной техники.

– И куда они пытались зайти?

– В том-то и дело, что не знаю. Есть история поиска, все как обычно – соцсети, порнушка и так далее, но я не могу определить, когда использовалась эта прога и использовалась ли в принципе.

– Есть идеи?

– Говорю же, какой-то гребаный дарк веб. Возможно, пользователь заходил на спрятанный сайт, через который мог связываться с другими пользователями. Может, что-то продавал или покупал.

– И вы это нашли на обоих ноутбуках?

– Да, совершенно одинаковые программы.

– Может, совпадение?

– В MIT есть отдел, который занимается такими случаями, возможно, они помогут. Я передам им ноутбуки. Я уже написал им, чтобы выяснить, не сталкивались ли они раньше с таким софтом, он новый и пока не внесен в базу данных.

– Спасибо, Саймон. Как собираетесь провести остаток выходного?

– Возможно, останусь тут поработать. А вы?

Луиза пожала плечами.

– Примерно так же.

И тут в кабинет вошел детектив Финч.

Прежде чем обернуться, она почувствовала запах его лосьона после бритья, тот самый, цитрусовый. Ей стало худо при мысли, что когда-то ей нравился этот запах.

– Луиза, какой сюрприз. Мне сказали, что ты вернулась на прежнюю делянку, – сказал Финч, подчеркивая слово «прежняя»: можно подумать, Луиза забыла, что она тут больше не работает.

Луиза поборола прилив адреналина. Коулсон снова скрылся за монитором и старался не бросаться в глаза.

– А я как раз уходила.

– Я тебя провожу, – улыбнулся Финч.

Было стыдно думать, что когда-то ей нравилась эта улыбка, а теперь хотелось содрать ее с его лица. К чести Коулсона, он поднял глаза, чтобы удостовериться, что Луизу устраивает предложение Финча.

– Спасибо за помощь, Саймон, – сказала она и кивнула. Финч открыл перед ней дверь.

Уже не впервые Луизе стало интересно, не поставил ли Финч на ее телефон какой-то прибор слежения. Когда она была одна, он посылал ей анонимные сообщения, обычно перед сном – и вот, пожалуйста, явился лично. Это уже отдавало паранойей, и ей было невыносимо, что Финч довел ее до такого. Она не заговорила с ним, просто шагала по извилистым коридорам, и больше всего на свете ей хотелось убраться отсюда как можно скорее.

– Ваш человек тут отлично справляется, – сказал Финч, все еще улыбаясь.

– Фаррелл хороший сотрудник.

– Я бы сказал, лучший в вашем отделе.

Коридоры казались уже, чем Луизе помнилось, и даже в таком сравнительно безопасном месте, как полицейский участок, ей было не по себе наедине с Финчем. Не то чтобы он пугал ее, но она беспокоилась о том, что будет делать, если придется терпеть его близость еще какое-то время. По выражению его лица было ясно – Финч это понимает. Он хотел, чтобы она совершила ошибку, сказала или сделала что-то, что заставит ее выглядеть непрофессионально, но она не намеревалась доставить ему подобное удовольствие.

– Что тебе было нужно от Коулсона?

Его явно разочаровывало отсутствие у нее сколько-нибудь заметной реакции.

– Сам-то как думаешь? Он же айтишник, вот и подумай.

– А конкретно?

– Вот иди и спроси его сам, Тимоти, – уверена, стоит мне уйти, как ты это тут же сделаешь.

Финч поморщился при звуке своего полного имени.

– Не знал, что мы имеем обыкновение что-то скрывать друг от друга, Луиза.

– Ты много чего не знаешь, Тим. Полагаю, все по-прежнему.

Луиза направилась через стеклянные двери на парковку.

– Увидимся, – крикнул Финч ей вслед.

Луиза не дрогнула под его возмущенным взглядом, открыла дверцу машины и села, глубоко выдохнув, хотя на самом деле хотелось заорать.

Больше всего на свете ей хотелось вернуться в Бристоль коротким путем и провести остаток дня с Эмили и родителями. Ей было жаль одиночку-фанатика Саймона, но сходство с ее собственной жизнью было слишком очевидно. Почти весь ее отдел наслаждался отдыхом, а она, как и Коулсон, работала в выходной. В MIT было ровно так же, но иногда она спрашивала себя, зачем тратит столько сил в ущерб всему остальному. Она не могла отрицать, что все еще хочет оправдаться и показать себя в деле. Отступать тяжело, но конфликт с Финчем подорвал ее уверенность в себе. С ней, конечно, поступили нечестно, но в итоге на нее с подозрением смотрели и в штабе, и в Уэстоне. Не будет преувеличением сказать, что многих бы порадовала ее отставка. Такой легкий выбор. У нее были ценные навыки, которые могли пригодиться в другом месте, и ей уже предлагали работу с приличным окладом и более щадящим графиком. Но она не даст никому указывать себе – столько сил вложила, чтобы подняться, и, хотя ее нынешнее положение было далеко от идеала, она все еще видела разницу, и если это будет означать одиночество и неоплачиваемые сверхурочные – что ж, так тому и быть.

Коулсон обещал прислать ей по электронной почте всю обнаруженную информацию, и она направилась обратно в Уэстон. Она совершенно правильно перевела смерти Виктории и Клэр в разряд подозрительных, но правота отнюдь не приносила ей покоя. Проще всего было предположить, что они нашли друг друга на каком-то форуме для самоубийц. Луиза видела такие группы, иногда вполне открытые, когда работала в Клифтоне. Сначала они казались ей странными, такие непонятные темные места, где люди обсуждают, как бы покончить с жизнью. Но чем дольше она листала обсуждения, тем более банальными они казались. Просто обычные люди, переживающие ненормальный период своей жизни. В таких сообществах порицалась критика, напротив, почти всегда оказывалась моральная поддержка. Никто никого не побуждал расстаться с жизнью, и неизменно присутствовали ссылки на ресурсы, где можно было проконсультироваться и получить помощь. Луиза думала, что подобные ресурсы спасали каждый год не одну сотню жизней.

Теперь, узнав об одинаковых программах в обоих ноутбуках, она была убеждена, что в ближайшие недели станет ясно, что же связывало двух женщин. Ужасно, что они в конце концов приняли такое решение, но немного утешало, что до этого они могли хотя бы обсудить друг с другом свой выбор.

Пока что Луизу больше всего интересовало, общались ли они с единомышленниками. Мысль о дальнейших самоубийствах не давала покоя, и Луиза мысленно вернулась к ситуации с Эмили.

Рациональная часть ума говорила ей, что она неизбежно будет сравнивать детство погибших и то, что сейчас происходит с Эмили, но ей было неприятно, как переплелись ее частная жизнь и работа. Выражение лица Эмили, когда девочка спросила, любит ли она еще Пола, не давала покоя и влияла на то, с какой позиции она рассматривала дело. Мозг словно вышел из-под контроля, и мысль о том, как повзрослевшая Эмили может подписаться на сайт для самоубийц и поделиться своим отчаянием с незнакомцами в Сети, не оставляла ее всю дорогу.

Жара обессилила ее, и Луиза обрадовалась, что не встретила мистера Торнтона, когда подъехала к дому, – на сегодня с нее точно хватит светских бесед. Она налила себе воды и села в гостиной бунгало, глядя на крошечный садик. Со стороны других домиков не доносилось ни звука. Это был настоящий квартал пенсионеров – во всем, кроме названия. Луиза представила целую улицу стариков, торчащих у себя дома, прямо как она сейчас. Ей нравилось, как тут спокойно, но было страшно состариться раньше срока. До переезда в Уэстон она жила в квартире рядом с Клифтон-Уилидж в Бристоле, среди шумных баров и ресторанов. Это бунгало отличалось так сильно, будто она переехала в другую страну, а не на какие-то двадцать миль.

Эта мысль побудила ее к работе. Она достала фотографии Виктории Уоррингтон и Клэр Смедли и приколола их на пустую доску на стене гостиной. Внизу она добавила распечатки их предсмертных записок. Она провела вертикальную разделительную линию и написала внизу «программа». Возможно, она уделяла этому делу слишком много внимания, но ей хотелось, чтобы эти две жизни обрели какой-то смысл. Учитывая то, что происходило сейчас с ней самой, это казалось даже важнее, чем прежде. Кроме записок и условий проживания, она знала о жертвах так мало. Пока что единственным человеком, знакомым с Клэр лично, был хозяин квартиры, Эпплби. Луизе не хотелось думать, что это вообще единственный ее знакомый. На месте смерти девушки нашли остатки костра, и там явно были другие люди в момент, когда ее жизнь закончилась. Луизе было нужно их найти и придать смысл жизни Клэр.

Следующие несколько часов Луиза изучала в Интернете форумы для самоубийц, пытаясь найти упоминания Виктории и Клэр и следы их активности. По большей части там были анонимы, как и следовало ожидать, но в одном месте упоминались две женщины – пусть и безымянные, но подразумевались явно погибшие в Уэстоне.

Когда Луиза закрыла ноутбук, было уже темно. Она приготовила себе сэндвич и посмотрела перед сном какую-то незатейливую фантастику. В темноте спальни она прислушивалась к далекому гулу машин, едущих по шоссе, и думала то о брате и племяннице, то о Виктории, Клэр и о том, что еще только предстояло выяснить.

Глава четырнадцатая

Эми поборола уколы ревности. Джей ей не принадлежал. Они разве что целовались, и она столько раз видела его в окружении других женщин. Тогда почему было так тяжело видеть его наедине с женщиной?

Ее звали Салли, и она стала членом группы раньше Эми. Низенькая, коренастая, на голове копна черных волос, которая словно жила своей собственной жизнью. Эми несколько раз говорила с ней на собраниях и нашла ее дружелюбной и радушной. Они с Эми не враждовали, не стоило смотреть на нее в таком ракурсе. Эми вспомнила, что Меган сказала по поводу Клэр, которая приехала с Джеем в ночь, когда совершила прыжок, и слухи, что Виктория спала с Джеем перед смертью. Значит ли это, что Салли – следующая?

Она смотрела на расстоянии, как Джей купил две порции мороженого, такого белого, в рожках, в киоске у пирса. Даже отсюда было видно – Салли выглядела счастливой, как никогда, когда они шли вдвоем по пирсу.

Стоит ли рискнуть и проследить за ними? Если Джей увидит ее, то догадается, что она следит, пусть у нее сначала и не было такого намерения. И чего она добьется? Она нехотя осталась на месте и наблюдала за ними от входа на пирс, пока они не исчезли из виду. Мимо спешили туристы, улыбающиеся, равнодушные к ее чувствам.

Когда Эми прошла мимо мороженщика, недавно обслужившего Джея, ей пришло в голову, что Джей мог знать о ее встрече с Меган. Он что, наказывал ее? Она подумала, что Джей выше подобных вещей, но, с другой стороны, под таким углом они на него еще не смотрели. Она сидела на заграждении и смотрела на пирс, ожидая, когда парочка вернется. Джею можно доверять – это она точно знала. Она прежде не доверяла никому в такой степени. Смешно, особенно для циника вроде нее, но еще на первой встрече она знала – он ее понимает. Было так легко все рассказать ему, он будто и так все знал с самого начала – даже про Эйдана. «Вижу по глазам, ты кого-то потеряла», – сказал он, и она заплакала впервые за много лет.

И вот теперь он с Салли – ну и что?

Она прошла мимо площадки с аттракционами в сторону главной улицы. У Салли тоже были проблемы, нечестно лишать ее помощи Джея. Он поможет, как когда-то помог ей самой. Он учил ее, что ревность бессмысленна, показал ей, что за пределами этого мира нет места подобным мелочным заботам.

Так что пусть Салли побудет с ним, ее время еще придет.

Но, идя по Гроув-парку и чихая от запаха подстриженной травы, Эми все думала о том, что Салли и Джей сейчас вместе. Куда бы она ни взглянула, повсюду счастливые пары и группы улыбающихся людей наслаждались солнцем. Как будто, кроме нее, в городе больше нет одиночек. Обычно это ее не беспокоило и даже скорее радовало, но, понимая, что на пирсе с Джеем могла быть она сама, она чувствовала себя в изоляции. В какой-то момент она даже думала сесть на автобус и приехать вот так вдруг на работу к Меган, но вспомнила, что не знает ее рабочего графика.

В конце концов она с облегчением вернулась домой. Включила радио, потерялась на время в бессмысленной музыке, лежа в постели за задернутой шторой. В такие минуты ей хотелось посмотреть спрятанные под кроватью фотографии, но она обычно сопротивлялась этому порыву. В последний раз она видела их, когда положила в коробку, через несколько недель после репортажа в газете. Их было всего три, и, хотя она помнила каждую до мельчайшей детали, ей не хватало духу взять их в руки.

Она подогрела готовый обед в микроволновке и отдернула штору, решив, что не будет вот так уж прятаться от мира. Она снова напомнила себе, что у Джея важная работа и что с ее стороны ревновать его эгоистично, но все же тосковала по времени, когда они только познакомились.

Тогда прошло не меньше месяца перед тем, как он впервые вколол ей ДМТ, разбавленный, вроде того, какой они пили с чаем. Ей было довольно приятно, и ощущения намекали на то, что ждет впереди. Джей подготовил ее к тому, что ей предложат что-то еще и что за пределами телесного мир не заканчивается. Она не в первый раз принимала галлюциноген и в обществе Джея чувствовала себя расслабленно, так что все прошло хорошо. Он обещал ей, что, когда все будет по-настоящему, она зайдет намного дальше, и, хотя он не говорил об этом вслух, предполагалось, что впереди ее ждет нечто необычайное.

Укол ей он сделал несколько недель спустя. Она ненавидела уколы и все утро волновалась, но он сказал, что так будет проще контролировать процесс. Сначала он предложил ей чай, так что к моменту укола она расслабилась. Он так хорошо помог ей успокоиться, что она смотрела, как игла входит в тело, перед тем как закрыть глаза и понять, что жизнь ее изменилась навсегда.

Ей казалось, что это самый счастливый период ее жизни. Джей принадлежал ей, они виделись не реже двух раз в неделю. Он помог ей найти жилье и устроил на работу в кафе. Тогда группа была меньше, и на собраниях они только пили чай. Она поняла, что это-то ее и беспокоило. Салли состояла в группе с самого начала, так что в центре внимания Джея она уже побывала – и вот опять, так нечестно.

В девять вечера на экране ее ноутбука появилось сообщение. Меган еще не залогинилась, и Эми не обращала особого внимания на переписку. Когда Джей писал, ноутбук всегда шумел – такой тройной гудок, который заставлял Эми реагировать, будто Джей лично находился в комнате.

Читая сообщение, она поняла, в чем дело. В этот четверг, пусть еще и не конец месяца, они снова встретятся, в новом месте, в лесу близ Уорлбери. В этот момент Эми показалось, что лишь она понимает, к чему идет дело.

Ей стало интересно, знает ли об этом Салли.