Текст книги "Перекресток"

Группа офисных работников, заглянувших в бар, ушла, не сделав заказа, и Блэкуэлл с Гареттом снова оказались единственными посетителями бара. Луиза отпила еще вина и постаралась не морщиться от его вкуса.

– Вы не производите впечатления человека, который так легко сдастся, мистер Гаррет.

Гаррет поднял свой бокал за Луизу и улыбнулся.

– Я навел кое-какие справки, но новости движутся дальше, а ресурсов для расследования не было. Конечно, не лучший мой жизненный момент.

– У вас, должно быть, были какие-то подозрения? – спросила Луиза, обеспокоенная тем, что редактор вовсе не даст ей никакой полезной информации.

– Возвращаясь к вашему вопросу – кто мог поджечь церковь? Очевидный ответ: тот, кто на нее разозлился.

– Ас чего кому-то злиться на церковь? – произнесла Луиза, размышляя вслух.

– Точно. Первой мыслью могли быть абьюзивные скандалы и тому подобные грязные вещи, но речь могла идти о чем угодно. Я атеист, но люди верят больше, чем вы можете себе представить. Когда что-то идет не так, легко обвинить большого босса там, наверху. Смерть в семье, хроническая болезнь, распад брака… список бесконечен. Хотя, я думаю, вы, возможно, на правильном пути, Луиза. Может быть совпадением, но, судя по слухам, эти две жертвы имеют отношение к церкви Святой Бернадетты, а их убийца – к пожару.

– Если бы все было так просто, мистер Гаррет.

– Почему нет, Луиза? Могу я уговорить вас на один стаканчик на посошок?

Следователь встала.

– Спасибо, что уделили мне время, мистер Гаррет.

Мужчина оттолкнулся от дивана. Он изо всех сил старался сохранить равновесие.

– Это было для меня большим удовольствием. Скажем, в девять тридцать утра?

– В девять тридцать утра?

– Ваша встреча с Таней завтра.

Луиза улыбнулась, пусть ей теперь и не хотелось разговаривать с молодой журналисткой. Таня Эллиот не сможет дать ей больше информации.

– Ладно, – согласилась Блэкуэлл, признавая поражение.

– Браво, Луиза. Похоже, в конце концов, у нас есть история, в которую она может вцепиться.

Мужчина пошел к бару за новой порцией, а Луиза толкнула дверь и вдруг заметила знакомое лицо. Она хотела позвать Томаса по имени, но придержала язык, когда увидела, что он несет небольшую сумку и направляется вверх по лестнице к спальням отеля.

Глава семнадцатая

Луиза постояла снаружи пять минут и лишь потом отправилась в полицейский участок. Она помедлила из-за того, что вид Томаса вызвал в ней противоречивые эмоции.

Томас был женат на очаровательной женщине по имени Ребекка, с которой Луиза несколько раз встречалась на светских мероприятиях полиции. Томас мало говорил о Ребекке, но они всегда казались счастливой парой. Может, они поссорились? Хотя не так важна причина, по которой Томас решил или был вынужден остаться на ночь в отеле. Луизу гораздо больше беспокоила собственная реакция. Блэкуэлл уже некоторое время обманывала себя и думала, что, помимо обычной привлекательности, Томас – всего лишь коллега. Впрочем, если быть честной, то какая-то часть внутри нее, которую она не хотела признавать, задавалась вопросом, вернулся ли Томас в участок? Хотя она никогда бы ничего не сделала для такой проверки, виноватая часть ее сознания испытывала волнение от этой возможности.

Пара пьяных мужчин, одетых не по сезону в шорты и футболки, шла вместе со следователем по хай-стрит обратно к вокзалу. Они не обращали на нее никакого внимания, слишком поглощенные невнятным разговором о достоинствах некоторых автомобилей, на которых почти наверняка никогда не ездили. Когда один из них начал пискляво напевать «Дэнни Бой», Луиза ускорила шаг и быстро оказалась вне пределов слышимости.

Только старший инспектор Робертсон все еще находился в участке. Тусклый свет его настольной лампы проникал в темные тени офиса открытой планировки. Пара отчетов была загружена в информационную систему IT – HOLMES 2, которую они использовали для крупных расследований. Сегодня Томас просмотрел список прихожан, переданный Луизе отцом Райли. Луиза обратила особое внимание на отчет трех пожилых женщин об одиноком мужчине, который присутствовал там. Ни одна из них его не знала. Отчет стал у них лучшей зацепкой на сегодняшний день. Томас договорился, чтобы женщины пришли утром в участок и прошли опросник по распознаванию лиц. Луиза была удивлена, что Томас не сообщил ей эту информацию напрямую, но Блэкуэлл практически не видела его в этот день. Если бы женщины опознали незнакомца, они могли бы начать искать больше свидетелей и, возможно, даже смогли бы получить данные с камер видеонаблюдения поблизости. Присутствовала также информация от Фаррелла о торговце наркотиками и результаты интервью с тренером по теннису, которого ни во что не ставила подруга Вероники Ллойд, Эстель Фергюсон. Ни одно из этих направлений расследования, казалось, никуда не вело.

Луиза вернулась к пожару в церкви Святой Бернадетты. Она нашла старую статью в «Меркьюри» после пожара и рассмеялась, когда увидела фотографию совсем молодого и удивительно стройного Доминика Гаррета под подписью. Она читала эту статью и раньше, но после того, что рассказал ей Гаррет, материал вызвал у следователя совсем другой отклик. Статья подтверждала слова Доминика: официальная версия заключалась в том, что пожар произошел случайно. На фотографии на первой странице были изображены остатки церкви и группа людей, толпившихся на переднем дворе, в которой по меньшей мере было три священника.

Не было никаких упоминаний о том, что на месте происшествия обнаружили катализатор, и, когда следователь сопоставила отчеты полиции и пожарных, оказалось, что и те и другие заявили, что пожар начался случайно. Звучало разочаровывающе, и все же, хотя статья не помогла ей напрямую, откровение Гаррета дало Луизе Блэкуэлл кое-что для работы. Если подозрения Доминика о сокрытии были верны, они наводили на мысль о сговоре между Церковью и полицейскими властями. В наши дни такие вещи случались редко, но Луиза легко могла представить, что это происходило тогда. Такая тактика могла стать средством защиты Церкви или защиты кого-то главенствующего. Если бы у Блэкуэлл вообще были какие-либо доказательства того, что пожар устроили преднамеренно, тогда это событие могло бы вылиться в дело о борьбе с коррупцией, но сейчас Луиза думала только о том, как пожар повлиял на ее дело и мог ли он иметь какое-либо отношение к смертям Вероники Ллойд и отца Маллигана.

Через полчаса следователь оставила старшего инспектора Робертсона одного в кабинете. Луиза чувствовала себя изможденной событиями этого дня, а вино, которое она выпила в компании Гаррета, клонило в сон.

Луизе хотелось сразу пойти домой, рухнуть в постель, уснуть и прогнать воспоминания о прошедшем дне, но, несмотря на усталость, она не могла успокоиться. Следователь обнаружила, что на автопилоте едет в церковь Святого Михаила в Апхилле. Она припарковалась снаружи. Свет фар ее машины был единственным освещением в этом районе. Когда Луиза выключила их, машину окутала темнота. Луизу удивило отсутствие уличных фонарей. Она заметила только одинокий отблеск над полицейской заградительной лентой перед входом в церковь. В отчете Томаса говорилось: на вчерашней службе было восемь человек, а именно – семь пожилых женщин и мужчина. Луиза представила, как женщины, шаркая, выходят из церкви в полумрак. Ей нужно больше информации. Неужели они приехали на машинах в церковь? Были ли они местными? Они должны были идти одни во тьме? Луизе такой расклад казался небезопасным, и она удивлялась, почему церковь толком не защищала своих прихожан.

Если убийца присутствовал прошлой ночью на мессе, он мог с легкостью незаметно проскользнуть в церковь и выйти из нее, но ведь район был жилым. Достаточно одному соседу выглянуть из окна, задергивая шторы, вынести мешки с мусором, чтобы заметить кого-то подозрительного. Часто именно такие непредвиденные мелочи разрушали тщательные планы преступников. Жителей сегодня опросили, но она будет настаивать на повторном утреннем опросе с особым вниманием к мужчине на мессе.

Луиза Блэкуэлл направлялась домой по набережной, как вдруг начался прилив. В темноте, когда отблески уличных фонарей играли на покрытой рябью поверхности, вода выглядела заманчиво, ее грязный цвет маскировало отражение ночного неба. Луиза замедлила движение и приблизилась к морскому озеру в Найтстоуне. Самым быстрый путь до дома – вернуться в Уорл по старой платной дороге через Кьюсток, но Блэкуэлл обнаружила, что поворачивает направо и едет вглубь страны в сторону бульвара и отеля «Роял Оук».

Она понимала, почему она едет туда, но этот факт не улучшил ее состояние. «Ты ведешь себя жалко», – подумала Луиза и притормозила у отеля в поисках Томаса. Она увидела шатающуюся фигуру Доминика Гаррета, которому двое мужчин помогли выйти из бара и усадили в уже ожидавшее такси. Никаких признаков сержанта Ирландии.

Луиза надавила на педаль газа, и холодный пот покрыл ее кожу. О чем, черт возьми, она думала?

Через десять минут она уже была у дома и вышла из машины. Окна коттеджа начали покрываться инеем. Внутри дома было ненамного теплее, чем снаружи. Блэкуэлл включила газовый камин в гостиной и вернулась на кухню, чтобы разогреть в микроволновке еду.

Луиза как раз успела посмотреть местные новости ITV, освещавшие убийство в церкви Святого Михаила. Съемочная группа, похоже, прибыла на место происшествия сразу после ее ухода. На фотографиях были офицеры в форме и одинокая фигура Стивена Демпси, стоящего у входа в церковь. Нескольких местных жителей опросили, что они думают об убийствах недалеко от хай-стрит. Их ответы идеально отредактировали, чтобы максимально усилить передачу замешательства и страха местных жителей. Мясник утверждал, что его торговля уже страдает, поскольку люди боятся покидать дома. Депутат, с которым разговаривал Робертсон, подтвердил озабоченность предприятий и жителей. Депутат подчеркнул, что делается все возможное для поимки убийцы. В отчете создавалось впечатление, что город находится в осаде, и Луиза вздохнула. Из-за этого нагнетания скоро возникнет нешуточное давление, о чем и предупреждал Робертсон.

Луиза Блэкуэлл закончила есть и обратила внимание на самодельную «доску убийств». Она добавила туда фотографии отца Маллигана и провела линию между двумя церквями – Святого Михаила и Святой Бернадетты. Блэкуэлл написала «Пожар 1983 года?» под Святой Бернадеттой и тут услышала вибрацию.

Луиза двинулась к телефону, как наркоманка, отчасти потрясенная желанием увидеть сообщение, а отчасти заинтригованная тем, что Финч случайно раскроется после сегодняшней встречи с ней.

Ее пульс участился, когда она увидела имя «Томас» на телефоне. Рука Блэкуэлл слегка дрожала, когда она открыла экран, чтобы прочитать сообщение:

«Здравствуйте, босс, надеюсь, все хорошо. Хотел спросить, не хотите ли выпить кофе утром перед работой?»

Глава восемнадцатая

Освобождение от Мейнарда почти не повысило репутацию Джеффа в начальной школе. Во всяком случае, одноклассники относились к нему с большим подозрением. Симмонса отстранили сурово и оперативно. Официально об этом никогда не заявлялось, но после инцидента ему не разрешали участвовать в групповых мероприятиях во время игр или обеда. Пока остальные играли в футбол или в салки на поле напротив школы, Джефф тайком пробирался в соседнюю церковь. Независимо от того, сколько раз он уже входил в здание, Симмонс всегда испытывал трепет предвкушения: открывались большие деревянные двери, и перед ним представала внутренняя часть церкви. Мальчик не должен был находиться в церкви один, но днем там редко был кто-то еще. Джефф Симмонс энергично преклонял колени и быстро направлялся к одной из скамей. Прекрасная фигура Христа наблюдала за ним, как страж.

В детстве его молитвы были сбивчивыми, им не хватало искушенности, которую он развил в последнее время. Джефф начинал читать Библию с перефразированными евангельскими историями, но все еще имел смутное ее понимание. Симмонс знал, что Иисус умер на кресте, чтобы спасти человечество от грехов, но он не совсем понимал, как это произошло. Когда Джефф думал об одноклассниках, изолировавших его, он задавался вопросом, почему Иисус тревожился обо всех? Одноклассники были подлыми и эгоистичными. Симмонс украдкой прочел Откровение святого Иоанна Богослова во взрослой версии Библии, но не уловил никакого смысла. Слова были слишком длинными и звучали по-иностранному. Однако отец дал Джеффу базовое представление о значении Откровения. Однажды всех будут судить, и иногда, сидя в одиночестве в церкви, Джефф Симмонс желал, чтобы это время наступило как можно быстрее. Огонь занимал видное место в книге Откровения, но это все, что он знал. Священники намекали на огонь во время мессы, и, когда Джефф представлял дьявола, тот всегда купался в море очищающего пламени.

♦ ♦ ♦

Переправа была самой трудной из всех, с которыми Джефф до сих пор сталкивался. В детстве он много раз ездил с отцом на остров, но папа избегал поездок в зимние месяцы и никогда бы не отправился в путешествие ночью. Однажды Джефф умолял взять его с собой на выходные зимой. Хотя отец протестовал, Джефф настаивал, что море спокойное и остров будет находиться в их полном распоряжении. Симмонс слишком много скулил и был справедливо наказан за непослушание.

Джефф Симмонс накормил пленника, выдержал жалкие попытки мужчины договориться с ним и отчалил от берега. Даже с подвесным мотором Джеффу пришлось бороться с силой прилива. Симмонс, насквозь промокший, преодолел последнюю волну, но потом начался дождь. Джефф присел на корточки внутри лодки, когда та развернулась вверх, рухнула в темное море и приняла в себя поток воды. Путешествовать ночью рискованно, но у него не было выбора.

Прилив у старого пирса был немногим лучше, чем у Крутого Холма. Джефф Симмонс сделал импровизированный причал из старой стальной балки, но оказался по пояс в ледяной воде, когда выпрыгнул из лодки. Руки онемели, когда он потянул за металл, затаскивая лодку под развалины пирса и скрываясь из виду. Джефф рухнул от изнеможения, а потом лег на спину на деревянный настил. Ветерок дул с моря и обдавал его мелкой моросью.

Джефф все не так себе представлял. Он романтизировал план и воображал идеальные условия для путешествия на лодке при лунном свете, ясные ночи на острове под звездами. Другие вещи, которые он должен был сделать, необходимы и справедливы, но остров – единственный обьект, который он делил только с папой. Симмонс не был морально готов к тяжелому труду, требующемуся в этом путешествии.

Джефф Симмонс зашаркал по берегу к заброшенной части пирса. Ветер дул сквозь зияющие дыры в конструкции, и внутри было ничуть не теплее, чем снаружи. Симмонс поковырялся в замке сумки и чуть не закричал от холода, сковывающего пальцы и вызывающего дрожь. Он разделся догола и надел запасную сухую одежду. Джефф буквально свернулся в клубок, пока тепло не начало возвращаться в его тело.

Даже ребенком Джефф бывал на старом пирсе всего несколько раз, он всегда казался небезопасным для прогулки. Симмонс мало что мог вспомнить о тех нескольких случаях, когда ему удавалось побывать здесь. Он смутно помнил музей автомобилей и несколько древних игровых автоматов с пенни, которые окончательно закрылись в девяносто четвертом году. Постоянно поднимался шум по поводу реконструкции музея, но ничего не происходило, и теперь музей медленно приходил в упадок. Еще подростком Джефф иногда прогуливался по каменистому пляжу во время отлива и пытался проникнуть на небольшую скалу острова Бирнбек, где находилась основная часть пирса. Даже сейчас подростки время от времени испытывали подобную удачу. Несколько месяцев назад пришлось спасать группу, после того как она оказалась на мели перед надвигающимся приливом, но, к счастью, сейчас здесь никого не было. Поскольку прилив не заканчивался, прошло еще два часа, и только тогда Симмонс смог вернуться в фургон. Он хорошо отрепетировал маршрут по ветхой дорожке, ему казалось, он знает каждую прогнившую доску, но все равно потребовалось добрых тридцать минут, чтобы пробраться по неосвещенному деревянному настилу и перелезть через колючую проволоку у входа на пирс.

В фургоне он включил кондиционер на максимальную температуру и вскоре окончательно согрелся. Он не знал, сколько раз сможет провернуть такой фокус. Просто чудо, что его не заметили и он не утонул. Пленник тоже страдал. Сколько еще ночей он сможет продержаться в холодной пещере?

Джефф направился к дому матери. Он решил совершить только два захода. Он осмотрит двух жертв в течение следующего дня, а потом вернется на остров, чтобы проверить пленника. После Симмонс вернется в последний раз, чтобы закончить работу.

Мать ушла на работу к тому времени, как он появился в доме рано утром. Симмонс открыл входную дверь и почувствовал себя чужаком в его стенах. Он обрадовался теплу от центрального отопления, бросил испачканную одежду в стиральную машину и приготовил завтрак из яичницы с фасолью, запил кофе. Разум мог сыграть с Джеффом злую шутку, тепло и безопасность делали его сентиментальным и заставляли забыть, что натворила его мать.

Он позволил себе пару часов поспать, пока сушилась одежда, и отправился в фургон.

Его первый заказ был в городе. Клиенткой оказалась девушка лет двадцати с небольшим, она снимал комнату в квартире на Джубили-роуд и сейчас возвращалась к родителям. Джефф изо всех сил пытался вовлечь ее в разговор, пока укладывал скудные пожитки заказчицы в заднюю часть фургона. Она была хорошенькой, и пару раз Симмонс ловил себя на том, что смотрит на стройную фигуру и длинные волосы девушки. Джефф быстро отвернулся, когда на нем остановился взгляд ее больших печальных глаз, и пожалел, что у него не хватило смелости заговорить с ней. У Джеффа Симмонса никогда не было девушки, и он понятия не имел, с чего начать. Он вспомнил женщин в баре, как непринужденно Малкольм и его друзья разговаривали с ними той ночью, и приветливые улыбки, которые женщины дарили в ответ. Они были невероятно красивы, как и та девушка.

Уже в более зрелом возрасте Джефф предпринял несколько неуклюжих попыток пообщаться с девушками, но они не хотели иметь с ним ничего общего. Симмонс всегда оставался на обочине. Он пытался изменить прическу, одежду, но маскировка не помогала – девушки всегда видели его насквозь. Со времен начальной школы на нем висело клеймо изгоя, от которого он так и не смог избавиться. Джефф не достиг особых успехов в спорте, не был особенно образованным, и он просто не знал, как разговаривать с людьми. Его единственный настоящий талант – резьба по дереву, но это не привлекало девушек.

Даже в церкви женщины игнорировали его. Когда отец перестал посещать церковь, Джефф стал ходить один. Он всегда сидел на передней скамье. Симмонс пытался объяснить некоторым молодым католикам, что он испытывал, когда находился в церкви, то необыкновенное внутреннее чувство, пробегавшее по телу, когда он сидел там. Вскоре Джефф понял, что улыбки прихожан были вызваны вежливостью. Их взгляды блуждали по его рукам в перчатках, и Джефф полагал, они думали о слухах, которые преследовали Симмонса с тех пор, как в пятом классе он был вынужден покинуть школу Святой Бернадетты.

– Вы можете следовать за мной, но вот адрес на случай, если заблудитесь, – произнесла молодая женщина и протянула ему листок бумаги.

Даже с расстояния ее вытянутой руки Джефф Симмонс чувствовал запах духов. Экзотический аромат разжег в нем желание, которое, как он думал, давно угасло. Симмонс открыл рот и подумал, не пригласить ли ее на свидание. Насколько это может быть трудно? Он мог бы спросить, не хочет ли эта девушка потом пойти выпить кофе. В этом нет ничего особенного. Она могла бы сказать «нет», и с ее отказом все бы закончилось. Сердце Джеффа Симмонса вело себя так, словно пыталось освободиться от тела. Что-то бушевало в нем, и даже сильнее, чем в те разы, когда Джефф оставался наедине с миссис Ллойд и отцом Маллиганом.

Он промычал в ответ что-то невнятное.

– Что вы сказали? – с улыбкой спросила девушка. Джефф Симмонс не мог понять, почему она так добра к нему.

– Ничего, – сказал он, отвернулся и забрался в фургон.

Больше Джефф Симмонс не видел эту девушку. Ее родители ждали дочь в доме в Бладоне, ее отец сразу принялся помогать Джеффу переносить вещи в дом. Он дал ему чаевые, едва Симмонс бросил последнюю коробку в прихожей, словно очень хотел, чтобы Джефф поскорее ушел.

Отец всегда говорил Джеффу, что ему не о чем беспокоиться и в любом случае ему лучше быть одному. Джефф сам был свидетелем того, как отношения могут разрушить человека, но время от времени жалел, что у него нет возможности провести немного времени с женщиной, даже если это всего на одну ночь.

Свою вторую клиентку Джефф сразу узнал, как только она открыла входную дверь дома в Уинскомбе. Ее звали Кэтрин Хадлстон, они учились в одном классе средней школы. Симмонс и Хадлстон даже вместе посещали некоторые занятия. Теперь она стала миссис Уотсон и либо не узнала его, либо сделала вид, что не узнала.

– Диван в гостиной. Я могу попросить сына помочь вам, если хотите.

Джефф кивнул. Кэтрин Уотсон отвернулась и позвала сына.

– Завтра к нам приедет новый диван. Нужно освободить место, – добавила она.

– О, как мило, – заметил Симмонс.

Женщина неловко улыбнулась. Симмонсу казалось, что Кэтрин пыталась определить, как он живет сейчас. Со школьной поры прошло больше двадцати лет. Двое детей, которыми они были, исчезли. Он помнил пухленькую девочку, которой когда-то была Кэтрин Уотсон, и задался вопросом, видит ли Уотсон в нем былого мальчика.

Подросток, ростом почти с Джеффа, недовольно крикнул вниз с верхней площадки лестницы:

– Чего там?

– Привет, дорогой. Помоги, пожалуйста, этому джентльмену передвинуть старый диван.

Подросток вздохнул, достиг нижней ступеньки лестницы и бросил на Джеффа презрительный взгляд.

– Ладно, пошли, – грубо произнес он.

Кэтрин вздохнула, пожала плечами вместо извинения за поведение сына и повела Джеффа в гостиную. Она неплохо устроилась. Комната была теплой и хорошо обставленной. Джефф заметил горделивое выражение на ее лице, когда она указала на диван. Теперь стало ясно, что Кэтрин узнала Симмонса.

– У нас есть кожаный диван от Джона Льюиса на замену этого потрепанного, – произнесла она.

Джефф кивнул, хотя не мог понять, зачем Кэтрин Уотсон понадобилось заменять такую отличную вещь – диван показался ему прекрасным. Высокий мальчик кряхтел и охал всю дорогу до фургона.

Симмонс задвинул диван в заднюю часть фургона и коротко произнес:

– Вот.

– Его нужно доставить в Британский фонд сердца, как мы и обсуждали по телефону, – произнесла Кэтрин, стоя в дверях дома.

Джефф хотел спросить женщину, помнит ли она его, но промолчал, когда та отдавала ему деньги. Что бы подумала Кэтрин Уотсон, если бы он рассказал бывшей однокласснице о пленнике на острове и о двух людях, которых он убил?

«Произведет ли это на нее впечатление? Можно ли сравнить мои достижения с совершенно новым диваном из универмага с завышенными ценами?» – задумался он.

– Спасибо, – поблагодарила его Кэтрин и закрыла дверь.

– Спасибо, – повторил Джефф.

Он включил обогреватель внутри фургона и посмотрел на диван, задвинутый в его заднюю часть. Диван хорошо туда вписался, а он слишком устал, чтобы ехать в благотворительный магазин, поэтому решил оставить диван себе. Это будет его маленьким секретом. Очко, набранное против Кэтрин Хадлстон-Уотсон и всех людей, подобных ей.

♦ ♦ ♦

Он купил в магазине на Бульваре на ужин рыбы с жареной картошкой и сумел припарковаться через дорогу от того места, где работала волонтер. Джефф знал ее во время учебы в школе как миссис Форестер, она была женой директора школы и школьным секретарем. Джеффу нравилась миссис Форестер. Однажды в школе он упал на плиточный пол и получил открытую рану на колене. Эта женщина отнеслась к нему с большой добротой, промыла рану и, усадив в приятно пахнущем офисе, предложила сок. В тот день он пропустил по меньшей мере тридцать минут занятий и даже пожалел, что у него не может каждый день болеть колено.

Возможно, миссис Форестер все еще была доброй. Люди совершают ошибки, как теперь понимал Симмонс, и о человеке нельзя судить только по некоторым его поступкам. Бог бы уже давно простил ее, и до недавнего времени Джефф, вероятно, мог сделать то же самое. Симмонс почти не вспоминал об этой женщине на протяжении многих лет, но после того, что случилось с отцом, он понял, что миссис Форестер была отчасти в этом виновата. Возможно, Бог и простил ее, но он не мог.

Теперь она, конечно, стала старше, но была такой же худощавой. В школе супругов Форестер называли Маленькая и Большой – ее муж, мистер Форестер, был тучным мужчиной, всегда носившим брюки натянутыми выше талии, будто только обхват живота удерживал их на месте. Джефф наблюдал, как пожилая женщина вышла из благотворительного магазина. Уличный фонарь высветил морщины и чрезмерный макияж на ее лице. Она прошла где-то двадцать метров до автобусной остановки. На днях миссис Форестер не узнала Джеффа Симмонса, когда он покупал в магазине подержанную книгу в мягкой обложке. Женщина улыбнулась Джеффу, когда брала деньги, но он увидел в этом обычную любезность.

Ее улыбка, как и многое в школьном секретаре, была только маской. Это обманывало Джеффа в детстве, но не сейчас. Он закончил есть, когда миссис Форестер села в автобус. Симмонс завел двигатель и поехал за ней.