Текст книги "Перекресток"

Глава четырнадцатая

Прогулка Луизы от церкви до набережной была короткой. Прилив полностью прекратился. Он мог простираться на полтора километра от берега и оставлять за собой грязевую пустошь. Люди постоянно застревали в опасных илистых отмелях. С момента приезда Луизы в город два человека погибли в них, несмотря на многочисленные предупреждающие знаки вдоль пляжа.

Она посмотрела в сторону того места, где обнаружили тело Вероники Ллойд. Трудно было поверить, что это произошло всего два дня назад. Выгуливающий собаку мужчина топтал землю там, где была разбита палатка криминалистов, а его рыжий уиппет обнюхивал пятачок пляжа, словно чувствовал, что произошло на этом месте. Море смыло шансы найти дополнительные улики, и Луиза Блэкуэлл могла только надеяться, что криминалисты собрали все необходимое. Следователь ожидала сообщения из отдела судебно-медицинской экспертизы в Портисхеде, оно должно было поступить сегодня. Возможно, хотя и маловероятно, что дело будет закончено, как только придет их отчет. Все, что для этого потребуется, – след ДНК кого-то из их базы данных на теле Вероники. Тогда у них сразу появится подозреваемый.

Однако, хотя Луиза не сомневалась, что на Веронике и отце Маллигане окажутся следы ДНК убийцы, она не надеялась на совпадения с базой данных. Это было маловероятным не потому, что она считала убийцу слишком организованным и профессиональным, чтобы оставить свою ДНК на месте преступления, а потому, что подозревала – Вероника была первой жертвой преступника, его ДНК просто нет в базе. Сначала убийца расправился с Вероникой, а затем оставил тело отца Маллигана в общественном месте, где его точно должны обнаружить. Немыслимо думать, что кто-то известный полиции совершил зверское преступление, если только он не хотел своей поимки, а следователь чувствовала – он этого не хотел.

По крайней мере пока.

Луиза Блэкуэлл заказывала кофе в ларьке на набережной, когда вдруг зазвонил телефон. Она взглянула на экран: брат. Луиза почти не думала о вчерашних событиях, она и сейчас была слишком сосредоточена на текущих. Ей еще предстояло поговорить с матерью, написавшей, что Эмили останется с ними на несколько дней. Пол звонил либо для того, чтобы обвинить сестру, либо чтобы убедить ее помочь в борьбе против родителей. В любом случае Луиза не хотела вмешиваться. Она дождалась, когда телефон перестал звонить, и только потом направилась обратно к ряду развлекательных залов на Риджент-стрит. В зимние месяцы они почти пустовали и становились убежищем для местных наркоторговцев. Луиза Блэкуэлл часто задавалась вопросом, за счет чего владельцы могли позволить себе поддерживать мигающие огни игровых автоматов? Она вспомнила, как была взволнована в детстве, когда проходила мимо этого ряда зданий. Тогда аркады были построены как приложение к ярмарке, предваряя ее, но теперь они казались безвкусными и холодными. Пустые, печальные места.

Это заставило ее подумать о церкви Святой Бернадетты и ее вынужденной современности, резко контрастирующей с атмосферой Старого Света в церкви Святого Михаила и священником, управлявшим там. Священники. Сегодня она видела троих из них, хотя только двое из них были живы. Отец Райли и отец Макгуайр, как и сами церкви, были противоположностями. Райли, немолодой, серьезный священник, и Макгуайр, почти невинный юноша. Луиза не могла представить, как признаётся в грехах такому молодому священнику. Может, потому, что она старше, или потому, что не была на исповеди с одиннадцати лет?

Когда Луиза высказала предположение о жестоком обращении с детьми, Макгуайр сразу посерьезнел и слишком быстро встал на защиту Маллигана и Церкви. Придерживался ли он церковной линии или что-то скрывал? Сама по себе идея Луизе Блэкуэлл не нравилась, но им придется расследовать оба прихода на предмет подозрений в злоупотреблениях, и, если учитывать ее опыт общения с католической церковью, Луиза предполагала: это будет проблематично. Она уже работала над делами о жестоком обращении раньше, в Бристоле. Церковь любила удерживать все в свои стенах, и от ее представителей было почти невозможно получить какие-либо прямые ответы. Это одна из главных проблем в общении с организацией, верившей, что все ваши преступления могут быть прощены, если вы просто будете достаточно усердно молиться.

А потом случился пожар. Макгуайр не считал это подозрительным, но Блэкуэлл хотела разобраться в случившемся.

Она увидела Фаррелла, когда входила в участок. Сержант традиционно ухмыльнулся и сказал:

– Мэм.

– Куда ты собрался, Фаррелл? – поинтересовалась Луиза. Ей не хотелось быть с ним вежливой.

– Я видел подозреваемого – наркодилера Вероники Ллойд – в баре в Хаттоне. Я собираюсь привести его сюда и расспросить об отце Маллигане.

– Возьми с собой форму.

Фаррелл нахмурился:

– Мне она не нужна. Я знаю этого подонка. Будет делать то, что ему скажут.

– Просто возьми на всякий случай.

Фаррелл хотел сказать что-то еще, но потом просто пожал плечами.

– Ладно, вы – босс, – сказал он.

Луизе не понравилось, как Фарелл произнес слово «босс», его пожатие плечами, но она пропустила эти странности мимо ушей.

Блэкуэлл вошла в кабинет и почувствовала напряжение. Ее офицеры были заняты работой, однако царила необычная тишина. Дверь Робертсона была закрыта, а жалюзи опущены.

– Что происходит? – спросила она Томаса.

– Сам не понимаю, – заметил он и оторвался от экрана.

– Кто там у Робертсона?

Томас нахмурился. Он выглядел виноватым и уличенным в секрете.

– Кто-то из Главного управления.

– Из Портисхеда?

– Похоже на то.

Луиза прошла в кабинет, села за стол и закрыла глаза. Этого не могло быть! Расследование только началось. Она включила экран и запустила поиск по пожару в церкви Святой Бернадетты в 1983 году, но не смогла сосредоточиться на результатах. Луиза Блэкуэлл должна увидеть, с кем разговаривает Робертсон, и убедиться, что это не он.

Луиза чувствовала, что все взгляды устремлены на нее, когда шла в офис Робертсона. Это мог быть безобидный, обычный визит, но притихшая атмосфера говорила об обратном. Следователь постучала в дверь.

– Да, – услышала она голос Робертсона.

Луиза глубоко вздохнула и осторожно открыла дверь. Блэкуэлл изо всех сил старалась унять бешеное сердцебиение. Она с нейтральным выражением лица взглянула сначала на Робертсона, а затем на его посетителя.

Теперь она знала, почему на ее телефоне не было текстового сообщения ни вчера вечером, ни сегодня утром.

Старший инспектор Финч решил не секретничать, как обычно, а вместо этого нанести своей старой знакомой личный визит.

Глава пятнадцатая

Байдарочники кружили вокруг острова уже тридцать минут. Чего они ждали?

Он лежал на краю обрыва с момента их прибытия и наблюдал, как байдарочники поворачиваются и качаются на воде. Они то направляются к берегу, то отступают. Байдарочники не могли видеть лодку Симмонса на галечном пляже, но они не уходили. Свет от фонарей на их шлемах рассекал темнеющее море. Джефф оставался на месте, он не мог позволить им обнаружить себя. Пленника Джефф надежно спрятал, и теоретически он имел право разбить лагерь на острове, но если байдарочники об этом узнают и расскажут, что видели здесь кого-то, то это может помешать его планам.

К счастью, на стороне Джеффа были две вещи: ухудшающаяся погода и опасный прибой вокруг острова. Прилив мог достигать семи узлов. Из-за силы воды даже с помощью подвесного мотора добраться до причала на острове было достаточно трудно. Для байдарочников и вовсе самоубийственно подходить ближе, а с приближением темноты тем более безрассудно пытаться добраться до берега.

Но как поступил бы Симмонс, если им это удастся? При всей любви к планированию он никогда не рассматривал такой сценарий. Смерть миссис Ллойд и отца Маллигана не отменить, но ведь он не мог причинить вред этим двум мирным гребцам, не так ли?

Джефф почувствовал себя совершенно одиноким. В отчаянье он даже подумал покончить со скрытностью, все рассказать байдарочникам и прекратить воплощение своего плана. Симмонс вспомнил о прошлой ночи и об ощущении отчужденности в пабе, когда его заставили выпить с Малкольмом и его друзьями. Было ли это предупреждением? Наказанием за убийства и деяния, которые ему еще предстояло совершить?

Боже, как Джефф Симмонс скучал по отцу! Он бы знал, что делать. Каждое воскресенье после мессы отец обсуждал с Джеффом содержание службы. Он расспрашивал Симмонса о проповеди и различных евангельских чтениях, указывал на темы и мотивы, уроки, которые тот, возможно, усвоил. Время от времени отец выходил из себя, когда Джефф что-то неправильно истолковывал. Джефф вздрогнул при воспоминании о таких стычках. Он закрыл глаза, борясь с воспоминаниями об отцовском ремне, и старался призвать мудрость старика.

Джеффа Симмонса проверяли. Он знал, в какой-то момент это произойдет, и ему придется смириться. Джон Мейнард стал испытанием, которое Джефф прошел. До потери передних зубов мальчик был тираном, злом, преследовавшим всех в младших классах, но Джефф спас его. Хотя впоследствии они никогда не были друзьями, Джон Мейнард безвозвратно изменился после того события. Джон никогда не благодарил его, однако Симмонсу нравилось думать, что Мейнард время от времени оглядывался на свою жизнь и рассматривал инцидент у фонтана как поворотный момент своего спасения.

Байдарочники словно почувствовали новообретенную уверенность Джеффа и предприняли последнюю попытку добраться до берега, прежде чем развернуться и направиться обратно к материку. Свет их фонарей рассекал море. Джефф смотрел, как байдарочники отступают, пока их силуэты не превратились в булавочные точки в поле его зрения. Затем Симмонс с трудом поднялся на ноги.

Он сел на краю обрыва и стал смотреть через море в сторону берега. Уэстон окутывал туман. Джефф напряг зрение, будто мог разглядеть крошечные фигурки, суетящиеся на материке. Полиция, похоже, уже нашла священника, и от этой мысли у него перехватило дыхание. Прошлой ночью он был осторожен, но пошел на риск и сначала сходил на мессу. Скорбящие вдовы могли заметить его, и хотя Симмонс сомневался, что вдовы действительно могли что-то запомнить, но была вероятность, что они могли придумать какое-то описание его внешности.

С прибытием байдарочников придется вести себя на острове вдвойне осторожнее, но время истекало, и нужно как можно скорее закончить следующие два дела.

Глава шестнадцатая

Старший инспектор Робертсон выглядел как провинившийся школьник, пойманный за проделку, а на лице Финча змеилась псевдоочаровательная улыбка. Луиза не могла отрицать, что раньше его улыбка заставала ее врасплох и что она находила высокомерие Тимоти привлекательным. Он не сильно изменился за последнюю пару лет. Финч легко вошел в роль старшего инспектора, как будто эта должность была ему предназначена. Тимоти Финч в своем идеально сшитом темно-синем костюме развернулся на стуле лицом к Луизе и провел рукой по густым черным волосам. Он излучал уверенность человека, имеющего право сидеть в кабинете ее босса, хотя на самом деле был просто незваным гостем.

Луиза выдержала пристальный взгляд Тимоти и даже улыбнулась в ответ.

– Вы знаете старшего инспектора Финча, – отметил Робертсон, и его рык уроженца Глазго утратил обычную зычность.

– Здравствуй, Тим.

– Луиза, как ты? – спросил Финч.

На одно ужасное мгновение Блэкуэлл показалось, что Тимоти собирается ее обнять. Он протянул руку, и она пожала ее, но не дрогнула от крепкого ответного рукопожатия.

– Все нормально, – ответила следователь. Она боролась с желанием выпустить содержимое перцового баллончика из кармана куртки в глаза мужчине, когда вспомнила, как Тимоти Финч на ферме Уолтона приказывает ей действовать.

– Что же привело тебя сюда, Тим?

– Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, – пригласил Луизу Робертсон. Он делал вид, что не происходит ничего необычного.

Блэкуэлл села рядом с Финчем и даже не обратила внимания на знакомый запах его лосьона после бритья. Она была готова к его словам, но изо всех сил старалась контролировать учащающийся пульс.

– Старший инспектор Финч прибыл по поручению помощника главного констебля Морли, – объяснил Робертсон.

– Речь идет о деле Вероники Ллойд? – произнесла Луиза нейтральным тоном.

– Терренс попросил меня приехать, чтобы предложить помощь, если понадобится, – добавил Финч.

Луиза чуть не рассмеялась, когда услышала, как Финч небрежно назвал помощника главного констебля по имени. Тимоти не хватало тонкости, но он сказал это с убеждением. В отличие от Луизы, Тимоти был в дружеских отношениях с Терренсом Морли, который сыграл важную роль в ее уходе из MIT. Терренсу, полицейскому старой закалки, было под пятьдесят, так что ему еще предстояло полностью совместить современную полицейскую практику и офисную политику. Морли обожал рискованные шутки или непристойные комментарии, но сам никогда не делал и не говорил ничего, что могло бы навлечь на него неприятности. Терренс Морли, казалось, относился к Луизе достаточно уважительно, но она чувствовала, что тот просто лицемерил. У него были любимчики вроде Тимоти Финча, а остальных он лишь терпел. Луиза знала, что Морли винил ее в происшествии на месте преступления на ферме Уолтона, что он смотрел на нее с презрением из-за ее былого романа с Финчем.

– А что, Терренс не мог сказать об этом сам? – спросила Блэкуэлл и заметила, как дернулась верхняя губа Робертсона, когда она тоже назвала Морли по имени.

Финч понял пренебрежительный настрой Луизы и повернулся к Робертсону за поддержкой.

Босс Луизы убрал руки со стола и вздохнул:

– Старший инспектор Финч хочет всего лишь предложить помощь, Луиза. Никто не пытается отобрать у вас это дело.

Финч улыбнулся:

– Ты же знаешь, Луиза, какими ресурсами мы располагаем в Портисхеде. В связи с обнаружением тела отца Маллигана можно утверждать, что MIT должен расследовать это дело.

Луиза впилась взглядом в Робертсона. Она негодовала. Блэкуэлл уставилась на мужчину после того, как тот отвернулся и тем самым намеренно создал в кабинете неловкую тишину. Краем глаза следователь заметила, что Финч постучал ручкой по левому бедру – нервный тик, которого она раньше не замечала. Луиза знала: этот момент имеет решающее значение. Он определит не только текущее дело, но и ее рабочие отношения с Робертсоном и, возможно, ее будущее в полиции.

– Спасибо, Тим, за твое любезное предложение, но в данный момент у нас все под контролем. Возможно, будет польза, если вы сможете поторопить группу судебно-медицинской экспертизы с результатами по делу Вероники Ллойд, а в остальном дела пока идут нормально.

Вторая волна тишины накрыла комнату. Луиза относилась к инспекторам-следователям самого низкого ранга, не ей принимать решение, но она не собиралась работать с Финчем и, конечно же, не собиралась передавать дело в MIT по предложению Терренса Морли, независимо от его ранга.

Финч плотно сжал губы. Он посмотрел на Робертсона, выразительно раскрыв глаза, словно уже предсказал все только что сказанное Луизой, и фраза «Я же тебе говорил» едва не сорвалась с его губ.

Робертсон, размышляя, начал кивать головой в такт неслышимому ритму. Пауза, перед тем как он заговорил снова, показалась Луизе вечностью.

– Хорошо, спасибо. На данный момент у нас все под контролем, Тим, но я ценю предложение. Естественно, мы свяжемся с вами, если ситуация изменится.

Луиза спрятала улыбку, грозившую расцвести на ее лице. Она восхищалась Робертсоном.

Финч сделал вид, что воспринял отказ с хорошим настроением, но не смог скрыть разочарования в своих жестких глазах. Луиза чувствовала, это будет не последнее, что они услышат от этого человека.

– Хорошо. Я думаю, ты совершаешь ошибку, Йен, но спасибо, что уделил мне время.

Оба мужчины встали и пожали друг другу руки.

– Инспектор, – произнес Финч и направился к двери.

Луиза осталась сидеть.

– Тим. – Робертсон подождал, когда Финч выйдет из кабинета, и вернулся на свое место.

– Спасибо, Йен, я действительно ценю это.

– Не благодарите меня раньше времени. Финч не оставит такое дело без внимания, и к нему прислушивается помощник шефа. Скоро нам нужно будет что-то показать этим людям, иначе я не смогу помешать им захватить расследование.

– Что вам известно о пожаре в церкви Святой Бернадетты? – спросила Блэкуэлл и таким образом сменила тему.

– Это было до меня, – произнес Робертсон, застигнутый вопросом врасплох. – А что?

– Я не уверена, но ведь Вероника Ллойд работала там волонтером, и церковь имеет тесную связь с церковью Святого Михаила. Вполне вероятно, отец Маллиган так или иначе знал Веронику.

– Зыбко, хотя уже что-то. Вот, возьмите, – произнес он, порывшись в ящике стола, и протянул ей визитную карточку. – Редактор в «Меркьюри». Он мог работать журналистом, когда сгорела та церковь. Позвоните ему. Вам придется угостить его алкоголем, но, если там есть какая-то история, этот человек ее разузнает.

– Еще раз спасибо, Йен, – кивнула Луиза и поднялась на ноги.

– Пока не благодарите меня, Луиза. Времени очень мало.

Блэкуэлл взяла себя в руки и вернулась в кабинет. Она все еще чувствовала запах лосьона Финча, он словно прилип к коже. Воспоминание о запахе Тимоти Финча теперь навсегда вплелось в те последние мгновения на ферме Уолтона, и ей захотелось принять душ, чтобы отмыться от этого стойкого аромата. Луиза всегда боялась встречи с Тимоти, и теперь, когда та состоялась, она могла либо зациклиться на вмешательстве Финча, либо изо всех сил стараться игнорировать его и раскрыть дело без помощи бывшего коллеги и любовника.

Пронзительный звук прервал ее раздумья. Это присвистнула офис-менеджер Симона.

– Что это за красавчик? – спросила женщина.

Луиза посмотрела на Симону как на ненормальную.

– Ты сейчас о ком? А? – сказала Блэкуэлл немного более сурово, чем намеревалась.

– Парень из Портисхеда. Финч?

Луиза не могла припомнить, чтобы Симона комментировала внешность любого другого мужчины. Луиза и Симона не были близки, и их общение иногда становилось сложным, поэтому следователь удивилась, услышав, что офис-менеджер говорит так, будто они были подругами-сплетницами. Луиза подумала, уж не Финч ли подговорил Симону.

– Человек, с которым я раньше работала, – ответила она.

Симона подняла бровь:

– Я удивлена, что ты вообще где-то работала.

Луиза нахмурилась и подумала, что Симона отступит, если она оставит выпад без внимания.

Симона так же мрачно посмотрела на Блэкуэлл.

– Это пришло для тебя, когда ты была у Робертсона, – доложила она и протянула Луизе номер телефона. – Группа судебно-медицинской экспертизы. Тоби Фарли. Говорит, ты можешь позвонить ему и он пришлет подробности по электронной почте.

– Спасибо, Симона. – Луиза отвернулась от офис-менеджера и открыла почту в ноутбуке. Она просмотрела электронное письмо из судебно-медицинской экспертизы и потом более подробно прочитала документ. Как она и предполагала, образцов ДНК было множество, но ни одна из найденных на теле первой жертвы не соответствовала ничему из PND (Национальной базы данных полиции): или у убийцы не было записи ДНК в базе данных, или ему каким-то образом удалось избежать загрязнения места преступления. Последнее было настолько маловероятным, что Луиза почти отмахнулась от этой версии. Криминалистическая экспертиза так развилась за последние несколько лет, что убийца практически не мог не оставить какой-нибудь след на месте преступления.

Следователь закрыла отчет. Гдинственный положительный момент наличия второго тела – возможность сопоставить результаты анализа ДНК на обоих местах преступления. Конечно, сейчас они не имели законного подозреваемого, которого можно проверить, но это ведь только начало. Теперь все, что требовалось от Луизы, – выяснить, кто мог желать смерти двум людям около семидесяти лет, один из которых священник. Да, стариков никто не застраховывал от насильственной смерти, но она обычно совпадала с неудачными кражами со взломом или грабежами. Пожилые люди редко становились жертвами столь целенаправленных убийств, и это наводило на мысль, что возраст последних двух жертв и впрямь имел значение. Соединить это с возможной связью с церковью Святой Бернадетты, и явно будет что расследовать. Веронике Ллойд было тридцать два года во время того пожара, а отцу Маллигану – тридцать пять.

Луиза пыталась игнорировать свои сомнения и мысленно твердила себе, что возраст жертв и пожар не имеют связи. Блэкуэлл взяла мобильный и позвонила по номеру, указанному ей Робертсоном.

– Доминик Гаррет, – ответил мужчина.

– Мистер Гаррет. Следователь-инспектор Луиза Блэкуэлл. Ваш телефон дал мне Йен Робертсон.

– А, Йен. Очень любезно с его стороны. Луиза Блэкуэлл. Теперь это имя мне о чем-то говорит, – заметил Гаррет. В его голосе явно слышался юмор и, возможно, алкоголь, если судить по невнятным согласным. – Ах да, именно вы отвечаете за пляжное тело. Убитая – Вероника Ллойд?

– Совершенно верно, мистер Гаррет. Я хотела спросить…

– Да, и священник с Горы, – перебил ее Гаррет. – Отец Маллиган?

– Совершенно верно, мистер Гаррет. Я хотела…

– Я этого не делал.

– Не делали чего, мистер Гаррет?

– Я, разумеется, не совершал убийства. У меня полное алиби.

Луиза вздохнула. Она инстинктивно держала трубку подальше от себя. Было всего три часа дня.

– Я не сомневаюсь, мистер Гаррет, и звоню я не по этому поводу.

– Интригующе.

Луиза подумала, не прекратить ли разговор. Возможная связь между пожаром и убийствами была настолько хрупкой, что вряд ли нуждалась в обосновании. Блэкуэлл не хотела, чтобы пьяный журналист еще и напечатал об этом в местной газете.

– Это не для протокола, но я надеялась получить некоторую информацию о пожаре в церкви Святой Бернадетты, произошедшем в тысяча девятьсот восемьдесят третьем году.

На линии воцарилась тишина, а затем Луиза услышала, как мужчина сглотнул.

– Вы меня интригуете, инспектор Блэкуэлл, – произнес Гаррет и затаил дыхание. – Вот что я вам отвечу: купите мне джин-тоник, и я вам расскажу все, что знаю. Скажем, через час в отеле «Роял Оук»?

Луиза согласилась и повесила трубку. Когда она надевала пальто, вернулся Фаррелл. Он, уже без своей обычной ухмылки, швырнул бумажник и мобильный телефон на стол.

– Все в порядке? – спросила Луиза.

– Дилер – это не вариант. У него железное алиби в ночь смерти Вероники Ллойд. Дилер проводил время в Бристоле с приятелями, он был с ними до самого утра. Судя по его состоянию, дилер вряд ли был хоть на что-то способен. Я могу и дальше им заниматься, но это направление малоперспективно.

– Что же сказал дилер, когда ты спросил его об отце Маллигане?

– Этот маленький засранец забавно возмутился. Сказал, что никогда не продаст наркотики священнослужителям, словно он был, скажем, морально против. Однако мы ведь не думаем, что Маллиган принимал наркотики?

– Мы скоро это выясним.

На улице стемнело раньше: в прошлые выходные перевели часы на час назад. Луиза шла по Уоллискот-роуд к кинотеатру «Одеон» и заметила бездомного, съежившегося под ворохом спальных мешков в заброшенном магазине. «Не забыть бы сказать, чтобы кто-нибудь из полицейских в форме проверил ситуацию с ночлежками», – отметила Луиза и перешла дорогу в сторону хай-стрит. Огни Silica – тридцатиметрового произведения искусства, служившего автобусной остановкой и информационным стендом, – тянулись во мрак ночи в верхней части пешеходной зоны. Местные жители прозвали сооружение «Морковкой», но Луизу всегда раздражало его присутствие в городе. По ее мнению, утончающийся бетонный шпиль выглядел неуместно и бессмысленно. Хотя Silica был установлен здесь уже тринадцать лет назад, Луиза не замечала его во время наездов из Бристоля, и это еще раз подтвердило, насколько она потеряла связь с местом, которое так часто посещала в детстве.

Прогулка по пешеходной хай-стрит была удручающей. В тусклом свете уличных фонарей серые витрины магазинов выглядели выцветшими и изношенными, а район пустовал, будто давно покинутый.

У Луизы возникло ощущение, что люди сидят по домам и прячутся от непредсказуемости убийцы на свободе. То есть Блэкуэлл косвенно ответственна за волну страха в городе.

Она без особого труда нашла Доминика Гаррета в баре отеля. Единственный посетитель, он беседовал с растерянным молодым барменом.

– Ах, инспектор Блэкуэлл, я думал, вы меня бросили, – заявил Доминик, словно обращаясь к театральной публике. Его голос соответствовал огромному росту. Гаррет носил костюм, обтягивающий его широкую грудь и живот. Костюм Доминика мог накрыть трех мужчин среднего роста.

– Мне того же, бармен. Что я могу вам предложить, инспектор?

– Мне просто родниковой воды, спасибо, – произнесла Луиза.

– Чепуха. Я не буду пить один, – театрально взмахнул рукой Гаррет. – А что будете есть? – добавил он.

У Луизы не было сил спорить. Она никогда не пила на дежурстве и сейчас не собиралась, но могла просто заказать выпивку – успокоить мужчину.

– Белого вина, пожалуйста, – сделала заказ Блэкуэлл. Похоже, бармен обрадовался, что ему больше не придется одному болтать с Гарретом.

– Не присесть ли нам? – спросила следователь.

– Да почему бы и нет? После вас.

Луиза направилась было к столам со стульями, но, подозревая, что Гаррет не сможет поместиться на деревянном стуле, повернула к двум ярко оформленным диванам. Блэкуэлл села напротив мужчины, когда тот опустился на диван.

– Не уверен, что потом смогу подняться, – с улыбкой заметил Доминик. – Итак, вам Уэстон-сьюпер-Мар, инспектор?

Луиза почувствовала теплоту к Гаррету. Он вел себя уверенно, самокритично, хотя и громковато.

– Вы можете называть меня Луизой.

– За Луизу, – произнес мужчина и поднял бокал для тоста. – Я – просто Доминик.

Луиза чокнулась с ним и сделала маленький глоток, а Гаррет проглотил половину содержимого бокала.

– Это своего рода культурный барьер, – отметила следователь. Гарретт откинулся на спинку дивана.

– Я, конечно, могу представить. Вы, кажется, служили в MIT?

– Верно.

– Кого же вы так разозлили, что оказались здесь?

Луиза рассмеялась. Гаррет должен был знать все о деле Уолтона, и она оценила его подход.

– Кого я не разозлила?

Смех Гаррета эхом разнесся по бару.

– Подозреваю, мы с вами родственные души, Луиза, – усмехнулся он и сделал паузу. – И ваше новое дело – тело на пляже и священник в Апхилле?

Осведомленность редактора была неизбежной. «Меркьюри» – еженедельная местная газета для Уэстона и прилегающих районов, в отличие от «Бристоль пост», выходящей пять дней в неделю, и именно в ней уже могла быть информация о двух недавних убийствах.

– Таня Эллиот освещает эту историю для вас? – спросила она.

– В точку.

Луиза несколько раз разговаривала с молодыми журналистами в мировом суде и здании окружного суда в Уорле. Однако она еще не общалась ни с одним журналистом в связи с этим случаем, поскольку направила все запросы в отдел по связям с общественностью в Портисхеде.

– Могла бы я с ней встретиться?

– Как насчет завтрашнего утра? – спросил Гаррет и залпом выпил джин с тоником.

– Точно смогу.

– Великолепно, – произнес Доминик Гаррет и повернулся лицом к бару. – То же самое, бармен, – крикнул он испуганному юноше за стойкой. – Вы про пожар в церкви Святой Бернадетты? – уточнил журналист.

– Да.

– Он, очевидно, связан с делом?

– Я бы предпочла пока официально не распространять эту информацию, – заметила Луиза. Из опыта она усвоила, что такая оговорка всегда важна при общении с прессой.

– Как уже сказал, я – могила.

Луиза рассказала Доминику Гаррету о встрече с отцом Макгуайром в церкви Святой Бернадетты, о том, что Вероника Ллойд работала волонтером в церкви и что отец Маллиган раньше был там приходским священником.

– Я вижу точки, которые вы соединяете, – произнес Гаррет.

– На данный момент просто ряд вопросов, – уточнила Луиза.

Бармен вернулся с напитком.

– Оставь сдачу себе, дружок, – обратился к нему Гаррет и протянул пятифунтовую банкноту. – Хорошо, Луиза, теперь по поводу пожара. Признаюсь, я был заинтригован, когда вы позвонили мне, я очень хорошо помню пожар в той церкви. Тогда я только начинал как репортер и находился здесь в командировке от издания, которое раньше именовалось «Бристоль Ивнинг пост»… Вы не поверите, ходили разговоры о том, что я собираюсь на Флит-стрит. Уверен, я бы возненавидел Лондон. Впрочем, я отвлекся, – произнес он и повысил голос, как театральный злодей. – Итак, мне, как местному, дали возможность рассказать эту историю. Официальная версия – пожар произошел случайно. Зажженная свеча зацепила какой-то сыпучий материал, огонь разгорался весь вечер, потом добрался до скамей и деревянной конструкции крыши.

– Значит, вы не думали, что это несчастный случай?

Гаррет наклонился вперед, и его голос стал чуть тише.

– Я был встревожен, Луиза, скажем так. Не только потому, что здание сгорело почти дотла еще до прибытия пожарных служб. Кроме этого, на месте происшествия обнаружили катализатор, бензин, который использовался для резервного генератора.

– Повреждения, видимо, были серьезными?

– Конечно, ведь большая часть конструкции была из дерева. Церковь практически возвели заново, от старой использовали только каменный фундамент.

Луиза сделала еще один маленький глоток теплого вина. Она будто чувствовала запах пожара и видела черный дым, клубящийся над церковными стропилами.

– В найденных мной материалах я не нашла никаких упоминаний о том, что подозревался поджог, – произнесла следователь.

– Это направление расследования довольно быстро пресекли в зародыше. Я был убежден, что там существовала какая-то история, но никто о ней не говорил. Ни полиция, ни Церковь. Я поделился подозрениями с редактором и здесь, и в «Post», но их это не заинтересовало. Вот тогда-то я и «потерял невинность», Луиза. – Доминик Гаррет сделал паузу со смертельно серьезной миной на лице и разразился смехом. – Насчет последнего момента я пошутил. К тому времени моя невинность была давно уничтожена. Это же восьмидесятые. Я видел достаточно коррупции и сговоров с целью замалчивания фактов, хватит на всю жизнь.

– Зачем кому-то скрывать поджог церкви?

– Полагаю, на то была причина. Люди забывают, какой властью обладает эта организация. Возможно, число ее членов в стране сокращается, но Церковь, англиканская или католическая, все еще имеет чертовски сильный голос. На следующий день после пожара церковные чиновники наводнили это место. Я уже почти ожидал, что сам папа нанесет сюда визит. Я никогда не видел ничего подобного. Они общались только друг с другом, не разговаривали со мной и другими представителями прессы, и несколько дней спустя появилось официальное объяснение: это был случайный пожар.