Текст книги "Перекресток"

Глава одиннадцатая

Джефф налил кофе из термоса в стальную кружку. Он сидел на складном стуле и обозревал свое «королевство» в свете раннего утра. Это место казалось ему родным, его собственной маленькой страной. Если не считать прикованного в пещере, Симмонс был единственным человеком на острове Крутой Холм. Остров находился всего в десяти километрах от материка, но на нем можно быть в глуши, а он всю жизнь стремился к одиночеству. Симмонс еще ребенком время от времени путешествовал с отцом, который был капитаном небольшого парома с материка, однако только сейчас в полной мере оценил истинную красоту острова – идеального места для жизни, которое можно обойти меньше чем за час.

Паром все еще ходил. В летние месяцы каждые несколько дней он перевозил кучку туристов, которые находились на острове в течение двенадцати часов, пока не возвращался прилив. Сейчас же все это принадлежало только ему.

Джефф наслаждался одиночеством, даже если отчасти оно было навязано ему с раннего возраста. Дело было не только в инциденте с Мейнардом. Одноклассники относились к нему по-другому и до того, как он сломал зубы хулигану. Джефф Симмонс всегда держал себя обособленно и не присоединялся к их глупым занятиям на переменках. Подобно Симмонсу, большинство одноклассников ходили в церковь каждое воскресенье, но было заметно: им там не нравилось. Джефф, сидя с отцом на передних скамьях, наблюдал, как одноклассники входили в церковные двери – он никогда не видел благоговения на их лицах. Джефф относился к церковным службам серьезно, однако ровесники были там в основном по принуждению. Симмонс жалел их за это, и, возможно, именно поэтому те обижались на него.

С возрастом Джеффу Симмонсу становилось только хуже. Он пытался влиться в толпу – ходил после школы в залы игровых автоматов или на пляж, пытался присоединиться к футбольным играм в обеденное время, а потом к подростковым вылазкам на пирс, а когда наступала ночь, то под него. Мальчика терпели, хотя никогда не принимали, словно не хотели, чтобы Симмонс находился рядом. Но дети боялись сказать ему об этом.

Джефф вылил остатки кофе на землю и вдохнул застывший воздух. Мужчина прикусил ноготь большого пальца и перевел внимание на вход в пещеру.

Он пробрался сквозь кусты к пещере и вытащил кляп изо рта пленника.

– Как тебе спалось? – поинтересовался он.

– Зачем тебе это? – немедленно отреагировал пленник. Лицо его теперь стало таким же серым, как цвет скалы его убежища.

– Сядь, – коротко произнес Джефф и приподнял его.

– По крайней мере, прояви хоть немного милосердия, – заметил мужчина хриплым голосом. – Я сижу в собственных отходах.

Джефф поморщился. Он этого явно не предусмотрел. Симмонс достал из кармана рифленый охотничий нож – больше для вида, чем для пользы, но пленник съежился.

– Я собираюсь развязать твои путы. Позволю тебе потянуться. Помни, ты слаб, поэтому если ты попытаешься что-нибудь предпринять, я без колебаний этим воспользуюсь.

Джеффа не беспокоило, что пленник попытается убежать. Такой старик не мог бы уйти далеко, и его крики потонут на уединенном острове. Симмонса больше беспокоило, что произойдет, если возникнет необходимость применить силу. Джефф Симмонс не хотел, чтобы похищенный погиб раньше времени.

Джефф потащил мужчину сквозь ветви. Он поранил руку, зацепившись за особенно упрямую лозу.

– Садись сюда, – приказал Джефф и указал на клочок земли рядом со складным стулом.

Он налил мужчине кофе и предложил остатки завтрака. Тот прикоснулся к еде с таким видом, словно та была отравлена. Джефф расстелил спальный мешок пленника на земле, сразу отшатнувшись от его запаха. Одежда мужчины насквозь промокла, и не на что было ее заменить.

– Если будешь хорошо себя вести, я принесу тебе новую одежду сегодня вечером, когда вернусь.

– Зачем это тебе? – повторил мужчина. Его слова будто застряли в какой-то петле.

Джефф закрыл глаза. Крики чаек дразнили его чувства. Джефф Симмонс попытался подавить гнев и произнес:

– Ты знаешь, кто я и что ты сделал со мной.

Мужчина посмотрел на Симмонса с искренним замешательством.

– Это было так давно. Вижу, тот случай причинил тебе боль и навредил больше, чем мы могли ожидать. Мы с твоей матерью сожалеем об этом.

Джефф вскочил на ноги с ножом в руке и бросился на мужчину.

– Не смей, – начал он, слова Симмонса звучали все громче и страстнее, – никогда не говори о моей матери!

Пленник, к его чести, остался на месте, а его глаза встретились со взглядом Джеффа. Пленник сказал:

– Мне очень жаль. Прости, что мы так с тобой поступили.

Джефф прищурился. Солнечный свет блеснул на лезвии его ножа.

– Мы?

– Ты знаешь, что я имею в виду, Джефф. Люди должны были лучше о тебе заботиться. И все, что случилось потом, – несчастный случай – это тоже твоих рук дело?

Джефф понял намек, но притворился, что не знает, о чем говорит пленник.

– Закончим, и можешь возвращаться внутрь.

– Мне очень жаль, Джефф, правда жаль. Могу я остаться здесь на некоторое время? Полагаю, мы одни на острове?

– Да. Но меня ждет работа.

Мужчина заплакал, когда Джефф снова связал ему руки и подтолкнул к пещере. Там он опять приковал пленника цепью и заткнул рот кляпом. Затем вышел, вернулся через несколько минут и накинул на мужчину собственный спальный мешок. Джефф Симмонс решил, что тот, вонючий, сожжет.

– Я проверю вечером, как ты, перед тем как уеду с острова.

Джефф спокойным шагом направился к туристическому центру в середине острова, который и был длиной всего в полкилометра. Джеффу нравилась такая прогулка. Когда стемнеет и прилив у старого пирса достигнет достаточной высоты, Симмонс сможет отправиться в обратный путь. Он осмотрел здание со стороны и только потом приблизился. Хотя паром не ходил в осенние и зимние месяцы, существовала вероятность, что кто-нибудь заглянет на осторов, пройдя такой же путь на лодке.

Симмонс убедился, что находится один, и направился в центр. Он достал из кармана ключ от одного из рабочих ангаров и открыл дверь, чтобы заняться своим частично законченным творением. Джефф провел рукой по одной его части, довольный ощущением гладкой поверхности под покрытой шрамами кожей. Казалось почти пустой затеей соединять их вместе, но, учитывая предназначение изделия, результат был бы великолепным.

Он занимался до обеда закреплением соединений, но, чтобы завершить работу, понадобится еще время.

На обед он съел подсохший бутерброд с сыром, сделанный почти день назад, и запил водой из бутылки. После еды Джеффа охватила сонливость. Симмонс провел там еще час – работал над объектом, а потом запер ангар. Над горизонтом сгущались темные тучи. Они вырисовывались, как горы, поэтому Симмонс боялся, что возвращаться на материк позже будет слишком опасно.

Он вернулся в лагерь и проверил мужчину. Симмонс дал ему несколько глотков воды. Он понимал, что время от времени нужно позволять пленнику размяться, иначе тот совсем ослабеет. Было ясно, что старик не сможет тут долго существовать. Симмонс уже заметил в нем перемены: лицо похудело, серая кожа покрылась пятнами, а в пожелтевших глазах застыл отсутствующий взгляд. Он не протестовал, когда Джефф забрал воду. Через какое-то время Джеффу придется перевести его в туристический центр, поскольку там теплее. Место было защищенным, с электричеством и горячей водопроводной водой, но до сей поры он избегал держать похищенного там, боясь, что кто-то нанесет спонтанный визит на остров.

Джефф попытался немного поспать в палатке, но его мысли были заняты другим. Дальше станет сложнее, но сейчас ему действительно нужно вернуться на материк. Он уже совершил ошибки и не мог ничего оставлять на волю случая. Симмонс переоделся в непромокаемую одежду, помочился в кустарнике рядом с пещерой, где держал старика, а потом пошел к лодке. Джефф добрался до верха каменных ступеней, ведущих к галечному пляжу, – там была пришвартована его лодка. Сердце бешено заколотилось в груди, едва он заглянул за край утеса. Увидев ослепительный свет, он тут же бросился на землю. Симмонс очень этого боялся и не мог должным образом подготовиться к такому раскладу. Два байдарочника кружили близко к берегу. Свет, который Джефф поймал, исходил от мощных фонарей на их шлемах. Мужчины кружили взад и вперед, все еще в сотне или около того метров от берега. Казалось, они разговаривали. Джеффу оставалось только надеяться, что байдарочники не собираются приближаться к острову.

Глава двенадцатая

Звонок поступил, когда Луиза покидала пристань. Нашли второе тело – в церкви Святого Михаила в Апхилле, менее чем в километре от ее нынешнего местоположения. Блэкуэлл сразу отправилась в путь.

В церкви собралась небольшая группа сотрудников экстренных служб, бригада фельдшеров и двое полицейских в форме. Луиза узнала недовольного офицера с пляжа – Хьюза.

– Где?

– Внутри, мэм. В этой штуке с исповедальней.

– Вы видели тело?

– Я первым оказался на месте происшествия, мэм. Не требовалось искать пульс, чтобы сказать, что человек мертв. Я никого больше не впускал, даже фельдшеров.

– Хорошая работа, Хьюз, – произнесла Луиза и получила недоуменный взгляд сотрудника.

С заднего сиденья своей машины Луиза достала форму криминалиста, которую всегда возила с собой. Она поспешно переоделась, пытаясь контролировать уровень адреналина в крови. Пока Блэкуэлл шла по каменной дорожке к церкви, подъехало еще несколько полицейских машин. Она потянула тяжелую деревянную дверь, желая увидеть тело до прибытия криминалистов. Церковь Святого Михаила была достойна почтовой открытки: одинокая деревенская церковь почти не изменилась за последние сто лет. Церковь, как и церковь Святой Бернадетты, была католической, и Луиза уже задавалась вопросом, существенна ли эта связь? Она прошла по полированным деревянным половицам и взглянула на витражи с изображениями святых и ангелов. По помещению с высоким потолком гулял сквозняк, и Блэкуэлл подумалось, что здесь, наверное, всегда прохладно, и особенно зимой. Она представила себе группу дрожащих прихожан, сбившихся в кучу и слушающих недельную проповедь.

Следователь приблизилась к исповедальне, откуда исходил запах тела. Запах был менее резким, однако напомнил ей о первых мгновениях на ферме Макса Уолтона. Там разложение исходило от каждого сантиметра заброшенного здания, а здесь тело было изолировано.

Помедлив, Луиза двинулась вперед.

Дверь исповедальни была открыта, и Хьюз перекинул полицейскую ленту через порог. Луиза быстро глянула внутрь, приготовилась, а потом, затаив дыхание, просунула голову под пластиковую ленту.

Пожилой мужчина, священник, судя по его воротнику, был прижат к углу небольшой кабинки. Луиза поняла, почему Хьюз не проверил пульс мужчины. Его широко распахнутые безжизненные глаза смотрели на Блэкуэлл, словно несчастный все еще пребывал в шоке от того, что случилось. Все тело священника было залито кровью.

Луиза отступила назад. Пусть на ней и была защитная форма, ни к чему топтаться на месте преступления. Под окровавленной одеждой Луиза успела разглядеть следы от веревок на лодыжках и запястьях священника. Его левая рука была разорвана на куски, и рана на запястье была сквозной. Несомненно, это дело рук убийцы Вероники Ллойд.

Прибыли криминалисты. Луизе оставалось только надеяться – на этот раз убийца сделал какой-нибудь промах. Тело не переносилось, поэтому для расследования команда располагала фактическим местом преступления. От Блэкуэлл требовалось выяснить, оставил ли убийца тело здесь намеренно или он, или она, был вынужден изменить планы.

Старший инспектор Робертсон ждал снаружи. Луиза почувствовала напряжение в растущем числе полицейских в форме на месте происшествия. Робертсон умел внушать офицерам почтительный страх. Он подозвал ее и направился к кладбищу в задней части церкви.

– Луиза, – произнес Робертсон. Грубый акцент заставил ее имя прозвучать как обвинение.

– Сэр.

Они остановились у полуразрушенной могилы. Плита из серого бетона кособоко торчала из заросшей травы. Луиза прочла: Элизабет Бейли, любимая мать Роберта и Мэри. Умерла в 1932 году. 58 лет.

– Тот же убийца? – спросил Робертсон. Он не обратил никакого внимания на надгробие.

– В этом почти нет сомнений. На запястье жертвы глубокая рана. На этот раз изувечена левая рука, но точно так же, как и у Вероники Ллойд.

– Господи… В церкви, – заметил Робертсон без всякой иронии. – Он точно священник?

Луиза кивнула.

Робертсон протянул следователю листок с двумя фотографиями.

– В церкви два приходских священника, – произнес он, но Луиза уже узнала жертву:

– Он, – коротко сказала она и указала на фотографию отца Маллигана.

– Уверены?

Маллиган был старшим священником, если учитывать указывающих возраст копну седых волос и глубокие морщины.

– Теперь лицо залито кровью, но это он, – раздраженно сказала вынужденная повторяться Луиза.

Робертсон проигнорировал ее раздражение.

– У нас вообще есть серьезный подозреваемый в убийстве Вероники Ллойд? – спросил он, хотя и знал ответ.

– Возможно, ее наркодилер. Хотя на самом деле у него нет средств для чего-то подобного, – Луиза Блэкуэлл повторила информацию, которую Фаррелл сообщил ей тем утром на брифинге. Следователь подумала о тренере по теннису, но вроде он не заслуживал упоминания.

– Уверены?

– Да, Йен, именно так. Послушайте, давайте перейдем к делу. Это убийство сдвинет расследование: у нас появилась связь и есть способ совершения убийства.

Луизе было не по себе все это говорить рядом с трупом священника, все еще находящимся в исповедальне, но они с Иеном знали, что она права. Уже было несколько связей. Возраст обеих жертв, возможный тесный контакт с католической церковью, а ведь они даже не начали интересоваться личной жизнью отца Маллигана.

– В чем дело, Йен? – спросила следователь, но босс не ответил.

Робертсон покачал головой.

– Быть беде. Два жестоких убийства в течение нескольких дней. Один труп на пляже, другой – в забытой Богом церкви.

Луиза нахмурилась и задалась вопросом, осознает ли начальник отдела уголовного розыска то, что сказал.

– Я работала над подобными делами, Йен. Вы же знаете, у меня опыт.

– Я не сомневаюсь в вас, Луиза. Никто не сомневается, – добавил мужчина, на взгляд следователя, слишком поспешно.

– Тогда что же?

– Возможно, вы работали над подобными случаями, но на памяти жителей нашего городка ничего похожего не было. Нам будет уделено много внимания. Я буду удивлен, если это происшествие не станет национальной новостью. Мне тут даже звонил местный депутат и спрашивал, как продвигается расследование.

Луиза оценила давление, оказываемое на Робертсона, и внимание, с которым они все столкнутся.

– Может, так и есть, но мое внимание сосредоточено на Веронике Ллойд и отце Маллигане, а также на поиске того, кто несет ответственность за эти преступления.

– Замечательно, Луиза, но давайте подходить к делу реально. Вы – инспектор-следователь, поэтому окажетесь в центре внимания.

Что-то осталось недосказанным, но Блэкуэлл не стала настаивать.

– Даже не беспокойтесь обо мне, Йен.

Робертсон кивнул и пошел обратно к церкви.

Луиза смотрела, как он уходит. Поднялся ветер, принесший запах моря. Он обжигал уши Блэкуэлл, ее тело немело от холода. Что не сказал Робертсон? Следователь признала: это дело, вероятно, окажется самым громким в городе за последнее время, но и это не полностью объясняло поведение Иена Робертсона. С самого первого дня после убийства Вероники он обращался с ней как с новичком. Луиза догадывалась, что все сводилось к происшествию во время дела Уолтона, и задавалась вопросом, перестанет ли это когда-нибудь преследовать ее и влиять на репутацию?

Луиза вернулась в церковь несколько минут спустя. Там ее ждала суматоха. Мужчина средних лет, закутанный в длинное черное пальто, спорил с констеблем Хьюзом у дверей церкви.

– Мэм, это отец Райли. Я объяснил, что в данный момент он не может войти в церковь, но…

– Отец Райли, инспектор Блэкуэлл. Вы здешний приходской священник?

– Да. И если что-то случилось, я должен быть в курсе, – сказал священник.

Мужчина выглядел на добрых тридцать лет моложе убитого коллеги. Отец Райли был высоким и стройным, а черты его лица – резкими и угловатыми. Он изо всех сил старался поддерживать зрительный контакт с Луизой. Усталые глаза выдавали его обеспокоенность.

– Мы можем где-нибудь поговорить? – спросила следователь.

– В доме священника. Пожалуйста, следуйте за мной, – произнес отец Райли и пошел к небольшому зданию позади церкви. – Извините меня. Я не спал всю ночь, – пояснил он и открыл дверь.

Воздух внутри казался холоднее, чем снаружи. Луиза последовала за священником в маленькую кухню, отец Райли включил чайник. Чайник закипел, и вдруг Райли побледнел и посмотрел на Луизу – он все понял.

– Отец Маллиган… – пробормотал он.

Блэкуэлл бросилась на помощь и выдвинула шаткий стул, чтобы мужчина мог присесть.

– С вами все в порядке, отец Райли?

– Я знал, что произошло что-то серьезное, иначе к чему полиция? Так по какой же причине меня не пустили в церковь?

– Отец Маллиган стал жертвой нападения, в результате которого погиб.

Отец Райли уставился на следователя.

– Его убили? В церкви?

Луиза положила руку на плечо священника. Он был более щуплым, чем выглядел, и задрожал, когда Блэкуэлл прикоснулась к нему.

– Боюсь, это так.

– Ради всего святого, зачем? Ему под семьдесят. Кому он мог помешать?

– Именно это нам и предстоит выяснить. Вы упомянули, что не спали всю ночь? – спросила Луиза, заваривая чай для священника.

– Да. Я был в «Генерале» весь вечер. К сожалению, прошлой ночью мы потеряли одну из наших прихожанок, Глэдис Верной. Это ужасно… Там присутствовала ее семья. Я провел с Верной последние обряды и предложил поддержку семье в течение ночи.

– Когда вы в последний раз видели отца Маллигана?

– Вчера, днем, еще до того, как меня вызвали.

– Днем?

– Около пяти часов дня. Отец Маллиган должен был отслужить мессу.

– Вчера вечером была месса? – спросила Луиза.

– Верно. Отец Маллиган проводит мессу каждый вторник, в семь часов вечера. У нас редко бывает больше шести или семи человек, но хорошо, что это помогает поддерживать чувство общности. Понимаете?

– Да. Я знаю, смерть отца Маллигана – ужасное потрясение для вас, но не могли бы вы сейчас дать мне имена и адреса прихожан, присутствовавших на мессе вчера вечером?

Священник поднялся со стула и подошел к буфету.

– У нас есть компьютерная система, но я не умею с ней работать. Я напишу вам список, но могу только предполагать, кто из прихожан был на вечерней мессе, – заметил он, вытаскивая блокнот и ручку. Руки отца Райли дрожали, когда он писал, а на глазах выступили слезы.

– Может, я сама запишу адреса?

– Нет, все нормально. – Священник потер кончиком ручки под носом и продолжил заполнять листок. – Как… как это случилось? – спросил он после некоторой паузы.

Луиза представила мертвого священника, глубокие борозды на его руках и ногах, кровавую рану на запястье.

– Мы сейчас и пытаемся это понять, – объяснила она.

– Мне нужно увидеть отца Маллигана до того, как его заберут.

– Можно устроить, – произнесла Луиза и забрала список у священника. Она поколебалась, но добавила: – Это не первое убийство. Вы слышали о женщине, найденной на пляже?

– Боже мой, да. Ужасное происшествие. Вы же не хотите сказать…

– Мы считаем, эти смерти каким-то образом связаны. Другую жертву звали Вероника Ллойд. Это имя вам что-нибудь говорит?

– Нет, – без колебаний ответил священник.

Луиза кивнула.

– Вероника была активным членом церкви Святой Бернадетты.

Отец Райли нахмурился, явно сбитый с толку этим заявлением.

– Вот оно как…

– Значит, вы хорошо знаете ту церковь?

– Естественно. Это ближайший к нашему приход, и отец Маллиган служил там в течение двадцати лет.

Глава тринадцатая

Нервное возбуждение пробежало по оперативному штабу. Луиза начала брифинг. Казалось, весь персонал участка был втиснут в это пространство, и многие офицеры в форме стояли. Луиза предложила им сосредоточить внимание на связях между двумя жертвами и церквями Святого Михаила и Святой Бернадетты.

– Томас, ты вчера встречался со священником из церкви Святой Бернадетты?

– Да, с отцом Макгуайром. Молодой парень. Он очень хорошо говорил о Веронике Ллойд и будто бы был опустошен этой новостью. Когда я уходил, он зажег свечу и, видимо, начал молиться за ее душу.

– Назначь мне встречу с ним на ближайший час.

Луиза вернулась в кабинет и уставилась на телефон. Она дождется прибытия Демпси и только потом покинет участок. Тот обещал позвонить, если обнаружит что-нибудь важное, но это будет нескоро. Так почему же она была так рассеянна? В то утро она еще ничего не слышала от своих родителей и хотела узнать, как дела у Эмили, но и это не основная причина. Луиза, хотя это трудно было признать, ждала текстового сообщения от Финча.

– Луиза?

Следователь перевернула телефон экраном вниз, увидев в дверях Томаса.

– Да, – произнесла она чересчур резким тоном.

– Отец Макгуайр ждет вас. Он уже знает о трагедии в церкви Святого Михаила.

– Хорошо, спасибо. Я сейчас же к нему отправлюсь.

– Составить вам компанию?

Блэкуэлл хотелось одной осмотреть собор Святой Бернадетты и встретиться со священником.

– Нет, все в порядке. Спасибо, Томас.

Церковь Святой Бернадетты находилась всего в пяти минутах ходьбы от стоянки, поэтому Луиза, припарковав машину, вышла навстречу пронизывающему ветру, дувшему с берега. Следователь никого не встретила по дороге в церковь, и ей показалось, что на дорогах стало меньше машин. Уж не опасаются ли люди стать следующими жертвами? Город все еще не оправился от смерти Вероники Ллойд, и Луиза предположила, что новости о трагической судьбе отца Маллигана, вероятно, уже распространились.

Расположенная рядом с начальной школой с тем же названием церковь Святой Бернадетты представляла собой простое здание из желтого кирпича. Блэкуэлл вошла внутрь и огляделась. Она пыталась понять, почему это место так непохоже на церковь. Внутри царила атмосфера офисного здания, несмотря на барельефы религиозного содержания на стенах и изображение Распятия Христа над алтарем.

– Просто здесь нет окон, – произнес кто-то.

Луиза развернулась и увидела худощавого мужчину с копной темных волос, лицо его было свежим и молодым. Он улыбнулся следователю, причем так невинно и приветливо, что Блэкуэлл потребовалось несколько секунд, чтобы признать в незнакомце священника.

– Отец Джон Макгуайр, – произнес священник и протянул ей руку. – Но, пожалуйста, зовите меня Джон.

– Инспектор Блэкуэлл.

– Да, я понял. Ваш коллега предупредил, что вы приедете.

– Мы можем где-нибудь присесть? – спросила Луиза, почувствов себя неловко в этой обстановке.

– Конечно. В доме священника, – ответил отец Макгуайр и повел следователя мимо скамей.

Луиза была крещена как католичка и узнала станции Крестного пути, когда следовала за отцом Макгуайром к дому священника. Картины Иисуса, несущего крест, были современными, близкими к абстракциям, и Луиза задалась вопросом, не нарисовал ли их ребенок.

В отличие от церкви Святого Михаила, дом священника в церкви Святой Бернадетты примыкал к церкви. Макгуайр провел ее в кабинет. В комнате с голыми полами и выкрашенными в белый цвет стенами было холодно. В центре стоял деревянный стол, а за ним располагалось еще одно распятие.

– Могу предложить вам чай или кофе? – поинтересовался Макгуайр.

– Нет, спасибо. Со слов сержанта, вы уже слышали об убийстве отца Маллигана в церкви Святого Михаила. Это так?

Улыбка Макгуайра померкла. Луиза заметила, что его руки дрожат. Священник достал пачку сигарет.

– Не возражаете? – спросил он и стал возиться с пачкой.

– Нет-нет.

Отец Макгуайр зажег сигарету с осторожностью наркомана, а Луиза задалась вопросом, какие еще пороки мог скрывать этот молодой человек.

– Как давно вы здесь работаете? – поинтересовалась она, едва священник сделал первую долгую затяжку.

– Пять лет.

– Вы приходской священник?

– Да. Сейчас вообще один. Мой последний коллега ушел два года назад. Нам еще предстоит найти ему замену.

– Наверное, тяжелая работа.

– В принципе, да, но я получаю поддержку от других приходов. Мы справляемся.

– Я представляю, каким шоком стала для вас новость о Веронике Ллойд, – предельно мягко начала Луиза Блэкуэлл.

– Да не то слово. Одним из прискорбных побочных эффектов священничества является постепенная привычка к смерти или что-то вроде этого, и вот теперь отец Маллиган…

«А смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к смерти?» – задумалась следователь. Между работой священника и ее собственной была четкая параллель, но она сомневалась, что «привыкла» – правильное слово.

– Я должна спросить у вас, отец. Можете ли вы вспомнить кого-нибудь, желавшего причинить вред Веронике и отцу Маллигану?

Священник не колебался:

– Никто никогда не хотел причинить боль Веронике. Это самая нежная душа, которую я когда-либо встречал, а что касается отца Маллигана, то он был просто стариком. Зачем кому-то его убивать?

Луиза дала молодому священнику немного времени, позволила ему еще раз затянуться сигаретой и только потом спросила:

– Если обратиться к прошлому отца Маллигана, можно ли найти там что-то сомнительное?

Отцу Макгуайру потребовалось несколько секунд, чтобы понять вопрос. Луизе не хотелось бы спрашивать об этом, но, учитывая сексуальные скандалы, сотрясавшие Церковь на протяжении многих лет, она не могла отмахнуться от подобной версии. Если окажется, что существует такой мотив для совершения столь зверского поступка, то нужно рассматривать версию мести со строны жертвы жестокого обращения с детьми.

Отец Макгуайр покачал головой:

– И как вы можете даже предполагать такое? Бедняга только что расстался с жизнью.

– Я понимаю это, отец, но я все же должна спросить, обвиняли ли отца Маллигана когда-нибудь в подобных поступках? Мы собираемся все выяснить, и если вы сейчас укажете нам правильное направление, то это поможет найти убийцу и Маллигана, и Вероники.

– Хотите верьте, хотите нет, инспектор Блэкуэлл, но не все из нас сексуальные извращенцы.

– Я этого и не утверждаю, отец Макгуайр.

Священник поднял руку:

– Нет, нет. Я не принимаю никаких домыслов. Отец Маллиган был найден убитым этим утром, а вы уже здесь, да еще и порочите его имя.

Луиза нахмурилась. Она сочувствовала священнику и уважала его за то, что он защищал коллегу, но расследование не могло остановиться.

– Никто не порочит его имя, но этот вопрос необходимо задать. Он нуждается в ответе, – добавила следователь, привлекая внимание священника и не оставляя Макгуайру сомнений в его обязанности ответить.

Священник вздохнул.

– Я никогда не слышал ни о каких обвинениях в адрес отца Маллигана, и, честно говоря, само это предположение смехотворно.

Луиза решила пока сменить тему. Она попросит команду заняться этой версией, как только вернется в участок.

– Он был здешним священником?

– Да.

– Почему он ушел?

– К сожалению, мы изредка сами принимаем такие решения. Я полагаю, отец Маллиган был здесь одним из трех священников, а потому его перевели туда. Он работал в церкви Святого Михаила уже тридцать лет.

– Отец Маллиган когда-нибудь встречал Веронику Ллойд? – спросила Луиза.

– Вполне возможно. Вероника была очень активной прихожанкой. Мы иногда проводили совместные мероприятия с церковью Святого Михаила.

С другой стороны, не могу припомнить, чтобы видел их вместе. Здоровье отца Маллигана в последние несколько лет желало лучшего, поэтому он не мог приходить к нам так часто, как ему хотелось.

Луиза решила смягчить вопросы об убитом священнике, поскольку почувствовала растущее беспокойство отца Макгуайра. Разговор подходил к концу.

– Вероника когда-нибудь делилась с вами личными делами?

– Она признавала исповедь, если вы об этом спрашиваете.

– Я думаю, вы не можете вдаваться в подробности по этому поводу.

– Конечно нет, печать исповедальни священна.

– Однако помимо исповеди вы знали о каких-либо личных проблемах, с которыми Веронике приходилось сталкиваться? – настаивала Луиза Блэкуэлл.

– Очевидно, ее шокировала смерть матери, но прошло уже немало времени. К тому же она была пожилой женщиной…

Луиза решила говорить конкретно.

– Мы нашли героин в доме Вероники.

– Героин? Нет, нет, нет, Вероника никогда бы не стала употреблять наркотики. Она не такой человек.

Луиза слышала подобные опровержения бесчисленное количество раз.

– Иногда трудно определить, употребляют ли люди, – заметила она.

– Возможно, но думаю, что заметил бы. Вероника считалась самым продуктивным и ценным волонтером. За все время, что я ее знал, она никогда не отменяла встречи и никогда на них не опаздывала.

Я не могу даже представить, что она употребляла наркотики.

Луиза решила больше не давить на молодого священника.

– Спасибо, отец Макгуайр, вы нам очень помогли.

– Пожалуйста, позвольте мне проводить вас, – предложил священник и потушил вторую сигарету.

Он повел ее обратно через церковь и абстрактные станции Крестного пути.

– Интересная архитектура, – сказала Луиза, когда они остановились у дверей церкви.

Макгуайр кивнул. Он был рассудителен.

– Да, но она далека от идеала. Я думаю, в восьмидесятые такая архитектура была в моде.

– В восьмидесятые? – переспросила Луиза.

– А вы не знали? В восьмидесятых годах произошел пожар, и большая часть церкви сгорела дотла. Часть строения уцелела, но не сохранилась – церковь было небезопасно восстанавливать. Поэтому мы и выстроили это… современное здание.

– В каком году был пожар? – уточнила следователь.

– В тысяча девятьсот восемьдесят третьем году, – ответил священник.

– Отец Маллиган служил здесь в восемьдесят третьем?

Священник на мгновение смутился.

– Ну… Полагаю, да.