Текст книги "Меч дьявола"

Беобранду нравилось сидеть с Тондберктом и Хенгистом у костра. Его объединяло с этими людьми чувство товарищества – то, которое возникает меж воинами в силу того, что они сражаются против одних и тех же врагов. Но вообще-то ему до сего момента не приходила в голову мысль о том, чтобы сегодня же покинуть Энгельминстер и присоединиться к этим пятерым воинам. Теперь же, когда ему это было предложено, такой вариант показался ему наиболее подходящим. От него все равно не было толку для Вильды, Альрика и прочих обитателей Энгельминстера. Он был всего лишь лишним ртом, который придется кормить предстоящей зимой, а зима эта обещала быть очень трудной после того, как большую часть съестных припасов увезли валлийцы.

Кроме того, Леофвин был прав. Он, Беобранд, был по своей природе воином. Он сумел выжить в битве, и хотя ему было страшновато даже думать об этом, он хотел снова испытать тот же прилив энергии и силы. Однако, если он стремится стать таким воином, как Окта, ему необходим господин. Вот Хенгист, например, был гезитом у короля и намеревался снова стать таковым, пусть даже уже у какого-нибудь другого короля.

Как только у Беобранда появится господин, он попытается выяснить, кто убил его брата. Он ведь поклялся отомстить за смерть Окты. Однако, прежде чем свершить правосудие, он должен найти убийцу. Только после этого он сможет отомстить.

– А ты научишь меня сражаться? – спросил Беобранд.

– Это – единственное, чему я могу научить, – ухмыльнулся Хенгист. – Смерть – это моя любовница, и мы с ней кормим воронов везде, куда бы мы ни направлялись. Я уверен, что она не станет возражать против того, чтобы раздвинуть ноги и перед тобой, парень. Всегда есть люди, которым нужны те, кто готов ради них убивать.

Беобранд покраснел.

– Мне хотелось бы пойти с вами, если вы возьмете меня с собой, – произнес он куда тише, чем ему хотелось бы.

Тондберкт хлопнул его ладонью по спине и засмеялся.

– Я рад, что нас занесло в эту глухомань, – сказал он. – Будет здорово, если ты пойдешь с нами, Бео.

Хенгист ничего не сказал, а лишь кивнул в знак согласия и криво усмехнулся.

Дренг прищурил глаза и облизал потрескавшиеся губы бледно-розовым языком с таким видом, как будто его аппетит скоро будет удовлетворен. Хавган и Артаир продолжали обстругивать веточки. Они то ли не поняли смысла произнесенных слов, то ли отнеслись к ним с полным равнодушием, но никак не отреагировали на то, что к ним присоединится Беобранд.

У Беобранда побежали по спине мурашки, и он слегка задрожал.

Ему оставалось только надеяться на то, что решение, которое он принял, окажется правильным.

* * *

Беобранд вернулся в монастырь во второй половине дня, ведя за собой ослика, впряженного в маленькую тележку, – того самого ослика и ту самую тележку, с которыми Кенред отправился за хворостом в лес. Подойдя к монастырю, Беобранд увидел, что Кенред ждет его у входа в часовню.

– Ты уйдешь вместе с ними, да? – спросил юный монах тоном, в котором чувствовался упрек.

– Так будет лучше для всех. Они помогут мне найти господина. А здесь я лишь обуза.

– Они убили бы меня только ради того, чтобы заполучить то, что им нужно. Это тебе ни о чем не говорит?

– Это говорит о том, что они – люди дела. Они сказали то, что нужно было сказать. Они безжалостны, но именно таким и должен быть воин. – Беобранд подумал о воинах, воспеваемых в легендах. Подумал о чести и преданности. – Я теперь воин, и я не позволил им причинить тебе вред.

Глаза Кенреда наполнились слезами. Беобранд, похоже, не понимал, что из себя представляют эти люди. Не понимал, что может с ним произойти, если он отправится вместе с ними. Кенред был еще очень молод. Всего лишь мальчик. Однако он уже знал, что невозможно заставить человека увидеть что-то, если тот предпочитает быть слепым.

– Я буду молиться за твою душу, – сказал Кенред.

Затем он повернулся и зашел в часовню.

Беобранд постоял немного у входа в часовню, размышляя над словами друга. Ему было неприятно, что они расстаются подобным образом.

Он решил, что как только найдет себе господина, обязательно вернется сюда, чтобы повидаться с Кенредом.

8

Беобранд посмотрел вниз, на затянутую туманом долину. Ему нравились эти моменты тишины и спокойствия сразу после восхода солнца. Воздух был прохладным. Беобранд поплотнее натянул плащ на плечи. При таком холоде у него ныли ребра, однако эту боль вполне можно было вынести. Она даже казалась в каком-то смысле полезной, потому что напоминала, кто он теперь такой.

Он сделал очень глубокий вдох – такой, что воздух добрался до самых краев легких, – и содрогнулся от того, что его недавно зажившие раны слегка растянулись. Его спутники собирали позади него скудные пожитки. После того, как они отправились вшестером прочь от Энгельминстера, они неуклонно продвигались на север. Шли они, как предполагал Беобранд, в Берницию, к королю Энфриту, однако Хенгист всячески уклонялся от разговоров на эту тему.

– Ты просто иди за мной, и я найду тебе богатого и щедрого господина, Беобранд, а потому даже не переживай, – сказал Хенгист днем раньше, когда Беобранд спросил его, куда они направляются.

Такая неопределенность раздражала Беобранда. Он уже не в первый раз задавался вопросом, правильно ли поступил, присоединившись к этим людям. Может, Кенред был прав насчет них? Беобранда терзало дурное предчувствие, однако никаких реальных оснований для тревоги эти люди ему пока не давали. Тондберкт был таким же разговорчивым и веселым. Когда они сидели вечером у костра, Хенгист с удовольствием рассказывал о своих былых подвигах в дружине Эдвина. Беобранд и Тондберкт с восхищением слушали, погружаясь в атмосферу героизма и доблести.

Во время одного из таких рассказов Беобранд спросил:

– А ты знал моего брата Окту?

На лицо Хенгиста на мгновение набежала тень, и он покосился на Беобранда.

– Да. Я знал его. Он был великим воином. Нетрудно заметить, что ты пошел в него. – Хенгист помолчал, уставившись в пламя костра так, как будто видел в нем события из прошлого. – С ним произошло нечто печальное.

У Беобранда завертелось на языке превеликое множество вопросов, но Хенгист, поспешно завернувшись в плащ, улегся возле костра и больше уже ни о чем не рассказывал.

Дренг вообще говорил мало, но вел себя довольно дружелюбно. Кто вызывал у Беобранда опасения – так это два брата-валлийца. Хавган и Артаир держались в этой группе обособленно, но Хенгист, Дренг и Тондберкт почему-то доверяли им.

Беобранд надеялся, что Хенгист не слукавил насчет того, что найдет ему господина. Беобранду сейчас хотелось всего лишь отыскать обитель, которая стала бы для него домом. Он ни на что не претендовал, кроме крыши над головой и самого обычного места за общим обеденным столом. Он нуждался в пристанище, где мог бы позабыть о прошлом и начать новую жизнь, которая станет лучше прежней. Ради этого он отдал бы все, что у него есть. Он улыбнулся сам себе, но улыбка эта была невеселой. Так улыбается человек, который осознает, что пытается себя обмануть. У него ведь в действительности вообще ничего не было, кроме старого копья, щита и одежды, которую он носил.

Рассматривая окружающую местность, он невольно подумал о том, как красива земля Нортумбрии. Местность здесь казалась гораздо более холмистой, чем в его родной стране Кантваре, и зима здесь была намного суровее, чем на его родине. Глядя с высоты холма и видя, как туман стелется над рекой и как солнце выползает из-за розоватых облаков, он осознал, что хочет, чтобы эта страна стала его страной. Его домом.

Однако Нортумбрия была уже не только прекрасной, но и опасной. В ней теперь царило беззаконие. Ни Осрик в Дейре, составляющей южную часть Нортумбрии, ни Энфрит в Берниции, составляющей ее северную часть, еще не контролировали население в достаточной степени для того, чтобы гарантировать порядок и спокойствие. Без опеки со стороны короля жить в Нортумбрии становилось все опаснее с каждым днем. По дорогам и тропам бродили ватаги воинов и просто разбойников, охотящихся на беззащитных людей. Они забирали себе все, что могли, прибегая ради этого к любым средствам.

Пока что при встрече с такими ватагами оружие и воинственный вид Беобранда и его спутников обеспечивали им безопасность. Они старались не вступать ни с кем в конфронтацию и просто шли своей дорогой…

Собрав пожитки, они снова отправились в путь. На этот раз – вниз по холму, по направлению к затянутой туманом долине. Им всем очень хотелось есть. Съестные припасы, которые им дали в Энгельминстере, закончились днем раньше.

Беобранд размышлял над тем, где им теперь удастся раздобыть еды, когда они вдруг заметили жилой дом. Дом этот представлял собой всего лишь маленькую хижину, построенную на изгибе речушки. Какой-то мужчина колол возле хижины дрова, орудуя внушительным на вид топором. Их отделяло от него еще довольно большое расстояние. Звук удара топора долетел до них лишь через пару мгновений после того, как мужчина им взмахнул.

Они тут же двинулись по направлению к хижине. В предыдущую ночь им пришлось мерзнуть в лесу без костра, потому что хворост был очень сырым и зажечь его не удалось. Хенгист пребывал в скверном настроении. Он с угрюмым видом то и дело тер виски так, как будто у него болела голова. Увидев этого голого по пояс мужчину, колющего дрова, Хенгист, похоже, повеселел.

– Что ты делаешь, Брека? – крикнул Хенгист. Он, по-видимому, знал этого человека. – Я думал, что ты уже мертв.

Брека обернулся и вытер пот со лба. Пытаясь рассмотреть приближающихся к нему людей, он прищурился.

– А как по-твоему, что я делаю, Хенгист, а? – спросил он добродушно. Его тон был непринужденным, а губы расплылись в легкой улыбке. – Я колю дрова, чтобы расплатиться за еду и ночлег. Я ждал тебя после битвы. Слышал, что ты пошел куда-то на юг, и…

– Ты работаешь, как раб, да? – перебил его Хенгист, насмешливо глядя на этого молодого и крепко сложенного воина. – Но ведь ты же воин! Тебе следует зарабатывать на жизнь участием в битвах, а не пресмыкаться перед какой-то там крестьянкой.

Хенгист продолжал идти к хижине. Брека держал топор за топорище обеими руками, положив его лезвие тыльной стороной на покрытое потом плечо. Его беспокойный взгляд перескочил с Хенгиста на Беобранда, а затем поочередно на других четырех воинов.

Дренг тихо сказал:

– У Хенгиста разыгралась кровь. Он, похоже, сейчас затеет с этим парнем драку. Это поможет ему немного остыть.

Дренг облизал губы и хихикнул себе под нос с таким видом, будто он выразился с красноречием лучших бардов.

– Чего ты хочешь? – спросил Брека твердым голосом.

– Я хочу, чтобы ты пресмыкался передо мной, как пресмыкаешься перед этой старой каргой.

Хенгист указал рукой на хозяйку хижины, которая вышла наружу, желая посмотреть, что происходит.

– Мне не из-за чего с тобой ссориться, Хенгист, – сказал Брека. – Просто иди своей дорогой. – Затем, пытаясь свести все к шутке, он добавил: – Сегодня никто пресмыкаться не будет, друг мой.

Сказав это, Брека улыбнулся. Он, возможно, полагал, что Хенгист всего лишь шутит или же просто пьян.

Хенгист, смерив Бреку долгим тяжелым взглядом, вдруг резко устремился к нему. При этом он выхватил сакс и с неистовой яростью что-то заорал.

Брека невольно отпрянул и едва не потерял равновесие, но все же сумел удержаться на ногах. Вскинув вверх топор, он кое-как сумел парировать яростный удар Хенгиста. Отбив атаку, он затем ринулся вперед и, действуя топором как дубиной, оттолкнул Хенгиста.

Они в течение некоторого времени ходили по кругу, глядя друг на друга, а затем Хенгист напал снова. Сделав вид, что пытается нанести сильный рубящий удар по лицу Бреки, он в последний момент изменил направление клинка так, чтобы получался косой удар, нацеленный в живот. Брека отскочил, а затем бросился вперед, попытавшись при этом ударить Хенгиста топором в пах. Хенгист легко парировал удар и тоже отскочил назад.

Он улыбался и выглядел расслабленным, даже радостным. Покачал головой из стороны в сторону, чтобы размять мышцы шеи. Брека же, судя по выражению его лица, был очень напряженным. Они оба тяжело дышали, и при каждом выдохе изо рта у них в зимний воздух поднимался пар.

Дренг издал звуки, похожие на карканье вороны – птицы смерти.

Беобранд ошеломленно наблюдал за тем, как тихое поначалу утро вдруг взорвалось вспышкой насилия. Поединок казался ему неравным. Брека орудовал топором искусно и был человеком сильным, но его движения казались какими-то странными. Неестественными. Хенгист же орудовал саксом так ловко, как будто клинок был продолжением его руки. Смотреть на это со стороны было даже страшно.

– Нет, ты будешь пресмыкаться сегодня, друг мой, – тихо сказал Хенгист, произнося последние слова с сарказмом.

– Что ты делаешь, а? – спросил Брека, и в его голосе прозвучало отчаяние. – Мы стояли с тобой рядом в боевом строю – щит к щиту. Мы были братьями по оружию.

Хенгист взмахнул саксом, оставив при этом свое туловище незащищенным. Брека, увидев это, нанес удар топором, целясь в грудь Хенгиста. Тот же, предвидев такой выпад, резко отскочил в сторону и рубанул по левой руке Бреки. Тот вскрикнул, уронил топор на землю и схватился за левую руку правой. Меж его пальцев заструилась кровь, которая затем потекла по предплечью, смешиваясь на нем с по`том.

Брека заскрежетал зубами. Его дыхание из-за сильной боли было быстрым и неглубоким.

– Убей теперь меня, ты, ублюдок! – прорычал он, выпрямляясь во весь рост. – Я всегда знал, что ты не лучше собаки. У тебя нет чести.

Хенгист, спокойно улыбаясь, покачал головой.

– Я не хочу убивать тебя, – сказал он, а затем прошел мимо Бреки к хижине, в дверном проеме которой все еще стояла старуха.

Брека, судя по выражению его лица, на мгновение растерялся, а затем почувствовал облегчение. Беобранд и прочие спутники Хенгиста, полагая, что схватка закончилась, двинулись к хижине.

Но тут вдруг Хенгист со скоростью атакующей гадюки повернулся и нанес глубокий режущий удар сзади по ногам Бреки, рассекая сухожилия и мышцы. Брека, снова вскрикнув, рухнул наземь: ноги больше не могли выдерживать вес его тела.

Хенгист опустился на корточки рядом с Брекой и прошептал ему на ухо:

– Вот теперь ты сможешь пресмыкаться постоянно, друг мой.

Хенгист и его спутники провели в хижине остаток дня и ночь. До них доносились стоны Бреки и его призывы о помощи.

– Он поет так же плохо, как и сражается, – сказал Хенгист, самодовольно улыбаясь своей шутке.

Остальные засмеялись. Беобранд встретился взглядом с Тондберктом, но не смог определить по выражению его лица, что он по поводу всего этого думает.

Некоторое время спустя стоны Бреки стали раздражать Хенгиста, и он подал знак сидевшему возле очага Дренгу. Тот встал и вышел в сгущающиеся сумерки. Несколько мгновений спустя до тех, кто остался в хижине, донесся крик Бреки:

– Он предаст вас всех! У него нет чести!

Затем он замолк.

Позднее, когда Хенгист вышел из хижины, чтобы опорожниться, Беобранд, теряясь в догадках, почему Хенгист вдруг впал в такую ярость, повернулся к Тондберкту и прошептал:

– Что в него вселилось? Почему он напал на Бреку? Может, им завладел какой-то злой дух?

Тондберкт смущенно заерзал на месте, но прежде чем он успел что-то ответить, раздался голос Дренга:

– Если тебе доведется пережить столько битв, сколько пережил Хенгист, ты станешь совсем не таким, каков ты сейчас, Беобранд. Когда человек долго кормит воронов трупами, это его меняет. Хорошо бы тебе об этом помнить.

Все трое не произнесли больше ни слова, увидев, что Хенгист заходит в хижину.

Хозяйка хижины была жутко напугана. Она готовила для них еду и относилась к ним с большим почтением. Хенгист дружелюбно улыбался ей, но при этом убедил своих спутников, что им нужно дежурить по очереди всю ночь. Никому не хотелось, чтобы им всем перерезали глотки во сне.

Беобранд в тот вечер долго не мог заснуть. Стоило ему закрыть глаза – и он видел мысленным взором все, что произошло с Брекой. Мастерство владения мечом и быстрота действий Хенгиста были удивительны, и у Беобранда возникли в связи с этим кое-какие вопросы. Научит ли Хенгист его, Беобранда, так искусно владеть оружием? Сможет ли он орудовать мечом так же быстро и умело? Он раньше полагал, что его дядя владел мечом мастерски, однако теперь ему стало ясно, что по сравнению с Хенгистом Селуин был всего лишь неуклюжим увальнем.

Затем Беобранду вспомнились стоны Бреки, его призывы о помощи и его последние слова.

В глубине души Беобранд уже осознавал, что ему следовало прислушаться к предупреждению Кенреда насчет этих людей. Но что он теперь мог поделать? Он сам решил пойти по такому пути. Ему оставалось только надеяться, что он на нем не заблудится и не погибнет.

* * *

Покинув хижину старухи, они отправились дальше на север. Старуха была рада тому, что они наконец-то уходят, однако они забрали бо`льшую часть имевшихся у нее съестных припасов, и ей теперь было непонятно, как пережить зиму.

Неподвижное тело Бреки все еще лежало возле хижины. То ли волки, то ли лисы подходили ночью к трупу и пытались его грызть, но лишь совсем немного. Уже уходя прочь, Беобранд оглянулся на хижину и увидел, что старуха склонилась над трупом. В ее руке сверкнул острый нож. Беобранд в ужасе отвернулся.

Две недели спустя началась настоящая зима: деревья покрылись инеем, ручьи замерзли, пошел снег. Хенгист и его спутники грабили местных жителей, забирая у них еду, занимались охотой, когда появлялась такая возможность, и очень медленно продвигались вперед. Когда они останавливались где-нибудь в лесу на ночлег, им приходилось прилагать немало усилий для того, чтобы собрать достаточно хвороста для костра. Холод пронизывал их до костей. Ночью они очень тесно располагались вокруг костра, чтобы было теплее. Кожа на их ладонях и лицах от холода стала красноватой и обветренной. Они лихорадочно искали все, что могло хоть как-то защитить их от зимней стужи. Из шкур убитых зверей они тут же мастерили, как могли, что-то наподобие шапок и рукавиц.

Хавган и Артаир оказались хорошими охотниками. Они частенько куда-то исчезали на целый день или даже два и всегда возвращались с мясом. Когда они вернулись после первой охоты, каждый нес на спине часть туши оленя. Они закоптили это мясо, нарезав его длинными тонкими полосками, и его хватило на несколько дней. Однако, несмотря на охотничье мастерство братьев-валлийцев, всем шестерым не раз пришлось поголодать в эти зимние месяцы. В те дни, когда у них не было еды, они становились раздражительными и вялыми. В их пустых животах громко урчало.

В такие дни Беобранду вспоминались те времена, когда он охотился с Октой и своими друзьями. Леса вокруг Хите кишели дичью. Охотники обычно оставляли на границе леса маленькие подношения лесным духам и углублялись в прохладную темноту. Там они начинали искать следы, оставленные большими дикими кабанами. Найдя их, они разделялись на две группы, одна из которых ждала в засаде, держа копья наготове, а вторая гнала кабана в сторону первой.

Подобным образом они завалили множество кабанов, щетинистых и клыкастых. Эти животные, завидев людей, обычно бросались наутек из поросли как раз туда, где их поджидала вторая партия охотников, и те в нужный момент выскакивали из засады с копьями, наконечники которых слегка поблескивали в полумраке. Далее раздавался визг, хрюканье, крики и треск ломающихся веток. Затем становилось тихо, и было слышно лишь тяжелое дыхание охотников, которые вскоре начинали смеяться, радуясь своему успеху и тому, что им удалось остаться живыми и невредимыми в схватке с опасным лесным зверем.

Мясо дикого животного, которое ты убил сам, куда вкуснее любого другого мяса. Беобранду всегда больше всего нравилось жареное мясо кабана – сочное, с хрустящей корочкой… От мыслей о нем в эти мрачные и голодные зимние дни у Беобранда начинало сводить желудок, и он еще больше тосковал по брату и друзьям.

* * *

Беобранд стал замечать, что, продвигаясь на север, они почему-то обходят стороной поселения. После инцидента с Брекой Хенгист, похоже, старался ночевать исключительно в лесу, какой бы холодной ни была погода. Иногда они видели вдали дымок, но каждый раз Хенгист отказывался от мысли расположиться на ночлег в деревне в каком-нибудь теплом доме. Возможно, инцидент с Брекой напугал и самого Хенгиста, хотя это и казалось Беобранду маловероятным.

Как-то раз в конце дня, когда бледное солнце уже почти доползло по небосклону до крон виднеющихся далеко на горизонте деревьев, они набрели на какое-то поселение, представлявшее собой не просто группу хижин и загонов для скота, а скопление солидных зданий с белыми стенами, как бы обступивших одно самое большое строение – прямо-таки дворец. Последние лучи заходящего солнца придавали соломенной крыше этого главного здания золотистый оттенок. Из трубы в крыше в холодный зимний воздух поднимался дым, и, поскольку ветра не было, он зависал над крышей, словно расплывчатая корона. До Беобранда донеслись отголоски смеха и громких разговоров, и ему даже почудился запах варящегося мяса.

Спутники Хенгиста посмотрели на своего вожака, молча спрашивая его взглядом, не попытаться ли им напроситься здесь на ночлег. Они уже очень продрогли от холода и сырости. Всю прошедшую ночь и все утро шел дождь, который стих лишь незадолго до того, как они увидели это поселение, и то как бы поманило их к себе, обещая тепло.

Хенгист пожал плечами.

– Я тоже замерз. Тепло очага и крыша над головой придутся нам как раз кстати.

Все пятеро улыбнулись в ответ, воспрянув духом, и зашагали вслед за Хенгистом по дороге, ведущей к главному зданию. Когда они проходили мимо прочих домов, какие-то люди смотрели на них, приоткрыв двери. Один мужчина, чинивший забор, молча кивнул им в знак приветствия. Вслед за ними припустила, едва не наступая им на пятки, ватага детей, и, чтобы их отпугнуть, Дренг обернулся и в шутку зарычал. Дети завизжали и бросились наутек.

Прежде чем Хенгист и его спутники успели дойти до главного здания, к ним подошли четверо мужчин. Каждый из них держал в руках копье и щит. Самый старший из них – суровый на вид воин лет тридцати с проседью в бороде – поднял руку и спросил:

– Что вам нужно здесь, в графстве нашего господина Эгрика?

Хенгист ответил голосом гладким, как полированное серебро:

– Мы – путники. Мы устали, замерзли и промокли, а потому надеемся на гостеприимство вашего господина. Одна ночь за его столом и под его крышей – и мы опять тронемся в путь.

Суровый мужчина бросил взгляд на их оружие, явно оценивая, какую угрозу они могут представлять.

– Путники, говоришь? Куда же это вы направляетесь, если вы так хорошо вооружены?

Хенгист улыбнулся.

– Дороги опасны для путников, но мы вообще-то воины, как ты и сам можешь видеть. Мы направляемся на север, чтобы найти себе господина. Хотим предложить свои услуги новому господину Берниции – королю Энфриту.

– Тогда, наверное, боги вам сегодня благоволят. У нас сейчас находится один из приближенных Энфрита. Подождите здесь. Я поговорю со своим господином.

Он ушел, оставив других стражников присматривать за Хенгистом и его спутниками. Подойдя к главному зданию, он зашел в него. Стражники нервно переминались с ноги на ногу, то и дело поглядывая через плечо туда, где скрылся их начальник.

Стоя в ожидании, Беобранд украдкой косился на Хенгиста, пытаясь понять, в каком расположении духа тот пребывает. Хенгист вроде бы вел себя совершенно спокойно, но в нем все же чувствовалось напряжение, которое ему не удавалось полностью скрыть. Беобранду оставалось только надеяться, что ничто сейчас не спровоцирует вспышку его гнева. Брека ведь был один, и Хенгист справился с ним без особого труда, а вот тут, у главного здания какого-то господина, им может угрожать серьезная опасность, если вдруг начнется драка.

Старший среди четырех стражников вскоре вернулся и сказал:

– Вы можете зайти в здание, но перед этим вы должны оставить свое оружие снаружи, у меня.

Беобранд заметил, что Хенгист после этих слов сильно напрягся. Он ведь всегда носил с собой меч и даже спал с ним, засунув его в ножнах под плащ. В общем, он никогда с ним не расставался. Однако все они знали: чтобы зайти в главное здание того или иного господина, необходимо оставить оружие у входной двери, а потому покорно отдали свои копья и мечи. Единственное, что им разрешили взять с собой, – это их маленькие ножи, которыми они пользовались во время еды. Хенгист расстегнул поясной ремень и передал его с висящими на нем в ножнах мечом и саксом охраннику у двери, сказав при этом:

– Не вытаскивайте меч из ножен. Когда он выходит на свободу, ему обязательно нужно попробовать крови.

Глаза стражника расширились от удивления, но он с уважительным видом кивнул – так, как будто слышал подобные заявления уже не раз.

Убедившись в том, что у этих шестерых чужаков не осталось оружия, стражник отступил в сторону и позволил им зайти внутрь. Зал оказался не очень большим, и он не был украшен так роскошно, как королевский зал в Беббанбурге, но по сравнению с ночлегом в лесу возле постепенно затухающего костра, когда защитой от сырости был только плащ, их ждал просто роскошный отдых. В центре зала ярко пылал огонь в очаге, и от обступивших его людей падали длинные тени. Над очагом висел железный котел, от которого исходил густой запах тушеного мяса. В животе у Беобранда заурчало. По периметру зала горели жировые свечи, от которых в зале было и светлее, и уютнее.

По всей длине зала были расставлены столы, и несколько человек уже расположились за ними на скамьях. В дальней части зала стоял высокий стол, за которым восседал на табурете крупный седовласый мужчина с массивной челюстью. Справа от него сидел мужчина более худощавой комплекции и с чертами лица, делавшими его похожим на коршуна. Он был облачен в красивые одежды, а на шее у него поблескивала золотая цепь.

Крупный мужчина тяжело поднялся с табурета и теперь стоял, слегка покачиваясь, – так, как будто он выпил слишком много медовухи.

– Добро пожаловать, путники, – сказал он, заглушая общий гул разговоров в зале. – Это ты, Хенгист? Я думал, что тебя уж точно убили в Элмете.

Хенгист сделал шаг вперед, отделяясь от своих спутников.

– Я рад встрече, Эгрик, сын Эагрика. Я выжил и могу поведать тебе о гибели Эдвина, сына Эллы. Могу также сообщить, что перед тем, как мой господин был сражен валлийскими мерзавцами, очень многие из них пали от моего меча.

Некоторые из сидящих в зале людей стукнули по столу кружками, рукоятками ножей или кулаками в знак того, что они одобряют слова Хенгиста.

Эгрик смерил Хенгиста долгим пристальным взглядом, словно бы пытаясь рассмотреть его в тусклом свете и в дымке´, исходящем от очага. Наконец он поднял руки вверх, призывая к молчанию.

– Ты должен сесть с нами за этот стол, Хенгист. Мне хотелось бы узнать, каким образом тебе удалось выжить, когда так много воинов пало. Я сам отправил четырех человек в ополчение, и ни один из них не вернулся. До нас дошли рассказы о десятках погибших. Многие женщины стали вдовами этой зимой в Берниции и Дейре.

В зале воцарилась гробовая тишина. Беобранд посмотрел на Хенгиста и увидел, что губы у того крепко сжаты, а на виске пульсирует жилка.

– Ты обвиняешь меня в трусости, господин? Я сейчас без оружия, но не могу промолчать в ответ на попытки запятнать мое имя.

Атмосфера в зале тут же изменилась: воцарилась тишина, похожая на затишье перед бурей.

Эгрик поднял руки, пытаясь тем самым успокоить Хенгиста.

– Отважный Хенгист, мне и в голову не пришло бы усомниться в твоей стойкости и мужестве, причем даже здесь, в моем зале. Я просто хочу услышать о твоих подвигах и о том, как тебе удалось уцелеть во время этой резни. Я вовсе не хотел тебя обидеть.

Эти слова были произнесены спокойно и вроде бы искренне, однако блеск, появившийся в глазах этого человека, явно противоречил его примирительному тону. Беобранд задался вопросом, знает ли Эгрик о том, каким опасным может быть Хенгист. Впрочем, Хенгист и они, его пятеро спутников, стояли сейчас без оружия в окружении гезитов этого господина.

– Иди сюда и сядь с нами за стол, – сказал Эгрик.

Хенгист сделал шаг вперед, и напряжение в зале начало спадать. Однако не успел шум разговоров снова стать таким, каким он был до появления в зале Хенгиста, как похожий на коршуна мужчина, сидевший рядом с Эгриком, вдруг сказал:

– А скажи-ка, Хенгист, как могло случиться так, что после битвы в Элмете я видел тебя за столом Кадваллона и Пенды?

В зале сразу же воцарилось молчание. Взоры всех присутствующих обратились на Хенгиста. Беобранд, стоя рядом с ним, почувствовал, как Хенгист весь затрясся от гнева. От него теперь в любой момент можно было ожидать вспышки насилия. Беобранд невольно отступил на шаг в сторону.

Хенгист наградил обратившегося к нему мужчину ледяным взором.

– Что ты сказал? – переспросил Хенгист.

Его голос был отрывистым: он как бы с силой выдавливал каждое слово сквозь сжатые зубы. Мышцы на его челюсти напряглись.

Мужчина, сидевший рядом с Эгриком, казалось, не замечал охватившего Хенгиста гнева.

– Я спросил, каким образом получилось так, что ты ел за столом вместе с нашими врагами в то время, когда тело твоего короля, убитого ими, еще даже не остыло?

Сидящие в зале люди стали c недоверчивым видом перешептываться. Что их больше взволновало – то ли сама суть этого обвинения, то ли его дерзость, – этого Беобранд не знал.

Хенгист тяжело вздохнул. Его рука, невольно потянувшаяся к тому месту, где обычно висел на поясе меч, и не нашедшая его там, задрожала.

– Кто ты? – спросил Хенгист. – Мне хотелось бы узнать имя человека до того, как я его убью.

– Я – Галан, сын Галена. Я видел тебя, когда привез послание Кадваллону, королю Гвинеда, от моего хозяина и господина Энфрита, сына Этельфрита, законного правителя Берниции. – Он улыбнулся. – Но почему ты угрожаешь убить меня вместо того, чтобы ответить на мой вопрос? У меня имелось основание для того, чтобы присутствовать в лагере Кадваллона. А у тебя? Мой вопрос тебя, похоже, обескуражил. Может, я раскрыл какую-то гнусную тайну?

Он поднял брови и фальшиво улыбнулся.

Еще до того, как Хенгист пошевелился, Беобранд почувствовал, что он вот-вот нападет на Галана. Хенгист, взревев, бросился вперед, к высокому столу. Все, кто сидел в зале, тут же вскочили.

Хенгист вырвался из рук, попытавшихся его схватить, и подбежал к столу, с противоположной стороны которого сидел его враг. Ухватившись за край крышки этого стола, свободно лежащей на козлах, он перевернул ее. Подносы, блюда, еда, ножи и рога для вина с грохотом полетели на пол, однако этот грохот потонул в криках гезитов Эгрика, бросившихся на защиту своего господина и его гостя.