Текст книги "Кибершторм"

19.00

Чак пошел вниз пошарить в своем шкафу, а мы зашли в его квартиру и стали смотреть CNN. Он вернулся с несколькими сумками, в которых хоккеисты носят экипировку. Каждая была набита припасами и снаряжением.

Поставив их на середину комнаты, Чак вытащил мешки с сушеными продуктами и туристическим инвентарем, а затем уже маски. Они походили на те, которые ты надеваешь, если нужно что-то покрасить. Он вручил несколько штук нам, а затем пошел раздавать остальные соседям.

Чак уговаривал нас надеть еще и латексные перчатки, но мы с Лорен отказались. Я не хотел даже думать о том, чтобы с их помощью защищаться от своего сына, словно он – пария. Если он заболел той штукой, о которой говорят в новостях, значит, мы уже заразились, так что в этом не было смысла. А маски скорее защищали других людей.

Но кто знает, что творится в мире? Может, у Люка обычная простуда, и как раз в больнице мы окажемся среди толпы зараженных. Нужно было позаботиться о его безопасности, и поэтому я рассовал несколько перчаток по карманам джинсов.

Сьюзи пошла проверить, не вернулась ли домой медсестра Пэм. Я надеялся, что Пэм осмотрит Люка или проведет нас в какую-нибудь больницу с черного хода, но нам не повезло: ни ее, ни Рори не было дома. Мы позвонили им, однако мобильные сети были полностью заблокированы.

Пока Чак учил нас распознавать инфекционные заболевания и напоминал, чтобы мы не трогали и не вытирали свои лица, я выписывал из телефонного справочника адреса близлежащих клиник и больниц. Таких справочников я не видел уже много лет и поэтому страшно обрадовался, когда нашел экземпляр в нижнем ящике кухонного шкафа.

Первым моим порывом было посмотреть карту на смартфоне, однако экран упорно оставался пустым. Телефон вообще не получал данных. После нескольких писем от встревоженных друзей обычный поток сообщений также прекратился.

Подключиться к Интернету не удавалось вообще.

Смартфон и ноутбук отказывались загружать веб-страницы, а если какая-то и открывалась, то ее невозможно было прочитать. Я попробовал зайти на «Гугл», но при этом появлялось либо сообщение «Не найден DNS-сервер», либо открывался какой-то сайт про туризм в Африке.

Так что я все писал на бумаге.

Выйдя из квартиры, мы обнаружили, что половина соседей стоит в коридоре с масками на шеях и перешептывается. От нас они старались держаться подальше, в особенности от Лорен, которая держала на руках Люка. Семья китайцев, которая жила в конце коридора, благоразумно решила вообще не выходить. Ричард позвонил своему шоферу, чтобы тот нас отвез. Я хотел поблагодарить его, но он отпрянул от протянутой руки и, натягивая маску, пробурчал, что нам нужно поторапливаться.

На улице ждал черный «Кадиллак Эскалейд» Ричарда. Водитель по имени Марко уже успел надеть маску. Я раньше его не видел, а вот Лорен, похоже, была с ним хорошо знакома.

Сначала мы заехали в Пресвитерианскую больницу, которая находилась за углом, на 24-й улице. Однако люди, которые шли навстречу, сказали, что она закрыта. Мы обогнули ее и направились к медцентру «Бет Израэл»; очередь в нее уже вытянулась на улицу.

Мы даже не стали останавливаться.

Лорен аккуратно завернула Люка в несколько одеял и тихо пела ему колыбельные. Малыш немного поплакал, а потом утих и теперь сопел и ерзал. Он чувствовал, что мы напуганы.

Самыми теплыми вещами Лорен в доме оказалась кожаная куртка и шарф, а я снова надел тонкую черную куртку и свитер. В машине было тепло, но на улице мороз пробирал до костей.

Я беспокоился, что Марко нас бросит. «Наверное, у него тоже семья, и он сейчас думает о ней». В данной ситуации найти такси будет невозможно, а метро, по словам Лорен, не работает. Я попытался поговорить с Марко; он просто сказал, что бояться нечего, что мы можем ему доверять.

Но я все равно волновался.

Улицы Нью-Йорка из праздничных превратились в холодные и унылые. Рядом с продовольственными магазинами и банкоматами выстроились огромные очереди, на заправках было полно машин.

Из памяти всплывали тяжелые воспоминания о прошлых ураганах и других природных бедствиях.

Люди быстро, не глядя по сторонам, шли по улицам с пакетами и свертками, совсем не похожими на рождественские подарки. Ньюйоркцы всегда считали, что их городу грозит опасность, а теперь, судя по опущенным плечам и косым взглядам, можно было решить, что монстр снова поднимает голову.

Рана, нанесенная общественному сознанию, так и не затянулась – и это действовало на всех, кто сюда приезжал. Когда мы с Лорен перебрались в кондо в Челси, ее беспокоило, что наше жилье слишком близко от Финансового квартала, а я лишь отмахивался – мол, глупости. Неужели я совершил страшную ошибку?

Мы остановились у больницы «Скорой помощи» на Девятой авеню, между Пятнадцатой и Шестнадцатой улицами. Она была переполнена – и не только больными, но и людьми, похожими на сумасшедших. Похоже, что на поверхность стали подниматься обитатели самого дна Нью-Йорка.

Я вышел из машины, чтобы поговорить с полицейскими и работниками «Скорой». Качая головами, они сказали, что сейчас так по всему городу. Один коп посоветовал заехать в детскую больницу «Сент-Джуд» на углу Пенн-плаза и Тридцать четвертой улицы.

Я прыгнул в машину.

По дороге к «Сент-Джуд» Люк снова расплакался, и с каждым воплем его лицо краснело и надувалось все больше. Лорен задрожала и тоже заплакала. Я обнял их, стал успокаивать. Добравшись до больницы, мы увидели, что у отделения «Скорой помощи» никого нет, и рванули туда – чтобы обнаружить, что внутри полно народа.

Медсестра, оглядев нас, выдала нам маски № 95 и отправила в крыло, под завязку набитое детьми и родителями. Я нашел для Лорен стул в углу, рядом с подтекающим фонтанчиком для питья и желтеющими плакатами о важности сбалансированного питания. Мы ждали целую вечность. Наконец, другая сестра провела нас в смотровой кабинет и сказала, что врачи все заняты и она осмотрит Люка сама.

По ее словам, у него была простуда. Сестра поклялась, что ни одного случая птичьего гриппа в их больнице не зафиксировано, и, выдав нам детский «тайленол», вежливо, но твердо попросила нас отправиться домой.

Я чувствовал себя беспомощным.

Марко, верный своему слову, ждал снаружи. Холод был жуткий. Пока я шел к машине и открывал дверцу для Лорен с Люком, мои руки окоченели. Ветер пронизывал мою тонкую курточку, и изо рта вырывались клубы пара.

С неба падали первые крошечные снежинки. Обычно мысль о снежном Рождестве меня радовала, однако сейчас показалась зловещей.

На обратном пути Нью-Йорк был тихим, словно морг.

3.35

– Я их не брошу! – раздался громкий голос Сьюзи за дверью.

– Речь не об этом, – тише ответил Чак.

Я неуверенно постоял в коридоре, но потом все-таки постучал. Послышались шаги, и дверь открылась. Я улыбнулся, щурясь в потоке яркого света.

– А, привет, – смущенно сказал Чак, потирая шею. – Ты, наверно, все слышал?

– Не все.

Он улыбнулся.

– Угу. Как дела? Чаю хочешь? Может, ромашкового?

Я покачал головой и зашел внутрь.

– Нет, спасибо.

Их квартира с двумя спальнями – только чуть крупнее нашей – была завалена коробками и сумками. Сьюзи со смущенным видом сидела на диване – оазис посреди хаоса. Они с Чаком были без масок, так что и я снял свою.

– Добыл новую маску? – спросил Чак.

– Нам дали другие – номер девяносто пять или как-то так. Не знаю, что это значит.

Чак фыркнул.

– Номер девяносто пять, ха! Моя маска защищает гораздо лучше, чем на 95 процентов. Зря ты свою отдал. Ничего, сейчас достану еще.

– Он словно к третьей мировой готовится, – рассмеялась Сьюзи. – Точно не хочешь выпить чего-нибудь горячего?

– Горячего – нет, а вот от чего-нибудь крепкого не откажусь.

– Ах, да. – Чак быстро достал из шкафа бутылку скотча и два стакана. – Со льдом или без?

– Чистый сойдет.

Он щедро разлил виски по стаканам.

– Ну, как Люк? – спросила Сьюзи. – Что говорят врачи?

– Мы ни одного не увидели. Его осмотрела сестра и сказала только то, что на птичий грипп это не похоже. Лорен положила его спать вместе с собой.

– Это же хорошо, да? Пока тебя не было, заходила Пэм, просила в случае чего ее разбудить. Она защищалась по тропическим заболеваниям.

Я точно не знал, как нам поможет знание тропических болезней, но понимал, что Чак пытается меня успокоить. Приятно было знать, что Пэм рядом.

– До утра подождет.

– Как тебе мысль о небольшом отпуске в Виргинии? – спросил Чак, протягивая стакан с виски.

– В Виргинии?

– Ну да, в старом доме на холмах, рядом с Шенандоа. Национальный парк, на горе всего пара хижин.

– А! – до меня дошло. – Сваливаешь?

Он кивнул в сторону телевизора, который работал с выключенным звуком. На канале CNN бегущая строка сообщала о вспышке птичьего гриппа в Калифорнии.

– Никто ничего не понимает. Одна половина страны уверена, что во всем виноваты террористы, другая – что напали китайцы, а еще одна – что ничего не случилось.

– Многовато у тебя половин.

– Рад, что тебе не изменяет чувство юмора.

Глотнув виски, Чак взял с кухонной стойки пульт и прибавил громкости в телевизоре. «Неподтвержденные сообщения о случаях птичьего гриппа поступают изо всех уголков страны. В Сан-Франциско и Лос-Анджелесе руководство департамента здравоохранения объявило карантин в двух крупных больницах…»

Я тяжело вздохнул и сделал большой глоток.

– Это совсем не смешно.

– Службы «Скорой помощи» по всей стране парализованы, сотовые сети не работают, – сказал Чак, глядя на экран. – Полный бардак.

– Можешь мне не говорить. Ты бы видел, что сейчас творится в больницах. Центр контроля заболеваний делал заявления?

– Они подтвердили наличие экстренных ситуаций, но пока не выяснили, что происходит.

– Нужно так много времени? Ведь уже десять часов прошло.

Чак сделал глубокий вдох и покачал головой.

– Интернет упал, системы логистики поражены вирусом «Скрэмбл», так что никто не знает, кто где и что делать.

Я потер глаза, глотнул виски и посмотрел в окно. Снегопад усилился, и теперь в темноте ветер кружил непрекращающийся поток снежинок.

Чак проследил за моим взглядом.

– Скоро начнутся метели. Похлеще, чем Рождество несколько лет назад. Как ураган «Сэнди», только со снегом.

Я не застал большой буран 2010 года, когда в Нью-Йорке на следующий день после Рождества выпало два фута снега. Семифутовые сугробы в Центральном парке, снег по пояс на улицах… Вьюги вообще с каждым годом становились сильнее. Зато «Сэнди» я пережил в городе, и мысль о его «снежной версии» меня пугала.

– Вы поезжайте, – сказал я, глядя на снегопад. – А мы не можем. Люк болеет, ему нужен покой, мы должны быть рядом с больницами.

– Мы вас не бросим, – твердо сказала Сьюзи, глядя на Чака. Он пожал плечами и допил виски.

– Чарльз Мамфорд, – продолжила она после паузы, – не смеши меня. Все наладится. Ты драматизируешь.

– Драматизирую?! – воскликнул Чак и указал на телеэкран так резко, что едва не бросил в него бокал. – Ты смотришь то же, что и я? Китайцы объявили войну, на нашей территории кто-то применил биологическое оружие, связь не работает…

– Не преувеличивай. Войны никакой нет, просто какой-то министр пыжился перед камерой, – возразила Сьюзи. – И посмотри на все это. – Она обвела рукой комнату. – Да мы протянем до следующего Рождества, никуда не уезжая!

Я допил виски.

– Ребята, не ссорьтесь. Думаю, к завтрашнему утру все наладится.

Я повернулся к Чаку.

– Если решишь уехать, я все пойму. Делай так, как будет лучше для твоей семьи. Серьезно. – Я посмотрел ему в глаза и улыбнулся, надеясь убедить в своей искренности. – А мне нужно поспать…

Чак почесал голову и поставил свой бокал на кухонную стойку.

– Мне тоже. Счастливо, приятель.

Он подошел и обнял меня, а Сьюзи чмокнула в щеку.

– Утром увидимся, – шепнула она мне на ухо, крепко прижав к себе.

– Если он захочет уехать, поезжай с ним, – шепнул я в ответ.

Я сделал несколько шагов по полутемному коридору и тихо отпер нашу квартиру. Закрыл дверь на замок и бесшумно прокрался в спальню.

Самые дорогие мне люди лежали на кровати передо мной; в призрачном свете дисплея цифрового будильника я едва мог разглядеть силуэты Лорен и Люка, уснувших в обнимку. У комнаты был влажный, обжитой запах. «Словно в гнезде», – подумал я и улыбнулся. Я еще постоял и посмотрел на них, чувствуя, как меня наполняет радость и ощущение чуда. Их ритмичное дыхание меня успокоило.

Люк кашлянул, сделал два-три быстрых вдоха, словно не мог нормально дышать, но потом затих.

Я разделся и осторожно залез под одеяло. Люк лежал в середине, так что я перегнулся через него, убрал локон со лба Лорен и поцеловал ее. Она что-то пробурчала, и я поцеловал ее снова, а затем, сделав глубокий вдох, положил голову на подушку и закрыл глаза.

Все будет хорошо.

2-й день
Сочельник
24 декабря

7.05

Я проснулся от испуга.

Во сне мне привидились какие-то странные, сердитые мужчины в лесу. Я летел, пальцы, державшие Люка, разжимались, а Лорен скользила вниз по лестнице, к земле. Вопль вырвал меня из кошмара, его слои стали разрываться, и наконец я, задыхаясь, резко сел на кровати.

Темнота кромешная. Стоп. Здесь темно, да не совсем. Занавески в спальне окружала тонкая полоска света, словно серая аура. Люк и Лора по-прежнему были рядом. Затаив дыхание, я наклонился к сыну.

Все еще дышит, слава богу.

В квартире тихо. Лорен пошевелилась. Все хорошо.

Дрожа, я закутался в одеяло и опустил голову на подушку. Постепенно сердцебиение унялось, и настала мертвая тишина. Здесь слишком темно. Я посмотрел на будильник у изголовья: дисплей был абсолютно черным. Наверное, перебои с электричеством.

Я взял мобильник с прикроватной тумбочки: 7.05.

Раннее морозное утро.

Я тихо сполз с кровати, нашарил в бельевой корзине халат, затем нашел на полу шлепанцы и, ежась от холода, вышел из спальни.

В большой комнате тоже мертвая тишина – и ни одного огонька на дисплеях устройств. Маленькая елочка на столике была совершенно черной. За окном в приглушенном полумраке летел снег, и тишину нарушал лишь глухой стук ветра в стекло.

Я подошел к входной двери и постучал по цифровому термостату на стене. Его дисплей также погас. Я тихо вернулся в спальню, достал из шкафа запасное одеяло и накрыл им Люка и Лорен, а затем вытащил свитер для себя. Внезапно мне показалось, что я совершенно не готов к тому, что происходит.

Немного подумав, я решил выяснить, не проснулись ли Сьюзи с Чаком. Надев джинсы, свитер и кроссовки, я на цыпочках добрался до соседней квартиры.

В коридоре включилось аварийное освещение – в резком белом свете фонарей над лестницей предметы отбрасывали длинные тени. Я постучал в дверь квартиры Чака – сначала тихо, а затем чуть громче.

Никакого ответа. Может, уехали?

Мне сложно было представить, что они просто возьмут и уедут, но с другой стороны…

Я постучал – на этот раз твердо, требуя к себе внимания, однако ответа по-прежнему не было. Я осторожно взялся за дверную ручку: она легко повернулась, и я открыл дверь.

Занавески задернуты, в полумраке видны горы сумок на полу. В спальне и в ванной ни Чака, ни Сьюзи, ни Элларозы не было.

Может, все это добро они оставили нам?

Стянув одеяло с их кровати, я завернулся в него и рухнул на диван в гостиной. Мой желудок сжался от страха.

Что случилось? Почему нет электричества? И если что-то произошло, почему Чак меня не разбудил?

Наверное, стоит добраться до братьев, проверить, все ли у них в порядке. В их старом доме была печь, работавшая на жидком топливе, и достаточно нефти, чтобы протянуть до весны. По крайней мере, они не замерзнут. Мои братья находчивые, о них можно не беспокоиться.

Ветер сильно забарабанил в окна, и эхо ударов разнеслось по безжизненной комнате. Безжизненной. Вот как я ощущал себя без успокаивающего, еле слышного гудения машин, без мигания лампочек и жужжания моторов – невидимых, но вечно присутствующих рядом, – всего того, что окружало меня электронным коконом.

Впрочем, один источник света еще работал.

В моем мобильнике был заряд – пока. Я почувствовал, как он тянет меня к себе, словно ампутированная конечность. Проверить его, узнать, нет ли новых эсэмэсок, вынуть аккумулятор, чтобы он не разряжался – на всякий случай?

Может, мобильные сети уже работают? Или попробовать стационарный телефон? У них свое питание или нет? Я попытался вспомнить, звонил ли я по обычному телефону, когда электричество отключилось в прошлый раз. Вот только остались ли в доме такие телефоны?

Нужно выяснить, что происходит, но как? Радио. Наверное, по нему еще идут передачи. У меня нет радиоприемника на батареях, однако наверняка в одной из сумок Чака что-то подобное есть. Слава богу, что он все оставил.

Я снова выглянул из окна. Похоже, на улице творилось что-то жуткое. А ведь еще вчера утром моей главной проблемой была доставка рождественских подарков. Как быстро изменился мир!

А если Люк действительно заболел? Если там, среди снежной бури, свирепствует эпидемия?

– Не пособишь?

Я повернул голову и увидел Чака, согнувшегося под весом сумок и рюкзаков. Он неловко пытался затащить что-то в квартиру.

– Эй, что с тобой? У Люка все в порядке?

Кажется, я в жизни не испытывал такой радости.

– Все порядке, – ответил я, утирая слезы ладонью.

– Как скажешь. – Он снова попытался зайти в квартиру и повторил вопрос: – Пособишь?

Помотав головой, чтобы прогнать дурные мысли, я подскочил к нему и взял. За Чаком появилась Сьюзи – тоже с сумками и Элларозой в слинге. Тони, наш консьерж, следовал за ней, сгибаясь еще сильнее, чем Чак. Обливаясь потом, они зашли в квартиру и как попало свалили свой груз.

– Может, еще раз сходим? – спросил Тони, тяжело дыша.

– Лучше отдохни с Сьюзи и Элларозой, – Чак вздохнул и вытер со лба пот. – Свари кофейку на газовой плитке, а мы с Майком пока сходим за генератором.

– Он тяжелый, наверное, – осторожно сказал я.

– Тяжелый, – рассмеялся Чак. – Давай, толстопуз, пора на тренировку.

Мы с Чаком прошли по коридору, через аварийный выход и стали спускаться. Лифты, ясное дело, не работали. Я впервые попал на лестницу; звуки шагов по металлическим ступеням глухим эхом отражались от шлакобетонных стен.

– Так что произошло? – спросил я, пока мы шли по первому пролету.

– Около пяти отключилось электричество, и с тех пор я бегаю вверх-вниз, чтобы перенести как можно больше, пока все не проснулись.

– Пока все не проснулись?

– Можешь считать меня параноиком, но мне бы хотелось, чтобы как можно меньше людей знали, сколько добра мы затащили в Форт-Мамфорд.

Его квартира уже стала военной базой. Интересно, а где оборонительный периметр?

– А что случилось с электричеством? И почему так холодно?

– Холодно потому, что нет тока, а здание управляется по Интернету. В печи есть нефть, но все управление цифровое, а Сеть не работает.

– Угу.

Я вспомнил, что в рекламе нашего дома напирали на то, что самые разные системы управления контролируются через Интернет, что можно выбрать температуру каждой комнаты даже из Гонконга. Проблема заключалась в том, что местная система управления действовала через IP-сети, а судя по словам Чака, они легли.

– Разве при этом не должен включиться запасной генератор?

– Должен, но не включился, да и с отоплением он не связан. Обслуживающий персонал здание покинул, на улице уже фут снега и будет еще больше. Власти вызвали на помощь Национальную гвардию и призывают граждан не покидать домов. Так что мы сами должны о себе позаботиться.

– Почему Тони остался?

– Он ведь отправил маму в Тампу, к ее сестре, помнишь?

Я кивнул.

– Так, еще раз – что с электричеством?

Чак остановился на третьей площадке – мы прошли полпути.

– Где-то в четыре сорок пять я щелкал по каналам в поисках новостей. Начали сообщать о перебоях с подачей электроэнергии в Коннектикуте, а затем – бац! – свет погас.

– Из-за бурана?

– Возможно.

– А про птичий грипп что-нибудь сказали?

Чак пожал плечами.

– Только про то, что везде бардак и никто ничего не знает. Границы закрыты, международные рейсы отменены, – продолжил он, перечисляя подробности глобальной катастрофы, словно блюда утреннего меню. – Центр контроля заболеваний не в состоянии ничего подтвердить или опровергнуть, однако больницы забиты людьми с симптомами птичьего гриппа. Говорят, что это скоординированное применение биологического оружия, но я в это не верю.

– Почему?

Поборник теории заговоров, Чак всегда искал между строк новостей «настоящую» историю, но сейчас и я был готов выслушать его идеи. Мы добрались до первого этажа и остановились в полутемном фойе, отделанном белым мрамором, у японского садика.

– Ты знаешь, что почти девяносто процентами систем оповещения о чрезвычайных ситуациях управляет одна и та же компания?

– И что?

– Взломай ее – и пожалуйста, мгновенный хаос во всем мире.

– Кому это нужно?

– Террористам, например. Хотя у меня другая теория. – Он открыл дверь в подвал. – Вторжение.

– Вторжение?

Я поспешил за ним.

Чак распахнул дверцу первого шкафчика и осветил фонариком бирки на коробках.

– Подумай. Кто-то мешает работе правительственных сервисов, перерезает линии снабжения, транспорта и связи, а затем запирает население в домах и уничтожает промышленность – в данном случае, лишая ее электричества. Примерно ту же схему применили русские, когда в 2008 году вторглись в Грузию.

– Бред какой-то.

Он нашел нужную коробку, открыл ее и посмотрел на меня.

– Давай, сынок, берись.

Я нагнулся и, кряхтя, взялся с одной стороны за генератор, и мы Чаком понесли его к лестнице. Он не был таким уж тяжелым, но держать его было неудобно, так что мне казалось, что мы несем труп. Когда мы добрались до третьей площадки, я понял, что должен отдохнуть.

– Стой, – выдохнул я и со стоном опустил генератор. – Сколько весит эта штука?

– На коробке написано «сто двадцать». Красавец, работает на бензине, дизельном топливе, да почти на всем, что горит.

– И на водке?

– Ее мы выпьем сами, – рассмеялся Чак.

Я сделал глубокий вдох и вытер пот, струившийся по лбу.

– В Америку еще никто не вторгался. Ты шутишь.

Чак хохотнул.

– Канадцы вторглись. Даже Белый дом сожгли.

– Давным-давно!.. Да и вообще это был скорее трюк, чем настоящее вторжение.

– История имеет обыкновение повторяться. – Он пожал плечами и показал на генератор. – Давай, малыш.

– Значит, твоя гениальная мысль – на нас напали канадцы?

– Тогда понятно, почему снег, верно? – Чак рассмеялся. – Ну, я имел в виду другое, но это тоже вариант.

– Тоже вариант. – Я закатил глаза. «Во всем вини Канаду».

С кряхтением и стонами я прошел два пролета, после чего взмолился о еще одной передышке. Чак вспотел, но признаков дискомфорта не обнаруживал – а ведь он таскал тяжести несколько часов. Я даже не слышал его дыхания – но потом понял, что все звуки заглушает хрип и стук моего сердца. Я тут же принял решение: в новом году оформлю абонемент в тренажерный зал, и более того – буду туда ходить.

Именно в тот момент рядом с нами, на площадке пятого этажа, распахнулась дверь и сильно ударила Чака. Нас ослепил свет фонаря.

– Ой! Извините! – воскликнул кто-то.

Чак вскрикнул при ударе, отпрыгнул назад и замахал рукой. Человек вышел на площадку и заглянул за дверь.

– Извините, я не думал…

– Все нормально, – быстро сказал Чак. Он уже успокоился, но продолжал массировать ушибленную руку.

Мы все уставились друг на друга.

– Знаете, что с электричеством?

– Не больше вашего, – ответил я. – Меня зовут Майк, а это Чак.

– Да, я вас узнал. Иногда вижу вас у входа.

Я его не узнал; с другой стороны, в доме живет много людей…

– Я Пол, – сказал он и после паузы добавил: – Из 514-й.

Он протянул руку, и я хотел ее пожать, но Чак меня оттолкнул.

– Извините, – Чак прищурился, – нужно соблюдать осторожность. Птичий грипп, и все такое. Слушайте, может, выключите эту штуку?

– Конечно. – Пол поднял руку к затылку, чтобы выключить фонарь, а затем посмотрел на генератор. – Что это?

– Генератор, – сказал Чак, помолчав.

– Что, типа, от здания?

– Не, это наш.

– А мы не могли бы у вас что-нибудь одолжить?

– Извините, ничего больше нет, – соврал Чак. – Добыл на стройке, на которой работал.

– Да?

Чак молча посмотрел на него. Пауза затянулась.

– Да. И, если вы не против, нам пора.

Пол пожал плечами.

– Ладно, просто подумал, что вы мне поможете – по-соседски. В городе творится какая-то хрень. Видели, сколько снега выпало? Машин почти не видно.

Еще одна пауза.

– Ну, удачи, – сказал Чак, жестом приказывая мне браться за генератор. Сам он на этот раз взялся за него только одной рукой.

Мы двинулись наверх, а Пол – вниз по лестнице. Дойдя до четвертого этажа, он открыл дверь и скрылся за ней. Как только мы добрались до нашего этажа, Чак опустил генератор.

– Ты его штаны видел?

Я покачал головой.

– А что?

– Мокрые до колен, и кроссовки тоже. Он был на улице.

– И что? Вышел посмотреть…

Чак покачал головой.

– В семь утра? Раньше я его здесь не видел – наверное, Тони оставил входную дверь открытой. И какого хрена он сразу пошел на четвертый этаж?

– Может, это просто сосед, которого ты не знаешь, – возразил я, но по шее у меня пробежали мурашки. Чужак.

– Тащи его к нам, а я пойду вниз и все запру.

Чак помчался вниз, перепрыгивая через ступеньки. Я следил за ним, пока не стихло эхо его шагов, а затем открыл дверь на этаж, крякнул и потащил генератор.