Текст книги "Планета Афон. Крестный Ход"

– Оптовому покупателю скидку сделаешь? – я, не мигая, в упор смотрел в его ясны очи.

Детина немного опешил, поэтому не торопился с ответом, будто ему предложили родину продать или маму родную. Морщины на его переносице обозначили напряжённую работу мысли, которая продолжалась бы ещё непонятно сколько времени.

Но, увидев в проёме двери очаровательную проводницу, амбал слегка стушевался. Торговаться при даме, вероятно, посчитал ниже своего достоинства. Секундную паузу прервал лязг автосцепки и грохот трогающегося состава.

– Беру оптом: всё или ничего, – сказал I’m и развернул два «билета в Большой театр».

Думать и гадать уже времени не было – поезд медленно, но верно начал набирать обороты. Бугаю ничего не оставалось, как закинуть свой баул в тамбур и почти на лету ловить купюры.

Перезагрузка товара заняла не более трёх секунд, и баул благополучно возвратился к хозяину.

Света, наконец, захлопнула дверь и с немного искривлённой усмешкой наблюдала за моими манипуляциями. Ощутив позвоночником её взгляд, решил её немного приободрить.

– Ну, Светик, с меня причитается! Если бы не ты, фортуна бы мне не улыбнулась…

– А я тут при чём? – она слегка пожала плещми. – Это ваши коммерческие способности.

– Не скажи! Это он глядя тебя так расщедрился, явно твоей красотой был ослеплён.

– Скажете тоже! – На её скулах выступил лёгкий румянец, что придало лицу ещё больше очарования. – Я его уже не первый раз здесь вижу, он никогда меня даже не замечал.

– Зато теперь точно замечать станет. Э-эх, жалко цветов на станции не продавали, я бы тебе букет отдарил. Миллион алых роз! А ещё лучше альпийских эдельвейсов, как тебе?

– Да ладно Вам, – Света махнула десницей, как бы давая понять: за копейки торгуется, а на словах сама щедрость. Мол, все вы одним мiром мазаны: титан слова – пигмей дела.

– Это ты зря, – оправдываться я не собирался, но всё же было досадно, что девчушка так обо мне подумала. – Просто спекулянтов не выношу с твоих лет. Ладно, баба Маня, она хоть вырастила то, что продаёт, а ведь этот пальцем о палец не ударил, перекупщик долбанный. Не мог разве выучиться, получить специальность, чтобы полезным трудом заниматься?

Не хотел на оккупантов горб гнуть, так ехал бы в Россию учиться, сколько у нас таких только в Москве одной? И всем место находится, лишь бы не халтурили, а трудились на совесть.

Ты же, вот, нашла себе дело, так ведь и училась, наверное, не с улицы же пришла? А этому лень учиться, срубил деньжат по-лёгкому, вечерком пропьёт. День и ночь – сутки прочь!

Вот только чем будет заниматься, когда сезон закончится? Разбоем или того похлеще?

– Зачем так плохо о людях думать? – Света была не на шутку раздосадована. – Может у него мать больная или ещё какое несчастье в семье. А Вы сразу ярлыки людям вешаете…

– Ладно, прости, если что лишнее брякнул, – мне не хотелось, чтобы мы расстались с ней на минорной ноте. – Но всё же пивом спекулировать занятие не для мужчин, согласись?

– А Вы, вот, чем занимаетесь? – она прожгла меня карими очами, будто электросваркой.

– Я-то? Вообще-то писатель, иногда стихи кропаю, иногда прозу. На что вдохновение найдёт. Ты, вот, подвигла меня стих написать, в Керчи постараюсь вручить тебе его.

Светлана не нашлась, чем ответить, и ошарашенно глядела на меня. В её незамутнённом сознании при слове «писатель» представлялся, видимо, Тургенев или Достоевский, Шекспир или на худой конец Ирвин Шоу.

А тут вдруг занюханный дядька, который торгуется с каким-то фраером из-за бутылки пива; который едет не в люксе, а в плацкартном вагоне скотовоза, и не в Париж или в Лондон на фестиваль, а в Богом забытую археологическую экспедицию.

Чтобы развеять её сомнения, азъ недостойный решил прочитать коротенький стишок на тему своего последнего паломничества. А последнее было ни много ни мало во град Хлынов, что раскинулся по берегам реки Вятки.

Иными словами, стих повествовал о Великорецком Крестном ходе, который совершается каждый год в начале июня из града Хлынова на берег реки Великой, на место явления Чудотворного образа святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских. Пять дней и пять ночей десятки тысяч человек идут и в жару, и в непогоду, чтобы поклониться святому месту и совершить омовение в освящённых водах Великой реки.

Света слушала, не проронив при этом ни слова, а когда за окном Джанкой сделал нам Au revoir[10]10
  Au revoir (франц.) – до свидания.


[Закрыть], также молча открыла дверь в вагон, так как мои руки были заняты, и проследовала на своё рабочее место. Поскольку до самой Керчи крупных остановок больше не ожидалось, она позволила себе расслабиться, лишь одарив меня на прощание лучезарной улыбкой.

Глава V. «Паче молитвы»

Как-то один человек пришёл в монастырь и, увидев, что вся братия усердно труждается, заметил настоятелю словами из Священного Писания:

– Старайтесь не о пище тленной. «Мария же избрала благую часть» [Лк.10;4].

Настоятель повелел дать ему книгу и отправил в пустующую келью.

Когда наступил девятый час, гость стал прислушиваться у дверей, не посылают ли за ним к трапезе. Так как его никто не звал, то он сам поднялся, подошёл к настоятелю и сказал:

– Авва, разве братия сегодня не трапезничала?

– Трапезничала, – отвечает настоятель.

– Почему же меня не позвали? – искренне удивился гость.

– Потому что, – ответил ему настоятель, – ты человек духовный и не имеешь нужды в пище. А мы, плотские, мучимы алкотой и жаждой, а потому труждаемся. Ты избрал благую часть, проведя целый день в чтении, для чего же тебе пища телесная?

Человек всё понял, поклонился старцу и попросил прощения.

– Так и Мария имеет нужду в Марфе, – сказал ему настоятель. – Потому что Марию восхваляют из-за Марфы.

* * *

Беседа с братом Сергием позволила мне ненадолго расправить изрядно затёкшие мышцы и взбодрить мой разум, немного замутнённый монотонным доброделанием.

Не припомню, как сформулировал понятие «жара» Владимир Даль, но для меня – это когда завидуешь мёртвой курице, лежащей в холодильнике. Аще убо в данный момент солнышко добило, наконец, мой молодецкий задор, но от этого значимость послушания нисколько не уменьшилась. К тому же освобождать меня от него никто не торопился. Да и куда торопиться?

С фантазией, как и с финансами, дело у меня обстояло далеко не на «пятёрку», зато побеседовать с Богом без посторонних и свидетелей, душе моей требуется постоянно.

Так чего же было ещё желать?

В любом праздном уединении твой покой всегда сможет потревожить скучающий субъект, которому не терпится почесать язык, и которого у тебя не хватит духу отправить по адресу «Земля. До востребования». Ведь кто, как не ты, более всего востребован в эту знаковую для тебя минуту для пустопорожней беседы или заманчивого предложения?

Одиночество – прекрасная вещь, но почему-то всем хочется, чтобы рядом был кто-то, кому можно рассказать, какая это прекрасная вещь – одиночество. И, как правило, если ты один, то не потому, что никому не нужен, а потому, что тебе не всё равно, кто рядом с тобой.

Живой пример: кого можно было сейчас заманить на соцсоревнование? Разве что бабочку, перелетавшую с цветка на цветок, пока они ещё не оказались в кювете для сорняков.

Чудес не бывает, чудеса происходят лишь там, где в них верят.

Впрочем, для Всевышнего нет ничего невозможного в этом мiре, поэтому, казалось бы, не верить глупо. Но не настолько же!..

Азъ есмъ успокоился на том, что если Бог замыслил сделать меня счастливым, то поведёт к счастью наиболее трудной дорогой, ибо лёгкие пути, как правило, ведут в преисподнюю.

Вселюбящий Творец любит своих чад так же, как и мы любим своих детей, поелико Бог и есть Любовь. Слово «любовь» складывается из трёх слов: люди, Божественное ведающие.

А всё, что называют любовью в мiру, только привязанность к плоти, вещам, звукам, формам, изменчивым вкусам, моде – возникающим и исчезающим теням.

«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не ищет своего, не бесчинствует, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине» [Кор. 13; 4-7]. Любовь прощает все грехи, но только не грех против любви. Любовь не ищет выгоды – она жертвенна, её нельзя добиться силой, невозможно выпросить и вымолить. Она не требует доказательств, потому что в ней нет логики. Скажем, от зависти люди стареют, от обиды болеют, от злости тупеют, а от любви молодеют!

Любовь – это всё! И это всё, что о ней известно.

Она как ветер: её не видишь, но чувствуешь. Сколько спето песен и о любви, сотворено стихов, написано книг и снято кинофильмов, а люди так ничему и не научились.

Потому что мiрская любовь – это игра. Кто первый сказал «люблю», тот и проиграл. Зато «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя». [Ин. 15:13].

Среди моих родных и близких, друзей и просто знакомых можно сосчитать по пальцам тех, кто причащается хотя бы раз в месяц. Большинство же хорошо, если в посты или по большим праздникам. А некоторые причащались всего несколько раз в жизни, а то и ни разу. И что же, я должен чувствовать себя святым, что живу и общаюсь с такими грешниками?

Может быть они чище и лучше меня, опоздавшего вчера на службу, да ещё и принявшего «на грудь» перед исповедью, прекрасно понимая, что это грех. Но разве выслушать исповедь брата Георгия, которого, может и не увижу никогда больше – не проявление любви к ближнему? Да, я знаю, что мне воздастся с лихвой за моё своеволие, но разве это повод отказывать человеку? Любовь – это наступить себе на горло ради другого человека, даже если его дело тянет на копейку.

В этой связи вспомним известное высказывание преподобного Серафима Вырицкого: «Вы спросите: что такое любовь? Первое, в чём вы можете быть уверены: любовь – не то, что люди должны оказывать вам. Любовь – это всегда то, что вы должны отдавать другим». Точнее и не скажешь!

Слова святого пронзают столетия, но время не властно над истиной. Истинная любовь выражается не в том, что ты хочешь менять другого, а в том, что сам хочешь меняться ради другого. Любовь предполагает наличие жертвенности в человеке, чтоб жил он не только ради себя, а уже ради кого-то. Сиречь великое таинство брака состоит в том, что человек может свою любовь разделить и отдать кому-то, ибо оно дробит эгоизм.

Когда I’m только начал ходить в храм и читать молитвы, мои родные очень переживали, что я уйду в монастырь.

Тогда как мог, я им объяснил, что Православие – это не секта. Бог – это любовь, Православие – это любовь.

А любовь – это никогда не осуждать ближнего. Ни по поводу, ни без повода. Любовь – не нанизывать на шампур всех, чья вера в Бога расходится с твоим пониманием благочестия; это помогать, быть рядом; это поддержка. Любовь – это не слёзы о том, куда катится мiръ; это мир в твоей душе, который мы должны дарить другим людям. Любовь – это пожертвовать нуждающемуся последние свои деньги, или даже просто помочь человеку с ограниченными возможностями.

Потому что пока ты чувствуешь боль – ты жив. Но только если ты чувствуешь чужую боль, тогда ты – Человек. Именно так, с большой буквы. А если вам мучительно больно, то это у вас бесцельно прожитые годы в организме накопились.

Любовь – это не слова, не вздохи, не любование собой, как идеалом, а реальные дела, без которых вера мертва. Слава Богу, мне Господь давал в пример таких людей и не единожды.

Частенько случается, что кто-то ненароком обидит тебя бранным словом, а то и покруче. И если находишь в себе силы, встретившись с ним, забыть обиду, подать руку, взглянуть в его глаза, не принять его улыбку и его движение к тебе за проявление лукавства, обняться с ним и похристосоваться, – только тогда понимаешь, что такое любовь. Это прощение.

«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» [Кор. 13; 4-7].

А ещё святые отцы учат обязательно молиться за врагов. Если не молиться за них, то пламя их злобы и ненависти к тебе ещё сильнее разгорается, словно ты подливаешь в него керосин.

Бесы, распаляющие злобу к тебе, – во врагах твоих! Только по нашей горячей молитве за врагов Господь отгоняет от нас бесов и прекращает злобу. Если ты после того не молишься ещё яростней, то они снова и снова будут натравлять врагов на тебя, пока не уничтожат окончательно и бесповоротно.

Великомудрствуя такими категориями, азъ послушный продолжал размеренно ковырять грешную землю своей «барракудой», очищая её от грехов, которые портили идиллическую картину. Соловьиный концерт немного добавлял пряного соуса в бефстроганов моих мыслей, уныло томящихся под крышкой черепной коробки. Мыслям было сугубо тесно, давление уже зашкаливало. Конфорка солнечного диска раскалила мозги до точки кипения, и вот-вот из ушей должен был повалить пар.

Спрятаться от языков солнечного пламени было решительно некуда. Одинокие кипарисы если и давали какую-никакую тень, то разглядеть её можно было только под микроскопом.

Сей мудрёный прибор азъ хладолюбивый позабыл в Белокаменной, а невооружённый глаз не прибавлял моему упадническому настроению ни грамулечки оптимизма.

Чтобы побороть в себе пессимизм, я решил прибегнуть к проверенному и самому что ни на есть действенному в таких случаях способу – усердной молитве. «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, ради Пречистыя Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых, помилуй мя грешнаго». «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий…» – молитва полилась искрящимся напевом, словно вешняя вода с вершины Афонской горы. Враз отступили навязчивые мысли, как супостатово племя под натиском Небесного воинства, а мышцы перестали донимать нервную систему.

Меж тем, или мне так показалось, сорняки не только не убывали, но за каждого «битого» появлялись два «недобитых».

Складывалось ощущение, что пока азъ трудолюбивый освобождал от нежити один участок, на соседнем они успевали вырастать сызнова. Или у меня уже голова шла кругом?

I’m на всякий случай оборотил взор на отхожее место – куча была уже в половину моего роста, но меня это не шибко вдохновило. Спрос будет не за количество сорной травы, а за качество исполнения. Не в угоду своей гордыне, но должен признаться, что качеством я был удовлетворён в полной мере. Как сам не выношу халтуры, так и делать привык всё на совесть.

Ибо, как учат святые отцы, совесть и есть глас Божий в человеке, а не имея оного, зачем, спрашивается, совершать паломничество на Святой Афон? Для этого случая вполне подойдут Канары или Мальдивы, да и на родине подобных мест с лихвой хватает. И не только на родине. За последнее время злачные места для кобелирующих личностей множатся по всему мiру в геометрической прогрессии. И откуда у людей столько денег?

Снова поймал себя на мысли, что только-только рассуждал о любви, о всепрощении, а как только охватила мимолётная физическая немощь, так враз избранники фортуны превратились для меня в изгоев. Или жутко позавидовал, что не лежу в данный момент на золотистом пляже в обнимку с полногрудой манекенщицей и не имею под рукой фужер с ледяным коктейлем?

А как было бы здорово распластаться сейчас на травке да придавить ухо до вечерней трапезы! И сразу вопрос на засыпку: тогда почему дома не сиделось? За каким лешим надо было странствовать за три моря и за тридевять земель, да ещё и братьев во Христе напрягать?

Сия крамольная мысль обдала меня, словно холодным душем и заставила снова приняться за послушание с удвоенной энергией. И как будто в воду глядел: буквально через пару минут по дорожке прошагал о. И – й, бросив на меня испытующе-удовлетворённый взгляд.

Вот бы я был хорош, если б он увидел меня «послушно оттягивающимся» на жарком солнышке!

Замечаний никаких мое нижайшество от него тоже не удостоился. Знать за три дня архондаричий прочитал мои намерения. Тем лучше, даст Бог, не последний раз на Святой Горе.

Когда о. И – й поравнялся с монастырскими вратами, оттуда показались две до боли знакомые фигуры моих спутников, которые о чём-то весело дискутировали. На архондаричьего они не обратили ровным счётом никакого внимания, да и он не счёл нужным удостоить их взглядом. В руках у обоих красовались изрядно нагруженные пакеты, видимо ребята хорошо облегчили монастырскую лавку. Слава Богу за всё! Пока не иссякли золотовалютные резервы, почему бы не пополнить монастырскую казну? А заодно и домашнюю сокровищницу…

Поравнявшись со мной, братья как-то резко замолчали на несколько секунд, и с почтением, а может, с сочувствием – кто знает? – взирая на мои титанические усилия во славу Божию.

Давно известно, что три вещи можно созерцать безконечно: пламя костра в ночи, переливы водопада и как труждается афонский паломник. Мне ужасно не хотелось прерывать послушание, но долг вежливости заставил всё-таки разогнуть хребет и обратить к ним взор пытливых очей. Короткое время мы поиграли в переглядки, после чего, как-то сам по себе, через дебри любопытства у меня прорвался вопрос:

– Исключительно по дружескому расположению к вам изволю спросить: о чём молчим?

– Да… вот… – Никита напряг память, чтобы закрыть паузу подходящим словосочетанием. – Сходили, в лавку, кое-чего прикупили, – он развернул пакет, и Божий свет увидела икона великомученика и целителя Пантелеимона в золочёном окладе и явно не Софринской школы письма.

– Какая-то необычная, у нас целителя Пантелеимона немного иначе изображают. Греческая, наверное?

– Возможно. А может Иерусалимская. Написано по-гречески, а там кто знает, – Ники явно не занимала тема происхождения иконы, что уже само по себе говорило о почитании святого и стяжании благодати от образа.

Он благоговейно положил икону в пакет и вынул оттуда несколько книг, причём Псалтирь на церковно-славянском языке. Это меня и удивило, поскольку никогда не замечал, чтобы Никита читал по-церковнославянски. Но мысль не успела ещё до конца укорениться, как брат во Христе развеял мои сомнения.

– Вот, хочу своему духовнику подарить, если удастся побеседовать со старцем Рафаилом. Возьму у него автограф.

Отче благословил побеседовать с ним и кое-что выяснить. Старец сейчас где-то на Афоне подвизается, в каливе.

– Ну, что ж, дело святое, – азъ любопытный перевёл взгляд на гиганта Х-ва, и взглядом как бы задал ему наводящий вопрос. Володя со свойственным ему одесским говорком, напряг голосовые связки и разразился бы, как минимум, получасовой тирадой, но в монастырских воротах снова высветился о. И – й, и мне пришлось срочно принять позу послушника.

Братья во Христе любезно оценили мой жест и поспешили ретироваться. Однако Никита не смог пройти мимо ослепительно ярких цветов, брызги которых для него, пожалуй, священнее, чем корова в Индии. Но мне уже было не до любопытства, до вечера надо было успеть выдать «на гора» успехи в перевыполнении плана по спасению моей погрязшей во страстях души.

А для этого необходимо было, прежде всего, победить грех любопытства и пустословия.

«Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, ради Пречистыя Твоея Матере, преподобных и богоносных отец наших и всех святых, помилуй мя грешнаго». «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий…» – что, если не усердная молитва может настроить на разговор со Всевышним?

Братья во Христе скрылись в архондарике, о. И – й прошагал на своё почётное место, группа говорливых пилигримов, судя по говору, из Латинской Америки, шумно простучала каблуками в сторону монастыря, и враз опустилось безмолвие, разбавленное лишь морским прибоем и соловьиными серенадами.

Но безмолвие тоже относительно. Человек думает сердцем – именно расположение души даёт направление мысли.

Кто-то говорит целый день и при этом остаётся в молчании, потому что сердце его с Богом и наполнено благодатью. А другой может целый день молчать, но при этом всё равно будет пребывать в словоблудии, аще убо сердце его в другом месте.

И вот здесь как раз технический прогресс ставит людям подножку перед входом в Царствие Небесное.

Во времена старины далёкой человеку значительно труднее или даже невозможно было, оставшись наедине с самим собой, предаваться страстям. Потом появились книги, газеты, журналы и далеко не всегда шибко благочестивого содержания. А в наши дни тем паче никуда не скрыться от радио, телевизора, телефона, интернета и прочих дьявольских козней. И, как на грех, Whats App явился – не запылился… Что нас дальше ждёт?

Когда-то святые, ища безмолвия, уходили в леса, в пустыни, в горы, но сейчас даже там не отыщешь спасения: самолёты и спутники отслеживают каждый твой шаг. Поэтому в наше время главное – это выработать в себе иммунитет от мiрской грязи, стать невосприимчивым к соблазнам цивилизации, а это, как оказалось, намного труднее, чем испытание нищетой.

Взять хотя бы историю государства Российского за последнее столетие. Казалось бы, всего было в достатке в начале ХХ века, жизненный уровень был одним из самых высоких в мiре, экономика динамично развивалась, население росло как на дрожжах – что мешало всеобщему счастью?

Что сбило народ с пути истинного и ввергло в пучину братоубийственной войны?

Некоторые скажут: козни дьявола, и будут абсолютно правы. А в чём они выражались в те годы? Чем смог прельстить лукавый православных людей? Ответ прост и банален, как формула пресной воды: информацией! Вернее дезинформацией.

Всего-то люди узнали, что на Афоне появились «богоборцы», которые отрицают святость имени Христа. Что у царя-батюшки появился какой-то наушник, который творит бесчинства и разврат. Что нужно защитить братьев-сербов от грозящей им оккупации «антихристова племени». И ещё много подобной ахинеи.

Первая мiровая, а потом и Гражданская война продолжались более шести лет, привели к обнищанию, голоду, разрухе.

И вместо того, чтобы покаяться, вернуть веру Православную и царя на престол, наоборот – начали грабить, уничтожать церкви и монастыри, подвергать репрессиям священников и монахов, проводить массовые расстрелы. В России была уничтожена не только Православная церковь, большевики уничтожили все институты русской жизни, в том числе дворянство, офицерство, казачество, деятелей науки, культуры, предпринимателей, земства заменили Советами, крестьянство загнали в колхозы. Лишь Православная церковь сумела как-то выжить в эпоху лихолетья, всё остальное было уничтожено безвозвратно.

Опомнившись, Ульянов & К° повернули историю вспять и дали старт новой экономической политике. Период НЭПа оказался крайне удивительным. Для всех граждан страны это было событие поистине фантастическое. Полки магазинов были переполнены продуктами, причём отечественного производства.

Зерно, мясо, картофель в больших объёмах гнали на экспорт. Появился золотой червонец. Казалось, ещё чуть-чуть и снова наступит всеобщее счастье.

Когда человек трудится свободно, он делает это от души и тем самым спасает свою душу. Если ещё и во славу Божию, тогда благодатно вдвойне. Но без Бога не до порога! Жадность и зависть, присущая всякому безбожному обогащению, ведёт не к спасению, а к погибели. Нет, и не может быть равенства между богатыми, всеобщее равенство бывает только у нищих!

Так почему же эта, казалось бы, настолько банальная и понятная истина не завладела сердцами и умами людей? А потому что, когда Бог хочет наказать человека, то лишает его разума.

Почему, спросите вы, стали возможны в нашей стране коллективизация, индустриализация, почему не встретили они такого же отпора со стороны народа, как октябрьский переворот?

А всё потому, что люди отреклись от Бога. Они уже не слышали голоса разума, а верили лишь всяким проходимцам и словоблудам. Но самое страшное, что верят до настоящего времени!

Рабский труд из-под палки, который принесли в нашу страну большевики, сделал его предельно одиозным. Люди работали из страха, стремились всячески отлынить от работы, схалтурить, где можно, и такой труд не был угоден Всевышнему.

Любое насилие рано или поздно оборачивается насилием над собственным разумом и собственным благополучием.

Оттого во время Второй мiровой войны и попустил Господь уничтожить почти всё, что было создано в первые пятилетки, без благословения, ради гордыни, тщеславия, покорения других народов. Многое из произведённого тогда до сих пор ржавеет на складах или служит памятниками, напоминанием грядущим поколениям о тех безбожных годах и о «мартышкином» труде наших обманутых предков во имя «нового светлого будущего».

Истребляя православное население на протяжении всего ХХ века, во время Гражданской, Первой и Второй мiровых войн, голодомором, создавая «нового человека» в лагерях и так называемых «коммунах», большевики превращали гомо советикуса по сути в животного, бессловесного раба, у которого всякая способность к предпринимательству, сопротивлению злу и даже воспроизведению и воспитанию себе подобных уничтожена на генном уровне.

Сейчас много пишут и говорят о том, что в России каждый год население сокращается на миллион человек. Заведомая ложь! Просто происходит духовное очищение нации.

Во все времена, чтобы народы обращались к Богу, Господь попускал эпидемии чумы, холеры, и тогда они прекращались. Сейчас происходит то же самое, но на более высоком уровне.

Там, где народ начинает восстанавливать разрушенные храмы, поруганные святыни, там прекращается повальное пьянство, наркомания, преступность. Вымирают наркоманы от передозировки, алкоголики от суррогатов, геи от СПИДа – люди генетически обречённые. Это те самые «плевелы», потерявшие не только веру, но с ней и волю, и человеческий облик.

В храмах повсеместно причащают младенцев, и Господь уже с малолетства берёт их под Своё покровительство. И впоследствии направляет их стопы на благие дела. Даже если кто-то из них по своему неразумию потом оступится и отпадёт от Всемилостивого Творца, то рано или поздно всё равно покается и вернётся в лоно Церкви Христовой.

Святые апостолы и те, как повествует нам Священное Писание, порой отрекались от Христа, однако вера в них не ослабевала, и они впоследствии смыли грехи собственной кровью.

Нам внушали и внушают до сих пор, что «плохие» немцы хотели превратить нас в рабов. Но большевики уже превратили людей в рабов, при этом уничтожив всё передовое.

Они уничтожили генофонд нации, поэтому последующие поколения рождались уже с рабской психологией, с рабским сознанием. Дух предпринимательства у них вытравлен на генном уровне, в сознание заложено работать только на дядю, от звонка до звонка, а жить они могут лишь как скоты.

Получая за свой труд жалкие гроши, они не могут ими даже по-человечески распорядиться и, за редким исключением, предаются пьянству и разврату. И новоявленные хозяева, бывшие партократы, в этом отношении являются первыми грешниками и подают дурной пример остальным. Не имея благодати с Небес, они лишены разума, их сердце лишено ума. Они не хотят и не могут потратить огромные капиталы на благое дело и прожигают жизнь в страстях.

Рабы же, по сути, ничем от них не отличаются, жутко им завидуют, но стоит им получить вожделенные шальные деньги, как с тем же рвением предаются тем же страстям.

Десятая заповедь прямо указует «не завидуй», «не возжелай», но рабы с той же лёгкостью меняют своё убогое, как им кажется, жилище на «хрустальный дворец»; своих верных подруг и детей на более молодых и вожделенных шлюх; отказываются от детей ради удовольствий, не сознавая, что в мiре всё проходящее, всё тлен. Что очень скоро всё вернётся на круги своя, а то и отнимется Всевидящим Творцом.

Такой человек, отказавшись от людей своего круга и, не будучи признанным высшим сословием, впадёт в отчаяние. И хорошо, если успеет обратиться к Богу и встать на спасительный путь, а не пустит себе пулю в висок или не прыгнет в петлю.

Какой жизненный путь выберет человек, что будет искать в жизни – истину или выгоду – каждый решает сам. Если есть возможность материально улучшить свою жизнь – само по себе это не является грехом. Важно побуждение. Ради чего? Если из зависти, то здесь уже появляется проблема.

Но у человека всегда есть свобода выбора, и не должно быть тотального страха греха. Взрастая духовно, он начинает понимать, что приближает, а что препятствует спасению. «Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов» [Гал. 6; 2].

Парадокс, но именно представителям привилегированного класса свойственно впадать в депрессию. Потому что депрессия происходит от отсутствия глубокого смiрения в человеке, это причина умножения скорбей. Права человека – это антисвобода, свобода – это осознанное ограничение.

Покажется удивительным, но иногда монах имеет великое тщеславие, а мiрской человек, живущий в мегаполисе, вполне может обладать великой добродетелью и смiрением.

Те, кто говорит: жизнь не сложилось, я никому не нужен, уйду в монастырь – они рано или поздно уйдут и из монастыря. Тщеславие есть состояние души! Это не вина их окружения, это их взгляд на окружение. Вечно недовольные.

«Стяжай дух мирен!» Прежде всего – по большой любви, тогда и результат. Для истинных монахов Бог в сердце, а не какая-то абстракция.

Истинное монашество состоит не в одеждах и чётках, а в смiрении, терпении, любви и прочих добродетелях. Старцы утверждают, что внешнего человека монахом сделать не составит большого труда. Но немалый потребен подвиг сделать монахом человека внутреннего. Отрекшийся от всего мiрского: давший обет безбрачия, нестяжания, послушания – сделал монахом лишь внешнего человека, но ещё далеко не внутреннего. Истинный монах тот, кто отрёкся от страстных помыслов.

Так же и государства если достигают определённой мощи, определённого прогресса, то начинают диктовать свою волю другим народам, завоёвывать и покорять малые народы, навязывать им свой строй, свою монокультуру, которая им чужда и естественно вызывает неприятие, отторжение и сопротивление.

Русские цари на протяжении веков не завоевали ни одного народа. Царь Иван IV даже приказал казакам уйти из завоёванного Азова, потому что тот был взят без благословения.

Князь Игорь, желая покорить половцев, потерпел страшное поражение и навлёк Божий гнев на своё царство. Апостолы и святители вначале просвещали народы светом Христовой веры, а уж потом власть брала их под своё покровительство…

Мои размышления прервал Благовест с монастырской колокольни, видимо звонили призыв к повечерию. Не прошло и трёх минут, как из дверей архондарика к монастырским воротам потянулась вереница паломников, среди которых я заметил о. И – я. А вот заметил ли он меня или нет, осталось за кадром, но никаких телодвижений в мою сторону он не сделал.