Текст книги "Джим Пуговка и машинист Лукас"

Глава третья,
в которой чуть не принимается печальное решение, пришедшееся не по вкусу Джиму Пуговке

Шли годы, Джим рос, и его уже вполне можно было засчитать за половинку подданного. В какой-нибудь другой стране его бы давным-давно отправили в школу, и сидел бы он как миленький за партой и учился бы читать, писать, считать, но в Медландии не было школы. А раз ее не было, то никому и в голову не приходило, что пора бы уже такому большому мальчику уметь читать, писать и считать. Джима это, конечно, беспокоило меньше всего, и он жил себе припеваючи, нисколько не тревожась о будущем.

Госпожа Каакс внимательно следила за тем, как Джим растет, – раз в месяц она обязательно проводила замеры. Для этого Джиму нужно было снять башмаки, прислониться к дверному косяку на кухне, а госпожа Каакс водружала ему на голову книгу, по которой она карандашом делала заметку на косяке – новая черточка неизменно оказывалась чуть выше прежней. Госпожа Каакс искренне радовалась тому, что Джим так хорошо растет. Но не все разделяли ее радость – кое-кого это обстоятельство, наоборот, очень тревожило. Король Медландии был необычайно обеспокоен сложившейся ситуацией, ведь он, как правитель страны, все-таки чувствовал себя ответственным за благополучие своих подданных.

Однажды вечером он призвал к себе машиниста Лукаса и велел ему прийти в королевский дворец. Лукас вошел в королевские покои, снял фуражку, вынул изо рта трубку и сказал:

– Добрый вечер, ваше величество!

– Добрый вечер, любезный мой машинист Лукас! – поприветствовал Лукаса король, сидевший в этот момент у своего золотого телефона. – Прошу тебя, садись, – сказал он затем, указывая Лукасу на свободный стул.

Лукас сел и приготовился слушать.

– Значит, так, – начал король и тут же отчаянно закашлялся. Прокашлявшись, он продолжал: – Уж не знаю, как тебе и сказать, но я надеюсь, ты меня все равно поймешь.

Лукас внимательно слушал короля, которого он никогда не видел таким озабоченным. Это его совершенно сбило с толку.

Король снова закашлялся. Покашляв немножко, он все же собрался с духом и продолжил свою речь, глядя при этом на Лукаса печальными и грустными глазами.

– Ты ведь всегда отличался понятливостью, Лукас, – сказал он.

– А в чем, собственно говоря, дело? – осторожно спросил Лукас.

Король снял с головы корону, подышал на нее и принялся тщательно протирать ее рукавом халата. Он явно тянул время, так как по всему было видно, что ему не по себе. Наконец он решительным движением нахлобучил корону на голову, снова откашлялся и сказал:

– Дорогой мой Лукас, я долго размышлял над этим, но в конце концов понял: как ни крути, как ни верти, другого выхода нет. Мы должны это сделать.

– Что мы должны сделать, ваше величество? – спросил Лукас.

– А разве я не сказал? – искренне удивился король. – Мне казалось, что я все тебе объяснил.

– Нет, вы только сказали, что мы должны «это» сделать, – ответил Лукас.

Король на минуту задумался, лицо его выражало крайнюю степень недоумения.

– Странно, очень странно. Разве я не говорил тебе только что: «Нам придется расстаться с твоим Кристофом»? Бьюсь об заклад, что говорил.

Лукасу показалось, что он ослышался.

– Что нам придется сделать с Кристофом? – переспросил он.

– Расстаться, – повторил король, всем своим видом давая понять, что положение очень серьезное. – Разумеется, речь не идет о том, чтобы сделать это прямо завтра, но и тянуть тут нельзя. Я понимаю, что для всех нас это будет тяжелая утрата. Но другого выхода у нас нет.

– Нет, ни за что на свете, ваше величество, – решительно сказал Лукас. – И вообще, с какой стати?

– Ну сам подумай, – принялся увещевать Лукаса король, – Медландия – страна маленькая. Даже можно сказать, крошечная, по сравнению, например, с Германией, Африкой или Китаем. Королю такой малюсенькой страны вполне хватает одного локомотива, одного машиниста и двух подданных. Появление еще одного подданного…

– Но ведь не целого же, а половинки… – перебил короля Лукас.

– Это все верно, – согласился король, – но что дальше? – В его голосе слышалась крайняя озабоченность. – Ведь он растет не по дням, а по часам. Я должен беспокоиться о будущем моей страны, на то я и король. Не за горами то время, когда Джим Пуговка из половинки подданного превратится в целого. И тогда он захочет построить себе свой собственный дом. Ну скажи на милость, откуда же нам взять место для дома? У нас вообще нет свободного места, куда ни глянешь – повсюду рельсы. Придется нам ограничить себя кое в чем, иначе у нас ничего не получится.

– Черт побери! – пробурчал Лукас и почесал за ухом.

– Ты же видишь, – продолжал король, все более и более воодушевляясь, – в нашей стране слишком большая плотность населения. Для нас это стало проблемой номер один. Почти все страны мира страдают от перенаселенности, но Медландия – особенно. Я страшно обеспокоен сложившимся положением. Что же нам делать?

– Все верно, только я тоже не знаю, что делать, – ответил Лукас.

– Либо нам нужно расстаться с Кристофом, либо кто-то из нас должен будет покинуть страну, как только Джим станет взрослым. Джим все-таки твой друг, Лукас, неужели ты захочешь, чтобы он покинул Медландию, когда станет большим?

– Нет, – отвечал на это Лукас, – тут и говорить не о чем. Но и с Кристофом я не могу расстаться, – грустно добавил он после некоторой паузы. – Какой же машинист без паровоза?

– Ну ладно, – сказал король, – поразмышляй на досуге об этом. Я уверен, ты что-нибудь придумаешь. Ты ведь у нас – голова. Время у тебя еще есть. Так что думай и решай. Но решение должно быть принято обязательно.

С этими словами он протянул Лукасу руку, давая тем самым понять, что аудиенция окончена.

Лукас встал, нахлобучил свою фуражку и, понурившись, вышел из дворца. Король с тяжелым вздохом плюхнулся снова в кресло, вытер шелковым платком пот со лба – разговор был не из легких.

Лукас медленно брел в сторону железнодорожной станции, где стоял паровоз Кристи, поджидавший возвращения своего приятеля. Придя домой, Лукас первым делом подошел к паровозу, похлопал его по круглым бокам и подлил машинного масла, которое Кристи так любил, а потом уселся на государственной границе, и долго сидел так, обхватив голову руками, и все смотрел вдаль.

Вечерело. На море царили тишь и гладь, заходящее солнце отражалось в бескрайних просторах океана, и золотая блестящая дорожка протянулась от самого горизонта до того места, где сидел машинист Лукас.

Лукас смотрел на эту дорожку, уходящую вдаль, к неведомым странам и землям. Кто знает, куда она ведет? Солнце садилось все ниже и ниже, и дорожка становилась все уже и уже, пока наконец и вовсе не исчезла. Лукас грустно покачал головой и тихо сказал:

– Ну что ж, мы уйдем оба.

С моря потянуло ветерком, и стало прохладно. Лукас поднялся и пошел к Кристофу. Долго стоял он подле своего друга. Кристи сразу почуял что-то неладное. Паровозы не отличаются большой сообразительностью, поэтому-то им всегда нужен водитель-машинист, но зато они очень чувствительны. И потому когда Лукас едва слышно прошептал: «Мой славный старина Кристи», то у доброго паровоза прямо что-то оборвалось внутри, и от этого острого щемящего чувства он даже перестал пыхтеть и сопеть.

– Кристи, – тихо сказал Лукас каким-то чужим голосом, – я не могу с тобой расстаться. Мы всегда будем вместе. И на земле, и на небе, если мы когда-нибудь туда попадем.

Кристи, правда, ничего не понимал из того, что говорил ему Лукас. Но он очень любил своего друга, и ему было невыносимо больно видеть Лукаса таким грустным. От отчаяния паровоз принялся душераздирающе завывать.

Лукасу стоило немалых трудов его успокоить.

– Понимаешь, это из-за Джима Пуговки, – попытался объяснить Лукас. – Скоро он станет взрослым, и тогда для него уже не будет здесь места. В любой стране подданные ценятся больше, чем старые паровозы, вот наш король и решил, что ты здесь лишний. Но если ты лишний, то и я тоже лишний. Значит, нам нужно вместе уйти.

Кристи шумно вздохнул и собрался уж было снова завыть, как тут в темноте раздался чей-то звонкий голосок:

– Что тут такое случилось?

Это был Джим Пуговка собственной персоной, который, поджидая Лукаса, забрался в тендер и незаметно для себя уснул. Разбудил его голос Лукаса, разговаривавшего с Кристи. Так невольно он оказался свидетелем состоявшегося объяснения.

– Привет, Джим! – воскликнул Лукас, необычайно удивленный появлением своего маленького друга. – Собственно говоря, это не предназначалось для твоих ушей. Но по мне, так лучше, чтоб ты все знал. Мы решили покинуть страну. Кристи и я. Навсегда. Так надо.

– Из-за меня? – спросил испуганно Джим.

– Если разобраться, – сказал Лукас, – король в общем-то прав. Ведь действительно Медландия – маленькая страна. Нам всем здесь не поместиться.

– А когда вы отправляетесь в путь? – Джим даже слегка запнулся, когда задавал этот вопрос.

– Лучше не растягивать этого удовольствия. Раз уж так вышло, то ничего не поделаешь – поедем прямо сегодня ночью, – серьезно ответил Лукас.

Джим на секунду задумался, а потом вдруг решительно заявил:

– Я с вами.

– Что ты, Джим! – воскликнул Лукас. – Это совершенно невозможно! Что скажет госпожа Каакс? Она ни за что не отпустит тебя.

– Лучше всего ее об этом и не спрашивать, – сказал Джим тоном, не терпящим возражений. – Я все объясню ей в письме и оставлю его на кухне. Когда она узнает, что я с тобой, то уже не будет так беспокоиться.

– Нет, все равно будет, – с сомнением в голосе произнес Лукас. – Да к тому же ты не умеешь писать.

– А я нарисую, – тут же нашелся Джим.

Лукас, выглядевший весьма печальным и озабоченным, только покачал на это головой и сказал:

– Нет, Джим, я не могу тебя взять с собой. Конечно, все это очень мило с твоей стороны, и я сам рад бы уехать с тобой вместе, но нельзя, понимаешь, нельзя. Ты ведь еще все-таки маленький, и к тому же ты нам будешь только…

Тут он запнулся, так как в этот момент Джим повернул к нему свое лицо, в котором было столько решимости и столько печали, что у Лукаса слова просто застряли в горле.

– Ну и что, что маленький! – дрожащим голосом проговорил Джим. – Я могу вам очень даже пригодиться!

– Да, конечно, – согласился Лукас, в его голосе слышалось некоторое смущение. – Разумеется, ты очень полезный маленький мальчик, и в некоторых ситуациях даже удобно быть маленьким, тут ты прав…

Он зажег свою трубку и молча принялся раскуривать ее. В душе он уже готов был взять Джима с собой, но все же решил еще раз проверить мальчика.

– Послушай, Джим! – завел он снова разговор. – Подумай сам: ведь Кристи придется уйти, чтобы освободить для тебя место. Но если ты решил уйти, то, значит, Кристи может спокойно оставаться. И я тоже.

Но Джим твердо стоял на своем.

– Нет, – сказал он, – я ведь не могу бросить своего лучшего друга. Либо мы все втроем остаемся здесь, либо мы все втроем уходим. Раз мы тут не помещаемся, значит, нужно уйти – всем нам, втроем.

Лукас просиял.

– Молодец, старина Джим, я рад, – сказал он и обнял своего друга. – Боюсь только, королю наше решение не очень-то придется по нраву. Вряд ли он представлял себе, что дело примет такой оборот.

– Мне все равно, – сказал Джим, – я еду с тобой.

Лукас снова погрузился в раздумья. Он сосредоточенно курил свою трубку, так что скоро из-за клубов дыма его уже совершенно не было видно. Он всегда так делал, когда волновался, так как не хотел, чтобы кто-нибудь видел его в таком состоянии. Но Джим-то хорошо его знал и понимал, в чем тут дело.

– Ну хорошо! – послышался наконец голос Лукаса откуда-то из недр табачного облака. – Встречаемся здесь в полночь.

– По рукам, – отозвался Джим.

Друзья попрощались, и Джим уже побежал было домой, когда Лукас снова окликнул его:

– Постой, Джим! Ты действительно малый что надо, – голос его звучал даже как-то торжественно, – таких толковых парней я еще не встречал в своей жизни! – С этими словами он повернулся и быстро пошел прочь.

Джим еще постоял некоторое время, задумчиво глядя вслед уходящему другу. Последняя фраза, сказанная Лукасом, все еще звучала у него в ушах. И тут же он подумал о милой госпоже Каакс, которая всегда была к нему такой доброй и ласковой. И радость и печаль смешались в его душе.

Глава четвертая,
в которой начинается удивительное морское путешествие на корабле невиданной конструкции, а Лукас убеждается, что на Джима Пуговку можно положиться

Настало время ужина. Джим плотно поел и принялся отчаянно зевать, всем своим видом давая понять, что он прямо-таки с ног валится от усталости и буквально засыпает на ходу. Это несколько удивило госпожу Каакс, которой обычно стоило немалых трудов отправить его в постель, но, глядя на размякшего Джима, она решила, что, может, и вправду мальчик очень устал или просто повзрослел и поумнел. Когда он уже лежал в постели, она, как всегда, зашла к нему в каморку, подоткнула со всех сторон одеяло, поцеловала на ночь, погасила свет и пошла в кухню, где собиралась еще немножко повязать: она вязала Джиму новый свитер.

Джим лежал в постели и терпеливо ждал. В окошко светила полная луна. Было очень тихо. Только слышался легкий шум морского прибоя да постукивание спиц, доносившееся из кухни.

Джим вдруг подумал о том, что никогда ему не придется носить этот новый свитер, а еще он пытался представить себе, что бы делала госпожа Каакс, если бы знала…

И от этих мыслей у него стало так тяжело на душе, что он готов был уже расплакаться или даже побежать в кухню к госпоже Каакс и рассказать ей все как есть. Но тут он вспомнил слова, сказанные ему Лукасом на прощание, и понял, что должен молчать несмотря ни на что. Хотя это было и очень трудно – даже взрослому было бы нелегко, притом что взрослый – все-таки целый подданный; что уж тут говорить о маленьком человеке, который был всего-навсего половинкой подданного.

Собираясь отправиться в ночное путешествие, Джим не учел одного важного обстоятельства – он действительно очень устал. Ни разу в жизни ему еще не приходилось так долго бодрствовать. В темноте глаза его слипались сами собою – прямо хоть спички вставляй. Вот бы походить, побегать или поиграть! А то лежи в теплой кровати без движения – конечно, тут всякий заснет.

Джим думал о том, как было бы приятно сейчас просто закрыть глаза и спать, но он понимал, что не может себе этого позволить, и потому изо всех сил боролся со сном – тер глаза, щипал себя, ворочался с боку на бок. И все же в конце концов сон сморил его.

Ему снилось, будто он стоит на берегу и видит, как удаляется в ночи паровоз Кристи. Он быстро шел по волнам, как по твердой поверхности. А в кабинке машиниста, в свете фар, Джим увидел Лукаса, который махал ему своим красным носовым платком и кричал:

– Почему ты не пришел?.. Прощай, Джим!.. Будь здоров, Джим! Голос его казался каким-то чужим, глухим эхом отзывался он в ночной тишине. Но тут вдруг налетел сильный порыв ветра, засверкали молнии, загрохотал гром, и сквозь рев разбушевавшейся стихии Джим снова различил голос Лукаса:

– Почему ты не пришел?.. Прощай, Джим!.. Будь здоров!.. Будь здоров, Джим!

Паровозик становился все меньше и меньше, последний раз мелькнул слабый свет фар, и вот он уже исчез где-то вдали, за темным горизонтом. В отчаянии Джим хотел броситься следом за паровозом, но ноги его словно приросли к земле. От невероятного напряжения Джим проснулся и тут же вскочил с постели.

Комната была залита лунным светом. Интересно, который сейчас час? А госпожа Каакс? Легла ли она уже спать? Неужели уже поздно и все, что он видел во сне, произошло в самом деле?

В этот самый момент часы на башне королевского дворца пробили полночь.

Джим быстро оделся и собрался уже было вылезти из окна, но тут вспомнил о письме. Он не мог уйти, не оставив записки госпоже Каакс. Иначе она очень огорчится. А он меньше всего хотел ее огорчать. Дрожащими руками он вырвал листок из тетради и нарисовал такую картинку:

Это означало: я уехал вместе с Лукасом и Кристи. А потом он еще пририсовал:

Это означало: не расстраивайся! В конце он сделал такой рисунок:

Это означало: целую тебя, твой Джим. Затем он положил листок на подушку и потихоньку вылез из окна.

Когда он прибежал к назначенному месту, ни Лукаса, ни Кристи там уже не было. Джим помчался к морю. Тут он увидел Кристи, который стоял спущенный на воду. Верхом на паровозе сидел Лукас. Он как раз натягивал парус на мачте, которую установил прямо на кабинке машиниста.

– Лукас! – закричал Джим, запыхавшийся от быстрого бега. – Подожди, Лукас! Я пришел.

Лукас обернулся, и удивление на его лице сменилось радостью.

– Смотри-ка, Джим Пуговка! – сказал он, улыбаясь во весь рот. – А я уже решил, что ты не придешь. Часы-то давно пробили полночь.

– Да, я слышал, – ответил Джим, заходя в воду.

Лукас протянул ему руку, и Джим взобрался на паровоз.

– Понимаешь, – продолжал Джим, – я забыл написать письмо. Вот и пришлось вернуться.

– А я боялся, что ты проспишь, – сказал Лукас и выпустил большой клуб дыма.

– Я вообще глаз не смыкал, – ответил на это Джим.

Тут он, конечно, немножко приврал, но ему очень не хотелось выглядеть плохо в глазах Лукаса.

– Неужели ты бы уехал без меня? – спросил Джим.

– Как тебе сказать? – ответил, помедлив, Лукас. – Я бы, конечно, еще немножко подождал, а потом, наверное… Ведь откуда мне знать, может, ты передумал. Всякое бывает, правда?

– Но ведь мы же договорились! – Голос Джима звучал укоризненно.

– Конечно, – согласился Лукас. – Знаешь, я страшно рад, что ты сдержал свое слово. Теперь я твердо уверен, что на тебя можно положиться. А кстати, как тебе нравится наш пароход?

– Здорово! – сказал Джим. – Я почему-то всегда думал, что паровозы тонут в воде.

Лукас, довольный, ухмыльнулся.

– Конечно, они тонут, если не слить воду из котла, не очистить тендер и не задраить двери, – объяснил он и выпустил несколько маленьких облачков дыма. – Это такая маленькая хитрость, которую знает, конечно, не всякий.

– Что-что нужно сделать с дверями? – переспросил Джим, который еще ни разу не слышал такого диковинного слова.

– Задраить, – повторил Лукас. – Это значит заткнуть как следует все щели паклей и замазать смолой, чтобы туда не проникала вода. Если кабина машиниста будет водонепроницаемой, а котел и тендер пустыми, то Кристоф никогда не пойдет ко дну. А так из кабины получается отличная каюта, в которой можно, например, укрыться от дождя.

– А как же в нее попасть, если все двери будут крепко-накрепко заделаны? – поинтересовался Джим.

– Мы можем забираться через тендер, – объяснил Лукас. – Видишь, если знать, как что делать, то и паровоз будет плавать как утка.

– Вот это да! – восхищенно сказал Джим. – Но ведь он весь из железа?

– Ну и что? – ответил Лукас и, довольный, сплюнул в воду – у него получилась отличная двойная петля. – Корабли тоже делают из железа. Или вот канистра – тоже бывает из железа, а не тонет, пока в нее не попадет вода.

– Понятно, – удовлетворенный объяснением, ответил Джим. Приятно, когда у тебя такой умный друг. С таким не пропадешь.

Теперь он был очень рад, что сдержал свое слово.

– Ну что ж, если ты не возражаешь, давай трогаться в путь.

– По рукам, – согласился Джим.

Они отвязали канат, который тянулся от Кристофа к берегу. Ветер надул паруса, мачта тихонько скрипнула, и удивительный корабль двинулся вперед.

На море не было слышно ничего, кроме легкого свиста ветра и плеска небольших волн, что разбивались о нос корабля.

Лукас и Джим молча смотрели, как удаляется от них в тихой ночи освещенный луной берег мирной Медландии, а вместе с ним и домик госпожи Каакс, и дом господина Пиджакера, и крошечная железнодорожная станция, и королевский дворец, примостившийся между двумя горными вершинами.

По черной щеке Джима скатилась крупная слеза.

– Тебе грустно? – тихонько спросил Лукас. Его глаза тоже подозрительно поблескивали.

Джим шумно шмыгнул носом, быстро вытер глаза и, сделав над собою некоторое усилие, бодро сказал:

– Нет, все в порядке.

– Знаешь, лучше не будем больше смотреть туда, – решил Лукас и легонько хлопнул Джима по плечу.

Они повернулись и теперь смотрели только вперед.

– Ну вот! – сказал Лукас. – Набью-ка я себе новую трубочку, и мы с тобой немножко поболтаем. – С этими словами Лукас достал свою трубочку, набил ее свежим табачком, как следует раскурил и принялся болтать с Джимом. За разговорами друзья и не заметили, как к ним снова вернулось хорошее настроение – они смеялись и были очень довольны. Так и плыли они себе по морским просторам, залитым лунным светом.