Текст книги "Неожиданный шанс. Рейдеры"

Глава 12

Наконец, караван свернул в откровенно небольшую речку. Хотя в сравнении с низовьями Итиля все местные реки казались маленькими. При впадении этой речушки в ту, по которой они шли до этого, стояла небольшая крепостица – четырехугольная с длиной стен шагов по сорок и высотой не менее чем три человеческих роста, с одной башней в центре. Все сделано из того же неизвестного серого материала. Ворота были закрыты чем-то похожим на железо, но странное дело – это был как бы один лист. И как он мог быть откован?

Из крепостицы караван снова обстреляли. На судах снова прикрылись щитами и прошли мимо, не отвечая. А потом…

Когда весь караван втянулся в эту проклятую Богом речушку, сверху пришла волна в полтора человеческих роста. Суда выбрасывало на берега, переворачивало и заливало водой, людей выкидывало, и не умеющие плавать тонули десятками. Досифею повезло! Их судно как раз проходило излучину и оказалось прикрыто крутым берегом от все сметающей на своем пути волны. Как только все это случилось, они пристали к берегу и попытались оказать помощь кому было еще возможно. Караван разметало по всей его длине.

Прошла команда остановиться на ночлег тут, на берегах этой речушки. Других вариантов не было. Часть судов требовали срочного ремонта, какие-то затонули, погибло неизвестное число воинов – нужно было перераспределить людей и грузы, прежде чем продолжать поход. Турмы выставили караулы и занялись зализыванием ран.

Досифей занимался заготовкой дров для костра, когда с низовьев речки донеслись странные звуки. Как будто кто-то быстро и равномерно стучал молотком. Объяснения этому он не нашел, но позднее все разъяснилось. Часть судов выбросило снова в большую реку, и они оказались рядом с той крепостицей. Поняв, что с караваном случилась беда, воины решили отомстить местным, взяв укрепление и вырезав его защитников. Первый приступ вышел неудачным. Обороняющиеся метко стреляли из бойниц, а токсоты ромеев не могли подавить вражеских лучников – сложно было попасть в бойницу. Тем более что бойница была устроена сверху вниз. К тому же ворота действительно оказались цельным листом железа, за которым, видимо, и находились настоящие ворота, и используемое в качестве тарана бревно, найденное на берегу, его взять не смогло. Отступив, осаждавшие начали срочно делать лестницы. Благо материала для них было вдоволь. Однако, когда ромеи снова пошли на приступ, прикрывшись щитами, с башни застучал тот самый слышимый Досифеем молоток. И воины стали падать один за другим, несмотря на то что закрывались щитами. До стены не добежал никто. Это было явное проявление нечистой силы! К сожалению, крестное знамение с ним не справлялось. Видимо, христовы воины слишком далеко забрались на территорию темных сил. После этого ромеи попытались отомстить и сжечь деревеньку, видневшуюся за крепостью. Для этого часть их двинулась через лес, а другая по опушке. Оказалось, темные силы достают гораздо дальше, чем может лететь стрела, и те, кто пошел по опушке, вернулись, неся раненых. В лесу же ромеев встретили невидимые лучники и масса ловушек. Потеряв ряд воинов, и эта группа вернулась обратно. А потом пришла команда уцелевшим собраться плотнее к центру каравана и становиться на ночлег.

Глава 13

– Леон! Ко мне! – Десятник неожиданно обратился к Леонтию. – Пошли со мной.

И отправился по направлению к рубке капитана. Закрыв за вошедшим Леонтием дверь, он кивнул находившемуся в помещении капитану буксира:

– Давай!

Леонтий с интересом осмотрелся. Помещение было небольшое, в центре находилось колесо, рядом с которым и стоял капитан. Еще, кроме уже известных Леонтию больших часов, присутствовали какие-то коробочки серого цвета с горящими и перемигивающимися огоньками. Он впервые был там, откуда управлялась эта машина.

Десятник добавил, уже обращаясь к Леонтию:

– Значит так, Леон! С тобой хотят поговорить по связи. Понимаю, что со связью ты, мягко говоря, не очень. Поэтому я буду тебе знаками показывать, когда говорить, а когда слушать. Понял?

Откровенно говоря, Леонтий вообще ничего не понял. Все его знания по этому вопросу исчерпывались пониманием, что в княжестве начальники, вожди и командиры общались друг с другом на расстоянии, иногда на очень большом расстоянии, с помощью непонятных предметов и еще более непонятной магии. Поэтому неопределенно пожал плечами, как бы говоря: «Вам видней!»

В это время капитан бубнил что-то в непонятную штуку. Неожиданно на все помещение раскатился голос: «На приеме Вязьма!»

Десятник принял ту непонятную штуку из рук капитана и, поднеся ее ко рту, заговорил:

– Все выполнено. Он – здесь!

Голос с потолка раздался снова:

– Здравствуйте! Вас зовут Леон?

– Леонтий.

Десятник отрицательно качнул головой.

– Подожди! Говори вот сюда и тогда, когда я покажу, что можно. – И поднес ту штуковину ко рту Леонтия. – Говори!

– Леонтий меня звать!

– Ага! Понятно. Очень приятно, а меня Сергей Владимирович!

Леонтий вопросительно скосил глаз на десятника. Тот утвердительно качнул головой и губами прошептал: «Князь!»

– Здрав будь, княже! – гаркнул Леонтий. Десятник одобрительно хмыкнул.

– Леонтий, вот мой товарищ – Валерий Николаевич, утверждает, что ты можешь нам помочь. Ты, наверное, уже в курсе, что в наши пределы вторглось чужое войско. И при попытке штурма одной из наших речных крепостей нам удалось взять пленного. Наши ученые, послушав речь его, полагают, что он разговаривает на одном из диалектов древнегреческого языка. Но проблема в том, что они его не знают. У них другая специализация. К тому же они не военные и вообще не знают специфики военного языка и терминов. Не мог бы ты по связи поговорить с пленным, и если сможешь понять его язык, то нас интересуют несколько вопросов. Кто они? Сколько их? И какая задача стоит перед ними?

Леонтий, выслушав все это, снова неопределенно пожал плечами. Он не понял, как и с кем он будет разговаривать.

За него ответил десятник:

– Сможет, Сергей Владимирович! Он готов!

– Отлично! Тогда так – крепость на Жижале уже слышит нас и там готовы провести опрос пленного. Леонтий! Вы просто поговорите с ним, ориентируясь на вопросы, которые нам интересны, а потом просто перескажите, что он вам ответил. Хорошо?

– Мы готовы, Сергей Владимирович! – Десятник вплотную подошел к Леонтию, натянув провод, на котором крепилась эта штука, с помощью которой они разговаривали с князем.

– Тогда начинаем! Жижала – вам слово!

– На приеме крепость Жижала! Говорите!

Десятник глазами указал на штуковину, что держал возле лица Леонтия.

– Спрашивай!

– Здравствуй! Как тебя зовут? – Фраза, произнесенная Леонтием на родном языке, которым он сам уже не пользовался больше года, здесь прозвучала странно. И тем удивительнее было, что ему ответили.

Через четверть часа он пересказал князю все, что смог узнать у пленного соотечественника.

– Его зовут Архипп из Антиохии. Он – псилой. Легкая пехота, метатель дротиков. Он солдат ромейской армениакской фемы. Служит не так давно. Это его первый поход. В походе участвуют две турмы – это половина фемы. Численность – пять тысяч плюс-минус. Это только воинов. Командует походом один из турмархов. Конкретную задачу Архипп не знает. Он ведь простой солдат. Им всем сказали, что они идут в поход на богатых северных варваров.

– Это все?

– Да, князь! Разреши, я скажу от себя.

– Говори!

– Это фема, в которой служил я. Могу сказать, что это армия, умеющая вести правильный бой в строю. Обычный состав: на каждую тысячу воинов – 650 скутатов, – это тяжелая пехота и 350 токсотов и псилосов. Это лучники и метатели дротиков. И еще – я даже не представляю, сколько заплатили золота стратегу, чтобы половину фемы отправить в поход против врага, с которым Империя фактически не воюет. Скажу больше – в Империи даже не разделяют народы севернее Хазарии, называя всех северными варварами. Видимо, прошлогодний поход в Хамлидж нанес существенный урон престижу Каганата, и каган не мог не отомстить. Но сила хазарского войска в коннице. Мощь ромейской армии так же опирается на кавалерию. Однако в Империи не забывают и о пехоте. И она, ромейская пехота, лучшая в Малой Азии. Поэтому именно ее и «купил» каган у стратега Армениака. Сражаться с ними будет непросто – и по численности, и по качеству.

– Спасибо за информацию. Если нужно, я могу освободить тебя от необходимости сражаться, возможно, против своих товарищей.

– Я благодарен тебе, князь, за эти слова. Но! Твои воины дали мне свободу. Ты дал мне возможность за год стать тем, кем я не стал и не мог бы стать за пятнадцать лет службы в имперской армии. И главное – моя сегодняшняя жизнь отрезала прошлую. Не скажу, что я пойду на эту битву с легким сердцем и что я ненавижу ромеев, но я честно исполню свой долг.

– Ну что ж, еще раз благодарю. И в качестве утешения скажу тебе, что, как и всегда, мы постараемся обойтись минимумом жертв. С обеих сторон. Ты сам видишь – как мало здесь людей и как велика ценность человеческой жизни. Не для всех, но для нас точно.

– Все слышали? – Князь положил трубку радиостанции на место. – Какие мысли?

– Надо брать! – убежденно произнес Федор Иванович. – Отличный материал! Это не рабы, которых всему нужно учить с нуля. И даже не викинги. Они, конечно, хороши, но переучивать иногда сложнее, чем учить заново. А здесь то, что доктор прописал.

– А лояльность? – скептически переспросил у Федора Васильев. – Это вон у ополченцев, которых вы разбили под Смоленском, – как только страшно стало, так каждый сам за себя. А тут… Когда твоих товарищей порубят на твоих же глазах, мысли о мести возникнут обязательно. Пусть не у всех, но возникнут точно.

– А для этого у нас есть ты! – вставил фразу Фомичев. – Полиграф и все такое. Согласен с тобой – наверняка будут затаившиеся враги, но основная масса захочет жить и должна нами быть использована. Грех такой случай упускать. И ходить далеко не нужно – сами пришли! Валерий Николаевич, что думаешь?

– Сам сказал – это вопрос Александра Викторовича. Ему разгребать. Но мое мнение – эти смелые парни сэкономят нам пару лет точно! Нужно рисковать. И напомню – хотя Византийская империя и является на сегодня ведущей державой мира, и вопрос моральной подготовки ее солдат поставлен на серьезном уровне для этих лет – решать вопрос «жить или умереть» придется каждому из пришедших. И я уверен в положительном для нас результате. Вопрос лишь в том, как и чем мы уничтожим у солдата чувство верности Империи, оставив взамен ему жизнь, и чем далее заместим. Сергей Владимирович! Мне кажется, становится востребованной профессия политработника. Как говорил товарищ Ленин: «Массы должны знать, за что проливают кровь!» До этого мы имели дело с бывшими рабами, для которых вопрос, кому быть верным, вообще не стоял, с наемниками – варягами и викингами, – для которых гарантией верности были клятва Богам и жалованье. А вот для имперских солдат, кроме всего прочего, нужна идея! И настал момент, мне кажется, эту идею сформулировать для масс. Нам-то она понятна – в относительном комфорте прожить тридцать лет тут, но для местного населения она не годится.

– Предлагаешь строить империю и это сделать целью для масс?

– А куда деваться? Это же очевидно! Размах – от берегов Балтики до Черного и Каспийского морей. Контроль основных торговых путей, выход в моря – это потребует численности населения даже не сотен тысяч человек, а уже миллионов. И этих людей нужно объединить общей идеей. Вот у ромеев – это христианство и борьба против варваров, еретиков и мусульман. А у нас?

– Ладно, оставим это нашим светилам от науки. Пусть напрягают мозги, – сказал Фомичев: – Вернемся к насущным проблемам: что будем делать с ромейским войском? У нас ведь, как в известной поговорке – хочется всего и побольше. Понятно, все не получится, но попытаться хотя бы уменьшить издержки нужно.

Глава 14

К Полоцку подошли уже в начинающихся сумерках. Город возвышался над правым берегом Двины в устье Полоты.

Народ на берегу не сразу разглядел подходившие лодьи и поначалу с интересом стал стекаться к пристаням. Однако кто-то остроглазый, разглядев кумачовый флаг на мачте и нетипичные здесь прямоугольные щиты по бортам, тревожно прокричал, и народ со всех ног кинулся к открытым городским воротам. Минутами позже на стенах замелькали шлемы дружинников, и, пропустив последнего из бегущих, ворота с лязгом захлопнулись. Почти сразу там же застучали киянки – ворота крепили против возможной попытки взломать их тараном. На взгляд Черныха, это было вполне возможно даже силами его войска, учитывая, что ворота были деревянными и отсутствовала воротная башня с поворотом на 90 градусов. Как в Вязьме. Не успевшие к закрытию ворот жители небольшого предместья, похватав самое ценное, бежали куда-то за город, спасая свою свободу и жизни от ворога. Лодьи одна за другой причаливали где к свободным пристаням, где прямо к берегу и начинали разгрузку. Командиры подразделений привычно командовали, и Черных не считал нужным вмешиваться в это дело. Уже куда-то умчалась разведка литвинов, сотник тяжелой пехоты неподалеку размечал полевой лагерь, и его пехотинцы вместе с новообретенными холопами начали лопатами претворять его план в жизнь. Варяги Ингельда, очень не любившие вот эти самые инженерные работы, выставили боевое охранение с флангов и со стороны города. Черных же приказал доставить к нему старшин полоцких холопов. Когда те собрались, привычно сняв шапки, Черных, окинув их взглядом, обрисовал для них обстановку:

– Вот этот город – ваш город! Там ваши дома и там живут ваши семьи. И это мой город, отданный мне на княжение Сергеем Владимировичем. Но люди, закрывшие ворота города, с последним не согласны. Но и вы, и я заинтересованы, чтобы ваши дома остались целы, и ваши родственники остались живы. Вам – потому что они ваши родители, жены и дети; мне – потому что это уже подданные князя Вяземского. Они этого еще не знают, но это так! Сами понимаете, есть два варианта – город открывает ворота, и тогда я могу, с определенной степенью уверенности, гарантировать целостность вашего имущества и жизни ваших родственников. Второй вариант понятен – штурм! Не обольщайтесь малым числом моих воинов! Уверяю вас – мы возьмем город первым же приступом. Но тогда я вышеназванных гарантий дать уже не смогу. В войске Вяземского княжества не разрешается убивать или совершать насилие в отношении мирных жителей, однако я не могу стоять за спиной каждого воина и контролировать его. И я не буду разбирать каждый случай убийства жителя этого города при штурме. Это невозможно! И еще – позади нас по Двине спускаются хирды варягов и нурманов, которых под Смоленском отпустил князь Сергей. Здесь они будут через два дня. И никто не может сказать, как они себя поведут. Поэтому я город возьму до их прибытия сюда. В любом случае! Мое предложение – если хотите, чтобы не пострадал город и ваши семьи, отправьте надежных людей, хотя бы по одному от каждого из вас, сегодня ночью в город. Я уверен, что они смогут туда попасть. Их задача – сделать так, чтобы завтра не позднее вечера город открыл ворота. Если этого не случится – на рассвете послезавтра мы идем на штурм.

Тут Черных соврал. Штурмовать он собирался глубокой ночью. Для чего имел запас светошумовых гранат, идеально подходящих именно для ночи, и пластичной взрывчатки с подрывной машинкой. Работать с этим предстояло ему самому, но проблем с этим он не видел. Опыт имелся. В успехе он не сомневался, но всей правды этим людям знать было не обязательно.

– Все всё поняли? – Старшины угрюмо закивали в ответ. – Тогда вперед! Время уходит.

Утром полочане на берегу реки увидели крепость. С точки зрения человека, привыкшего к фортификации позднего средневековья, дошедшего до нас в виде замков и крепостей, – так себе! Четырехугольник со стороной метров в пятьдесят, обнесенный двухметровым рвом и валом в рост человека с бревенчатой стеной, внутри которого стояли стандартные брезентовые палатки на двадцать человек – такого человека не впечатлял. Однако для этих времен, когда тот же Полоцк по укреплению был в какой-то степени сравним с этой крепостью, но строившийся годами, крепость, построенная за ночь, озадачила многих. Железные лопаты и крепкие руки нескольких сотен мужиков при правильной организации творят чудеса! И это тоже был аргумент в пользу разговоров лазутчиков, прибывших в город этой же ночью. Об успешной операции по их засылке утром Черныху доложил начальник разведки литвинов. Его люди проследили весь процесс. Никаких секретных подземных ходов не существовало. Либо простые люди, из которых и состояли холопы, этого не знали. Просто лазутчики ночью поползали вокруг городской стены и, найдя место, где в них никто не стрелял, переговорили с людьми на стенах. Потом родственники просто скинули им веревки, и с их помощью они проникли в город.

Оставалось ждать. Черных приказал всем воинам отдыхать, готовясь к ночи. Бодрствовал только караул. Причем особое внимание было уделено подходу возможного неприятеля именно с реки. В вылазку из города Черных не верил.

Движение в городе началось после обеда, когда солнце стало клониться к закату. Забегали люди на стенах, послышались крики, иногда можно было видеть схватки, со стен упало несколько человек. Кто за кого и кто побеждает, было не понять. Черных дал команду готовиться к бою. Где-то через час ворота города открылись, но из них никто не вышел. Черных понял это как приглашение князю занять свой город. Он занял место в центре строя тяжелой пехоты, и та, приняв построение «черепаха», двинулась по направлению к воротам. Следом за колонной латников шли варяги, привычно сбив тесный строй и так же закрывшись щитами. Последними шли лучники. Легкая пехота осталась на охране лагеря и лодей.

В ворота вошли беспрепятственно. За воротами было пустынно, за исключением нескольких трупов, валявшихся поодаль. Чьи это были трупы – разобрать было невозможно. Хотя Черных предположил, что это скорей всего его противники. Те, кто ворота открыл, наверняка своих забрали. Улица от ворот привычно вела к детинцу – резиденции всех князей и наместников в славянских землях этого времени. Да и не славянских тоже, только названия были другие. Вот при подходе к детинцу по щитам застучали стрелы. Такой вариант рассматривался, поэтому за тяжелой пехотой сосредоточились лучники, а варяги прикрыли их фланги и тыл. Лучники, пользуясь преимуществом в качестве луков, в течение четверти часа успокоили обороняющихся, и тогда из большой черепахи выдвинулась малая – из десятка воинов, прикрывших щитами Черныха. Самое опасное было не движение под обстрелом, пусть редким и неточным, а остановка под забралом ворот. Существовала не нулевая вероятность, что осажденные смогут сбросить бревно или бочку, наполненную камнями. Возможно, они и попытались бы это сделать, но княжеские лучники это место держали под контролем. В итоге Черных в достаточно комфортных условиях налепил взрывчатку, вставил детонатор, присоединил провод и, разматывая его с катушки, так же под прикрытием щитов вернулся на исходную. Оттуда осмотрелся и приказал всем выйти из створа ворот. Хоть и дистанция была приличная, но все же, чем черт не шутит – залепит отлетевшей деревяшкой в уязвимое место и всё! Человека не вернешь! Закон подлости – он такой! Еще по службе Черных сталкивался с его проявлением во всей красе. Пример: сдача – прием поста в карауле, часовой сдает – караульный принимает пост. Разводящий пошел дальше менять часовых – парк боевой техники огромный, несколько постов и расположены они далеко друг от друга. Понятно – это нарушение караульного Устава. Но если выполнять процедуру приема – сдачи поста по Уставу – смена не успевает смениться за два часа. Правильный выход в таком случае – четырехчасовая смена вместо двухчасовой. Либо увеличение числа разводящих. Это было сделано потом, а тогда… Сдающий пост часовой и принимающий пост караульный оказались одного призыва, из одного города, из одной школы и детсада. И жили в соседних подъездах, поэтому прием – сдача поста прошла формально. Осталось свободное время до подхода разводящего со сменившимися караульными, и бойцы сыграли в ковбоев, кто быстрее изобразит выстрел из автомата. Один, естественно, успел быстрее. Только не изобразить, а выстрелить. С десяти шагов, навскидку, одной пулей точно в глаз. Итог: одни родители приехали забирать труп, другие – провожать в тюрьму. Судьба!

Убедившись в выполнении отданной команды, крутанул машинку и нажал кнопку.

Взрыв вышел знатным! Ворота унесло внутрь детинца.

«Мля! Можно было меньше взрывчатки закладывать! Калиточка хлипкая оказалась!» – только и успел подумать Черных, а сотня латников, закрывшись щитами, колонной по трое уже неслась в закрытый лишь пылью проем. Тренировки, пусть и со взрывпакетами из черного пороха, дали о себе знать! Следом за ними, немного замешкавшись, без строя рванули варяги. Черных тоже попытался, воодушевленный общим порывом, но его крепко за локоть придержал начальник личной охраны.

– Князь! Воины сами знают, что делать. Не надо им мешать. Да и не к лицу тебе бегать. Ты же князь! Ладно бы на коне, а то пешком. Ты уже и так сегодня сделал самое важное – открыл ворота. Сейчас там воины разберутся чуток – мы и войдем, как положено, степенно.

– Ты прав! – с некоторым сожалением в голосе согласился Черных. – Надо соответствовать. Ты вот что! Выдели и отправь троих к княгине. Пусть мать ищет.

Закончилось все быстро. Все же основная часть челяди бывшего наместника отправилась с ним в поход. Так сказать, за зипунами. Оставшихся было немного. Плюс потери они понесли, когда подогретые информацией лазутчиков жители решили открыть ворота.

Надо отдать должное и латникам, и тем более варягам. Во дворе детинца он не увидел ни одного женского или детского тела. А Черных опасался, что приказ не исполнят, и тогда придется применять репрессии, а этого ох как не хотелось. Не чувствовал себя князь Черных в данной ситуации сильным. Хотя никогда бы этого не показал. Да и АПС был под рукой. И все же! Не хотелось начинать княжение с такого дела.

Двор и сам дворец, хотя дворцом его назвать язык не поворачивался – изба большая, – совсем не впечатлил. Как примерно у купцов смоленских.

– М-да… Строить тут и строить! Что крепость, что кремль, что…

– Согласен! – поддержал его инженер, уже успевший прибыть из лагеря и так же критично рассматривавший взятое с боя наследство, уже прикидывая объем работ. – Начнем с чего?

– С крепости. И самое главное – с воротной башни. В эти времена это самое слабое место. А я пока помучаюсь в этом сарае. – И тут же, обращаясь к начальнику личников: – Отправь гонца в лагерь – всех старшин сюда. Остальным пока сидеть в лагере.

В это время прибывшая в детинец Аранка, во главе тройки телохранителей, обшаривала подвалы и клети, разыскивая мать. Попавшаяся ей навстречу возле детинца девица со двора наместника подсказала ей, что ее мать перед штурмом забрали в детинец. До этого она была в рабынях у одного из ближников отца. Зачем? Она не знала, поговаривали, что хотели то ли повесить ее на стене, чтобы вынудить напавших на преждевременный штурм, то ли откупиться ею. Все ж мать боярыни – жены ближника князя Вяземского. Аранка не удержалась и поправила ее:

– Не боярыня я. Княгиня! Князь Вяземский даровал мужу моему Владимиру Ивановичу Черныху титул князя Полоцкого.

Сказав это, она двинулась к детинцу, оставив девицу стоять с открытым ртом.

По требованию Аранки все клети и темницы, которые они прошли, были вскрыты, а люди, находившиеся там, выпущены на волю. Мать нашлась в одном из многочисленных сырых подвалов, прикованная цепью к стене. Одетая в остатки порванной одежды, с трудом закрывающей еще не потерявшую привлекательность грудь, с практически оторванным и ничего не скрывавшим подолом, она сидела прямо на влажной изгаженной земле. К радости Аранки, душевное состояние матери было гораздо лучше внешнего вида. Разглядев в свете факелов свою дочь, она довольно живо попыталась встать, одновременно закрывая грудь и промежность, но цепи не дали ей сделать ничего из перечисленного. Телохранители, имевшие возможность рассмотреть прикованную женщину во всех возможных в этих условиях подробностях, позже благоразумно доложили князю лишь то, что княгиня очень схожа лицом с матерью. Замки сбили в минуту, и чтобы скрыть стыд матери, Аранка накинула ей на плечи свой плащ.

Когда они вышли из подземелий, мать сощурилась от дневного света, пытаясь оглядеться. И сумела это сделать, разглядев неподалеку во дворе толпу женщин и детей. Это княжеские воины выгнали из помещений всех, кого нашли, выполнив приказ не убивать. И сейчас бывшие хозяева и их челядь стояли во дворе, гадая о своей судьбе. Хотя их никто и не охранял.

– Воины! Убейте их! Вот ее! Ее и ее! Жаль, их мужей нет – их тоже стоило убить! – Мать Аранки тыкала пальцем в женщин, стоявших в толпе. – А! Вот ее тоже!

Кто-то, на кого она указывала, в ужасе пытались заслониться другими, но их не пропускали в толпу.

Другие прижимали детей, с отчаянием заглядывая в глаза тех, кто сейчас их убьет.

– Почему вы стоите? Я – мать вашей боярыни! Она – жена человека, который взял на щит город. Убейте их!

– Мама! Я не боярыня! Я – княжна!

– Тем более, дочь! Прикажи им убить их. Можно всех!

– Я не могу им этого приказать.

– Почему? Это же твои воины! Воины твоего мужа!

– Нет! Это воины князя Вяземского Сергея Владимировича. И в его войске запрещено убивать женщин и детей. Если они ослушаются, их могут казнить.

– Как это не твои воины? Как это не твоего мужа? Я ничего не понимаю! Они пришли с тобой. Значит, твои!

– Они все, и я, и мой муж – служим князю Вяземскому. Мы все клялись в этом.

– Так не бывает!

– Бывает, мама. Там все… такое… необычное. Я тебе потом расскажу.

– Мы обязаны защищать семью князя. Это наша служба. Эти люди не угрожают княгине, – ответил старший из телохранителей и тут же обратился к Аранке: – Княгиня! Разреши отправить воина к князю. Нужно что-то решить с этими людьми. А то беда какая-нибудь приключится.

– Отправляй. А мы пока тут еще не прибрались, пойдем в лагерь, в наш шатер. Маме нужно привести себя в порядок и отдохнуть.

Черных с инженером, Ингельдом и командирами всех подразделений осматривали горницу наместника, когда пришли старшины. Это название «горница» подходило лучше, нежели зал. Помещение на зал не тянуло от слова «совсем».

– Ну что, дорогие, как говорится, товарищи! – встретил прибывших князь. – Сегодня все по домам, кроме людей, которые должны вернуть ворота в детинце на место. Пусть и не в том состоянии, чтобы выдержать удар тараном, но хотя бы чужие пройти не смогли. Слава! – повернулся он к начальнику личной охраны. Того звали Вячко, но ему нравилось, что князь зовет его Славой. – Отправь человека, пусть передаст мой приказ холопов отпустить домой. Далее найдите баню, пусть затопят, а то вон тещу мою в подземелье нашли. Отмыть надо. Да и самим не помешает. И всем подразделениям – найти ближайшие бани, договориться об оплате и помыться. Латники и лучники ночуют здесь. Помещений хватит. Ингельд и разведка с легкой пехотой остаются пока в лагере. Толпу, что стоит во дворе, отпустить. Пусть забирают, что могут унести, и уходят. Все равно в обслугу набирать придется других.

– Продолжим с вами. – Он снова повернулся к старшинам. – Повторюсь – сегодня все по домам! Завтра с утра на площадь к детинцу. Старший вот он! – Черных указал на инженера. – Его распоряжения выполнять, как мои приказы! Это первое. Второе! Те, кто ходил в город в качестве лазутчиков, – получают от меня вольную. Могут жить, как захотят. Перед Вяземским княжеством долгов они уже не имеют. Третье. С остальными, как я и обещал – работают за деньги, но там, где прикажет Сергей Иванович. – Он снова кивнул на инженера. – С завтрашнего дня. Тем, кто будет восстанавливать ворота сегодня, я оплачу работу отдельно.

Старшины молча выслушали князя.

– Теперь вы! Думаю, будет правильным, если вы будете числиться помощниками Сергея Ивановича. Размер вашего жалованья определит он. Ну, и за помощь в относительно бескровном взятии города и на перспективу нашего сотрудничества – лично от меня по золотому червонцу.

И Черных вытащил из кармана и вложил каждому в руку, предварительно пожав ее, по вяземской золотой монете.

– Нам теперь вместе предстоит строить город и крепость!

И уже отходя и повернувшись к ним спиной, отдал команду своей свите:

– Радисты! Связь с князем.