Текст книги "Превратности судьбы. Часть I"

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Алексей стоял на третьем этаже девятиэтажного дома перед дверью, выкрашенной в голубой цвет, и не решался нажать кнопку звонка. Он пытался разобраться с захлестнувшими его чувствами. Но рука непроизвольно скользнула вверх и он даже сам удивился, услышав трель мелодичного звонка.

– Дяденька, вам кого? – Алеша сразу узнал подросшего братишку, который распахнул перед ним дверь квартиры. – Что же вы молчите? Может маму позвать?

От волнения в горле пересохло, он провел рукой по голове Сережи, слегка взъерошив волосы, и, с трудом выговаривая слова, сказал:

– А ты вырос, братишка, – и его глаза заблестели. Из глубины квартиры доносился гомон множества голосов, но один, перекрывая шум остальных голосов, спросил.

– Сережа, кто пришел? – Алексей узнал бы его из тысячи. – Приглашай, сынок, гостя к столу.

– Проходите, – важным тоном произнес мальчик, взяв на себя роль хозяина. – Почему вы стоите? – недоумевал он.

– Ах ты, пострел! – брат шагнул в коридор квартиры, прикрыв за собой дверь, разулся, взял малыша на руки и вместе с ним вошел в комнату.

Люди, сидевшие за праздничным столом, в изумлении, перевели взоры на высокого парня.

– Алеша, сынок! – мать первой справилась с заминкой, вызванной неожиданным появлением старшего сына, и бросилась к нему в объятия.

Обильными слезами радости мать смочила рубашку на груди парня, а он обнял ее, крепко прижимая к себе, и вновь почувствовал себя маленьким, несмотря на то, что был на голову выше матери. Он понимал, что ласка, забота и надежность, которые исходили от матери – всегда будут действовать на него умиротворяюще и в собственных глазах он будет выглядеть маленьким, беспомощным мальчуганом.

К Алексею подходили все по очереди. Олег Пантелеевич крепко и от души пожал руку, Ольга Никитична слегка обняла и поцеловала в щеку, Сережа признал брата и тоже с гордым видом потряс его руку, четырехлетняя сестренка убежала в соседнюю комнату и время от времени высовывала оттуда свою любопытную детскую мордашку. Светлана с дочерью на руках стояла в сторонке и с нетерпением дожидалась своей очереди.

– Господи, как я по тебе соскучился, любимая моя, – Алексей забрал дочь, посадил ее на левую руку, а правой обнял девушку и прикоснулся к ее губам нежным поцелуем. – Спасибо за дочку, милая, – он поднял трехлетнюю Ксюшу над головой и принялся строить ей всякие рожицы.

Малышка сначала ревностно наблюдала, как какой-то дядя целует ее маму и исподлобья смотрела на незнакомца, учащенно хлопая длинными ресничками. Но когда незнакомец уделил внимание и ей, растянула в улыбку свои крохотные, пухлые губки и неожиданно для всех произнесла.

– Папа мой, – и было непонятно, спрашивала или утверждала она.

– Ну-ка, повтори, что ты сказала, – не поверил своим ушам Алексей.

– Мой папа приехал, – весело выкрикнула Ксюша и ущипнула отца за нос.

– Все слышали? – спросил довольный отец и с этого момента он за свою дочь, не задумываясь, был готов отдать жизнь.

Все хлопали, а Света, облокотившись на плечо Алексея и вскинув голову, гордо смотрела на любимого. Глаза ее светились счастьем. Только Олег Пантелеевич хмурился, предчувствуя, что будущий зять отнимет у него последнюю радость, но поделать ничего не мог.

– По какому поводу собрались? – поинтересовался Алексей.

– Два повода, – ответила за всех Ирина Анатольевна. – Ты наверно забыл, что арестовали тебя и родилась сестренка в один и тот же день.

– Где интересно вторая виновница торжества? – парень покрутил головой и заметил, как Любаша отпрянула от косяка в смежную комнату. – Вон где она прячется!

Он ушел в спальню и через минуту вернулся с двумя девочками на руках, а Сережа приклеился сбоку и одной рукой уцепился за рубашку брата.

– Тебя любят дети, – улыбнулась Ольга Никитична.

– Особенно, если учесть, что эти дети: дочь, брат и сестра, – рассмеялся Алексей, наблюдая, как его младшие родственники уплетают шоколад, по плитке которого он выделил каждому.

Атаман окунулся в теплую обстановку. До позднего вечера он был центром внимания для всех, но ему не терпелось остаться наедине с Светой. Они обменивались незаметными, многообещающими, истосковавшимися взглядами между собой весь вечер.

– Нам пора, – сказал Олег Пантелеевич. – На улице темнеет, а нужно еще домой добираться. Понимаю, что дочка останется со своим, еще не законным, но мужем, – пошутил он. – Мы с женой, естественно, не возражаем. Но что касается внучки, ее заберем с собой, – он задержал взгляд на недовольном лице Алексея и добавил. – Она все равно только мешать будет.

– Ты уж извини, Олег Пантелеевич, не хочу обидеть, но у Ксюши есть законные родители, – возразил Алеша. – Тем более, я свою дочь впервые увидел, – и он демонстративно посадил девочку к себе на колени, а та доверчиво прижалась к отцу.

– Я, выходит, чужим стал? Три года с рук внучку не спускал, а теперь, значит, дед не нужен? – завелся отец Светланы.

– Зачем ты так, папа? – вмешалась девушка. – У Алеши праздник, а ты хочешь его испортить.

– Пойдем, дедуля, не буянь, – Ольга Никитична взяла мужа под руку. – А то зять нам живо накостыляет, смотри какой мужик вымахал, – перешла она на шутливый тон. Так как Олега Пантелеевича никто не поддержал, он смирился и уже спокойно спросил у дочери:

– Жить-то где собираетесь, у нас или у Ирины Анатольевны? – он с надеждой посмотрел на девушку.

– Не мне решать, муж – глава семьи, – ответила Света, тепло взглянув на Алексея.

– Отдельно от всех будем жить, – сказал, как отрезал Алексей. – Будем свой дом строить, а пока снимем квартиру.

– На что дом собрался строить? – недоверчиво уставился на него единственный дед в семействе.

– Найдем, – неопределенно ответил глава молодой семьи. – Что касается внучки, она имеет право гостить у всех по очереди и я вовсе не возражаю, чтоб дочка у вас оставалась, только не сегодня.

Такая речь Олегу Пантелеевичу понравилась и Мухины тепло распрощались с семейством Казаковых.

Оставшиеся до сна время Алексей посвятил детям. Он наслаждался задорными, веселыми голосами детей и резвился с ними, не уставая.

– Сам еще настоящий ребенок, – сказала мать, наблюдая за бестолковой возней.

Света же не могла оторвать взора от своего любимого. Ей нравилось в нем все, и сердце замирало от счастья, что этот красивый и сильный парень принадлежит ей и от предвкушения сладострастной ночи приостанавливалось дыхание. Она тоже уже не была той наивной пятнадцатилетней девочкой. В неполные девятнадцать лет она уже была матерью трехлетней дочери, получила среднее образование в вечерней школе и готовилась к вступительным экзаменам в пединститут. Гуляя с дочкой на улице, подружилась с другими мамами, которые были значительно старше ее. Из общения с ними многое почерпнула про близость между мужчиной и женщиной.

И теперь девушка еле сдерживала необузданное желание остаться с мужем вдвоем и наслаждаться его ласками. Она не узнавала сама себя.

Наконец Ирина Анатольевна отправила Сережу и Любу к себе в спальню, а Ксюша, оставшись без поддержки, угомонилась и уснула на руках у отца.

– Может, ее коечку к нам в комнату перенесем? – предложила Алексею мать, выглянув из спальни.

Алексей собрался было возразить, но Светлана опередила его.

– Было бы очень даже неплохо, а то мы своей болтовней разбудим дочку, – поторопилась сказать она. – Страшно подумать, сколько с мужем не виделись.

Алексей покурил на кухне в форточку, искупался в ванной. Пока он плескался, девушка заварила свежий чай.

– Вот это жилье! – воскликнул он, сделав глоток крепкого чая. – Как у министра: туалет теплый, горячая вода в любое время, – он хитро прищурился и добавил: – Жена под боком.

Светлана вспыхнула и розовый румянец выступил на щеках, она положила руки на обнаженные плечи мужа, тихонько перебирая подушечками нежных пальчиков. Словно электрический ток пробежал по телу, он поставил чашку на стол, повернулся на стуле и обнял жену за талию, та даже застонала от удовольствия. И Алексей крепко поцеловал ее. Хоть у Светы приятно закружилась голова, она вырвалась из объятий мужа.

– Не здесь, Алеша, – сказала она, удаляясь из кухни.

Чай, от которого Алексей получал наслаждение минуту назад, теперь интересовал его меньше всего. Он, забыв обо всем на свете, поспешил за женой.

Чистая постель, теплый, но не яркий свет торшера, тихая, лирическая мелодия, доносившаяся из проигрывателя создавали интимную обстановку. Алексей застыл на пороге комнаты, вспомнив первую близость с девушкой и не желая брать инициативу, из последних сил сдерживал естественный порыв.

Света в центре комнаты не спеша развязывала пояс бархатного халата. Она стояла спиной к мужу и делала вид, что не заметила его появления, а тот притихший и завороженный наблюдал за ней. Каждый следовал выбранной тактике, и оба выжидали. Халат медленно сползал со стройного тела, обнажая плечи, прямую спину с бархатной кожей, удивительно тонкую талию. Света шагнула вперед, призывно покачивая бедрами и ягодицами. Алексей замер от восторга и окаменел. Светлана наклонилась поднять халат и только сейчас как бы заметила мужа. Она распрямилась, бросила халат на кресло и повернулась к нему, кокетливо опустив ресницы.

– Нравлюсь? – кокетливо спросила она, устремив на Атамана прямой взор светло-зеленых глаз, засасывающих, словно омут.

– Очень, – только и смог ответить Алексей, переминаясь с ноги на ногу.

– Так пользуйся, дурачок, это все твое. Алексей поднял жену на руки и осторожно опустил ее на кровать, скинул с себя остатки одежды и прилег рядом. Он прикоснулся рукой к ее бархатистой коже на животе, ощущая покалывание в кончиках пальцев и возбуждаясь с каждой секундой. Затем не выдержал, прижался к упругому молодому телу и принялся неистово целовать жену: сначала лицо, шею, спустился ниже и погрузил лицо в ложбинку грудей, вдыхая дурманящий аромат тела, теперь уже зрелой женщины. Светлана, томно постанывая, ласкала руками его шею, грудь, а когда он прижался к ней, перекинула руки на спину мужа и просунула свою ножку между его ног. Они старались доставить друг другу как можно больше наслаждений, каждый при этом сам получал огромное удовольствие. В конце концов их разгоряченные тела и души слились воедино и они одновременно достигли вершины блаженства…

Приятная усталость наполнила влюбленных. Они лежали на кровати, вытянувшись во весь рост.

– Если честно, то я боялся, что тебе будет плохо со мной, – заговорил первым Алексей, нежно пожимая руку Светлане.

– Милый мой! Если б ты только знал, сколько раз я занималась с тобой этим во сне, – Света повернулась набок и положила свою прелестную голову ему на грудь. – И так мне было хорошо, что проснувшись, еще долго лежала с закрытыми глазами, изо всех сил стараясь удержать твой образ.

Невозможно словами передать чувства, овладевшие Алексеем. Он думал, что если и есть на свете счастливые люди, то это они: он и Светлана. Он гладил ее мягкие, длинные, шелковистые волосы и любовался красотой изящных форм ее тела, а у самого закипала волна нового желания. Словно прочитав его тайные мысли, Светлана выгнулась, прижимая свой живот к его животу, и Алексей охотно ответил на ее новый призыв.

Через неделю после освобождения Алексей снял отдельную двухкомнатную квартиру и перевез туда свою семью, несмотря на уговоры родителей, которые предлагали жить у кого-нибудь из них. Но Алексей решительно настроился на самостоятельную жизнь.

Еще через месяц они официально оформили брак и сыграли скромную свадьбу, пригласив только самых близких друзей и родственников.

Торжество прошло относительно спокойно, если не считать, что родные братья Ирины Анатольевны перебрали лишнего и чуть было не учинили скандал. Но Сутулый и Диксон, который являлся свидетелем со стороны жениха, выдворили дебоширов. Жены братьев Ирины вели себя смирно, не желая разделить участь мужей, но с завистью наблюдали за молодоженами и изредка бросали ненавистные взгляды на друзей Алексея, вспоминая, как те вынудили их вернуть долг. Свидетельницей была подруга Светы Марина – высокая, стройная, чернявая красавица. Она год назад закончила медицинский институт и работала врачом-гинекологом в железнодорожной больнице. Там и познакомилась она со Светланой, которая лежала на сохранении, когда Марина еще училась на третьем курсе и проходила в больнице практику. Несмотря на разницу в возрасте в пять лет, девушки очень сдружились.

По взглядам, которые бросал на нее свидетель, девушка поняла, что тот неравнодушен к ней. Когда их взоры встречались, Марина смущенно отводила глаза в сторону, а на щеках вспыхивал румянец, который выдавал тайные мысли.

Во время медленных танцев Марат нежно держал свидетельницу за талию, а она склоняла голову ему на плечо и смотрела вниз. Они не разговаривали, понимая друг друга без слов и еще стеснялись показать свои чувства. Но от них теперь уже ничего не зависело, зарождавшаяся любовь уже захватила сердца молодых людей.

Алексей долго подыскивал место под строительство дома и только Диксон помог разрешить проблему.

– Недалеко от центра города я нашел полуразвалившийся домик и хозяева готовы уступить его задешево. Но самое главное – большой участок, пятнадцать соток. Мы можем построить приличный особняк с двумя входами и жить рядом, – предложил он при встрече.

Алексея такое предложение полностью устраивало и он с радостью согласился. Через полмесяца они купили недвижимость, которую тут же снесли. Друзья развернули колоссальное строительство, затянувшиеся на несколько лет…

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Высокая, стройная, не склонная к полноте, двадцативосьмилетняя женщина, не рожавшая и не обремененная семейными заботами, расхаживала вдоль изгороди железнодорожной больницы в ожидании. Ее черные, волнистые волосы раздувал легкий, летний ветер и они чуть серебрились от яркого полуденного солнца, придавая красавице вид сказочной царевны. Смуглая, гладкая кожа лица, ярко обозначенные, темные дуги бровей, аккуратный, чуть вздернутый прямой нос и тонкие, но яркие и чувственные губы подчеркивали холодную, расчетливую красоту женщины. Проходившие мимо мужчины невольно останавливали на ней взгляды и задерживали дольше, чем того требовало приличие, но столкнувшись с цепким взглядом умных глаз, отворачивались и следовали своей дорогой. Многие не выдерживали и оборачивались, чтобы сзади оценить фигуру недоступной красавицы.

Заведующая гинекологическим отделением больницы Смуглова Марина Михайловна бросила нетерпеливый взгляд на часы и посмотрела по сторонам. Но вот из-за поворота вынырнул «жигуленок» и резко затормозил около женщины. Дверь с пассажирской стороны услужливо распахнулась и виноватый мужской голос сказал:

– Извини, Маришка, за опоздание, последние приготовления задержали.

– У тебя, Марат, всегда найдется причина для оправдания, – ответила она недовольно, усаживаясь на переднее сидение.

– Ну зачем лишнего на меня наговаривать? Не так уж и часто мне приходится оправдываться.

– Ладно, поехали, – Марина снисходительно улыбнулась, прощая мелкую провинность своему поклоннику.

Машина резво сорвалась с места, поблескивая на солнце хромированными молдингами и вызывая зависть у прохожих. А молодые медсестры через окно больницы проводили взглядами свою заведующую.

– Слава Богу, сегодня этой зануды больше не увидим, – сказала курносая, еще совсем юная медработница. – Отпросилась у главврача, – пояснила она.

Двадцатисемилетний Марат попался в умело расставленные сети красавицы пять лет назад, влюбившись в нее с первого взгляда. Нельзя сказать, что Марина не испытывала ответного чувства, но холодный расчет взял верх над земными чувствами и ничего, кроме поцелуев в отношениях с Диксоном она не допускала, решив, что полностью будет принадлежать ему только после того, как они распишутся.

Но и жить с родителями или в снятой квартире она тоже не собиралась. Возможно, строгие ограничения и удерживали около нее Марата, желающего во что бы то ни стало преодолеть запретный барьер. Как раз сегодня у них намечалась вечеринка по случаю окончания строительства дома.

Они подъехали, когда все собрались и ожидали только их прибытия.

– Наконец-то, – обрадовался Алексей, встречая опоздавших.

Марина обратила свой взор на особняк и сердце ее екнуло. По социалистическим понятиям, иначе как стройкой века этот дом назвать было нельзя. По блеску в глазах Марины Марат догадался, что она в восторге от увиденного. А после того, как Смуглова собственноручно перерезала ленточку перед входом в дом, ее неприступность начала заметно таять.

Через три дня они подали заявление в ЗАГС, и Марина согласилась остаться в доме с ночевкой, где чувствовала себя полновластной хозяйкой. Они допоздна засиделись у Казаковых. Марат искусно колдовал над коктейлями, подставляя Марине самые крепкие.

А вечером девушку дожидались очередные сюрпризы: перстенек с бриллиантом в четыре карата и, что ее порадовало больше, чем перстень, югославский спальный гарнитур из красного дерева. Огромная кровать в середине комнаты, с резными спинками ручной работы привела Марину в неописуемый восторг.

– Надо же, какая красотища! – воскликнула Смуглова заплетающимся языком. – Колдовство Марата не прошло даром.

Марина запрыгнула на кровать, матрац спружинил и ее юбка задралась, обнажив икры ног, а она не обращала на это внимания.

Марат присел на край кровати, незаметно рассматривая открывшиеся его взору прелести.

– Я бы хотел, чтобы ты переехала сюда еще до свадьбы, – попросил он с замиранием сердца.

– Согласна, – кивнула захмелевшая девушка. – У тебя еще что-нибудь выпить есть? – она посмотрела на жениха затуманенными глазами.

– Только водка, – осторожно предложил хозяин.

– Тащи, – такой он видел ее впервые, поэтому подобное поведение целомудренной девы несколько смутило его.

После двух рюмок хорошей сибирской водки Марина просто-напросто уснула. Раздосадованный Марат долго смотрел на спящую красавицу, сожалея, что напоил ее. Он пробовал разбудить девушку, но она только что-то невнятно бормотала сквозь сон.

– Переборщил малость, – произнес он вслух и махнул рукой на бесполезную затею. – Сам виноват.

Марат налил себе полный фужер водки и осушил его, не закусывая, затем, закурил и посмотрел на Марину.

– Нужно уложить ее в постель, – подумал он. Он снял покрывало с одной половины кровати, перекатил безвольное тело и сдернул его совсем. Потом задумался: раздевать, или не раздевать девушку. И все-таки решил снять блузку и юбку. Вид упругих обнаженных грудей потряс Марата, Марина была без лифчика. Он наклонился и нежно поцеловал сосок, тот, как ни странно, среагировал на ласку и возбуждение постепенно захлестывало Марата. Он поцеловал аппетитные губы, все сильнее и сильнее распаляя себя. Долго возился с замком на юбке. Как на зло заело молнию, и она не шла ни в одну, ни в другую сторону. В конце концов нервы не выдержали и он разорвал молнию. Теперь от пятилетнего запрета его отделяли только тонкие, ажурные и прозрачные трусики.

Подступившая страсть вызывала мелкую дрожь в теле, но он, собрав всю волю, предпринял последнюю попытку разбудить желанную.

Только после этого, не в состоянии больше сдерживать свой порыв, овладел ею.

Утолив свою плоть, он предался размышлениям. Во-первых, Марина оказалась женщиной, а вела себя все пять лет их знакомства, как непорочная девочка, изображая недотрогу. Во-вторых, сам процесс ему не понравился, без ответных ласк он лишь удовлетворил сиюминутную похоть, но не получил при этом удовольствия. Чтобы заглушить мрачные мысли, Марат опрокинул очередной стакан водки и, разочарованный, отправился ночевать в другую комнату, где завалился на диван в одежде и без постели, лишь бросив под голову подушку…

Марина проснулась с рассветом и не могла сообразить, где находится, но блеснувший бриллиант на безымянном пальце левой руки частично восстановил память. Мучительно болела голова, как будто ее кто-то раздирал на две половины и она никак не могла вспомнить, как очутилась здесь, когда уснула.

– Так и есть, – подумала она. – Отключилась после второй рюмки водки, а это значит, что Марат раздел и уложил в постель, – она улыбнулась, представляя, как он заботливо укладывал ее.

К ней вернулось веселое расположение духа. Женщина мысленно поблагодарила Марата, что он, проявив к ней внимание, сам ушел ночевать в другую комнату. Но радость ее продлилась недолго. Марина откинула тонкое, летнее одеяло и обнаружила, что лежит совершенно обнаженной.

– Вот скотина, – догадалась она. – Споил женщину и воспользовался подвернувшимся моментом. – Ну я ему… я ему… – на грани нервного срыва женщина не могла подобрать нужных слов.

Марина собрала разбросанную по комнате одежду, оделась, пристегнув порванный замок булавкой, и отправилась на поиски насильника.

Марат развалился на диване и не реагировал на окружающее. И только скинув его на пол, женщина смогла разбудить его.

– Очумела? – возмутился Марат, вставая на ноги.

– У тебя еще хватает наглости так со мной разговаривать? – У женщины выступили слезы обиды, она бросилась на Марата и принялась лупить его ладошками.

– Воспользовался моментом, чтобы трахнуть меня?! Он перехватил ее руки и усадил разбушевавшуюся на диван.

– Теперь послушай меня. – Марат прикурил сигарету, нервно вышагивая по комнате. – Я бы действительно испытывал угрызения совести, если б ты оказалась той непорочной женщиной, какой все время прикидывалась, – слова вылетали отрывистые, злые, резкие. Но это совершенно не значит, что чувства, которые он испытывал к Марине до прошедшей ночи, разом улетучились, просто в нем заговорила горечь обиды.

Марина сникла, руки безвольно опустились на колени и она задумалась о чем-то своем, но вдруг как-то вся подобралась и сказала:

– Ты все равно не имел прав на меня, без моего согласия. – Марат хотел перебить ее, но она взмахом руки пресекла попытку. – Но я не виню тебя, хотя на душе кошки скребут. К сожалению, прошлого уже не воротишь, – она облизала пересохшие губы и продолжала. – Напоследок расскажу тебе отрывок моей биографии. Мне было пятнадцать лет, когда отца убило током на работе и жили мы тогда в деревне. Не прошло и месяца после смерти отца, к маме начал домогаться женатый сосед, несмотря на то, что он много лет дружил с моим отцом. Мама сначала просила его по-хорошему, чтоб он одумался и отстал от нее. Уговоры на него не действовали. Тогда мама нажаловалась его жене, у них начались семейные раздоры. Поликарп Матвеевич затаил обиду и грозился отомстить маме. Когда я была в школе, он ворвался к нам в дом, разорвал на маме одежду и изнасиловал ее. Я возвращалась из школы, услышала мамин крик. Он до сих пор стоит у меня в ушах. Заглянула в окно и все видела. Бросив портфель на землю, побежала звать соседей на помощь. Он настиг меня еще во дворе, схватил за волосы и поволок на сеновал. Мама в разорванной одежде прибежала в сарай и пыталась защитить меня от насильника. Она цеплялась ему за рукав и тянула в сторону, но разве может женщина справиться со здоровым мужиком? Никогда не забуду эту сцену, она даже еще раз предлагала себя, лишь бы он не трогал ее несовершеннолетнюю дочь. Никакие уговоры на Поликарпа Матвеевича не действовали. Он озверел и мало походил на человека. Когда мама ему надоела, он ударил ее по голове и она потеряла сознание. Дальше я только помню, что сильно кричала и рвалась к маме, а он меня не пускал, разрывая школьную форму… – она замолчала и посмотрела на Марата.

Тот перестал маячить по комнате, сел на диван рядом с Мариной и обнял ее за плечи.

– Прости меня, если сможешь, – вкрадчиво, с нотками сожаления произнес он.

Марина, не обращая внимания на его слова, отодвинулась и продолжала:

– Мы с мамой не стали заявлять на соседа в милицию, пожалели его жену, которая слезно умоляла не сажать мужа, и самое главное – троих детей, которые могли остаться без единственного кормильца в семье. Но в деревне такие новости распространяются быстро, и на меня начали тыкать пальцами. Не могла дождаться конца занятий в школе, учеба превратилась для меня в пытку. А вечерами я валялась на кровати и ревела в подушку. Нужно было видеть глаза мамы, которая старалась меня успокоить, хотя самой требовалось утешение. В конце концов она решилась: мы продали дом и переехали в город. Уже здесь я закончила школу и институт, дальнейшее ты знаешь, – она перевела дух. – Да, ты прав, я – не непорочная девочка, и далеко не наивная. Да, расчетливая, холодная, но мне хотелось устроить свою жизнь и не вижу здесь ничего плохого. Мне хотелось иметь свой дом, любящего мужа, а холодность – всего лишь напускная маска, позволяющая мне сдерживать твою поспешность и разобраться в собственных чувствах. После того, что со мной случилось, поневоле задумаешься прежде, чем решиться на близость с мужчиной.

– Прости идиота, ради всего святого, – умолял Марат, опустившись перед женщиной на колени и целуя ее руки.

– Подожди, – перебила она его и вновь отстранилась. – Хочу, чтобы ты выслушал до конца. – Марат покорно пересел в кресло. – Как раз вчера я решилась на близость с тобой и согласилась остаться с ночевкой, но не потому, что ты мне подарил перстень с бриллиантом, а потому, что убедилась и наконец поняла, что между нами прочная и настоящая любовь. Но ты не мог прочитать моих мыслей и по-своему воспользовался представившейся возможностью. Таким образом: второй мужчина в моей жизни оказался не намного лучше первого. Эх ты! – в ее голосе прозвучали печальные нотки.

– Знаю, что не прав и нет слов, чтобы оправдать мой поступок. Но я люблю тебя, поверь, говорю искренне. Прошу, очень прошу: дай возможность хоть как-то сгладить нанесенную тебе обиду. Клянусь, что больше не притронусь к тебе, пока сама этого не пожелаешь, – с чувством выговорился Сайфутдинов, который не хотел расставаться с любимой женщиной и, как утопающий, цеплялся за соломинку.

– Видно мне не суждено быть счастливой, – обреченно вздохнула Марина. – Две глубокие душевные раны – слишком много для одного человека, – она посмотрела на него и добавила. – Но мне почему-то не хочется именно у тебя оставить плохое впечатление о себе. Я понимаю, что мужчина не получает полного удовлетворения, если женщина в постели не отвечает на его ласки.

Она поднялась и на глазах изумленного Марата сбросила с себя всю одежду, при этом поворачивалась так, чтобы он мог любоваться ее возбуждающими формами…

Марина была активна, эротична и непредсказуема. Марат сходил с ума от нее. Он уже несколько раз получил удовлетворение, показав свою мужскую силу, но энергия все еще продолжала бить из него ключом, чему он сам изумлялся в немалой степени и приписывал эту заслугу исключительно партнерше, Он уже думал, что женщина простила его и готова пойти на примирение, когда Марина последний раз чмокнула его в губы, собралась в считанные секунды и положила на стол подаренный перстень.

– Прощай, – махнула она рукой. – Не кори и не терзай себя, мне с тобой было очень хорошо. В моей памяти ты останешься мужественным, ласковым, сильным и нежным, каким был сегодняшним утром, – и уже на пороге добавила. – Но встреч не ищи. Пожалуйста, не порть последнего впечатления. – И она исчезла, словно ее никогда и не было.

Марат не стал догонять ее, понимая, что только усугубит положение. И все равно ему казалось странным: люблю, хорошо с тобой, но прощай, почему? Как бы там ни было, а Марат утвердился в мыслях, что добьется своего, чего бы это ему ни стоило. Чтоб избавиться от тяжелых мыслей, Марат отправился в спортзал, который находился в подвале дома.

Дом был построен таким образом: общая мансарда – огромное помещение на чердаке, отделанное деревом, утопающее в зелени разнообразных домашних растений, искусно подобранных Светланой, и ее восьмилетней дочерью, жилые помещения с двумя отдельными входами, внизу общий спортзал – мужчины по-прежнему поддерживали хорошую спортивную форму.

Сайфутдинов нажал кнопку вызова, но Казаков долго не появлялся, тогда он снова нажал ее и не отпускал до тех пор, пока Алексей не спустился вниз.

– Чего растрезвонился? – пробурчал недовольный хозяин сонным голосом.

– Давай мышцы качать, а то застоялись.

– Ты меня удивляешь, – посмотрел на Марата друг, как на ненормального. – В шестом часу утра разбудил все семейство. Да после вчерашней пьянки мне бы поспать до обеда, потом горячий кофе в постель, а уж затем я подумаю: штангу тягать или просто-напросто похмелиться. – Но увидев расстроенную физиономию друга, Казаков догадался, что у него что-то случилось, поэтому поинтересовался: – Что стряслось? С Мариной поругался?

– А-а-а, – махнул рукой Марат. – Бросила она меня, – и он рассказал все, что между ними произошло.

– Плохи твои дела, – Алексей ненадолго задумался. – Единственный вариант, чтобы вновь завоевать расположение Марины – это наказать ее насильника.

– А ведь ты прав, – обрадовался Сайфутдинов. – Эта тварь заслуживает самого серьезного наказания, – и в его голосе уже проскальзывали суровые нотки.

– Адрес знаешь? – перешел Атаман к делу.

– Нет. Но это не проблема, сегодня же позвоню Марининой матери и между прочим спрошу, где они раньше жили.

– Вот и прекрасно! – Казаков решительно поднялся. – Иди звони, а я умоюсь, соберусь и через пятнадцать минут встречаемся в твоем гараже.

– Как хорошо иметь таких друзей, – подумал Марат.

Через час «жигуленок» уже плавно скользил по загородному шоссе с неизменной троицей: Сутулым, Диксоном и Атаманом…

За последние несколько лет Поликарп Матвеевич сильно постарел: многочисленные морщины, тяжелая поступь, сгорбленность, и только колючий, цепкий взгляд напоминал о былой молодости. Чуть ли не круглосуточная работа комбайнёром подрывала и так уже слабое здоровье. Несколько часов сна ему не хватало. И чтобы продлить сон, он ночевал в поле на раскладушке, соорудив небольшой навес из плотного брезента.

Сегодняшнее утро от предыдущих ничем не отличалось. Лишь забрезжил рассвет, он уже сидел за штурвалом комбайна, привычно вдыхая пыль в легкие – неприятность, с которой приходилось мириться годами. Поликарп Матвеевич встряхнул головой, отгоняя сон и направляя комбайн на третий круг, когда заметил, что какие-то люди на кромке поля машут ему руками.

– Кого еще принесла нелегкая? – сказал комбайнер вслух и, заполнив зерном очередную грузовую машину, съехал в сторону в конце полосы.

– Вы ко мне, ребята? – удивленно спросил он у трех незнакомых парней.

– К вам, Поликарп Матвеевич, – ответил за всех Казаков. – Ваша жена просила, чтобы мы срочно привезли вас домой.

– А что, она уже вернулась? – подозрительно посмотрел мужчина на собеседников.