Текст книги "Томас Торквемада (“Великий Инквизитор”). Его жизнь и деятельность в связи с историей инквизиции"

Не в одной Испании свирепствовала инквизиция, дух нетерпимости покровительствовал ей и в других странах, но только в одной Испании и подвластных ей землях она превзошла даже идеал Торквемады. Открытие Америки занесло ее в колонии, и еще Карл V, ярый сторонник нетерпимости, приглашал инквизиторов к умеренности в отношении американских туземцев. При Фердинанде V испанцы навязали инквизицию Сицилии несмотря на многократные восстания населения. То же готовилось и в ту же пору для Неаполя, но энергия неаполитанцев сломила стремления инквизиторов, и Фердинанду пришлось отказаться от удовольствия видеть своих итальянских подданных в когтях трибунала. Он просил в заключение только изгнания евреев, но и в этом ему было отказано. В 1536 году инквизиция была введена в Португалии. Ее насаждению в этой стране помогал Иоанн Перец де-Сааведра, так называемый ложный нунций Португалии. Этот предшественник Хлестакова чрезвычайно искусно разыгрывал роль папского нунция и пользовался почетом и поборами во имя апостольской миссии. Его обман был обнаружен, обманщика сослали на галеры, даровав, впрочем, вскоре амнистию за услуги вере, но инквизиция все-таки зацвела в обмороченной им стране и затем распространилась по колониям Португалии. Особенно сурово было ее отделение в Ост-Индии, в колонии Гоа. В Германии инквизиторы появились еще задолго до Торквемады, но торжество лютеранства не замедлило свести ее к чуть заметному существованию по католическим владениям. Гораздо дольше существовала она во Франции. Она нашла здесь покровителя в лице набожного Людовика IX или Святого. Людовик IX был воплощением благочестия в тесной связи с нетерпимостью. Он говорил, что рыцарь должен не спорить о религии, а поражать насмерть ее хулителей. Он сам поступал по этой программе. В 1259 году он услыхал на одной из парижских улиц хулу на Бога и велел сейчас же схватить виновного и заклеймить ему губы раскаленным железом, потому что, по его собственным словам, он скорее позволил бы искалечить самого себя, чем допустить такие кощунства. Подобно испанским королям, Людовик ненавидел евреев, а в 1268 году изгнал из своих владений 150 банкиров как нечестивых ростовщиков и конфисковал их имущество. В его нетерпимости не было, по крайней мере, той холодной жестокости рядом с внутренним нечестием, каким отличались впоследствии инквизиторы Испании. Людовик был скорее монах, чем король. Он шесть раз в году причащался и всякий раз с экстазом верующего первых времен христианства. Он мыл руки и рот, прежде чем подойти к Святому Телу, и подходил на коленях, скрестив на груди руки, с громкими воплями и вздохами. Какая-то женщина в глаза сказала ему с пренебрежением, что было бы лучше, если бы кто другой управлял Францией, а не он, Людовик, король миноритов, доминиканцев и попов, и даже сожалела, зачем не выгонят его из государства. Слуги хотели побить обличительницу, но Людовик запретил это и смиренно согласился с ее словами. “Вы правы, – сказал он ей, – я не достоин быть королем, и если бы не воля Господа, было бы лучше, если бы более способный управлял королевством”... Преемники Людовика продолжали покровительствовать инквизиции, даже в эпоху раздоров с Римом, и звание инквизитора сохранилось во Франции почти до самого кануна великой революции. Однако уже в XVII столетии французы с нескрываемою ненавистью к инквизиции и вместе с торжеством присутствовали на представлениях “Тартюфа”, под светской одеждой которого, только против воли автора, скрылась сутана монаха.

В шестидесятых годах XVIII столетия в высшем мадридском обществе блистал веселый путешественник и прожектер, отозвавшийся с большою похвалою об умеренности инквизиции, с откровенностью о ханжестве и довольно решительно о скверных дорогах. Он не смутился даже при виде списка запрещенных для испанских читателей книг и только довольно язвительно заметил о сокровищах библиотеки Эскуриала, что эти сокровища, драгоценные для французского ученого, в Испании являются предметами бесплодного любопытства. Этот путешественник был знаменитый Бомарше, один из пособников французской революции, по ошибке туриста оказавшийся апологетом инквизиции. Впрочем, к концу XVIII столетия испанская инквизиция была только бледною копией когда-то могучего трибунала. Она существовала еще, но истощенное ею государство уже искало выхода из заколдованного круга узкого национализма и нетерпимости и плохо питало ревнителей благочестия. Нужен был только внешний толчок, чтобы обрушить еще стоявшие, но уже подгнившие подпорки инквизиции, и этот толчок был дан в 1808 году. Французы отблагодарили тогда испанцев за радушие к Бомарше и властью Наполеона уничтожили инквизицию. В двадцатых годах нашего века она погибла и в Португалии. Святейший трибунал инквизиции совершает с этих пор обратное движение и возвращается в столицу папы.

По испанскому образцу инквизиция была учреждена в Риме 21 июля 1542 года и носила название всеобщей. Главный ревнитель ее основания был кардинал Караффа, впоследствии папа Павел IV. Он так желал насаждения трибунала, что несмотря на ограниченность средств на собственные деньги нанял дом, устроил в нем комнаты для служащих, тюрьмы с крепкими замками и пытальную залу со всеми принадлежностями пытки. Ему же принадлежит составление правил римской инквизиции, которые он называл правдивейшими аксиомами, comi assiomi verissimi. Аксиома первая говорила, что в деле веры не следует медлить ни минуты, а приступать к розыску сейчас же по обнаружении ереси и притом с крайней строгостью. Аксиома вторая предлагала не обращать внимания ни на герцогов, ни на прелатов, как бы ни были они сановиты, а третья и четвертая грозили покровителям ереси и предлагали “не унижаться ни до какой пощады” в отношении еретиков... Сделавшись папою, Караффа сам воздвиг себе монумент, но после его смерти – в день Вальядолидского аутодафе в присутствии Филиппа – ненавидевшие этого папу народ и дворянство подняли в Риме восстание. Здание инквизиции было разрушено и сожжено, слуги ее избиты, а статуя Павла низвержена. Народ влачил ее голову в тройной тиаре по улицам города, но это поношение инквизиции и ее покровителя далеко не было еще гибелью трибунала. Этот трибунал можно считать существующим и доныне в стенах Ватикана, потому что папы до сих пор не издавали буллы о его упразднении. Последний документ римской инквизиции, обнародованный во всеобщее сведение, помечен 6-го февраля 1857 года. “Мы, брат Гиацинт де Феррари, доминиканец, магистр богословия, генерал-комиссар святой римской и всеобщей инквизиции”, – таково начало этого документа. В нем говорится по поводу некоей Катерины Фанелли, выдававшей себя за святую, и объявляется, что святость ее мнимая и набожность притворная, – содержание довольно скромное для наследников Торквемады. Благодаря стараниям Караффы римская инквизиция проникла в Неаполь и Венецию. Впрочем, в республике св. Марка инквизиторов постоянно контролировали государственные чиновники и нередко выгоняли за нарушение законов страны. Как на особенность венецианской инквизиции можно указать, что осужденных ею еретиков не сжигали, а топили. Для этого между двумя лодками зажимали доску, на доску сажали еретика и затем по данному знаку гребцы принимались за весла, лодки расходились, и правосудие совершалось.

Как эхо западных веяний, в 1714 году звание инквизитора было узаконено в России. По указу Петра Великого, строителю московского Данилова монастыря, иеромонаху Пафнутию, повелевалось именоваться протоинквизитором, а по епархиям учреждались провинциал-инквизиторы. Они должны были выведывать и доносить, хорошо ли исполняют архиереи свои обязанности, не мздоимствуют ли они, правильно ли взимают налоги с раскольников. Им поручалось также следить, не появляются ли новые расколоучители, а также люди, “сказующие видения или слышания чувственные или сонные”, которых следовало под караулом отсылать в синод. Право суда дано им не было, им приказывалось “допросов у себя никому ни в чем не чинить и никого к тому не привлекать и не принуждать и ничем не озлоблять, а именно не ковать, не арестовывать, не бить”... Не трудно видеть отсюда, что Петр Великий вовсе не думал насаждать у нас инквизицию по образу католической и только пользовался ее терминологией, занимаясь упорядочением церковных дел. Религиозная нетерпимость существовала у нас задолго до Преобразователя, – это ясно для всякого, хотя немного знакомого с историей нашего раскола. Конечно, это не была инквизиция в узком смысле этого слова, но, как известно, дело не в названии, а в сущности. Эта сущность – нетерпимость, стародавняя спутница человечества, далеко не везде покинувшая его и поныне. Кое-кому еще приходится считаться с ее служителями, кое-где она еще готова прийти и судить, и если не приходит и не судит всенародно, с прежнею помпою и колокольным звоном, то, конечно, потому, что теперь не те времена и не те люди.

Источники

1. Limborch. Historia inquisitionis.

2. Lorente. Histoire critique de l'inquisition.

3. Hoffmann. Geschichte der Inquisition:

4. Maistre. Lettres a un gentilhomme russe sur l'inquis. espangnole.

5. Осокин. История альбигойцев и первая инквизиция.

6. Touron. Histoire des hommes illustres de l'ordre de St. Dominique.

7. Галлуа. Инквизиция.

8. Bibliotheque franciscaine. Le cardinal Ximenes avec une dissertation sur l'inquisition par le docteur Heffle.

9. Бокль. История цивилизации в Англии. – Т. II.

10. Дрэпер. История умственного развития Европы.

11. Lavallee. Histoire des inquisitions religieuses.