Текст книги "Немецкие танки в бою"

PANZER V «ПАНТЕРА»

«Пантера» – безусловно, один из наиболее известных тяжёлых танков, принимавших участие во Второй мировой войне. Катализатором процесса создания этой не предусмотренной в системе танкового вооружения Вермахта боевой машины стал советский средний танк Т-34. Его появление на Восточном фронте заставило Министерство вооружений Германии приостановить работы, которые с 1937 года вела фирма «Хеншель» над перспективным танком 30-тонного класса. 18 июля 1941 года фирма «Рейнметалл» получила заказ на разработку 75-мм длинноствольной пушки, способной пробивать 140-мм броню на дистанции 1000 м. 25 ноября фирмам «Даймлер-Бенц» и MAN был, в свою очередь, выдан заказ на 35-тонный танк. Тактико-технические требования к новой боевой машине выдвинули следующие: ширина до 3150 мм, высота – 2990 мм, двигатель мощностью 650–700 л с, броневая защита – 40 мм, максимальная скорость движения – 55 км/ч. Задание получило условное название – «Пантера».

Танк, спроектированный фирмой «Даймлер-Бенц», внешне сильно напоминал Т-34, но тем не менее понравился Гитлеру. С советской машины была полностью скопирована компоновка с задним расположением моторно-трансмиссионного отделения и ведущих колёс. Восемь опорных катков большого диаметра блокировались по два и имели листовые рессоры в качестве упругого элемента подвески. Вскоре, впрочем, был разработан и вариант ходовой части с шахматным расположением опорных катков и торсионной подвеской. Предполагалось использовать на танке дизельный двигатель Daimler-Benz MB 507. В начале февраля 1942 года началась постройка прототипа – VK 3002(DB), а четыре недели спустя Гитлер приказал министру вооружения Шпееру выдать фирме заказ на первые 200 машин. Впрочем, точка зрения фюрера не нашла понимания и поддержки в Министерстве вооружений, эксперты которого считали, что во фронтовых условиях внешнее сходство с Т-34 могло послужить причиной обстрела танка своей же артиллерией. Проект фирмы MAN, имевший традиционную немецкую компоновку с передним расположением трансмиссии и ведущих колёс, казался им более предпочтительным, хотя и был значительно сложнее. Справедливости ради следует отметить, что в ходе Второй мировой войны все воюющие стороны многократно и с удовольствием обстреливали собственные танки, вне зависимости от схожести их с танками противника. Так что аргумент против «даймлеровской» машины можно считать в значительной степени надуманным.

Тем не менее 13 мая 1942 года Гитлеру доложили заключение экспертов по обоим проектам; предпочтение при этом однозначно отдавалось танку фирмы MAN.

Конструкторами Pz.Kpfw.V (название «Пантера», без упоминания армейского индекса ввели по приказу фюрера только с 27 февраля 1944 года) были главный инженер танкового отдела фирмы MAN П. Вибикке и инженер Г. Книпкамп из управления усовершенствования и испытания вооружения.

Первая серийная «Пантера» покинула заводской цех фирмы MAN 11 января 1943 года. Танки «нулевой» серии (20 единиц) получили обозначение Ausf.A, при этом они не имели ничего общего с одноимёнными машинами, выпускавшимися с сентября 1943 года. Характерными особенностями первых серийных «пантер» были командирская башенка с выступом-приливом на левом борту башни и однокамерный «грушевидный» дульный тормоз пушки. Танки оснащались двигателями Maybach HL 210P45 и имели лобовую броню толщиной 60 мм. Их использовали только в тылу для подготовки экипажей. С февраля 1943 года обозначение машин этой серии изменилось на Ausf.Dl.

Погрузка «пантер» на железнодорожные платформы для отправки к месту формирования 51-го и 52-го танковых батальонов. Германия, весна 1943 года.

До сих пор нельзя сказать точно, почему первая крупносерийная модификация «Пантеры» получила обозначение D. Возможно, буквы В и С зарезервировали для других вариантов.

Танки Pz.V Ausf. D (у этой и последующих модификаций индекс по сквозной системе обозначений боевых машин Вермахта был одинаковым – Sd.Kfz.171) незначительно отличались от прототипов и машин «нулевой» серии. Изменения затронули в основном командирскую башенку и дульный тормоз пушки – они приобрели более привычный «пантеровский» вид. Толщина лобовой брони возросла до 80 мм. На танках установили двигатель HL 230P30 и коробку передач типа АК-7-200. Следует отметить, что на машинах выпуска первой половины 1943 года командирская башенка была аналогична башенке «Тигра», позже её заменили на новую, с семью перископическими приборами наблюдения по периметру и специальным кольцом для установки зенитного пулемёта MG 34. По бортам башни крепились мортирки NbK 39 для запуска дымовых гранат калибра 90 мм.

Броня танков, выпущенных во втором полугодии, покрывалась циммеритом, кроме того, они оснащались фальшбортами, изготовленными из 5-мм броневых листов.

К характерным особенностям машин серии D относятся отсутствие шаровой установки курсового пулемёта (он размещался внутри танка и только для стрельбы вставлялся в узкую вертикальную щель, закрывавшуюся откидной крышкой), а также наличие в левом борту башни круглого лючка для выброса стреляных гильз и бойниц для стрельбы из личного оружия в бортах и корме башни.

«Пантера» из состава 1-й роты 51-го танкового батальона на просёлочной дороге в районе с. Черкасское. Южный фас Курской дуги, июль 1943 года.

Для восполнения потерь, понесённых в боях под Курском, начиная с августа был установлен ежемесячный производственный план – 250 «пантер»! Однако в августе изготовили только 120 танков – в результате бомбёжек союзной авиации оказались сильно разрушенными заводы фирмы MAN в Нюрнберге и «Даймлер-Бенц» в Берлине. Не удалось выполнить план и в сентябре (197 машин), и лишь в октябре заводские цеха покинули 257 танков!

С сентября 1943 года начался выпуск следующей модификации «Пантеры» – Ausf.A. Изменений внесли немного: вместо довольно бесполезной в боевых условиях бугельной появилась шаровая установка курсового пулемёта в лобовом листе корпуса, разработанная фирмой «Даймлер-Бенц» ещё для её прототипа VK 3002(DB); ликвидировали лючок для выброса стреляных гильз и бойницы для стрельбы из личного оружия в бортах башни; вместо двух фар на верхнем лобовом листе корпуса стали устанавливать только одну. Бинокулярный прицел заменили монокулярным. Угол возвышения танковой пушки уменьшился с 20° у Ausf.D до 18°.

Модификацию Ausf.G – самую массовую из трёх (изготовлено 3740 танков) – запустили в серийное производство в марте 1944 года. Бортовые листы корпуса получили угол наклона в 61° (у D и А – 50°), толщина бортовой брони возросла до 50 мм, а лобовой брони башни – до 110 мм, из лобового листа корпуса был удалён люк-пробка механика-водителя. Посадочные люки пулемётчика и механика-водителя стали откидываться на петлях в стороны, а не сдвигаться, как у предыдущих модификаций. Часть танков получила маску пушки со своеобразной «юбкой» в нижней части, делавшей невозможной заклинивание башни при попадании вражеского снаряда. На три выстрела увеличился боекомплект пушки, были внесены изменения в конструкцию вентиляторов, жалюзи двигателя, выхлопных патрубков и т. д. Танки серии G планировалось оснастить опорными катками без резиновых бандажей, но полное отсутствие фотографий боевых машин с такой ходовой частью даёт основания предположить, что этот проект остался на бумаге. Машину с необрезиненными катками в опытном порядке построила фирма MAN в сентябре 1944 года. Некоторые серийные «пантеры» имели одиночные необрезиненные катки на последней оси.

«Пантера» модели D из 2-й роты 51-го танкового батальона, брошенная немцами при отступлении в с. Борисовка. Белгородская область, август 1943 года.

Применение союзниками по антигитлеровской коалиции во всё возрастающих объёмах авиации для борьбы с немецкими танками (особенно после открытия второго фронта в Европе) свело возможность передвижения танковых частей днём практически к нулю. Остро встал вопрос об оснащении танков приборами ночного видения, работа над которыми велась фирмой AEG с 1936 года. В результате на командирской башенке «Пантеры» были смонтированы инфракрасный прожектор-осветитель мощностью 200 Вт и прибор наблюдения, который позволял вести наблюдение за местностью на дистанции 200 м. При этом водитель такого прибора не имел и вёл машину, руководствуясь указаниями командира. Чтобы вести огонь ночью, требовался более мощный осветитель. Для этой цели на полугусеничном бронетранспортёре Sd.Kfz.250/20 был установлен инфракрасный прожектор Uhu («Уху») мощностью 6 кВт, обеспечивающий работу прибора ночного видения на дистанции в 700 м. Испытания его прошли удачно, и фирма «Лейтц-Ветцлар» изготовила 800 комплектов оптики для ночных приборов. В ноябре 1944 года Панцерваффе получили 63 «пантеры», оснащённые первыми в мире серийными пассивными приборами ночного видения. Фирмой «Цейсс» разрабатывался ещё более мощный прибор, позволявший «видеть» на расстоянии 4 км, однако из-за больших размеров осветителя – диаметр 600 мм – применения на танке «Пантера» он не нашёл.

На улице освобождённого Харькова дети играют на брошенной «Пантере» Ausf.D из состава 7-й роты 52-го танкового батальона. Ноябрь 1943 года.

В 1943 году началось проектирование очередной модификации «Пантеры» – Ausf.F, которая существенно отличалась от предшествующих моделей. Важнейшим нововведением стала башня, получившая название Schmalturm («узкая» или «тесная башня»), которая была меньше стандартной и имела другую конструкцию. В течение 1944 года изготавливалось и испытывалось несколько прототипов. Проектирование закончилось лишь в январе 1945 года. В итоге толщина брони башни составляла: лоб – 100 мм, борт и корма – 50, крыша – 30. В лобовом листе всё ещё сохранялась амбразура для телескопического прицела. В окончательном варианте лобовая броня увеличилась до 120 мм, бортовая – до 60, а броня крыши – до 40. Устанавливались новый стабилизированный перископический прицел TZF 1 и стереоскопический дальномер фирмы «Цейсс». Дальномер с базой 1320 мм и 15-кратным увеличением располагался в передней части башни, по бортам которой имелись броневые колпаки для его окуляров. Предусматривалась и установка прибора ночного видения. Маска пушки типа Saukopfblende («свиное рыло») толщиной 120 мм была подобна применённой на танке «Тигр II». Новшества не обошли и вооружение танка. И если пушка осталась прежней и была лишь модернизирована на заводах «Шкода» – она лишилась дульного тормоза и получила индекс KwK 44/1, то башенный пулемёт MG 34 заменили на MG 42. Вместо курсового пулемёта устанавливался автомат МР 44. Монтаж вооружения в башне осуществлялся на заводах «Крупп» и «Шкода».

Изменения затронули не только башню, но и корпус. Толщину крыши увеличили с 17 до 25 мм, изменили люки водителя и стрелка-радиста. Испытывались и два новых двигателя: Deutz T8M118 мощностью 700 л с. (515 кВт) и Maybach HL 234 с непосредственным впрыском топлива и мощностью 850 л с. (625 кВт).

До конца войны не появилось ни одного прототипа в законченном виде, хотя серийное производство планировалось начать в июне 1945-го. В начале года фирма «Даймлер-Бенц» собрала шасси, на котором установили стандартную башню от Ausf.G. В свою очередь, «тесную башню» установили на шасси Ausf.G и испытывали в Куммерсдорфе. Правда, вместо штатного орудия в башне была смонтирована стандартная «пантеровская» пушка KwK 42 с дульным тормозом. Всего же для «Пантеры» Ausf.F изготовили 8 корпусов и 2 башни, но ни одного танка этой модификации так и не собрали.

В феврале 1943 года были разработаны тактико-технические требования к танку «Пантера II», предполагавшие высокую степень унификации танков «Тигр II» и «Пантера». Осуществить это оказалось достаточно просто, так как на заводах «Хеншель» производились машины обоих типов. На «Пантере II» предполагалось использовать «тесную башню» и новый корпус. Его лобовая броня достигала 100, бортовая – 60, а кормовая – 40 мм. Вооружение – 88-мм пушка KwK 43/2 с длиной ствола в 71 калибр (угол возвышения +15°). Поскольку в этом случае масса танка превысила 50 т, встал вопрос о новой силовой установке. В качестве вариантов рассматривались двигатели Maybach HL 234, Simmering Sla 16 (720 л с.) и MAN/Argus LD 220 (700 л с). В 1945 году для «Пантеры II» началось проектирование новой башни со 150-мм лобовой бронёй.

Ни один из двух прототипов (заказ на их изготовление был выдан Управлением вооружений в конце 1944 года) не был достроен. До более или менее высокой степени готовности довели одно шасси, установив на него башню от Ausf.G, Интересно отметить, что параллельно с проектированием «Пантеры II» велась разработка танка Е-50, призванного её заменить.

В процессе работ над Ausf.F и «Пантерой II» фирма «Крупп» дважды предлагала варианты перевооружения обычной «Пантеры» пушкой KwK 43 L/71 калибра 88 мм, но безрезультатно. Остался на бумаге и проект оснащения «Пантеры» 100-калиберной 75-мм пушкой с начальной скоростью снаряда 1250 м/с.

«Пантера» Ausf.D позднего выпуска. Эта машина имеет многие черты, характерные для Ausf.A, – одну фару на лобовом листе, новую командирскую башенку, отсутствие лючка для выброса стреляных гильз в левом борту башни и т. д.

«Пантерами» предполагалось заменить в боевых частях танки Pz.III и Pz.IV, однако темп серийного производства не соответствовал потребностям войск. В конце концов генеральный инспектор танковых войск Вермахта генерал-полковник Г. Гудериан после консультаций с министром вооружения А.Шпеером постановил, что перевооружению новыми танками подлежит только один батальон в танковом полку.

В состав батальона входили четыре роты по 17 танков в каждой. При штабе состояло 8 танков, сапёрный взвод и взвод ПВО, вооружённый самоходными орудиями «Мёбельваген» или «Вирбельвинд». Имелась в батальоне и техническая рота, укомплектованная эвакуационными тягачами и различными автомашинами. На практике же организация частей никогда не соответствовала штату. В частях Панцерваффе насчитывалось в среднем 51–54 танка «Пантера», а в войсках СС 61–64.

Первыми воинскими частями, которые были укомплектованы «пантерами», стали 51-й и 52-й танковые батальоны, сформированные зимой 1943 года на базе 2-го батальона 33-го танкового полка 9-й танковой дивизии и 1-го батальона 15-го танкового полка 11-й танковой дивизии соответственно. Обе эти дивизии имели большой боевой опыт и хорошо подготовленные кадры, однако в состав экипажей «пантер» вошло много молодых солдат и офицеров, не имевших опыта боёв на Восточном фронте. Для обучения экипажей использовались танки Pz.IV, и лишь в мае батальоны получили по 96 «пантер». Их формирование закончилось к 15 июня 1943 года, когда их свели в 39-й танковый полк (Panther-Regiment 39). Боевым крещением полка стало участие в операции «Цитадель» – большом летнем наступлении немцев в районе Орловско-Курского выступа, больше известного отечественному читателю как Курская дуга. Однако за неполный месяц, остававшийся до начала наступления, немцы успели обеспечить подготовку экипажей «пантер» только на взводном уровне. Отработка взаимодействия подразделений на уровне рот и батальонов вообще не проводилась, да и боевые стрельбы были редким явлением. В результате этого в первых же боях возникали ошибки в боевом построении «пантер», проблемы с передачей приказов из-за плохо организованной связи. Кроме того, ситуацию усугубляли механические поломки и пожары двигателей, что было довольно частым явлением. Например, 3 июля во время марша от железнодорожной станции к линии фронта из-за пожара двигателей полностью сгорели два танка.

«Пантера» Ausf.D позднего выпуска на улице Рима. 1943 год.

Накануне операции «Цитадель» немецким командованием была сформирована 10-я танковая бригада, в состав которой вошли танковый полк моторизованной дивизии «Великая Германия» и 39-й танковый полк. Командиром бригады назначили полковника Деккера. Но командир танкового полка дивизии «Великая Германия» полковник фон Штрахвиц остался недоволен таким решением, что впоследствии отрицательно сказалось на ходе боевых действий.

Рано утром 5 июля 1943 года немецкие войска перешли в наступление. В 8.15 пошла в атаку и 10-я танковая бригада. В первом эшелоне двигался полк дивизии «Великая Германия», за которым следовали «пантеры» 39-го танкового полка. Всего в бою участвовало 268 танков (четыре Pz.II, 12 Pz.III, 51 Pz.IV, три «тигра», 12 огнемётных танков и 184 «пантеры»). Цель атаки – село Черкасское в полосе обороны советской 6-й гвардейской армии было хорошо укреплено, подступы к нему прикрывались проволочными заграждениями и минными полями. Несмотря на упорное сопротивление частей 67-й и 71-й гвардейских стрелковых дивизий и контратаку танков 245-го отдельного танкового полка, к вечеру оно было занято немецкими войсками. Потери 39-го танкового полка за день боя составили 18 «пантер».

В последующие дни 10-я танковая бригада продолжала атаки. В ходе этих боёв оба её полка и сопровождавшая их пехота дивизии «Великая Германия» понесли большие потери. Кроме того, утром 7 июля, ещё до вступления в бой, 39-й танковый полк потерял шесть «пантер» из-за пожара двигателей. К вечеру в строю полка осталось всего 20 боеспособных «пантер».

В боях 9-10 июля боевая мощь 39-го танкового полка снизилась ещё больше. Так, к вечеру 10 июля в строю оставалось лишь 10 боеспособных «пантер», 25 танков были безвозвратно потеряны, 65 находились в ремонте, а ещё 100 требовали ремонта (из них 56 были подбиты, а 44 вышли из строя из-за поломок). К вечеру 11 июля боеспособными были уже 38 «пантер», 31 безвозвратно потеряна и 131 нуждалась в ремонте.

«Пантеры» Ausf.D к бою готовы. Танковая дивизия «Герман Геринг», 1943 год.

Следует отметить, что ремонтные подразделения 39-го танкового полка работали очень эффективно, ежедневно возвращая в строй до 25 танков. Трудностей с запчастями не было, так как их доставляли из Германии специальными самолётами. Для эвакуации «пантер» с поля боя в полку имелось 19 полугусеничных тягачей Famo, вскоре к ним добавились ещё 14. Для транспортировки одной подбитой «Пантеры» требовалось три таких тягача.

«Пантера» Ausf.A на боевой позиции. Восточный фронт, Украина, 1943 год.

18 июля штаб 10-й танковой бригады и полк «пантер» были выведены из состава дивизии «Великая Германия» и подчинены непосредственно штабу 48-го танкового корпуса. На следующий день 51-й танковый батальон передал свои танки 52-му батальону, а личный состав, автомобили и другая техника были погружены в эшелоны и отправлены в Брянск, на северный фас Курской дуги. 52-й батальон продолжал воевать в составе 52-го армейского корпуса, а затем 19-й танковой дивизии. В конце июля батальон получил пополнение из 12 «пантер», прибывших из Германии. В последующих тяжёлых боях батальон понёс жестокие потери. Последние его «пантеры» были подбиты в боях за Харьков.

Сразу же после начала контрнаступления наших войск на белгородском направлении группа офицеров ГБТУ Красной Армии провела изучение и обследование танков «Пантера», подбитых в оборонительных боях на Воронежском фронте. В составленном ими отчёте, в частности, говорилось:

«Тяжёлый танк „Пантера“ является более мощным танком, чем танки Т-34 и KB и имеет преимущество в лобовой защите и артиллерийском вооружении. Необходимо отметить, что у танка „Пантера“ смотровые отверстия водителя и радиста закрываются крышками заподлицо с лобовым листом, поэтому снаряды от них рикошетируют. В танке Т-34 верхний лобовой лист ослаблен за счёт выступающих люка механика-водителя и маски курсового пулемёта. Попадание снарядов в эти места вызывает разрушение верхнего лобового листа.

Тактика применения танков «Пантера» имеет следующие особенности:

а) танки используются в бою в основном по дорогам или в районе дорог;

б) танки «Пантера» не применяются отдельно, а, как правило, их эскортируют группы средних танков Т-III и T-IV;

в) танки «Пантера» открывают огонь с дальних дистанций, используя своё преимущество в артиллерийском вооружении, стремясь не допустить к сближению наши танки;

г) во время атаки «пантеры» двигаются в одном направлении, не меняя курса, стремясь использовать своё преимущество в лобовой защите;

д) при обороне танки «Пантера» действуют из засад;

е) при отходе «пантеры» отходят до ближайшего укрытия задним ходом, стремясь не подставлять борта под артиллерийский огонь.

При отходе немцы все подбитые и неисправные танки «Пантера» взрывают. Подрыв производится специальным зарядом, возимым на танках. Заряд имеет детонатор, поджигаемый через бикфордов шнур, шнур зажигается специальным зарядом.

75-мм танковая пушка обр. 1943 года, установленная на танке «Пантера», поражает наши Т-34 с дальних дистанций 1–1,5 километра».

После боёв на Курской дуге перевооружение «пантерами» танковых частей Вермахта шло со всё возраставшей интенсивностью. Во многих случаях это совпадало с передислокацией танковых частей и соединений или отводом их в тыл для ремонта и пополнения материальной части. Так, например, 16-я танковая дивизия получила новые танки в октябре 1943 года при переброске из Италии на Украину. До конца 1943 года было перевооружено по одному батальону во 2, 3, 4, 7 и 19-й танковых дивизиях; 51-й батальон включили в состав 9-й танковой дивизии. В первую очередь «пантеры» поступали в элитные соединения: танковые дивизии СС «Великая Германия», «Герман Геринг» и другие. Небольшое число танков задействовали и в учебных целях, например, в 1-й танковой школе (1 Panzer Schule). В 1944 году процесс перевооружения продолжился.

Красноармейцы осматривают «Пантеру» Ausf.A, подбитую на окраине Тернополя. Апрель 1944 года.

Сведения о боевом применении «пантер» на Восточном фронте вызывают у исследователей противоречивые мнения. В приводимых в западной печати примерах боевых эпизодов наши танки и САУ горят сотнями, потери же немцев исчисляются единицами. Рассмотрим, скажем, эпизод, связанный с действиями тяжёлого танкового полка «Bake» (Schwere Panzerregiment «Bake»), описанный во многих зарубежных источниках. Полк «Bake», названный так по фамилии своего командира подполковника Франца Беке (или Бёка), состоял из 503-го тяжёлого танкового батальона «тигров» и батальона «пантер» модели D. В ходе многодневных боёв с двумя советскими танковыми корпусами полк уничтожил 267 танков, потеряв при этом один «Тигр» и четыре «пантеры». Как видим, соотношение потерь чудовищное – 5:267! Возможно ли это? Попробуем разобраться.

Участок советско-германского фронта, где проходили упомянутые бои, – район города Корсунь-Шевченковский на Украине, где в начале февраля 1944 года немецкие войска проводили операцию по деблокированию окружённой группировки своих войск. В ходе неё шли ожесточённые бои между советскими 6-й танковой и 5-й гвардейской танковой армиями и 3-м немецким танковым корпусом генерала Брайта. Вот как описывает эти события немецкий историк Пауль Карель: «Утром 4 февраля генерал Брайт начал наступление. На исходных позициях находилась лишь часть его сил: только 16-я и 17-я танковые дивизии и полк тяжёлых танков Бёка. Но они всё равно пошли. Впереди танки Бёка – могучая фаланга из 34 „тигров“ и 47 „пантер“. Их фланги прикрывали 34-я и 198-я пехотные дивизии, а также передовые части танковой дивизии СС „Лейбштандарт“. Они двинулись на север через грязь и позиции противника. Один километр. Два километра. Десять километров. И всё. Распутица и четыре советских танковых корпуса положили конец продвижению Брайта.

Генерал не сдался. Теперь подошли основная часть испытанной дивизии «Лейбштандарт» и передовыегруппы 1-й танковой дивизии. Брайт бросил их в бой. Двум опытным формированиям действительно удалось отвоевать некоторое пространство и дать возможность 16-й танковой дивизии продвинуться ещё немного. К 8 февраля «тигры» и «пантеры» Бёка вышли на реку Гнилой Тикич с частями 16-й танковой дивизии и «Лейбштандартом». Этой реке суждено было сыграть решающую роль в судьбе Корсуньского мешка. Несмотря на все их неимоверные усилия, полкам 3-го танкового корпуса не удалось пройти дальше».

Офицеры дивизии «Великая Германия» рядом с командирской «Пантерой» Ausf.A.

Из вышеизложенного следует, что танковый полк «Bake» вовсе не в одиночку дрался с советскими танковыми корпусами. Немцам ничего не стоило записать на боевой счёт полка и результаты других частей, тем более что рядом с полком действовали части отборных соединений: 1-й и 16-й танковых дивизий и 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», каждая из которых, по мнению всё того же Пауля Кареля, «стоила советского танкового корпуса». Во всяком случае, из немецких же источников следует, что сообщения о подбитых советских танках, поступавшие из боевых частей Панцерваффе, после их перепроверки уменьшались вдвое. Поскольку в условиях постоянных контрударов и маневрирования осуществить такую перепроверку было практически невозможно, то смело можно вышеприведённые цифры потерь с нашей стороны уменьшить вдвое.

Подбитая «Пантера» модели А. У танка отсутствует первый опорный каток из наружного ряда. Навешивание на борта башни запасных траков для дополнительной защиты было обычным явлением. 1-й Украинский фронт, 1944 год.

Теперь несколько слов о немецких потерях – пять танков. Интересно, что считали немцы и за какой период? За один день наступления или за всё время боёв по деблокаде окружённой группировки с 3 по 19 февраля? Это вопрос не праздный, дело в том, что 17–19 февраля, когда расстояние между внешним и внутренним фронтами окружения составило 2–3 км, часть немецких войск сумела вырваться из кольца, часть сложила оружие. Соответственно шедшие им на выручку танковые соединения начали отход на исходные позиции, причём отходили вдвое быстрее, чем наступали. Весьма сомнительно, что в этих условиях им удалось эвакуировать с поля боя все повреждённые танки. Из немецких же источников следует, что в полку «Bake», танковой дивизии «Лейбштандарт» и 1-й танковой дивизии на 19 февраля оставалось по два десятка боеспособных танков. При отходе часть техники просто бросалась по причине отсутствия топлива и распутицы. Это положение хорошо иллюстрируется следующим документом:

«19 февраля 1944 года в 11.00 танковая рота 13-го гвардейского тяжёлого танкового полка в составе пяти тяжёлых танков ИС-85 была выдвинута для поддержки 109-й танковой бригады, которая атаковала опорный пункт противника в д. Лисянке (оборонялся 1-й немецкой танковой дивизией. – Прим. авт.). К моменту ввода в бой тяжёлых танков участвовавшие в атаке Т-34 109-й бригады были подбиты огнём «пантер», занимавших оборону на северо-восточной окраине Лисянки. Последнее обстоятельство позволило немцам сосредоточить огонь на ИС-85, подпустив их на 600–800 м. В результате два ИСа были сожжены, а три подбиты.

Весь день 19 февраля противник с боями удерживал свой передний край в Лисянке, а ночью отошёл, оставив 21 боевую машину (16 «пантер», 3 Pz.IV и 2 StuG.III), частью подорванные, а частью совершенно исправные, но без топлива (во время боя немецкая авиация сбрасывала для танков горючее в бочках)».

Колонна танков «Пантера» Ausf.A из состава Учебной танковой дивизии Вермахта на подходе к району боевых действий. Нормандия, июнь 1944 года.

Об этом эпизоде, заимствованном из «Отчёта о боевом применении танков ИС-85» (ЦАМО, фонд НИИБТПолигона), хотелось бы порассуждать. Огневой бой немцы выиграли, но в итоге танки свои бросили. Учитывать ли их в качестве боевых потерь? Конечно! Не лучше, надо думать, обстояло дело и в полку «Bake», который продвинулся ближе к котлу, чем 1-я танковая дивизия. Так что какие там пять подбитых танков! Скромнее надо быть, господа!

Справедливости ради следует признать, что действительно потери советских танков были значительны – немецкие машины обладали более мощной броневой защитой и вооружением (по этим показателям Т-34 никак не «тянул» против «Пантеры»), к тому же сказывался более высокий уровень боевой подготовки немецких танкистов. Кроме всего прочего, следует учитывать, что «Пантера» появилась на Восточном фронте в тот период, когда Красная Армия наступала. А наступающий, как известно, всегда несёт большие потери, чем обороняющийся. Боевые действия быстро выявили преимущественно оборонительные качества «Пантеры» как танка, стрелявшего в основном с места. В тех же случаях, когда приходилось атаковать «пантерам», ситуация с потерями была иной.

С 27 марта 1944 года, например, в боях за Ковель участвовало 17 «пантер» 8-й роты 5-го полка 5-й танковой дивизии СС «Викинг». 30 марта рота предприняла атаку на город, при этом пять танков было уничтожено.

Части Красной Армии захватили довольно много исправных «пантер». По ним было даже выпущено руководство службы на русском языке. Трофейные «пантеры» вручались, как правило, лучшим экипажам и использовались преимущественно в качестве истребителей танков. В частности, в уже упомянутой 109-й танковой бригаде захваченные немецкие танки эксплуатировались вплоть до июля 1944 года!

Всего же с 1 декабря 1943 года по 30 ноября 1944 года то есть за год, немцы потеряли на Восточном фронте 2116 «пантер».

На Западе к моменту высадки союзников в Нормандии 6 июня 1944 года в танковых соединениях Вермахта и войск СС насчитывалось 663 «пантеры», которые оказались «твёрдым орешком» для союзнических войск.

Ahtung! Scherman in Ziel! – Внимание! «Шерманы» в прицеле! Франция, лето 1944 года.

Первыми в бой вступили две роты «пантер» из 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд». В 22 часа 8 июня 1944 года танки без затруднений преодолели открытую местность близ Ле Буржа и приблизились к Бреттевилю. Там они попали под прицельный огонь замаскированных противотанковых орудий 3-й канадской дивизии. В свете пламени горящих домов «пантеры» стали лёгкой добычей для канадских артиллеристов, уничтоживших три танка. На следующий день 12 «пантер» вновь угодили в засаду. В результате на поле боя осталось 7 немецких танков. При этом один или два танка были подбиты, попав под огонь тяжёлой корабельной артиллерии (снаряды калибра 406 мм, выпущенные с английского линейного корабля «Нельсон»). Тем не менее в ночь на 9 июня фанатичные юнцы (средний возраст солдат дивизии «Гитлерюгенд» составлял 18–19 лет) из 12-й танковой нанесли ещё один удар по канадцам. Был окружён, в частности, батальон королевских стрелков 7-й канадской бригады. В штаб бригады поступило сообщение, что вокруг командного пункта батальона сосредоточились 22 «пантеры». В суматохе ночного боя немцам показалось, что они прорвали канадские позиции. Один немецкий офицер-танкист даже остановил свой вездеход прямо рядом с командным пунктом канадского батальона. Канадцы выстрелом из базуки тут же уничтожили его машину. В свете пожаров и осветительных ракет началась беспорядочная стрельба в разных направлениях. После того как противотанковые пушки и базуки канадцев уничтожили шесть «пантер», немцы отошли.