Текст книги "Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…"

Глава 3
Жежевистые непонятки

Подкованная хитрыми тестами и мудреными текстами Нинель Осиповна пресекла мои вкрадчивые попытки и умело перехватила инициативу.

– Значит, хочешь поговорить с очевидцами?

– Но непорочное зачатие куда интересней падения болида.

– Но девочки ничего не помнят.

– Ты уверена?

– По крайней мере, я не слышала подробностей ни от подруг, ни от коллег. Одни неконкретные эмоции.

– И как ты с точки зрения психологии объяснишь подобное?

– Существует некая теория, по которой у женщины, испытавшей многоступенчатый оргазм, наступает защитная реакция, и она забывает и сам акт, и партнера.

Значит, Вампиранья славно кончила и, похоже, неоднократно.

– Это чтобы от излишнего кайфа крыша не съехала?

– Вроде.

– Тем более мне необходимо самому опросить залетевших дам.

– Легко!

– Прямо сегодня?

– У меня как раз творческий день. А это, Динь, полная свобода выбора.

Нинель Осиповна величаво поднялась из-за стола.

– Выходим через пятнадцать минут.

– Прекрасно.

– Кстати, пока я приведу себя в надлежащий гостевой вид, можешь полазить в моем компьютере. Там есть садоградские откровения.

Наспех дожевав и допив, я перебрался в кабинет.

Насчет интересности блогов доцентша не обманула.

– Я так хотела, чтобы он прилетел, так хотела. К другим уже прилетал, а ко мне ни разу. Что я, хуже других? И вот случилось. Окно было распахнуто в ночь. Цветущий сад благоухал и благовонил. Я включила настольную лампу и направила поток света на готовую к приему безымянного члена промежность. Кстати, она у меня нежная и ухоженная. Но сначала в комнату врывались одни мотыльки – противные, бархатистые на ощупь, да вилась какая-то верткая мошкара. Я начала осторожно двумя пальчиками готовить себя к встрече, и так увлеклась, что не заметила, как пожаловал он… И стало необычайно хорошо… Такого я не испытывала ни с одним из мужчин… Новое впечатление накатывало на предыдущие и стирало его прочь, как стирает волна следы и рисунки прутиком на песке…

– Что, и вправду, дурилка, не помнишь, как тебя забанили?

– Вы, бабы, совсем охренели. Надо подставлять раскочегаренный передок мужику, а не летуну какому-то выдуманному.

– Мастурбировать при открытом окне вредно – можно застудить вульву.

– А я тоже хочу кайфу неизвестно с кем. Сбрось, пожалуйста, на мыло инфу с координатами.

– Лучше бы ширялись, потаскухи, чем таким извращениям предаваться!

– Извините, а кто-нибудь знает, чем вызвана двухнедельная задержка – мы предохранялись.

– Лохня лохней!

– Ы-ы-ы-ы-ы!

– Милая, не обращай внимания на недоносков.

– Сама такая. Ы-ы-ы-ы-ы-ы!

– Надо проверять презерватив не после, а до.

– Это стремно – драть девку не а-ля натурель.

– А тебя, чмо, никто и не спрашивает.

– Да пошла ты на…

– Напейся йаду!

– Убейся с разбегу!

– Благодарю всех принявших так близко к сердцу мое восхитительное, изумительное, непередаваемое кириллицей оплодотворение. Теперь я ношу ребенка, который наполовину мой, а наполовину неизвестно чей, и от этого душа переполняется сомнением – кого же я произведу на свет? Величайшего прозаика двадцать первого века, удостоенного Нобелевской премии за двухстраничное эссе о вреде получения раскрученных премий? А может, поэта, который своими рифмами перевернет все представления о физической близости? Но если из мальчика сформируется гениальный живописец, это будет прекрасно. Нашему не признающему старые каноны миру так необходим хотя бы один гений на всех. Только бы не выродить очередную сволочь! очередного подонка! Их и так чересчур избыточно!

– Я заказываю тирана!

– Пусть будет – рокер-мокер.

– Хрена – пророк с кистенем!

– А кесарева сечения не хочь?

– Выпей кефиру.

– Сходи в баню.

– Срочно киньте инфу, где бесплатно делают гениев!

– Нашла чем хвастаться, идиотка. Это же таинство! Да, меня тоже зарядили, еще зимой, еще в феврале. Скоро срок. Я молюсь и за себя, и за того, кто во мне, и за всех, кто понес от него, а не от этих вечно недовольных слюнтяев, брюзг и обормотов, не от этих существ, устраивающих скандалы из-за тюбика зубной пасты или непропеченного пирога!

– Выпей хины!

– Сгоняй за пивом!

За спиной прозвучали тяжелые шаги доцентши.

Жеже-треп мне так и не удалось толком просмотреть.

Нинель Осиповна отметила выход в город разгулом обеих полушарий – левое требовало следовать глянцевой моде, правое настаивало на самом броском, шикарном и фирменном прикиде.

Как не восторгаться такой внушительной тетушкой!

Я же ограничился повседневной формой одежды скромного племянника.

Глава 4
Панорамный обзор

Августовская смесь рваной облачности и неспокойной солнечности висела над коттеджами.

Воздух дренажировали пчелы – известные трудоголики.

Мы с Нинелью Осиповной составляли уморительную парочку.

Она перла, как галеон, перегруженный серебряными дублонами, – шифоновые паруса расклешенного платья шептали о тропической неге.

Я же более всего напоминал атомный ледокол, помятый в борьбе с антарктическими недружественными айсбергами.

Не хватало лишь эскорта из всепогодных альбатросов и звена гвардейских касаток в кильватере.

Яблони и прочие насаждения окружали пешеходно-проезжую магистраль плодоносящим океаном.

Далеко впереди, прямо по курсу, на просматриваемом секторе горизонта смутно вырисовывались корпуса Научно-исследовательского центра.

Но мы плыли не туда.

И не к громадине Торгово-развлекательного комплекса, отделяющего Кронино от Пнево.

Нинель Осиповна предложила более скромную программу: ознакомительное посещение беременных подруг и благополучно разродившихся приятельниц.

Магистраль, тянущаяся от коттеджного поселка к Центру, была достаточно оживлена.

По тротуарам вереницами следовали детские коляски, толкаемые новоиспеченными мамашами.

Две полосы были отданы велосипедистам, которые составляли транспортное большинство.

Идеальное средство передвижения для ученого сообщества: прост в управлении, в ремонте и достаточно безопасен и при лобовых, и боковых столкновениях.

Раскрутил педали.

Задумался.

Ухватил промелькнувшую в извилинах мысль.

Погрузился.

Нащупал.

Почти нашел коварный изъян в ошибочной методике.

И бац! – пересекся с таким же открывателем истин.

Впрочем, особо креативные деятели пользовались электромобилями с персональными шоферами.

Пару раз промелькнули желтые такси да машины, обслуживающие Садоград.

Ни пробок.

Ни бензиновых выхлопов.

Ни дизельной гари.

Мимо нас прокатило свободное такси.

Я прикинул внутренний объем салона и обмерил Нинель Осиповну взглядом.

Нет, придется тащиться пешедралом.

Нинель Осиповна, взявшая на себя утомительную роль гида, углубилась в модерново-классическую архитектуру коттеджей.

Ее голос, привыкший к нотациям и лекциям, звучал монотонным прибоем.

Я безропотно тянулся на вербальном буксире.

Сад как релаксационная территория.

Флигель для одиночного вынашивания и пестования неподъемных вопросов.

Влияние чугунного парапета на самосознание индивидуума и роль калитки в коммуникационном пространстве.

Глава 5
Похабная натура

Нинель Осиповна увлекла меня от магистрали поближе к архитектурным излишествам коттеджей.

Терминологический шторм не унимался.

Но я неожиданно сел на мель.

Какие эркеры, террасы, лоджии, когда в саду, в метре от чугунной ограды, медленно и плавно качается гамак!

Какие пилоны, колонны, балконы, когда в гамаке раскинулась обнаженная юность, грызущая очаровательными зубками яблоко!

Какие ротонды, корты и бассейны, когда юность раздвинула, распахнула, расширила все что могла!

Мимо неумолкающей доцентши, мимо непонимающего меня прогуливались ученые мужи в строгих костюмах, спешил обслуживающий персонал в фирменных спецухах, вышагивали элегантные отпрыски профессорских мезальянсов и другие обрюченные граждане.

И ни один представитель сильного пола даже не глянул в сторону гамака, не завибрировал от рыжеватенького треугольника и прочей возбуждающей геометрии.

Ни один!

Значит, и в Кронино та же сексуальная пустыня, что и в Научном центре.

Юность избавилась от яблока, но не от вызывающих манер.

В Пнево, наверное, тоже.

Юность демонстрировала балетную гибкость.

Получается, доцентша права насчет всеобщей импотенции.

Рядом с гамаком возник угрюмый охранник с бейсбольной битой.

Я признал в амбале утреннего знакомого, так и не опробовавшего мой череп на прочность.

Угрюмый подкинул яблоко и разнес его битой вдребезги.

Пора сматываться.

Забрызганная сочной мякотью девица как ни в чем не бывало продолжала геометрить.

Чтобы не выдать доцентше свой мужской потенциал, я сбавил шаг.

Архитектурный доклад Нинели Осиповны оборвался.

Интересно, когда меня достанет эта сволочная беспомощность?

Доцентша разглядела опасный, раскачивающийся, обнаженный риф.

Нинель Осиповна торопливо перевела меня на противоположную сторону.

Благодаря замысловатым противопохабным галсам доцентши, я засек «хвост».

Мне очень не понравился тинейджер, поглощавший мороженое и нагло созерцающий расфуфыренную тетю и скромного племянника.

И еще больше – юркий шпиндель на велосипеде, прокатившийся рядом с газоном.

Глава 6
Настольная близость

До первой и самой лучшей подруги – Оленьки – мы доковыляли минут за пятнадцать.

Когда Нинель Осиповна отворила типовую чугунную калитку с коваными розами, я нагнулся за упавшим с ветки яблоком, чтобы провериться еще раз.

Поедатель мороженого не отставал.

Юркий велосипедист нарезал круги.

Преследуют непрофессионально и подчеркнуто нагло.

Я, поигрывая спелым яблоком, ступил на дорожку из фигурной плитки.

Только вот кого пасут шпанцы – меня или доцентшу?

Рыжие керамические треугольники напоминали соблазнительную геометрию невостребованной юности из гамака.

Нинель Осиповна оглянулась.

Я незаметно уронил яблоко рядом с тропой.

Нам навстречу, тяжело переваливаясь, вышагивала особа среднего возраста с едва оформившимся животом и отрешенным лицом.

Подруги воссоединились.

Я догнал мило шествующих дам, чуть задержавшись у мишени для стрельбы из арбалета.

Двенадцатислойная фанера, судя по характеристике отверстий, принимала, и довольно кучно, стрелы и дротики.

– Познакомся, Оленька, – это Сева, племянник.

Нинель Осиповна в конспираторском раже переименовала меня без предупреждения.

Выкручивайся теперь.

Прикинув, какая рожа должна соответствовать имиджу Севы, я добавил улыбчивости на два пункта.

Нинель Осиповна продолжала ритуал без верительных грамот:

– Оленька слывет в Садограде первым знатоком нервной системы плодовых слизней.

– Слыла.

Оленька повела животом.

– Теперь вот готовлюсь в обыкновенные матери.

– Тоже дело хорошее.

Я хотел добавить, что это гораздо веселей, чем возня с рефлексирующими слизнями, но не добавил, щадя хозяйку.

На веранде Оленька устроилась в широком плетеном кресле.

Нинель Осиповна тоже поместила раскормленную до неприличия корму в ротанговую удобность.

Я же скромно выбрал колченогий шаткий пуфик, не предназначенный для массивных гостей.

– Оль, я специально привела к тебе племянника Севу. Он, понимаешь ли, не верит в непорочное зачатие, а ты у нас без комплексов.

– Да, стоит хоть раз в жизни пронаблюдать за соитием плодовых слизней – и никаких комплексов.

– Почему? – спросил я, балансируя на пуфике.

– Потому что половой акт слизней длится без перерыва двенадцать часов.

– Вот это кайф!

Нинель Осиповна поправила юбку.

– Двенадцать часов без перерыва!

Хорошо, что я не слизень.

– Извините, Ольга…

– Можно без отчества.

– Извините, Ольга, прежде чем касаться мистических аспектов, хотелось бы спросить…

Я накренил пуфик.

– У вас с мужем сохранились интимные отношения?

– Смеетесь!

Оленька сложила руки на животе.

– Три года, как отрезало… Три года…

– Лечиться муж пробовал?

Лучше бы я не задавал этого логичного вопроса.

– Фармакодопплерографию делали, – отчеканила без запинки обделенная супруга. – Диафаноскопию проводили. Трансректальный лазер применяли. Фотостимуляцию тоже.

Оленька всплакнула, но продолжила список неудач:

– Вакуумэрекционная терапия. Интракавернозные инъекции. Уретрууниционная инстилляция.

Оленька всхлипнула.

– Не помогли.

Чтобы отвлечь знатока нервной системы плодовых слизней от горьких перечислений, я спросил о расценках процедур.

Словоохотливая Оленька сыпала цифрами.

Медицинский прейскурант удивил порядком нулей.

Оленька, без подведения сальдо-бульдо, и всплакнула, и всхлипнула.

Я же осторожно приступил к выяснению щекотливых подробностей.

Но уже не лечения, а другого не менее таинственного процесса.

– Не рассматривайте это как удовлетворение низменного любопытства, но не могли бы вы описать процесс…

Замялся больше для вида.

Оленька проявила характер.

– Спаривания плодовых слизняков?

– Примерно из той же области.

Я проявил смирение и кротость.

Нинель Осиповна пояснила:

– Про беременность, дорогая.

– Ну что сказать про непорочное зачатие как физиологический акт?

Оленька превратилась из беременной матроны в пытливого научного сотрудника.

– Включился нейрогуморальный механизм. Передняя доля гипофиза навырабатывала гонадотропного гормона больше, чем требуется. Фолликулярной жидкости накопилось предостаточно. Ткань яичника истончилась. Пошли слизистые выделения. Моча перенасытилась эстрогеном. Созревшая яйцеклетка медленно-медленно покинула фолликулу и через фаллопиевые трубы двинулась в матку. Наступил долгожданный пик сексуального возбуждения. Несмотря на глубокую ночь, я выбежала в сад.

Оленька замолчала, не находя слов, адекватных предзачатному состоянию.

В таких случаях всегда надо приземлять и огрублять.

– Одетая?

– Нет, конечно… Правда, оставила для большей привлекательности чулки – белые, ажурные… Мужа это, по крайней мере, раньше, приводило в экстаз.

– С чулками понятно.

– Ну, как полагается невесте, фату набросила.

– А дальше?

– Лунный свет озарял яблони. С вагиной творилось непередаваемое. Я, не знаю почему, легла на стол.

– Куда легли?

– Стол у нас в саду для игры в пинг-понг… Так вот, я на него легла и…

Оленька смежила веки, погрузившись в ту лунную, незабываемую, сладостную ночь.

– Продолжайте.

– А больше рассказывать не о чем… Он прилетел и сделал что полагается…

– Симпатичный?

Я подразумевал физиономические данные и особые приметы.

– Не издевайтесь… Он же не имеет физической оболочки… Он нематериален…

– Скажите, Ольга, это походило на грубое насилие?

– Напротив. Осталось ощущение невероятного блаженства. Вот рожу, и как только начнутся менструации, снова выйду в сад и лягу на стол, не сомневайтесь.

Хозяйка, давая понять и мне, и подруге, что аудиенция закончена, покинула ротанг и спустилась с веранды к мишени.

На прощание я поинтересовался, кто же так метко бьет из арбалета.

– Муж иногда развлекается. Говорит, это занятие успокаивает нервную систему.

– Плодовых слизней?

Не ответив, хозяйка ушла в дом.

Мы самостоятельно двинулись к калитке.

– Теперь куда направим стопы?

– Светлана Константиновна здесь рядом проживает. Эпизоотолог высшей пробы. Боец невидимого фронта. Спасла неисчислимое количество свиней, коров и овец. От бруцеллеза, энтероксимии, ботулизма, лептоспироза и кокцидиомикоза.

– Непросто на белом свете дожить хотя бы до мясокомбината…

– Селяви.

Нинель Осиповна поставила окончательный диагноз нерадостному существованию парнокопытных и крупнорогатых.

– Селяви!

Покидая Ольгин сад, я обернулся.

Мишень, избавляющую от стресса, лупцевали тени расшумевшихся ветвей.

Глава 7
Тропа войны

Выйдя на оперативный простор, я сразу приметил юных соглядатаев.

Упорные ребятки…

Слежка продолжалась.

Интересно, насколько у них хватит терпежа?

Нинель Осиповна беспечно нагнетала эпизоотологические ужасы для бройлеров, яйценосок и водоплавающих.

Я тоже шибко не переживал, хотя шпиков прибавилось.

Пока нам скрывать маршрут незачем, и отрываться от «хвоста», даже ради закрепления профессионального навыка, не очень-то хотелось.

Я фиксировал неумело перебегающих от столба к столбу тинейджеров.

Может, это бывшие подопытные доцентши готовят ответную акцию?

Трое слева.

Нинель Осиповна своими тестами оскорбила их геймерскую сущность?

Двое справа.

Закончив пугать себя, меня и остальной мир птичьим триппером, доцентша вспомнила о беременной подруге.

– Как тебе Оленька?

– Чересчур экзальтированная.

– Слушай, Динь, а не податься ли тебе в психологи? Из нас бы получился отличный тандем.

– Ненавижу экспериментировать над людьми.

– Чтобы понять, какое удовольствие доставляет накопление материала, надо хотя бы поучаствовать разок-другой в расширенном тестировании.

– Нет, увольте.

– Ладно, вернемся к этой теме попозже.

– Нинель Осиповна, а у вас никогда не возникало конфликтов с испытуемыми?

– Нет, с чего ты взял? Во-первых, моя методика строится на добровольности. А во-вторых, тестируемый не способен отличить, где кончается игра и начинается опыт.

– Тогда почему за нами вот уже второй час неотступно следует подрастающее поколение?

– Мальчики сублимируются. Неужели ты, Динь, никогда не играл в шпионов или разведчиков?

– Только в шашки! – сказал я и добавил: – Стоклеточные!

– Подвижные игры на свежем воздухе с авантюрно-приключенческой подоплекой оказывают положительное влияние на…

Вступать в узкоспециальную дискуссию я не намерен.

– Нинель, а вчера тебя никто не преследовал из шпанцов?

– Успокойся. Ни вчера, ни позавчера.

– Племянник! Как же я не додумался – племянник!

– При чем здесь Сева?

– Он бывал в Садограде раньше?

– Нет.

– Жаль.

– Ты думаешь, они принимают тебя за Севу?

Нинель Осиповна явно начала волноваться за судьбу неприехавшего племянника.

– За Севу или кого другого, в данных обстоятельствах неважно. В принципе наружка таит угрозу лишь в случае необнаружения топтунов.

– Не надо, Диня, посвящать меня в технологии рыцарей электронных жучков и отравленных зонтиков.

– Влияние сериалов.

– Я телевизор не смотрю вообще, чтобы не поганить собственный онтогенез.

– Я тоже.

– Динечка, давай поговорим о чем-нибудь отвлеченном.

– Только не об эпизоотологии.

– Как тебе Оленька?

– Ты уже спрашивала.

– Ах да, прости.

– Нинель, меня в Оленьке поразила борьба за возвращение мужа в постель.

– Да, намаялась она с ним…

– А не затеяна ли вся эта история с импотентами предприимчивыми урологами? Это же какие бабки наварить можно на их невыговариваемых процедурах!

– Вот здесь ты, Динечка, не прав. Объясняю популярно. Если ты один испытываешь половое бессилие, а вокруг тебя резвятся неуемные секс-машины, то, конечно же, специалисты по импотенции на тебе озолотятся. Но когда ты в массе страдающих, да к тому же попытки собратьев по несчастью показали неэффективность традиционной медицины и нетрадиционных методов, то легче смириться и найти занятие, способное хотя бы эмоционально заменить угасшую функцию, чем попусту тратиться.

– Стрельба из арбалета по мишени?

– Вот мы и пришли. Прошу, будь со Светланой Константиновной безукоризненно вежлив.

Нинель Осиповна заколдовала у калитки с домофоном.

Я снова нагнулся за упавшим яблоком.

Этот прием не так навязчив, как пресловутое завязывание неразвязанных шнурков.

Тинейджеры вместо того, чтобы резаться на компах в последний хитовый шутер, упорно продолжали топтать скучную тропу необъявленной войны.

Глава 8
Нечаянное гадание

Карты Таро лежали замысловатой кельтской петлей.

Сигнифактор – Шут сулил в ближайшем будущем неминуемую катастрофу и обрекал на абсолютное безрассудство при выполнении текущего задания.

Светлану Константиновну, слишком хрупкую, изящную, капризную, с непомерно большим животом, подташнивало.

От карт, скрывающих грядущее.

От будущего мальчика, который не заменит желанную девочку и обязательно вырастет занудой и нытиком.

От мужа, не признающего ничего, кроме долбаных-передолбанных дрозофил с разноцветными глазками.

От духоты.

От яблок.

От недосыпания.

От нас.

Я украдкой перевернул карту, направленную на доцентшу.

Висельник дразнился синим языком.

Нинели Осиповне предстояло самопожертвование – неизбежное и необходимое.

Но вот Светлана Константиновна перестала судорожно вгонять в легкие избыточный воздух и добавила в расклад еще одну карту.

Верховная Жрица – строга и права.

Знания, которые мы ищем, находятся внутри нас и нигде более.

– А Колесницы у вас для меня не найдется?

– Стремитесь к победе?

– Поражения заставляют разочаровываться в идеалах.

– Может, Колесо Фортуны устроит?

– Нет, я не верю, что от нас ничегошеньки в этой круговерти не зависит. Не верю!

Нинель Осиповна не участвовала ни в моих попытках настроить диалог, ни в муках приятельницы.

В гадальную петлю добавилась карта.

– Получите Восьмерку Пентаклей.

– И как истолковать сие указание?

– Вам не следует торопиться.

Кое-как мне удалось разговорить страдающую асимметрию.

И подвести к интимному.

– Светлана Константиновна, что же особенно запомнилось?

– Лучше не спрашивайте.

– А все же?

– Холодно, было холодно.

– Снег падал?

– Не знаю.

Терпение и такт.

– Ну хоть маленькую подробность.

– Вкус!

Лицо Светланы Константиновны утратило капризность.

– Я помню вкус посланника небес. Вернее, язык помнит.

– Он позволил себя лизнуть?

– Не знаю, но я с первого дня сексуальной практики возбуждаю партнера языком, и почти всем это нравилось.

– Этому тоже?

– Не знаю, но на языке остался вкус… Не ладана, не елея, не амброзии, а вульгарного мужского пота… Он трудился… Он старался…

– А разве у посланника небес бывает пот, да к тому же трудовой?

– Да неужели вы все ослепли и оглохли, неужели вы не видите и не слышите?

Светлана Константиновна уронила колоду на пол.

– Небеса готовят воинство для отражения сил вездесущего зла, и близок час, близок!

К моим ногам спланировала Падающая Башня, вещающая о том, что я зашел слишком далеко и теперь должен поплатиться за дерзость.

Нинели Осиповне достался Воин Скелетов, намекающий: близкий друг излишне болтлив и патологически хвастлив.

Спасибо.

Хозяйке выпал Слепец, не рекомендующий продолжать диалог.

Спасибо.

А картой, предназначенной для противника, оказалась Луна.

Враг обладает огромными психическими возможностями.

Большое спасибо.

Светлану Константиновну опять затошнило.

Лучше вести матерную перепалку с отделением нажравшихся спирта контрактников, готовых разнести все и вся ради взыгравших амбиций, чем выслушивать эту жеманность с мистическим окрасом.

– А вы бы узнали на вкус?..

– Уйдите!

– Сейчас милочка, сейчас.

Нинель Осиповна подняла и Луну, и Слепца, и Воина Скелетов.

– Спасибо за гадание.

– Уйдите!

Не обращая внимания на стенающую хозяйку, я нагнулся за упавшей картой, лежащей крапом кверху.

Будем читать судьбу до конца.

Но Нинель Осиповна торопливо загнала в середину колоды вестника ближайшего – день, два – будущего.

– Уйдите!

Подчиняясь тошнотворной ненависти, мы оставили нечаянное гадание, так и не узнав в полной мере, что, где, когда и почему.

Хотя и предъявленных карт хватило с лихвой.