Текст книги "Антропологические аспекты «культуры стыда». Основы «географии» «стыдесной земли»"

Печаль (еще одна основная (базовая-элементарная) эмоция) часто характеризуется отстранением от привычной жизни и внешней среды, тем самым замедляя или даже как бы останавливая общий темп жизни человека. Но это дает человеку возможность «оглянуться назад». Замедление психических и соматических процессов, которым сопровождается эмоция печали, позволяет по-новому взглянуть на мир, увидеть его иначе[480]480
  См.: Изард К. Указ. соч. С. 201


[Закрыть]. Восприятие времени в процессе переживания печали подобно восприятию времени стыдящимся, так как время во время переживания стыда, как кажется стыдящемуся (как оно им переживается), замедляет свой ход, и «еще-не настоящему», т. е. будущему, решительно отказывается в наступлении. Ситуация стыда – своеобразная «замедленная съемка», а также неоднократный «повтор» (в сознании стыдящегося) постыдного деяния (эффект «спазмов стыда»). «Уже-не настоящее», т. е. прошлое, решительно настаивает на своем присутствии – происходит «фиксация» сознания стыдящегося на прошлом.

«Печаль, – замечает К. Изард, – как и любая другая эмоция, выполняет мотивационную функцию. Она может вызвать желание восстановить или упрочить связи с людьми. Печаль, вызванная разочарованием или неудачей, обычно побуждает к решению проблемы. „Негативная мотивация“ в некоторой степени необходима человеку; благодаря ей мы откликаемся на собственные проблемы и на проблемы других людей»[481]481
  См.: Изард К. Указ. соч. С. 202.


[Закрыть]. Проявлением «негативной мотивации» – подобной печали – является и переживание стыда – это когда действие индивида строится по формуле «если я не сделаю этого, то мне будет стыдно перед другими и придется испытать позор и унижение». Стремление избежать негативного переживания стыда и наказания в виде презрения окружающих побуждает человека действовать именно так, как от него ожидают окружающие.

В случае, когда нас охватывает печаль, порожденная применением по отношению к нам какой-нибудь негативной социальной санкции, чаще всего мы печалимся о потерях – потери благоприятных возможностей или выгод в результате собственных ошибок, непредвиденных обстоятельств или пренебрежения других людей. Печаль пассивна. В печали, замечает П. Экман, мы испытываем страдание. Это страдание вызвано не физической болью, а утратой, разочарованием или ощущением безнадежности. Страдание опечаленного человека может быть очень сильным, но и в своей предельно острой форме оно переносится легче, чем страдание, вызываемое страхом или стыдом. Мы можете испытывать печаль в течение длительного времени и оставаться живым и здоровым[482]482
  См.: Экман П. Указ. соч. С. 157.


[Закрыть].

Иное дело – стыд. Разработчик теории аффекта С. Томкине так образно описывает боль, испытываемую стыдящимся: «Хотя ужас обращается к жизни и смерти, а печаль окутывает мир покрывалом слез, стыд наносит самые глубокие раны сердцу. Страх и печаль причиняют боль, но эта боль внешняя, человек ощущает ее сквозь мягкий покров эго; стыд же приходит к нам как внутренняя мука (выделено мною. – М. Б.), как болезнь души»[483]483
  Цит. по: Изард К. Указ. соч. С. 343.


[Закрыть]. И только со временем боль прошлого стыда может утихнуть, и стыд постепенно преобразуется в печаль. Значит, стыд – не разновидность печали, но определенным образом с ней связан.

Теперь о страхе. Самой распространенной является точка зрения, согласно которой стыд является трансформированной в результате социализации биологической эмоцией страха за свое существование.

Страх, подобно гневу и печали, психологи относят к основным (базовым-элементарным), т. е. биологическим эмоциям, но при этом исследователи отмечают важную роль именно страха в жизни общества, в человеческой культуре, о чем пишет, например, М. И. Витковская: «Страх является непременным условием функционирования общественной системы. <…> Вся история человечества состоит из попыток обуздания, смягчения и преодоления страха. Он является степенью оценки угрозы, риска, выступает как ценностный синдром, убеждения или система убеждений, компонент мировоззрения. Переосмысление страха и источников опасности закрепляется в нормах и ценностях, отражается в культуре и закрепляется в архетипических структурах ментальности»[484]484
  Витковская М. И. Социальные страхи как предмет социологического исследования: автореф. дис… канд. социолог, наук: 22.00.01 ⁄ Витковская Мария Ивановна; Рос. ун-т дружбы народов (РУДН). М., 2006. Заключение. URL: http://www. dissercat.com>…strakhi-kak-predmet…issledovaniya (дата обращения: 04.02.2022).


[Закрыть]. Ю. В. Щербатых, подтверждая мысль о важной роли страха в жизни общества, отмечает, что «страх выступает регулятором агрессивности и служит утверждением социального порядка. Страх перед наказанием сдерживает проявления первичной биологической агрессии, а также удерживает многих граждан в рамках закона. Поведение человека, как любого живого существа, регулируется положительным и отрицательным подкреплением („кнут и пряник“), но если мы заглянем в уголовный кодекс, то увидим там только „кнут“. Даже в тех странах, где „правильное“ поведение давно уже вошло в плоть и кровь законопослушных граждан, страх перед наказанием по-прежнему остается важным сдерживающим фактором»[485]485
  Щербатых Ю. В. Указ. соч. С. 167.


[Закрыть].

Стыд затрагивает самые глубинные основы бытия индивида – подобно страху, охраняющему само существование индивида. Поэтому стыд чаще всего и рассматривают, как страх, охраняющий социальное существование индивида. А. Г. Круглов пишет: «Стыд – страх перед божеством (идолом) общего мнения, страх оказаться не в ладу с миром, причем приговор тебе выносит – имеет право выносить – только сам этот мир»[486]486
  Круглов А. Словарь. Психология и характерология понятий. М., 2003. URL: https://alkruglov.narod.ru>conshame.html (дата обращения: 04.02.2022).


[Закрыть]. Испытывающий страх съеживается, пытаясь остаться незамеченным, в своеобразном стремлении уменьшить площадь соприкосновения с «чужим», с «врагом». И в стыде человек мечтает «провалиться сквозь землю», т. е. не контактировать с тем, перед кем ему стыдно. И страх, и стыд – страсти, аффекты[487]487
  «Аффект, – согласно, например, курсу лекций по психологии В. Е. Столяренко и Л. Д. Столяренко, – наиболее мощная эмоциональная реакция; сильное, бурное и относительно кратковременное эмоциональное переживание, полностью захватывающее психику человека и предопределяющее единую реакцию на ситуацию в целом. <…> Эмоции, в отличие от аффектов, – более длительные состояния. Это реакция не только на совершившиеся события, но и на вероятные или вспоминаемые. Если аффекты возникают к концу действия и отражают суммарную итоговую оценку ситуации, то эмоции смешаются к началу действия и предвосхищают результат» (Столяренко В. Е., Столяренко Л. Д. Психология: краткий курс лекций. М., 2013. 5.9. Эмоции, чувства, настроения, аффекты, стрессы).


[Закрыть], захватывающие все существо индивида, принуждающие его испытывать себя. Они обладают одинаковой мощью воздействия на состояние индивида.

Чем же тогда отличаются переживания страха и стыда? Страх древнее, чем стыд. Он имеет еще биологические основы и присущ многим живым существам. Стыд – согласно теории К. Изарда – является базовой эмоцией, но он при этом не является врожденной и элементарной эмоцией. Стыд – более мучительное переживание, чем страх. Хотя страх и страдание, которое, подобно стыду, причиняют испытывающему его человеку боль, но эта боль смягчается самоанализом и самооправданием, а стыд переживается как внутреннее мучение, болезнь души. Безразлично, были ли причиной унижения и стыда чьи-то обидные насмешки или человек высмеял себя сам – в обоих случаях он чувствует себя потерпевшим поражение и не находит себе оправдания.

Кроме того, страх – в случае нарушения какой-либо социальной нормы – это ожидание наказания за нарушение, а стыд – ожидание факта обнаружения другими чего-либо недостойного в поступке или внешнем виде человека. И наказания за нарушение социальной нормы различны: в случае переживания страха человек ожидает различных видов телесных наказаний (от ограничения перемещений его тела в пространстве до физической смерти), а в случае стыда наказанием будут насмешки и презрительное отношение окружающих. Болезненные переживания, характеризующие стыд, «порождены неудачными попытками удержать „позитивное общественное внимание“. Они играют туже роль, что и чувство физической боли в отношении телесных повреждений (страх нередко является переживанием, связанным с ожиданием физической боли. – М. Б.). Они заставляют индивидов тщательно отслеживать угрозы своему имиджу и предотвращать возникновение травматических ситуаций в будущем. Можно сказать, что страх оказаться в положении, порождающем стыд, является одним из важных средств социального выживания»[488]488
  Этика: учебник для бакалавров ⁄ под общ. ред. А. А. Гусейнова. М., 2013. С. 254.


[Закрыть].

Важным отличием переживания страха от переживания стыда является еще и то, что для большинства видов страхов характерна ориентация на будущее – страх нередко определяют как ожидание зла. А в стыде происходит оборачивание к «прошлому», все содержание «после» определяется «до». Самое же важное отличие заключается в том, что страх – это отношение к чему-то (кому-то) враждебному, «чужому», тогда как стыд стоит на страже выполнения обязанностей перед «своими». Ценности того, кто применил какую-либо негативную санкцию (формальную или неформальную) в случае страха не принимаются индивидом. Н. А. Васильева в связи с этим пишет: «Страх – великий захватчик и стремится разложить дух побежденного. Он способен целиком завладеть сознанием личности, испортить отношения с окружающими. Поэтому следует изолировать его от других движений души. Не пытайся оправдать страх»[489]489
  Васильева Н. А. Феномен страха: онтологический статус и пути преодоления страха // МНКО. 2014. № 5 (48). С. 230. URL: https://cyberleninka.rU/article/n/ fenomen-straha-ontologicheskiy-status-i-puti-preodoleniya-straha (дата обращения: 04.02.2022).


[Закрыть].

А в случае стыда стыдящийся ценности стыдящего «освоил», и стыд – это признание правоты того, кто применил негативную санкцию в виде оскорбления, презрения, смеха и т. п. Однако, совершая постыдное деяние, индивид превращается в чужого для «своих», становится как бы «врагом» для них. «Свои» в ситуации стыда – сильные «враги», ибо правота в этом случае – на их стороне. Поэтому в переживании стыда как комплексе эмоций столь сильна эмоция страха – она связана со стремлением к бегству от сильного врага. Но при этом нельзя сказать, что стыд полностью сводится к страху и является его разновидностью.

Обида и тревога – основные (базовые-элементарные) эмоции? Какова их связь их со стыдом

Сравним теперь с гневом и стыдом обиду. Гнев «древнее», чем обида: «У младенцев в арсенале есть врожденное чувство гнева, а сложное чувство обиды им освоить еще предстоит. Обиду выучивают в возрасте обычно от 2 до 5 лет, шаблонно или творчески перенимая по образцам от других детей, иногда и более взрослых». Обида – составная эмоция (базовая-универсальная эмоция), о чем сообщает нам М. Зубакин: «Феноменологически обида включает базовые эмоции гнева, горя, стыда или вины. <…> В ситуации, которая вызывает обиду, гнев вызван фрустрацией. Человек не получил, что желал получить. Первая реакция на фрустрацию у взрослых и маленьких детей – гнев или ярость. В процессе жизни в социальной среде ребенок постепенно научается тому, что выражение гнева и ярости иногда приводит к нежелательным для него же последствиям. В припадке ярости ребенок может пораниться или получить травму. Кроме того, взрослые (родители, бабушки и дедушки, воспитатели) наказывают или не поощряют ребенка за частые вспышки гнева. Далеко не всегда – это физические наказания. Отвержение – прекращение контакта с ребенком, высказывание отвращения или презрения ребенку, осуждение поведения и самого ребенка – гораздо „эффективнее“. Такое „воспитание“ вызывает у ребенка вину и стыд, которые „блокируют“ гнев.» Происходит инверсия – переворачивание горячего, агрессивного и наступательного состояния в угнетающее, подавленное, депрессивное состояние с элементами стыда и самообвинения. Это состояние определяют как „обиду“ (выделено мною. – М. Б.)[490]490
  Зубакин М. Чувство обиды: инверсия гнева, печали и надежды // Психологи на bl7.ru. URL: http://www.bl 7.ru>article/289772/ (дата обращения: 11.03.2022).


[Закрыть].

Ю. М. Орлов также указывает на связь обиды с гневом: «Она, как всякое страдание, возбуждает защитные действия. Среди них наиболее древними защитами являются бегство и нападение с соответствующими эмоциями страха и гнева. <…> Но поскольку от обиды не убежишь, она со мной в моей душе, то остается только одно – нападение. Обида вызывает гнев. Когда я гневен, мне легче, так как психическая энергия при этом отнимается от обиды и сознание концентрируется в эмоции гнева. В гневе я перестаю переживать обиду. Ведь страдание обиды „тонкое“, в то время как гнев „работает“ в более грубой и древней части души, протекает по застарелым каналам поведения. Гнев переносится легче, чем обида. Гневу миллионы лет, он старше, а способность обижаться возникла лишь при моей индивидуальной жизни… Обиженные всегда злы и агрессивны… Я воздерживаюсь от явного нападения, но я нападаю на обидчика в уме»[491]491
  Орлов Ю. М. Обида. Вина. 4-е изд., испр. М., 2004. § Что происходит во мне, когда я обижаюсь?


[Закрыть].

Ю. М. Орлов перечисляет условия возникновения обиды: «Обижаются только на тех, кого любят. Если я вижу, что мой друг или любимый пренебрегает моими интересами, не держит слова или еще кое-что в этом роде, то я обижаюсь… Чтобы обижаться, нужно еще признавать обидчика подобным себе. Я не буду обижаться на глупого, или на человека, который сейчас не в своем уме… Следующим условием обиды является наличие устоявшихся отношений и каких-то соглашений, существующих явно или предполагаемые по умолчанию… Когда нет этих условий, то неподобающее поведение других, не любимых, нас просто возмущает, а не обижает; оно вызывает возмущение, негодование, а не обиду»[492]492
  Там же. § Условия возникновения обиды.


[Закрыть].

Таким образом, обида является своеобразным признанием в любви тому, на кого обижаются. Вот как об этом по-женски эмоционально пишет А. Дядчук: «В ней много энергии. И вся она направлена к другому человеку, к тому на которого я обижаюсь. В обиде слышится призыв о любви. Я хочу, чтобы он любил меня и любил именно так как я хочу. А он не делает этого. Я чувствую себя несчастной, обманутой, растоптанной. В обиде может быть много жалости к себе несчастной. Много от ощущения себя жертвой, жертвой этого плохого человека. Обида душит слезами, сковывает горло. Жалость к себе выплескивается слезами. Обида – это „плач по любви“»[493]493
  Дядчук А. Вина и обида. Обида и вина. Две стороны одной медали // Психологи на bl7.ru. URL: http://www.bl7.ru>blog/vina_i_obida/ (дата обращения: 04.02.2022).


[Закрыть].

Но стыд также является демонстрацией близости для стыдящегося того, перед кем он стыдится, так как перед чужим не стыдно, а потому самый «жгучий» стыд – перед любимым человеком. Все указанные Ю. М. Орловым условия возникновения обиды могут использоваться и для описания условий возникновения стыда. Однако стыд – в отличие от обиды – это моя реакция на мое же неподобающее поведение в отношении тех людей, чьим мнением я дорожу, а не на их неподобающее поведение в отношении меня.

Л. В. Карасев нашел интересный образ, выражающий соотношение обиды и стыда: «Обида – сестра стыда, но сестра сводная (выделено мною. – М. Б.). Она похожа на стыд и одновременно не похожа. Сила страдания, его боль в стыде и обиде вполне сравнимы, но при этом в одном случае мы не помышляем о сопротивлении, а в другом, напротив, все наше существо наполняется жаждой мести»[494]494
  Карасев Л. В. Указ. соч. С. 187.


[Закрыть]. Использованное здесь слово «сестра» (тем более «сводная») указывает на то, что между стыдом и обидой нет «кровного родства по прямой линии», т. е. стыд – не разновидность обиды, как и наоборот[495]495
  Сестры – даже полнородные и кровные – это все же непрямое родство, а кровное родство по прямой линии – прямая связь через рождение – это родители и дети.


[Закрыть]. Обида как эмоциональная реакция человека на несправедливое отношение к нему появляется тогда, когда задеваются честь и чувство собственного достоинства этого человека (и в этом обида похожа на стыд), когда человек сознает, что его унижают, но совершенно незаслуженно, т. е. обида – это послание «Ты не должен был со мной так поступать» (а вот в этом обида отличается от стыда «до наоборот»).

Обиженный либо полностью отрицает совершенное им зло, либо не признает значимости совершенного им зла, либо считает мнение другого о совершенном им поступке как зле неправильным или преувеличенным, и происходит это от того, что обиженный не принял мнение другого, не «освоил» его, не признал его в качестве легитимного, т. е. взгляд другого человека, пусть и близкого ему, вдруг стал взглядом «чужого», а, может быть, даже «врага». Это не обиженный – «чужой» для «своих» (что характерно для стыда), а «свои», обидевшие его, становятся для него «чужими» (даже если это – друг, возлюбленная, жена, мать и т. п.). Обидевшие близкие люди исключаются обиженным из круга «своих», перестают восприниматься им в качестве референтной группы. В этом обида родственна гневу. Но в «отличие от негодования, ярости, угрюмости и раздражения она таится внутри человека. Если она оказывается не затаенной, то это не обида»[496]496
  Далай-лама, Экман П. Мудрость Востока и Запада. Психология равновесия. СПб., 2011. 4. Гнев, обида и ненависть. § Родственники гнева.


[Закрыть]. Обида рождается от невозможности ответить обидчику сразу же, потому она и затаивается.

Теперь о тревоге. В повседневном знании имеется немало слов, близких по своему значению словам «страх» и «стыд» – «волнение», «беспокойство», «опасение», «тревога», «робость», «застенчивость», «стеснительность», «смущение», «боязнь», «испуг», «ужас». Часть из этих слов можно рассматривать как обозначения разных видов (уровней, степеней, модификаций) страха – чаще всего, слова «волнение», «беспокойство», «опасение», «тревога», «боязнь», «испуг», «ужас» понимаются как выражения разных модификаций страха, отличающиеся друг от друга по силе: если человек немного боится чего-либо, то возникают волнение, беспокойство, опасение. Усиление психологического дискомфорта порождает тревогу, дальнейшее усиление беспокойства, психологического дискомфорта приводит к переживаниям боязни, испуга, вплоть до чувства ужаса или кошмара. Таким образом, здесь различие между тревогой и видами страха лишь количественное.

Но есть точка зрения, согласно которой различие между страхом и тревогой не количественное, что «страх» – не родовое для «тревоги» понятие, т. е. переживания, выражаемые с помощью этих понятий, отличаются друг от друга принципиально – как по своим механизмам, так и по способу реализации. И. С. Кон отмечает, что есть исследователи, считающие тревожность родовым понятием, а страх, стыд и вину – его частными модальностями, трактуя страх как объективную, стыд – как социальную, вину – как моральную тревожность[497]497
  См.: Кон И. С. Моральное сознание личности и регулятивные механизмы культуры // Социальная психология личности. М., 1979. С. 103.


[Закрыть]. Одним из таких исследователей является М. Якоби. Он пишет, что кроме «острого переживания стыда…существуют смущающие переживания, которые вызывают чувство беспокойства. Я назвал это явление „тревогой стыда“, или беспокойством, связанным со стыдом, и обозначил им страх быть пристыженным за собственную вину, собственную небрежность, попадание в неловкую ситуацию, или „слишком строгий подход“ к другим»[498]498
  Якоби М. Указ. соч. С. 5, 14, 16.


[Закрыть]. Данный автор отмечает также, что «чувство тревоги есть основное, главенствующее переживание, а чувства вины и стыда – его производные. Вина и стыд являются аспектами многостороннего феномена тревоги. Что такое тревога? Насколько мы можем судить, тревога – изобретение природы, цель которого защитить жизнь. <…> Но функция человеческой тревоги состоит не только в том, чтобы обеспечивать наше конкретное, физическое выживание; она также возникает при угрозе для автономии эго и опасности потери самоконтроля… Чувство стыда может качественно отличаться от тревоги, но его также можно рассматривать как особенную форму тревоги (хм… качественно различные объекты разве могут быть родственными? – М. Б.). Заметьте, что тревога присутствует всякий раз, когда мы думаем о какой-нибудь ситуации, порождающей чувство стыда. <…> Дилемма тревоги стыда, таким образом, вращается вокруг вопроса: способен ли я оправдать ожидания других людей и свои собственные?»[499]499
  Там же. С. 16.


[Закрыть].

Но нам кажется, что при такой интерпретации термином «тревога стыда» следовало бы обозначать не сам стыд, а стыдливость – черту характера: чувство стыда возникает у человека при совершении им чего-то постыдного, позорного, а стыдливость – это настрой, установка не совершать таких поступков и готовность устыдиться за совершение таких поступков. Такая тревога действительно является реакцией на неопределенный сигнал (кто именно будет свидетелем свершения стыдливым позорного деяния, как будет он смотреть, по поводу чего будет разглядывать – все это неопределенно) и проецируется в будущее, являясь составным элементом стыдливости как стороны личности. Стыдливый тревожится, что он может оказаться в ситуации стыда, если рассматривающие его окружающие вдруг увидят нечто постыдное в действиях или облике стыдливого человека.

Более распространенной является точка зрения, согласно которой стыд является трансформированной в результате социализации биологической эмоцией страха (а не тревоги) за свое Я. Например, К. Изард считает, что первичная и самостоятельная эмоция – страх, а тревога – комбинация нескольких эмоций, одной из которых является страх, а другие – чувства печали, вины и стыда[500]500
  См.: Изард К. Указ. соч. С. 328.


[Закрыть], т. е. в отличие от М. Якоби данный автор не признает тревогу в качестве «изобретения природы», т. е. не признает ее основной (базовой-элементарной) эмоцией. Тревога – как и обида – составная эмоция (базовая-универсальная эмоция). И стыд – эмоция, производная от страха, а не тревоги. Доводом в пользу этой точки зрения будет факт того, что тревога – реакция на неопределенный, часто неизвестный сигнал, и источник тревоги часто не осознается или не поддается логическому объяснению, а источник страха, как правило, осознается человеком и носит вполне конкретный характер. И вот еще несколько доводов в подтверждение разделяемой нами точки зрения: 1) если тревога чаще возникает задолго до наступления опасности, то страх – при ее наступлении; 2) тревога чаще вызывает общее возбуждение организма, а страх тормозит деятельность; 3) тревога спроецирована в будущее, а источником страха является прошлый психотравмирующий опыт; 4) чувство страха обращено вовне, а чувство тревоги – внутрь; 5) есть предположение, что страх локализован в правом (эмоциональном) полушарии, а тревога определяется левой, рассудочной частью нашего мозга; 5) тревога носит социально обусловленный характер, а в основе страха лежат биологические реакции[501]501
  См.: Щербатых Ю. В. Психология страха: популярная энциклопедия. М., 2005. С. 71–72.


[Закрыть].

Итак, анализ аргументов «за» и против» идеи о том, что стыд – основная (первичная, базовая-элементарная эмоция) в смысле «врожденная эмоция» эту не подтверждает, а идея о стыде как базовой эмоции уже в смысле «базовой-универсальной эмоции» этим анализом подтверждается. Значит, стыд – не та эмоция, которая досталась нам от животных, но это – базовая эмоция в том смысле, что она универсальна для всех людей.

Б. В. Марков эту же точку зрения на стыд обнаруживает в рассуждениях Г. Плеснера: «Затруднения, возникающие при попытке выводить первичные чувства стыда из социальных отношений, заставляют искать его истоки в природе самого человека. По Г. Плесснеру, переживание стыда является универсальной антропологической константой, выражающей позициональность человека, раздвоенность его сознания[502]502
  Плеснер Г. Ступени органического и человек: введение в философскую антропологию. М., 2004. С. 251.


[Закрыть]. Чувство стыда присуще всем людям без исключения. Тот, у кого его нет, – это не человек (выделено мною. – М. Б.). Тезис о бесстыдстве примитивных народов, скорее всего, основан на мнении о превосходстве европейской культуры и использовался для оправдания колонизации. Трактовка стыда как антропологической константы наталкивается на представление об историчности и социально-культурной обусловленности человека, который не завершен природой, открыт для изменений. Именно это свойство ставится во главу угла современной антропологии»[503]503
  Марков Б. В. Аналитика вины, стыда и совести // Этическая мысль. 2020. № 1. С. 60. URL: http://www.cyberleninka.ru>…n/analitika-viny-styda-i-sovesti (дата обращения: 05.02.2022).


[Закрыть].

Таким образом, универсальность стыда как эмоции не говорит о его прирожденности человеку, о том, что он достался ему как биологическая особенность, но ставит вопрос об исторической и социально-культурной обусловленности этой эмоции – о том, что в социально-культурном развитии разных народов имеются какие-то общие черты, за счет которых и формируется у индивидов способность стыдиться. Универсальность стыда как эмоции говорит еще и об общих особенностях социализации людей разных эпох и культур.

Итак, согласимся с М. Якоби по поводу того, что «желание скрыть свой стыд – и тот факт, что вы стыдитесь, – является универсальной человеческой характеристикой», что «стыд и вина присущи всем людям (выделено мною. – М. Б.)»[504]504
  Якоби М. Указ. соч. С. 7.


[Закрыть]. Но будем строить анализ стыда на основе предположения о том, что стыд не заложен генетически в человеке[505]505
  М. Якоби, как юнгианский аналитик, естественно исходит из идеи, что «стыд и вина присущи всем людям и архетипически заложены в человеке. С глобальной перспективы, все люди созданы равными биологически и психологически, т. е. архетипически» (Якоби М. Указ. соч. С. 6). Как пишет С. Я. Сендерович:


[Закрыть].

Если как с обоснованием «божественной формы движения», так и с обоснованием социальной формы движения в качестве таких факторов, которые формируют «рельеф стыдесной земли», возникли серьезные проблемы, если обоснованность идеи о том, что биологическая форма движения является искомой нами «материнской породой» «стыдесной земли», также не подтвердилась, то нужно проанализировать обоснованность еще одного варианта ответа на вопрос, каковы основания бытия стыда, – варианта, согласно которому «человек стыдящийся» самоосновен. О том пишет и Б. В. Марков: «Затруднения, возникающие при попытке выводить первичные чувства стыда из социальных отношений, заставляют искать его истоки в природе самого человека»[506]506
  Марков Б. В. Антропология и социология стыда… С. 416.


[Закрыть]. Проверим!

«Сближение архетипа с инстинктами нелегкая идея. Инстинкты понимаются в психологии в рамках естественнонаучной концепции как биологически запрограммированный опыт поведения видов. Переход от поведения к содержаниям психики, к образам восприятия теряет под собой естественнонаучную почву. И все же Юнг смело настаивает на естественнонаучном, генетическом объяснении архетипа, хотя то, что он говорит по этому поводу, представляет собой скорее постулат, чем естественнонаучное объяснение… Юнг, впрочем, не отождествляет инстинкты и архетипы, он пытается ввести некоторое различение между ними путем сопоставления их психологических функций: если инстинкты определяют и регулируют наши сознательные действия, то архетипы, или первобытные образы ответственны за однообразие и регулярность наших восприятий, отличающихся иррациональностью… Юнг, однако, стремится не оборвать связь между инстинктом и архетипом. В виду этой задачи он определяет архетип как восприятие инстинктом самого себя» (Сендерович С. Ревизия юнговой теории архетипа И Логос. 1994. № 6. С. 156). А о наличии у человека инстинктов в связи с пониманием стыда уже говорилось выше.