Текст книги "Черные ангелы"

Глава 8
Инкубатор

– Какой… какой… какой… ты молодец… – задыхаясь от волнения, молвила Люся и чмокнула Луку в щеку.

Он полез обниматься. С минуту они предавались нежности, и даже возмущенное сопение Мирона не возымело действия.

Потом мы побежали дальше.

– Как?.. Как тебе удалось? – в который раз спрашивала Люся.

– Я сам не знаю, – ошарашенно отвечал Лука, не отлипая от нее и явно намереваясь получить следующий приз. – Я вдруг вспомнил коронный номер, который показывали в цирке. Там артист прыгал в бассейн глубиной по щиколотку.

Он чувствовал себя героем. И я понял: если бы Луке повезло меньше, то у него уже появились бы белые крылья и он летал бы, как черные ангелы, а так он остался в нашей компании и должен был рисковать жизнью, прячась от черных ангелов и хлыстов – не очень-то правильный выбор. Но времени на рассуждения не было, потому что наши преследователи тоже спустились на дно колодца и шлепали по воде где-то в отдалении.

– Молодец! – похвалил его на ходу Мирон. – Если выберемся, мы тебе наградим.

– Сплюнь! – воскликнула Люся. – А то сглазишь.

Как с ней мог целоваться брезгливый Лука – ведь от нее за версту, как от казармы, несло табаком. Потом я поймал себя на мысли, что просто ревную.

– Не сглазим, теперь не сглазим! – радостно отозвался Лука, воодушевленный своим подвигом.

Пожалуй, это было единственный раз, когда он проявил искренние чувства на людях. С его лица даже сползла всегдашняя маска раздражения. Один астроном не выразил неудовлетворения, потому что подозрительно долго молчал.

Мы завернули за угол и о чудо – увидели допотопный лифт с раздвигающимися дверями.

– Быстрее, быстрее! – торопил Лука, помогая втащить астронома, ноги которого не давали закрыть кабинку.

Мирон повозился с кнопками, и кабина толчками стала подниматься вверх. Тросы скрипели и пели. Было такое ощущение, что лифтом не пользовались лет сто. От стен шахты тянуло могильным холодом. Промелькнули тускло освещенные коридоры – первый, второй – на третьем десятке я сбился со счета. Астроном пришел в себя и пытался сказать что-то умное. В сумраке кабины его голова и руки светились все тем же мертвенным светом. Мирон встряхнул астронома, чтобы не отвлекал, и кабина остановилась. Люся нерешительно открыла двери. Перед нами был большой ярко освещенный зал, заполненный куколками черных ангелов, – они висели посекционно. Меня поразила могильная тишина. Звуки наших шагов эхом разносились во все стороны.

– Фи… – брезгливо произнесла Люся, – какие у них некрасивые и странные крылья…

Она притронулась к черной куколке, с одной стороны у которой рос горб. Трудно было себе вообразить, что это будущие крылья.

– Когда жуки созревают, то накачивают в крылья автоминальную жидкость, – объяснил Мирон, – и ткани расправляются.

В его голосе прозвучали странный нотки то ли нежности, то ли жестокости, и я подумал, что он теперь наполовину черный ангел, но тут же отбросил эту мысль.

– Улей надо разорить! – заявил Лука и дернул крайнюю куколку.

Она закачалась. Пространство наполнилось странным шумом – так шумит море в предвестии ураган. Мы замерли, пока шум не прекратился. Казалось, куколки с возмущением перешептываются. Люся фыркнула, как кошка:

– Тебе бы всех убивать!

Мирон сделал вид, что ничего не услышал. Что касается астронома, то его мнение мы не могли узнать, потому, израсходовав запас профессионального красноречия, он впал в странное оцепенение и покорно лежал у лифта, как связанная овца. Я не мог себе вообразить, что дело дойдет до убийства и стоит ли вообще это делать. Мы с Мироном углубились в ближайшую секцию. Картина была сюрреалистическая – огромное количество огромных куколок и еще более огромные тени от них рядами тянулись во все стороны. Я насчитал десять рядов по десять куколок в каждом – сотня, потом попытался определить количество секций. Но даже при таком хорошем освещении не увидел, где они заканчиваются. По моим прикидкам в инкубаторе было не меньше ста тысяч куколок. Мало того, снизу и сверху тоже находились секции. Прикрепленные на разных уровнях, куколки казались мумиями, однако, если приглядеться, то становилось ясно, что под хитиновыми панцирями пульсировала кровь. Одна из них находилась в стадии оживания, и следила за нами фасетчатыми глазами. В них застыл ужас. Несомненно, черный ангел услышал, что сказал Лука. Самое интересное заключалось в том, что куколка имела индивидуальные черты. По каким-то неуловимым признакам я узнал в ней Люду Ляшову – знакомая челка свешивалась на глаза.

Мирон открыл складной нож и подошел к ней.

– Не надо… – попросил я, схватив его за руку.

– Ты знаешь, что они с нашими делают?

– Нет, – признался я, полагая, что он этим и ограничится.

– Находят подходящие планеты и оккупируют.

– Не может быть, – сказал я, вспомнив, как дрался с черными жуками. – Они слишком слабы и нежны для этого.

Он покачал головой. Его глаза сделались больными, словно у голодного зверя.

– Они лишают нас человеческих качеств, делают насекомыми – тупыми, безмозглыми.

Я не успел возразить. Да и что было возражать. Похоже, он был прав.

– Не хочешь эту?! – он повернулся со злым выражением на лице и резанул сверху донизу куколку, висящую рядом.

Во все сторону брызнула кровь. Я отпрянул. На пол вывалились внутренности. Конечности застряли в оболочке. Куколка сразу стала походить на сморщенный воздушный шар.

– Их надо всех!.. – с этими словами Мирон стал кромсать и резать.

Запахло, как на бойне. Я попытался его остановить, обхватив сзади, но он оказался очень сильным, и с минуту мы боролись, натыкаясь и обрывая куколки.

Наконец он успокоился, тяжело дыша.

– Отпусти… – попросил.

– Это черные люди… – попытался я ему объяснить. Не знаю, понял ли он меня? – Мы уходим, мы уходим… – прошептал я, улыбаясь Ляшовой и пятясь, – уходим…

Признаться, мне было не по себе. Я только сейчас осознал, что база полна людей, выкраденных с Земли. То, что их переделали в жуков, лично для меня ничего не значило. Может быть, я просто не понимал проблемы?

В этот момент где-то в глубине станции появились странные звуки. Такие звуки предшествовали драке с черными ангелами на Ипподромным мостике и посещение шифоньера в Конногвардейском переулке. Несомненно, это были звуки копыт. К тому же ожил лифт. Надо было убираться. Вдруг раздался громкий крик и словно что-то упало – большое и тяжелое. Мирон оглянулся и со страшным лицом побежал впереди меня. Мы застали следующую картину. На решетчатом полу лежал Лука, а черный ангел, у которого на спине как-то нелепо торчали мягкими, белые крылья, душил его. Из разорванного хитинового покрова, застрявшего на теле ангела, вперемешку с кровью вытекала черная жидкость. Жидкий хитин быстро твердел на воздухе.

Мирон сшиб черного ангела ударом ножа. Но даже после этого они боролись, катаясь и оставляя кровавые следы на полу под куколками. Наверное, это оказался очень сильный ангел, потому что Мирон никак не мог справиться с ним, а мне не удавалось к ним подобраться, и только когда они выкатились в проход между секциями, я изо всех сил ударил ногой ангела по голове. Ангел издал странный звук: «Ух!» и сник. Мирон тут же свернул ему шею. Люся оказалась рядом. В глазах ее застыл ужас. У черного ангела были слишком жалкий вид, чтобы воспринимать его в качестве серьезного противника – тонкие, изящные ручки и длинная шея. Видно, отчаяние придало ему силы. А Мирон слишком ослаб за эти дни. Он сидел и кашлял, ощупывая горло. Потом полез куда-то под куколки, чтобы отыскать свой нож.

Но и после этого не успокоился. И если Лука просто обрывал и топтал куколок, то Мирон разошелся не на шутку. При этом он умудрялся ловко избегать моих объятий. Наконец-то я загнал его в угловую секцию.

– Пусти! Я их всех… – хрипел Мирон, – я их всех!..

Но не мог сделать и шага. Он явно выдохся, и у него болело ухо, потому что он все чаще держал голову, склонив набок.

– Хватит! – крикнул я. – Сюда жуки едут! Пора уходить!

Это его отрезвило. Он посмотрел на меня, как набедокуривший школьник.

– Тебе мало?.. – спросил он, – нас всех мало?!

– Послушай, – сказал я и подумал, что у него сейчас начнется истерика. – Они просыпаются!

В зале раздавался странный шелест – лопались хитиновые оболочки. Мирон оскалился. Было такое ощущение, что его разум помутился от ярости.

– Надо найти способ взорвать базу, – как можно спокойнее сказал я, и у меня мелькнула совершенно дикая мысль о диске-юле, который остался в мусорном ведре.

– Как?! – воскликнул он. – Голыми руками?

– Помнишь, свой диск? – спросил я.

– Ну? – посмотрел он на меня внимательно и сразу сообразил. – Он у тебя?

– Остался в квартире. Вот, что они искали.

– Кто?

– Хлысты.

– Бессмысленно, – сказал он.

– Но это единственный способ, – сказал я, почему-то подумав о петле времени.

– Что толку! – закричал Мирон. – Это игрушка! У нее не хватит мощности!

– Но надо попробовать!

Он махнул рукой, развернулся и пошел к нашим, не очень интересуясь, последую я ли за ним.

– Они хотели убить меня, – похвастался Лука, когда мы подошли, – но время сдвинулось…

– Что-то я не заметил, – буркнул Мирон, еще больше мрачнея и пряча окровавленный нож в карман.

Казалось, он протрезвел и старается не смотреть на куколок. Одежда обоих была выпачкана красно-черных пятнами, и Мирон брезгливо пялился на свой живот и руки.

– Всего на четверть секунды, но я успел отклониться… – объяснял Лука не без гордости. – Черт!.. А руки у него костлявые, как у смерти!

Мирон коротко хохотнул. Он ему не верил. Признаться, я тоже.

– Жук просто стал вылезать из оболочки, – спокойно сказала Люся. – А он, – она показала на Луку, – испугался.

– Ничего я не испугался! – возмутился Лука. – Сказано, он на меня напал.

– Да, ладно… – махнул рукой Мирон, – он еще не затвердел.

– Ну и бог с ним, – проворчал Лука, отворачиваясь от нас и распростертых тел. – Зато был скользким.

Он хоть и косвенно признал свою неправоту, но все равно не хотел соглашаться.

– Ничего не делать без команды! – Мирон повернулся к нему: – А то накличешь на всех беду!

– Они ведь тоже люди… – укоризненно сказала Люся.

– Защитница нашлась… – поворчал Лука, но не очень грубо.

– Ничего не защитница.

– А может, тебе все-таки кажется, – сказал Лука, не слушая ее. – Может, прошло больше времени. А ты не заметила.

– Чего не заметила? – стал злиться Мирон.

– Временного скачка! – пояснил Лука уперто.

Ему надо было оправдаться в своей трусости и в том, что по его вине куколки стали быстрее просыпаться.

– А… – протянул Мирон. – Тогда я ничего не понимаю. Ты заметил что-нибудь? – спросил он у меня.

– Нет, – сказал я и подумал, что куколки действительно могли быстрее созревать из-за сдвига времени.

– Я тоже.

– А ты?

– И я не заметила, – иронически ответила Люся, намекая, что Лука врет.

Лифт достиг дна колодца. Были слышно, как глубоко внизу открылись двери, и мне снова почудились звуки копыт. К ним добавилось бряцание оружием.

– Вы как хотите, – сказал я, приподнимая астронома, – а я ухожу.

Астроном открыл глаза и что-то промычал. Вид у него был очумелый. Если бы не его гениальные речи, то я бы решил, что передо мной обыкновенный дебил.

– Его надо оставить здесь! – вдруг заявил Лука, отталкивая меня.

– Вы… – пробормотал астроном, пытаясь отползти в сторону, в его глазах появилось упорство.

– Что? – с призрением на лице переспросил Лука. – Ты балласт, понял! Балласт!

– Вы не бросите меня? – наконец выговорил астроном, глядя на меня и Мирона. – Я смогу идти.

Он встал на корточки и попробовал выпрямиться. Его тут же повело в сторону, и он упал на бок. Вторую попытку ему не дала сделать Люся. Она бросилась к нему.

– Что же вы за люди?! – крикнула она, падая перед астрономом на колени. – Так мы уподобимся хлыстам!

– Они пытали меня, – простонал астроном в ее объятьях.

– Кто? – спросил, наклонившись, Мирон.

Хотя и так было ясно – конечно, черные ангелы.

– Хлысты…

– Постой, постой… – я присел рядом, и поймал на себе уничижительный взгляд Люси. В эту минуту она меня презирала. – Кто именно?

– Небритый человек с такими вот усиками…

– Акиндин? – удивился я и посмотрел на Мирона.

Наконец астроном сообщил что-то путное.

– Не знаю. Но ему очень хотелось знать, что происходит. При мне он убил ангелов, которые сопровождали меня.

– Понял? – спросил я у Мирона. – Кажется, рабы захватывают власть.

– Черт, – озадаченно потрогал ухо Мирон. – Я об этом не думал, но очень похоже. Элита хлыстов перехватила инициативу. Поэтому мы им и нужны живыми.

– Что ты имеешь ввиду?

– Люди с мозгами. Они не могут положиться на толпу. Им нужны думающие люди. Но для этого нас нужно сделать хлыстами.

– Ладно, все – сказал я, – потащили. Надоело выяснять отношения!

Астроном казался тяжелее обычного. Он попытался идти самостоятельно, но его качало, как пьяного. К тому же еще и стошнило одной желчью – хорошо еще до того, как я взвалил его себе на спину.

Куколки уже сновали повсюду. Одна из них попалась нам на пути. Она была маленькая и худенькая. Наверное, произошла из женщины. Брела, как сомнамбул, натыкаясь на препятствия. Но Лука не пожалел – столкнул ее через перила на нижний этаж.

И здесь Мирон в очередной раз удивил меня. Наш путь лежал между группой секций, которые были отделены от следующей группы узким длинным мостиком. Я тащил астронома следом за Лукой и Люсей и очень боялся поскользнуться на решетчатом полу и поэтому смотрел только под ноги. Далеко внизу сквозь переплетения коммуникационных труб и клубы пара пробивался свет. Так вот, когда я дошел до середины и решил поправить астронома на плече, Мирон уже стоял по другую сторону мостика. Сделать он это мог только перебежав по узкой балке, которая находилась справа от мостика. Подобное мог совершить только человек в стрессовой ситуации или не человек. Мне даже стало дурно от одной мысли, что Мирон мог упасть на нижнюю секцию, где уже бродили несколько сотен черных ангелов. Но он стоял и ждал, когда я подойду, чтобы взять у меня астронома. Его лицо имело виноватое выражение – большой рот расплылся в улыбке, а глаза просили прощение. Это меня успокоило – если Мирон улыбается, значит, он еще не черный ангел. И вообще, Мирон не особенно изменился с того момента, когда я встретил его у себя на квартире, где он ел ветчину, и с ним всегда было приятно общаться. Люся уже нашла путь и ждала нас у люка, за которым находился длинный наклонный туннель. Закрывая поворотный механизм, я заметил: десятки, сотни ангелов, как по команде, вылупились из своих оболочек и замирали, расправив крылья, встряхивали ими и пробовали взлететь. Некоторые из них уже кружились под потолком, а два или три, тяжело маневрируя, явно летели в нашу сторону. Их крылья показались мне похожими на крылья летучих мышей. Слава богу, что в руках у черных ангелов не было оружия. Потом я увидел то, что меня поразило больше всего: открылись лифты, из одного выскочили хлысты с автоматами, а из другого – черные ангелы с ах-пучами. Между ними произошла стычка. Хлыстам явно не поздоровилось. Ах-пучи были эффективнее автоматов.

* * *

– Понимаешь… – обронил он как бы случайно, передавая мне астронома, – здесь можно бродить вечно…

– И не найти портала?! – подсказал я.

Вот чего они с Люсей боялись. Я же боялся, что порталы на базе не работают точно так же, как и на Земле. Астроном снова рыгнул. Мирон произнес:

– Профессор, ты хотя бы сдерживался.

Астроном вымученно улыбнулся.

– Друзья, я вам по гроб обязан… – ему было неудобно лежать на моем жестком плече.

– Совершенно верно, – согласился Мирон.

В люк, который я заблокировал ключами от моей квартиры, засунув их в поворотный механизм, уже ломились. Лука косился, как сноровистая лошадь – кажется, он был в своей стихии. Где он этому – куражу – научился? – думал я.

Мы бежали и бежали: то карабкались по бесчисленным трапам, то, наоборот, обдирая кожу на руках и с колен, скользили куда-то вниз – все глубже и глубже, опускаясь во чрево базы. И казалось, этому конца-края не будет. К тому же астроном вообще потерял способность двигаться и висел на мне, как покойник. Меня так и подмывало бросить его где-нибудь под лестницей.

Преследователи безнадежно отстали. Было похоже на то, что они не знали системы лабиринтов.

В одном месте, когда я уже доходил от усталости, все замерли перед развилкой коридора. Я настолько отупел, что просто в кого-то ткнулся:

– Что случилось, чего ты ждешь? – спросил я у Мирона.

– Тихо… – ответил он и приложил палец к губам.

Из-за поворота вышел отряд черных ангелов – они куда-то спешили. Вид у жуков был озабоченный. Вслед за ними появились хлыстов – бодрых и свежих, совсем не походившие на тех хлыстов, которые бегали в городе. Мы перестали дышать. Мне показалось, что хлысты гонятся за черными ангелами. Потом донеслись глухие звуки выстрелов.

Теперь мы передвигались перебежками. Лабиринты туннелей напоминали муравьиные ходы. Кое-где пришлось ползти. Страшно хотелось есть, и я ни о чем больше не мог думать, как о еде.

Люся ждала нас у очередного поворота. Куда вел туннель и куда надо было сворачивать – вправо или налево, никто не знал. Я уже заметил: проблема заключалась не в нас и не в нашем желании спастись, а в мироустройстве пространства. Каким-то образом мы влияли на него. Стоило кому-то заикнуться, что портал должен быть где-то рядом, как вскоре туннель разветвлялся и справа или слева обязательно оказывалась дверь, на которой был значок портала, но которую мы не могли открыть. Хотя, возможно, это было просто совпадение.

– Кажется, я уже здесь был… – осторожно произнес Мирон. – Только я шел туда, – он махнул в ту сторону, откуда мы пришли. Помню, что туннель был наклонный, а на двери значок портала.

– Нам нельзя сюда… – Люся закусила губу.

Я прислонил астронома к стене. Он икнул и добавил:

– Я же говорил, портал…

– Заткнись! – сказал Лука.

По-моему, он всерьез невзлюбил бедного астронома.

– Но если был, значит, можно выйти, – сказал я.

Мирон глубоко вздохнул и взъерошил волосы. Он забыл. Я бы и сам запутался. Мне хотелось побыстрее куда-нибудь прийти и избавиться от тяжелой ноши.

– Назад мы не сможем вернуться. Здесь назад не возвращаются.

– Чего бояться?! – безапелляционно заявил Лука. Он взялся за ручку.

– Вместо того, чтобы спорить, идем лучше дальше, – предложила Люся. – По крайней мере, здесь светлее.

– Иногда коридор кончаются тупиком, – сказал Мирон, – иногда шахтой с автоматическим шлюзом.

– Почему со шлюзом? – икнув, удивился астроном, крутя головой.

– Отходы выбрасывать в космос.

– Чего думать! – Лука потянул дверь на себя.

Мы замолчали. Лука заглянул внутрь. Мне даже показалось, что он побледнел.

– Возьму и выйду!

Он пропал за дверью и через минуту высунулся:

– Портал!

* * *

Это была Земля.

Дом стоял в лощине за перелеском. За осинами блестела вода. Туманная дымка скрадывала горизонт.

Окрыленный подвигами, Лука сбегал на разведку и вернулся с радостной вестью, что-то жуя на ходу. Люся поморщилась, но ничего не сказала, хотя все были зверски голодны.

Нам с Мироном было не до выяснения отношений с Лукой – мы тащили астронома. Казалось, что в нем полтонны веса и что он специально подгибает колени, чтобы путаться в высокой изумрудной траве. При этом он пытался философствовать, но Мирон так его встряхивал, что у него клацали зубы, и он замолкал минут на пять. Потом все начиналось снова, похожее на бред:

– Вселенная… черти… красное смещение…

– Ради бога, заткнись! – увещевал его Мирон.

Кажется, он расстроился из-за того, что не пришлось ничего взрывать и никого уничтожать. Признаться, я и сам был в недоумении. Приключения кончились слишком внезапно, чтобы в это безоговорочно поверить.

Пару раз нам казалось, что мы слышим шелест крыльев. Высоко в небе я виднелась спутная струя – след реактивного самолета. Слава богу, подумал я, что мы дома. Теперь ни за что не сунусь ни в какой «зазор» между мирами. В прохладной низине, где тек ручей, мы устроили привал. Нам пришлось повозиться с упирающимся астрономом, потому что тому захотелось искупаться. Мирон для острастки дал ему по шее.

Вот после этого мы и увидели этот дом, увитый плющом. На коньке блестел золоченый петух. За лощиной темнела гора, поросшая еловым лесом.

– Что-то мне плохо, – сказал Мирон, присаживаясь.

– Ты потерял много крови.

– Ерунда. Бывало и хуже. Ты историю хорошо помнишь?

– Смотря какую? – Я пожал плечами. Смотря какую?

Он намеренно уходил от разговора о своем здоровье. На осоке сидела большая стрекоза. Ее прозрачные крылья переливались всеми цветами радуги.

– Тогда должен знать о том, что США перед самой войной были разоружены неизвестно кем.

– Ага! – глубокомысленно воскликнул я. – Уловил мысль.

Я вспомнил, что не ранее, как три дня назад об этом же говорил Леха. А может быть, уже и не три дня назад? Все смешалось.

– Но сейчас другая ситуация. Землю уже никто не опекает, – сказал Мирон и посмотрел в высокое небо, где плавал след от реактивного самолета.

– Ты думаешь, нам всем конец? – задал я риторический вопрос. – Что-то не верится.

– Не думаю, а уверен. Кто-то играет роль Бога. – Мирон осторожно потрогал свою голову. Повязка давно слетела, и кровь запеклась.

– Как это? – удивился Лука, а Люся с любопытством уставилась на Мирона.

Она лежала, оперевшись на руку, и Лука незаметно для всех нас заигрывал с ней, щекоча ей ухо травинкой.

– А вот так: долгие годы «они» наблюдали за нашим развитием, потом передрались из-за Земли, а те, кто выиграл, решили сделать ей кердык.

– Так не бывает! – заметила Люся, морщась от ухаживаний Луки.

– Бывает. – Мирон ничком лег в траву и раскинул руки. – Еще как бывает!

– Не очень логично, – заметил я, поглядывая вокруг.

Действительно, как-то не верилось, что грядет или уже где-то идет война.

Стрекоза насторожилась. Ей так же, как и нам, хотелось жить.

– Мне кажется, это «им» невыгодно, – сказала Люся.

– Не-а-а… – покачал головой Лука, маслеными глазами разглядывая ее, – не может быть. Не верю, чтобы кто-то во вселенском масштабе проявил враждебность.

– Почему бы и не враждебность? – возразил я, отрывая взгляд от стрекозы, – вдруг у них свои мотивы, опять же: черные ангелы, например, или те же самые хлысты. Зачем-то они их делают?

– У меня как-то не укладывается в голове, – произнесла Люся. – Какой-то детский, примитивный ужастик с чужими.

– А вдруг действительно! – вскричал Лука так, что Люся поморщилась.

– Да, нас учили, что мы одиноки, – пошевелился я.

Стрекоза внимательно разглядывала меня. Ее большие фасетчатые глаза казались бездонными.

– Учили-не учили, а надо признать, что нам помогают, но как бы в спешке, – сказал Мирон. – Такое впечатление, что у «них» нет другого выхода. – Он приподнялся и вопросительно посмотрел на меня.

– Помогают?! – переспросила Люся, но ей никто не ответил.

Неужели он говорит о черных ангелах и хлыстах? – думал я. Или для него все едино?

– У кого, у «них»? – спросил я, показывая рукой на окрестности.

Стрекоза вспорхнула и исчезла. Лука посмотрел на далекий лес и холм, над которым торчала крыша дома, а Люся поерзала, раскладывая на солнышке подмокшие сигареты.

– Ну, я не знаю, – уступил Мирон. – Но согласитесь, все было сделано с максимальной эффективностью.

– Кто «они»? – снова спросил я.

– Ну хорошие астросы, что ли, – неохотно пояснил Мирон, боясь насмешек и предлагая верить в то, во что и так все верили. – И тут бы начался обыкновенный земной бедлам: со всеми правительствами, все надо было согласовывать, со всеми надо было договариваться. На это ушла бы куча времени. Все равно кто-то остался бы обиженным. А так всех под одну гребенку, чтобы ни правых, ни левых, ни центристов. Ни Америк, ни Рассей. Взяли и захватили.

– Что-то очень сложно, – заметил Лука. – Не по-людски.

– А люди им теперь не нужны, – убежденно ответил Мирон.

Видать, они часто говорили на эту тему, потому что Люся только хмыкнула и принялась сворачивать козью ножку. Табак был сырой и плохо горел. Она закашлялась, но все равно продолжала сосредоточенно дымить, словно в этом заключался какой-то сокровенный смысл.

– Просто захватили планету, – через минуту сказал Мирон. – Оставили бы все так, как есть. Мы бы безропотно служили. Непонятно, зачем им нас переделывать?

– Как это зачем? – удивился Лука.

– Надо! – иронически произнес Мирон, поднимаясь.

Никому не хотелось верить в плохое, и мне тоже.

Мы впряглись в руки астронома, как в оглобли, и потащили. Тяжел был астроном, хотя и костляв, как старая лошадь. Наверное, он видел третий сон, потому что даже не открыл глаз.

Лука продолжал любезничал с Люсей. Пожелтевшая трава торчала между камнями, и дом практически был незаметен на фоне горы. Скат крыши упирался в гору. Калитка состояла из ржавой колючей проволоки и куска трубы. Мирон слегка толкнул ее ногой, и труба с лязгающим звуком упала на землю.

– А вдруг там кто-нибудь есть? – спросила Люся с упреком.

– Здесь сорок лет никого не было, – ответил Мирон, поднимаясь на крыльцо и возись с ржавым замком.

Как же Лука вошел? – удивился я. Еще я приметил за кустами сруб колодца. Откуда он знает о сорока годах и вообще о самом доме? – подумал я. И зачем он нас сюда притащил, если здесь сорок лет никого не было?

Мирон изменился, но я это не сразу понял. Это вообще сразу не понимаешь, потому что все происходит незаметно. А когда видишь, то уже поздно. В нем сработали заложенные облучением генетические механизмы, и он помнил то, что не должен был помнить. В таком виде обычные люди не могли существовать, это было нарушением законов природы. Человек без прошлого не имеет будущего.

– А это домик вахтавиков, я слышал о нем, – неизвестно кому пояснил Мирон. – Только не очень-то посидишь без еды.

Мы бросили астронома на крыльце – сил больше не было – ввалились в комнату и упали ничком на какие-то грязные матрасы.

– Как ты думаешь, где мы? – спросил Мирон через минуту.

– На Земле, – ответил я, с отвращением вдыхая прелый запах дома.

– Это ясно. А где именно?

– Понятия не имею.

– А ты заметил след от самолета?

– Заметил… – сказал я.

Действительно, длинное облако в небе очень походило на спутную струю от реактивного самолета, которую постепенно размывал ветер. Самого самолета мы не заметили.

В комнату влетела Люся с каким-то кульком в руках. Она высыпала содержимое прямо на матрас перед моим носом. Это оказались макароны – такие старые, что стали черными, к тому же внутри них была какая-то подозрительная паутина. Но все равно они показались нам восхитительными. Туда же в эту кучу она насыпала соли.

Следом за Люсей вошел Лука. По его обиженной физиономии можно было догадаться, что он попытался добиться от Люси взаимности за пачку макарон.

– Хотела сварить, но посуды нет, – посетовала Люся.

– И так сойдет, – похвалил Мирон, макая в соль и смачно хрустя макарониной.

Я тоже обмакнул макаронину в соль, и мне казалось, что это самой лучшей едой, которую я ел в жизни.

– Оставим профессору, – сказал Мирон, отодвигая в сторону несколько макаронин.

– Ешьте… ешьте… там еще есть… – заявил Лука постным голосом.

Похоже, с ним случился острый приступ альтруизма. Но с другой стороны, если бы он сам все слопал, то точно лопнул бы. Мирон хмыкнул, словно угадав мои мысли, но промолчал. После истории с куколками он вообще не замечал Луку. Я его понимал, потому что Лука надоел всем еще в редакции.

Я наелся и пошел осматривать дом. Он состоял из двух смежных комнат – большой и поменьше. В большой стоял продавленный диван, стена вдоль него была залапана сальными руками. На обоях – плесень, в углах черная паутина, окна мутные. Под потолком голая лампочка. Я щелкнул выключателем – она послушно загорелась.

В кухне, где кроме печки и облезлого шкафа, в котором Лука обнаружил продукты, грязного стола, рукомойника и колченогой табуретки больше ничего не было. Напоследок выглянул в окно: на лугу в низине, как бородавки, торчали стога сена.

– Слушай… – сказал я Мирону, вернувшись в комнату, – здесь кто-то живет…

Мирон заинтересовался и пошел посмотреть. Следом поднялась Люся. Когда она проходила мимо, я меня словно ударило током, и я невольно представил, что мы вдвоем в постели. Она словно угадала мои мысли, посмотрела на меня своими темными, как маслины, глазами и сказала, обращаясь к Мирону:

– Нашли место, где кормятся жуки?

Все так же не отрывая от меня взгляда, она тряхнула головой, и волосы упали на глаза, которые возбужденно заблестели.

– А что они могут есть? – спросил, оживившись, Мирон.

– Ведь они что-то едят? – снова спросила Люся.

– Должно быть, сено или траву, – предположил Мирон.

– Вот оно – сено и трава, – сказал я, показывая на лощину.

И наша мимолетная дуэль закончилась.

– Если мы нашли сено, значит, здесь должны быть черные ангелы.

Но я не успел договорить – Люся воскликнула:

– Я поняла, зачем косить сено в такой местности!

– Для жуков? – раздраженно обернулся Мирон.

Она снова сверкнула глазами:

– Для обычный коров!

– А где здесь коровы?

– Вон там на лугу.

Мы принялись разглядывать, но ничего похожего не увидели. Но Мирон все равно сказал:

– Точно, – и с облегчением вздохнул. – Я теперь всего боюсь.

Мы вернулись в маленькую комнату.

– Вставай, уходим, – Мирон беззлобно пнул Луку в бок.

– Никуда я не пойду, – проворчал он. – Чего ходить-то?!

– Ну и валяйся, – сказал Мирон.

– Может, выставить караул и поспать? – предложила Люся, поглядывая на меня очень странно.

В городе между нами давно бы начался бульварным романом, но здесь было не до любви, да и Лука активно протаптывал дорожку.

Мирон поморщился от головной боли. Я его понимал. Торчать в доме не было никакого резона, хотя место было удобное.

– Если мы каким-то чудесным образом вернулись на Землю… – сказал задумчиво Мирон.

По его тону была ясно, что он все еще сомневается.

– Разве это не Земля? – удивилась Люся. – Правда, растения совсем другие…

– Растения, свойственные средней полосе, – уточнил я. – У нас такие на Марсе растут.

– Вот именно, – сказал Мирон. – Что-то здесь не то, но что не пойму. – Зачем жукам косить сено на Земле?

Мы вышли на крыльцо, втащили астронома в дом и положили на матрасы. Он был похож на бревно. Даже глаза не открыл.

– Всем спать полчаса. Я подежурю, – сказал Мирон. – За одно подумаю.

Лука набивал брюхо макаронами – наверное, от жадности впрок. Я нашел старое одеяло и завалился в углу. Перед тем как уснуть, спросил:

– Сено кто косит?

– Крестьяне, – сонно отозвался Мирон.

– А-а-а… понятно… ты видел их?

– Слушай, – напоследок услышал я голос Мирона, который вернулся к старому разговору. – Должен быть еще кто-то, кто придумал эту базу и самих куколок… Не черные жуки же?!