Текст книги "Про драконов и людей"

– Но, видно, от судьбы не уйдешь, – посетовал уже изрядно размякший от вина монах. – Не буду говорить как и почему, но она таки привела меня в монастырь.

Монашеская жизнь пришлась Карджи по душе. Никаких забот и суеты, которыми полна мирская жизнь, и полная определённость до конца дней. Впрочем, прозвучало это из его уст не слишком убедительно.

Естественно, речь зашла и о драконе. Монах признался, что увидеть дракона – главная мечта его жизни.

– Но шансов на это нет никаких, – подвел черту Карджи. – Боюсь, он покинул нас навсегда.

– Надежда остаётся, – возразил я. – Мы же так и не знаем, кто он и откуда, поэтому не можем быть ни в чём уверены.

И я рассказал монаху всё, что мне было известно о драконе и тех версиях его происхождения, которые были озвучены учёными. Добавил, что мне самому кажется наиболее убедительным предположение Стивена Хокинга.

– Если «петля времени» существует, то самолёт снова может попасть в неё, и мы опять сможем увидеть дракона или кого-нибудь подобного.

– Вы – человек рационалистического мировоззрения, – подытожил мой рассказ Карджи. – Вам надо во всем разобраться, препарировать и разложить по полочкам. А мною движет вера. Мне достаточно только взглянуть на него хоть одним глазком. А кто он и откуда – неважно. Все мы создания Божьи.

– И всё же, – не отставал я от монаха, – что скажет об этом ваша вера?

– Знаете, – Карджи, впрочем, как и я, был уже совершенно пьян и говорил с трудом, запинаясь, – вы… учёные… вы жители материального мира и в нём… ищете свои смыслы. А вера имеет дело с явлениями нематериальными… с миром идей. Но кто сказал, что эти миры не пересекаются?

– Как это? – Пока я не понимал, к чему клонит монах.

– А так! Если кто-то может попасть к нам из параллельного мира… или из прошлого… то почему он не может попасть сюда… ну в материальный мир… из фантазии? А если кто-то на борту самолёта или ещё где… Если кто-то одержим своей идеей… и так верит и так хочет… чтобы эта его идея… ну обрела плоть и стала видна всем? Для всех? Вы об этом подумали? – Голова собеседника стала клониться на грудь, он проваливался в пьяный сон.

* * *

В этот момент самолёт резко накренился на правый борт. Я с тревогой взглянул в иллюминатор. Карджи очнулся и произнёс:

– Не беспокойтесь, всё нормально. Здесь двести семнадцатый меняет курс.

– Откуда вы знаете?

– Когда-то давно… в прошлой жизни… я был авиадиспетчером. – И монах заснул.

Тут портвейн одолел и меня, и я тоже провалился в сон. В этом сне я сидел возле круглого окна самолёта и через него смотрел, как снаружи резвится дракон. Дракон закладывал виражи и выделывал пируэты под неслышную музыку, будто танцовщик-виртуоз, парящий над помостом. Все три его морды светились лукавой улыбкой.

Разбудило меня спонтанное движение в кабине. Кто-то навалился мне на плечо, прильнув к иллюминатору. Сон слетел с меня, и, отодвинув этого кого-то, я выглянул в окно.

И увидел ЕГО.

Он был огромен. Он застилал половину неба. Он торжественно парил прямо перед моим окном, гордо подняв шеи и устремив невидимые взгляды всех трёх голов куда-то вперёд. Он как будто не замечал ни самолёт, ни нас, уставившихся на него из каждого иллюминатора. Невероятного размера крылья очень медленно и плавно поднимались и опускались. Огромный хвост слегка извивался в воздушном потоке. Чёрные чешуйки, напоминающие керамическую плитку, блестели на солнце, будто покрытые эмалью. Он был похож на инопланетный корабль из фантастических фильмов. Но он был живым! Дыхание жизни чувствовалось в каждом движении крыльев и хвоста, в подрагивании чешуек и повороте головы. Представьте себе живой межпланетный корабль – и вы поймёте, каким был этот дракон. Он был прекрасен!

Солнечный луч, отразившийся от его блестящей шкуры, ослепил меня, и я прикрыл глаза. А когда открыл снова, за окном никого не было. Я оглянулся: в кабине спали, будто ничего не происходило. Я устроился удобнее и заснул.

Проснулся уже на полосе в Сиднее. Голова гудела от похмелья. Быстро, не оглядываясь, я покинул самолёт, схватил такси и поехал в отель. Так я и не знаю, видел ли я дракона или это был лишь пьяный сон.

* * *

На этом стоило бы закончить этот рассказ. Но я не могу не поведать о том, что случилось с Ли Куаном. Это имя снова прозвучало в мировых новостях в связи с его загадочным исчезновением в ноябре 2018 года.

Сообщали вот что. После своей отставки пилот не долго боролся с захватившей его хандрой. Он отказался от сытой жизни пенсионера и развил деятельность, круто изменившую его жизнь.

Перво-наперво бывший пилот продал свою квартиру в Сингапуре, как известно, самом дорогом городе мира. Вырученных денег хватило, чтобы купить домик на Бали и еще кое-что. Этим кое-чем оказался списанный учебный самолет L-39 «Альбатрос» советско-чешского производства. На таких самолётах будущих военных лётчиков обучали фигурам высшего пилотажа. Его Ли Куан перегнал на Бали из Узбекистана, тщательно отремонтировал и получил лицензию пилота.

Затем он заключил контракт с аэропортом Денпасар и разместил в отелях острова рекламу: туристам, уставшим от пляжного безделья, предлагалось испытать незабываемые впечатления от полёта в кабине истребителя. Услуга стала пользоваться спросом: пять дней в неделю Ли Куан разгонял визжащих от страха обывателей до сумасшедших скоростей, делал мёртвые петли и бочки.

Но каждый вторник и пятницу (в прессе потом отметили, что именно в эти дни из Сингапура вылетал АР 217 с экипажем Ли Куана) ровно в полдень он садился за штурвал один и летел куда-то на юго-восток. Возвращался обычно часа через три и не в лучшем расположении духа.

Нет сомнения, что Ли Куан летал на встречу с драконом и что эта встреча никак не случалась. И вот однажды, 11 ноября 2018 года (наблюдатели также заметили, что именно в этот день годом ранее дракон появился впервые), самолёт Ли Куана не вернулся в Денпасар. Связь была отключена, радиомаяк не сработал, обломки самолёта найдены не были.

Что с ним случилось – упал ли он в океан, исчерпав горючее, или отказали двигатели, или отчаявшийся пилот сам бросил машину в пике – осталось неизвестным. Может быть, мы узнаем об этом позже, когда западное течение прибьёт крыло или часть обшивки L-39 к берегам Ириан-Джаи.

Но есть люди, которые, вопреки всем разумным доводам, верят: Ли Куан нашёл своего дракона и улетел с ним туда, где живут вольные летуны, где небо всегда ясное и горючее в баках не заканчивается никогда.

Почему верят? Не знаю. Просто верят – и всё.

Потому что несть числа чудес нежданных у небес обетованных…

мудрец и его дракон

Жили-были в одном тридесятом королевстве два мудреца. Одного звали Крабс, а другого Крепс.

Оба окончили Гарвард с отличием и овладели премудростями разных колдовских наук. Обоих бог не обделил быстрым и острым умом. Но характером они совсем разные были. Крабс, целеустремлённый и расчётливый, знал, чего от жизни хочет. А хотел он стать богатым и влиятельным при дворе Короля. А Крепс – натура увлекающаяся, ни одно дело толком до конца не доводил, быстро загорался и быстро же остывал, отвлёкшись на что-нибудь новенькое. Всё ему хотелось в жизни перепробовать и все удовольствия изведать.

И вот однажды призвал Король Крепса и Крабса к себе и такую речь держал: мол, поиздержалась королевская казна, нет в ней средств войну с соседями вести. Да и королевскую мантию соболиную моль поела, новую надо покупать. Стало быть, государству требуется золото, много золота, да взять его неоткуда, кроме как произвести алхимическим путём из коровьего навоза. Зря, что ли, мол, вас, мудрецов, в Гарварде учили на казённые деньги.

И велел он Крабсу и Крепсу отправляться домой и немедля начать золото из навоза делать. Зарплату обоим положил и фонды выделил на реактивы и расходные материалы. Должны они за десять лет наделать по три мешка золота каждый. Кто не справится – голова с плеч, а кто задание выполнит – тому орден, должность первого министра двора и Принцессу в жёны в придачу.

Принцесса тут же вертелась, маленькая девчонка с ободранными коленками и мокрым носом таскала большую куклу за волосы.

«На кой мне эта принцесса сдалась?» – подумал Крепс и решил, что, когда до дела дойдёт, он как-нибудь от женитьбы отбоярится – или геем прикинется, или сумасшедшим. А Крабс обрадовался. Это то что надо: и министром стать, и королевским зятем одновременно.

И пошли они золото из дерьма добывать. Крабс сначала рассчитал, что если по пять унций в день делать, то за десять лет три мешка для Короля получится и себе ещё мешок останется. И стал усердно этот план выполнять: по пять унций в день, с восьми до семнадцати, без обеда и выходных, отпуск только две недели да на Новый год три дня.

А Крепс – тот навалился на работу сразу, не спал, не ел, телевизор не включал, воз навоза извёл и за неделю фунт золота наделал. А потом ему скучно стало и захотелось с реактивами поэкспериментировать. А вдруг больше золота из фунта дерьма получится?

Чуть формулу изменил: добавил туда желчь летучей мыши, а слёзы девственницы, наоборот, исключил да ещё вместо веточки горного базилика две положил. И получилось у него не золото, а армянский коньяк «Ахтамар» двадцатилетней выдержки. Попробовал его Крепс, и так ему понравилось, что всю следующую неделю он не золото, а коньяк производил. Запасы на зиму делал.

Через неделю опомнился Крепс, вспомнил про палача и плаху, расстроился и от расстройства напился, благо конька вдоволь было. Протрезвев, схватился за работу и за три дня и три ночи ещё полфунта золота добыл. А на четвёртый день не выдержал и добавил в реактив щепотку толчёных сухих скорпионов. Вышел вместо золота неизвестный науке материал, прочный, как железо, тёплый, как дерево, и гибкий, как лоза. Сейчас бы мы назвали его металлопластиком.

Три дня Крепс думал, что же такое можно из него сделать полезного. И надумал. Сделал две плоские доски, с одной стороны концы загнул вверх, посередине прикрепил свои тёплые ботфорты – получились лыжи. Отправился Крепс в Синие горы на этих лыжах по снегу кататься. Очень он это дело полюбил.

Накатался Крепс вдоволь. Вернулся домой, глядит – а золота-то кот наплакал. Сильно от графика отстал, и надо что-то придумать, чтобы быстрее дело пошло. Может, древние мудрецы знали способ, чтобы сразу много золота наделать?

Пошёл тогда Крепс в королевскую библиотеку, в отдел древних рукописей. Взял там самый древний манускрипт, такой древний, что в руках рассыпается. Пришёл домой и стал читать. А там чего только не понаписано. И про рыцарей, и про принцесс, и про драконов, и про древних мудрецов, только про золото ни гу-гу. Зато так интересно, что Крепс три дня и три ночи читал, оторваться не мог.

* * *

Так прошло девять лет. Как один миг они пролетели. Призвал снова Король к себе Крепса и Крабса, узнать, как дела идут, и новые фонды выделить.

Явился Крепс ни жив ни мертв, с дрожью в ногах. У него к этому сроку и одного мешка золота не набралось.

А Крабс приехал – кум королю. В роскошной золочёной карете, влекомой восьмёркой отборных рысаков, с форейтором в ливрее на козлах. Сам как принц разодет: бархатный камзол, соболями отороченный, на ногах новенькие штиблеты лаковые без единого залома. Сразу видно: у него уже не только все три мешка золота под кроватью пылятся, срока ждут, но и ещё кое-что имеется.

Ждут Крепс и Крабс в королевской приемной аудиенции, друг на друга посматривают. И тут открылась дверь и вошла Принцесса.

Увидел её Крепс – и обомлел. За девять-то лет превратилась неказистая девчонка в первую что ни на есть раскрасавицу. Тонкий стан, королевская осанка, платье ослепительно белое, как вторая кожа, прилегает, благородная бледность в лице, волосы длинные, светлые на грудь волной ниспадают, полуулыбка тонких губ с ума сводит, а руки… а ножки… Крепс чуть чувств не лишился, дара речи – так точно.

Крабс же не растерялся и светский разговор завёл, о том о сём да ни о чём. Крепс так и не понял, о чём все же. Он только её видел, только её слышал: «Все хорошо…», «Благодарю…» Ну настоящая принцесса, от макушки до пяточек.

Одним словом, влюбился Крепс с первого взгляда, как мальчишка. Да он и был мальчишка, только слегка жизнью потёртый.

Сам не помнил, как ушёл из дворца. Был ли Король, говорил ли что – тоже не помнил. Даже плаха уже не пугала его: зачем нужна голова, если он не сможет любоваться красотой Принцессы. Только одна мысль в той голове свербела – как Принцессу завоевать.

По всему выходило: не видать Крепсу Принцессы как своих ушей. Да и самих ушей предстояло вскоре лишиться вместе с головою.

Но не таков был Крепс, чтобы ещё не снятую голову оплакивать. Заработала она на полную катушку, выход искать принялась. Всю ночь думал Крепс и вот что надумал. Чёрт с ним, с золотом. Всё равно ему Крабса не обогнать, если только чуда не случится. «Придёт срок – как-нибудь выкручусь, – решил Крепс. – А сейчас надо придумать, как Принцессу к себе расположить».

И вспомнил тут Крепс, что в древнем манускрипте было написано: если хочешь Принцессу в жёны получить, надо убить какую-то трёхголовую тварь, именуемую древними мудрецами драконом. Эти драконы, дескать, всегда у королевских дворцов ошиваются и в пищу употребляют почему-то исключительно невинных девиц. Как только всех девиц в округе дракон пожрёт, так настанет очередь принцессы. Тут надо дракона на бой вызвать и в схватке срубить ему все три башки, и дело в шляпе: Принцесса достанется спасителю.

* * *

Вспомнил это Крепс и обрадовался поначалу. Дело-то простое. Ради Принцессы он не одного, а десяток самых свирепых чудовищ голыми руками разорвёт. А нет – так всё одно пропадать. Но вот закавыка: где дракона-то взять? В этом королевстве их отродясь не водилось.

В Гарварде у Крепса по математике одни «пятёрки» были, вот он калькулятор взял и стал вычислять, какова вероятность встретить дракона, если каждый день возле дворца прогуливаться. По всему выходило, что вероятность – пятьдесят процентов. То есть либо дракон встретится, либо нет.

Утром встал Крепс с петухами, вооружился старинным мечом и отправился под дворцовые стены дежурить, дракона поджидать. Неделю вокруг дворца околачивался – а дракона нет как нет, проклятого. А время-то идёт, и час расплаты приближается. Понял Крепс, что наука тут бессильна, и решил прибегнуть к помощи сил иррациональных.

Отправился он к Синим горам, где в тёмной пещере жил, как гласила молва, могущественный колдун Трумп. Люди Трумпа побаивались: был он очень старый и очень вредный. К тому же страдал переменами настроения по причине застарелого алкоголизма.

По утрам с похмелья бывал Трумп сущим мизантропом, и тут ему лучше на глаза не попадаться: мог и заколдовать, в камень превратить. У него в пещере целая коллекция таких неудачливых окаменевших визитёров собралась. Но после первого-второго стакана Трумп добрел. Бывало, заставшего его в этот благословенный час и озолотит на радостях. К полудню колдун уже напивался в лоскуты и снова становился мрачным и подозрительным. Метал молнии в окрестные деревни, пускал реки вспять, бил градом посевы и, если кого видел поблизости – человека ли, зверя, – распылял на атомы к чёртовой матери.

Наутро всё повторялось. Опохмелившись, подобревший колдун даже угрызения совести испытывал и кое-кого из тех, кого накануне распылил, иногда обратно материализовывал. Если, конечно, мог вспомнить кого. Из-за пьянства у него память ослабела и руки тряслись, посему материализовывал неаккуратно, не всегда в первоначальном виде. Из-за этого окрестные жители имели облик причудливый: кто с тремя головами ходил, кто с крыльями вместо рук, а кто – и в совсем непотребном виде.

Ученые на радиацию зря грешили – это всё Трумповы проделки были. Один молодой пастух из местных, который чаще других колдуну под горячую руку попадался, кем только не перебывал: и коровой с пёсьей головой, и стариком-горбуном, и гоблином, а под конец заделался юной девицей-красавицей. Тут уж он от греха в город подался и там удачно замуж вышел за главного местного олигарха.

Обо всём этом прочитал Крепс в старинной книге.

* * *

И основательно к визиту подготовился. Нашёл в чулане бочонок «Ахтамара», который когда-то из дерьма сделал. За прошедшие годы коньяк ещё большую зрелость набрал и запах издавал божественный, настоящей амброзии.

Явился Крепс к пещере Трумпа ранним утром, когда тот ещё спал похмельным сном. Тихо-тихо расстелил белую скатёрку на камушке, на неё серебряный подносик поставил, налил коньяк в два гранёных стаканчика, стараясь не звякнуть, и о закуске не забыл: бутербродик с икоркой добавил. А сам за камнями спрятался.

Как только утренний ветерок нагнал в пещеру аромат «Ахтамара», проснулся Трумп, злой, как сам дьявол. Глаза слезятся, молнии в мозгу сверкают, вчерашний самогон на волю рвётся, а от желания кого-нибудь на атомы распылить аж руки покалывает. Вывалился Трумп из пещеры на свежий воздух и вдохнул полной грудью целебный запах Крепсова лекарства. Что было дальше – и так понятно. Два стаканчика «Ахтамара» доброй волной прошли по Трумпову телу и вытеснили из него на время всю злобу.

– Знаю, зачем пришёл ты ко мне, – сказал подобревший Трумп, обращаясь в сторону скалы, за которой прятался Крепс.

Тот поначалу испугался, но быстро сообразил, что Трумп на то и колдун, чтобы всё ведать, и вышел из укрытия.

– Здесь ты, мил человек, дракона не найдёшь, – продолжал Трумп. – Надо тебе в Параллельную Вселенную подаваться. Там этих тварей видимо-невидимо.

– А как же я туда попаду? – спросил Крепс.

– Да очень просто: сейчас я тебя распылю на атомы, а затем материализую уже прямо там. По-нашему, по-чародейски, называется это «нуль-переход».

«Ну уж нет», – подумал Крепс, вспомнив о злоключениях пастуха, а вслух спросил:

– А иначе нельзя?

– Есть и другой путь, – отвечал Трумп. – Но идти туда далеко.

– Ничего, дойду как-нибудь. Только я ж дороги не знаю!

– Это не беда. Есть у меня одна штучка волшебная. – И Трумп достал из кармана нечто похожее на клубок ниток. – Вот, смотри… GPS-навигатор называется. Мне его шурин, Великий колдун Прумт, из Пиндосии привёз. Меняю его на бутылку того волшебного напитка, что у тебя из кармана торчит.

– А как же им пользоваться?

– Да проще простого! Вот тут нажми и адрес скажи. Потом на землю брось – он сам тебя приведёт куда надо.

Отдал Крепс коньяк Трумпу, взял клубок и шепнул ему:

– Хочу туда, где драконы водятся.

Тут клубок сам из рук вывалился да и покатился по тропке вверх, прямо в сердце Синих гор.

Обернулся Крепс, чтоб с Трумпом попрощаться. Видит: тот уже коньяк прямо из горлышка хлещет. Поспешил тогда Крепс за клубком прочь, не дожидаясь, пока колдун молнии метать станет.

Катится клубок по тропе, Крепс за ним поспешает. А тропа все выше и выше забирается, ущелье всё глубже и глубже становится. Вот уже сомкнулись своды над головой у Крепса, и превратилось ущелье в узкий-узкий тёмный тоннель, где человек едва протиснется. Сначала двигался Крепс в рост, потом на четвереньках, а дальше уж и ползком. А клубок все катится вглубь. И когда подумал Крепс, что сейчас застрянет он здесь навсегда, как Винни-Пух в норе у Кролика, впереди свет показался.

* * *

Окончился тоннель узким лазом. Высунул из него голову Крепс и – обомлел от восторга. Перед ним расстилалась долина невиданной красоты, залитая солнцем, покрытая нежными травами и цветами. Но главное – в голубом-голубом небе летали, резвясь, десятки драконов, огромных, трёхголовых, самых что ни на есть настоящих. Они взмывали вверх, пикировали к земле, выделывали в небе замысловатые фигуры, время от времени изрыгая языки пламени и дыма.

Крепс вылез из норы, сжимая меч, и огляделся. Неподалеку он заметил в траве гигантское гнездо, наподобие птичьего, а на нём драконесса восседает, яйца высиживает. Яйца огромные, как три человеческие головы. А ещё заметил Крепс, что повсюду в траве что-то поблёскивает. Наклонился, пригляделся – мама дорогая! – да это же золото! Прямо на земле самородки валяются, большие и малые.

«Эх, – подумал Крепс, – жаль, мешок не захватил». Сразу прикинул, что за три ходки королевский план выполнит сполна.

«Но о золоте потом, – осадил он себя. – Сейчас первое дело – дракон».

Драконы были такими большими, страшными и ловкими, что всё предприятие сразу показалось Крепсу сомнительным. Но не это остановило его от того, чтобы тут же вызвать первое попавшееся чудовище на бой.

«Предположим, каким-то чудом я его одолею, – рассуждал Крепс, – так кто же мне поверит! Скажут, врун ты и аферист, и будут правы. Я бы сам в такое не поверил. Нет, – решил он, – дракона надо заманить в наш мир, к королевскому дворцу, и там уже завалить на глазах у Короля и Принцессы».

Но как это сделать? Не то что целый дракон, а одна его голова сквозь узкий проход не пролезет, как ни старайся! Совсем было пал духом Крепс, но тут ему в голову пришла прекрасная идея. Не зря все-таки он в Гарварде учился!

Улучив момент, когда драконесса, яйца высиживавшая, куда-то отлучилась по своим делам, Крепс быстро-быстро схватил одно из яиц и покатил его к тоннелю. Старинный меч пришлось бросить наземь. Огромное яйцо едва пролезло в тесный лаз. Толкая его перед собой, Крепс на ходу обдумывал детали своего хитроумного плана.

* * *

Итак, долго ли, коротко ли, но, приложив немало сил и ободрав изрядно коленки и локти о камни, докатил Крепс драконье яйцо до своего жилища. Теперь оставалось дождаться, пока вылупится из него и подрастёт дракончик. Из старинной книги Крепс узнал: нужен год, чтобы дракон достиг того размера и силы, когда с ним будет не зазорно вступить в поединок. «Как раз успею к дедлайну», – решил он. В Гарварде его и таким умным словам обучили.

Устроил Крепс для яйца мягкую подстилку из соломы, сам сверху уселся, как драконесса, и стал яйцо высиживать. Неделю сидел, почти не отлучаясь, и наконец почувствовал, как в яйце кто-то шевелится. Ещё ночь прошла, и раздалось из яйца постукивание: это дракончик наружу просился.

Слез Крепс с яйца и стал смотреть заворожённо, как сначала покрылось оно трещинами, потом кусочек скорлупы вылетел, и показалось из дыры что-то чёрное и острое, а потом и всё яйцо раскололось пополам, и предстали перед Крепсом три маленькие головки с невидящими глазами и хохолками на макушке на трёх тонких-тонких шейках. Вылез дракончик из скорлупы и тут же заорал, как и положено младенцам, да во все три глотки.

Засуетился Крепс: сначала обтёр малыша соломой, потом взял на руки, стал баюкать, как младенца. Тот тут же уснул, забавно причмокивая тремя парами губ. А Крепс смотрел на него и уже ясно понимал, что летит весь его хитрый план в тартарары. Ну не поднимется его рука убить это родившееся у него на глазах крохотное и такое трогательное существо, даже если оно вырастет в огромное чудовище.

Всю ночь не спал Крепс, переживал. Горе – не видать ему Принцессы! – перемежалось с любопытством. Вскакивал он каждые полчаса и бежал смотреть, как спит дракончик. А поутру тот проснулся – и Крепсу стало вовсе не до сна. Надо младенца кормить, а чем – один бог знает. Соорудил Крепс что-то наподобие соски, добыл козьего молока и с горем пополам накормил дракончика. И имя ему дал – Дракоша.

Растить дракона, скажу я вам, дело не из лёгких. У него три головы, и все есть хотят. Пока все три накормишь, первая уже снова молока просит. Да и убаюкать дракошку в три раза сложнее, чем человеческое дитя. Одну голову спать уложишь, а две другие хнычут или смеются и друг другу спать мешают. Совсем Крепс с ног сбился, похудел, осунулся, а про золото даже и думать забыл. Только по ночам, в короткие минуты отдыха, являлась ему в снах Принцесса.

Зато Дракоша рос не по дням, а по часам. Через три дня стал головы прямо держать, глазки раскрылись и начали всё вокруг разглядывать. Оказался дракончик любознательным, смышлёным и непоседливым. Вскоре он уже по всему дому ползал, перебирая перепончатыми лапками, и всюду норовил один из своих носов сунуть, а то и все три одновременно.

Месяца не прошло, а Дракоша уже выше Крепса вымахал. Драконьего языка, понятное дело, мудрец наш не знал, да и словаря в библиотеке не нашёл. Пришлось учить Дракошу человеческому. Тот оказался способным учеником. Ещё недавно, казалось, первый раз смог вымолвить по слогам «па-па» и вот уже не только болтает не переставая, но и грамоту освоил, читать начал. А Крепса называет не иначе как папаня.

Читал Дракоша почти беспрерывно. У них, драконов, это дело обычное. Пока одна голова ест или спит, а другая в окошко на птичек любуется, третья книжку читает. Потом меняются. Из-за этого драконы быстро учатся и вырастают хорошо образованными. За пару месяцев Дракоша всю Крепсову библиотеку освоил. Пришлось тому завести абонемент в королевской, чтобы домой для дракончика книжки таскать. Мало-помалу стал Дракоша для Крепса не только воспитанником, но и интересным собеседником.

* * *

И всё бы хорошо было, да срок королевский приближался неумолимо. А золота не только не прибавилось, но и убавилось изрядно. Растить дракона – дело затратное. Последние запасы пришлось потратить Крепсу, чтобы новый дом купить, – в старом Дракоша уже не помещался.

Поселились они в большом старинном доме в безлюдной местности у самых Синих гор. Поговаривали, что жил в нём раньше сам Великий колдун Прумт, пока в Пиндосию не эмигрировал. На двадцать вёрст вокруг ни деревни, ни хутора. Зато гуляй – не хочу, никто не потревожит и в обморок при виде трёхметрового чудища не хлопнется. Полгода уже Дракоше исполнилось, и до сих пор его никто, кроме Крепса, не видел.

Частенько гуляли они по окрестным лугам и приятные беседы вели. И вот в один прекрасный день Дракоша взлетел! А ведь никто его не учил – просто природа своё взяла. Невысоко, конечно, но взлетел! Шёл себе, слегка подпрыгивая, и вдруг рефлекторно крыльями взмахнул – и пролетел сразу саженей тридцать. И даже сам испугался. А Крепс так едва дара речи не лишился, когда огромное тело промелькнуло над его головой, размахивая перепончатыми крыльями.

С этого дня их жизнь изменилась. Целыми днями учился Дракоша летать, а Крепс помогал ему как мог теорией. Выписал себе книжек по баллистике, аэродинамике и пилотированию, вычисления делал, рассчитывал оптимальный режим полёта. Но и без всякой теории Дракоша уже вскоре фигуры высшего пилотажа научился выделывать. Летал он быстро-быстро, почти как истребитель F-15.

Как-то раз собрался Крепс в город – запасы пополнить да порасспросить обывателей, что нового при дворе. А может и Принцессу одним глазком увидеть. Идти далеко предстояло – три дня и три ночи.

– А давай-ка я тебя до города подброшу, – вдруг предложил Дракоша.

– Как это? – опешил Крепс.

– А так. Садись мне на спину – и полетим.

Такая мысль Крепсу и в голову не приходила. А ведь почему бы и не попробовать? Уселся он Дракоше между крыльев, крепко уцепился за среднюю шею – и полетели! Ужас и восторг охватили Крепса одновременно. Лететь было очень страшно. Но как хороша Земля с высоты птичьего, или точнее драконьего, полёта!

Летели высоко, за облаками, чтобы не пугать крестьян. Приземлились за лесом. Крепс свои дела в городе сделал – и в обратный путь. Всё путешествие заняло полдня.

С тех пор они всюду вместе летали. Крепс больше не пугался и мало-помалу научился управлять драконом, как заправский наездник. Приладил что-то типа сбруи, чтобы не свалиться на виражах. И даже сделали они как-то мёртвую петлю.

А чуть раньше ещё одно важное событие произошло: так же неожиданно, как летать, научился Дракоша огнём плеваться. Первый раз это тоже случайно вышло. Шли, разговаривали, и вдруг вылетела маленькая струйка пламени из пасти и едва не сожгла Крепсу волосы. Тут уж подошёл Крепс к делу со всей серьёзностью. Устроил полигон на лугу за домом и за неделю научил Дракошу прицельной стрельбе. Тот с пятидесяти саженей одним плевком куст поджигал, а Крепс тут же с ведром песка караулил, тушил.

* * *

И вот настало, как говорят в армии, время «Ч». В назначенный день оседлал Крепс Дракошу и полетели они ко дворцу. Прилетели затемно, никто их не видел. Дракоша остался на заднем дворе дожидаться, а Крепс отправился на королевский суд. Решил он, что сразу Королю в ноги бросится и во всем признается. Расскажет о Параллельной Вселенной, что золота там видимо-невидимо, и попросит руки Принцессы. И будь что будет.

Вскоре и Крабс приехал, ещё более, чем год назад, важный и холёный. А за ним слуги мешки с золотом тащат.

Тут и Король с Принцессой вошли. Она ещё краше стала, хотя краше уже, казалось, некуда. А лицо печальное. Видно, замуж-то ей не особо хочется. Тем более по принуждению. Крепс, как её увидел, снова онемел. Стоит столбом. Надо бы сразу в ноги броситься, пока Король не сообразил, что к чему, да ноги не слушаются.

Король сначала на Крабсово золото глянул и того одобрительно по пухлой щеке потрепал. Мол, молодец, зятёк потенциальный, не подкачал. А потом к Крепсу повернулся:

– Ну показывай, сколько золотишка намыл, мудрец.

Опомнился Крепс, бухнулся на колени перед Королём:

– Про золото потом скажу, Царь-батюшка. А сейчас позволь мне на Принцессе жениться. Не могу без неё жить, пропадаю. – И краем глаза заметил, что Принцесса печаль с лица убрала и на него посмотрела с некоторым интересом. Мол, отчаянный парень. И даже симпатичный.

А Король побагровел весь, ножками затопал и стражу кличет:

– Взять его, – кричит, – наглеца такого, и башку с плеч!

Набежала стража, схватила Крепса, плаху с топором тащат. Так бы и пропала Крепсова головушка, если бы не Дракоша. Тот под окнами сидел, всё слышал. Не понравилось ему, что какая-то мелюзга его папу обижает.

Вдруг возникли в трёх окнах дворца три драконьи башки и проревели хором человеческим голосом:

– А ну, болваны, не тронь папаню моего! – И для убедительности средняя голова плюнула в сторону стражников тоненькой струйкой огня.

Те алебарды побросали и разбежались в страхе кто куда. Король на пол сел. Одна Принцесса не испугалась, а рассмеялась и в ладоши захлопала. Видно, она тоже старинные книжки читала.

Крепс кинулся Короля-батюшку с пола поднимать, успокаивать. Мол, Дракоша не чудовище никакое, он домашний, интеллигентный и очень добрый. Читать умеет. Ручной вполне. И чтобы это продемонстрировать, даже сделал пару кругов на Дракошиной спине над дворцом.

Король за свою жизнь на реальной политике собаку съел. Поэтому, чуть придя в себя, вступил в переговоры. Золото Крепсу предложил и пост ректора университета, только бы он от претензий на Принцессу отказался.

Но тут вдруг вмешалась сама Принцесса. Хочу, говорит, за этого парня замуж, и всё тут. Оно и понятно. Во дворце ей скучно жилось: кругом одни напыщенные болваны, карьеристы. А тут является этакий сорвиголова, ничего не боится, на рожон лезет, да ещё и на драконе летает. Вот и вскружилась у барышни головушка.