Текст книги "Войны Митридата"

Армия Митридата

Если у какого-либо монарха возникает желание значительно увеличить свою территорию, то важнейшим инструментом в этом сложном деле является армия. Именно от её боевых качеств и подготовки командного состава зависит, будут ли успешными замыслы правителя или они потерпят полный крах. Поэтому, перед тем как рассмотреть ранние завоевания Митридата, есть смысл сказать несколько слов об армии Понта.

Армия Митридата была классической армией эллинистического типа, где мирно уживались македонская военная школа Александра Великого и местные воинские традиции. Но становым хребтом армии Понта, её наиболее боеспособными частями, были царская гвардия, подразделения фаланги и отряды тяжелой кавалерии. Остальные войска, представленные в основном местными ополчениями, собирались от случая к случаю и не обладали должной выучкой и дисциплиной. В преддверии военных кампаний базилевсы нанимали контингенты воинов-профессионалов.

Понтийская фаланга была обучена и снаряжена по македонскому образцу. Вооружение воина сариссофора (фалангита) было классическим для эпохи эллинизма: длинная пика – сарисса (от 3 до 5 м в длину), короткий меч ксифос, служивший как колющее оружие или изогнутый греческий меч копис, предназначенный исключительно для рубящих ударов. Из защитного вооружения воин носил шлем халкидского или фригийского типа, льняной панцирь и небольшой македонский щит, до 75 см в диаметре. Благодаря этому фалангит мог держать сариссу двумя руками.

Как известно, в состав армии Македонии эллинистического периода входили отряды отборной тяжелой пехоты – «медные щиты» (халкаспиды) и «белые щиты» (левкаспиды). Высочайшие боевые качества этих воинов были известны во всём античном мире, и после того как корпус прекратил своё существование, осталась традиция – по цвету щитов выделять элитные подразделения фаланги. Цари Понта пошли по этому же пути и создали собственные ударные подразделения, которые выделялись как уровнем подготовки, так и лучшим вооружением. К примеру, в состав фаланги входил отряд халкаспидов («медных щитов»). Об этом есть прямое свидетельство Плутарха в биографии Суллы, где он несколько раз упоминает это подразделение. При описании битвы при Херонее в 86 г. до н. э. мы встречаем информацию о том, что римский строй «был атакован Таксилом с его “медными щитами”». Вполне возможно, что эти элитные бойцы выполняли при Митридате функции гвардейцев.

В состав понтийской армии входили отряды гоплитов из тех греческих городов, которые находились в зависимости от Митридата, а также контингенты наемников, навербованных в различных регионах Причерноморья. Снаряжение греческих гоплитов было традиционным – шлем, панцирь, большой круглый щит, меч и копье. Шлемы были преимущественно аттического или халкидского типа, оставляющие лицо воина открытым. Панцири были льняные, склеенные из нескольких слоев ткани и иногда усиленные металлическими пластинами. Щиты были деревянные, обтянутые кожей и оббитые по краям металлической полосой. Будучи не менее одного метра в диаметре, такой щит служил надежной защитой воину, но поскольку весил около 10 кг, то в определенной степени сковывал его движения. Вооружен был гоплит копьем ксистоном от 2 до 3 м длиной и небольшим прямым мечом ксифосом.

Примечательно, что сведений о том, что воины из греческих городов Малой Азии и региона Понта Эвксинского использовали строй македонской фаланги, до нас не дошло. Скорее всего, они так и продолжали сражаться в строю классической греческой фаланги до 8 рядов в глубину.

Что же касается наемников, то мы видели на примере Дорилая Тактика, как базилевсы Понта вербовали их по всему эллинистическому востоку. Недаром стратег оказался на Крите, который испокон веков славился своими лучниками. Фракийцы и бастарны, умелые и бесстрашные бойцы, также в немалом количестве будут служить Митридату VI. Великолепную характеристику бастарном, как воинам, даёт Плутарх в биографии Эмилия Павла: «Все до одного наемники – люди, не умеющие ни пахать землю, ни плавать по морю, ни пасти скот, опытные в одном лишь деле и одном искусстве – сражаться и побеждать врага».

Тяжелая пехота фракийцев и бастарнов отличалась высокими боевыми качествами. Особенно страшны они были при первом натиске. Вооружены эти воины были либо махайрой – кривым серповидным мечом с лезвием на внутренней стороне клинка, либо фальксом – изогнутым мечом, чей длинный клинок по форме напоминал косу. Из защитного снаряжения фракийцы и бастарны носили шлемы фракийского или халкидского типа, поножи и щиты.

Заслуженной славой пользовалась и лёгкая фракийская пехота. Эти воины, быстрые и выносливые, были незаменимы во время боёв на пересеченной местности и в горах. Соответственной была и экипировка: «У фракийцев в походе на головах были лисьи шапки. На теле они носили хитоны, а поверх – пестрые бурнусы. На ногах и коленях у них были обмотки из оленьей шкуры. Вооружены они были дротиками, пращами и маленькими кинжалами» (Геродот).

Однако основная масса легковооружённых войск – лучники, пращники, метатели дротиков – набиралась в азиатских владениях Митридата. Это были выходцы из небогатых слоёв населения, в основном воины из горных племён. Причем чем больше будет расширяться держава Евпатора, тем больше различных племен и народов встанут под его знамена. Но об этом мы подробно поговорим, когда будем разбирать подготовку Митридата к войне с Римом.

Теперь несколько слов о кавалерии. Сведений о том, что македонская военная школа оказала какое-либо влияние на данный род войск в Понте, у нас нет. И если у Селевкидов существовала кавалерия гетайров, о чем упоминают античные авторы, то о существовании аналогичного подразделения в армии Митридата ничего не известно. Зато очень хорошо прослеживаются традиции Ахеменидов, потомком которых считал себя Евпатор. Именно такой подход к делу позволил понтийской коннице стать грозной и практически непобедимой силой. В кавалерии Митридата служило очень много выходцев из Каппадокии, Пафлагонии и Малой Армении. Заслуженной славой пользовались каппадокийские наездники, недаром Каппадокия переводится как «Страна прекрасных лошадей».

Традиционно, восточная кавалерия делилась на тяжеловооруженную и лёгкую. Наездники лёгкой кавалерии, вооружённые луками, дротиками и короткими копьями, выполняли функции разведчиков, совершали рейды по вражеским тылам, а также занимались охраной коммуникаций. Тяжёлая панцирная конница, где воины и кони были защищены пластинчатыми доспехами, служила для того, чтобы проломить вражеский строй на направлении главного удара и развить успех.

Удивительно, но в состав царской армии входили даже подразделения боевых колесниц с косами, которые к этому времени считались анахронизмом на поле боя. Уже во время походов Александра Македонского было ясно, что век колесниц давно прошел. Лишний раз это подтвердила битва при Магнесии в 190 г. до н. э., когда Антиох III Великий в последний раз встретился с римлянами на поле сражения. Тогда боевые колесницы принесли больше вреда, чем пользы. Но, тем не менее, в армии Понта они присутствовали, и здесь опять-таки можно говорить о сильных восточных традициях. Однако, как показало будущее, Митридат и его стратеги настолько умело использовали этот устаревший род войск, что причиняли противнику страшные потери.

Осадной техникой, а также наведением переправ и строительством мостов ведали царские инженеры. Но здесь обращаться к опыту Ахеменидов было бессмысленно. Для этого дела требовались профессионалы из другой военной школы, люди, которые могли использовать все достижения эллинистической военной мысли.

Владыка Понта прекрасно понимал, что для того, чтобы армия была боеспособной, нужны хорошие военные специалисты, поэтому и нанимал их по всему эллинскому миру. А когда представилась такая возможность, то пополнил ряды командного состава и римскими перебежчиками. «К специалистам обращались даже владыки варваров: Ганнибал призывал лакедемонянина Сосила, Митридат V и Митридат VI – Дорилая Тактика и его племянника Дорилая Младшего» (П. Левек). Страбон характеризует Дорилая Тактика как профессионала высочайшего уровня: «Дело в том, что Дорилай, один из “друзей” Митридата Евергета, был человеком опытным в искусстве тактики. Благодаря опытности в военном деле его посылали набирать наемников, ему часто приходилось посещать Грецию и Фракию; часто бывал он также у наемников с Крита».

Таким образом, мы видим, что в состав армии Понта входили отряды действительно высокопрофессиональных воинов, которые хорошо делали свою работу и получали за это деньги из царской казны. Наряду с постоянными воинскими контингентами они составляли костяк армии Митридата. Племянник Дорилая Тактика, которого тоже звали Дорилай, был молочным братом Евпатора, воспитывался вместе с царём и в дальнейшем занимал ответственные посты в армейском руководстве. Поэтому не случайно, что армия Понта стала самой грозной военной силой в Анатолии. Недаром в течение очень длительного времени Митридату удавалось выдерживать противостояние с римской военной машиной – лучшей военной организацией своего времени.

Опираясь на первоклассную армию, Евпатор переходит к активной внешней политике в регионе Понта Эвксинского. Что и было засвидетельствовано Юстином: «Когда же Митридат приступил к управлению государством, он с самого начала стал думать не о делах внутреннего управления, а об увеличении пределов своего царства». И первым шагом к созданию мощнейшей державы стало установление понтийского владычества над Таврикой и Колхидой.

Создание Черноморской державы (111–106 гг. до н. э.)

От Пантикапея до Херсонеса

В III в. до н. э. начинается длительная и кровопролитная война скифов против наступающих с востока племен сарматов. Скифы не устояли под вражеским натиском и были отброшены к низовьям Борисфена[10]10
  Борисфен – античное название Днепра.


[Закрыть] и в Таврику. Это радикально изменило ситуацию в регионе, поскольку теперь скифы оказались зажаты на достаточно узком пространстве. На их землях начинают строиться города и поселения. Согласно сообщению Страбона, эта градостроительная деятельность связана с именем царей Скилура и Палака. Говоря о землях скифов, географ отмечал, что там «есть также укрепления, которые построил Скилур и его сыновья. Эти укрепления – Палакий, Хаб и Неаполь».

Неаполь Скифский, руины которого находятся на территории современного Симферополя, был столицей позднескифского государства, которое Страбон называет Малой Скифией. В III–II вв. до н. э. город значительно расширяется, а вокруг него возводятся мощные крепостные стены, высотой до 8 м и толщиной до 6,5 м. Около городских ворот, недалеко от входа в царский дворец, возводится мавзолей предшественника Скилура, скифского царя Аргота. В большом строительстве, которое развернулось в Неаполе Скифском, значительная роль принадлежала эллинам. Об этом свидетельствуют постройки эллинистического типа на территории столицы, где были найдены греческие скульптуры и фрески. Культура Эллады начинает всё глубже проникать в высшие слои скифского общества. Что же касается правителей Малой Скифии, то они всё больше начинают подражать эллинистическим монархам.

Как видим, скифы обустраивались в Таврике надолго, возводя города и крепости, частично переходя к оседлому образу жизни. Однако для них это имело, как это не покажется странным, и негативные последствия. Дело в том, что военная доктрина скифов всегда подразумевала маневренную войну. Заманивание противника в глубину своей территории, изматывание нападениями мелких отрядов и сокрушительная атака всеми силами, когда враг измотан, – вот основы их стратегии и тактики. А теперь, у стиснутых в ограниченных пространствах Таврики и низовьях Борисфена скифов, такой возможности не было. Их правители не могли ответить врагам словами легендарного царя Иданфирса: «У нас ведь нет ни городов, ни обработанной земли. Мы не боимся их разорения и опустошения и поэтому не вступили в бой с вами немедленно» (Геродот). Вести маневренную войну стало невозможно ещё и потому, что скифы волей-неволей оказывались привязанными к своим городам. Но главной бедой оказалось то, что цари Малой Скифии никак не отреагировали на такое изменение ситуации и не проверили военную реформу. Мобильные отряды конных лучников так и остались главной ударной силой скифов. В противостоянии с сарматами, которые делали главную ставку на тяжёлую панцирную кавалерию, а конных стрелков использовали для прикрытия, такая тактика уже не срабатывала. Что же касается скифской пехоты, то её боевые качества всегда оставляли желать лучшего, и большой ошибкой скифских царей Скилура и Палака стало то, что они не уделили должного внимания этому роду войск.

Хотя действовали скифские цари с размахом. Во время раскопок в Неаполе Скифском было найдено посвящение Ахиллесу, которое сделал наварх Посидей. В тексте говорится о том, что, находясь на службе у скифского царя Скилура, Посидей, сын Посидея, одержал в морском бою победу над пиратами сатархами. Хотя казалось бы, что скифы и море понятия несовместимые. Поэтому можно говорить о том, что начавшееся возрождение Малой Скифии имело серьезные шансы на успех. Однако проблема заключалась в том, что, укрепившись в Таврике, скифские цари вынуждены были столкнуться с Боспорским царством и Херсонесом Таврическим. Именно взаимоотношения между этими тремя государствами и определили дальнейший ход событий в регионе.

* * *

В VI в. до н. э. на территории Керченского полуострова эллины из Ионической Греции основывают ряд колоний. Это прежде всего Пантикапей[11]11
  Современная Керчь.


[Закрыть], Нимфей, Мирмекий и Феодосия. На восточном берегу Керченского пролива, который в древности назывался Боспор Киммерийкий, строятся Фанагория и Гермонасса. Само описание пролива содержится в труде Страбона: «Неподалеку находится селение Патраей, от которого 130 стадий до селения Корокондамы. Последнее является концом так называемого Киммерийского Боспора. Так называется узкий пролив у входа в Меотиду[12]12
  Меотида – античное название Азовского моря.


[Закрыть]; он тянется от теснин между Ахиллеем и Мирмекием вплоть до Корокондамы и маленького селения по имени Акра, лежащего напротив в области пантикапейцев; Акра отделена от Корокондамы проливом в 70 стадий шириной. Ведь лед простирается также до этих пор, когда во время морозов Меотида замерзает, так что по льду можно ходить пешком. Повсюду в этом узком проходе есть удобные гавани».

Также географ рассказывает о том, почему пролив получил такое название: «Некогда киммерийцы властвовали на Боспоре. Поэтому целая часть пролива, простирающаяся до устья Меотиды, называется Киммерийским Боспором». Данный факт ученый эллин отметит ещё раз: «Некогда киммерийцы обладали могуществом на Боспоре, почему он и получил название Киммерийского Боспора. Киммерийцы – это племя, которое тревожило своими набегами жителей внутренней части страны на правой стороне Понта вплоть до Ионии. Однако скифы вытеснили их из этой области, а последних – греки, которые основали Пантикапей и прочие города на Боспоре». Примечательно, что на территории Боспорского царства находился и город с названием Киммерик, который являлся важным опорным пунктом в системе обороны страны на западных границах.

До определенного момента все основанные в этом регионе колонии существовали сами по себе, но возникшая угроза со стороны скифов вынудила эллинов объединиться. Столицей нового государственного образования стал Пантикапей. Однако скифская проблема была решена далеко не сразу. Степняки свободно разъезжали по землям Боспорского царства, причем не только летом, но и зимой. Мало того, своими набегами они умудрялись тревожить даже Фанагорию, невзирая на то что она находилась на восточном берегу пролива. А происходило это по одной простой причине – как мы помним, зимой пролив замерзал. Кроме Страбона об этом свидетельствует и Геродот, отмечая при этом факт миграции скифов на восток: «Море здесь и весь Боспор Киммерийский замерзают, так что скифы, живущие по эту сторону рва, выступают в поход по льду и на своих повозках переезжают на ту сторону до земли синдов».

Экстренная ситуация потребовала экстренных мер, и в 480 г. до н. э. власть в Пантикапее берут выходцы из Милета Археанактиды, представители знатного рода. Благодаря тому, что в их руках оказались ресурсы объединившихся полисов, Археанактиды сумели справиться с вторжениями скифов. На западных границах государства возводится укрепленная линия обороны, протянувшаяся от Меотиды до города Тиритака и вошедшая в историю под названием Тиритакского вала. Вокруг городов возводятся каменные стены, а с некоторыми местными племенами заключаются союзы и их воины в качестве наемников несут службу в боспорской армии.

После того как скифская угроза была ликвидирована, начинается быстрый экономический подъем страны. Появляется множество сельских поселений, где начинает активно развиваться виноградарство и хлебопашество, что в свою очередь служит толчком к развитию торговли. Главным товаром боспорских купцов и торговцев становится хлеб, а Боспорское царство в течение длительного времени будет главной житницей Эллады. Также процветает торговля с Ионической Грецией, Гераклеей Понтийской и Синопой. Примечательно, что Страбон четко делит Боспорское царство на две части – европейскую, которая находится на Керченском полуострове, и азиатскую, которая находится на Тамани. Вот что географ сообщает по данному поводу: «Все племена, подвластные властителям Боспора, называются боспоранами. Главным городом европейских боспоранов является Пантикапей, а азиатских – Фанагорий (потому что так называется этот город). Фанагория, по-видимому, является перевалочным пунктом для товаров, доставляемых из Меотиды и вышележащей варварской страны, а Пантикапей – для товаров, привозимых туда с моря».

В 438 г. до н. э. в Боспорском царстве происходит смена династии и вместо Археанактидов к власти приходят Спартокиды. В результате активной внешней политики им удается захватить Феодосию. Борьба за этот город была долгой и упорной (389–364 гг. до н. э.), поскольку на стороне Феодосии выступила Гераклея Понтийская. Сначала боспорский царь Сатир I потерпел в этом противостоянии поражение, но его преемник Левкон призвал на помощь скифов и одержал победу. Правители Боспора расширяют свои владения на Таманском полуострове, им удается захватить и земли вдоль восточного побережья Меотиды. Страбон сообщает, что именно эллины с Боспора основали город Танис, лежащий в устье одноименной реки[13]13
  Танис – античное название реки Дон.


[Закрыть]. Так же географ дает подробное описание земель, входящих в состав азиатского Боспора: «При въезде в Корокондамитиду находятся значительный город Фанагория, Кепы, Гермонасса и Апатур – святилище Афродиты. Фанагория и Кепы расположены на упомянутом острове при входе в озеро с левой стороны, а остальные города – за Гипанисом в Синдской области. В Синдской области есть место Горгиппия – царская столица синдов, недалеко от моря, а также Аборака».

Как видим, ситуация стабилизировалась, государство расширило свою территорию, укрепилось и в IV в. до н. э. достигает наивысшего расцвета. Однако потом положение дел заметно ухудшается. Связано это было прежде всего с тем, что начался планомерный натиск сарматов на запад. Скифы под их напором откатывались в Таврику и к Борисфену, поэтому правители Боспора стали ощущать натиск варваров на восточных границах государства.

Но помимо внешнеполитических проблем возникли проблемы экономические. Связано это было прежде всего с тем, что роль Боспора как главной хлебной житницы в Эгейском регионе снизилась, а на первое место вышел Египет Птолемеев. Главный торговый партнер Пантикапея – Афины – медленно приходит в упадок.

И наконец, в стране начинаются внутренние неурядицы. В 310 г. до н. э. вспыхнула борьба за власть между сыновьями царя Перисада I – Сатиром и Пританом, с одной стороны, и Эвмелом – с другой. Первых поддержат скифы, второго – сарматы. Победителем в этой схватке выйдет Эвмел, но его правление продлится недолго.

К этому времени у правителей Боспора установились со скифами вполне дружеские отношения, можно даже сказать союзнические. С одной стороны, это объяснялось тем, что у тех и других был один общий враг – сарматы. И если скифы сражались с ними на левобережье Днепра, то боспорские цари вели против сарматов боевые действия в Прикубанье. Защита своих владений на востоке была для них важнейшей задачей, поскольку Фанагория, Гермонасса и Горгиппия своим богатством привлекали варваров. Кроме войны с сарматами боспорская армия и флот вели боевые действия против племен зигов, ахейцев (не путать с ахейцами Балканской Греции) и гениохов, которые проживали вдоль Кавказского побережья и терроризировали весь регион своими пиратскими набегами. Интересную информацию об ахейцах и гениохах сообщает Страбон, поскольку считает, что их предки были выходцами из Эллады: «Как говорят, эту Ахею заселили фтиотийские ахейцы из войска Иасона, а лаконцы поселились в Гениохии; предводителями последних были Крекаси Амфистрат – возницы Диоскуров; по всей вероятности, гениохи[14]14
  Гениохи – возницы.


[Закрыть] получили свое имя от них». Но главным врагом Боспора были именно сарматы.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что между Неаполем Скифским и Пантикапеем установилось взаимопонимание. Скифы помогали своим соседям войсками, а правители Боспора с удовольствием принимали к себе на службу воинственных скифских аристократов, которые со временем входили в состав правящей элиты. Многие простые скифы переходили к оседлой жизни на территории соседней страны и обзаводились собственным хозяйством. Ярким примером того, как скифы помогали своим соседям, является война Боспорского царства с Гераклеей Понтийской за Феодосию. Согласно сообщению Поллиэна, царь Левкон I использовал войска союзников в качестве заградительных отрядов, поставив скифских лучников позади строя боспорских гоплитов и приказав убивать всех отступающих. Как видим, скифам Левкон доверял гораздо больше, чем собственным войскам. Да и в битве на реке Фат в 310 г. до н. э., когда сарматы поддержали претендента на трон в Пантикапее, скифы выступили на стороне законного правителя.

Как видим, сотрудничество было взаимовыгодным.

Однако это касалось дел внешнеполитических, во внутренних же делах на Боспоре Киммерийском царил полный разброд и шатание. Царь Перисад V, несмотря на поддержку скифов, не смог остановить натиск варваров на восточные границы Боспорского царства, чем вызвал всеобщее недовольство в стране. К тому же к кризису внешнему добавился кризис династический. Поскольку у царя не было наследника, то вопрос о том, кто сядет на трон в Пантикапее после смерти Перисада, приобретал важнейшее значение. И здесь мнения представителей правящей элиты расходились радикально.

Военная аристократия, которая в основном была представлена скифами, предлагала надеть царскую диадему либо на одного из её представителей, либо на одного из сыновей скифского царя Скилура и тем самым ещё больше содействовать сближению Малой Скифии и Боспорского царства. Но не меньшее количество знати стояло за то, чтобы передать власть над страной Митридату Евпатору. В этом случае армия Понта сумела бы защитить Боспор от варварских набегов, а царский флот покончил бы с пиратством в регионе, поскольку оно стало приобретать поистине катастрофические размеры.

Проживающие к югу от Горгиппии[15]15
  Современная Анапа.


[Закрыть] племена ахейцев, зигов и гениохов на небольших лёгких судах, которые назывались «камары», совершали разбойничьи набеги вдоль всего побережья Кавказа, грабя не только купеческие суда, но и приморские районы. Достоин внимания тот факт, что в доле с пиратами находились и некоторые представители властей Боспорского царства, о чем есть недвусмысленное свидетельство Страбона. «Снаряжая флотилии таких “камар” и нападая то на купеческие корабли, то даже на какую-нибудь страну или город, они господствовали на море. Иногда им помогают даже жители Боспора, предоставляя свои корабельные стоянки, рынок для сбыта добычи». Поэтому борьба с пиратством со стороны боспорского правительства выглядела войной с ветряными мельницами. Другое дело, если бы этой проблемой занялся Митридат…

Стране требовалась серьезная встряска, а Евпатор был тем человеком, который мог это сделать.

* * *

Богат и славен город Херсонес Таврический, один из главных центров эллинов в Северном Причерноморье. Вся западная Таврика находится под его властью, предприимчивые купцы торгуют с окрестными народами, далекими Афинами и городами Малой Азии, а храбрые гоплиты надежно охраняют покой и мирный сон граждан. Начиналось же всё достаточно банально и буднично.

В эпоху Великой греческой колонизации, в 560 г. до н. э. выходцами из города Мегара, расположенного на берегу Саронического залива в Балканской Греции, была основана колония Гераклея. Поскольку она строилась на южном берегу Понта Эвксинского, то и получила название Гераклея Понтийская. Со временем город стал крупнейшим торговым центром в регионе, куда стекались товары из Эллады и Малой Азии, а уже оттуда они попадали в Северное Причерноморье. Со временем интерес гераклеотов к этим землям усилился, и, как следствие, в 422 г. до н. э. они выводят в Таврику свою колонию Херсонес. Поскольку город с таким названием уже существовал (Херсонес Фракийский), то новый город по своему местоположению стал называться Херсонес Таврический.

Построен он был на Гераклейском полуострове и с самого основания, будучи ещё совсем маленьким городком, был вынужден бороться за свое существование с местными племенами тавров. Борьба шла с переменным успехом, но херсонеситы постепенно расширяли свою территорию, вытесняя противника в горы. В полисе постепенно развивается экономика, что в свою очередь начинает оказывать влияние на внешнюю политику Херсонеса. К концу IV в. до н. э. это уже сильное и стабильное государство, значительно расширившее свои владения за счет земель на северо-западе Таврики.

Именно III – II вв. до н. э. являются временем расцвета города. Территория самого Херсонеса в это время существенно увеличивается, а городская планировка перестраивается по Гипподамовой системе. Строятся монетный двор, мастерские по производству керамики, театр. Одновременно со стороны суши Херсонес обносят новыми стенами с башнями, и город превращается в неприступную крепость.

Херсонеситы продолжают захватывать новые земли. Их власть признают крепости Керкентида[16]16
  Современная Евпатория.


[Закрыть] и Калос Лимен[17]17
  Находился в районе современного Черноморска.


[Закрыть] (эллины иногда называли Прекрасная гавань). На новых землях активно развивается хлебопашество, разводятся виноградники, появляются винодельни. Вино, наравне с торговлей хлебом и соленой рыбой, становится одним из главных источников Херсонеса. Об этом нам сообщает Полибий: «Так, прилегающие к Понту страны доставляют нам из предметов необходимости скот и огромное множество рабов, бесспорно превосходнейших; из предметов роскоши они же доставляют нам в изобилии мед, воск и соленую рыбу. От избытка наших стран те народы получают оливковое масло и всякого рода вино; хлебом они обмениваются с нами, то доставляя его нам, когда нужно, то получая от нас». Страбон также заостряет внимание на торговле хлебом и рыбой: «Кроме гористой приморской области, простирающейся до Феодосии, весь остальной Херсонес представляет равнину и плодороден, особенно богат он хлебом. Во всяком случае, поле, вспаханное первым попавшимся лемехом, приносит урожай в 30 мер… И в прежние времена отсюда доставлялся хлеб греками, так же как вывозилась соленая рыба из рыбных промыслов озера». Как видим, город становится важнейшим торговым пунктом в регионе Понта Эвксинского.

До поры до времени Херсонес обеспечивал хлебом не только жителей города, значительное количество зерна шло на продажу. Здесь главным торговым партнером херсонеситов были Афины. Недаром афиняне всегда очень трепетно относились к проблеме проливов, соединяющих Понт Эвксинский с Эгейским морем, поскольку именно этим путем везли в город хлеб из Северного Причерноморья. Правда, со временем Афины пришли в упадок, но торговцы из Херсонеса быстро сориентировались в ситуации и перенаправили свои усилия на торговлю с Родосом и Малой Азией.

Однако растущее благосостояние города вызывало зависть у соседей, среди которых было немало охотников до чужого добра. Это были прежде всего скифы и тавры. И если с таврами гражданское ополчение справлялось весьма успешно, то против скифов шансов у эллинов не было. Примерно с III в. до н. э. натиск скифов на город усиливается, и с этого времени самым тесным образом переплетаются судьбы Херсонеса, Боспорского царства и Малой Скифии. В итоге, между этими государствами завязывается такой тугой узел противоречий, что разрубить его можно только мечом.

* * *

Взаимоотношения между Малой Скифией и Херсонесом складывались иначе, чем между Боспорским царством и скифами. Наступление степняков на полис, которое гражданское ополчение было не в силах остановить, вызвало в городе самую настоящую панику. Херсонеситы ринулись искать себе могущественного союзника, и, как им показалось, нашли. Это были сарматы, кровные враги скифов. Царица Амага благосклонно отнеслась к просьбе эллинов. Поллиэн рассказывает, что «херсонеситы, жившие на Таврике, терпя бедствия от царя находившихся поблизости скифов, попросили у неё права стать союзниками». Далее историк сообщает о том, что царица сарматов Амага написала письмо скифскому царю, «приказав удерживаться от нападений на Херсонес». Но в Неаполе Скифском предупреждению не вняли, за что и поплатились.

Во главе конного отряда Амага внезапно напала на ставку скифского царя и учинила там жестокую резню. В живых остался только наследник трона, которого пощадила Амага. Согласно Поллиэну, царица «вернула землю херсонеситам, сыну же убитого вручила царство, повелев править справедливо и удерживаться от нападений на живущих по соседству эллинов и варваров, видя кончину своего отца». Скорее всего, этим самым наследником оказался Аргот, отец легендарного царя Скилура, возродившего Малую Скифию.

Казалось, что своих целей эллины достигли. Но союз с сарматами оказался недолговечным, и херсонеситам срочно пришлось искать себе нового покровителя. В этот раз им стал царь Понта Фарнак I, дед Митридата Евпатора. В 179 г. до н. э. между базилевсом и Херсонесом был заключен договор. Мраморная плита, на которой он был высечен, была найдена в 1908 г. при раскопках древнего города. Обязательства Фарнака сводились к следующему: «Я всегда буду другом херсонесцам и, если соседние варвары выступят походом на Херсонес или на подвластную херсонесцам страну, или будут обижать херсонесцев, и они призовут меня, буду помогать им, поскольку будет у меня время, и не замыслю зла против херсонесцев никоим образом, и не пойду походом на Херсонес, не подниму оружия против херсонесцев и не совершу против херсонесцев ничего такого, что могло бы повредить народу херсонесскому, но буду содействовать охране его демократии по мере возможности, пока они останутся верными дружбе со мной».