Текст книги "10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров"

Супрасльская летопись конкретно называет причину, по которой дружина вступила в конфликт с князем, и почему Игорь в итоге пошёл грабить именно древлян.

«Яко Свинтель издобылся всего, a мы не тако; ныне поиди на древляны и взложи на них дань».

Что можно сказать про этих парней? Красавцы!

Гридни заявляют своему вождю открытым текстом – у них больше, чем у нас.

Обидно. Завидно.

Ладно бы позавидовали тому, чего у них самих нет, так они завидуют из-за того, что у кого-то просто больше, чем у них! Это уже не жадность, это алчность, застилающая пеленой глаза и мешающая по ночам спать спокойно.

Какое уж тут «где твоя, князь, голова ляжет, там и свои сложим»!

Дружина даже указывает князю, на кого идти. И выбор этот не является случайностью, поскольку древлянская дань принадлежит Свенельду, и, подбивая Игоря идти к древлянам, княжие мужи сознательно провоцируют его на конфликт с могущественным и верным князю воеводой. А это уже не шутки, после такого похода может полыхнуть внутренняя распря, поскольку Свенельд тоже не голубь мира и пример целомудренной кротости, он может за такое покушение на свою собственность и ответить.

Понимали ли всё это люди князя?

Прекрасно понимали. Пока игоревым мужам хотелось лишь «восстановить справедливость» в той форме, в какой это виделось им, – обогатиться так же, как и люди Свенельда. Вполне вероятно, что в дальнейшем рассчитывали свалить и ненавистного воеводу.

Игорь тоже хорош, что так распустил дружину, позволив ей практически сесть себе на шею. Его сын Святослав из этой истории сделает должные выводы, и его мужи будут страшиться собственного князя больше, чем врагов: «Боялись же весьма его, так как был муж свирепый» (В.Н. Татищев). Давить на Святослава и умничать в его присутствии даже не пыталась, итог мог быть только один – башка с плеч и весь разговор. А то и не одна! «Лютъ сьи мужь» – так сказано про этого князя в Новгородской I летописи младшего извода.

Но зато и клялись гридни сыну Игоря перед битвой – «где, княже, глава твоя, ту и главы наша сложимъ». Правда, Святослав был личностью харизматической, ставший легендой ещё при жизни, потому и не удивительно, что за таким вождём дружина шла в огонь и в воду. У Игоря отношения со своими людьми были другие…

Это и сгубило князя.

Прозорова подобная версия устроить не может, в ней всё как-то буднично, серо и банально, никаких клятв, никаких пафосных речей о верности и долге, да и христианский след отсутствует. И потому неистовый языческий проповедник начинает копать очень глубоко. Вывод, к которому приходит писатель, достаточно предсказуем, как говорится, иного и не ждали.

Кто же эти самые убийцы? Ответ у писателя может быть только один – христиане!

Причём варяги-христиане из дружины Игоря.

Вот как сам писатель обосновывает сей постулат.

«Византийцы варягов-«варангов» выводили из «Германии», как со времен Тацита называли все земли между Дунаем и Балтикой, кто бы там ни жил: настоящие германцы, славяне, балты, кельты. К чему здесь говорить об этом? К тому, что современник Игоря византиец Лев Диакон, которого мы уже вспоминали и еще не раз вспомним, пишет, будто Игоря убили … «германцы».

Между прочим, христианство на берегах Варяжского моря называли тогда … «Немецкой верой».

Слова «варанг» в Византии тогда еще не знали. Зато знали древлян – «дервиан», и германцами их никто не называл, напротив, ясно называли «славинами». Итак, не просто поведение дружины Игоря предельно подозрительно, но даже сохранилось свидетельство современника, позволяющее обвинить новых дружинников в убийстве вождя» (Л.П.).

Давайте разбираться.

Начнём со свидетельства современника, на котором и строит своё обвинение Лев Рудольфович. Действительно, Лев Диакон сообщает о том, что базилевс Иоанн Цимисхий решил припугнуть князя Святослава и заявил ему через посла: «Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который, презрев клятвенный договор, приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды. Не упоминаю я уж о его дальнейшей жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев, он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое».

Какую информацию можно отсюда почерпнуть?

Во-первых, что Игорь был «привязан к стволам деревьев и разорван надвое».

Во-вторых, что это сделали те, против кого он пошёл в поход. А организовать поход против собственных дружинников-христиан невозможно. При всём желании. Поэтому и будем считать, что казнён был князь теми, против кого воевал.

Значит, германцы. Но против них Игорь в походы не ходил и дружину не водил. В чём подвох?

А значит, всё дело заключается в личности того, чьи слова Лев Диакон тщательно перенёс на бумагу. Произнёс их, как вы помните, византийский император Иоанн Цимисхий.

Иоанн был сам отличным бойцом, всю свою жизнь он провоевал в Азии, и имел довольно смутное представление о том, что происходит на северо-востоке Европы. Прекрасно разбираясь во всех нюансах азиатской политики Империи, он мог и не знать каких-то там «древлян» – «дервиан», которые обитают в своих лесах бог знает где. Ему, собственно, это было и ненужно. Цимисхий не книжный червь вроде Льва Мудрого или Константина Багрянородного, которые знали массу всякой самой разнообразной информации, он базилевс-воин.

Да и на престоле новый император утвердился совсем недавно.

Иоанн чётко знает – Русь на севере, а германцы на северо-западе, и все остальные тонкости, кто в каком лесу живёт, его не интересуют.

Раз пошёл Игорь на северо-запад (столица древлян Искоростень находилась в 160 километрах к северо-западу от Киева) – значит, пошёл на германцев, которые его и убили.

Всё. Остальное – нюансы. Главное, напомнить о судьбе отца, и так, чтобы Святослав понял. Император устами посла говорит, старательный придворный историк фиксирует. Вносить изменения не в его компетенции.

Ну да ладно, уж коль САМ Лев Рудольфович считает отечественные письменные источники сфальсифицированными, вновь обратимся к источникам зарубежным. И выступит здесь против Прозорова не кто-нибудь, а Мауро Орбини, историк из Далмации, живший на рубеже XVI–XVII веков. По большому счёту, именно Орбини можно с полным основанием назвать идеологом панславизма, но тем авторитетнее будет его возражение поборнику славянского единения в мировом масштабе Прозорову.

Итак, Мауро Орбини, «Славянское царство»: «Игорь Князь Россиискии, взяв в жену предреченную Олгу, из Опскова, вниде с воинством силнеишим во Грецию даже до Иераклии и Никомидии, идеже бысть побежден сражением славным, возвратившися в дом со остатними от того побития, убиен бысть на пути от Малдитта Князя Славян Древлян в месте нарицаемом Корест (Коростень), идеже и погребен труп Игорев». Вот так. Даже в далёкой Далмации в XVI веке знали о том, где и от чьей руки погиб Игорь, а вот для Льва Рудольфовича это так и оставалось загадкой и провоцировало на создание фантасмагорических теорий и версий.

Даже этого было бы вполне достаточно, но уж раз начали, пойдём дальше, не останавливаясь. Пытаясь блеснуть накопленными знаниями, писатель уверенно заявляет, что «слова «варанг» в Византии тогда еще не знали».

И в итоге писатель снова садится в лужу.

Поскольку иноземную гвардию базилевса – этериею также называли «варанга»!

А всё потому, что вплоть до завоевания Англии норманнами она формировалась из скандинавов, варягов и русов, и лишь только потом на смену им пришли саксы. Вот всех этих грозных бойцов и называли варангами, независимо от того, какого были они роду-племени.

Хотя певец Языческой Руси тут же может пропеть о том, что наёмничество несовместимо с язычеством или что славяне в наёмники не ходили, но доказательств, как обычно, не предоставит.

Однако мы несколько ушли от темы, пора возвращаться к тем, кто по версии Прозорова виноват в смерти «ясного солнца полководческого и государственного гения» – варягам-христианам.

«Это не простые наемники, и в Киеве их ждали те, кто достаточно влиятелен, чтоб заставить остальных поверить их рассказу и в то же время не настолько, чтобы видеть в варягах-христианах пешку, сделавшего свое дело мавра. Кто?» Кто-кто, конь в пальто! Конечно, обвинительный перст писателя сразу же тычет в княгиню Ольгу, но затем дотошный следователь неожиданно меняет гнев на милость. «Все сходится, увы… Так что же, убийца Игоря – Ольга? Убийца собственного мужа? Все против нее, но… не будем спешить».

Заявив, что в этот раз спешить не будет, Лев Рудольфович откровенно удивил.

Обычно старая русская пословица «поспешишь – людей насмешишь» его не останавливала.

По всему выходит, что сейчас он подводит нас к какому-то сенсационному открытию. Надо только затаить дыхание и ждать.

И вот он, наконец, долгожданный финал!

«Было, вероятно, так: верхушка христианской общины и дружина христиан-варягов решились на переворот. Дожидаться совершеннолетия Святослава им было никак не с руки, могли подтолкнуть и неведомые нам обстоятельства. Великий князь мог обнаружить христианство жены и поссориться с ней; могло стрястись еще что-нибудь, ясно одно – у киевских христиан не было времени. Князь, все это время снисходительный, стал, очевидно, опасен. Столь же очевидно, что Ольге не сказали всего. Пообещали «поговорить» с Игорем, быть может, пообещали заставить принять христианство… а к христианам-эмигрантам в Древлянской земле, – условно говоря, к Житомиру, – уже торопились гонцы. Игоря выманили подальше от Киева. Могли сообщить об очередном мятеже древлян. Могли и сам мятеж устроить – с помощью того же Житомира или его потомков. Князь отправился наводить порядок, не подозревая, что идет в западню».

Вот ведь оно как.

Нарушенные клятвы, пышущие злобой коварные христиане, доверчивый и прямодушный язычник… Словом, всё в лучших традициях…

Лев Рудольфович в очередной раз не огорчил. Оправдал ожидания с лихвой, наведя тень на плетень, вместо того чтобы признать лежащий на поверхности заурядный факт того, что князь просто пошёл на поводу у своих людей и его погубили банальная жадность, жадность и обида.

Хорошо иметь идеал. Возможно, правильно нести его в массы, создавая легенды и мифы. Другое дело, насколько этот идеал соответствует реальному Игорю.

Ведь то, что произошло у древлян, случилось с князем Игорем не впервой.

Просто так вышло, что у древлян всё закончилось катастрофой.

Весь этот рейд был организован для того, чтобы княжьи мужи могли утолить свою алчность, и судя по всему, они её утолили. Причём настолько, что когда князь выразил желание пойти и пограбить ещё, те, словно обожравшиеся сметаной коты, лишь лениво отмахнулись – делай, как знаешь, с нас хватит и этого.

Притом ситуация сложилась странная, дружина обогатилась достаточно, князь – нет, видимо, большую часть добычи он отдал своим людям, лишь бы заткнуть рты недовольным. Рты заткнулись, наступило благолепие, но теперь дружину потянуло домой. Сразу тоска заела.

«Идущу же ему въспять, размысливъ, рече дружине своеи: «идете с данью домовъ, а язъ возвращуся и похожю еще». «И пусти дружину свою домове, с малою дружиною възратися, желая болшаго имениа» (Новгородская I летопись младшего извода).

Князь отпускает дружину с нажитым непосильно имуществом восвояси.

Игорь понимал, что его приказа идти князю за данью они не послушают. Но ему было обидно, и возвращаться с малой добычей самому тоже не хотелось. Нужно было взять ещё.

А куда идти? Без большого войска далеко не пойдёшь, и тогда князь решил вернуться, чтобы добрать у тех же древлян, ошибочно посчитав, что те вновь утрутся и стерпят.

Но вот тут он и просчитался. Вернувшись за дополнительным богатством, да ещё с малой дружиной, Игорь сам ввёл свободолюбивых славян в искус. Древлянский князь Мал собрал старейшин на совет.

Они понимали: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит».

Финал известен всем.

Ситуация схожа с той, которая случилась в Малой Азии, – безнаказанность породила ещё большую жадность. Но ведь это всё до разу.

Однако Прозорова это не волнует, у него другой принцип подачи исторического материала: «Я не могу ничего доказать. Я вижу – это гораздо важнее».

Здесь уже без комментариев.

Город Коростень, расположенный на реке Уж, находится в 150 километрах от современного Киева, на месте древнего Искоростеня, столицы Древлянской земли. Там, на крутом холме, видный издалека, стоит закованный в чешуйчатую броню русский воин – ярко сияет на солнце островерхий шлем, а рука сжимает огромный меч.

Этот десятиметровый медный богатырь – древлянский князь Мал, защитник своей земли, человек, который не побоялся бросить вызов могуществу Киева и выступить против творившейся несправедливости. Мы думаем, что потомки древлян, в отличие от Льва Рудольфовича, гораздо лучше знают, кому и за что ставить памятники на своей земле.

Но и Прозоров не дремлет, он работает не покладая рук, ищет и находит новые нити заговора, скрытые от наших непосвящённых глаз.

Свою книгу «Святослав Храбрый» он переработал должным образом, и в 2010 году она вышла под названием «Иду на вы». Подвиги Святослава». За эти годы, прошедшие между изданиями, на писателя снизошло новое озарение, и он поведал удивлённому миру о том, что князя Игоря убили потому, что тот занимался созданием греческого огня на Руси. Византийцы очень не хотели видеть огненосные суда русов у своей столицы, а потому приняли меры и ликвидировали «ясное солнце… государственного и полководческого гения».

Вселенских масштабов заговор против Руси, организованный коварными христианами!

Наконец-то ему удалось всё свести воедино!

Впрочем, эпопею с греческим огнём мы уже разбирали, возвращаться не будем, поскольку пришла пора подводить итоги.

А они таковы: князь Игорь был неплохим правителем и толковым военачальником, на чужую землю зарился, но и свою в обиду не давал. До чужого добра был жаден, но мог быть и щедрым до безумия. Был отличным дипломатом, но со своей дружиной не смог найти общего языка, распустил княжих мужей до безобразия, что в итоге его и погубило.

Ну а что касается постулатов Льва Рудольфовича, которые послужили своеобразным эпиграфом к этой главе, то о них можно сказать словами самого Прозорова, который очень точно подметил суть таких вот голословных утверждений: «Но это – домыслы, не более того. Литература».

«Империя зла»

Миф третий. «Если вы не представляете себе, что такое Империя зла, то оглянитесь на завершённый портрет. Посмотрите, сколько знакомого людям нашего времени. Тут и замаскированная под демократию власть финансовых корпораций; и «оруэлловское» равенство народов и вер; тут и наёмная армия, тотальная война, геноцид; тут и апартеид, и идеи национально-расового превосходства; террор и интрига как основные средства политики; ориентированное на массовый рынок производство, порождающее стандартизацию жизни.

Когда-то советские журналисты любили оборот «логово реакции». Хазарский каганат достоин имени логова прогресса» (Л. Прозоров).

Это, пожалуй, самое мягкое из того, что известный писатель Лев Рудольфович Прозоров сказал о Хазарии.

Какая экспрессия, какой слог, какие метафоры, какие обороты!

И всё это лишь об одном-единственном государстве. Государстве, чья история больше похожа на легенду. Где быль перемешивается с выдумкой, а грань между добром и злом зыбка, как пески пустыни. Стране, о существовании которой сохранилось не так много упоминаний в официальных документах, да и самих документов осталось крайне мало. Всё больше обрывки, из которых, как из мозаики, мы пытаемся создать целое полотно. Этой огромной, многонациональной, до определённого времени веротерпимой и ужасно могущественной державе, которая неожиданно исчезла в пучинах истории, подобно легендарному «Титанику».

Да, в этот раз мы поговорим о Хазарии, или Хазарском каганате.

С мнением Льва Рудольфовича Прозорова вы уже ознакомились. Есть ли у кого иные мысли по этому вопросу?

Возьмём другого Льва, правда, уже Николаевича. Как вы догадались, Гумилёва.

Его взгляд на проблему таков.

«Хазары были одним из самых замечательных народов той эпохи».

Есть ещё один взгляд – историка Н.И. Васильевой: «Хазарский Каганат, наверное, одна из самых загадочных страниц книги Мировой Истории. Она долгое время была окутана мраком молчания, подвергалась и подвергается многочисленным спекуляциям. Но становится все яснее и яснее, что история Хазарии есть подлинный ключ к истории России, отнюдь не сводящейся к усеченной истории «Киевской Руси».

Интерес к Хазарии до сих пор жив.

Взгляды историков на проблему, если её можно таковой назвать, заметно разнятся.

Не претендуя на роль последней инстанции, давайте сделаем небольшой экскурс в историю этой страны, увидим её взлёты, а самое главное – падение и рассмотрим причины, которые к этому привели. Увидим, как быстро может измениться мощнейшее государство буквально из-за одной ошибки правителя.

Познакомимся ближе с «логовом прогресса» и постараемся понять, почему погибла «Империя зла».

Всё это больше волнует нас в свете общения Хазарского каганата с нашими предками – славянами. Начнём знакомство.

Хазария просуществовала около 300 лет – со второй половины VII до середины Х века. Она представляла собой первое феодальное государственное образование в Восточной Европе.

Хазарский каганат занимал огромную территорию, на которой жили различные народы, находившиеся на различном экономическом и культурном уровне. Однородности не было, да о ней, собственно, и речи идти не могло.

Мы не будем бороздить всю историю Хазарского каганата, нам вполне будет достаточно ознакомиться с последней сотней лет его существования.

Как мы уже говорили, русские летописи содержат очень незначительные сведения о хазарах, поскольку есть вероятность того, что летописцы писали о них, ориентируясь лишь на устные предания и местные легенды. Возможно, что какая-либо более подробная информация содержалась в ранних летописных сводах, но до наших дней она не дошла.

Поэтому и актуальность говорить о Каганате много и детально прошла, что и даёт возможность разгуляться фантазии некоторых авторов.

Для разбора нашей главы материала же вполне достаточно.

Логово прогресса, логово реакции, Империя Зла – да много ещё различных цветастых эпитетов подберёт мудрая голова Льва Рудольфовича для Хазарии.

Ни крестоносцы, ни печенеги, ни половцы, даже арабы с монголами не получили от Певца Языческой Руси столько гневных и обидных прозвищ. Ни один из народов не подвергся такому количеству брани и нападок. Даже Византия отдыхала, когда Лев Рудольфович обращал свой налитый кровью взгляд на Хазарский каганат.

Писателя вполне можно понять, ибо сердце кровью обливается, когда читаешь такие проникновенные строки:

«Полтора столетия хазарской дани.

Огромный срок, сравнимый разве что с монгольским нашествием. И всё это время славяне платили, платили, платили, обливаясь горючими слезами, дань ненасытным хазарам.

А что они могли сделать? Молодые славянские государства были только в процессе строительства, только набирали силу, а Хазарский каганат был уже давно величиной. Величиной, с которой немыслимо было не считаться. А уж вступать с ней в спор было по силам разве что избранным. Огромный агрессивный сосед отбирал у наших предков всё, что мог, оставляя им на правах бедных родственников лишь жалкие крохи. Тут не до жиру, лишь бы выжить».

Для того чтобы представить, какую силу представлял собой Хазарский каганат, давайте представим его размеры, а для этого воспользуемся цитатой из письма царя Иосифа доверенному лицу халифа Кордовы Хасдаю.

Кто, как не сам царь, или правильнее будет Божественный Каган, лучше всего знает границы своей державы!

«Что касается такого вопроса о протяжении нашей страны и ее длине, то она расположена подле реки (Волги), примыкающей к Гурганскому морю (Каспию), на восток на протяжении 4 месяцев пути. Подле реки расположены весьма многочисленные народы в бесчисленном множестве; они живут в селах и в укрепленных городах. Их девять народов, которые не поддаются распознанию и которым нет числа. Все они платят мне дань.

С южной стороны живут 15 народов многочисленных и сильных, которым нет счета, до Баб-ал-Абнаба (Дербента). Они проживают на горах. Все жители страны Баса (Зап. Кавказ) и Танат (Ниж. Дон) до моря Кустантинии [Черного], на протяжении двух месяцев пути, все платят мне дань. С западной стороны живут 13 народов многочисленных и сильных, располагающихся по берегу моря Кустантинии.

Оттуда граница поворачивает к северу до большой реки по имени Юз-Г (Днепр, тюрк. Иоза) (Н. Васильева).

Здесь мы прервем цитату, ибо продолжение этого занимательного письма мы возьмём у историка Плетнёвой, использовавшей далее другой перевод, возможно более близкий к тексту.

Сейчас у вас просто появилось представление о нашем опасном соседе.

Каганат огромен, громаден, чудовищен, но настолько ли он неуязвим?

Письмо написано от имени Кагана хазар не собрату по престолу, не напрямую, и не как равному, а всего лишь одному из его подданных, который проживает в не менее громадном государстве – Кордовском халифате.

Письмо было составлено на древнееврейском языке, служившем для средневековых евреев тем же, чем латынь для европейцев. Вполне возможно, что на вопросы Хасдая отвечал не сам Каган и даже вообще не хазарин, а приближенный из числа образованных иудеев, окруживших хазарский трон после принятия Каганом иудейства. Очень может быть, что он занимал при Иосифе ту же должность, что Хасдай при халифе, а именно – был финансистом и дипломатическим агентом. Но при всём при этом подпись на этом письме стояла самого кагана.

Читаем дальше.

«Интересно, что Иосиф дипломатично не забыл в письме напомнить подданному мусульманского государя Хасдаю о том, что он, Иосиф, является постоянным защитником мусульман: «Я охраняю устье реки и не пускаю русов, приходящих на кораблях, проходить морем, чтобы идти на исмаильтян. Я веду с ними войну. Если бы я их оставил в покое на один час, они уничтожили бы всю страну исмаильтян до Багдада». Этой фразой Иосиф подчеркнул, что его царство играет заметную роль и в большой международной политике» (С.А. Плетнёва).

У Васильевой добавлено: «Точно так же я не пускаю всех врагов их, приходящих сухим путем, проникать в их страну».

Но мы сейчас не об этом.

Иосиф именно подчёркивает, обращает внимание, делает нажим на то, что его страна играет заметную роль в международной политике. И чтобы мусульмане не упустили этот факт из виду, приводит единственный пример. И кого? Именно русов!

Если бы не он, то что?

Пришли бы и уничтожили всю страну до Богдада, вы их знаете, вы с ними сталкивались, вы их боитесь, но пока я есть, я их сдерживаю, этих самых страшных русов!

Другие примеры Кагану уже не нужны! И Божественный Каган знает, что такой аргумент будет воспринят всерьёз.

Но Иосиф пишет письмо не просто так, не от скуки, не от нечего делать. Он понимает, что его держава постепенно слабеет, в то время как его соседи набирают силу и становятся всё опаснее. Цель письма одна – ему нужен союзник, например против тех же самых русов.

Снова обратимся к Прозорову. Что нам поведает Лев Рудольфович об этих тревожных временах? Какими одарит откровениями и идеями? Цитируем.

«Но стократ тяжелей и страшнее легла дань на славянские земли: Северу, Вятичей и Радимичей.

В Лаврентьевской и Ипатьевской летописях записано, что хазары брали от «дыму» (не то от дома, не то от родовой общины) «по беле веверице». Историки долго спорили, как понимать эту запись. Не то по «беле (серебряной монете) и веверице (белке)», не то «по белой веверице». Сошлись на том, что первое маловероятно.

Но в XV веке в Московском княжестве, в землях тех самых вятичей, штраф за синяк составлял пятнадцать беличьих шкурок. То есть русский с русского, и не с дома, не с общины, а с одного человека, и не в качестве дани, а в уплату за синяк брали в пятнадцать раз больше. А ведь и лесов, и белок за полтысячи лет стало меньше, и цена их меха должна была, соответственно, возрасти. Зная то, что мы знаем о хазарах, можно ли вообразить такую мизерную дань?

Но сохранилась другая летопись, Радзивилловская. И написано в ней иное. Такое, что поневоле понимаешь других летописцев. Так и представляешь, как монах в келейке неверяще глядит на древние строки и переправляет по своему разумению – на ту самую «белую веверицу».

А написано было: «По белой девице от дыма».

И рядом, на миниатюре, чтоб никто не ошибся, не принял за случайную описку, – стайка девиц и старейшина, склонившийся перед надменным хазарином.

Вот это как раз очень похоже на то, что мы знаем о каганате. Вспомните – Хазарией правил клан работорговцев. Что для них было естественней такой дани – и выгодной, и сокрушающей гордость данников, приучающей их к всевластию посланников каганата и собственному бесправию?

А теперь, уважаемый читатель, если вы еще не поняли, или не поверили, что хазары были в глазах славянских соседей чудовищами, постарайтесь примерить на себя. Попытайтесь представить, что это вы, заслышав голос бараньих рогов-шофаров, идете к воротам – впускать в родное селение сборщиков дани. Идете и гадаете, кого они уведут. Сестру? Дочь? Невесту? Представьте, как это – жить год за годом в ожидании этих страшных дней. Представьте, каково было смотреть в глаза матерям девушек, которым выпадал безжалостный жребий. И каково было давить в душе мерзопакостное облегчение – нынче увели не твою! И знать, что когда-нибудь ты зашаришь по лицам сородичей отчаянным взглядом – «Дочку же! Доченьку…» – и увидишь тень этого недодавленного облегчения. И какой бабий вой стоял в такие дни над тремя славянскими землями…» (Л. Прозоров).

Как видим, писатель нас не разочаровал. Лев Рудольфович верен своим принципам подачи исторического материала!

Немного переждём, пока утихнет бабий вой и стоны самого маститого литератора, а затем продолжим, хотя и дальше будет несладко.

«Еще в VII веке византиец Маврикий писал о наших предках: «Этот народ никакими силами невозможно принудить к повиновению в своей земле». И вот этот народ заставили платить дань женщинами! Да славянские земли должно было трясти лихорадкой отчаянных постоянных восстаний! Отчаянных – потому что племенные ополченцы с рогатинами и топорами, и умелые, но малочисленные дружинники мало что могли поделать против орд кочевых вассалов каганата и бронированных лав его наемников» (Л.П.).

От такой картины горько делается на душе, горько и пакостно. Слёзы наворачиваются на глаза, и в горле сжимается ком. И обида душит за бессилие, за то, что не могли ничего наши предки поделать с таким вот бесправием и унижением. И наверняка каждому, кто прочитал эти проникновенные строки, захотелось взять какого-нибудь мелкого хазарина (а их рост был приблизительно 160 см) за ноги да и тюкнуть с небольшого размаху головой об угол.

Но когда гнев, обида и эмоции уходят, то возникают два закономерных вопроса.

Как получилось, что вятичи, радимичи и северяне всё это глумление терпеливо сносили?

И почему другие славянские народы не пришли им на помощь, избавив собратьев от жуткой доли?

Действительно, давайте утрём слёзы, оставим эмоции Льву Рудольфовичу, а сами отправимся к словарям и первоисточникам в поисках истины или хотя бы попробуем получить ответы на возникшие вопросы.

Зубами поскрипеть в бессильной ярости мы можем и позже.

Действительно, раз «этот народ никакими силами невозможно принудить к повиновению в своей земле», то почему стала возможна та ситуация, которую такими сочными мазками нам нарисовал Прозоров?

Вот тут и задумаешься – а с чего бы начать разбор очередных постулатов неистового язычника?

Начнём с простого и ясного.

Несколько крупных славянских племён, живущих рядом с хазарским каганатом, платили ему дань. Это факт неоспоримый.

«Следует добавить, что под контролем хазарского государства находилась Волжская Булгария (с центром в современной Татарии), и, согласно русским летописям, до середины IX в. хазарам «платили дань» славянские племена вятичей и северян (бассейн Оки, Десны, Сулы и Сейма), то есть границы Каганата на севере доходили до линии Москвы и Казани» (Васильева).

Хотелось бы вот так с ходу горячо возразить Льву Рудольфовичу, что всё это он сам выдумал, или, как за ним это водится, переиначил на свой лад. Так ведь нет, действительно, есть в Радзивилловской летописи такая строчка.

Что же остаётся на это сказать? Согласиться?

Нет. Не согласиться, а усомниться!

Прозоров верит в сообщение Радзивилловской летописи лишь потому, что она выгодна его теории. Только вот беда, данная информация не находит больше подтверждения ни в одном летописном своде. Здесь два варианта развития событий – либо ВСЕ летописцы на Руси поголовно оказались фальсификаторами и тщательно вымарали из текстов сведения об истинных взаимоотношениях славян и хазар, либо составитель Радзивилловской летописи что-то напутал. Конечно, языческому сердцу Прозорова гораздо милее заговор чернецов-летописцев в масштабах всей страны, здесь он чувствует себя как рыба в воде, но мы не будем уподобляться неукротимому Льву.

Просто сопоставим между собой известия разных летописных сводов и на их основании сделаем определённые выводы. Для начала привлечём «Повесть временных лет» как по Лаврентьевскому, так и по Ипатьевскому спискам, и другие летописные своды.

Что-то нам они про красных и белых девок поведают?

«В год 6367 (859). Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и с кривичей. А хазары брали с поля, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма» (Ипатьевская летопись). Об этом же сообщает и Пискарёвский летописец: «А казари имаху дань на полянех и на северянех, и на вятичех по беле векшице от дыма». Ту же самую информацию содержит и Софийский временник: «А Козари имаху дань на Полянех и на Северянех, и на Вятичех по беле векшице от дыма». Аналогичные сведения приводит Ермолинская летопись.

В Никоновском летописном своде тоже ни единого слова про девиц не содержится: «А Козари имаху дань на Полянех и на Северянех, и на Вятичех по беле, реше по векше с дыма». Для солидности цитата из Рогожского летописца: «А Козари имаху на Полянех по беле с дыма».

Занятную информацию сообщает «Повесть временных лет» по Лаврентьевскому списку. Там речь идёт о нашествии аваров (или как их называет летописец «обры») на славянские земли. Летописец очень подробно расписывает все ужасы, которые пришлось пережить славянам под аварским гнётом, причём основное внимание концентрирует именно на этих самых девицах. Их беды описаны ярко и красочно, в лучших традициях Льва Рудольфовича. «Си же обри воеваху на словенех, и примучиша дулебы, сущая словены, и насилье творяху женамъ дулебьскимъ: аще поехати будяше обърину, не дадяше въпрячи коня ни вола, но веляше въпрячи 3 ли, 4 ли, 5 ли женъ в телегу и повести обърена, и тако мучаху дулебы».