Текст книги "Башня из красной глины"

12 октября 1993 года

У нас появились первые пациенты – позже, чем я думал. К сожалению, лекарства для генной терапии получаются у нас куда лучше, чем основные занятия. Сейчас мы заключили договор с двумя клиниками, они направляют к нам часть своих пациентов, в основном детей в возрасте до пятнадцати лет. Приходится исправлять ошибки ДНК введением различных препаратов, которые готовит Базаров. Он настоящий гений, результаты просто ошеломляющие. Его уже пригласили на несколько симпозиумов, в том числе в Берлин и Вену.

Тяжело видеть больных детей, особенно когда понимаешь, что их генетические недостатки можно было исправить еще на эмбриональном уровне. Надеюсь, в скором времени нам удастся поработать с женскими консультациями и договориться, чтобы они направляли к нам беременных, чьи плоды имеют излечимые дефекты.

Я планирую сосредоточить основную часть работы на препаратах, воздействующих на лишнюю хромосому. Если нам удастся победить синдром Дауна, это будет настоящим прорывом в медицине и генетике – не меньшим, чем клонирование человека. К нам уже обращались несколько семей, надеявшихся, что наша лаборатория сумеет помочь их детям, но пока что нам нечего им предложить. Синдром Дауна остается крепким орешком.

Тем не менее Базаров с энтузиазмом согласился взяться за разработку этого направления. Золина и Викулова подключатся к нему – это будет тема их исследовательской группы, наряду с прочими.

На прошлой неделе удалось клонировать кролика, но дальше этого дело не идет. Жеребин мягко выражал свое недоумение. Должно быть, на него давит начальство. Очень жаль, что ведомство интересует только военная программа и оно равнодушно смотрит на прочие наши достижения, не придавая им особого значения.

7 апреля 1994 года

Результатов пока нет. Эксперименты на мышах закончились удачно, мы клонировали кролика и голубя, но что касается человека, то тут дело пока не двигается. Есть целый ряд проблем, которые мы до сих пор решить не в силах. Жеребин намекнул, что нужно собраться и ускориться. Он обещал нам новое оборудование – японское, и самое современное. Хорошо, что нас не ограничивают в средствах. Думаю, месяца через три мы вплотную приблизимся к решению проблемы.

Вечером улетаю в Вильнюс читать лекцию.

Мы договорились с одной клиникой, занимающейся генной коррекцией на эмбриональной стадии. Теперь мы будем исправлять ошибки матушки-природы еще до того, как ребенок родится.

Сегодня привели нового мальчика, Андрея Рыбкина. Он проснулся три дня назад и обнаружил, что за ночь все его волосы выпали. До этого никаких признаков болезни не было. Случившееся стало настоящим сюрпризом и для него, и для его родителей. Странно видеть ребенка без волос, бровей и ресниц. Такое я видел лишь однажды, много лет назад, когда племянник моей двоюродной сестры искупался в реке, куда перед этим слили отходы. Но здесь дело в генах. Кожин провел исследование, и я думаю, что мы сумеем помочь Андрею. Впрочем, ему мы этого не сказали – никогда не следует вселять в людей надежду.

23 октября 1996 года

У меня буквально опускаются руки, у остальных тоже. Только Викулова еще крепится и бодрится. Но, кажется, ясно, что быстрых результатов не предвидится. Мы испробовали все, что можно, однако, кажется, наука еще не достигла той стадии, на которой клонирование человека станет возможным. Нам не удалось стать в этой области пионерами, хотя, наверное, многие из наших наработок могли бы помочь ученым в будущем – если бы была хоть какая-то возможность их опубликовать. Но этого, конечно, не случится – разве что контора тайно продаст результаты наших исследований зарубежным фармацевтическим компаниям. Думаю, на этом можно заработать не один миллион долларов.

Жеребин приезжал с какими-то мужиками, они все вместе смотрели, чем мы занимаемся. Эти двое – кажется, ученые – сказали, что впечатлены нашей работой, но Жеребин все равно заявил, что ожидал от лаборатории куда большего. Уехал недовольный и раздраженный. Впрочем, его сопровождающие украдкой пожали мне руку. Жаль, деньги нам платят не они, а контора, а ей нужны результаты, и побыстрее. Не удивлюсь, если нашу лавочку в скором времени прикроют. Это будет настоящей трагедией, потому что мы не сможем лечить детей, которые нуждаются в наших лекарствах. За это время мы создали несколько новых и уникальных препаратов, и если все это пойдет коту под хвост, будет крайне обидно. Впрочем, и лекарства, конечно, тоже пойдут с молотка, так что Ведомство в накладе в любом случае не останется.

2 февраля 1997 года – сложности, проект хотят закрыть

Жеребин открыто заявил, что контора рассматривает вопрос о ликвидации лаборатории. К счастью, мы только что начали сложный процесс по клонированию сразу нескольких человеческих образцов, и его нельзя прерывать. Мы объяснили это ему, и он согласился подождать результатов. Теперь одна надежда на то, что нам повезет. Впрочем, думаю, это маловероятно. Не стоит обольщаться, ведь спасти нас может только чудо.

Я написал это и вспомнил, как в свое время дважды избежал смерти. Есть ли вероятность, что Бог снова вмешается и увенчает наши труды успехом? Ведь иначе получится, что он спасал меня напрасно.

18 апреля 1998 года – рождение близнецов

Сегодня родились близнецы – это даже лучше, чем нужно. Они официально записаны как дети Самсоновых. Слава богу, Липин взял деньги, и все устроилось. Теперь нам есть что предъявить Жеребину. Он уже позвонил и поздравил меня, сказал, что через неделю заедет взглянуть на малышей.

Скоро надо будет начинать генную терапию. Двойняшки должны соответствовать стандартам военной программы. Базаров обещал, что все подготовит в срок, и мы сможем начать.

Главное, что мы решили все проблемы, и теперь у нас есть материал. Детей зовут Ксюша и Максим, они здоровы и обладают хорошими физическими показателями. Лучшего и желать нельзя, лишь бы акушер держал рот на замке.

На этом я заканчиваю вести записи в дневнике. Больше я ничего не смогу ему доверить. Как бы ни были хороши пароли, Жеребин предупредил, что рано или поздно нашей работой могут заинтересоваться и попытаться влезть в компьютеры. В лаборатории файлы надежно защищены, но дневник обычно ведут и дома, а там он будет слишком уязвим. Поэтому мне нет смысла вести его дальше – все сведения и так находятся на жестком диске в лаборатории.

Начинается новая эпоха, ведь теперь у нас есть дети».

Это была действительно последняя запись в дневнике Марухина. Закончив чтение, Смирнов поднял глаза и встретился взглядом с Бирюковым.

– Ну, как впечатления? – поинтересовался тот.

– Почему вы решили показать мне все это? – спросил Смирнов, выдержав паузу.

Бирюков нахмурился, покрутил стакан, поставил его на угол стола.

– Самсонов говорил, что нас есть кому защитить. Это брехня! Если бы это было правдой, никого не убили бы. Самсонов имел в виду Жеребина, но тот ничего не предпринимает, чтобы защитить нас! А у него есть возможность. Он просто наблюдает, как нас убивают одного за другим. Может, он это и делает или кто-нибудь из его команды. Убирают свидетелей, так сказать.

– Но вас же не посвящали в программу, так?

– Когда лес рубят, щепки летят.

Смирнов побарабанил пальцами по колену.

– Эту информацию к делу не подошьешь, – заметил он.

– И не надо, – качнул головой Бирюков. – Я дал вам ее не для разглашения, а чтобы вы понимали ситуацию. Думаю, ею вообще делиться ни с кем не стоит.

– А со мной? – поинтересовался Дымин.

– Нет, – сказал Смирнов. – Тебе это не нужно.

Опер кивнул:

– Как скажешь. Мне неприятности не нужны. Меньше знаешь – крепче спишь, – добавил он философски. – Мне выйти?

– Решай сам.

Опер встал.

– Без обид?

– Конечно.

Дымин вышел, плотно прикрыв за собой дверь каюты.

– Вы хотите, чтобы я скопировал эти данные? – задал вопрос Смирнов.

– Нет, я хочу, чтобы вы сохранили у себя эту флешку, – ответил химик. – Пока все не уляжется.

– Вы рискуете.

– Я рисковал, уже когда переписал информацию с жестких дисков в лаборатории. Но я должен был подстраховаться.

– Вы собираетесь потом использовать эти данные для шантажа? – спросил Смирнов. – Или для того, чтобы продать их на сторону, если проект закроют?

– Нет, – возразил Бирюков. – Даже не думал.

Смирнов понимал, что химик врет. Он списал все, что было на носителях, а потом взломал пароли – это было очевидно. У Бирюкова были большие планы на эти файлы, но страх за собственную шкуру перевесил жадность. Ясно было и то, что он отлично знал, во что ввязался: его, конечно, посвятили в программу, потому что без его участия генные модификации проводить было невозможно. И именно поэтому он понимал, насколько ценны сведения, хранящиеся на дисках.

– Мне требуется разъяснение, – проговорил Смирнов. – Относительно того, что именно уладил Самсонов с Липиным.

Бирюков развел руками:

– Я не знаю ничего наверняка, меня ведь тогда в лаборатории еще не было.

– Понимаю, но как профессионал вы наверняка можете сделать предположение.

– В принципе да.

– И что вы думаете?

– Вы понимаете, что это только мое личное мнение? Я действительно не в курсе того, что произошло на самом деле.

– Да, – вполне искренне согласился Смирнов.

– Я думаю, что Липин подделал документы. Видите ли, с клонированием человека связаны серьезные проблемы.

– Оно запрещено, – сказал следователь.

– Да, но не только это. Видите ли, клонировать человека не сложнее, чем овцу. Вы же слышали про Долли?

– Естественно.

– Так вот, процесс практически один и тот же. Но если вы уже клонировали человека, то возникает очень серьезная проблема. Вы догадываетесь, что я имею в виду?

– Думаю, да. Если овцу можно отправить в загон, то ребенку нужны родители.

– Именно! Кто будет его растить и воспитывать? Это ведь человек, обладающий гражданскими правами, его нельзя держать в лаборатории и исследовать, – поддержал Смирнова Бирюков.

– Значит, с этой проблемой столкнулась и лаборатория?

– Это очевидно. Причем им нужно было объяснить появление на свет не одного, а двоих детей.

– И Самсонов заплатил Липину, чтобы тот оформил клонов как его детей.

– Бинго! – Бирюков щелкнул пальцами и улыбнулся. – Гениальное решение. Они задумали это заранее. Самсонова, очевидно, ходила некоторое время с накладным животом или уезжала из города – возможно, брала отпуск. Я думаю, это легко проверить, если поднять документы или просто опросить соседей.

– Но мне сказали, что Максим и Ксюша не лечатся в лаборатории.

– Кто сказал?

– Самсонова.

Бирюков скептически улыбнулся:

– Они не лечатся – официально. Но время от времени проходят осмотры и делают профилактические процедуры.

– Тоже официально?

– Именно. На самом деле в это время проводится терапия.

– Все это незаконно.

– С какой стороны посмотреть. Программа реализуется, как вы понимаете, с одобрения соответствующих инстанций. – Бирюков показал глазами на потолок.

– Жеребин знает, за что заплатили Липину?

– Уверен, что да.

Смирнов вспомнил недоумение Жеребина по поводу того, что Крысолов убил акушера. Ему казалось странным, что того убрали. Следователю тоже: кто мог мстить человеку за то, что он «пристроил» пару клонов? Он ведь при этом не нарушил ничьих интересов. Да и Самсонов слишком уж нервничал, явно опасаясь, что Жеребин что-то узнает. Похоже, как бы ни логична была версия Бирюкова, она была ошибочной. С другой стороны, махинации Самсонова могли быть и не связаны с Ксюшей и Максимом. Что, если их с Липиным связывали и другие дела? Человек, работающий в роддоме, может оказать генной лаборатории много услуг – услуг, которые кто-то счел кровной обидой. Кому же отправил письмо Базаров? Перед кем он ощущал свою вину, заставившую его уйти в монастырь.

– Вы возьмете флешку? – поинтересовался Бирюков.

– Да.

– Мне нужна защита.

– Оставайтесь здесь.

– Спасибо. – Химик обрадовался.

– Возьмите свой багаж и перебирайтесь сюда.

– Я вернусь через минуту. Не говорите ничего Жеребину. Если спросят, скажите, что я просто попросил защиты.

– Хорошо. Я не собираюсь вас подставлять.

Бирюков вышел, и через несколько секунд в каюту вошел Дымин. От него пахло табаком – должно быть, он ходил на палубу курить.

– Скользкий типчик, – заметил опер, садясь на койку.

– Ага. Вы с ним меняетесь местами.

– В смысле?

– Я обещал его защитить. Он переезжает сюда.

– Мне собирать манатки?

– Типа того.

Дымин взглянул на торчащую из ноутбука флешку.

– Информация стоит возни с этим павлином?

– О да, – покачал головой Смирнов. – Она стоит столько, сколько мы с тобой вдвоем за всю жизнь не заработаем.

Дымин присвистнул. И начал собирать вещи.

Вскоре появился химик. Он извинился перед опером, что тот вынужден с ним поменяться местами.

– Ничего, такая работа, – отозвался Дымин. – Нужно быть готовым ко всему.

– У вас есть пистолет? – обеспокоенно спросил Бирюков, когда опер вышел, пожелав спокойной ночи.

– Есть. Думаете, пригодится?

– Кто знает.

– Мне кажется, именно вы можете не беспокоиться.

– Мне бы вашу уверенность, – вздохнул химик и начал раскладывать вещи.

Смирнов улегся, заложив руки за голову и глядя в потолок. Теперь он знал то, что знать ему не полагалось. Интересно, за это могут ликвидировать? Почему-то именно это слово казалось ему сейчас наиболее подходящим.

Глава 7. Пятница

Смирнов встал раньше Бирюкова. Приняв душ и почистив зубы, он оделся и вышел в коридор. Было тихо – наверное, все еще спали. Взглянул на часы: четверть восьмого. Рановато, но следователь не мог больше ждать. Он достал мобильник и набрал номер Тумарина.

– Извини, что так рано.

– Что случилось? – Голос у патологоанатома был не заспанным.

– Исследуйте окна снаружи НИИ. Те, что под лабораторией. Ищите отпечатки обуви, свежие потертости и царапины на всем, за что можно зацепиться. Проверьте, нет ли отпечатков шин.

– Ладно. Думаешь, кто-то влез снаружи?

– Да.

– Там стеклопакеты стоят. Их снаружи не открыть, мы проверяли.

– Это если их не открыли изнутри заранее.

– Понял.

Повесив трубку, Смирнов сразу же позвонил Павлову.

– Уже на ногах? – пробормотал опер.

– Да.

– Что стряслось? Или тебя посетила новая идея?

– Что-то в этом роде.

– Подожди, дай возьму бумажку – записать. Трудоголик ты наш! – проворчал Павлов, немного отстранившись от трубки. – Ну, говори.

– Надо узнать, не видел ли кто-нибудь черную «Волгу» под окнами или неподалеку от института.

– Дам задание ребятам.

– Сделайте все быстро, ладно?

– Нарочно никогда не затягиваем.

Смирнов постучал в каюту, где теперь обитал Дымин.

– Кто там? – спросил незнакомый голос.

– Старший лейтенант Смирнов.

Дверь распахнулась, на пороге стоял мужчина в белой майке и клетчатых семейниках.

– Командир, я невиновен! – заявил он, широко ухмыляясь. – Хочешь – землю буду есть!

– Не надо, тем более что скоро завтрак, – ответил шутнику Смирнов. – Мне нужен ваш сосед.

– Он в сортире. Заходите. – Ухмыльнувшись, мужчина посторонился. Он оставил шутливый приблатненный тон и теперь говорил нормально. – Ваш коллега жуткий молчун. Я пытался его напоить и разговорить, но он молчал как рыба. Тот мужик, с которым я жил раньше, был более компанейским. Не хотите выпить? У меня есть армянский коньяк, хороший.

– Не откажусь, – согласился Смирнов.

– Вот это по-нашему! – оживился сосед Дымина. Он достал из тумбочки початую бутылку и две стопки. – Извините, что по-походному, без сервиса, так сказать, – сказал он. – Я вообще работаю барменом, так что следовало бы специальные бокалы возить с собой, но они занимают много места, а в дороге оценить все равно некому. – Он улыбнулся обезоруживающей улыбкой и разлил коньяк. – За удачное расследование!

– Спасибо, – кивнул Смирнов.

Они чокнулись и сделали по глотку. Следователь оценил напиток – он был действительно хорош.

– Перчин Ренат Демидович, – представился мужчина, протягивая руку.

– Валера, – назвался полицейский.

– Рад знакомству. За него?

Они допили коньяк.

– Еще по одной? – предложил Перчин.

– Нет, спасибо. Утро все-таки.

– Ну, если что, заходите.

– Непременно.

В это время из туалета вышел Дымин.

– Здорово, – сказал он Смирнову. – Я услышал, что ты пришел, но раньше никак не мог составить вам компанию. Что-нибудь случилось?

– Вроде нет.

– Как там Бирюков?

– Забаррикадировался. – Смирнов повернулся к Перчину: – Вы не заметили, ваш прежний сосед не проявлял беспокойства, тревоги или страха?

– Думаю, что-то в этом роде было. Мне он показался дерганым, но я решил, что он просто не любит плавать. Знаете, есть люди, которые боятся летать, а другие на табуретку не могут забраться – сразу ноги дрожать начинают.

– Он вам что-нибудь говорил?

– Нет, ничего особенного.

– Даже когда вы выпивали?

Перчин усмехнулся:

– Один раз сказал, что алкоголь помогает ему успокоиться. Но, по-моему, не очень-то он ему помогал.

– А вы знаете, почему он от вас съехал?

– Да. Вы его охраняете. Только не знаю от кого. Наверное, от того, кто того мужика грохнул. Что, этот ваш Бирюков действительно может быть следующим?

– А он так считал?

– Наверное, иначе зачем он попросился бы в вашу каюту.

Смирнов понял, что многого он от Перчина не добьется. Попрощавшись с ним, они с Дыминым вышли на палубу и направились в сторону кормы. Люди постепенно выползали из кают подышать перед завтраком свежим воздухом. Жеребин прогуливался в обществе двух амбалов, остальные держались неподалеку.

За завтраком Смирнов с облегчением убедился, что все оставшиеся ученые живы. Они ели в молчании, лишь изредка обмениваясь краткими фразами. Было заметно, что нервы натянуты до предела и люди готовы сорваться. В сторону полицейских никто не смотрел. Кажется, никто не заметил, что Бирюков переехал к Смирнову.

Следователь поглощал хрустящие тосты с маслом и ломтиками сыра эдам, запивая их кофе с молоком, и делал вид, что не замечает царящей вокруг нервозности. Он ел не торопясь, смакуя каждый кусок поджаренного хлеба. А вот ученые на этот раз закончили завтрак быстрее обычного – похоже, аппетита ни у кого из них не было.

Через полчаса Смирнов отправил оперов проверить, кто где находится. Оказалось, что все, кроме Максима, Ксюши, Нины и Юли, сидят по каютам. К молодежи присоединились дети из других семей, в том числе те, которые ехали на семинар. Вся ватага собралась в игровой, оккупировала автоматы и весело проводила время, несмотря ни на что.

Около полудня позвонил Павлов и с ходу приступил к делу, это означало, что даже он настроен серьезно:

– Значит, так. На стене здания НИИ обнаружено несколько отпечатков обуви тридцать седьмого размера с тем же рисунком подошвы, что и на местах убийства Липина и Базарова. Кроме того, есть отметины от креплений – скорее всего, карабинов – на металлических выступах и держателях водосточной трубы. На крыше явные следы крюков. Так что в лабораторию почти наверняка влезли снаружи при помощи альпинистского снаряжения. Следы «Волги» есть в трех метрах от здания – ее ставили прямо под окнами. Но свидетели отсутствуют: никто не видел ни машину, ни того, кто на ней приезжал.

– А охрана НИИ?

– На ночь там остаются два сторожа. Считается, что они сменяют друг друга, но на самом деле, конечно, оба дрыхнут. А для камер там слепая зона – они только входы снимают. Есть еще информация для тебя.

– Выкладывай.

– Несметов достал ордер на обыск квартиры Самсонова. У него нашли книгу Майринка, а в компьютере – кучу ссылок на сайты, имеющие информацию о Големе. Причем журнал посещений был подчищен, но есть программы, которые такие вещи восстанавливают. Короче, Петрович приказывает тебе арестовать Самсонова и доставить его в управление. Ордер будет ждать тебя по пути в Андроньевске. Когда будете проплывать мимо, тебе его доставят на катере. Так что из Сургута везешь его прямо к нам.

– А остальных?

– Задерживаешь как свидетелей.

– Будет скандал. Из-за семинара.

– Не важно. Переживут.

Смирнов подумал о Жеребине, но промолчал.

– Понял, – сказал он. – Значит, Андроньевск?

– Да.

– Пойду узнаю, когда мы будем мимо него проплывать.

– Давай. Удачи.

Разъединившись, Смирнов задумался. Многое сходилось. Самсонов, желающий стать руководителем лаборатории, а не просто правой рукой Марухина, его машина, посещение лаборатории в субботу, когда он мог открыть окна изнутри, чтобы потом забраться через них, вскарабкавшись по стене. Книга Майринка. А иллюстрацию с Фаэтоном он, наверное, вырвал из книги своих детей – те должны были проходить мифы в школе, так же как Нина. Ссылки в компьютере и его нежелание, чтобы кто-то сошел с теплохода раньше срока. Возможность взять снотворное у жены. Это, правда, выглядело глупо. Зато по его звонку Базаров пошел бы и на задний двор монастыря. Что еще? Явный страх Самсонова перед Жеребиным. Если жена с ним в сговоре, а это вполне возможно, то она могла взять из сумочки Викуловой ключ от каюты.

Лишь одно оставалось непонятным: при чем тут Липин? Просто убрал свидетеля? Но зачем было мараться самому? Смирнов не сомневался, что, вздумай акушер шантажировать лабораторию, Жеребин нашел бы действенный способ заткнуть ему рот. У Самсонова не было никакой необходимости самому его убивать.

С другой стороны, Базаров мог знать о Самсонове что-то нелицеприятное, возможно, он даже написал ему. И это письмо заставило профессора расправиться и с Марухиным, и с принявшим постриг химиком. Но какое ко всему этому имел отношение акушер? Напрашивался только один ответ: дело было не в том, что Самсонов дал ему деньги за подлог. Было что-то, о чем Жеребин не должен был знать. Значит, Липин выполнял какую-то работу лично для Самсонова. Рано или поздно он мог кому-нибудь проболтаться, а то и начать шантажировать профессора. Самсонов не мог переложить эту проблему на Жеребина, скорее всего, он боялся, что тот узнает о его тайных махинациях. Знать бы еще, в чем они заключались.

И все равно Смирнов чувствовал фальшь. Зачем Самсонову было связывать эти убийства, подкладывая записки и глину, тем более оставлять полиции указания, где будет следующее тело? Не говоря уже о назначении встречи на «Фаэтоне». Самсонов никак не походил на человека, который стремится доказать миру, что, убивая людей, он лишь старается восстановить справедливость.

И все же Смирнов понимал, что обязан арестовать его под давлением улик. Не говоря уже о приказе Несметова.

Следователь отправился на мостик – узнать, когда «Фаэтон» будет проплывать Андроньевск. Оказалось – через пять часов. Смирнов предупредил, что к ним прибудет катер, и пошел в каюту. Бирюков был уже там. Он читал лежа на койке и нацепив на нос очки.

– Клонировать человека действительно так легко, как вы говорили? – спросил Смирнов, садясь напротив.

Бирюков отложил книгу.

– Как вам сказать, – отозвался он, приподнявшись на локте и поправив подушку. – Теоретически – да. Но практически, конечно, есть определенные трудности. Впрочем, клонировать животных – тоже не пятиминутное дело. Я лишь имел в виду, что клонирование человека осуществимо. Никаких руководств и инструкций не существует, по крайней мере в открытом доступе.

– Что это значит?

– Если подобные эксперименты и проводились, в чем я, если честно, сомневаюсь, то держались в строжайшей тайне. К сожалению, я не участвовал в клонировании Максима и Ксюши, и с подробностями операции меня не знакомили, так что я не могу вам описать трудности, с которыми столкнулись мои коллеги. Из документов, которые я вам дал прочесть, можно сделать вывод, что получилось у них далеко не сразу – понадобилось несколько лет.

Смирнов кивнул и вытянулся на койке. Хотелось поспать хоть пару часов. Он чувствовал, что напряжение последних дней начинает сказываться – тело было как выжатый лимон. Хорошо хоть, что он не страдал морской болезнью.

Около пяти вечера с правого борта показался Андроньевск. Почти сразу от берега отошел двухместный катер, и Смирнова вызвали на мостик.

– Мне сообщили, что это к вам, – сказал ему Капотов.

Он держался молодцом, несмотря на то что совсем недавно лишился сына. Смирнов знал, что капитану предлагали передать командование, но он решил остаться до конца рейса.

Через пять минут теплоход замедлил ход, и к нему пришвартовался катер с полицейским, который отдал Смирнову ордер на арест Самсонова.

Следователь вернулся в кают-компанию и продемонстрировал сидящему там Дымину бумаги.

– Будем брать? – спросил опер, взглянув на них мельком.

– А что делать.

– Ты не хочешь?

– Не особенно, – признался Смирнов.

– Почему? Думаешь, это не Самсонов. По-моему, все сходится.

– Все, да не все.

– Ну, остальное он нам сам расскажет.

– Жаль, что мы еще не в Сургуте. Там было бы проще.

– Можем снять его с теплохода и отвезти в Андроньевск, – предложил Дымин.

– И остальных тоже?

– Ну да.

– Скандал будет. Сорвем семинар.

– Плевать! Давай, еще не поздно. Вызовем катер и отвезем их всех в местное управление.

Смирнов покачал головой:

– Нет, Петрович приказал доставить его в Сургут, а уже оттуда везти в Питер.

– Тогда лучше дождаться, пока мы доплывем. Все равно он с теплохода никуда не денется. А то за это время он придумает какую-нибудь отмазку да еще адвоката вызовет прямо в Сургут. Не говоря уже о том, что у Жеребина появится время для маневра. Как бы с его подачи у нас Самсонова не забрали прямо из-под носа.

Смирнов вынужден был признать, что Дымин прав.

– Ладно, – согласился он. – Подождем. Но следить за ним будем неотрывно.

– Это я организую, – пообещал опер. – Ребята с него глаз не спустят.

В кармане у следователя зазвонил мобильник. Взгляд на экран заставил Смирнова удивленно поднять брови: на связь вызывал сам Несметов.

– Здравствуйте, Павел Петрович. – Следователь не сомневался, что случилось что-то важное, и приготовился ко всему.

– Привет, привет. – Голос Несметова звучал напряженно. – Слушай, тут такое дело. В РУВД Лесобруйска два часа назад пришли некие Вырины, муж с женой, и заявили, что какие-то дети назначили им по телефону встречу в Лесобруйске, утверждая, что они приходятся им дочерью и сыном. Им, мол, об этом сообщил один человек.

А дело в том, что четырнадцать лет назад у Выриной был выкидыш двойняшками. Но дети настаивали, что Выриных обманули. Обещали все объяснить, но просили никому ничего не говорить. Вырины подумали-подумали и в конце концов, конечно, согласились. Боялись, что это розыгрыш, но решили все узнать, чтобы спать спокойно. Поехали на машине в Лесобруйск и встретились с этими детьми – там, где было условлено, в местном торговом центре. И дети им заявили, что в роддоме их у Выриных забрали и отдали другим людям, а Выриным сказали, будто у них дети родились мертвыми. Утверждали, что у них есть доказательство, но не с собой, а в надежном месте.

– Какое доказательство, сказали?

– Да. Письмо того самого человека, который сообщил им координаты Выриных. Сечешь?

Смирнов на мгновение прикрыл глаза, перед веками заплясали цветные пятна.

– Дайте угадаю, – произнес он медленно. – Она лежала в том же роддоме, в котором работал Липин.

– Именно! Пока все сопоставили там да здесь да покуда я сообразил, время мы потеряли, конечно, но потом Выриным показали фотографии близнецов Самсоновых, так что сомнений нет – это они!

– Но… что из этого следует? – проговорил Смирнов, чувствуя, что голова у него идет кругом.

– А вот это ты и выясни. Ты там, а я здесь. Только уж, пожалуйста, расставь наконец точки над «i», ладно? Если понадобится специалист по делам несовершеннолетних, я договорюсь, и мы пришлем.

– Присылайте. Пригодится.

– Хорошо, завтра с утра будет.

– А что с Самсоновым?

– А что с ним?

– Мне ордер привезли. Арестовывать?

– Конечно. И колоть, пока все не скажет! И что касается детишек этих – тряси Самсоновых! Я уверен: то, что говорят Вырины, правда. Не знаю, какое это имеет отношение к делу, но ты постарайся это выяснить. Вызови катер и съезди в Лесобруйск, поговори с Выриными, их специально попросили задержаться. Потом вернешься на «Фаэтон» и возьмешься за Самсоновых.

– А Вырины сказали, как они расстались с близнецами? Они должны были договориться о новой встрече.

– Дети просили их приехать в Сургут. Сказали, они там пробудут несколько дней. Просили никому ничего не говорить.

– Почему же Вырины пошли в полицию?

– Они долго сомневались. Но ведь то, что рассказали им дети, – уголовщина. Подмена младенцев – это тебе не апельсин в магазине слямзить!

– Да уж, – машинально согласился Смирнов.

– Не знаю, зачем Самсоновым это понадобилось, – продолжал начальник. – Может, своих детей завести не могли. Сам уж выясни.

– Конечно, – отозвался Смирнов. Он решил, что пока не стоит говорить о том, что он прочитал в файлах, украденных из лаборатории Бирюковым. Может, даже никогда не стоит.

– Так что, поедешь поговорить с Выриными? – спросил Петрович.

– Да.

– Сам вызовешь катер или подсобить?

– Справлюсь.

– Ну, давай тогда. Удачи. Как что-нибудь выяснишь, отзвонись.

– Хорошо.

Несметов отсоединился. Наткнувшись на вопросительный взгляд Дымина, Смирнов обрисовал ему ситуацию.

– Чем дальше в лес, тем больше дров, – выразил свое мнение опер. – Ладно, я сам тебе вызову катер. Что, кстати, думаешь по поводу того, что эти Вырины рассказали?

– Много чего. Надо потрясти Самсоновых.

– Сделать это без тебя?

– Нет, не трогай их пока. Пусть плывут спокойно. Успеется еще. Но приглядывайте за ними.

– В оба смотреть будем, – заверил Дымин.

Через час за Смирновым пришел катер, и он помчался назад в Лесобруйск. Катер подпрыгивал на волнах, обдавая пассажиров брызгами. Оглянувшись, следователь увидел, как стремительно уменьшается «Фаэтон». У него почему-то защемило сердце, и он отвернулся.

Письмо, которое, по-видимому, отправил незадолго до смерти Базаров, предстало в новом свете. Смирнов считал, что монах написал его Крысолову, чем и спровоцировал цепную реакцию убийств, а оказалось, что он просто сообщил Максиму и Ксюше телефон их настоящих родителей. Очевидно, что у Марухина и сотоварищей не получилось создать клонов, и они решили проблему иначе – украли в роддоме двойняшек Выриных и оформили их как детей Самсоновой. И Жеребин об этом не знал. А если бы узнал, как отреагировала бы контора? За ответом далеко ходить не надо – он казался очевидным. Крысолову мараться не пришлось бы.

Значит, Максим и Ксюша знали, что Самсоновы не были их настоящими родителями, но все это время не подавали виду – выдержка, достойная восхищения. Вот что значит театральный кружок, о котором упомянул как-то Дымин. Двойняшки решили выяснить, правда ли то, что написал им бывший химик, и договорились с Выриными о встрече. Должно быть, теперь они убеждены в том, что их действительно записали на чужую фамилию.

Верил ли в это сам Смирнов? Следователь был вынужден признать, что подобное положение вещей объясняет страх Самсонова перед Жеребиным. Но кто убийца? Этот вопрос по-прежнему оставался без ответа. Первым делом надо было бы допросить близнецов и выяснить, где письмо. Они сказали, что сохранили его. Если оно подписано, то можно было бы, по крайней мере, убедиться в том, что оно от Базарова. Но Смирнов решил, что не стоит тревожить Максима и Ксюшу сейчас. Они могут замкнуться и отказаться отдать письмо. Кроме того, все равно нужно дождаться специалиста по защите прав детей. Без него беседовать с ними нельзя. То есть, конечно, можно, но адвокат защиты потом может поднять хай и получить на суде преимущество. Смирнов усмехнулся: Крысолова еще не поймал, а уже беспокоишься о суде. Тем не менее приходилось думать обо всем – практика научила полицейского быть осторожным.