Текст книги "На пороге мира"

Глава 3

Было сложно. Очень сложно. Сохранять от всех в тайне подготовку к поступлению в кадетское училище. К «красноперым». К врагам «местных».

Еще труднее было сдавать все экзамены так, чтобы не попасть на глаза «своим». А экзаменов было много. Нетрудных для Леньки, ведь он очень серьезно к ним готовился. Но вся сложность была в том, что сдать их необходимо ровно так, чтобы пройти, получить стипендию, но не засветиться слишком выдающимися способностями.

Трудно. Но Жестянкин справился. Сдал. Прошел. Поступил. И теперь наступало самое-самое трудное: уйти.

То есть настал день, когда больше не скроешь того, что Ленька Отмор кидает «голоногих» и переходит к «красноперым».

Тот факт, что «войны» уже почти полгода нет, что семь месяцев Отмор уже не первый, а презренный «трус», мало что менял. Ведь это же тот самый Ленька Отмор, что гонял в хвост и в гриву этих самых «красноперых». Этого ведь никто не забыл. И не простил – ни «красноперые», ни «голоногие», которые мигом записали в предатели и свалили все свои поражения и неудачи на него. Как же! Ведь они же такие крутые, умные и хитрые! Они же не могли проиграть этим лохам в фуражках. Если бы предатель Отмор не сливал все их планы «красноперым»!

Покарать предателя! И покарали.

Ленька медленно спускался с лестницы второго этажа в холл. На плече у него висела сумка с пожитками. Тощенькая такая сумишка…

А внизу стояли уже все «голоногие». Общий сбор. Общая «сходка». Стояли молча. Молча и плотно, перекрывая спинами выход и окна.

Ленька Отмор, не ускоряясь и не замедляя шага, спустился с лестницы и вышел на середину комнаты.

Он молчал. И они молчали.

Минута. Две…

– Предатель! – все же прозвучал выкрик из толпы.

Как спусковой крючок, сработало это слово…

Из «больнички» Жестянкин вышел только через две недели. И оттуда он отправился уже напрямую в училище, не заходя в детдом. Долгов на нем больше не было. За «предательство» он ответил кровью. Не смыл – пятно на нем навсегда останется в памяти детдомовцев, – но ответил. Именно поэтому он не сопротивлялся, когда начали бить. Не выхватил ножа, не стал вцепляться в глотки, глаза и яйца. Не стал.

Возможно, прояви он свой напор и достаточную жестокость, то смог бы шокировать, подавить, опрокинуть, разогнать толпу, благо это было возможно. Да даже прояви он достаточную силу духа, надави взглядом – и ему могли вовсе уступить дорогу без драки… Такое тоже могло быть возможным. Но тогда бы долг на нем остался висеть. И этот долг вернули бы рано или поздно в какой-нибудь подворотне «пером» в бок, ибо сидеть за стеной вечно невозможно.

Поэтому не стал Ленька давить в психической атаке, не стал кидаться в бешеную, безбашенную, дикую, яростную физическую борьбу, хотя и очень хотелось. Очень.

Он дал себя избить, четко группируясь, как однажды показывал Коршунов на базе, так, чтобы атакующая впинковую толпа не покалечила и не убила.

Досталось ему все равно крепко, да и не могло быть иначе, но задачу свою выполнил – быть «местным» и интересным для «местных» перестал.

А по выходу из больницы попал туда, куда изначально и ставил целью себе попасть – в училище. Туда, где он мог теперь спокойно заниматься с дядей Пашей – старым инструктором по физо, живущим при спортзале, – его странными и завораживающими ночными танцами.

Кто-то скажет, что не стоило оно того. Не стоило таких жертв, не стоило таких сложностей, не стоило оно положения первого в стае, которое он легко мог за собой сохранить после того ночного провала, даже наоборот – упрочить. Но…

Но это был его сознательный выбор и его план. Четкий и безупречно претворенный в жизнь, непреклонный и безжалостный, как к себе, так и к другим. Пусть приз и спорный, но это был приз, который он выбрал себе сам, и который он получил собственными усилиями, без посторонней помощи и несмотря ни на что. Многие ли могут похвастаться подобным в одиннадцать лет?

* * *

– Товарищ полковник, кадет Жестянкин по вашему приказанию прибыл! – четко доложил бывший беспризорник, войдя в кабинет начальника училища.

– Проходи, Леонид, – ответил тот из-за стола, поднимая глаза от бумаг. – Ты не против, если я буду тебя так называть?

– Никак нет, товарищ полковник!

– Присаживайся, – указал он на стул перед своим столом. – Разговор у нас будет не совсем официальный. Скорее, даже вовсе неофициальный.

– Я вас внимательно слушаю, – ответил мальчик, садясь на указанное место и поправив воротник (форма была совсем новая, и он еще не успел к ней привыкнуть, что не мешало ему уже сейчас четко соблюдать все правила ее ношения). Руки свои он сложил на коленях, спину продолжал держать ровной и прямой, голову не опускал.

– Ты для меня загадка, Леонид, – чуть недовольно постучал дорогой перьевой ручкой по крышке стола полковник Сомов. – Ребенку из неполной семьи очень сложно попасть в наше училище, собственно, как и вообще в любое заведение, выпускающее командные кадры, как и в любые гвардейские части, даже на рядовые должности. СИБ таких просто не пропускает… В твоем же случае СИБ не имел возражений, хоть и не только о полной, но и вообще о семье говорить вовсе не приходится.

Полковник замолчал в ожидании, внимательно глядя в лицо своего нового воспитанника, еще носящее желтые следы не до конца сошедших синяков (били его в детдоме с душой, со старанием и усердием). Но кадет молчал, не меняя осанки и выражения вежливого внимания на этом самом лице. Страха или волнения он не выказывал.

– Ладно, СИБ это СИБ. Все их планы и резоны нам с тобой никогда не понять. Меня гораздо больше интересует другой вопрос… – Сомов снова сделал паузу. – Ведь кадет Жестянкин Леонид Васильевич – это тот самый Ленька Отмор, что меньше полугода назад командовал, именно командовал, а не руководил организованной по всем правилам войной, не побоюсь этого слова, против нашего училища. Причем делал это грамотно, эффективно и последовательно. Откуда такие познания?

– Из Интернета, – ответил Жестянкин, не меняя положения тела и выражения лица.

– Из Интернета? – неподдельно удивился Сомов. – Что-то я не припомню такого онлайн-курса. Объяснишь?

– Отдельного курса там нет, но в свободном доступе лежат различные наставления, учебники, пособия, уставы, готовые планы-конспекты занятий для молодых офицеров. Разнообразные статьи, воспоминания и мемуары участников боевых действий…

– То есть, ты хочешь сказать, что перелопатил это все самостоятельно, без учителя, и применил на практике только ради… А чего ради? Из-за чего вообще ты развязал эту «войну»?

– Я встретил компанию кадетов-третьекурсников на улице. Недостаточно быстро, по их мнению, уступил дорогу. Меня оскорбили. Избили. Собственно, вся причина.

– Избили? – нахмурился Сомов. – Из-за пары затрещин устроить такое?

– «Война» уже была. Я не начинал ее. Просто воспользовался.

– Ты не просто воспользовался, ты возглавил ее!

Мальчик только пожал плечами. Ему нечего было на это сказать. Сомов тоже помолчал, внимательно разглядывая собеседника.

– Что ж, оставим это как есть. В конце концов, история знает и не такие примеры: тот же Гайдар в шестнадцать полком командовал. Меня больше волнует другое: ты развязал войну против училища, но вот я вижу тебя перед собой в форме «красноперых», которых ты так ненавидел. Как ты это мне объяснишь? Учти, предателей никто не любит. И они никому не нужны.

– Повторюсь: я не развязывал «войну», я воспользовался ситуацией для личной мести. Те шестеро, что нанесли мне обиду… В результате моих действий они все вылетели из училища. Месть свершилась. Остальное было лишь информационным прикрытием.

– Пусть так, – принял ответ Сомов. – Но ты повел людей за собой, взяв на себя командование, ты взвалил на свои плечи ответственность за них. А потом бросил их.

– Меня свергли. Общей сходкой свергли и заклеймили трусом после первой же провалившейся операции…

– Настоящего командира нельзя свергнуть! Если свергли – значит, ты не командир, а дерьмо собачье. Либо предатель, который всех бросил!

Мальчик не менял положения тела. Не менял выражения лица. Но на щеках его ненадолго вздулись желваки. Затем пропали.

– Ты не нравишься мне, крысеныш детдомовский! Я не стану оспаривать твое поступление, хрен с тобой – учись, раз пролез, пусть. Но следить я за тобой буду очень пристально! И не дай бог… Вон отсюда! – закончил свою речь Сомов.

Жестянкин встал, вытянулся по стойке «смирно», выполнил воинское приветствие, четко развернулся и покинул кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Глава 4

– …Таким образом, «Черное Солнце» набирает вес в нашем регионе. Уже пять мелких терактов, предотвращенных силовиками, можно однозначно приписать этой организации. Считаю переброс в Новопитер дополнительного спецподразделения целесообразным, – закончил свой доклад мужчина, стоящий перед дубовым столом.

– Что ж, – побарабанил пальцами по столешнице мужчина, сидящий за этим столом. – Санкционирую, перебросьте СКООН. Они как раз полностью восстановили свой штат после потерь штурма Л-51. Продумайте место дислокации.

– Слушаюсь, – кивнул мужчина, стоящий напротив стола.

– Кстати, про Л-51. Вы упоминали, что есть новости?

– Да, – кивнул тот. – Как вы, несомненно, помните, разбор и восстановление данных с различных поврежденных носителей, оставшихся после штурма лаборатории, продолжается по сей день. Так вот, наши спецы выдали очередной кусок остатков пирога. Соответствующие файлы вам уже должны были прислать.

– Должны, значит прислали, – спокойно сказал мужчина, сидящий за столом. – Вы мне коротенько перескажите сейчас, подробно я буду изучать позже. Если там есть что изучать, конечно. Они подобными «кусочками остатков», как вы выразились, практически каждый месяц «радуют».

– Этот раз не исключение. С единственным отличием: в одном из отчетов фигурирует Тринадцатый.

– Да? Что-то интересное?

– Только факт, что он участвовал не в двух проектах, а в трех. По времени между «Фобосом» и «Мемориалом», объект тринадцать был задействован еще в программе под названием «Хипнос». И как обычно…

– Единственный выживший подопытный, – с усмешкой предположил мужчина, сидевший за столом.

Второй кивком подтвердил.

– Вообще единственный выживший участник проекта, считая и разработчиков. Программа была закрыта после несчастного случая. Взрыв оборудования и дальнейший пожар. Автоматические системы пожаротушения не справились, произошел выброс токсичных газов и реагентов. ЧП затронуло целый сектор. Переборки в соответствии с инструкцией 1401/1 были герметично задраены и заблокированы. Результаты программы, все данные по экспериментам, методикам и материалам уничтожены пожаром и последующей его ликвидацией. Все, кто там был, а это двадцать девять подопытных, пятнадцать участников и пятьдесят человек охраны, погибли в течение десяти минут. Кроме объекта тринадцать. Он в момент происшествия находился в карцере. И пробыл там без еды и воды трое суток, прежде чем его обнаружили.

– Нехило! – присвистнул первый мужчина. – В девять лет?

Второй утвердительно кивнул.

– А за что угодил в карцер?

– Четыре побега и нападение на охранника.

– Серьезное нападение? – уточнил первый мужчина.

– Проломил череп и сломал пять пальцев: два на левой руке и три на правой.

– Серьезно! Минимум на полгода нетрудоспособность… Погодите, получается, мальчик этим нападением парню жизнь спас?

– Получается, что так, – задумался второй.

– Пробейте этого охранника. Может, он тогда и штурм пересидел в больнице? Появится живой свидетель.

– Сделаем, – пометил себе в планшете второй мужчина.

– А что вообще за программа? В чем суть этого «Хипноса»?

– Смогли раскопать только в общих чертах. Конкретики никакой – все уничтожено, а программа закрыта.

– Выкладывайте, что есть.

– Программа «Хипнос» – очередная попытка воплотить в реальность много раз использованную в фантастических боевиках идею. В данном случае экспериментаторы рассчитывали научиться закачивать знания, информацию и даже навыки напрямую в мозг реципиента во время специального сна, вызванного химическими препаратами. Как-то так.

– И как результаты? Получилось у них? – заинтересовался первый мужчина.

– Неизвестно: сектор уничтожен пожаром, все, кто над ним работал, мертвы, проект закрыт. Единственное, что есть, это результат обследования Тринадцатого после ЧП.

– И что там?

– Ничего особенно выдающегося, кроме сильного истощения, крайнего обезвоживания, на полградуса пониженной температуры и серьезных нарушений сна.

– Нарушения сна?

– Хроническая бессонница. Причем не помогают даже самые сильнодействующие препараты. Не берут даже транквилизаторы.

– Вообще не спит?

– Нет, спит, конечно. Но не каждую ночь.

– Да? И как часто? – заинтересовался первый мужчина.

– Судя по отчетам, где-то раз в две-три недели.

– Как он там, кстати?

– Поступил. Учится, – пожал плечами второй. – И учится хорошо. Один из лучших на курсе. В черном списке у начальника училища. В увольнения пока не ходил, так что с бывшими однокашниками не пересекался. Собственно, всё.

– Всё? А эта его бессонница?

– Ни один наблюдатель не отмечает за ним ничего подобного.

– Прошло или притворяется?

– Скорее всего, второе. В отчете упоминалось, что это «необратимые изменения организма, вызванные многократным применением экспериментального препарата для введения в состояние искусственного сна». А необратимо – значит необратимо.

– Вот, значит, как… – побарабанил пальцами по столу первый мужчина, затем просветлел лицом. – А знаете что? Давайте расшевелим этого притворюшу! Совместим, так сказать, приятное с полезным. Размещайте СКООН в его Кадетском училище. Пусть разворачивают там постоянную базу. Место там есть. А пареньку будет чем по ночам заняться!

– Слушаюсь, – кивнул второй мужчина и пометил что-то в своем планшете.

Глава 5

– …таким образом, в результате этой операции СКООН по освобождению заложников обезврежено тридцать восемь боевиков, четверых взяли живыми, остальные уничтожены в ходе штурма. Двадцать четыре заложника освобождено, из них с ранениями и травмами различной степени тяжести пятеро. Троих спасти не удалось – были убиты еще до штурма, – рапортовал, сверяясь с планшетом, невзрачный мужчина, стоя напротив дубового письменного стола.

– Вот как… – хмурился другой столь же невзрачный мужчина, барабаня по этому столу пальцами. – Проворонили! Под собственным носом проворонили! Дожили! Райотдел полиции террористами захвачен! Я еще понимаю – больница, понимаю – школа, институт какой-нибудь, мэрия, наконец! Но полиция!!! Ни в какие ворота не лезет! Всех работников захваченного отдела, независимо от того, где они были на момент захвата, на переподготовку с последующей переаттестацией! Не сдавших – вон из органов! С волчьим билетом!

– Слушаюсь, – кивнул мужчина, стоящий напротив стола, делая пометку в своем планшете.

– Есть еще что добавить? – уже спокойнее спросил мужчина, сидящий за столом.

– Мелочь, – пожал плечами второй мужчина.

– Что за мелочь?

– В операции, в составе СКООН, принимал участие объект тринадцать, – доложил мужчина, стоящий перед столом.

– Тринадцатый? – удивился первый мужчина. Морщины на его лбу разгладились. Он убрал руки со стола и откинулся на спинку своего кресла, готовясь слушать. – Рассказывайте.

– По вашему указанию, три месяца назад в Кадетское училище, в котором проходит обучение объект тринадцать, был переведен Серпуховский контртеррористический отряд особого назначения Службы имперской безопасности, чтобы «расшевелить притворюшку». Цель была достигнута: «притворюшка» «расшевелился». Наше предположение подтвердилось: нарушения сна у объекта тринадцать никуда не делись. Просто он научился их качественно скрывать.

– На операцию-то он как попал?

– Все прошедшее с момента перевода подразделения время объект тринадцать тренировался вместе с основным штурмовым составом СКООН. С «ветеранами».

– А как же распорядок дня училища? Кадетский корпус – это не детдом, там с этим строго, не забалуешь.

– Сперва только по вечерам, после занятий, в личное время. Затем Коршунов организовал ему индивидуальную подготовку на тренажерах в ночное время. Потом начал проводить совместные ночные тренировки ветеранов с мальчишкой. Насколько я понял, их заело, что какой-то шкет показывает результаты лучше, чем у них. Постепенно в глазах СКООНовцев объект тринадцать стал «своим». А тут и Коршунов снова подсуетился, и теперь у паренька официальные занятия «индивидуальной подготовкой» по четыре часа в дневное время, каждый день. Те предметы, что он из-за этого пропускает – сдает экстерном. Ну и ночь, естественно…

– Предсказуемо, – отметил мужчина в кресле. – Примерно такого результата мы и ожидали, перекидывая отряд именно туда. Но как он на боевую операцию попал?

– Сигнал пришел внезапно, – пожал плечами мужчина, стоящий напротив стола. – Трое бойцов СКООН были не боеспособны, находясь в госпитале. Решать надо было быстро: Коршунов принял решение привлечь объект тринадцать вместо хотя бы одного из отсутствующих парней.

– Что ж, – вздохнул мужчина в кресле, – моральная сторона дела – это не по нашей части. Если Коршун решился дать ребенку в руки оружие и отправить его в бой, то останется это на его совести… Как проявил себя в деле Тринадцатый?

– Положительно. Действовал четко, команды выполнял точно, вперед не лез, в герои не рвался, товарищей прикрывал.

– Убитые на его счету есть?

– Пятеро. Прямой огневой контакт. Умудрился отреагировать первым, чем спас двоих бойцов своей тройки. Четыре секунды: пять выстрелов – пять целей. Наповал.

– Неплохо-неплохо, – постучал пальцами по подлокотнику мужчина. – Значит, так – награждать не будем. Лишнее это. Оформить объект тринадцать как нештатного сотрудника СИБ. Выплатить положенные оклад и боевые по должности бойца, место которого он занял на операции. Продолжение обучения санкционирую. Но через начальника училища не проводить. Оформить легенду-прикрытие: конкурс, там какой-нибудь, участие, поездки, гонорары, сертификаты, официальные письма в училище, грамоты, кубки… Ну, не мне вас учить. Привлекать Тринадцатого к боевым операциям СКООН разрешаю. С соответствующей оплатой.

– Начинаем вербовку?

– Нет, – покачал головой мужчина в кресле. – Только подготавливаем почву и материал. Хочет мальчик учиться – пусть учится. Боец уровня штурмовика-ветерана с внешностью мальчика-зайчика, готовый участвовать в наших операциях, уже окупает затраты на его обучение. Но всерьез вербовать, пока не разберемся как следует с тем, что же заложили в пацана в этой трижды проклятой Л-51… Понаблюдаем пока. Пусть все идет как идет. Но предусмотрите возможность повышения сложности подготовки в дальнейшем. Как для него, так и для всего СКООН. Есть мысль… И это не моя мысль, – многозначительно посмотрел на собеседника мужчина в кресле, – создать некое небольшое, универсальное, мобильное, сверхбоеспособное подразделение для выполнения особо сложных задач в любой обстановке. Повторяю – в любой. Глупость, конечно, но не нам решать. Ничего еще не точно, но вариант со СКООНом пока один из основных.

– Принял, – кивнул мужчина, стоящий напротив стола, делая пометки в своем планшете.

– Что с выжившим охранником из «Хипноса»?

– Нашли. Действительно, во время штурма лежал в госпитале. Сейчас он переведен на охрану Новотверского института энергетики на планете Урал-3.

– Что ж, отправьте аккуратного оперативника к нему. Пусть побеседует, расспросит. Вежливо и без нажима. Понятно, что охранник знает о проекте чуть больше, чем ничего. Но меня в первую очередь интересуют личные впечатления как о происходившем вообще, так и о Тринадцатом в частности.

– Сделаем, – кивнул второй мужчина, ставя очередную пометку.

– Вижу, вопросы есть?

– Да, есть. Не жирновато ли будет мальчишке?

– В каком смысле?

– Он подменял не рядового бойца, а командира дюжины. Старшего лейтенанта элитного подразделения. Даже всего одна боевая операция по его должности – очень немаленькая сумма. Простому рабочему на заводе за такую три месяца работать надо. Не наделает малец глупостей?

– Справился?

– Справился.

– Значит, заработал. А глупости… Вот и понаблюдаем, каких глупостей от него стоит ждать. Стоит ли вообще с ним работать…

– Звание присваивать?

– Нет. Нештатный гражданский специалист. Точка.

– Вопросов больше нет. Разрешите исполнять?

– Исполняйте.

Глава 6

Леня смотрел на врученные ему капитаном Коршуновым деньги в своих руках. Много денег. Целых семь сотен полновесных рублей. При зарплате рабочего на заводе в двести и стоимости буханки хлеба в пять копеек это действительно очень большие деньги. Флаер, конечно, не купишь (нормальный флаер, какую-нибудь бэушную жестянку – легко), а вот легкий спидер, не из самых дорогих, вполне можно потянуть.

Леня таких денег в жизни не видел, не то что в руках держать. До этого дня. А тут – на тебе, «получите, распишитесь». Получил. Расписался.

А потом подошел еще некий «серый» человек. Представился Петровым Петром Петровичем из Службы имперской безопасности. Сразу же взял подписку о неразглашении. Объяснил, что ни в какой «операции» Леонид не участвовал, со СКООНом не ездил, а было все совсем-совсем по-другому. Всего-навсего поездка на музыкальный конкурс исполнителей-скрипачей в Нерезиновске, где он, Леонид Васильевич Жестянкин, занял почетное седьмое место. Сценический костюм, грамоты, скрипка, сувениры для однокашников, счета из гостиниц и проездные документы прилагаются.

От таких новостей Леня слегка подзавис. Скрипка и то, чем он занимался в компании с коршуновскими парнями, в его голове как-то совсем не складывались. Тут же, пока Жестянкин осмысливал происходящее, Петров Петр Петрович заполнил с Ленькиных слов форму на допуск к секретным сведениям. Дождался электронного подтверждения. Затем начал объяснять. Точнее, ставить в известность, что он, Жестянкин Леонид Васильевич, теперь является нештатным гражданским специалистом, которого, с его согласия, могут отныне привлекать к силовым операциям СИБ в составе СКООН. Позывной «Кашим». И оплату будет получать в полном объеме по той штатной должности, на которой будет привлечен к работе.

А еще намекнул, что, возможно, не только в составе СКООН, если только он будет готов к этому. Еще добавил, что оформляться все это будет как участие в подобных этому конкурсах, а оплата оформляться как призовые деньги.

«Серый» человек ушел, а деньги в руках остались. И Леонид смотрел на них, соображая, как же теперь быть и на что их потратить. Ведь деньги же надо тратить? Или не надо?

Неделя пролетела быстро. Однокашники хоть и удивились музыкальным талантам мальчика, но темой тем это не стало. Посудачили немного, да и успокоились. Сам же он стал выделять по паре часов в ночь на занятия в тренажерном зале подготовки СКООНа с выданной ему скрипкой. Даже что-то получаться стало. Не на седьмое место в региональном конкурсе, конечно, но удовольствие от процесса мальчик получать начал. А большего ему и не требовалось.

Неделя пролетела быстро. Пришли выходные, а с ними увольнение в город. И деньги в кармане. Куда пойти? На что потратить? У ближайшего лотка купил себе самое дорогое мороженое. Две штуки. И ушло всего шесть рублей. Из семисот. Печаль-беда. Съел их, и больше не хочется. Совсем. Вообще о еде не думается.

Сходил в кино на рубль. Помотался в парке на аттракционах рублей на шестнадцать, пока не надоело. В конце увала зашел в магазин электроники и купил себе самый дорогой ноутбук, какой у них был в наличии. Вышло пятьсот семьдесят рублей. Собственно, на этом день и закончился. Остальные деньги Ленька положил в свой шкафчик в раздевалке тренажерного зала СКООН.

А меньше чем через неделю Петров Петр Петрович позвонил и предложил поучаствовать в «новом престижном конкурсе исполнителей». Леонид думал недолго, прежде чем дать согласие. А через пару недель еще один «новый конкурс»…

* * *

– Что там наш Тринадцатый? – спросил мужчина, сидящий за дубовым письменным столом.

– «Кашим»? – уточнил второй мужчина, стоящий с планшетом напротив стола.

– Это его новый позывной?

– Да. Придуман исполнителем в ходе оформления документов.

– Что ж, «Кашим» так «Кашим». Как он? Не вскружили голову деньги? – повторил вопрос первый мужчина.

– Как сказать, – пожал плечами второй. – На первую «зарплату» купил хороший ноутбук. Вторую, третью и четвертую пока еще не тратил. Мелкие траты на конфеты-пряники я не считаю.

– Хм… – задумался первый мужчина. – Копит на что-то?

– Возможно.

– И большие были «зарплаты»?

– Первая: семьсот, вторая – восемьсот пятьдесят, третья и четвертая – тысяча восемьсот семьдесят и тысяча девятьсот восемьдесят рублей соответственно.

– А что так?

– Операции проводились за границей Империи. Вторая на планете Альянса, третья и четвертая – в странах третьего мира. Длились они по четыре и пять дней соответственно. Так что «боевые» плюс «загранка», плюс «секретка», плюс посуточные – вот и набежали такие суммы. А применялся он все так же на должности командира дюжины штурмовиков.

– И как себя показал «Кашим» в деле?

– Все так же безупречно. Четко и эффективно. Хоть и излишне жестко, но формально все его действия оправданы условиями поставленной задачи.

– Жестко?

– Его дюжина живых не оставляла никого, полностью зачищая периметр. Он лично добивал раненных бойцами. Сам же стрелял только наповал. Один выстрел – один труп.

– Гражданские?

– Гражданских на объекте не было. Его дюжина во всех трех случаях выполняла задачу поддержки, прикрытия и организации отхода основной группы. Дополнительно еще и зачистку объекта: уничтожены не только свидетели, но и вся следяще-записывающая аппаратура.

– Все четко, как в учебниках: ни следов, ни свидетелей, – задумчиво хмыкнул первый. – Трафик его анализируется?

– Так точно.

– И что там? Соцсети?

– Нет. Учебники и методички, учебные планы и теория всего подряд, что относится к боевке: взрывное дело, тактика малых групп, огневая подготовка, оружие, основы и правила стрельбы, и так далее и тому подобное, все перечислять долго.

– И это все есть в открытом доступе? – приподнял бровь первый.

– Сам удивляюсь, – развел руками второй, – как он это все выкапывает, но факт. К тому же не забывайте, что он учится в Кадетском училище – их библиотека тоже в его распоряжении. Также ему был оформлен допуск к секретным сведениям, которым он тоже научился пользоваться по всем правилам и процедурам. Ничего серьезного, но опять же учебники и методички.

– Деятельный парень. Может, «Мемориал» все же сработал?

– Не исключено. Трафик у него очень большой.

– Что еще?

– Программирование и защита информации. Лопатит с тем же размахом.

– Защита информации?

– Да. А еще онлайн-уроки игры на скрипке.

– Скрипка-то тут при чем? – удивился первый мужчина, тот, что сидел за дубовым письменным столом.

– Информационный отдел оформил ему прикрытием первой и последующих операций конкурсы исполнителей-скрипачей, – пояснил второй.

– Дотошный, – хмыкнул первый.

– Будут распоряжения на его счет?

– Будут. Добавьте ему в нагрузку по линии СКООНа настоящий базовый и возможно продвинутый курс взлома и защиты информации. Конкретный СИБовский. Пусть учится. Посмотрим, насколько его хватит. А будущему агенту не помешает.

– Слушаюсь, – сделал пометку в планшете второй.

– Теперь по СКООНу… – Мысль окончательно оформилась в приказ. – На их базе формируется группа «Скунс» штатной численностью в двенадцать человек. Отбор в нее по жесточайшему конкурсу из всех СИБовских подразделений. Участники не старше двадцати трех, с боевым опытом. Формирование начать немедленно. Упор в отборе делать на здоровье, выносливость, интеллект и обучаемость. «Быки» и «тупые штурмовые шкафы» не нужны. Учебная программа уже разработана, инструкторы отобраны. Я скинул ее на ваш планшет. Учебно-материальная база, оружие и оборудование будут доставлены в Новопитер через две недели. Программа курируется с самого верха, так что обязаны успеть. Иначе со своими креслами можем распрощаться на раз-два. Все понятно?

– Разрешите исполнять?

– Разрешаю. Приступайте…