Текст книги "На пороге мира"

Глава 13

– Итак, что мы имеем? – задумчиво проговорил мальчик, опустив подбородок на сложенные на обойме АШК-17 руки. – Станция от захватчиков очищена. Координатор с техспецом смылся. Станция падает, реактор и подходы к маршевым двигателям заблокированы аварийными переборками… Весело.

– Может, просто взорвать эти переборки? – предложила девочка.

– Было бы чем, – вздохнул мальчик. – Мощности ручных гранат не хватит, даже если два десятка разом подорвать, что, вообще-то, возможно только в теории, но никак не на практике.

– А выбить чем-нибудь?

– Чем ты их выбьешь? Там не меньше чем флаером таранить надо…

– Шестьдесят девять минут.

– А далеко он, реакторный отсек этот?

– На нашем этаже пять коридоров, шесть поворотов отсюда, – на полном автомате ответил мальчик, внимательно разглядывая ближайший учебный универсал.

* * *

– Пятьдесят три минуты, – прозвучало очередное сообщение таймера.

– Дети, не пытайтесь повторить это дома… – под нос самому себе сказал Жестянкин, сидящий в кабине универсала, опуская руки на штурвал и запуская двигатели. – Хотя… откуда у вас дома истребитель? – добавил он, поднимая тяжелую машину в воздух.

– Что ж, попробуем впихнуть невпихуемое, – добавил он, медленно подводя на посадочно-маневровых движках нос универсала к центру технического коридора, ведущего вглубь станции.

– Это лишнее, – пробормотал он, глядя, как обламываются и отваливаются крылья об углы коридора в момент «пропихивания» в него истребителя. Даже по диагонали машина без «усовершенствований» не пролезала. А вот с обломанными наполовину крыльями дело постепенно пошло.

– А это тут вообще для красоты было, – пожал плечами мальчик в кабине пилота, видя, как отвалился хвост истребителя, предназначенный для добавления маневренности при полетах в атмосфере, во время буквального втискивания в поворот.

– «Пока что все идет неплохо», – думал оптимист, пролетая мимо пятнадцатого этажа, – все также безразлично бормотал себе под нос мальчик, повторяя маневр «поворот» шестой раз.

Впереди обзору открылся прямой коридор, перекрытый аварийной переборкой.

– Что ж, «спорим, он первый свернет?» – предложил сам себе Жестянкин, включая маршевый движок на разгон вперед, а стыковочные и маневровые движки на тягу назад. Затем начал повышать мощность и тех и других.

– За КДВ!!! – проорал он, ударом кулака вырубая маневровые вместе со стыковочными.

Машина мгновенно сорвалась с места и с разгону протаранила переборку.

– Рожденный ползать летает боком, – заметил мальчик, вылезший из кабины универсала, оглядывая получившуюся композицию.

Из-за того, что в процессе «впихивания» крылья истребителя обломились неровно, машина потеряла устойчивость и центровку. Так что на скорости в том коридоре, из-за наличия атмосферы и искусственной гравитации, универсал стал совершенно неуправляем. Его закрутило вокруг своей оси, словно пулю в стволе, и в переборку истребитель вошел уже вовсе под прямым углом к полу. Но массы машины, помноженной на набранную скорость, хватило, чтобы пробить аварийную переборку. Но не до конца. В итоге универсал в ней и застрял, словно нож в куске фанеры. Повезло, что кабина пилота оказалась с нужной стороны переборки и смогла открыться, не переклинив.

Мальчик отдышался и встал с пола, где отдыхал после того, как выкарабкался-таки из покореженной кабины универсала.

– Сорок одна минута, – прозвучало очередное сообщение таймера.

Найти место подключения и управляющий компьютер отыскать оказалось несложно. Отключить его и восстановить прерванные линии управления реактором и двигателями – тоже задачка не для гениев. Нужно было отцепить провода от компьютера и соединить с такими же в щитке. Даже изолента не потребовалась – там специальные разъемы имелись. Гораздо сложнее – выбраться теперь из блокированного переборками сектора!

* * *

– Пятьдесят три минуты, – безэмоционально сообщил голос таймера в рубке управления, который был слышен и на всей остальной станции.

И так же, как на всей остальной станции, в рубке царило напряжение, ожидание и страх. Умирать никому не хотелось. Но и сделать ничего было нельзя. Даже посмотреть, что же именно происходит за пределами рубки, было невозможно: террористы, захватывая станцию, методично уничтожали камеры видеонаблюдения.

Но кое-что люди здесь все же могли. Система слежения за противопожарной обстановкой, другие вспомогательные системы с датчиками различных излучений и контроля искусственной гравитации работали. И по показаниям датчиков примерную картину боевых действий составить можно было. Собственно, этим все находящиеся здесь и занимались.

– «Раптор восемь» запустил двигатель! Идет проверка систем!

– Есть возможность связаться с пилотом? – спросил человек с экрана связи.

– Проверяем.

– Связь с пилотом только из центра управления полетами.

– Есть связь! – воскликнул лейтенант Веснушкин. – Но только односторонняя. На восьмерке неисправная станция стоит, она все время на передачу работает в эфир. Новую уже поставили, а старую не размонтировали до сих пор. Можем услышать, что происходит в кабине.

– Включайте! И включите запись сразу.

– «…Не пытайтесь повторить это дома…» – прозвучал хриплый до неузнаваемости от помех голос. Неприятно скрежещущий. Но интонация в нем еще улавливалась.

– Почему такой странный голос? Можете сделать четче?

– Нет, радиостанция неисправна. Это все, что мы можем выжать!

– «Хотя, откуда у вас дома истребитель?..»

– «Раптор восемь» двинулся!

– «…Попробуем впихнуть невпихуемое…»

– Он движется не наружу! «Раптор восемь» движется вглубь станции!

– Перегрузка поля искусственной гравитации в коридоре А 8/7.

– Да кто этот идиот?! Пытаться летать на универсале по коридору орбитальной станции! Он же в полтора раза шире коридора! – воскликнул майор Феофанов.

– «…это лишнее…»

– Повышение температуры в том же коридоре!

– Задымление в А-8/7. Повышение температуры!

– Он движется по коридору! Поворачивает!

– «…а это вообще для красоты…»

– А может, и не идиот… – шокированно сказал Феофанов.

А в голове Валаньевой появилось подозрение, что одного такого идиота она знает. Малолетнего…

– Перегрузка поля гравитации в коридоре А-9/7.

– Задымление там же!

– Повышение температуры!

– Повреждение кабелей дежурного освещения!

– Повернул в А-5/7!

– Задымление, перегрузка, повышение температуры…

– Свернул в А-4/7!

– Так он же к реактору летит!

– Но сектор блокирован! В А-2/7 опущена переборка!

– «…Пока что все идет неплохо, – думал оптимист, пролетая мимо пятнадцатого этажа…»

– Свернул в А-2/7!

– Перегрузка…

– Остановился.

– Задымление! Резкий рост температуры! Поле гравитации не справляется! Дежурное освещение повреждено!

– Маршевый двигатель «Раптора восемь» вышел на рабочий режим! Мощность повышается! Вышел на режим стартового разгона!

– «…что ж, “спорим, он первый свернет?”»

– Нет, он не идиот! Он псих конченый! Он же на таран идти собрался! – понял наконец Феофанов.

– «…За КДВ!!!!..» – оглушил всех крик пилота.

Оказывается, раньше он едва-едва шептал себе под нос, и лейтенант Веснушкин вывернул громкость на полную. А вот в этот момент пилот заорал во все горло. И акустический удар получился в рубке настолько мощным, что все присутствующие аж пригнулись.

– Связь потеряна!

– Двигатель останавливается!

– Поле гравитации выходит на нормальную мощность!

Это сообщение было крайним. После него повисла тишина.

– Что там? Что там происходит? – спросил человек с монитора связи.

– Ничего. Датчики ничего не показывают.

И лишь когда таймер выдал сообщение: «Тридцать одна минута», раздался оглушительный доклад. Оглушительный не по громкости, а по смыслу.

– Есть пинг от маршевых двигателей! Есть пинг реактора! – дальше помещение заполнил звук восторженных криков, аплодисментов и оваций.

Впрочем, ненадолго. Дальше пошла работа в обычном режиме.

– Начинаем высадку на станцию! Откройте доступ на все палубы! Через пятьдесят минут первые партии будут у вас, – прозвучал приказ СИБовского полковника.

– Есть, – козырнул Феофанов.

– А почему сразу нельзя было десант с резаками высадить на станцию? А не ждать таких превозмоганий?! – влез майор Феофанов.

– Не дурнее вас, майор! – резко ответил полковник. – Операция по высадке на станцию десанта начала готовиться еще при живом Кондоре! О готовности доложили три минуты назад. Будут у вас через пятьдесят минут! Вопросы есть?!

– Никак нет, – отвел взгляд Феофанов.

И тут неожиданный доклад отвлек всех от обсуждения этого неприятного вопроса.

– Фиксирую запуск двигателей на «Рапторе восемь»! – прозвучал внезапный доклад, заставивший всех обернуться на говорившего.

– Маршевый двигатель набирает мощность! Фиксирую перегрев! Фиксирую перегрузку всех систем «Раптора восемь»! – И в этот момент пол под ногами дрогнул, оповещая о далеком мощном взрыве.

– Обрыв связи с «Раптором восемь»… Мы его потеряли, товарищ капитан…

– Что с реактором?!

– Реактор не задет. Работает в штатном режиме. Связь устойчивая…

«Черное Солнце»

Глава 14

– …в итоге пятьдесят три боевика убиты Кашимом. Двенадцать – дежурной сменой станции. Пятеро скончались от полученных ранений. Троим удалось уйти. Живыми взять не удалось никого. Информации по «Черному Солнцу» ноль. Четырнадцать человек личного состава, из них семь кадровых офицеров и семь кадетов, убито при захвате. Потеряно два учебных истребителя. Взрывом разрушен технический коридор с аварийной переборкой. Это из минусов, – отчитывался мужчина в невзрачном костюме с планшетом, стоящий перед дубовым письменным столом. – Из плюсов: Новопитер все еще существует, планетарного масштаба катастрофа предотвращена, станция не расстреляна силами ПКО и вообще почти не пострадала. О чепэ в СМИ практически ничего не просочилось. Три матерых наемника, за которыми не первый год наша контора охотится, уничтожены лично Кашимом. За них и награда была назначена… И главный вопрос: как быть с Кашимом?

– Нда уж, есть над чем подумать… – вздохнул мужчина, сидящий за дубовым столом. – По уму бы объявить, что агент Кашим погиб при проведении операции в результате взрыва истребителя, дать пацану новый позывной и закрыть дело…

– Что нам мешает именно так и поступить?

– То, что весь ход операции был записан и задокументирован, со свидетелями и участниками сейчас работают следователи из Центра. Дело взято на контроль лично императором. И уже по предварительным даже результатам вынесено решение о награждении Кашима Звездой Героя, – ответил мужчина, сидящий за дубовым столом.

– Награждение посмертно еще никто не отменял, – пожал плечами мужчина с планшетом.

– Награждать-то будут не безликого Кашима, а вполне конкретного человека. И от нас уже требуют раскрытия его личности для оформления наградного листка. Кашим-то, может, и мертв, а кадет Жестянкин живее всех живых, делает большие глаза и хлопает ресницами на вопросы следователей. И уже внесен во все списки людей, находившихся на станции.

– Можно назвать Кашимом любого другого человека, – пожал плечами мужчина с планшетом. – Просто ткнуть пальцем в любую фамилию из списка…

– Дело на контроле у императора! Рыть будут так, что каждую нитку в резинке от трусов под микроскопом посмотрят. Не прокатит в этот раз «ткнуть пальцем».

– А чем плох вариант с раскрытием реального Кашима?

– Тем, что ему тринадцать лет, он не давал присягу, а еще является ликвидатором и «решил» уже пять «проблем». Причем очень громких и «воняющих» проблем! Нас с вами живьем сожрут за такое сочетание. И это не говоря уже о Л-51, которое, надеюсь, ни при каких условиях не выплывет…

– Да уж, человек-проблема… А может, нет человека – нет проблемы?

– Не тот случай, – вздохнул мужчина за дубовым столом.

– А может… Что если Кашима нет в списке людей, присутствовавших на станции официально?

– Поясни?

– Что если Кашим – глубоко законспирированный агент, внедренный в «Черное Солнце»? И он среди тех троих, кому удалось уйти?

– …и раскрыть мы его не можем, поскольку он все еще выполняет задачу! Гениально! – закончил мысль подчиненного мужчина за дубовым столом.

– А единственным свидетелем, видевшим Кашима, назначим кадета Жестянкина, – добавил мужчина с планшетом.

– Зачем? – насторожился мужчина за дубовым столом.

– Пора кончать с «Черным Солнцем»… Надоели они мне хуже горькой редьки!

– И ты хочешь пустить утечку и натравить их на Кашима? Радикально.

– Они хотели сбросить орбитальную станцию на Новопитер, – пожал плечами мужчина с планшетом. – Что посеешь, то и пожнешь.

– Хорошо, – пристукнул по подлокотнику кресла мужчина, сидящий за дубовым столом. Он снова вернул присутствие духа, был собран и готов к принятию решений. – Значит, сделаем так: на станции работал специальный агент Кашим. Именно он сорвал теракт. Подробности засекретить: слишком многое там будет не сходиться и может испортить нам всю игру с «Черным Солнцем». Кашим официально для тех, кто был на станции, мертв. Для московских следователей и тмператора – выполняет задачу в «Черном Солнце», глубоко под прикрытием и раскрыть его личность мы не можем. Пустить утечку, что Кашим продолжает внедрение, а кадет Жестянкин – единственный, кто его видел и остался жив.

– Слушаюсь, – сделал несколько пометок в своем планшете его собеседник.

– А Жестянкина мы все же наградим. Воля императора – закон. Проведем по нашему ведомству, внесем в личное дело Жестянкина под грифом «совершенно секретно». Сам орден вручите лично, вместе со всеми положенными выплатами, как за боевую операцию, так и за Звезду Героя. Ежегодные выплаты оформите на его личный счет. Кстати, заведите его ему. И в Москву отрапортуем, что награда нашла героя. Думаю, такой вариант их устроит.

– Пожалуй, – согласился мужчина с планшетом. – Сложностей, конечно, будет много, но, думаю, все решаемо. Будем инструктировать Жестянкина по поводу «Черного Солнца»?

– Скажите, что живых брать не обязательно. Остальное на его усмотрение.

– Жестоко…

– Новопитер – мой родной город. Здесь я родился, здесь моя семья живет… Не жестоко – справедливо!

Глава 15

Вечером, как и всегда после отбоя, Леня шел в учебно-полигонный комплекс, где отряд «Скунс» проводил плановые занятия по отработке боя в условиях промзоны города.

Обычно это было весело. Леня и ребята делились на команды, разбирали учебно-имитационное оружие и с шутками-прибаутками, взаимными подколами в эфире отрабатывали бой. Иногда просто играли в войнушку.

Сегодня и намечалась именно такая «войнушка». Леня шел в приподнятом настроении: несмотря на то что кровь он видел неоднократно, как и пускал ее, играть в войну ему нравилось.

Но войдя в комплекс и поприветствовав «скунсов» взмахом руки, мальчик остановился в недоумении. На месте были все двенадцать членов группы. И все они мрачно молчали. Мрачно и молча смотрели на него.

– Привет, ребята, – все же сказал он. – Чего мрачные такие? Умер кто?

– Пока нет, – ответил Шмель (в отряде не назывались имена, использовались исключительно позывные), неформальный лидер отряда.

– Настораживает слово «пока», – заметил Леня.

– Иди сюда, Малек. Разговор есть, – махнул рукой Лапоть.

Мальчик слегка настороженно, но все равно спокойно подошел к стоящим. И подойдя, заметил еще одну странность: ребята были с оружием. Причем с боевым, а не учебно-имитационным.

– Ты на орбитальной станции «Заря один» был? – спросил Говорун.

– Был, – не стал отпираться Леня. Вот только вопрос ему не понравился.

– Что делал?

– Летать учился, – честно признался мальчик, засовывая обе руки в карманы и беспечно пожимая плечами. На лицо его выползла открытая и доброжелательная улыбка. В широко открытых глазах плескалась безмятежность и свет. Весь его вид выражал дурашливость и веселье. Беспечный малыш – ни больше, ни меньше.

– Кого-то знакомого видел там?

– Да, – снова пожал плечами он.

– Кого же? – уточнил Шмель.

– Его, – кивнул на Ромалэ мальчик.

Тот мгновенно спал с лица и начал озираться на товарищей в поисках поддержки. А лица всех присутствующих повернулись к нему.

В этот момент Леня вытащил из кармана активированную светошумовую гранату и бросил под ноги Ромалэ. Эту штуку Жестянкин положил в свой карман сразу после разговора с «серым» человеком по поводу «Черного Солнца».

Граната сработала. Белый яркий свет вспышки на несколько мгновений залил всю комнату, а акустический удар стукнул по ушам, дезориентируя и сбивая с мысли.

Когда свечение погасло, на площадке уже никого не было. Ни Лени, ни «скунсов».

– Малек, сука! – послышался голос Шмеля откуда-то из глубины комплекса. – Значит, «Кашим» – это ты?!

Но ответом ему была лишь тишина. Леня вообще воевал молча, отдавая команды лишь знаками. Исключение составляли лишь операции СКООНа, когда он командовал дюжиной.

– Пацаны! Валите его! – прозвучал снова голос Шмеля. – Он один, нас двенадцать – хана ему!

Вот только этот крик стал последним в его жизни, так как в следующее мгновение в его глаз вонзился метательный нож, направленный уверенной рукой Жестянкина.

Еще секунда, и над телом Шмеля склонился мальчик, подбирая его оружие и обоймы к нему…

* * *

– У нас проблемы, – сказал, входя, мужчина с планшетом.

– Конкретнее! – мгновенно подобрался мужчина, сидящий за дубовым письменным столом.

– Кашим исчез.

– Мы же этого и ожидали, нет?

– Мы ожидали похищения.

– А там что произошло?

– Группа «Скунс» уничтожена. Прямо в тренировочном центре. А еще точнее – в комплексе для отработки боя в условиях промзоны города. Одиннадцать тел, два со следами пыток. На всех телах боевое оружие. И вообще в комплексе следы серьезного боя. Записи боя отсутствуют – следящая аппаратура была отключена еще до начала действий.

– При чем тут Кашим?

– Он исчез в тот же вечер. И до сих пор о нем ни слуху ни духу. Информационный отдел запустил прикрытие (очередной музыкальный конкурс). Но дело в том, что мы не знаем, куда он делся.

– И в чем проблемы? – нахмурился мужчина, сидящий за дубовым письменным столом.

– Я полагаю, что «скунсов» порешил именно Кашим, – выдохнул мужчина с планшетом.

– На чем основано такое предположение?

– Судя по оставшимся следам, эксперты, которые сейчас работают на месте, утверждают, что весь отряд бился с одним человеком. А по следам на трупах (некоторые убиты ножом в упор) делают вывод о небольшом росте и малой физической силе убийцы.

– Допустим, Кашим порешил отряд, с которым до этого больше года тренировался. Что из этого? Слетел с катушек?

– Боюсь, хуже…

– Что может быть хуже?

– То, что он сделал это с нашей с вами санкции…

– То есть вы хотите сказать, что «Скунс» и ЧС…

– Не хочу, но говорю, – вздохнул и вытер пот со лба мужчина, стоящий напротив дубового стола.

– Но целый отряд СИБ не мог действовать сам по себе…

– Следы пыток на телах… И Кашим исчез.

– Да не может такого быть! – ошарашенно откинулся полковник на спинку своего кожаного кресла.

– Вы сказали передать ему, чтобы действовал по обстоятельствам. Я передал.

– Сколько он отсутствует?! – тихо спросил побледневший полковник.

– Вторые сутки идут, – ответил не более румяный подпол.

Тут зазвонил телефонный аппарат на столе. Оба мужчины вздрогнули от этого звука. Полковник дрожащей рукой потянулся поднять трубку. Отдернул ее, как от горячего утюга. Сделал над собой усилие и все же поднял ее.

– Полковник Васин… Слушаю… Принял, – сказал он в трубку – экранчик в этот раз не открывался. Затем опустил трубку обратно на телефонный аппарат.

– Директор СИБ умер, – вмиг севшим голосом сказал он мужчине с планшетом. Того перестали держать ноги. Он отошел к стене и сел на один из стоящих там стульев. – Передозировка снотворного… Двадцать минут назад нашли…

Снова раздался звонок.

– Полковник Васин, слушаю… – ответил на звонок уже не просто бледный, а мертвенно-бледный с зеленым отливом полковник. – Понял вас… Принял… – после чего вновь опустил трубку на аппарат.

Руки его уже не просто дрожали, они тряслись, как у паралитика.

– Полчаса назад взорвался особняк брата императора, великого князя Севастьяна Васильева. Неисправность автоматической фуры, везущей взрывоопасный реагент. Фура выпала из транспортного потока и упала на особняк, протаранив все системы защиты. При ударе о стену особняка реагент детонировал… Завалы разбирают. Найдено уже восемь тел. Живых нет. Опознан сам великий князь и два замдиректора СИБ. Остальных еще не опознали.

Снова зазвонил телефон.

– Полковник Васин, слушаю… Принял…

– Что там? – не выдержал подпол молчания, повисшего после того, как полковник повесил трубку.

– Пять минут назад в СМИ попала запись, где ответственность за теракт взяло на себя «Черное Солнце»…