Текст книги "50 оттенков блондина"

Cхематичные девочки

Они научились так мимикрировать под окружающую среду, что сразу их не распознать. Они позиционируют себя как исключительных и единственных в своем роде. Но их много. Можно даже сказать, целый пласт. И вот одна из них появилась в моей жизни. А вскоре и вторая. Или меня впустили в их круг? Сначала мы просто весело общались и частенько появлялись в «обществе». Наутро созванивались и долго обсуждали, кто в чем был, кто что сказал и как на нас смотрели. Потом отыскивали в Паутине свои фото и дружно ругали фотографов. Это было даже забавно. А иногда по вечерам засиживались в кафе. К нам подсаживались люди, которых я никогда раньше не видел. Но меня убеждали, что с ними обязательно нужно общаться и что нас знакомили уже три раза! Я молча комплексовал.

У этих девчонок все происходило по схеме. Они напоминали биороботов. Каждая была очень красива и всегда знала, куда, с кем и в чем нужно обязательно пойти, а где не стоит появляться ни в коем случае. Все они трудились на «умных» работах. И ни в коем случае не красили волосы в белый цвет. «Блондинки – дуры! Об этом даже анекдоты сочиняют!» Именно поэтому у одной из подруг была красная грива до самой попы (типа, она умная!). Вторая вообще носила откровенно синие волосы. Синие – да, но покрашенные и постриженные в дорогом салоне. Из опыта позднего общения должен констатировать: после сорока обе все же стали блондинками. (Это произошло под избитым девизом: «Жизнь коротка, и нужно хоть часть ее прожить блондинкой!» Это было как публичное признание мальчика в том, что он – гей! Обе выкрасили волосы в белый цвет и подтвердили содержание анекдотов!) Итак, я встречался сразу с двумя девицами, не испытывая ни малейших угрызений совести. Мне даже казалось, что я в состоянии полюбить одну из них; впрочем, боясь, что каждую секунду стану скучать по второй, я так и не выбрал. Душа была спокойна. Ни с одной из них я не спал, хотя все думали иначе. Некоторые полагали, будто мы делаем это втроем. А мои дамы, кажется, знали о существовании друг друга. Но внешне это не проявлялось, что меня почти забавляло. «Ревность? Фу, удел некрасивых блондинок!»

Одна из них – синеволосая – катала меня на своей новенькой иномарке. Она любила жизнь и людей. Ну, не всех, конечно. Тех, что посимпатичнее и получше, если речь шла о мужском поле. А если к тому же парень был и небедным – о, держись! Он быстро попадал в оборот! Со мной у нее установились отношения простые и беспроблемные. Замуж она не собиралась: «Отмучилась, хватит!» Мы постоянно шутили, что пора бы завести красивого ребенка. Но откладывали. Жаль, ребенок и правда получился бы что надо.

Вторая – у которой, помните, грива красная до попы – отличалась от первой. Она была умная и серьезная. Как-то я посоветовал ей завести ребенка. Она решила, что я предлагаю свои услуги. И рассталась с парнем, с которым жила. А вдобавок сообщила, что, оказывается, любит меня. Эти признания всегда воспринимались мной крайне серьезно. Я их очень боялся услышать, и с некоторых пор не спешил произносить сам. Между нами сразу возник некий барьер. Мне показалось, что я просто очень удачно уложился в ее схему жизни. Я был именно таким, как нужно. Со мной было не стыдно появиться, сфотографироваться.

Как-то мы заехали к однокласснице, и та проводила нас на кухню, по дороге показав за спиной большой палец, а потом кулак: то ли – смотри не упусти красотку, то ли – надо было позвонить заранее, я бы что-нибудь приготовила! Я молчал, я уже привык, что сначала люди говорят, что рядом со мной красавица, а потом вообще ничего не говорят. Скучно.

Вдруг отчаянно захотелось домашнего уюта: пирогов с капустой, запаха свежевыглаженных рубашек, – но все это было совсем из другой схемы. А красноволосая, в отличие от синеволосой, обсуждала фасоны свадебных платьев и маршрут свадебного путешествия. Однажды я услышал, что ее свадьба должна состояться непременно в грядущее Рождество. «Как это с кем? Разумеется, с тобой, котик!»

Я выпал в осадок. Однако эти дамочки умеют называть вещи своими именами! На следующий день я уже встречался с совершенно другой женщиной – старой знакомой, абсолютно спокойной, домашней и негламурной Валей. Она работала поваром в ресторане. Ее крашеные, завитые белокурые волосы были уложены вокруг головы украинской корзинкой. Она начала с того, что позвала к себе, переоделась в халат, наварила борща и напекла пирогов. Ага, тех самых, с капустой. Было здорово! После чудесного ужина мы с удовольствием легли в постель. И все было хорошо, пока я не заснул.

Мне снились кошмары. Я голый бежал по ночной зимней дороге. Красноволосая ведьма с копытами, хохоча, догоняла меня и садилась верхом. Нас настигала вторая – синеволосая – на своей новенькой иномарке. «Ату его!» – верещала она не своим голосом. На мотоцикле неслась еще и третья ведьма. У нее были зеленые волосы и золотые зубы, а в руках – трезубец. Впереди появилась стена, и вся компания с размаху врезалась в нее. От удара головой я проснулся. Ого, свалился с кровати! «Милый, в чем дело?» – Валя участливо склонилась надо мной.

Утром она попросила отнести пылесос в ремонт, посетить химчистку и прибить какую-то полочку на кухне. Удары молотка по гвоздю напомнили любимый ритм на танцполе. «Миш, а давай еще шкаф переставим на балкон!» – раздался из комнаты Валин голос. Я понял, что попал. И еще понял, что больше не хочу пирогов, борща и глаженых рубашек. Хочу быть сам по себе! И я сбежал.

Дома сполна насладился одиночеством. Делал что хотел. Потом – ничего не делал, потому что хотеть было уже нечего. Ближе к вечеру почувствовал себя под самовольным домашним арестом. Через пару дней позвонил обеим ведьмам из сна – синеволосой и красной. Я пригласил их в одно и то же место в одно и то же время. Неспешно оделся, выбрав самый дорогой галстук: вдруг там опять окажется кто-то, с кем обязательно нужно быть знакомым? Меня поджидал сюрприз: когда я приехал на встречу, обе девушки уже были на месте. Более того, сидели за одним столиком и весело чирикали. Я немного смутился, но подошел. Ха! Они наперебой стали представлять меня друг другу!

И я вдруг почувствовал невероятную скуку. Только сейчас я увидел, как они дьявольски напряжены, неестественны и заняты только собой. Мне стало слегка душновато. Я ослабил узел галстука. К нам подсел кто-то дьявольски для чего-то нужный. Раздался входной звонок. Не зная, что вечер сюрпризов только начинается, я бросил взгляд на дверь. На входе, в компании пожилого и явно небедного господина, стояла та самая Валя, от которой я сбежал три дня назад! Ее волосы были так же по-домашнему уложены в корзинку, но все остальное выглядело вполне гламурно и дорого. Шею охватывала толстая нить черного жемчуга, руки сжимали золоченую сумочку. Она улыбнулась мне и всем сразу и прошла за спутником. «Эх ты, болван!» – сказали на прощание ее глаза. Я повернулся к подругам, но синеволосая была поглощена разговором с кем-то нужным, вокруг красно-волосой сверкали вспышки. Им было не до меня. Я закурил сигарету, тут же потушил ее, сообщил всем, что должен позвонить, и вышел на свежий воздух.

Сразу поехал к Вале и решил ждать, сколько нужно. Битый час стоял под окнами. Внезапно хлынул сильный ливень. Блеснул свет фар. Валя с давешним господином выскочили из машины, раскрыли зонт и, хохоча, пробежали мимо. Они не заметили меня за сплошной стеной дождя.

Толстушки…

Одна очень толстая и некрасивая женщина при первом же знакомстве призналась мне в любви. Я был в шоке. Видимо, это была ее обычная тактика – своего рода психическая атака. Клиент падает в обморок, и она его берет! А еще знавал я одну полную даму, которая добивалась огромного успеха у партнеров постоянными отказами: «Я не хочу, я не пойду!», – после этих фраз мужик, и не желавший ее куда-либо приглашать, начинал вожделеть.

Моя очередная подружка, девочка крайне толстая, отличалась веселым нравом и на свои габариты давно махнула рукой. Мы бурно проводили время, а чужая реакция на ее фигуру Лилю не волновала. «Я, – утверждала она, – сто килограммов счастья!» Мы дружили, но стройные ножки и тонкие талии удалявшихся девушек не могли не заставить меня смотреть им вслед. Однажды, заметив это, Лиля выпалила: «Вот бы хоть на один день проснуться в другом теле! Пусть хоть мужиком, хоть негром, но не толстым! Узнать, что чувствуют худые люди… Хоть день – да мой! А потом снова стать слоном!»

Я тоже не был худеньким, но меня посещали сомнения иного рода. Мне никак не удавалось сосредоточиться на ком-то одном. Я тоже мечтал. Вот бы мне хоть на день стать другим! Ну, обыкновенным: завести жену, детей… Если, конечно, это возможно за один день. Но изо дня в день я упорно просыпался самим собой и продолжал совершать все те же ошибки…

После моей очередной драмы мы с Лилей снова встретились. Меня рассмешило, что она стала поварихой, чтобы похудеть. И при помощи профессии довела личную ненависть к еде до максимально возможной отметки. В то же время филигранное мастерство кулинара принесло ей успех. Став шеф-поваром престижного ресторана, в который можно было попасть только по записи, Лиля умудрялась готовить с таким видом, будто все это не имеет к ней отношения. Она практически перестала есть, но все равно не становилась стройной. Хотя и не унывала: «Тощая корова – еще не газель! А я – мечта любого мужчины: повар! Икру на авокадо положит каждая. А вот борщ сварить – это мало кто умеет!» Лиля загадочно улыбалась и исчезала на кухне, чтобы в очередной раз проложить путь к моему сердцу через орган пищеварения. Это был ее конек, ее главный козырь, и я, измученный годами полуголодного существования, сдался. Мы стали жить вместе. Нам было спокойно и сытно, правда, блюда в ее исполнении почему-то подавались к столу разогретыми до температуры ракетного топлива! Наша любовь пахла то пирогами, то харчо. Теперь наш круг состоял из Лилиных подруг – завсегдатаев ресторана, девушек довольно широкоформатных. Культовый режиссер, знаковая писательница, элитный стоматолог – всех их объединяли любовь к продуктам и вес. Обычно, наевшись до отвала, они откидывались на спинку дивана и начинали петь. Меня представили матери Лили – к зрелому возрасту ее задница достигла таких габаритов, что, когда она садилась, ей казалось, будто ее карманы обшаривают соседские руки. Я тоже немного поправился, но меня это уже мало волновало – говорят, женившиеся мужчины перестают за собой следить. Я последовал правилу. И когда мы отправились отдыхать на Кипр и моя фигура на пляже вызвала смех, я не обратил внимания.

На курорте было полно русских туристов, и как-то в магазине я услышал прямо за спиной: «Нет, мороженого я тебе больше не куплю! Ты хочешь быть похожим на этого дядю? Хочешь, чтобы тебя дразнили слоном? У тебя что, булимия?» Кровь застыла в жилах, когда я понял, о ком они говорят. Булимия, слон – и это все обо мне? Я бросился в соседний магазинчик с примечательным названием «Элефант», где Лиля выбирала одежду для крупногабаритных дам, и все ей рассказал. «Что за чушь, дорогой? Ну что ты так разволновался? Вспомни, каким ты был раньше, и подумай, что лучше!» – услышал я в ответ. Я вспомнил и действительно задумался. Что я хочу на самом деле? Нужны ли мне прежние габариты или Лиля – это название конечной станции маршрута? Не найдя ответа, я решил на всякий случай перестать есть на ночь. Лиля, готовившая еду и на Кипре, надулась, и конец отдыха был скомкан.

По возвращении с курорта Лиля вновь собрала подруг, раздала сувениры и пожаловалась им на меня. Мне посоветовали начать есть и бросить курить. «Знаешь, – ко мне склонилась самая крупная из Лилиных подруг, – когда я бросила курить, то быстро набрала пятнадцать килограммов!» Я ойкнул и как-то незаметно исчез и из квартиры Лили, и из ее жизни.

Вскоре я уже встречался с особой крайне худой и нервной, и она так потрепала меня, что довольно быстро я сбросил лишние накопления. Я бросил курить, и ни к чему ужасному это не привело. Но наша изможденная голодным образом жизни пара стала мишенью для новых насмешек. Представьте: двое сидят за столиком, пьют исключительно минералку, клюют один на двоих салатик, да и пепельница им не нужна. У официантов мы вызывали подозрение. «Видимо, – думали они, – эта парочка ходит нюхать в туалет!» Мы не нюхали в туалете. Мы просто любили танцевать. В этом нам не было равных.

Был уютный июльский вечер, мы сидели за столиком, когда раздалась мелодия «Саншайн реггей», которую когда-то так любила вышеупомянутая Хельга. Ко мне внезапно подошла Лиля: «Вы танцуете?» Чтобы избежать ненужных объяснений, я молча встал и поклонился. Моя рука легла на могучую талию Лили, она обняла мои чахлые плечи и склонила голову на узкую грудь: «Как ты похудел! Она тебя что, совсем не кормит?» Я помотал головой, которая болталась на длинной тощей шее. «Миш, посмотри на столик в соседнем зале. Видишь толстяка? Это мой новый! – Лиля шмыгнула носом. – Дерево нужно рубить по себе, правда? Теперь я уже не такая дура. Мой новый весит даже больше, чем я!»

Мы посмеялись, и Лиля продолжила: «А ты ведь меня никогда не любил. Тебе нравились такие скелетики, как эта?»

Мне предстояло двигаться дальше. Вскоре я расстался со «скелетиком», основательно подпортившим мои нервы, и пустился на поиски кого-нибудь средней упитанности.

Уж замуж за рубеж

«Мне с детства снится заграница…» Далекие края всегда будоражили мое воображение. Мог ли я предположить, что со временем меня разлучат с близкими подругами именно континенты и океаны?

Сначала одна из одноклассниц (вместе учились курить и сдавали стометровку) с мужем уехала в Германию. Она никуда не собиралась, но он настоял. Ночь перед их отъездом мы провели вместе: вспоминали, плакали и клялись в вечной дружбе. Никогда не забуду ее затравленного взгляда в аэропорту, когда все барьеры были пройдены. В Германии муж одноклассницы пошел учиться, а ей пришлось работать и кормить семью (к тому времени у них был шестилетний сын). Иногда она звонила и с чуть заметным акцентом рассказывала новости: «Ты знаешь, я не хотела уезжать. Но если бы я не уехала в Германию, никогда бы не встретила второго мужа. Он, кстати, из Ростова!» Я узнал ужасающие подробности развода подруги с первым мужем. Он вызвал электрика и попросил жену подождать дома, а сам ушел. В назначенный час пришел электрик. Он оказался симпатичным арабом и передал однокласснице бессвязную записку от мужа, смысл которой она даже не сразу поняла: «Беседа, кофе, плечи-ноги, и делай все, что хочешь!» Подруга выгнала электрика вон, развелась, снова вышла замуж, родила второго ребенка, открыла свое дело и живет припеваючи. Ее бывший где-то учится до сих пор. Мы с ней встречаемся редко, но всегда рады повидаться. Возникает вопрос: были бы мы с ней так же рады друг другу, если бы жили в одном городе? От души надеюсь, что да.

Как-то я приехал в гости, и меня познакомили с дедушкой ее второго мужа. Рядом сидела его жена – степенная немецкая фрау. Дедушка стал делит ься воспоминаниями: «Помню военную юность, я – совсем мальчишка – разгружал вагоны…» Его жена ненадолго вышла, глаза деда вдруг загорелись разноцветными огнями, и он быстро выпалил: «Пока ты в Германии, смотри платный телеканал! Там такая порнуха, какой не увидишь нигде!» Вошла его степенная жена, и дед, не меняя интонации, продолжил вспоминать голодное детство.

А потом моя вторая подруга, талантливая певица (весело проводили время в большой компании), вдруг уехала в Канаду. И в далекой холодной стране ее ждал шумный успех. Она избавилась от интриг только поднимавшего голову российского шоу-бизнеса и получила возможность из-за океана одевать мужа и сына. Правда, вскоре забрала их к себе. Зарабатывала она вполне прилично, в собственности у нее была хорошая квартира, ее сын получил отличное образование, а муж – новую машину. На ней-то он, крепко выпив, и въехал в витрину большого ресторана и с позором был выслан на далекую родину. По телефону я узнал новости, по почте получил гостевое приглашение. Я посетил страну, подругу, увидел ее подросшего счастливого сына и нового мужа. И сделал вывод: первые мужья за границей не приживаются, там работать нужно. И второй вывод: за рубежом полно хороших вторых мужей. Кстати, второй муж этой подруги, как и в предыдущем случае, оказался русским. Он собрал большую компанию в честь моего приезда. Все было как обычно, пока он не предложил пойти в спальню. Я обалдел и уже приготовился отбиваться от лап развратного бисексуала! Но оказалось, что меня звали просто что-то понюхать. От ужаса я не заметил на тумбочке аккуратно насыпанную дорожку, а протянутую для вдыхания кайфа свернутую стодолларовую купюру – взял и прикурил! Бывает…

Моя подруга привезла меня в аэропорт на новеньком «порше», обняла и шепнула на ухо: «Ну, вот ты и посмотрел, как мы хорошо устроились. Может, это и есть счастье? А представляешь, как бы я жила, если бы осталась в России?» В ее голосе мелькнула тень надежды на возвращение. Она видела себя распевающей шлягеры в шоу первого канала. А я подумал об отечественных ресторанах, забитых певицами, тщетно мечтающими эмигрировать в Канаду. С этой подругой мы тоже видимся редко, но искренне рады каждой встрече.

Третья девушка, в одночасье покинувшая страну, уже была героиней одного из прочитанных вами рассказов. Она, в отличие от предыдущих, с мужем там не развелась, их ребенок увидел свет уже на другом континенте, а его родители выучили язык, купили дом, открыли успешный бизнес (каждый – свой) и через семь лет… вернулись на родину. «За рубежом, – объяснили они свое возвращение, – русскому подходит все, кроме менталитета аборигенов. Не приучены мы считать каждую копейку, планировать поход в гости за две недели и ложиться спать в десять вечера». Впрочем, семья и здесь отлично устроилась. А я искренне радовался их возвращению: друзей с годами не прибавляется…

А еще одна знакомая вышла замуж за латиноамериканца аж в середине семидесятых. За эти годы она родила троих детей, один раз сменила мужа и три раза – страну проживания. О, она объехала весь мир и наконец приехала на родину. Я спросил, счастлива ли эта ухоженная иностранка русского происхож дения.

«Я сама не знаю, дорогой. Наверное, нет. Но подумай сам, ну, что бы я делала, если бы осталась в России?»

У моих знакомых мужского пола, покинувших страну, судьба сложилась куда более плачевно! Однажды в детстве мой друг Филипп поспорил, что вырастет, поедет за границу и сходит в публичный дом. «Один раз, мне больше не надо!» Его мечта сбылась, но как! Он отдыхал в Германии, таки сходил в публичный дом и вскоре женился по большой любви. А после свадьбы Филипп выяснил, что ему предстоит жить в Гамбурге, на всему миру известной улице красных фонарей, так как его дражайшая работает на этой самой улице и из экономии приглашает клиентов прямо к себе домой.

Описанные события распределились во времени на десятилетия. За отчетный период я не раз влюблялся, был счастлив, страдал и расставался. Заграничные друзья о многом знали и издалека поддерживали письмами, звонками, подарками и советами.

И вдруг я встретил Катю. Она была красива, умна, образованна. Она любила меня и строила планы. Вечерами я мурлыкал на Катиных коленях, как довольный мартовский кот, а все друзья, отлученные от дома по причине затянувшегося медового месяца, прямо-таки подыхали от зависти. Как-то мы решили, что хватит с нас добровольного сексуального затворничества, и отправились на вечеринку. Кто-то из импортных друзей приехал на родину в отпуск и устроил «привальную».

Если бы я знал, чем это закончится, то лег бы на пороге квартиры, лишь бы Катя в этот вечер ее не покидала. А девушка, узнав о предстоящем празднике, страшно оживилась, украсила себя новой прической, платьем и сумкой. Я повязал галстук и решил, что этого хватит. «А иностранцы там будут?» – спрашивала Катя по дороге. «Какая она все-таки остроумная!» – поздравлял я себя с удачным выбором. Жара стояла страшная, и дверь открыл незнакомый человек в джинсах и с голым торсом. Торс выглядел куда лучше моего, надежно упрятанного под «одеждой для беременных мужчин». Я сразу невзлюбил красавца, а парень представился: «Марио!» – и впустил нас в квартиру. Забыл сказать, что Катя была синхронной переводчицей с итальянского языка. Она уселась на диван рядом с Марио и принялась болтать о всякой всячине по-итальянски. Я дурак дураком побрел на кухню. Там я познакомился с Хуаном, Марселем и Кео. Они, слава богу, были одеты. К нам примкнула некая Джина, не оставившая в памяти о себе ничего существенного, кроме того, что на протяжении вечера прикуривала одну сигарету от другой и призналась, что однажды испытала оргазм от педикюра. Все были друзьями нашего Виктора, заехавшего на родину из Италии, где он теперь жил. Я несколько раз проходил мимо дивана, на котором Катя упражнялась с Марио в языкознании. Он и не думал одеваться, я не переставал ревновать. В конце концов, я решил не дожидаться, когда от языковых упражнений они перейдут к «Камасутре», и устроил свой любимый аттракцион. Ушел из квартиры, не прощаясь, по-английски. Кстати, в Англии мне поведали, что англичане с этим обычаем не знакомы и считают анонимный уход обыкновенным хамством.

Так же отреагировала и Катя. Посреди ночи она, как фурия, ворвалась в мой дом. Она кричала, что ей было стыдно перед иностранцами. И что в ее планы входил не только я, но еще и Италия. Это было что-то новенькое… Еще я узнал, что и синхронисткой она стала потому, что еще в школе мечтала уехать отсюда. «А если ты не понял, что тебе просто повезло…» и т. д. Я попытался представить себя в роли эмигранта, сидящего на шее у жены, или второго мужа, который «хороший». И то, и другое было не для меня, хотя некоторые из друзей открыто говорили об отъезде, а один приятель даже свое ежедневное пьянство, шутя, объяснял так: «В этой стране можно находиться только под наркозом!» Я вызвал скандалистке такси, перефразировал поговорку в « Уж замуж за рубеж!» и лег спать. Она никогда не понимала шуток. А ведь каждое мое очередное хамство, в том числе и сегодняшнее бегство, было признанием в любви. Не мог же я выражать чувства обычными слова ми?!

Через пару месяцев Катя пригласила меня на свадьбу. Она-таки доконала несчастного полуголого Марио и уже даже была беременна. Я не принял приглашения и решил попрощаться в аэропорту. Катя шепнула: «Прости, Миш, с тобой было хорошо, но отсюда надо валить!» Рядом стояла девушка с самым длинным в мире носом. Катя подтолкнула ее ко мне: «Это моя сестра!» Мы прощально махали руками, когда Катина сестра прижалась к моему плечу и призналась: «А я учусь на переводчицу. Шведский язык!» Мой русский язык прилип к нёбу…