Текст книги "Тюрьма и воля"

Глава 3
Я хотел быть лучшим
^{Михаил Ходорковский}

Я – человек, не слишком любящий воспоминания. Моя память устроена таким образом, что откидывает все, не имеющее логической связи с настоящим или не наполненное эмоциональным содержанием. Последнее – редкость в моей жизни.

Тем не менее помню, что к лидерству стремился всегда. Мне нужно было формальное лидерство, организационная структура, поскольку мои родители так построили мою жизнь, что стать лидером шпаны у меня бы не получилось. Хотя я жил на улице Космонавтов – это широко известная в узких кругах зона «Мазутки»: уличные банды, драки улица на улицу…

Спорт, амбиции в учебе – я хотел быть лучшим. Как мне это привили – даже не знаю. Анализирую – и не могу понять.

С шести лет меня отдали в секцию плавания. Ездил через всю Москву, в бассейн «Локомотив». Больших успехов не достиг, хотя занимался по шесть дней в неделю. К 11 годам – третий взрослый разряд, здоровые легкие, выносливость (бегал по 15 км, плавал по пять). Однако полное неумение драться стало абсолютно неприемлемым для мальчишки моего возраста и в моем районе. Первое взрослое решение – бросаю плавание, иду заниматься борьбой.

Вольная, самбо, карате, бокс. Всего понемногу, не для спортивного результата – для драки. Бросил спорт в 18 (когда поступил в институт) – времени не было совершенно. Последний раз дрался в 23, как оказалось – из-за будущей жены. Так что все было не зря.

С 18 лет – бег, гири, когда появились – тренажеры. До ареста пробегал в день по пять километров. Плавать ненавижу. Видимо, в детстве «перебрал». В тюрьме привычка к ежедневным физическим нагрузкам помогает не распускаться.

К слову, в школе «для души» занимался футболом и хоккеем (у нас рядом был стадион «Спартак»). Травм набрал кучу. «Вылезать» начали где-то с 35 лет.

В общем, возвращаясь в детство, стать лидером в одном и проиграть лидерство в другом – для меня не вариант в то время. Позже, естественно, приходилось делать выбор, и не раз. Например, между институтской карьерой и миром бизнеса. Между банковским бизнесом и промышленностью. Между карьерой чиновника и свободой. Между свободой и собственным достоинством. Но позже.

Собственно, пионерия, а затем комсомол помогли реализовать лидерские качества, не потеряв достигнутое в спорте и учебе. Конечно, я упустил много чего другого. Но тогда такого осознания, что что-то упустил, не было. Да и сейчас не сильно жалею. В школе гулять времени не было: работа, спорт, химшкола. В институте студенческую жизнь видел лишь в стройотрядах: учеба, работа, «общественная нагрузка». Гулянки в общаге – более чем редкость, может быть, за все годы три – пять раз. Музеи, выставки, театры – все мимо. «Добирал» позже, не «добрал». Читал, правда, всегда и много.

Жили мы не слишком богато, поэтому вопрос денег стоял всегда. И чем старше я становился, тем острее. Как только появилась возможность заработать – немедленно воспользовался. Попробовал в 14 лет, а с 15–16 работал регулярно. Сначала на каникулах подрабатывал в булочной. Потом папа устроил дворником, потом – стройотряды, работа на заводах во время практики и каникул.

У меня была простая философия: когда есть время и деньги – надо их тратить. Если есть время, но нет денег – зарабатывать. И то и другое – интересно.

При всем при том мысль заняться спекуляцией даже не приходила в голову. Тогда перепродавали импортную технику, музыку, которую привозили из-за границы командированные. Фарцевали. Знакомых было много – и в спорте, и в школе, и в институте. Я ведь коммуникабельный и с весьма «широким кругозором» в технических вопросах. Сегодня думаю: смешно, ведь стоило лишь допустить такую мысль – заняться фарцовкой – и жизнь бы пошла совсем по-другому. Это точно. Стал бы зарабатывать много, решил бы, что институт – вещь не нужная, а формальная. Наладил бы отношения «с органами». Потом бы пожалел, но было бы поздно.

Жил, не заморачиваясь «идеологиями»

Я верил в партию, особо не интересуясь и не заморачиваясь «идеологиями». Вас это, возможно, удивляет, но вы – человек из другого мира.

Даже не знаю, как вам объяснить. Вот вы часто обсуждаете с друзьями преимущества одной операционной системы перед другой? А для многих это ключевой вопрос межличностных взаимоотношений. Вы что, не видите, как Microsoft напортачила с Vista?! Вы разве не просыпались в холодном поту из-за кошмарного сна, как «виснут» ваши драйвера?!! А убить сторонников Apple вам никогда не хотелось? Хотя бы морально?!

И тем не менее Microsoft в вашей жизни занимает больше места, чем КПСС в моей. До 1984–1985 годов был вынужден концентрироваться на очень ограниченном перечне вопросов. Остальные переходили в «фоновый режим». Человек присоединяется к своей «группе». Родители, друзья, учителя – то, что они говорят, воспринимается как факт, без проверки.

Ну, открывается Vista 3–5 минут – много это или мало? Ну, занимает она 20 ГБ – а это много?

Брежнев – шамкает и надевает пятый орден. Смешно. Но может это везде так? Мне-то, в общем, без разницы. Я-то не вижу связи с пустыми полками в магазине. Я даже не знаю, что они бывают полными.

И не понимал до 27 лет! Не мог из частностей вывести общее. Не слишком много думал. «Наши» и «не наши», черное и белое. Без оттенков. Прекрасно понимая, что среди «наших» много идиотов и подонков. Но – наши. С ними разберемся сами.

Мог ли тогда «наворопятить делов»? Очень даже мог. Например, если объективно посмотреть на большинство «тогдашних» диссидентов и даже правозащитников, то они не выглядели убедительно. Если не понимать на основании самостоятельных размышлений и собственных источников информации то, что они говорят, делают, отстаивают, – трудно проникнуться их идеями. Скорее, возникает желание защитить привычный мир, глубоко въевшиеся идеологемы.

К началу перестройки, то есть к 1985–1986 годам, я заканчивал институт. Заканчивал с красным дипломом, именной стипендией, работая на одной-двух работах: дворником, иногда плотником у себя в Свиблово. Делал встроенные шкафы, ремонтировал двери, рамы. Плюс стройотряды летом. В 1986–1987 годах продолжал то же самое, но еще стал заместителем секретаря комитета ВЛКСМ МХТИ по организационной работе и по ночам подрабатывал на хлебозаводе на Красносельской. Было тяжело. Особенно когда поступил в ВЮЗИ.

Больших проблем с деньгами не было, хотя уже была семья. Жена, сын. Родители помогали. Хотя отказывался, когда мог. Но они все равно норовили подкинуть сыночку денег. Хватало. В месяц рублей 400–500 у нас на троих было. Неплохо[16]16
  Средняя зарплата в СССР в то время была 195,80 рублей. – НГ.


[Закрыть].

Профессия – комсомолец

После института хотел на завод или в научно-производственное объединение. Не получилось. Пошел заместителем секретаря институтского комитета комсомола.

У нас за идеологию не гоняли, поэтому и Миша Марфин[17]17
  Позднее – телесценарист. – НГ.


[Закрыть], и Миша Куснирович[18]18
  Владелец контрольного пакета акций группы компаний «Боско ди Чильеджи». – НГ.


[Закрыть], и тоже Миша, но Болотин[19]19
  Основной владелец концерна «Тракторные заводы». – НГ.


[Закрыть] – все из нашего комитета комсомола. Мы все работали там в одно время. Политические анекдоты? Без проблем. А какую стенгазету я в институте делал! Я бы сказал – ехидную. Причем кусал всех. Включая декана. Но у нас был «вольный дух». Никто никого не заедал. Конечно, когда под Новый год в холле центрального здания появилась бумажная елка до потолка (а это 6–8 метров), на которой были понаписаны «поздравления» в вежливой, но вольной студенческой форме (и это 1981 год!), ректор не мог сделать вид, что не заметил. Но все равно попросили снять только на следующий день. И никаких разборок на партбюро или в деканате. Ягодин[20]20
  Ректор МХТИ. – НГ.


[Закрыть] – прекрасный человек.

О диссидентах, Сахарове мы тогда не знали. Может, и слышали, но в голове у меня, например, просто не откладывалось. Хотя «Один день Ивана Денисовича» прочитал. Понравилось. Сталина я и так не очень любил. Аресты и расстрелы невиновных, дикие ошибки в начале войны… Я все это знал, но с «нынешней» КПСС не соотносил. Барьер. «Собачье сердце» не помню, когда прочитал. Я вообще был и остаюсь любителем фантастики. Булгаков, как и А. Толстой, для меня – писатели «антикварные». Прочитал, но не впечатлился. Стругацкие гораздо интереснее, хотя по-настоящему я понял их ближе к 40.

«Малыш», «Трудно быть богом», «Пикник на обочине». Минимум по три уровня восприятия. Когда наконец доходишь до третьего, начинаешь сильно не любить даже не «советскую власть», а любую тоталитарную или даже авторитарную власть в принципе. Не уверен, что Стругацкие именно этого добивались, но у них получилось. Как у Симонова. Говорят, человек был не очень, а прочитал я «Живые и мертвые», и никакой «Иван Денисович» не нужен. Ясно все со Сталиным. Не с первого раза и не в «нежном возрасте», а сильно позже, но ясно…

Музыку западную любил – и «Boney M», и ABBA, и Оркестр Поля Мориа, и Патрисию Каас. И даже «не наши» – Dschinghis Khan! – но их так не воспринимал. Немецкая группа. Опять барьер. Я перестал воспринимать немцев как врагов меньше 20 лет назад. Мне повезло. Встретил очень хорошего, понимающего человека (немца), который смог снять налет застарелой, можно сказать, генетической ненависти. Поверите ли, я немцев (и западных, и восточных) попросту ненавидел. Люто. Сейчас смотрю назад и удивляюсь, как человек меняется. А мои дети учат немецкий и считают Германию, немцев своими друзьями. И не понимают, что может быть по-другому.

Смешно все-таки человек устроен! Мне хватало той свободы, которая была. Я еще в школе с моим другом вел дискотеки. Никто не мешал. Директор даже с аппаратурой помог. Не знаю. Может, у кого-то было по-другому, а мне повезло. Жил как нравилось.

Лидерство – оно в душе. Сейчас скажу откровенно, потом, может, вычеркну, предупреждаю. Мне люди нравятся, мне они интересны, но в узком смысле – я люблю находить им место в жизни, дело по душе и развивать, двигать наверх, к их личному пределу. Я не навязываю роль, а использую то, что у человека получается или к чему он стремится. Не потому, что не умею заставлять, – умею. Не люблю. А еще умею и люблю убеждать. Не всех, только тех, с кем общие ценности. Есть или возможны. Поэтому возникла проблема с Путиным.

Я силен логикой, но не эмоциями. Ощущаю ответственность за доверившихся мне людей, но только в материальной, а не эмоциональной сфере. За что подвергаюсь критике со стороны жены. Честно пытаюсь исправиться. Хотя бы в семье. С переменным успехом. Последнее время Инка хвалит. Но, может, просто жалеет.

Я русский. Совсем

У меня никогда не было проблем на национальной почве (на межличностном уровне). Столкновения с системой? Конечно, были. Но поскольку я не обращал на них внимания и осознаю лишь ретроспективно, то меня эти столкновения не задели (психологически). Многие упрекают, когда я говорю, что ощущаю себя русским. Некоторые, как я понимаю, считают отказ от еврейства предательством. Но я никогда не воспринимал себя евреем. Если и была какая-то национальная самоидентификация (кроме советской), то только в качестве русского. И отца я никогда не воспринимал человеком иной нации, чем всех остальных, окружающих меня людей. Он, по-моему, и сам себя так не воспринимал. Он же послевоенный московский беспризорник. Какое там «еврейство».

Мелкие проблемки были, но я их не связывал с национальностью. И на спецфакультет приняли. И «допуски» все дали без проблем. И на заводах я работал, и на стройках с работягами. Никогда, ничего. Даже намека.

В более поздние годы, несомненно, были основания задуматься. Я даже съездил в Израиль и поговорил там с очень уважаемым раввином, с другими людьми, ощущающими себя настоящими евреями. Там меня спросили: чувствую ли я себя в Израиле дома?

Это очень простой для меня вопрос. Я не люблю жару, я не люблю теплое море, я не люблю пустыню. Мой любимый город – Томск (кроме Москвы), а любимое место отдыха – Йоканга. (Мурманская область, за Полярным кругом, в 10 км от Ледовитого океана. Леса. Тундра. Скалы.)

Я люблю ледяную водку, строганину, пельмени со сметаной, котлеты, борщ. Тонкой интриге предпочитаю открытую драку, многовековым конфликтам – быстрые ссоры и столь же быстрый мир.

В общем, после первой же поездки я убедился: там живут хорошие, интересные, но совершенно иные люди. Иные, чем я, иные, чем мой отец. У них другие привычки и другая культура, причем настолько другая, что даже американцы мне намного ближе.

Что же касается отношения к евреям в России, то, полагаю, мы имеем дело с двойной глупостью. Во-первых, глупо судить о людях по их национальности, а во-вторых, глупо не видеть реальную угрозу нашей национальной культуре, которая является следствием совершенно иного внутри– и межцивилизационного конфликта.

Однако существует объективная проблема: в России не закончен этап построения национального государства, а на этом этапе вопросы национальной идентификации гипертрофируются. Так что происходящее надо осознавать и не пытаться делать невозможное.

Все вышесказанное не умаляет ответственности элиты, обязанной направлять общество и общественные процессы в цивилизованное русло, а не пытаться использовать фобии толпы в своих мелкокорыстных интересах. Собственно, мое отношение к людям строится с учетом понимания их интеллектуального потенциала. Кому больше дано, с того больший спрос.

Что такое национальность? Строчка в паспорте или культура? Являются ли характер и культура взаимосвязанными сущностями? Убежден – являются. Национальность – это культура плюс мелкие генетические особенности, все более стирающиеся в нашем глобальном мире. И характер – это культура плюс некоторые особенности организма органического свойства.

Я русский. Совсем. Я абсолютно комфортно ощущал себя при общении в тюрьме, в читинском лагере с простыми милиционерами и прокурорами. А в школе, институте – и подавно. Это внутри. Да, я воспринимаюсь как «интеллигент». Общаюсь «на вы», держу дистанцию, у меня грамотная речь… То есть мы не на одном уровне, но они свои для меня. Как для меня свои многие знакомые американцы. Некоторые «чужие», а некоторые – «свои». Не знаю, запутался. Наших мне жальче. Вот. Несчастные они, поэтому мне и тяжело без России. Здесь я себя ощущаю нужным. А «там» и без меня все хорошо. Хотя заработать, прославиться мне «там» тоже легко. Знаю. Примеривался.

Вы мне как-то рассказывали про вашего знакомого математика, еврея, который возмущался, что я тратил силы и талант на Россию и в России. Не буду с ним спорить. Он мыслями живет в ином мире, в мире цифр, в мире глобальных идей. А я – кризисный менеджер. Я люблю людей и железо. И знаете, железо люблю гораздо больше, чем золото. В любом смысле.

К слову, я совсем не аскет. Просто потребности такие, «своеобразные». А в окружении избытка «материальных благ» мне неуютно. Жене тоже. Но по магазинам ходить любим. Канцтовары, бумажки, электронные «гаджеты». Игрушки, в общем: «тяжелое детство». Не наигрались.

Так что капиталист, в смысле «богач», как я воспринимал это слово «до перестройки», человек для меня не очень понятный. Другой.

А вот капиталист в смысле «хозяин», управленец, человек, превращающий золото в железо, – вот это мне близко и понятно. Деньги, акции – хороший механизм отбирать лучших, тех, кто способен делать дело.

К слову, менеджер и предприниматель – разные капиталисты. Я – менеджер, но умею находить предпринимателей, воспринимать и воплощать их идеи.

«Хозрасчетные штучки»

Теперь про центры НТТМ[21]21
  Центры научно-технического творчества молодежи созданы постановлением советского правительства, профсоюзом и комсомолом в 1987 году. Центры создавались при районных комитетах комсомола. – НГ.


[Закрыть]. Прошу заметить – никогда не спорю с мифами. Бесполезно. Когда пытались приписать факты – судился и выигрывал, а когда ворчат «вообще» – молчу. Расскажу «как есть». Вы уже сами думайте, нужна ли кому правда. Я пару раз пытался рассказать – люди не верят, а убеждать – смысла не вижу.

Началось все не с НТТМ. Работал я в комитете комсомола заместителем по оргработе. Отвечал за взносы. Будущая жена заведовала сектором учета. То есть тоже отвечала за взносы. Надо каждый месяц собрать с 5000 человек суммарно 500–700 рублей. Начало перестройки. Дисциплина падает. Каждый месяц 100–200 рублей «недобор». В райкоме ругают. Ходить, просить: «Заплатите?» С моим характером? Сами понимаете…

Значит, надо найти деньги и внести за тех, кто «тянет резину». Где? И тут выходит постановление «О молодежных кафе, клубах по интересам». Это еще даже до закона «О кооперации». Молодежное кафе и стало первым «бизнесом». Не очень удачным, но хоть что-то.

Заметили в горкоме комсомола, позвали помочь в создании городского центра молодежи. Обещали: если создадим, меня назначат директором. Сделал вместе с ребятами (на Ордынке). Пригласили на «утверждение» в горком. В приемной подошел парень – знакомый через институтских знакомых. Он там работал заведующим студенческим отделом. Сказал – тебя директором не назначат. Замом. Я повернулся и ушел. Характер. Не переношу, когда не выполняют обязательств.

Спустя несколько месяцев этот же парень позвонил мне и говорит: меня направляют секретарем во Фрунзенский райком комсомола. Хочешь сделать центр НТТМ? Чистая случайность.

Несомненно, какое-то ощущение свободы уже возникло. В иные годы меня бы просто никуда не взяли после такого демарша. Но никакого «ощущения политических перемен» еще не было. Основной источник информации – телевизор. А там все очень «сервильно». Ельцин был в нашем бюро райкома партии. Я с ним тогда первый раз встретился. Никаких «резкостей» никто от него не слышал. В райкоме он играл «по правилам».

Вообще, все эти высокие политические темы проходили мимо меня и моих коллег. Ни в нашем институтском комитете ВЛКСМ, ни во Фрунзенском райкоме мы все это не обсуждали. Я технарь, мне было чем заняться. Мы пользовались тем, что касалось нас (типа постановления про НТТМ), но не обобщали. И песня Цоя «Мы ждем перемен» стала «про меня» позже, в 1990–1991 годах.

Начал создавать НТТМ. Мой институтский «шеф», секретарь парткома, заметил, что я бегаю во Фрунзенский райком. Мы-то были в Свердловском. Подошел побеседовать. Говорит: ты выбирай – либо будешь секретарем комитета комсомола, либо «твои хозрасчетные штучки».

Я – в омут с головой, дрожащим голосом: «Хозрасчетные штучки». Он посмотрел на меня, как на придурка. Ничего не сказал. Через несколько месяцев я ушел в НТТМ.

Это был октябрь 1987 года. Дали одну комнату и ставили печати на мои бумаги. Ведь плановое хозяйство! Как счет в банке открыть? Как печать сделать? Как помещение арендовать? Как оборудование купить? Мебель? Либо взятки, либо нужна бумага из райкома. Взятки я давать не умел (да и не научился). А надо бы!

Комната в здании на улице Готвальда. Сотрудники – я, моя будущая жена и ее подруга. Несколько сочувствующих на «полставки». Правда, денег нет, поэтому я продолжаю подрабатывать дворником и плотником. Помещение, печати… Это было немало. Но и не много. Таких центров в Москве было тогда 33. На следующий год вышел закон «О кооперации».

Потом многие будут говорить про право, предоставленное центрам НТТМ, переводить безналичные деньги в наличные. Да, такое право было, но оно было и у кооперативов с 1986 года. Мы, к слову, с г-ном Тарасовым[22]22
  Артем Тарасов – один из первых кооператоров, первый легальный миллионер в СССР, в конце 1990-х эмигрировал в Лондон, с 2003 года живет в России. – НГ.


[Закрыть] регистрировали наши предприятия в Мосгорисполкоме у Елены Батуриной в один день. Он – кооператив «Техника», я – центр.

На самом же деле после выхода Закона о госпредприятии[23]23
  1987 год, закон предоставлял большую экономическую самостоятельность предприятиям, которые получали право реализовать часть продукции по свободным ценам. – НГ.


[Закрыть], такая возможность была у всех, просто нужно было шевелиться, а не ждать у моря погоды.

Отсутствие образования сыграло с нашими правителями злую шутку

Интересный вопрос: что, собственно, задумывало государство, когда открывало НТТМ и вводило Закон о госпредприятии? Ответ, думаю, знает Горбачев. Знал Александр Яковлев[24]24
  В то время секретарь ЦК компартии, курировавший идеологию, информацию и культуру. – НГ.


[Закрыть]. Полагаю, в этом было больше политики, чем экономики. Шла сугубо политическая игра. Кто-то кого-то подставлял, провоцировал. Кто-то боролся за какие-то политические ресурсы.

Никто не представлял степень влияния, которую окажут эти решения буквально на все стороны общественно-экономической жизни.

Рыжкову[25]25
  1985–1990 годы – председатель Совета министров СССР. – НГ.


[Закрыть], Павлову[26]26
  1986–1989 годы – первый заместитель министра финансов СССР. – НГ.


[Закрыть], всем прочим попросту не хватало образования, знания рыночных реалий, чтобы предвидеть.

Если говорить об экономических мотивах, которые, повторюсь, на мой взгляд, были вторичными при выборе конкретного решения, то речь шла о провале на рынке народного потребления, инфляции, которая в условиях фиксированных цен вылилась в исчезновение товаров с прилавков.

Причины этого явления более чем понятны: структура советской промышленности была смещена в сторону отраслей группы «А»[27]27
  В СССР группа «А» – производство товаров промышленного назначения, группа «Б» – потребительских товаров. – НГ.


[Закрыть] и оборонного комплекса. 84 % промышленных предприятий были существенно задействованы в выполнении оборонного заказа. Товары народного потребления производились по остаточному принципу. Денежная масса в руках населения балансировалась импортом и спиртным.

Антиалкогольная компания выбросила на рынок чудовищное количество «горячих» денег, а сокращение импорта в результате снижения нефтегазовых доходов не позволило компенсировать возникшую проблему. Накапливалась денежная масса, которую в условиях дефицита не на что было тратить.

Сюда же наложилась долгосрочная тенденция отставания отраслей группы «Б» за счет их недостаточного финансирования и обеспечения материально-техническими ресурсами. И все это – на фоне в целом низкой производительности труда и низкого качества управленческого персонала, причиной которого, в свою очередь, был многолетний застой.

Такую комплексную проблему попытались решить рецептом «косыгинской» реформы 1960-х[28]28
  Алексей Косыгин – председатель Совета министров СССР, 1964–1980 годы. Предлагал децентрализацию народного хозяйства и увеличение самостоятельности предприятий. – НГ.


[Закрыть]. Хозрасчет. Закон о госпредприятии.

Поздно. Диспропорции в основных фондах невозможно решить за счет голого энтузиазма при прежнем государственном снабжении. Производство товаров народного потребления на основных фондах гигантов социалистической индустрии и их силами, кроме безобразного качества, формировало дикую себестоимость. Накладные расходы в 700 %! Сам видел, считал.

Тогда «запустили» кооперативы, в надежде, что они смогут совершить этот поворот. Заполнить пустые прилавки. Увы. Достижения «цеховиков» оказались не масштабируемыми без более глобальных изменений.

В общем-то любой экономист и управленец мог полностью предсказать госруководству такое развитие событий. Отсутствие образования сыграло с нашими правителями злую шутку. Они выбрали плохой вариант. А потом не удержали ситуацию.

Второго шанса история им не дала. Вместо жесткого маневра ресурсами, находящимися в руках Госплана и Госснаба, вместо жесточайшей плановой отраслевой структурной ломки, вместо масштабных кадровых изменений наши борцы за стабильность решили все оставить «как есть». А рядом «позволить» создать что-то, что должно было заполнить рынок. Завтра. Да что завтра – вчера! Без ресурсов, без структуры, с минимальной политической поддержкой.

Сейчас смотрю на наших деятелей и узнаю то, что я уже видел. Ручные управленцы!