Текст книги "Воина миров. Второе пришествие"

Глава 6

– Мсье Ридл, сейчас самое время, – говорил Лозье. – Думаю, что дальше терпеть просто не имеет смысла.

«Ну вот и пришел долгожданный момент, – подумал Джек. – Теперь нас ничто не должно остановить. Мы раскроем карты. Впрочем, в этом нет особого смысла. Чем спокойнее и тише решится ситуация, тем лучше для всех».

– Согласен. Я сейчас же поговорю с Уотсоном.

– Скажите ему, что уже очевидно для любого постороннего, что что-то идет не так. Что он вам наобещал? и где результат?

– Да, все так. Я уже давно подыскиваю слова для своей речи, – Джек улыбнулся. Освобождение близко, остался всего один тяжелый разговор. Но почему-то он не ощущал этой тяжести в такой мере, в какой она виделась ему в самом начале, когда Лозье только сделал свой ответный ход. Сейчас Джек был сосредоточен, направлен на конкретный результат, который они с Лозье спланировали. Нужно просто пойти и сказать эти слова.

– В таком случае, я вижу, что вы действительно готовы, – Лозье смотрел на него с одобрением и некоторой гордостью. – Момент самый лучший, не будем откладывать.

Они отправились в лабораторию, где вероятность застать профессора была наибольшей. Уотсон пребывал в приподнятом настроении, что-то, произошедшее совсем недавно, вызвало в нем новый прилив сил.

– Какое чудесное утро, молодые люди, – старик приветствовал их в своей обычной манере, раскинув руки для объятия. При приближении, однако, он всегда протягивал руку для рукопожатия, словно обниматься и не собирался.

– Я хотел бы поговорить с вами, – промолвил Джек.

– Прекрасно! Я слушаю вас.

Лозье пристроился в сторонке, делая вид, что они с Джеком просто случайно встретились в коридоре и поэтому одновременно вошли. Что-то перебирал пальцами, перекладывал, внимательно слушая и анализируя все, что происходило за спиной.

– Вам не кажется, профессор, что эксперимент идет не совсем так, как вы обещали мне?

– Хм. Это смотря как судить. Что вы хотите сказать?

– Видите ли, я все-таки помню, что вы обещали некоторые… внешние изменения… – Джек надеялся, что для раскрытия всей картины ему потребуется только один намек. Он не хотел пускаться в долгие объяснения, высказывания претензий.

– Ах, вы об этом! – Уотсон будто опомнился. – Да, вы правы. Мне приходится признать, что не все оказалось в моей власти. Я слишком обнадежил вас, пообещав «совершенный грим»…

«Обнадежил? – Джек содрогнулся. – Ничего себе! Он продолжает маскировать свои истинные цели, не хочет, чтобы кто-то раскрыл его коварство! Что ж, это сделать не трудно. Моя цель вовсе не требует этого. Можно убраться отсюда и без того, чтобы вскрывать все жуткие тайны происходящего здесь».

– Как бы то ни было, профессор, но я считаю, что эксперимент следует считать проваленным. То, что вы обещали мне, – не достигнуто, поэтому о дальнейшей работе не может быть и речи. Поверьте, я не хочу предъявлять вам какие-либо претензии, просто мне действительно жаль, что пришлось провести здесь столько времени и столкнуться с неудачей. Я теперь сожалею, что не смог остаться там, в Лондоне. Там, по крайней мере, я делал что-то реальное, вещественное, что двигало нас вперед. Здесь же мы топчемся на месте, обманываясь в ожиданиях. Я хочу прекратить это.

Уотсон внимательно выслушал, опустил голову, постоял, сложив руки за спиной. По всему было видно, что он занят принятием тяжелого, трудного, но вынужденного решения. Джек терпеливо ждал ответа. Он сказал все, что хотел. Теперь надо только смотреть, как отреагирует Уотсон.

Лозье весь подобрался в ожидании. Момент истины близок, как никогда. «Рискнет ли старик раскрыть свои тайны? Смирится ли с поражением или будет изворачиваться, чтобы любой ценой довести начатое до конца? Стоит только ему получить такой шанс, как все будет кончено! У меня не окажется второй попытки, такой риск слишком велик. Старик будет уже начеку, мне не удастся подобраться даже близко».

Профессор нарушил молчание, взглянул Джеку в глаза.

– Вы правы, – он вздохнул. – Я не смею больше удерживать вас. Я не хочу объяснять вам причины произошедшего. Это теперь не важно, все равно эксперимент оказался слишком сложен.

– Значит ли это, что я могу покинуть Лилль?

– Да, дорогой Джек, – Уотсон немного расслабился. Главные слова сказаны, остались мелочи. – Можете делать все, что угодно. Уверяю, с вами все будет замечательно. Никаких неприятных последствий наших опытов вы не обнаружите. Я бесконечно ценю ваше согласие пойти на такой риск и не могу просить остаться, чтобы продолжить эксперименты. Мне придется теперь долго анализировать результат. Возможно, мне понадобится новый доброволец, но это будете не вы.

«Это победа! – Лозье ликовал, с трудом сдерживая себя, чтобы не расхохотаться. – Старик сдался, мне удалось одержать верх! а уж о дальнейшей работе мы позаботимся отдельно. Посмотрим еще, что скажет на такое завершение эксперимента генерал Тресси!»

– Что ж, – Джек облегченно улыбнулся. – В таком случае, я должен попрощаться с вами. не знаю, сможем ли мы увидеться еще раз, поэтому позвольте поблагодарить вас за все, что вы сделали для меня. Я очень ценю ваше стремление внести свою толику в общую победу. Теперь, видимо, все будет в наших руках. За дело возьмутся пушки.

– Посмотрим, посмотрим, – Уотсон усмехнулся. – История подчас делает занятные повороты. Тем интереснее следить за ее развитием. Успехов вам, молодой человек, в вашем деле. До свидания!

Уотсон крепко пожал Джеку руку, хлопнул по локтю, с улыбкой глядя в глаза. Джек улыбнулся в ответ и вдруг неожиданно издал серию звуков, напоминающих щебетание птицы, с легким присвистом.

– Ну, хоть какая-то польза, – сказал Уотсон. – Глядишь, скоро нам всем придется выучить марсианский. Надо же как-то будет общаться с братьями по разуму.

– Тогда я не буду переводить, – ответил Джек, поворачиваясь к двери. – Придет время, сами догадаетесь.

Профессор долго смотрел на закрывшуюся за Джеком дверь, словно сквозь преграду видел его, идущего по коридору прочь.

«Все идет точно по плану, – думал Уотсон. – Удивительно, насколько оказалось все близко к расчетным параметрам. Даже язык усвоил! Надо будет немедленно сообщить в штаб, чтобы Джек не столкнулся с лишними проволочками. Задержки нам не нужны, мы слишком близки к цели».

Как только Джек покинул комнату, Лозье обернулся. У него еще будет время попрощаться, поздравить спасенного. Он заметил странное выражение на лице Уотсона, выражение, которого, по его мнению, не должно было быть.

«Чем он гордится? – Лозье снова испытал неуверенность. – Что тут можно найти хорошего в том, что твой эксперимент, самый главный в жизни, окончился полным провалом? Нужно как-то выяснить, что у старика на уме. Да и на месте ли его ум?»

– Мсье Уотсон, – обратился Лозье, выбрав как можно более нейтральный тон. – Вы не могли бы пояснить причину вашей радости?

– С удовольствием, молодой человек, – ответил старик. – Дело в том, что все идет как нельзя лучше.

– Лучше? Эксперимент провален, у нас нет добровольца, нет результата. Что скажут в штабе?

– Ничего страшного не скажут, поверьте. Я их знаю, как облупленных. Они не будут иметь ничего против. Они знают, что достигнуто, а что нет. Я докладываю о ходе процесса. Генерала вполне удовлетворяет ход работы. Революционные методы, идеи, всегда могут вызвать осложнения, от этого никто не застрахован. Они изначально были готовы к этому. Так что вы можете быть спокойны, все идет хорошо.

«Хорошо? Но ведь это значит, что он будет продолжать упорно стремиться к своей страшной цели. не Ридл, так кто-то другой. Ему даже не важно, сейчас или через месяц. Он уверен в конечном успехе, а на промежуточные неудачи не обращает внимания. Чертовы военные! Их интересует только обещанное им супероружие. Они согласны пойти на любые гнусности, терпеть сколько нужно, лишь бы получить его. Да, профессору крупно повезло, черт бы его побрал, что его работой заинтересовались такие люди и в такой момент».

Лозье ошарашенно смотрел на профессора. Он осознал перспективу, увидел свое будущее.

«Это значит, что он будет готовить новые версии вируса. и мне остается только один выбор – либо продолжать противодействовать ему, моля Бога, чтобы старик не заметил моих стараний, либо отказаться от работы вообще. И, кажется, я уже знаю, каким должно быть решение. Я не намерен отступать. Этот сумасшедший никогда не добьется своего!»

Глава 7

Адъютант доложил о приходе профессора. Тресси ждал его, догадывался, что именно сегодня Уотсон должен сделать доклад. Прошло довольно много времени с момента, когда они в последний раз обсуждали ход работы. Тогда профессор весь искрился энтузиазмом, доказывал, насколько прекрасно идут дела, обещал, что осталось ждать совсем немного. Тресси прождал несколько дольше, чем недолго, но теперь он узнает последние новости.

«Хорошо бы, если бы они оказались действительно последними, – подумал Тресси, пока Уотсон еще не успел войти. – С каждым днем враг становится все сильнее. Хватит ли нам того потенциала, той мощи, которую обещает профессор?»

Уотсон прошмыгнул в дверь, адъютант мягко прикрыл тяжелую створку за ним, оставив ученого и генерала наедине. «Хорошо, что нет остальных работников штаба, – отметил Уотсон. – Разговор один на один всегда продуктивней».

– Добрый день, генерал!

– Добрый. Присаживайтесь, мсье Уотсон. Я полагаю, вы сегодня расскажете о чем-то по-настоящему значительном?

– Вы очень проницательны, генерал. Но я скажу даже больше – эксперимент успешно завершен!

– Как? Уже? – Тресси едва не вскочил с места. Новость и вправду была самой значительной, на какую только он мог надеяться.

– Сегодня утром я имел последнюю беседу с нашим замечательным мистером Ридлом. Его состояние как нельзя лучше соответствует моим ожиданиям. Мало того, он даже намеревается сделать то, что я ожидал от него в самом начале. Он хочет вернуться в Лондон! Нам даже не придется его уговаривать. Восхитительно, не правда ли?

Тресси немного протрезвел, скинул первое потрясение.

– Но насколько вы можете гарантировать…

– Полностью. Все происходит очень своевременно. Процесс идет в точности по плану, он еще не завершен, конечно, но в результате теперь можно не сомневаться. Для финального шага мы просто не сможем создать здесь нужные условия. Он снова должен оказаться там, на переднем краю фронта. Ту атмосферу невозможно подделать, это единственный риск, на который нам осталось пойти – отправить его туда, лишившись полного и постоянного контроля.

– Это может как-то ухудшить качество результата, обещанное нам?

– Наоборот. Это только поспособствует его улучшению. Повторяю, здесь условия не сымитировать.

– Что ж, в таком случае, его заявление будет удовлетворено незамедлительно, как только он сам попросит. Вы ведь продолжаете настаивать, чтобы он не замечал нашего участия?

– Да, это будет лучше всего.

Тресси замолчал. Его волновал всего лишь один вопрос, но как задать его, он до сих пор не решил. Однако, упускать момент нельзя.

– Профессор, скажите, – он немного замялся, – Он действительно станет именно таким…

Уотсон понял, что мучает генерала. «Вот она, кульминация. Поразительно, какое воздействие могут оказать на него сейчас мои слова. Насколько этот человек во власти своих желаний, пусть и разбуженных мной, моим замыслом, предложением. Похоже, он в последнее время только и думает об этом».

– Он уже почти готов. и именно таков, как я и говорил вам. Скоро вы убедитесь, генерал. Дайте ему только добраться до Лондона.

Выйдя от генерала, профессор ощутил редкостный голод. Силы организма словно выплеснулись в едином порыве, не оставив ни капли. Но дело стоило того. Теперь самое время уделить немного внимания заслуженному отдыху. Впереди оставалось еще одно, очень трудное, требующее колоссального внимания и тщательности дело. К нему надо подготовиться особо.

Уотсон отправился прямиком в столовую. Путь туда от генеральской приемной пролегал в том числе и по крытому переходу между корпусами штабного комплекса. Узкий переход, предназначенный только для сотрудников, наполнялся ярким дневным светом, льющимся со всех сторон рекой через широкие окна, занимающие большую часть обеих стен. Белые оштукатуренные стены ослепительно сияли в лучах зимнего солнца, не прикрытого, как в последние дни, тяжелыми тучами, набухшими ледяной влагой.

Профессор ненадолго задержался, стоя посредине перехода. Ясная погода удивительно соответствовала его настроению. Все идет гладко, так, как он рисовал себе в мыслях, когда только задумывал свой эксперимент. Еще вчера тучи словно специально стянулись сюда в ожидании развязки, а когда она произошла – разлетелись без следа. Только чистое, немного бледнее летнего, голубое небо и белое, мягкое солнце в вышине. Как добрый знак. Хоть профессор никогда и не верил в скрытое значение подобных совпадений.

Легко и бодро он вошел в столовую, порадовался, что помещение почти пусто в этот час. Заказал нечто, более или менее пригодное, чтобы отпраздновать момент – порцию жареных колбасок с картофельным гарниром. Блюдо сбивало с ног своим тяжелым, но стремительно пробуждающим аппетит ароматом приправ. К нему – кружку знаменитого во всей западной Европе лилльского пива. Золотистый бокал искрился в этот ясный день миллионами пузырьков, словно звездами на ночном летнем небе.

Выбирая место, Уотсон заметил у окна Лозье. Молодой доктор ковырялся в тарелке, глядя с отсутствующим видом в парк по ту сторону стекла.

«Эх, не на голые облезлые ветви надо смотреть! – подумал Уотсон. – В небо, надо смотреть в небо! Вот где все ответы».

Уотсон направился к окну, балансируя с тяжелым подносом, на котором дымилось горячее кушанье. Окутанный ароматами, проникающими в самое нутро, Уотсон приблизился к столику Лозье.

«Собственно, а зачем тянуть время? Вот прямо сейчас, на подъеме настроения, выпив пива, утолив голод. Сытость располагает к рассудительности. Чем не помощь? Да, нужно попробовать».

Лозье оторвался от окна, обернулся на звук осторожных шагов. Уотсон уже усаживался напротив, тяжело опускал на стол поднос. Лозье недоуменно уставился на старика – тот был недвусмысленно воодушевлен, от него исходили волны радости, гордости и самодовольства.

«Как он переменился сегодня с тех пор, как Джек поговорил с ним. Откуда он мог сейчас прийти? Ах, да! Он был с докладом у генерала! Какой кошмар! Он рассказал генералу все и получил одобрение. а как же иначе, только одобрение! Видел бы он себя со стороны!»

Лозье начал закипать, он слишком устал контролировать себя. Последняя перемена в профессоре была завершающим аккордом, толкнувшим Лозье к действию.

– Чем вы восторгаетесь, мсье Уотсон? Неужели даже визит к генералу не поколебал вашей уверенности в успехе?

– О да! Сегодня нам есть, что отпраздновать!

– Хм? Эксперимент, отправившийся под хвост коту? Я, пожалуй присоединюсь к вам! – Лозье не удержался и вложил издевку в свои слова. «Пусть не радуется! Еще не все потеряно!»

– Вы, молодой человек, многого не знаете. Все далеко не так, как вы себе представляете.

– И где же, в таком случае, ваш искусственный марсианин? А, профессор?

– Он скоро отплывет в Лондон, дорогой друг. – Уотсон с нарочитой демонстративностью втянул в себя ароматы блюда. Кружка, запотевшая, прикрытая пеной, словно гриб шляпкой, так и просилась в руку. Он не стал сопротивляться.

Лозье замер, не донеся вилку до рта. Рука вдруг начала предательски подрагивать, он заметил, резко опустил руку. Вилка стукнула по столу, слишком громко в пустом зале.

– Отплывает? – медленно проговорил, скорее, выдавил из себя Лозье.

– Да, соберет сейчас вещички и отплывет. – Уотсон вонзил нож в колбаску, брызнувшую кипящим, пузырящимся соком. – Вы, наверное, понимаете, что я должен кое-что вам объяснить? Я готов сделать это прямо сейчас.

Лозье натужно сглотнул пустоту пересохшим горлом.

– Сделайте одолжение…

– Это будет нелегко понять. Я знаю, что это шокирующее знание.

– Вы уже начали, так не останавливайтесь на половине пути.

– Да, вы правы. Итак, эксперимент удался. Я говорю это вам авторитетно, вы можете мне поверить, пока авансом.

«Чокнутый старик обманул меня? – паника начала охватывать Лозье, мешая четкому восприятию. а оно было так нужно! – Но как это возможно?» Он попытался срочно успокоиться.

– Начните по порядку. У нас ведь теперь есть куча времени, не так ли?

– Да, это так. Что ж, извольте. – Уотсон сделал большой глоток, вытерся салфеткой и положил вилку. «Немного остынет, ну да ничего страшного. Беседа, все-таки, важнее».

– Я заметил в вас большой потенциал, молодой человек, еще когда мы только познакомились. Мне, с моим опытом, было не трудно разглядеть характерные признаки. То, как вы меня слушали, какие задавали вопросы, с какой скоростью выполняли мои поручения. Качество вашей работы, опять же. Я радовался, как ребенок. Я спасся чудом с островов, лелея надежду, что мне дадут возможность хотя бы высказать свою теорию. а обнаружил тут благодарного слушателя, готового впитывать новые знания, следовать непроторенной дорожкой, будучи ведомым только ощущением потенциальной мощи новой теории. Я решил сделать из вас своего ученика, последователя, помощника и, в конце концов, равного себе по способностям коллегу. Вы действительно способны на это.

Лозье слушал и не верил. «Неужели профессор с самого начала думал, что я смогу безоговорочно принять к выполнению его сумасшедшую идею с этой чудовищной мутацией? Откуда такая уверенность в единственности решения проблемы?»

– Я решил построить нашу совместную работу таким образом, чтобы вы могли как можно быстрее и эффективнее обучиться нужным методикам прямо в процессе практической работы. Конечно, это потребовало от меня дополнительного контроля, но время было нашим врагом, не меньшим, чем чудовища по ту сторону пролива.

«Он следил за мной все это время? – Лозье начал метаться, ища зацепку. – Боже, неужели это провал, возможно ли, что он с самого начала догадался, что я задумал противодействовать ему, сорвать эксперимент?»

– Знаете, друг мой, – продолжал Уотсон, – мне очень совестно. Когда я окончательно уверился в том, что в качестве подопытного человека мне более всего необходим наш замечательный мистер Ридл, я уже тогда знал, что мне придется обмануть его. Тяжелое решение, но пришлось пойти на такой неприятный шаг.

«Обмануть? – Лозье мысленно усмехнулся, но постарался не изменить выражения лица. – Это для него всего лишь неприятный шаг? Скрыть от человека, что хочешь превратить его в чудовище?»

– Мне пришлось специально придумать историю про превращение в гуманоида, зная, что Джека это вдохновит. Он актер, он захочет поэкспериментировать, попытаться стать идеальным актером, в идеальном гриме, на идеальной сцене – в реальности, перед самой критически настроенной публикой – чудовищами, захватчиками с Марса. Какой вызов для актерского мастерства! Лучшая роль в карьере.

Профессор усмехнулся. Нужно было дать Лозье время, чтобы усвоить полученную информацию. Уотсон вернулся к своему блюду, с аппетитом проглотил несколько сочных кусков.

«Вот он и подошел к признанию, – Лозье открылось, что старик собирается во всем сознаться, прямо сейчас, во всех подробностях. – Но какую цель он преследует этим? Хочет добиться моего сочувствия? Но это невозможно!»

– Вы считаете, что было допустимо пойти на обман? – Лозье воодушевился, заметил, что сейчас сила может оказаться на его стороне. Он – исповедник, перед ним – преступник, сознающийся в содеянном.

– К сожалению, да, – Уотсон говорил со всей возможной искренностью. «Вот и наступил решающий момент. Выдержит ли он?» – Но это не все. Я должен признаться вам, что мне пришлось обмануть не только Джека.

– Кого же еще? Генерала Тресси?

– Нет, он как раз все знал с самого начала. Мне пришлось обмануть еще и вас, мой дорогой коллега.

– Что? – Лозье снова охватила паника. «Так все-таки мой замысел раскрыт? Но когда? Насколько рано это могло произойти? Насколько я был слеп?»

– Я никогда не сомневался в ваших моральных качествах, – сказал Уотсон. – И я был вынужден воспользоваться ими, чтобы провести эксперимент с максимальной эффективностью. Я уже говорил, что мне нужно было, чтобы вы как можно быстрее освоили мои методы. Я спровоцировал вас.

Лозье вскинул брови. Слов у него не нашлось.

– Да, внушить вам подозрения о моем желании превратить Джека в чудовище было достаточно просто, и это было оптимальным способом вовлечь вас в работу полностью, без остатка. Я знал, что вы попробуете создать антивирус. Это было очевидным решением для вас. Вы мечтали проверить мою теорию в деле. Я дал вам такую возможность, внимательно следил за ходом вашей работы. Поздравляю, вы справились с задачей мастерски!

«Меня использовали! Это была всего лишь инсценировка, тренировка, проверка моей профпригодности! Но как же тогда понимать его слова о результате?» Лозье едва совладал с собой, сумев вернуть дар речи.

– Профессор, я потрясен, – воскликнул Лозье. – Но как быть с вашим заявлением, что эксперимент удался? Ведь мой антивирус…

– Да, он был успешен. Но только против той части вируса для мутации, которую я открыл вам. Это было для меня самой трудной задачей, ведь я знал, насколько вы проницательны. Что ж, у меня есть повод гордиться и собой. Мне удалось сделать это незаметно. – Профессор снова довольно улыбнулся.

Лозье опять задумался. Что-то было еще не выяснено до конца. «Но если мне удалось блокировать превращение в чудовище, а профессор обманул Джека, пообещав превращение в гуманоида… Тогда что же он сделал с Джеком на самом деле?»

– Так что же вы на самом деле…

– Правильный вопрос! Помните, я говорил Джеку, что его разум, его память, его мозг останутся неизменными? Иначе как он сможет сыграть свою роль?

– Но вы же говорите, что обманули его. Значит…

– Именно. Настоящая, реально действующая часть вируса воздействовала именно на мозг.

– Но, простите, – Лозье перестал понимать что-либо, – Джек же остался нормальным, обычным человеком. То, как он разговаривал, как вел себя… Что вы обнаружили своими тестами?

– Я обнаружил, что все идет точно по плану. Он меняется. Но происходит это очень медленно, и мы, постоянно находясь рядом, и уж тем более – он сам, не замечаем изменений в силу их постепенности. Но тесты, разработанные мной, не лгут.

– И что же они говорят?

– Молодой человек, наш Джек теперь является самым главным ударным элементом, главным оружием, которое мы противопоставим захватчикам. Оружием невидимым, взведенным, ждущим своего момента. Но даже сейчас изменения еще не закончены. Джек полностью завершит эксперимент сам, находясь в Лондоне, в боевой обстановке, которая сработает, как последнее условие для совершения финального шага.

Погребенный под свалившимся на него откровением, Лозье сидел неподвижно, пытаясь собрать воедино все, что только что разрушило его внутреннее представление о происходящем вокруг.

Профессор не торопил с выводами. Он раскрыл свой секрет, снял тяжесть с души, теперь ему было удивительно легко и свободно. Он поспешил доесть свой праздничный обед, пока тот окончательно не превратился в холодную, безвкусную, комковатую массу, и пока пиво не лишилось последнего игриво взлетающего пузырька.

У него определенно был повод гордиться собой сегодня. а завтра нужно будет ждать новостей. Его творение отправилось в самостоятельное плавание, о его свершениях можно будет узнать только по косвенным сообщениям, обрывкам отчетов, данным разведки. Генерал Тресси обещал снабжать Уотсона всей информацией, которая будет иметь отношение к дальнейшей судьбе земного марсианина Джека Ридла.