Текст книги "Гардар. Книга четвертая"

Но для начала мой перерыв начался с полноценной тренировки с эспадоном. Мне важно не только вернуть магию, но и выяснить пределы физической выносливости своего нового тела. С ней дело обстояло отлично: я выполнил два круга обычных упражнений с мечом, прежде чем почувствовал в мышцах привычную усталость. Хотелось, конечно, проверить и свой предел. Причём самым простым способом – боем с тенью и подсчётом ударов эспадона до момента, когда дыхания не хватает, а руки уже не могут пронести меч. Но вот этого я себе не позволил. Пока не позволил. Всегда должен оставаться запас на сражение. Магии ли, физических ли сил – не важно. Эта осторожность уже въелась в мою плоть и кровь.

Так я и сменял магию мечом, а меч – магией, вслушиваясь больше в себя, чем в завывания ветра за разрушенными стенами. И даже так сделал очень важное наблюдение, всего лишь вглядываясь в небо. Обнаружил, что шар Артилиса всё время повёрнут ко мне одной стороной, но по нему бежит тень, накрывая материк покрывалом ночи. Если моё ощущение времени не лжёт, то путь границы света и тьмы полностью соответствует действительному положению дел. Я замерил, сколько заняло перемещение её от Лаот-Ритошского хребта до Гарского. Как раз те самые два часа привычных кругов тренировок. Выходило, что я здесь уже почти сутки, раз в окрестностях столицы рассвет. И при всём этом не ощущаю такой уж сильной усталости. Но отлично знаю, как она может быть коварна и как обманывает разум, особенно когда нужно идти вперёд, а в сердце горит решимость. У меня впереди ещё два дня, и самое сложное и опасное начнётся как раз после этого. Оказаться через три дня выжатым до предела – не лучшая идея.

К счастью, у меня за спиной хорошая школа Зелона. Здесь и сейчас есть два часа, чтобы поспать? Отлично. Где бы тут прилечь? Вот здесь, в снег? Ну, хорошо. Лапник есть? Нет. Ладно, обойдусь. Дайте кирасу скину и плащ постелю.

Так и здесь. У меня не было плаща, но вокруг и не лежал снег. Даже на ощупь камень не казался холодным. Поэтому я приказал Гвардейцу перетащить в угол несколько блоков и лёг спать, прикрытый со всех сторон, невидимый и охраняемый големом. Сна я себе отмерил те самые два часа и провалился в него, едва закрыв глаза.

Глава 10

Никто не напал на нас, пока я спал: открыв глаза, всё так же увидел над собой широкую спину Гвардейца. Хотя голова посвежела, тело словно закостенело на камнях, и разминочный комплекс пришёлся в самый раз. Над Мирисом, столицей провинции, что граничила с Сетией и гордо несла прозвище западных врат Гардара, начинался рассвет. По нему и решил ориентироваться: отныне мой гарнизон будет там, и жить я буду по его времени. Отбой назначил себе через шесть часов после заката.

Чувствовал я себя сейчас отлично, хоть и отдохнул всего ничего. Но больше меня поразило другое: я и впрямь не чувствовал ни малейшего чувства голода. Всё в точности, как и говорил секретарь Рагнидиса. Это… поражало. Ведь я по-прежнему ощущал себя человеком: чуть ныли разгорячённые упражнениями мышцы; тянуло локоть, для которого взмах эспадона оказался слишком резким; резало в глазах от ветра с мелким песком. И при всём этом человеком я уже не был. Пусть маги и крепче обычных людей и всё больше полагаются на магию, текущую по жилам, но… Я своими глазами видел, как Магнивар и Гратой устраивались на обед в центре лагеря. А я уже выше этого. Стражи не в силах даже ступить на земли Гардара. Самое большее, на что они способны – появиться в Чертогах, возле Сердца. Они – часть Астрала, сгусток энергии, которому не нашлось места в новом Гардаре. А я, выходит, что-то среднее. Ещё не Страж, но уже и не человек. Свободен от всех низменных потребностей тела.

Сон – последняя моя отрада и якорь. Напоминание о том, что преобразование Вратами – лишь временное. Те же Тёмные наверняка проходят подобное, чтобы суметь преодолеть эти пески до порталов. А в Гардаре они появляются вполне обычными смертными созданиями, обладая всеми достоинствами и недостатками живых существ. Так что и мне не стоило об этом беспокоиться. Да что там: не будь я столь упрям во вчерашнем разговоре, и Страж уже отправил бы меня обратно. Но я всё-таки собирался сделать это на своих условиях. И для начала стоило доказать Стражу, что маги Гардара достойны не только песок убирать. Поэтому я снова взялся за полузабытые упражнения первых месяцев после инициации.

Лишь в полдень аура, наконец, отозвалась, впервые позволив прокачать через неё часть маны из резерва. Через час я сумел поднять телекинезом мелкий камушек, а в ауре появились простейшие конструкции: «Сферы». К восемнадцати часам по гарнизону Мириса я снова стал бакалавром: замкнутые конструкции «Сфер» обзавелись плетениями наполнения, рядом повисли заготовки «Копья» и «Секиры».

Пробный удар заклинаниями показал удивительную вещь: даже в самом Астрале блоки создания псевдоматерии работали точно так же, как и в материальном мире. Словно ничего для меня не изменилось, и вокруг не руины, заметаемые красным песком, а предгорья Зелона, и над головой не плывёт шар Артилиса.

К закату я уже мог считать себя младшим мастером магии. Будто только что приехал в Дальний Рог и начал свою службу. «Секиру» сменили «Хлысты воздуха», место простых «Сфер» занял «Улей». В этот момент я впервые задумался над тем, что делать дальше. Было два пути. Первый – по-прежнему упорно заниматься аурой, восстанавливая её отзывчивость и наполненность маной, чтобы снова стать полным мастером. Второй – перестать подгонять этот процесс и сосредоточиться на другой стороне своей силы – артефакторике. Всё-таки у меня в наличии два разных истока, которые нужно активировать и разом увеличить запас маны для заклинаний. Что важнее, у меня ещё есть разладившийся Орб. Если сумею исправить его, то это будет намного выгоднее. Уж слишком я привык к тому, что в нём находится набор заклинаний на все случаи жизни. Привык рассчитывать на его запас маны и его Родник. Четыре заклинания в ауре – это не то, на чём стоит строить планы в схватках.

С трудом поднявшись на затёкшие ноги, решил не выполнять для разминки очередную тренировку с мечом, а просто пройтись и разогнать кровь. Правда, сначала вложил эспадон в щупальце «Хлыста». Не стоило забывать, где я нахожусь, тем более что первый же шаг за кольцо осыпающихся стен напомнил мне: время, отпущенное Стражем, истекает. Ветер гнал мелкий красный песок под ногами, набивал его в трещины, испещряющие камень бесконечным узором. А кое-где из этих трещин уже поднимались ростки зелени. Присев, я осторожно тронул ближайший ко мне. Твёрдые, плотные листья, собранные в тугую розетку, больше похожие на молодой бутон розы. Красноватая кайма лишь подчёркивала сходство.

Вслух, просто чтобы размять горло и напомнить себе, что здесь не один, я приказал своему спутнику:

– Не наступай на зелень.

Пока что это легко выполнить: ростки разбросаны редко, поднимаются только из самых больших трещин. Но можно представить, сколько здесь будет растительности, если зелень будет продолжать прорастать, и место впрямь превратится в оазис. С другой стороны, тогда и смысл беречь одиночные «цветы» исчезнет. Если он вообще есть, этот смысл.

Ведь вся эта растительность лезет сама, явно не нуждаясь ни в каком уходе. Да и что за уход должен быть в Астрале? Полив? Бред. Стражи лишь освобождали «кости» Артилиса от песка и исчезали, спеша к следующему месту. Хотя руины за спиной говорят, что как минимум один раз Стражи здесь обосновывались надолго.

Так, размышляя о тайнах этого места, я повторял свой вчерашний обход, двигаясь по спирали. В центре, возле руин, ростков было больше всего, зато в отдалении стали попадаться не только «цветы», но и другие необычно выглядящие растения. Этакие серые толстые бочонки с зеленой метёлкой на макушке; пучки рвущихся к небу остроконечных листьев, чьи края словно окрашены кровью; другие напоминали толстые и шипастые щупальца какой-то морской твари. Место явно оживало.

И появившийся в «Сети» огонёк говорил об этом убедительнее всех окружающих меня изменений.

Меня смущал лишь его цвет. Будучи ярко-зелёным, он сообщал мне, что приближающийся – человек. Не может же быть так, что безотказно работавшее в обычном мире заклинание поиска, отшлифованное на невидимках Зелона, дало сбой в Астрале? Ведь оно всегда выделяло тёмных, отличая их огоньки от людей Гардара, хотя я и искал привычно гниль химер при взятии посёлков и деревень.

Как бы там ни было – я готов к встрече. Гвардеец за спиной, заклинания выплетены и ждут лишь наполнения маной.

Но я оставил их в покое и снова обратился к памяти, выплетая блоки совсем не боевого заклинания «Ока». Оно послушно приблизило ко мне гостя – вполне обычного на вид человека. Мужчина в широкополой шляпе. Кажется немногим старше меня – лет, может быть, тридцати. Привычного вида чешуйчатая безрукавка, вздетая поверх кольчуги тонкого плетения, бросала мне в глаза блики. Никаких других отличий от тех патрульных, что встречались мне на улицах Гара. Кроме одной – в руке у гостя знакомый на вид короткий посох, скорее даже жезл, который выдаётся всем, кто достиг ранга магистра. Или, если забыть об армейской классификации ступеней, а вернуться к той, которой придерживались преподаватели в училище, – искатель.

Человек. Гардарец. Птенец того же училища, что и я. В этом не было никаких сомнений.

Вскоре мне и без «Ока» стали заметны детали: лежащая на полях шляпы красная пыль, щетина, играющая на губах лёгкая улыбка, вычурный амулет на груди. Я убрал заклинание и тронул рукой свой подбородок, ощутив там привычную шероховатость. Выходит, волосы продолжают расти. Удивительно.

Приблизившись, незнакомец первым задал вопрос:

– Ты кто такой, парень?

– Аор де Ранид, – помедлив, дополнил: – Выпускник второй ступени Таладорского училища.

– Второй? – незнакомец склонил голову набок, оглядывая развалины за спиной Гвардейца. – И много вас сюда прислали?

– Одного.

– Забавный эксперимент. Что-то мне подсказывает: такое могло произойти только волей директора Рагнидиса.

Вместо ответа я лишь улыбнулся, а незнакомец покачал головой:

– Учитывая твою силу и каменюку, Гравой, верно, был в ярости.

– Кто такой Гравой?

– Наш вечно недовольный садовник тебе даже не представился?

С досадой на свою непонятливость я сопоставил то, что услышал от Стража о его прошлом, когда он выращивал леса. Теперь-то понятно, что гость говорит именно о Страже и, возможно, оазисах, один из которых он зародил вчера на моих глазах. И насмешка в словах незнакомца мне не понравилась, заставив язвительно хмыкнуть в ответ:

– Как и ты.

– Ох! Извини. Ты Аор де Ранид, – незнакомец произнёс моё имя с расстановкой, словно пытаясь припомнить, не слышал ли его прежде, прищурился, – верно я расслышал?

На мгновение мелькнула мысль, что я зря упомянул приставку к имени, но лишь на мгновение. Да, между собой мы, поступившие в училище, очень редко упоминали их. Учителя в первые дни строго следили за тем, чтобы среди нас, собранных со всей страны, не возникло ни одного спора из-за того, что один сын рыбака, а другой всю жизнь прожил в столице. Но уже через две недели, когда у нас и на сон не оставалось времени, это стало неважно. Хотя я, позже узнавший полное имя друга, взял в привычку ехидно именовать его именно им. Сейчас у меня вышло кичливо, но почему я должен стыдиться того, что по праву мною заслужено? Тем более представляясь в первый раз? Я уже не бывший школьник, уехавший из дома и сам в себе сомневающийся. Так что я лишь кивнул, подтверждая: гость запомнил моё имя верно. А он, взметая облако красной пыли, сорвал шляпу и, прижав её к груди, чуть опустил подбородок, представляясь:

– Ильмар, искатель Воздуха, Эфира и Жизни.

Я обратил внимание, что представился он без второго имени. Обиделся, действительно решил, что я ткнул его в лицо приставкой к имени и заслугами? Зря. Каждому своё. У него талант, данный при рождении: три стихии в редком сочетании. К тому же из того, что я знаю, окончить третью ступень обучения уже искателем – редкий случай. А жезл говорит об этом однозначно. Окажись Ильмар на землях Зелона, он быстро получил бы именование «де». Или… Я даже вздрогнул от пришедшей в голову мысли. Или остался бы ледяной скульптурой в охранении архимагов на улице Кеура. Как все старшие маги первой фемы.

Наверное, я не удержал мысли и эмоции в узде, позволив им проявиться на лице, потому что черты Ильмара заледенели, он склонил голову и, глядя на меня исподлобья, отрывисто бросил:

– Что?

Я примиряюще поднял ладони:

– Прости. Неприятные воспоминания мелькнули. У нас в армии в последнее время было тяжело со старшими магами. Там…

Запнувшись, задумался: едва не сказал «там, наверху», собираясь указать на шар планеты, что висел в фиолетовом небе. Но разве это не иллюзия, призрачная картина созданного пласта Астрала? Как же мне сказать о Гардаре? Внизу? Ведь вчера Страж Гравой сказал, что камень под ногами – это «кости» Артилиса. Позади? В материальном мире? Но Ильмар, услышав моё объяснение, оттаял лицом и, не дожидаясь, пока я разберусь в своих мыслях, опередил, понимающе протянув:

– Да, слышал, вы в Гардаре повеселились и устроили неплохую взбучку зелонцам.

Если он думал, что успокоит меня, то ошибался. Скулы свело от воспоминаний.

Вот под стенами Пеленора бушует море химер, а позже ветер рвёт покрывала на сотнях сложенных вдоль дороги тел. Вот в небе лопается струна, и первая рота третьей фемы превращается в ледяные скульптуры. А здесь Вид с рыком срубает башку химере, но огромная тварь даже мёртвая пробивает ему горжет и шею лапой-клинком и утягивает за собой со стены. Тлеет Светляк в ладони, заставляя решётки камер расчерчивать квадратами гнилую солому и подопытных Равра.

Да. Повеселились.

Ильмар тряхнул головой, расчесал длинные волнистые волосы пятернёй, вытряхивая из них пыль, вздохнул:

– Отправляясь сюда, я думал, что наконец-то проявлю себя, принесу пользу Гардару и Создательнице. Кто же знал, что нужно было отказаться? Именование ты заслужил там, в Зелоне, верно понимаю? Неплохо. Как оно там было?

Я растянул непослушные губы и хриплым голосом, сам не узнавая себя, ответил:

– Не так хорошо, как ты себе представляешь. Мороз, ночёвки в снегу, а едва выглянуло солнце и потеплело, как пришлось днями шагать в грязи, которая к вечеру замерзала на сапогах.

– Ну, – Ильмар хохотнул, – лучше поверю тебе на слово. От одного описания уже бросает в дрожь. Здесь, выходит, приятнее и нет ничего подобного: тепло, дождя можно не опасаться. Единственное, что будет тебя выводить из себя, – ураганы, когда идёт очередной штурм.

Хотя я и был зол, но умом понимал, что мой старший однокашник лишь пытался поддержать разговор, а потому заставил себя отбросить эмоции. Несколько мгновений в Сах, и я снова смог нормально улыбаться и даже задавать вопросы:

– Ильмар, откуда ты вообще знаешь о том, что происходит в Гардаре? Вы же здесь уже давно, прибыли ещё до войны с Зелоном. Мне сказали, что никаких способов связи с этим местом не существует.

Ильмар надел шляпу и усмехнулся:

– Ты чего? У нас не существует, это верно. Но поверь – лишь пока. А вот у самих Стражей нет с этим никаких проблем. Проблемы у нас, потому что заслужить, чтобы с тобой хотя бы начали разговаривать, – целое испытание.

– Они разговаривают только при первой встрече?

Ильмар помедлил с ответом, а затем и вовсе задал встречный вопрос:

– Для чего ты здесь оказался? В Астрале?

Я не видел смысла скрывать правду, но, невольно вспомнив себя в далёком прошлом, выглядывающим во двор Ретрошена сквозь прозрачный кусочек витража, ответил, насмехаясь то ли над Ильмаром, то ли над самим собой:

– Мечтаю обратить на себя внимание Создательницы.

У Ильмара мой ответ вызвал взрыв смеха. Успокоившись, он уточнил:

– Надеюсь, ты не сказал это Гравою? Ну, тому, кто тебя встретил?

Отвечать я не стал, ограничившись усмешкой. Пусть понимает, как хочет. То, что случилось в первые минуты встречи со Стражем, слишком моё. Да и сомневаюсь, что Ильмар-весельчак поймёт меня. И это странная уверенность. Ведь одновременно у меня нет сомнений в том, что друг Динис ра Чалом, весельчак ещё больший, чем этот Ильмар, понял бы всё, что произошло в том зале. И почему я опустился на колено перед Стражем Гравоем.

Как и ожидал, Ильмар сам додумал мой ответ и довольно кивнул:

– Мне кажется, что сама судьба столкнула нас здесь, а я не зря увлёкся прогулкой. Отойдём?

Безразлично пожав плечами, я двинулся следом за Ильмаром, гадая, чем ему не нравилось место, где мы стояли до этого. Оказалось – тем, что там было мало песка. Наш путь окончился с подветренной стороны каменного зуба – там, где песка намело уже по колено.

Ильмар остановился, лишь когда его сапоги коснулись подножия насыпи, выкинул руку. Я привычно скользнул в Сах, наблюдая, как сплетаются рунные цепочки заклинания, которое Ильмар и не думал от меня скрывать. Очень простые и смутно знакомые последовательности. Мне хватило нескольких мгновений, чтобы определить блоки и разложить заклинание. Ничего сложного для того, кто сначала старательно запоминал его в училище, а затем несколько месяцев пользовался гораздо более сложными аналогами. Одно из начальных заклинаний в арсенале строителя.

Песок потёк, на моих глазах истлел красным дымным облаком, поднявшимся на высоту пояса. Но его не снёс порыв ветра: через мгновение облако сгустилось, меняя цвет и застывая уже в другой форме – каменная, серого цвета скамья. Достаточно широкая, чтобы позволить поместиться на ней нам обоим.

Ильмар приглашающе повёл рукой:

– Поговорим?

Глава 11

Я откинулся на спинку сотворённой скамьи, с удобством расположившись в ожидании долгой беседы. То вглядывался в лицо Ильмара, задавая вопросы, то скользил взглядом по небу – от одного фиолетового смерча к другому. Это было не слишком вежливо, но увлечённый рассказом Ильмар не обращал внимания на этикет, и я последовал его примеру, сосредоточившись лишь на том, что он говорил.

– Страж, что встречает всех в храме…

Я, заставив Ильмара прерваться, с удовлетворением протянул:

– Всё же храм, я был прав.

– Скажу больше. Там есть её статуя.

На миг опустив на него глаза, я пожал плечами:

– И?

– Согласен, – Ильмар усмехнулся: – Так мои слова не звучат. Это нужно видеть. Но вслушайся ещё раз. Статуя. Высотой метров сто, выполненная самими Стражами, да ещё и с натуры.

Услышав это объяснение, я замер. Не так уж много людей в истории Гардара видели Создательницу. Ещё меньше нашлось среди них тех, кто обладал достаточным талантом, чтобы достойно передать увиденное на холсте или в камне. Очень давно жил такой человек, как Стен Агост. Он ребёнком пережил Крушение Мира, лично видел сошествие Создательницы и вознесение Стражей. Стен Агост стал скульптором. Самым знаменитым скульптором Тёмных веков. Его талант был настолько велик, что в эпоху, когда больше всего ценились навыки работы с мечом или умение вырастить зерно, за право пригласить его к себе боролись те немногие города, что сумели уцелеть после падения Артилиса.

Его руке принадлежат самые старые, самые известные и самые лучшие статуи, изображающие Создательницу. Всё, что я видел в храмах – чаще всего лишь новоделы, созданные молодыми поколениями скульпторов, искавшими вдохновения в его работах. В главном храме Гара точно стоит работа Стена Агоста, но я туда ни разу не попал. А теперь у меня есть шанс увидеть скульптуру, созданную не по детским воспоминаниям – пусть и гения, а изваянную с натуры. Я не смог удержаться от вопроса:

– А ты видел Создательницу?

Ильмар покачал головой. А я почувствовал в груди странную смесь чувств: радость, предвкушение, азарт. Недовольно нахмурился и нырнул в Сах, пытаясь разобраться в себе. Мой недавний ответ Ильмару был не более чем шуткой, насмешкой над самим собой и своими давними мечтами. Так почему же я сейчас словно готовлюсь к соревнованию, в котором приз – встреча с Создательницей? И почему я так уверен, что сумею победить? Мастер – искателя? Вернее даже один, едва появившийся здесь мастер – три десятка уже проявивших себя искателей? Наивно. Ещё более наивно, чем те детские мысли, что пришли мне в голову, когда я прочёл первые страницы мемуаров героев Тёмных веков: повторить их подвиги и превзойти. Мне ли не знать, что этот путь не так приятен, как описывается по памяти спустя десятки лет?

И не так лёгок, что в очередной раз подтвердил Ильмар своим ответом:

– Это, верно, привилегия Императора. Даже Стражи, что годами торчат в пределах Таттвы – врат в наш мир, через которые идут тёмные, видят её лишь пару раз в десятилетия.

– Выходит, есть те, кто не участвует в защите этого места?

– Плана. Плана Артилиса. Да, есть, – Ильмар кивнул, переходя к подробностям.

В день Крушения мира, который я когда-то у костра описывал солдатам, как день, когда сильнейшие маги пришли на площадь Артилидии и потеряли свои способности, на самом деле всё произошло не совсем так. Впрочем, я и сам бы об этом догадался, если бы когда-нибудь взялся поразмыслить над этим вопросом всерьёз. Тогда на площади у Храма оказались очень разные маги. И архимаги, что в Искусстве почти сравнялись с Отступниками, и их гораздо более слабые собратья по Искусству.

И после преображения силы каждому из появившихся Стражей досталось по-разному. Самые слабые погибли в первые годы. Услышав эти слова, я не поверил своим ушам:

– Погибли? Стражи?

Ильмар пожал плечами и ответил:

– Смертна даже Создательница, если встретит сильного врага.

Только Сах удержал меня от тех резких слов, что едва не сорвались с языка. Да, Ильмар прав. По сути своей прав. Но есть вещи, которых все и всегда избегают в разговоре. Это почти то же самое, что сказать родным – вы же всё равно умрёте от старости. Или бойцу перед боем – ты завтра пойдёшь в первом ряду, а значит, не выживешь и незачем тебе сегодня мыло выдавать. Моя неприязнь к Ильмару стала ещё сильнее, но Сах помог удержать лицо. А он сам, не подозревая, почему я в этот раз застыл в трансе, продолжал:

– Если это можно считать смертью. Мы поднимаем тосты за павших, желая им очутиться в чертогах Создательницы, а этот план Артилиса и есть те самые чертоги. Целый мир, размером едва ли не больше Гардара, в котором всё подчиняется Создательнице.

Из объяснений Ильмара выходило, что, создавая Сердце Мира, Создательница изменила основы Артилиса так, что это место стало словно бы единственной узкой лазейкой в него. Это, кажется, знали все. Но Ильмар сообщил мне и несколько подробностей, о которых не упоминали преподаватели училища. Больше того, о таком было бы неплохо сообщить мне перед отправкой сюда, а не ограничиваться кратким напутствием.

Всё было так, как я предположил в разговоре со Стражем. Баланс потоков Астрала для всех, кто попадал на пласт, смещался так, словно приковывал к себе входящих. И повторный переход через порталы в Гардар заставлял сильных магов тёмных терять силы, заново искать подход к потокам нашего мира. Я попал сюда не через лазейку, а Вратами и в обратном направлении, но всё равно испытывал на себе этот эффект.

Это сильно помогало нам, защитникам Гардара, но Стражи сталкивались с могущественными врагами, которые оказывались прикованы к пласту, ни на гран не теряя своих способностей. Единственное преимущество Стражей в этом мире, их главное отличие от нас в том, что после превращения они сами стали частью этого пласта Астрала. Их силы можно считать бесконечными, поскольку они могут безостановочно черпать их из самого Сердца мира. Стражей нельзя взять измором, можно только задавить числом или превосходящей силой.

И это иногда случалось. Ильмар хмыкнул:

– Но они – часть этого мира. Как пески Астрала или кости Артилиса.

Я ударил каблуком по серо-синему камню под нами, Ильмар кивнул:

– Говорящее название, верно? Это Стражи, а не она, так назвали основу пласта. Кости, что обретают плоть, стоит смести с них пески псевдоматерии Астрала. Вот почти так же и возрождаются Стражи. Всего через пару десятков лет.

– Ого!

Я покрутил шеей, оценивая срок. Во время похода по землям Зелона нам и две недели казались невероятно долгими. Двадцать лет ждать подмоги после тяжёлой битвы? А ведь уже завтра может встретиться столь же могучий противник, как и вчера, когда пали твои соратники. Ильмар же спокойно пожал плечами:

– Но им для этого ничего не требуется. Ни участия других Стражей, ни повеления Создательницы. Теперь таков закон этого мира, а они – его вечная часть. Ну, пока цело Сердце мира в Чертогах. – Ильмар оживился, спросил: – Верно, помнишь, года четыре назад было большое число пробоев?

Коротко кивнул. Конечно, помню.

– Так вот. Всё на самом деле проходило не совсем так, как нам тогда говорили. В тот год Стражи не просто уничтожили очередную армию тёмных, нет. Тот Демиург отгрохал в одном из своих миров гигантский портал, связав его с этим планом. И гнал войска до тех пор, пока тот мир не обезлюдел.

Я попытался представить: в небе Гардара пылает портал, а мы – фема за фемой – уходим в него, оставляя позади обезлюдевшие дома. Сначала в плотных рядах маршируют армейцы, затем нестройно шагают добровольцы, после них плетутся вразнобой молодёжь и женщины. А последними бредут все, кто только остался: старики, калеки, дети. Жуть.

– Теперь там пустой мир, который стало некому защищать. Создательница вторглась в него.

– Целый мир? Вторглась? Сама? – изменив своему спокойствию, выпалив череду этих вопросов, я замолчал. Поднял руку, безмолвно указывая на плывущий в небе шар Артилиса.

И Ильмар кивнул:

– Верно. Сделала то, что они пытаются сделать с нами. Отличный ход, я одобряю. В те дни потоки магии плана чуть изменились, даже его размеры немного увеличились, и вот тогда-то у Стражей начались проблемы: коэффициенты переходов поплыли, сами их силы засбоили, они потеряли нескольких своих. А уже на моих глазах это всё повторилось.

– Что?

Уставившись на Ильмара, я пытался вспомнить, когда за последние месяцы в Гардаре увеличилось число пробоев, и не мог этого сделать. Порталы по Маякам? Не совсем то, но может ли быть, что такие пробои, минующие план Астрала, как-то влияли и на него?

Оказалось, думал не об этом. Нужно было вспоминать торжественный ритуал активации трофея из Риобиля, дара Создательницы, что позволил землям Зелона стать подвластными её руке. А ведь мог бы догадаться и сам, что такое серьёзное изменение границ, в пределах которых могут появляться порталы тёмных, должно было сильно отразиться и на Стражах. Взять хотя бы то, что именно число оазисов, освобождённых от песка, влияет на количество пробоев в Гардар. В наш Гардар, который стал едва ли не на треть больше.

– Вот из-за этого, верно, Гравой и стал таким нетерпимым.

Я внимательно слушал Ильмара, позабыв даже о смерчах в небесах.

– Когда мы пришли сюда, то Стражей встречалось больше, и даже пообщаться с ними выходило. Хотя бы пару вопросов задать, когда они появлялись проверить оазисы. А теперь…

Ильмар развёл руками, словно показывая пустые просторы, и я понимающе кивнул. А он, помедлив и оглядев меня, неторопливо продолжил:

– Ты, верно, из тех, что почитает Стражей?

Мне не понравился ни тон Ильмара, ни использованное им слово, но я всего лишь безразлично ответил:

– Можно и так сказать.

– И при этом хочешь обратить на себя внимание и самой Создательницы?

– Мне кажется, неплохая мечта, – я всё же не удержался и язвительно добавил: – Верно?

Но Ильмар не обратил внимания на то, что я насмехаюсь, тон его был серьёзен.

– Тогда хочу тебе открыть глаза. Мы, ваши предшественники, здесь давно. И чего только не перепробовали, начиная от выращивания здешней растительности и заканчивая схватками с тёмными, что приходят в оазисы. Бесполезно. Создательница занята своей битвой, изредка вглядывается в Гардар, а здешние пески ей давно безразличны. Особенно после прихода Императора.

Улыбка Ильмара была кривой и знакомой мне. Такие проскальзывают в простых, «солдатских» разговорах о женщинах. При скабрезной шутке.

Лишь Сах позволил мне удержать в узде и руки, и слова.

Ильмар неожиданно открылся мне с ещё одной, неприятной стороны. И по отношению к кому… Я всё же не сдержал эмоций, угол рта дёрнулся, но Ильмар снова понял меня так, как ему хотелось: вздохнул и чуть развёл руками. Ладно. Улыбка Ильмара стала скорее печальной. Пусть. Он здесь уже сколько? Больше полутора лет. Мало я наслушался в Дальнем Роге или на дорогах Зелона солёных шуток и воспоминаний? Звучали среди них и о первом среди гвардейцев, о герое Чертогов, о том, кто стал Императором Гардара. В конце концов, всё это правда. И он ведь и впрямь исполнил свою мечту. Сильнейший среди всех. Архонт, что шагнул через пустоту и Астрал и уже так близко от любимой. Так что я кивнул:

– Продолжай.

– Ты не понял? – Ильмар удивлённо вскинул брови. – Обращать на себя нужно внимание Стражей. Они были людьми, ими они и остались, невзирая на то, что в их груди пульсирует магия. И они не едины. Можно считать, что у них три лагеря, – Ильмар поднял палец: – Но нам с тобой нужен лишь один из них – те, кто безоговорочно следуют за Создательницей. Верные.

А вот здесь я вздрогнул. Сдержался минуту назад, а сейчас… Но услышать про «верных» Стражей… Ильмар переспросил:

– Что с тобой?

Мне пришлось отмахнуться:

– Ничего, продолжай.

Вряд ли мне стоило рассказывать про «верных» Зелона: я сильно сомневался, что Ильмар меня поймёт. Он помедлил, окинув меня пристальным взглядом, но всё же принялся говорить дальше:

– Их лидер – Кир Нелид. Один из сильнейших Стражей, – Ильмар внезапно замолчал, лицо его замерло на миг в неподвижности Саха. – По слухам. А сам понимаешь, какие они здесь могут быть: там услышали слово, там оказались свидетелями чужого разговора – выходит, что он рад каждой битве с тёмными и тому, что Создательница уничтожает целый их мир. Жалеет лишь о том, что не может присоединиться к ней. Именно на него нам и нужно произвести впечатление, понимаешь?

Ильмар требовательно уставился мне в глаза, ожидая ответа, и мне пришлось кивнуть:

– Понимаю. Но ты сам сказал, что пока этого не удалось.

– Верно, – Ильмар скривился. – А теперь «верные» и вовсе здесь не показываются.

– А что с остальными?

– Забудь. С ними ничего не пройдёт. Вторые – те, кто устал от сотен лет сражений и хочет, чтобы Создательница закрыла мир. «Затворники».

Я выделил главное:

– Хотят? Закрыть?

– Именно.

– Это что? – я не узнавал свой голос. – Новые Отступники? Выросли в самом сердце силы Создательницы? Куда же смотрят «верные»?!

– Э! – снова удивился Ильмар. – Верно, слишком близко принял к сердцу мои слова? Прости. Ты же почитаешь Стражей. Не волнуйся. Это не то, это, – Ильмар прищёлкнул пальцами, подбирая слова, – всего лишь непослушание ученика, который выполнил задачу другим методом.